стихи юрия борисова

Стихи Юрия Борисова
Сергей Шишков
14. Стихи Юрия Борисова


1. Белая песня

Всё теперь против нас, будто мы и креста не носили,
Словно аспиды мы басурманской крови,
Даже места нам нет в ошалевшей от горя России,
И Господь нас не слышит – зови не зови.
Вот уж год мы не спим, под мундирами прячем обиду,
Ждем холопскую пулю пониже петлиц.
Вот уж год, как Тобольск отзвонил по царю панихиду,
И предали анафеме души убийц.
И не Бог, и не царь, и не боль, и не совесть,
Всё им “тюрьмы долой” да “пожар до небес”.
И судьба нам читать эту страшную повесть
В воспаленных глазах матерей да невест.
И глядят нам во след они долго в безмолвном укоре,
Как покинутый дом на дорогу из тьмы.
Отступать дальше некуда – сзади Японское море,
Здесь кончается наша Россия и мы.
В красном Питере кружится, бесится белая вьюга,
Белый иней по стенам московских церквей,
В белом небе ни радости нет, ни испуга,
Только скорбь Божьей Матери в белой лампадке ночей.


2. Всё богатство моё

«Всё богатство моё – песня да гитара,
Ласковые струны, да вечер синий,
А ещё заветная молитва, чтоб грехи забылись
Да сбылись надежды.
Надежд у меня всего четыре:
Летом я живу в надежде на осень
А когда с зимы я устану,
То вновь на весну надеюсь».


3. По зеленым лугам и лесам…

Борисов: «Эту песню я посвятил моему другу
Петру Константиновичу Капустину.
Вообщем, она его песня.
Пусть, когда он за границей будет,
то вспоминает её».

По зеленым лугам и лесам,
По заснеженной царственной сини,
Может, кто-то другой или сам
Разбросал я себя по России.
Я живу за верстою версту,
Моё детство прошло скоморохом,
Чтоб потом золотому Христу
Поклониться с молитвенным вздохом.
Моя радость под солнцем росой
Засверкает в нехоженых травах,
Отгремит она первой грозой,
Заиграет в глазах браговаров.
Моя щедрость – на зависть царям,
Как награда за боль и тревоги.
Теплым вечером млеет заря
Над березой, у сонной дороги.
Я тоску под осенним дождём
Промочил и снегами забросил,
И с тех пор мы мучительно ждём,
Долго ждём, когда кончится осень.
Свою ненависть отдал врагу,
Сад украсил я нежностью легкой,
А печаль в деревянном гробу
Опустил под “аминь” на веревках.
Моя жизнь, словно краски холста,
Для того, чтобы все могли видеть.
Оттого моя правда чиста:
Никого не забыть, не обидеть.
Моё счастье в зеленом пруду
Позапуталось в тине замшелой.
Я к пруду непременно приду
И нырну за ним с камнем на шее.


4. Новогодняя

Листки календаря не обрываю,
О будущем загадывать боюсь.
Год уходящий я не провожаю
И Новый Год встречать не тороплюсь.

Зачем себя смешной надеждой тешить,
Что Дед Мороз подарком из мешка
Мою досаду как-нибудь уменьшит,
Хоть и щедра рука у старика.

Зачем опять – что не было и было,
Что позабыл и что не позабыл,
И чтоб меня другая полюбила
И, чтобы я другую полюбил…

Я никуда от прошлого не скроюсь,
И не заменит радостей былых
Влюбленных глаз доверчивая робость
И ласка рук, да только не твоих.

Но буду я нести, пока не сгину,
Пока огонь желаний не угас,
Надежду, ту последнюю богиню
Из всех богинь, что покидают нас.

А, может статься, и чём мечтаю,
Мне принесут листки календаря,
Но на грядущий май не променяю
Я золото былого сентября.

Листки календаря не обрываю,
О будущем загадывать боюсь…


5. Ностальгическая

Заунывные песни летели
В край берёзовой русской тоски,
Где над детством моим отзвенели
Петербургских гимназий звонки.
Под кипящий янтарь оркестрантов,
Под могучее наше “Ура!”
Не меня ль государь-император
Из кадетов возвел в юнкера?
В синем небе литавры гремели
И чеканила поступь война.
И не мне ли глаза голубели,
И махала рука из окна?
Мчались годы в простреленных верстах
По друзьям, не вернувшихся в ряд,
Что застыли в серебряных росах
За Отечество и за царя.
Не меня ли вчера обнимали
Долгожданные руки – и вот,
Не меня ли в чека разменяли
Под шумок в восемнадцатый год?

6. Голубые лошади

Как по Красной площади –
Алый пыл знамён.
Голубые лошади,
Красный эскадрон.
Вслед глядели девушки,
Заслонясь рукой.
Только до победушки
Ой, как далеко.
Там Шкуро и Мамонтов,
Врангель и Колчак,
За царя Романова,
За своих внучат,
За обиду острую
Бьются ретиво,
Да ещё за Господа,
Бога самого.
Ой, куда ты конница
Правишь копыты?
Ой, не скоро кончится
Девятнадцатый…
Запахами ночь шалит,
Шпорный перезвон…
Голубые лошади,
Красный эскадрон.


7. Напишу через час после схватки

Напишу через час после схватки,
А сейчас не могу, не проси.
Эскадроны бегут без оглядки,
Мертвецов, унося на рыси.

Нас уже не хватает в шеренгах по восемь,
Офицерам наскучил солдатский жаргон.
И кресты вышивает последняя осень
По истертому золоту наших погон.

Напишу через час после смерти,
А теперь не могу, не зови.
Похоронный сургуч на конверте
Замесили на нашей крови.

Мы у господа Бога поблажки не просим,
Только пыль да копыта, да пуля вдогон.
И кресты вышивает последняя осень
По истертому золоту наших погон.



8. Перед боем

Закатилася зорька за лес, словно канула,
Понадвинулся неба холодный сапфир.
Может быть, и просил брат пощады у Каина,
Только нам не менять офицерский мундир.
Затаилася речка под низкими тучами,
Зашептала тревожная черная гать,
Мне письма написать не представилось случая,
Чтоб проститься с тобой да добра пожелать.
А на той стороне комиссарский редут – только тронь, а ну! -
Разорвет тишину пулеметами смерть.
Мы в ненастную ночь перейдем на ту сторону,
Чтоб в последней атаке себя не жалеть.
И присяга ясней, и молитва навязчивей,
Когда бой безнадежен и чуда не жди.
Ты холодным штыком моё сердце горячее,
Не жалея мундир, осади, остуди.
Растревожится зорька пальбою да стонами,
Запрокинется в траву вчерашний корнет.
На убитом шинель с золотыми погонами,
Дорогое сукно спрячет сабельный след.
Да простит меня всё, что я кровью своею испачкаю,
И все те, обо мне чия память, крепка,
Как скатится слеза на мою фотокарточку
И закроет альбом дорогая рука.


9. Поединок

Борисов: «Вот для этой песни такая преамбула.
 Сейчас много говорят о гражданстве,
о совести и чести. А это песня о том,
 как одного сгубила совесть, а другого честь».

Жадные пальцы на скользкие карты легли,
И закружился с Фортуной в обнимку Обман,
Ожили в штосе десятки, вольты, короли, -
Двое играли, поручик и штабс-капитан.
И загулял по душе недобор-перебор,
А, может, виною был спрятанный туз в рукаве?
Горькою фразою вызлился карточный спор,
Ярым багрянцем по вешней осенней листве.
Плотно ли ненависть ваши закрыла глаза?
Всё ли готово у вас, господа, для стрельбы?
Нечего вам на прощанье друг другу сказать,
Глупые пули нацелены в гордые лбы.
Юный поручик с пробитою грудью лежит.
Смехом неистовым зло разрядился Изъян.
Жизнь погубивший – ты ж прав не имеешь на жизнь.
Вот и пустил себе пулю под сердце наш штабс-капитан.
Их схоронили. В молчании пили вино.
Лучше бы им поделить куражи в кутеже.
Свечи горели, но было на сердце темно,
Свечи горели, но холодно было душе.
Друг мой, ты в смертную вечность не верь,
Утром с оконца тяжелые шторы откинь.
Солнечным зайчиком в душу заглянет апрель,
Небо подарит пьянящую звонкую синь.


10. Справа маузер, слева эфес

Справа маузер, слева эфес
Острия златоустовской стали.
Продотряды громили окрест
Городов, что и так голодали.
И неслышно шла месть через лес
По тропинкам, что нам незнакомы.
Гулко ухал кулацкий обрез
Да ночами горели укомы.
Не хватало ни дней, ни ночей
На сумбур мировой заварухи,
Как садились юнцы на коней
Да усердно молились старухи.
Перед пушками, как на парад,
Встали те, кто у Зимнего выжил,
Расстреляли мятежный Кронштадт,
Как когда-то Коммуну в Париже.
И не дрогнула ж чья-то рука
На приказ, что достоин Иуды,
Только дрогнули жерла слегка,
Ненасытные жерла орудий.
Справа маузер, слева эфес
Острия златоустовской стали.
Продотряды громили окрест
Городов, что и так голодали.


11.Снова деньги, пьянка…

Снова деньги, пьянка, шутки,
карты и скандал.
У какой-то проститутки
нынче ночевал.

Эх, ты, пьяное раздолье:
пей да веселись.
У меня собачья доля
и пустая жизнь.

Я сегодня всем довольный -
денежный простор.
Завтра лягу спать голодный
под чужой забор.

Непогоду матом кроя
и всплакнув тайком,
я накроюсь с головою
рваным пиджаком.

Что вчера была моею,
проплывет, как дым,
Той же самою аллеей
под руку с другим.

Все друзья меня забудут -
дружба иссякла,
И никто меня не спросит
про мои дела.

А пока гуляю рьяно,
денег не щадя,
Томным блеском ресторана
радую себя.

Упиваюсь жгучей страстью,
ласку губ краду,
Завтра друга по несчастью
я себе найду.

Мне приснятся денег груды,
мрачные гробы,
Завтра выброшен я буду
за овин судьбы.


12.Мечта

Мечта предаст меня надежде, надежду верой соизмерю.
И вот, как в юности, как прежде, опять в любовь свою поверю.
Ах, вера, верность обещая, обмана мне не уготовь.
Да будет Троица святая: Надежда, Вера и Любовь.
Надежда, Вера и Любовь.

Надежда, мне светлей с тобою, надежда, ты дорогой ляжешь
И незакатною звездою к любви надежный путь укажешь.
Я к сердцу прижимаю нежно твою связующую нить,
Не оборвись, моя надежда, иначе Троице не быть,
Иначе празднику не быть.

Любовь, ты поубавь немного свое неистовое пламя,
Не будь жестокой, ради Бога, любовь, ты боль моя и память.
Тебя я робко принимаю, страшась обид и горьких слов.
На доброту благословляю Надежду, Веру и Любовь.
Надежду, Веру и Любовь.

Польется нега сладкой песней, согреет ласковой рукой,
Богат я Троицей чудесной, что рождена моей мечтой.
И весь я в ожиданье чуда, мне миг дороже, чем года,
Мечта пришла из ниоткуда и снова сгинет в никуда.
Неужто сгинет навсегда?


13. На смерть Валерия Агафонова

Может, виной расстоянья,
или я сам не спешил?..
Что ж ты мои ожиданья
встречей не разрешил?

Черной тесьмой перехвачены
близкие сердцу черты.
Все, что судьбою назначено,
бережно выстрадал ты.

Спишь на цветах увядающих,
а у тебя в головах -
Осени лик всепрощающий
с тихою грустью в глазах.

Слышишь, подруга сермяжная
песню заводит без слов?
Струны-певуньи наряжены
в бархат бардовых басов.

Внемлет минорным созвучиям
все повидавший Парнас,
Слушают ивы плакучие
твой недопетый романс.


14. Петру Капустину

Заманили далями дальними,
Обманули мертвыми красками,
И молю я: «Господи, дай лимит
На прописку вечную райскую».

Затянулось детство до старости,
Дни и ночи сгрудились в серое,
Вперемешку горе да радости
Измотали душу, остервенев.

Видно, время уже отчаяться,
Коль мечта заветная рухнула.
Купола крестами венчаются,
Жизнь моя пуста, что у купола.

Тот же самый крест, грустный и святой,
Над моей нагнулся могилкою,
Только на сей раз купол не пустой,
Начинен он страшной начинкою.


15. Встреча с другом

Осень опять за окном скороспелая.
Сколько растаяло их от дождливой поры.
Мы постарели, пока тебя не было,
Выросли дети, да в школу пошли.

Стала невестою скромница Ладушка,
Да в серебре борода у иных,
Дом твой стоит, да жива ещё матушка,
Только не ждёт она писем твоих.

А ту девчонку, ту хрупкую, слабую
В силах я только сегодня узнал.
Твоя надежда пришла к тебе славою,
Как запоздавшая гостья на бал.

Кто-то теперь далеко, не догнать уже,
Полон другой суматохою дня,
Я не корю никого, но, однако же,
Сузился круг твоих старых друзей.

И о тебе говорят все восторженно,
Ты свои спелые лавры сорви,
Мы тебя помним и чтим, как положено,
Только нас в гости пока не зови.

Нам ли о встречах былых не печалиться,
И от досады хоть волком завой
В час, когда ветром ночным раскачается,
Старый фонарь на углу Моховой.


16.  Отлетела пора ожиданий.

Отлетела пора ожиданий,
Оборвалась последним листком
Горечь глаз твоих, встреч нежеланья.
Мне сентябрь дохнул холодком.

Злая осень врасплох нас застала,
Охладила дождями сердца.
Видно то, что имеет начало,
Не бывает, увы, без конца.

На холодную пустошь рассвета
Выхожу, неизбежность кляня,
Но теплом уходящего лета
Ты еще согреваешь меня.

Но крадётся непрошеной лестью
Забытьё на крепленом вине,
Чтобы я свою лучшую песню
Доиграл на фальшивой струне.

И не думали мы, не гадали,
Что беда так близка и проста,
Будто нас обошли, обокрали,
И теперь пустота, пустота.

Но когда-нибудь, с кем-нибудь, где-то
Допоем, что пришлось не допеть,
Но тепло уходящего лета
Не заменит весеннюю цветь.


17. Сдается мне, что моя песня спета

Сдается мне, что моя песня спета,
Что даль ясна, а прошлого уж нет.
Для торжества заветного обета
Давным-давно готов мой пистолет.

Не ровен час, нажму курок, и выстрел -
Весенним громом над моей зимой.
И понесут всё то, что я не выстрадал,
Чужие души ношей золотой.

И канут в Лету новых мирозданий
Мои враги, анафему воспев,
А я замру бойцом на поле брани,
В честном бою, себя не одолев.


18. Пасьянс

Борисов:
«А эту песню я написал для Валеры Агафонова».

Что сидишь допоздна, жжешь свечу над пасьянсом?
Сердцу хочется верить, что это не блеф:
Очарован тобой, опьяненный романсом
Твой бубновый король пал к ногам дамы треф.
И ты сияешь вся улыбкою счастливой,
И в сердце нет тревог, и сладостно душе.
О, как тебе легко быть молодой, красивой!
И всё желанное свершилося уже.
А к обедне опять ты спешишь деловито,
Где на паперти те же старухи стоят,
В черном платье своём, что давно уже сшито,
Пряча в чёрной вуали отрешенный свой взгляд.
Вновь ладаном дохнет величье золотое,
И рыжий бас попа бедой дрожит в тебе.
И ставишь ты на круг морщинистой рукою
Свечу за упокой, за короля бубей.

я не автор