A la geurre comme a la guerre!

Уже который день спит моя муза сном младенца! Тихо посапывает в обе ноздри и периодически поворачивается с боку на бок, сладко причмокивая губами, я только подушки поправляю, да одеяло. Вот как уснула две недели уж, так и спит. Я уж и будить пробовал, за плечо тряс, только отмахнётся, перевернётся на другой бок и дальше. Сколько можно дрыхнуть, совесть нужно иметь, тоскую я без тебя!
Вот, например, поехали мы в прошлые выходные на дачу, немного развеяться и Дейзи выгулять, с нами ракетчик наш, Вован. Денёк выдался на редкость солнечным, небо голубое, редкие облака по  краям. Вдоль дороги поблёскивает на солнце металлический "отбойник", его рёбра мелькают, сквозь них видна зелёная трава придорожной лужайки, которая плавно просачивается в сосновый лес. Вдруг на шоссе появляется мост, этот бетонный красавец завис над глубоким оврагом и, оттолкнувшись задними лапами, вытянулся во весь рост, передними вонзил когти в дальний "берег" оврага. Автомобили проносились по его спине, лишь чуть-чуть постукивая шинами на стыках покрытия. "Привет", - и, перекатываясь через следующий, отчетливо слышишь: "Пока". Вдогонку летит: "Доброго пути!"
Пассажиры под тихий шелест шин задремали, я держу курс, глядя на ласковый лучик солнца, весело поблёскивающий на чёрном капоте.
Какой-то час назад мы уселись в автомобиле, словно в электричке, раздалось: «Двери закрываются», - и мы плавно тронулись в путь. Вот уже совсем скоро свернём с трассы на узкую поселковую дорогу и деревья замелькают по обе стороны мчащегося авто, вот уже новая просека промелькнула и вот между деревьев показалось озеро. Скрипнули тормоза, в динамиках зазвучало: «Поезд дальше не пойдёт, просьба освободить вагоны». Пассажиры радостно высыпали на платформу. Дэйзи, покинув переноску, помчалась домой! Все, предвкушая ужин, прихватив сумки, направились в дом.
Дэйзи, возбуждённая и радостная, носилась кругами...
Прошло ещё пару-тройку недель, и вот моя муза весело махнула мне рукой из-за занавески, прыснула, и я услышал лёгкий топот девичьих ног. Я поднял занавеску, пытаясь рассмотреть шалунью, но кроме зазывного: "Ауууу", - да лёгкого дуновения ветерка, ничего! Показалось даже, что моя ладонь коснулась её…, нет, показалось. Откуда-то из зазеркалья на меня посмотрели её глаза, радостные и весёлые!
Как же ее зовут? Арина?
Вы наверное знакомы с таким термином: d;j; vue? Так вот, как-то то на учениях солдат неудачно спрыгнул с БМП, к сожалению, приложился головой о землю, потерял сознание. К приезду нашего санитарного ГАЗ -66 ему уже оказали помощь и увезли в медсанбат; в целом, с солдатом всё в порядке. Но о происшествии доложили "наверх" и меня отправили рапортовать генералам, которые наблюдали за ходом учений. Мы с Махмудом "рванули" так, что шлейф пыли за "санитаркой" наверное был виден из космоса!
Заехав в зону "боевых" действий, попали в такую круговерть! Везде бегали десантники, периодически приседая на колено и давая очередь из калашникова. Каски, выстрелы, свиста пуль не слышно, похоже стреляли всё-таки холостыми!
Вот на пригорке стоит группа генералов, вокруг них челядь званием поменьше. Я выпрыгиваю из машины и бегу к генералам, они приметили, что какой-то "литеха" бежит к ним, и дружно повернулись в мою сторону!
В глазах засверкало от золота генеральских погон, и я, приложив руку к козырьку, что-то  протарабанил, так мол и так, всё в порядке, живой солдатик, в медсанбате! С перепугу , закончив скороговорку, руку забыл оторвать от козырька, вдруг слышу: «Руку, руку убери!». Какой-то полковник, тараща на меня глаза, громким шёпотом приказывал убрать руку, а генералы давно уже смотрели в другую сторону, там было гораздо интереснее, бравые десантники проносились мимо, поражая условного противника холостыми патронами!
Ну а я стоял с застрявшими в горле словами доклада о спасённой жизни солдата. Это было на дальних подступах к Родине, где в конце долины была видна снежная шапка Арарата, где-то на его склоне обломки ковчега напоминали, что потоп еще не самое страшное!
И вот теперь сидя в БМП, сквозь смотровую  щель я смотрел на родную землю. Землю, много раз виденную из окна жигулей, много исхоженную вдоль и поперек, и летом, и как сейчас, по черноземной слякоти, липнущей к берцам, как проклятая американская жевательная резина! Эта земля плакала, струи дождя текли как слёзы, отмывая от потомков Иуды мой родимый край. Грязный, липкий проселок петлял то вправо,то влево, за каждым поворотом поджидала смерть, когда машина перескакивала очередную лужу, брызги долетали даже через смотровую щель.  Разведка за линией фронта, только эта фраза добавляет пару седых волос, но природа позаботилась о волосах, начисто смахнув их с головы, так что седой я или не седой, теперь никто не догадывается!
Когда машина сделала очередной поворот, подпрыгнув на кочке, в канаве у дороги мелькнула забрызганная грязью башня танка Т-72. Слава Богу, пушка смотрела в другую сторону, из выхлопной тянулся сизый дымок. По всему видно, какое старьё использует Украина, поршневую никто не давно не перебирал. Соскочил с брони, поравнявшись с танком, услышал глухие удары по броне и крики: "Помогите". Только тут странное поведение танка бросилось в глаза, двигатель работал, но ни башня, ни танк не дёрнулись! Выглядывая из-за БМП, рассмотрел, что люки на танке "прихвачены" ржавыми арматуринами намертво. Теперь смысл криков был понятен. Никто из танка не отстреливался, никто башней не крутил. Из-под брони раздавались сдавленные крики: "Помогите". Ругань и проклятия Зелибоберу сыпались как из рога изобилия! Я был вынужден прервать этот поток брани, и выяснилось, как хохлы заставляют своих "ненадежных" воевать - посадили в танк, заварили люки электросваркой, и айда воевать, вперёд за Родину. Только Родину уже трижды перепродали и поменяли на ту самую проклятую жевательную резину, всё за те же 30 серебреников.  Воевать и умирать никогда не хочется, но за такую Украину - тем более!
Попробовали открыть люки - какое там, сварщик поработал на славу. Задерживаться здесь опасно, поэтому крикнул: "Рыйте ямки, та ховайте головы, ща бабах буде!"  Сунул пару РГшек под край люка, отогнул усы на чеке, привязал шнурком и спрыгнул с брони.
Когда дым рассеялся, вновь запрыгнул на броню, передернул затвор калаша, прикрикнул «отвоевались».  Показались поднятые вверх руки, слегка испачканные кровью. "Символично",- подумал я.