ГЛАВА 1
Я с трудом открыл глаза, и оторвал лицо от подушки. За окном в зимних вечерних сумерках падал снег. Голова раскалывалась от боли, а во рту стояла адская сушь с непереносимым вкусом тысячи нагадивших кошек.
Рука наткнулась на что-то теплое и мягкое с длинными волосами, сопевшее рядом, и свернувшееся калачиком. С удивлением откинув одеяло, я обнаружил под ним спящую голую девушку с размазанной по лицу тушью и помадой. Ее круглые силиконовые груди пятого размера показались мне знакомыми, но больше ничего в память не приходило. Я пощекотал ногтем торчащий сосок, и она, недовольно застонав, перевернулась на другой бок.
Окинув взглядом комнату, я понял, что нахожусь у себя дома. На журнальном столике у тахты высилась початая бутылка шампанского и пустая от коньяка «Хеннеси». Рядом громоздились тарелки с остатками зелени, буженины и красной икры, намазанной на куски белого хлеба. Все это венчала вазочка, как ежик утыканная окурками тонких дамских сигарет со следами помады. Два бокала говорили о том, что кроме нас двоих в квартире никого не было.
Сидя на тахте и пересиливая подкатившую к горлу тошноту, я сделал два больших глотка из бутылки с шампанским. В нос ударили газы, и вышли через горло со звуком «Р-р-р…».
По пути в ванную голова кружилась в пьяном вальсе, а под ногами звенели бутылки, и шуршали упаковки от презервативов.
«Наверное, вчера было очень хорошо», - вяло подумал я, стоя под струями горячей воды и пытаясь вспомнить события вчерашнего дня.
Перед глазами смутно всплывали яркие огни ночного клуба и голые блестящие тела стриптизерш, крутящиеся у шеста в честь 23 февраля – дня Советской Армии. И хотя этой армии давно уже не существовало, я называл этот праздник так, потому что помнил свою службу именно в ней.
Ночной клуб был довольно дорогим, но мои доходы владельца магазина позволяли изредка посещать его. Магазин мы открыли вместе с моим другом – Витьком, и вот уже почти год с переменным успехом торговали металлоискателями, походной амуницией, а также военным антиквариатом в виде копаных касок, противогазных бачков, монет и всего прочего, что попадалось нам при раскопках и имело ценность для коллекционеров.
Мы купили это помещение на первом этаже жилого дома. До нас здесь было почтовое отделение, которое после закрытия превратилось в приют для бомжей с выбитыми рамами окон и горами мусора внутри. Так бы, наверное, оно и сгорело от случайного пожара вместе с домом, если бы муниципалитет не выставил его на продажу. Цена постепенно падала, потому что район был не особенно престижный и далеко от метро. Тут появились мы и выкупили эти развалины за недорого.
Ремонт потребовал напряжения всех наших хилых финансовых мышц, но результат не заставил себя ждать и уже через два месяца в застекленной витрине магазина стоял манекен, одетый в камуфляж, держа в руке лопату и металлоискатель.
На неоновой вывеске красовалась надпись: «Все для поиска кладов. Магазин амуниции и антиквариата».
Первое время мы терпели одни убытки, почти ничего не зарабатывая, но через полгода усиленной рекламы, начали кое-как сводить концы с концами. И вдруг нам повезло. Ветка метро, которую никто не ожидал, выпрыгнула на поверхность новой станцией буквально в двух шагах от нас. А точнее, на соседнем пустыре, который моментально застроился гипермаркетами и жилыми высотками.
С тех пор цены на недвижимость в районе здорово взлетели и к нам даже несколько раз наведывались риэлторы с предложением выгодно продать помещение, но получали отказ. Покупатели у нас в магазине не переводились, и доходы теперь позволяли иногда удариться в загул.
Витек, будучи семейным человеком, мои походы по кабакам не разделял, но и не возражал особо, когда я запускал свои лапы в кассу.
- Смотри, Алексей, - бухтел он, - доведут тебя вино и бабы. За сорок уже, а все с шалавами тасуешься!
Но каждый раз, когда я рассказывал ему о своих похождениях, он усмехался и с интересом слушал, потирая свой протез руки. Кисть руки он потерял на раскопках, пытаясь разрядить ручную гранату. Однако это его ничему не научило, и все свободное время он торчал в своей мастерской при магазине, где приводил в порядок копаное железо, собирая макеты оружия и боеприпасов, которые уже не могли стрелять и взрываться. Экспонаты мы потом выставляли на продажу.
Дело это также приносило некоторый доход, несмотря на то, что приходилось периодически отстегивать местному участковому, чтобы он не докучал нам своей бессмысленной и беспощадной борьбой с терроризмом и преступностью.
Борьба с терроризмом, заключалась в том, что участковый приносил толстый журнал, на обложке которого со старательностью ученика первого класса было жирно выведено «Журнал учета инструктажей по борьбе с терроризмом». Захватанный лист с текстом инструкции, приклеенный к обложке изнутри, от частого перелистывания истрепался и порвался по углам. Он бы уже давно выпал, если бы не был заботливо подклеен скотчем.
Мы должны были расписываться в журнале каждый месяц в подтверждение того, что участковый провел с нами беседу, и мы поняли, что при нападении террористов сопротивление им оказывать нельзя, а надо ждать спасения.
Там еще были такие перлы как «при подходе к зданию своей организации проверять урны и мусорные баки на предмет нахождения в них неизвестных предметов, пакетов, свертков и т.п.». Об этих предметах следовало незамедлительно сообщать в правоохранительные органы.
Я так и вижу, как мы с Витьком, с утра пораньше, придя в магазин на работу на глазах у удивленной публики, лазаем по мусорным бакам и урнам в поисках бомбы.
С этим журналом участковый обходил все организации нашего района, прикрывая, таким образом, свою задницу на случай настоящего теракта. Видимо он надеялся, что если на его участке террористы взорвут бомбу, гнев начальства его минует, потому что он заранее всех предупреждал.
Борьба с преступностью обходилась нам куда дороже, так как магазин, торгующий макетами оружия, был лакомым кусочком для серой братии в погонах, ибо ей необходима была раскрываемость преступлений, связанных с незаконным хранением оружия или его основных частей.
Вот эти – то основные части и пытались искать у нас несколько раз поддатые оперативники из местного отделения, пока мы не написали на них кучу жалоб в управление собственной безопасности и прокуратуры всех уровней. На будущее пришлось договариваться с участковым. Надо отдать ему должное, он не наглел, получая свою долю малую, и добросовестно предупреждал нас о возможных визитах его коллег в рамках проведения всяких операций типа «Арсенал» и «Вихрь – антитеррор».
Мы с Витьком иногда посмеивались между собой, глядя, как его нескладная, худая фигура мотыляется по улице.
- Гляди, - говорил я, - вон идет очередная операция «Чистые руки»!
Еще приходили проверяющие из пожарной охраны и санэпидемстанции. С этими было проще. Первый – пожилой седеющий подполковник в синей форме МЧС, украшенной множеством нашивок и орденских планок за выслугу лет, напоминал студента из стройотряда, которых часто показывали по телевизору в 70-е годы. На экране они что-то пели под гитару и, накинув на плечи, такие – же увешанные значками курточки ехали строить БАМ.
Во время своих визитов этот подполковник находился в образе человека чести и офицера с большой буквы. Он добросовестно проверял электропроводку и обшаривал нашу мастерскую в поисках запрещенных электроприборов, резонно полагая, что если на верстаке лежат электроды, то где-то должен быть сварочный аппарат, который мы первое время перед его приходом, вывозили из мастерской в торговый зал и вешали на него ценник.
Однако вся добросовестность проверяющего испарялась, стоило ему увидеть накрытый стол с бутылкой водки во главе, в нашей подсобке. Два раза он напивался у нас до положения риз, после чего мы перестали его поить на месте, а вручали бумажный пакет с бутылкой и нехитрой закуской в виде мясной и сырной нарезок. Он был этим доволен, потому что все равно никаких нарушений у нас не находил, а отказываться от дармовой выпивки, видимо было не в его правилах.
Две пожилые, но молодящиеся сотрудницы санэпидемстанции, ярко размалеванные помадой и румянами, заглядывали к нам реже всех, видимо потому что в плане наличия тараканов и микробов, наш магазин был им не интересен. Мы не были точкой общественного питания, не хранили продукты и готовые блюда, которые могли испортиться в случае приостановки нашей деятельности. Поэтому взять с нас было нечего.
Они, как правило, бегло окидывали взглядами торговый зал, посещали служебный туалет и, покачав своими коронами из крашеных локонов, направлялись к ближайшим кафе и ресторанам. Там их уже ждали с трепетом и пухлыми конвертами в руках, владельцы этих кефирных заведений.
В общем, худо, бедно перебивались мы с хлеба на квас, получая иногда хорошую прибыль. Обычно наплыв покупателей происходил перед праздниками. Это было железное правило, которое никогда не подводило. Нашими любимыми праздниками стали Новый год и 23 февраля. В эти предпраздничные дни большинство представителей мужского рода, получив на работе зарплату, премию или достав, припрятанную от жены заначку, устремлялись по магазинам делать себе подарки.
Что любопытно, я практически не видел женщин, которые – бы старались угодить своим мужчинам и выбрать им подарок по душе. Это вам не 8 марта, когда толпы мужиков штурмуют парфюмерные, ювелирные и меховые отделы супермаркетов.
Женщины в этом плане более изворотливы, во-первых, потому что в основном зависят от мужчин и собственных средств имеют гораздо меньше, а во-вторых, потребности в подарках у них гораздо больше мужских.
В смысле, подарки они требуют гораздо чаще и независимо от наличия праздника на дворе или необходимости. Считается, что мужчина крут, если он потакает капризам своей женщины и покупает ей третью шубу, а сам всю зиму ходит в болоньевой куртке рядом с этой расфуфыренной цацой.
Вот эта нехорошая традиция и бьет по карману таких продавцов чисто мужских товаров, как оружие, рыболовное и туристическое снаряжение, а теперь еще и военный антиквариат, которым увлекаются в основном мужики. Но представители сильного пола тоже про себя не забывают, и в этот раз в преддверии 23 февраля в нашем магазине толпился народ, выбирая подарки себе и знакомым.
Подсчитывая вечером выручку, я сообщил Витьку что, несмотря на всю аморальность желаний, хочу устроить себе праздник, посетив стриптиз-клуб, где предамся пьянству и разврату.
Свою речь я сопроводил тем, что вытянул из кассы пухлую пачку пятитысячных купюр, которую Витек молча, разделил надвое и сунул мне в ладонь одну половину.
- Этого хватит и на пьянство, и на разврат, - похлопал он меня по плечу.
Одевшись у двери с ключами в руках, обернулся и сказал:
- С наступающим!
У входа в ночной клуб, ярко расцвеченный огнями, толпился народ, жаждущий попасть внутрь. Мне как обладателю карты постоянного клиента это удалось без труда, и небрежно кивнув двум знакомым охранникам, я прошел сквозь стеклянные двери. Широкая винтовая лестница привела меня наверх, где уже началось представление, и грохотала музыка. С десяток танцовщиц по очереди исполняли акробатические номера у трех никелированных шестов, срывая с себя бюстгальтеры и трусики камуфляжной раскраски в честь мужского праздника.
Разноцветные лучи прожекторов метались в полутьме и зрители, развалившись на кожаных диванах вокруг сцены, свистели и орали, подбадривая девиц. У меня был заказан столик на одного, поэтому я не стал искать себе местечко среди этой шумной публики, а устроился в уютном кресле возле самой сцены.
Зал постепенно наполнялся празднующими компаниями мужчин самых разных возрастов, а танцовщицы, отработав свои номера у шеста, начали спускаться в зал и обходить клиентов с целью наживы. Они прыгали на колени к разомлевшим от спиртного мужикам и терлись о них всеми частями своих разгоряченных тел, получая за это сторублевую купюру под резинку стрингов. Некоторых клиенты приглашали их за столики, и они с удовольствием ели и пили на халяву, стараясь заказать при этом самые дорогие блюда и напитки.
Все эти разводки мне были давно известны, поэтому чтобы сэкономить деньги и нервы, я заказал себе сковороду жареной картошки с мясом и бутылку водки. Потом я пригласил за столик наиболее приглянувшуюся мне танцовщицу с длинным конским хвостом каштановых волос, стройными ногами и большой грудью. Она, было, попыталась сходу заказать бутылку шампанского, но я пресек эту попытку, объяснив ей, что не собираюсь платить за ее капризы.
Немного потискавшись у меня на коленях, она получила пятьсот рублей и обещание заплатить еще десять тысяч в приватной комнате, если посидит и выпьет со мной водки. Она с радостью согласилась и теперь висла у меня на шее, не подпуская своих товарок, которые могли распотрошить ценного клиента.
Я обратил внимание на соседнее кресло, в котором сидел пожилой лысоватый мужчина в дорогом костюме с изрядным брюшком. Его столик ломился от еды и выпивки, а сам он был увешан голыми девками как бездомный пес репьями. Они громко смеялись над его комплиментами, и пили французское шампанское «Кристалл» не забывая закусывать его черной икрой и омарами. Сразу было видно, что мужика раскрутили по полной программе, на что он только пьяно посмеивался, да похлопывал по упругим голым задницам стриптизерш, извивавшихся перед ним.
Потом я потерял его из виду в толпе подвыпившего народа и случайно оказался рядом у стойки бара, уже порядком набравшись. Мужик тоже был изрядно навеселе, но через силу дул из соломинки какой-то алкогольный коктейль. Количество танцовщиц вокруг нас росло и уже, куда ни кинь, везде взгляд натыкался на блестящие от пота груди, ягодицы и бедра тружениц шеста и кровати.
Мужик, глядя на мой усталый вид, пьяно подмигнул и проорал мне на ухо сквозь грохот ритмичной музыки:
- Что тоже достали?
Я кивнул, улыбаясь, и заметил у него на пальце серебряное кольцо с узорами из стилизованных рун и черепов. Эти узоры посвященный не мог спутать ни с какими другими. Кольцо это называлось «Totenkopf» или «Мертвая голова». Это было почетное кольцо СС, которым во время войны награждали особо отличившихся эсэсовцев. На его внутренней стороне была выгравирована подпись рейхсфюрера СС Гиммлера, имя награжденного и дата награждения. Таких колец осталось очень мало, и продавались они на аукционах за бешеные деньги. Да и то имелась вероятность купить подделку.
Однако солидный облик мужичка не допускал, чтобы он напялил копию кольца ради понтов. Поэтому я наклонился к нему и с понимающей улыбкой спросил недоверчиво:
- Кольцо настоящее или копия?
Он с интересом посмотрел на меня и оторвался от своего коктейля.
- Разбираешься?
Я, молча, кивнул, а он снял кольцо с пальца и продемонстрировал мне его внутреннюю поверхность. Все надписи присутствовали.
- Аркадий! - протянул он мне руку, которую я пожал и тоже представился.
- Алексей!
Мы выпили за знакомство потом еще и еще. Уже через полчаса мы с новым знакомым сидели в отдельном кабинете и вели беседу о военной археологии. Моя танцовщица не отставала в надежде на обещанные деньги, и теперь полулежала у меня на коленях.
- Котик, может, пойдем в приватную комнату? – закатывала она глаза.
В приватных комнатах полагалось танцевать для одного клиента, но большинство стриптизерш там просто банально трахались, подрабатывая проституцией. Я также изначально задумал это грехопадение, но Аркадий отвлек меня, рассказывая о себе.
Он владел несколькими транспортными компаниями, перевозившими грузы по всей стране, и был страстным коллекционером военной техники времен войны. Увидев мою визитку и прочитав в ней об услугах по археологическим изысканиям, он начал рассказывать о своей коллекции состоящей из грузовой советской полуторки, немецкого полугусеничного бронетранспортера и американского легкового Виллиса.
- Одного только не хватает, - вздыхал он, покачивая в руке бокал с коньяком, - нет у меня танка, а очень хочется.
Я рассмеялся в ответ и объяснил ему, что найти целый танк сейчас почти нереально. Он скептически выслушал меня и пожал плечами.
- Но ведь по телевизору показывают поднятые из рек танки.
На все мои объяснения о том, что этому предшествуют годы исследований документов, он пьяно махнул рукой и отрезал:
- Значит, нифига ваша фирма не может!
Потом был еще литр коньяка, в результате чего мои мысли окончательно спутались и памяти всплывали лишь какие-то обрывки событий, которые я пытался связать воедино.
Вот мы с Аркадием, обнявшись во весь голос поем: «Темная ночь, только пули свистят по степи…».
Вот он, склонившись, шепчет мне на ухо:
- За танк я – бы и ста тысяч долларов не пожалел. Пятьдесят даю вперед!
А вот мы куда-то едем на машине Аркадия, которой управляет его водитель, и я, сидя на заднем сиденье, лапаю груди танцовщицы.
На этом мои воспоминания обрывались, и сколько я не пытался возродить их в памяти, стоя под горячим душем, ничего не получалось.
Вытершись полотенцем и завернувшись в махровый халат, я вышел из ванной и увидел на столике в прихожей черную кожаную папку, которая показалась мне странно знакомой. Я открыл ее и с удивлением обнаружил внутри ключи и документы на новенький джип «Ниссан Патрол», оформленные на мое имя. Тут я вспомнил все, но от этого мне стало только хуже.
Я вспомнил свои пьяные речи в ночном клубе.
- За сто тысяч мы тебе танк из-под земли достанем, отвечаю! – кричал я Аркадию, - но деньги вперед!
Он схватил меня за руку и с безумным блеском в глазах, потащил к выходу, где уже ждала машина с личным водителем. Я едва успел подхватить свою подружку, как мы уже неслись по вечерним московским улицам в офис Аркадия.
Сердце пело и ликовало, когда передо мной на стол плюхнулись пять пачек сотенных долларовых купюр, перетянутых резинками. Не глядя, я поставил подпись в каких-то бумажках, подсунутых Аркадием.
Но вот опять мы мчимся куда-то теперь уже на такси в рассветных сумерках, и я с ужасом вспоминаю, что, получив от Аркадия деньги, поехал в автосалон и купил себе джип.
Телефонный звонок вырвал меня из комы, и я поплелся в комнату, где на журнальном столике трепыхался мой мобильник.
- Привет, - сказал Аркадий хмурым голосом, - надо бы повидаться.
Девушка проснулась и потянулась ко мне пытаясь обнять.
- Доброе утро Котик!
Я отстранился от нее и, натягивая джинсы, ответил в трубку:
- Да, я сейчас подъеду.
Через час я был возле офиса Аркадия, который уже ждал меня на улице, нахохлившись и запахнувшись в пальто из верблюжьей шерсти. Лицо его отражало глубокие похмельные страдания. Зимний ветерок сыпал мелким снегом и трепал его редкие седые волосы.
- Хорошая тачка, – кивнул он на мой джип. - Слушай, мне кажется, что мы вчера с тобой погорячились. Я так понял, что танк вы найти не сможете.
Я утвердительно кивнул.
- Тогда надо бы деньги возвратить. Согласен?
Я опять кивнул и закашлялся.
- Знаешь, с деньгами получилась неприятность.
И я рассказал ему о своем веселом продолжении вечера и о покупке машины.
- Может, джип возьмешь? – с надеждой спросил я.
Он криво усмехнулся и как-то недобро посмотрел на меня.
- А на хрена он мне нужен?
Я пытался его уговаривать, но он только морщился и, в конце концов, не выдержав, раздраженно перебил меня:
- Послушай, я все понимаю, сам вчера сглупил по пьяни, но уговор есть уговор. Или танк найди, или деньги верни.
- А если не будет ни того, ни другого? – с опаской спросил я.
- Тогда будет по-плохому, - развел руками Аркадий, - и не думай, что я разбогател, только розы нюхая.
Он сунул мне свою визитку, и уже усаживаясь в подъехавшую машину, сказал:
- Здесь все мои координаты, если что звони. Сроку вам до конца лета. Найдете танк еще пятьдесят штук баксов получите, а не найдете...
Он на секунду замолк и посмотрел на меня.
- В общем лучше бы вам его найти, потому что договор ты сам подписывал.
Он протянул мне сложенный вдвое лист бумаги и захлопнул дверцу. Машина рванула с места, обдав меня ледяной крошкой из-под колес.
На следующий день я провел четыре часа в автосалоне, где безуспешно пытался возвратить джип продавцам, которые по очереди выслушивали мою историю о срочной нужде в деньгах и вежливо, но настойчиво отказывались принять машину обратно по той же цене. Эти крысы с алчным огнем в глазах и ехидными улыбками предлагали мне полцены.
В наш магазин я приехал к вечеру. В торговом зале слонялось несколько зевак, видимо зашедших погреться, которые сразу удалились после того, как Витек предложил им свои услуги.
- Как погулял? – спросил он меня, когда все посетители разошлись.
Я попытался принять бравый вид, и, покручивая на пальце ключи от джипа, сказал:
- Знаешь, нам крупно повезло!
Затем я рассказал историю приобретения машины, естественно сгладив все острые моменты. Витек с интересом выслушал, но потом отрицательно замотал головой.
- Сам за это не возьмусь и тебе не советую. Ты же знаешь, какие мизерные шансы найти танк.
Он посмотрел на джип, припаркованный у окон магазина, и хмыкнул.
- А зачем ты машину купил?
Я пожал плечами.
- Ты же видел мою старую колымагу, она вот-вот развалится. Да и вообще это хорошее вложение денег. Такая машина нам в поездках пригодится.
Витек саркастически покачал головой и хотел мне возразить, но я не дал ему открыть рта и, понурившись, изложил историю в полном варианте.
Лицо Витька вытянулось, он некоторое время молчал, а потом взял у меня из рук договор и принялся читать. Заглянув ему через плечо, я тоже пробежал глазами текст и с удивлением узнал, что я обязался в течение восьми месяцев передать Аркадию оригинальный танк периода 30-х – 40-х годов 20 века за сто тысяч долларов США.
- Так понимаю, - изрек Витек, - что на задаток ты машину купил?
Я развел руками и сказал:
- Да какая теперь разница, сейчас надо думать, как нам реальные координаты танка найти да вытащить его.
И тут Витька прорвало. Он орал на меня и топал ногами, изрыгая проклятья, словно африканский колдун, изгоняющий бесов. Я узнал о себе и своем происхождении много такого, чего даже, и представить не мог. Самыми мягкими эпитетами здесь были «Осел Апшеронский» и «Баклан тупорылый». Остальные названия неизвестных существ и частей тела, с которыми сравнил меня буйный друг, были куда более неприличными.
Наконец он утомился и тяжело дыша, сел за компьютер. Я в знак примирения вскипятил в подсобке чайник и принес ему чашку чая с лимоном, которую он принял, недовольно бормоча себе под нос:
- Меня скоро с тобой Кондратий обнимет.
Мы ввели в интернет-поисковике данные Аркадия.
- М-да, - протянул Витек, - серьезный дядя – владелец сети транспортных компаний и к тому же коллекционер военной техники. Значит, придется и правда танк искать.
ГЛАВА 2
Читальный зал главного архива Министерства обороны был переполнен. Тесное помещение с тремя рядами старых скрипучих столов, казалось еще теснее от лежащих на этих столах пыльных папок и сидящих за ними людей, жаждущих припасть к тайнам военной истории.
Пробраться сюда стоило мне некоторого труда по изготовлению фальшивого направления от несуществующей ассоциации историков России, якобы для сбора материалов о действиях танковых войск во время Отечественной войны. В направлении было указано, что я пишу книгу о танковых частях Красной армии. Замысловатая подпись и синяя печать, изготовленная на цветном принтере, внушали уважение.
Вот уже полтора месяца я ездил сюда как на работу и копался в боевых донесениях и списках потерь материальной части танковых войск. Больше всего, однако, меня интересовали карты с пометками мест потерь танков. Фотографировать и проносить мобильники сюда категорически запрещалось, поэтому мне приходилось обкладываться со всех сторон толстыми фолиантами подшивок, чтобы незаметно для библиотекарши, включить мобильник и сделать снимок интересующего меня документа. Если бы она застигла меня за этим занятием, то я был бы изгнан с позором.
Сегодня мне удалось найти некоторые подробные схемы расположения линий обороны в ходе боев 1942г., а также донесения о вышедших из строя танках. Особенно меня заинтересовали сведения о технике, застрявшей в болотах или утонувшей в реках. Список был довольно обширным, поэтому я не стал его подробно изучать, а достал мобильник и привычным движением начал делать снимки.
Я уже заканчивал, когда услышал какое-то невнятное покашливание справа от себя. Из-за соседнего стола, на меня, не мигая, смотрело возмущенное прыщавое лицо молодого человека в очках с толстыми стеклами. Его рука была призывно поднята в сторону библиотекарши, которая уже спешила к нам между рядами столов, вытянув шею в поисках нарушителя порядка.
Я поспешно подхватил со стола все подшивки документов, и, скорчив страшную рожу очкастому ревнителю библиотечных правил, почти бегом, бросился сдавать литературу. Перехватив служительницу архива на полдороге к моему столу, я вручил ей документы. На удивленный вопрос о такой спешке, я ответил, что утюг дома на плите забыл и должен срочно бежать.
Витька я застал за компьютером среди распечаток схем танковых боев и отрывков различных военных мемуаров, выуженных им в интернете. Здесь он также изучал принесенные мной фотографии и документы. В торговом зале посетителей не было.
- Знаешь, что, Алексей, - недовольно сказал он, потирая глаза, и глядя как на жесткий диск, перекачивается новая порция документов, - я сегодня целый день сижу в интернете, а, между прочим, завтра в Сокольниках ярмарка военного антиквариата, к которой мы еще не подготовились.
У нас уже было оплачено место на этой ярмарке, и Витек возлагал на нее особые надежды в плане сбыта нашего товара, потому что после праздников клиенты в магазин совсем перестали заходить.
Я же должен был отобрать то, что мы туда повезем и заказать грузовое такси. Но за всеми этими поездками в архив я совершенно забыл о своих обязанностях, и теперь пришлось оставаться в магазине до поздней ночи, чтобы разложить все по пакетам и мешкам.
- Радует то, - подбадривал я Витька, упаковывая очередную коробку с разобранными металлоискателями, - что грузовое такси нам теперь не нужно, ведь есть прекрасный вместительный джип.
В ответ он лишь недовольно покачал головой, как - бы напоминая о моем косяке.
Огромный, залитый светом прожекторов, павильон, напоминал бы ангар для стратегического бомбардировщика, если бы не был переполнен людской толпой, текущей между рядами торговых столов и столиков, между рекламными плакатами – раскладушками и выставочными стеллажами с витринами.
Наш длинный стол с прозрачной крышкой находился недалеко от входа в ряду других торговцев, поэтому народ шел нескончаемым потоком, бросая взгляды на рекламный щит нашего магазина и полки с военной амуницией времен войны. Некоторые останавливались и более внимательно рассматривали лежащие под стеклом старинные монеты, элементы униформы и макеты оружия. Другие проходили мимо, едва обратив внимание. Никто ничего не покупал, несмотря на то, что мы с Витьком, добросовестно начинали давать консультации, стоило только потенциальному покупателю обратить внимание на какой-то предмет.
Время двигалось к обеду, и мы несколько обескураженные, но еще питающие надежду на барыш, потягивали горячий чай, наливая его из моего термоса.
Рядом расположились несколько знакомых торговцев-одиночек, которые вскладчину купили одно место на ярмарке в надежде поправить свои тощие бюджеты. Их угол был увешан пиратскими флагами, вперемежку с пустыми пулеметными лентами, гимнастерками, котелками и прочим современным военным барахлом, купленным за копейки у какого-нибудь вора-прапорщика с вещевого склада.
У них тоже дела обстояли не лучше, но вместо чая они медленно и верно накачивались баночным пивом, упаковка которого, постепенно худея, стояла под их столом.
Мы перекинулись с ними парой фраз, вежливо отказавшись от предложенного пива, а Витек, чтобы не терять времени, разложил на столе распечатки документов, добытые мной из архива.
- Пороюсь, пока покупателей нет, - сказал он и склонился над очередной картой, делая пометки.
- Что уже строите планы на следующий сезон? – перевесился к нам через свой прилавок один из любителей пива.
- Ага, - с усмешкой покосился я на него, - танк искать будем.
Они дружно заржали и наперебой начали давать нам остроумные на их взгляд советы, типа «в болоте у любой деревни под Москвой».
В среде поисковиков упоминание о намерении поднять танк считалось дурным тоном и уделом начинающих, которые наслушались россказней деревенских алкашей, обещавших привести их к болоту, где стоит «Тигр», полный оружия, железных крестов, и с экипажем внутри. Взамен обычно просили много денег, причем вперед.
Эти рассказы с небольшими вариациями постоянно бродили среди нашей братии и в интернете. Все их объединяло одно – рассказчик точно знал место, которое обещал показать за большие деньги. В этом месте обязательно из болота или из реки торчала пушка танка, с которой этот фантазер нырял в детстве.
Тот, кто на самом деле занимался этим видом поиска, никогда не стал бы говорить заранее, чтобы не спугнуть удачу и не стать посмешищем.
Мы с Витьком считались опытными копателями, и наши соседи по торговому ряду просто не могли допустить, что я сказал об этом всерьез. Я не стал их переубеждать и развил тему до конца, посмеиваясь и обещая покатать на танке.
Так мы и перебрасывались подколками, пока к нашему столу не подошла худенькая невысокого роста девушка, со смешными короткими хвостиками каштановых волос, перетянутых резинками и точащими в стороны как кисточки на ушах рыси. Одета она была в обтягивающие ее круглый зад, оливкового цвета штаны с накладными карманами, и такого - же цвета короткую куртку поверх белого вязаного свитера.
Она с любопытством поглядывала на нас, теребя брезентовый ремень небольшой перекинутой через плечо сумки, и нетерпеливо цокала по полу шпильками сапог, ожидая, когда мы обратим на нее внимание.
- Чем могу помочь? – повернулся я к ней, оторвавшись от надоедливых коллег.
- Мне посоветовали обратиться к вам, - затараторила она, хлопая длинными ресницами, - я журналистка и пишу статью про черных копателей!
- Эй, поосторожней! – оторвался Витек от своей писанины, - здесь таких нет, так что не по адресу!
Она хитро блеснула своими большими черными глазами и улыбнулась с притворно простодушной улыбкой:
- А мне сказали, что вы собираетесь искать танк.
Я сложил руки на груди и холодно осведомился:
- Это кто же вам сказал такую чушь?
В это время раздался сдавленный гогот конкурентов, внимательно наблюдавших за нами из-за вешалок с одеждой.
- Да вот эти ребята, - показала она рукой в их сторону и, не обращая внимания на смешки, протянула мне свою визитку.
- Понимаете, я пишу для одного крупного американского военно-исторического журнала, и хотела бы попасть в настоящую экспедицию, чтобы описать, как это все выглядит по-настоящему.
Витек хмуро посмотрел на нее и сказал:
- Девушка, мы этим не занимаемся.
Она пожала плечами, и, откинув челку, продолжила с тем же напором:
- Зря вы отказываетесь, издательство готово оплатить все расходы, потому что эта тема для них интересна и мало изучена.
Ее лицо порозовело, а симпатичный немного вздернутый нос говорил о настырном характере. На вид ей было лет 25, но во всех ее движениях угадывалась не по годам уверенная в себе натура, которая привыкла добиваться всего, чего захочет.
Я понял, что просто так от нее нам не отвязаться, и вышел из-за прилавка.
- Послушайте, э-э-э…
- Инна, - подсказала она, глядя на меня снизу- вверх преданным взглядом.
- Да, Инна, - продолжил я, повышая голос, - объясняю популярно, мы этим сейчас не занимаемся!
Казалось, мой резкий тон на нее абсолютно не действовал, потому что она деловито достала из сумки диктофон.
- Может тогда, ответите хотя бы на пару вопросов для статьи?
Меня уже начал утомлять этот разговор, но тут Витек поспешил на помощь, сунув ей в руки визитку нашего магазина.
- На вопросы ответим, но не здесь и не под диктофон.
Она удовлетворенно хмыкнула и, стрельнув глазами, улыбнулась.
- Ловлю на слове. Завтра обязательно позвоню!
Витек посмотрел вслед ее удаляющейся по проходу ладной фигурке и толкнул меня в бок.
- Ничего бродяжка, да?
- Грудь маловата, - протянул я.
- Да тебе что, доить ее?! - заржал Витек и, посерьезнев, вздохнул. - А характер, похоже, тяжелый, не отстанет, пока свою статью не напишет.
За прилавком наших соседей фальшиво тренькнула гитара и нетрезвый хрипатый голос затянул:
- Это наша жизнь, это не игра,
- Вот весна пришла, нам в поход пора;
- Все заботы прочь, горе не беда,
- Кто копал, узнал, это навсегда;
- На болоте гать, нам еще шагать,
- В мокрых сапогах, прочь из сердца страх;
- Что там впереди, бьют в лицо дожди,
- Ждет нас леса мрак, х;бар и шмурдяк;
- Нам не страшен лес, нам не страшен зверь,
- Знаем точный путь, видим нашу цель;
- Будем мы копать, х;бар поднимать,
- чешую , кресты и от мин хвосты;
- Вдруг случится так, что совсем голяк,
- Мы сто грамм нальем, разобьем бивак;
- Сядем, посидим, выпьем, помолчим,
- А потом опять под ногами гать;
- За спиной рюкзак, льется пот с лица,
- Будь своей мечте верен до конца;
- Ты пройди весь путь, ты найди тот клад,
- Что тебе найти суждено камрад.
На следующий день мы устроили переучет, расставляя заново на витринах товары, не проданные на ярмарке и привезенные обратно в магазин. Это был своего рода ритуал для привлечения покупателей в те дни, когда падали продажи, а вместе с ними падал наш дух.
Я протирал мокрой тряпкой пыльные стеллажи, стоя на стремянке, когда в торговом зале у кассы задребезжал телефон. Витек оторвался от вешалок с куртками, и взял трубку.
- Алло.
Некоторое время он, молча, слушал, открывая рот, и пытаясь произнести фразу, но потом смирился с многословием собеседника на другом конце провода.
- Хорошо, приезжайте, - единственное, что сказал он и положил трубку.
- Ну? – с нетерпением спросил я его.
- А то ты сам не догадался, - поморщился он, - сейчас приедет эта вчерашняя Инна.
- А может просто ее послать? – предложил я и рассмеялся. – Типа «Инна – иди на…».
Витек усмехнулся, но возразил:
- Это уж совсем невежливо будет.
Она появилась через час, прижимая к себе тяжелый целлофановый пакет, набитый какими – то кульками, среди которых подозрительно торчало горлышко коньячной бутылки.
- Это для установления контакта, - извиняющимся тоном сказала она, осторожно поставив пакет на прилавок. – Если вы не возражаете, конечно.
Она скинула с себя норковую шубку туда же, на прилавок, оставшись в черной обтягивающей кофте и сапогах – ботфортах. Вид был довольно соблазнительный, и она это понимала.
Я с интересом поглядел на нее и сказал с иронией:
- Если вы со всеми так контакт устанавливаете, то пожалейте свою печень.
Она вспыхнула и рассмеялась:
- Не со всеми конечно, просто вы вчера были негативно настроены. Вот я и решила, что установить доверительные отношения нам не помешает.
Я подозрительно взглянул на пакет, но хитрость журналистки подкупала своим простодушием, а ее настойчивость вызывала интерес, поэтому мы с Витьком, не сговариваясь, подхватили пакет под ручки и водрузили его на стол в нашей тесной подсобке.
Через полчаса мы втроем уже сидели за столом, уставленным тарелками с фруктами, а бутылка коньяка была наполовину пуста. Инна внимательно слушала наши пространные рассуждения о военной археологии и делала пометки в блокноте.
- И все-таки зря вы отказываетесь от моего предложения поехать с вами, - тряхнула она своими хвостиками, - издательство оплачивает все расходы на поездку, да и я смогу помочь в поисках танка.
Она закинула ногу на ногу и показала коленки, намекая, что мы можем на нее рассчитывать.
Витек проводил взглядом ее телодвижение и, усмехнувшись, сказал, разливая по стопкам остатки коньяка:
- Ну, теперь мы вас точно возьмем!
Инна всплеснула руками, сделав вид, что не поняла иронии.
- Ой, я так рада!
Ее щеки порозовели от спиртного, и стало заметно, что она начинает злиться из-за наших отказов.
-Знаете, - попытался я успокоить ее, - вы не расстраивайтесь, просто я делю всех женщин на две категории. Первая это стервы - охотницы, а вторая это клуши домашние. Объяснить, чем они отличаются?
Она вскинула на меня подведенные тушью глазищи, в которых читался живой интерес.
- Примерно понимаю, но, если можно поконкретнее.
Перо ее ручки в ожидании зависло над блокнотом.
- Так вот, - кивнул я, - стервы - охотницы стараются любыми средствами добиться своих целей, которые могут быть самыми разными. Их минусы в том, что на пути к цели они могут затоптать любого, а по достижении результата, утрачивают к нему интерес.
Она пожала плечами, а я продолжил:
- Клуши домашние имеют единственную цель – выйти замуж и любыми способами удержать мужа. Их минус – на достижение других целей не способны и утрачивают инициативу, достигнув результата.
Она удивленно хмыкнула и спросила:
- А причем тут ваша поездка? Я вообще-то не замужем и туда не хочу.
Я оторвал виноградину от мокрой грозди, свисавшей из тарелки, и отправил ее в рот.
- Я не могу определить, к какому типу женщин вы относитесь, а поэтому я вам не доверяю.
Тут она гневно вскочила из-за стола и топнула ногой.
- Да вы просто идиоты! Известный журнал предлагает опубликовать о них статью с рекламой, а они отказываются под какими-то дикими предлогами!
Витек протестующе замахал руками.
- А как нам вас понять?! Сначала напрашиваетесь на интервью, потом показываете нам коленки, строите глазки, и думаете, что мы купимся на эти дешевые фокусы!
- Да и реклама в журнале, который в России не выходит, нам до фонаря, – добавил я.
- Хорошо, - нервно сказала она и махом выпила стопку коньяку, - чего вы хотите?
- Мы вас возьмем при одном условии, - поморщился я, глядя, как у нее на глазах выступили слезы от выпитого спиртного, - оплатите нам подъем танка и его транспортировку до Москвы.
- Стоит это десять тысяч долларов, - добавил Витек.
Я несколько удивился, но виду не подал. Еще до прихода Инны мы договорились, что постараемся вытянуть из нее как можно больше денег на наши расходы, но о размере суммы разговора не было.
Она рассмеялась на реплику Витька и сказала:
- Я согласна, только стоимость подъема мы определим на месте, и платить я буду не вам.
После ее ухода мы углубились в изучение экземпляра американского журнала по военной истории, который был нам оставлен в подарок. Там публиковались статьи Инны о второй мировой войне. И хотя они были на английском языке, мы кое – как разобрались и поняли, что это были темы об операциях немцев на восточном фронте.
- Прямо ни одного изъяна, - ворчал я про себя, перелистывая глянцевые страницы, - и красавица, и умница, и в военной истории разбирается!
- Да, - протянул Витек, зевая, - статейки пишет грамотно.
- И чего ей в жизни не хватает? – озадаченно почесал я подбородок. – Сидела бы в своей редакции, так нет, ее в наши леса да болота за каким-то чертом тянет!
ГЛАВА 3
Следующие два месяца прошли в безумной суете между магазином и архивом Министерства обороны, который Инна посещала вместе со мной, пользуясь своим настоящим журналистским удостоверением. Надо было отдать должное ее острому глазу, когда она находила в пыльных архивных томах именно те карты и схемы, которые нас интересовали. Вдвоем нам удалось перерыть почти все документы, касающиеся действий танковых войск в 1942году.
Закончив работу в архиве, она обычно делала мне ручкой и запрыгивала в поджидавший у ворот Мерседес, который увозил ее по журналистским делам. На мои вопросы, она только смеялась и говорила, что это поклонник, который зовет ее замуж. Все время она куда-то торопилась и с кем-то созванивалась. Между нами сложились дружеские отношения, и от ее кокетства не осталось и следа. Немного удивляло то, что такая столичная штучка может писать умные статьи по военной истории. Но я не придавал этому значения, потому что видел, как она умеет работать.
Отягощенный мегабайтами информации, переснятой на мобильник, я возвращался в магазин, где Витек изучал все, что удалось добыть, и составлял своеобразные досье на каждое место нахождения танков.
В них, как правило, входил фрагмент карты с указанием места и копии всех документов с упоминанием причин и обстоятельств потери той или иной единицы бронетехники. Сюда же подкалывался листок с описанием интернет – слухов о затонувших и поднятых танках в этой точке местности.
Мы с Витьком просиживали за компьютером всю вторую половину дня, изредка отвлекаясь на покупателей, поток которых возрастал по мере приближения весны. В конце концов, нам пришлось разделиться, и теперь один из нас постоянно находился в торговом зале, а другой изучал документы.
За окнами о подоконник стучала весенняя капель, а на столе лежала стопка досье с указанием мест вероятного нахождения бронетехники. Инна перелистала их одно за другим и спросила:
- А зачем так много мест, ведь нужен всего один танк?
Витек закатил глаза к потолку и вздохнул, а я принялся ей объяснять:
- Ты же не думаешь, что все эти документы указывают на точные места и нам осталось только поехать и вытащить танк?
- Думаю, - удивленно ответила она. – А что это не так?
Теперь вздохнул уже я:
- Ох уж эти кабинетные работники. Да по этим описаниям, дай бог выйти хотя бы на одно реальное место и то не факт.
Ее детский вопрос «Почему?», подбросил Витька со стула, и он забегал вокруг по подсобке, как будто играл в игру «Займи место».
- Да потому, - почти кричал он, - что в жизни происходит много такого, о чем не пишут в газетах и в интернете! Например, о местных аборигенах, которые вытаскивают все военное железо из болот и сдают его в металлолом!
- Или о таких же умниках вроде нас, - добавил я.
О неточностях архивной информации я упоминать не стал, чтобы совсем не лишить ее веры в успех и не отбить желание оплачивать наши изыскания.
Витек немного успокоился и занял, наконец, свой стул, а Инна протянула разочарованно:
- Значит, все это может быть впустую?
- Еще как впустую, - ответил я и добавил. – Но тебя же это не пугает?
- Если только есть шансы? - вопросительно глянула она на меня.
- Шансы пополам, - усмехнулся я, - либо найдем, либо нет.
Она некоторое время молчала, задумчиво теребя листы скоросшивателя, потом обвела нас взглядом и сказала:
- Ну, хорошо, попробуем.
Витек как будто только этого и ждал. Он вынул из кармана сложенный вдвое лист бумаги и сунул его Инне.
- Вот список оборудования и снаряжения, которое нужно нам для поиска.
Она мельком взглянула на список и рассмеялась:
- Я, в этом ничего не понимаю, но все равно нужно согласие издательства на оплату.
- А здесь все просто, - сказал я. - Будет оборудование - поедем, а нет, значит, нет.
Тут я немного лукавил, потому что глубинный металлоискатель у нас уже был, и с ним вполне было можно находить под землей объекты на глубине до 6 метров. Но мы включили в список еще один глубинник, гидрокостюмы, акваланг и специальный подводный металлоискатель, слабо надеясь, что настырная журналистка все это оплатит.
Каково же было наше удивление, когда на следующий день она пришла к нам в магазин и с довольным видом сообщила, что издательство заказало ей серию статей о военной археологии и готово оплатить наше снаряжение.
- Представляете! – возбужденно щебетала она, - мне удалось заинтересовать их. Ну, разве я не молодец?!
- Конечно молодец, - пожал плечами я, - но это же в твоих интересах.
Не теряя времени даром, мы с Витьком уселись за компьютер, и принялись обшаривать интернет в поисках необходимого, пообещав Инне перезвонить, когда все будет готово.
Мы так увлеклись, что забыли о виновнице торжества, которая, не дождавшись похвалы, обиженно процокала каблучками к выходу и громко хлопнула дверью. Сделанный из снарядной гильзы колокольчик, висящий над ней, жалобно зазвенел, ударяясь о косяк.
- Алексей, ты черствый человек, - сказал Витек, покосившись на меня, - даже не поблагодарил девушку.
- Раз такой вежливый, сам бы и благодарил, - поморщился я в ответ, не отрывая глаз от монитора.
Наконец, через два дня поисков и обзвона продавцов все необходимые заказы были сделаны. Оставалось только забрать некоторое оборудование, оплатив его. Я вновь и вновь набирал номер Инны, но каждый раз она сбрасывала вызов, чем несказанно злила меня. Витек только посмеивался:
- Говорил я тебе, что она обиделась. Теперь за ней побегаешь.
Я набрал номер еще раз, но опять услышав в трубке короткие гудки, бросил ее.
- Надоели эти женские капризы! Сама теперь пусть звонит.
- Молодая еще, глупая, - продолжал смеяться Витек, - придет, никуда не денется.
Звонок Аркадия прервал наш разговор.
- Как продвигаются дела? – осведомился он.
- Дела идут, на днях выезжаем, - ответил я деланно бодрым голосом, стараясь скрыть тревогу.
- Это хорошо, - протянул Аркадий, - я чисто напомнить хотел, что сейчас уже начало апреля, так что время идет и мне очень хочется получить к осени свой танк.
- Будет тебе танк, не волнуйся, - скривился я в ответ как от зубной боли.
- А я и не волнуюсь, - прохрипела трубка, - это вам волноваться надо.
Он отключился, а я некоторое время молча, смотрел в окно, пытаясь подавить страх, возникший после этого неприятного разговора.
- Ну что там? – обеспокоенно спросил Витек, и улыбка сползла с его лица.
- Да ничего, - вздохнул я, - просто Аркадий по танку скучает.
- Черт, как некстати! – выругался Витек. – Давай-ка быстрее нашу спонсоршу вылавливать, а то так никуда и не поедем.
Я сам прекрасно понимал, что выезжать на поиски надо было как можно быстрее, потому что нас поджимали сроки. Позвонив еще несколько раз, и послушав, как Инна бросает трубку, я набрал номер ее редакционного представительства и выяснил, что сегодня вечером она участвует в конференции союза предпринимиателей, проходящей в отеле «Палладиус».
Услышав об этом, Витек окинул меня взглядом и спросил:
- У тебя есть костюм и галстук?
- Есть, - удивленно ответил я, - а зачем он тебе?
- Не мне, а тебе, - проворчал Витек озабоченно. - Потому что ты сегодня идешь на встречу с Инной.
- А я что с ней обязательно должен встречаться в костюме и при галстуке?
- Придется, - пожал плечами Витек, - ибо я подозреваю, что в этот отель на конференцию без костюма тебя не пустят.
Отель «Палладиус» и, правда считался дорогой гостиницей с концертным залом, в котором вечно проходили какие-то конференции и презентации.
Я почесал в затылке и вспомнил о своем пропахшем нафталином костюме, который не одевал уже лет пятнадцать. Все это время он висел у меня дома в шкафу, не меняя своего размера в отличие от его хозяина.
Выслушав эти соображения, Витек вздохнул и, открыв кассовый аппарат, вложил мне в руку несколько пятитысячных купюр.
- Давай дуй в магазин, пока время есть и чтоб к вечеру был как Джеймс Бонд.
Я подкатил к огромным стеклянным дверям отеля, когда уже стемнело и надпись: «Палладиус» переливалась неоновыми огнями над его входом. Пристроив свой джип в ряду недовольных таксистов, я прошел в залитый электрическим светом холл и немного потерялся.
У длинной, покрытой искусственным мрамором стойки шумела разношерстая толпа. Здесь были мужчины в строгих костюмах и женщины в вечерних платьях, а также журналисты со своими фотокамерами и прочие случайные личности, которые обычно вьются там, где можно бесплатно поесть и выпить. За стойкой сидели девушки, в белых блузках, раздававшие всем прибывшим программки мероприятий и рекламные буклеты. Несколько охранников сонно передвигались по холлу. Мой новый стального цвета костюм здесь не выделялся, и это радовало, хотя чувствовал я себя несколько неуютно в хрустящей отутюженной рубашке и плотно затянутом галстуке. Встав в очередь к стойке и получив несколько буклетов, я огляделся.
Похоже, что постояльцев в отеле было немного, и все эти люди прибывали сюда на различные мероприятия, которые проходили в помещениях, куда можно было попасть из холла.
Найти зал, где проходила конференция предпринимателей, оказалось не сложно. Сложнее было туда попасть, потому что у входа стояли охранники и проверяли список приглашенных гостей. Глядя на их профессиональные движения, и цепкие взгляды я понял, что организаторы не поскупились на охрану и не хотят пускать никого постороннего к накрытым для фуршета столам, виднеющимся в дальнем углу.
Я надеялся перехватить Инну у гардероба, но так ее и, не дождавшись, принялся слоняться по залам, доступ в которые был свободным.
Здесь собирался народ попроще, без охраны. Школьные чиновники средней руки и врачи - гомеопаты решали свои профессиональные проблемы при открытых дверях, нудно и долго выступая с трибуны. Послушав их, по пять минут, и, поглядев, как борются со сном, сидящие в зале, я направился на конференцию библиотечных работников, покосившись по пути на охранников у вожделенного зала с буржуями. Двери они закрыли и теперь расслабленно сидели в кожаных креслах, разгадывая кроссворды.
Библиотечные работники даже с трибуны не производили много шума. Привыкнув говорить шепотом во время своих трудовых будней, они и тут умудрялись соблюдать тишину, поэтому выступающие не мешали мирно спать слушателям.
Пользуясь полутьмой, я устроился в кресле дальнего ряда у выхода и огляделся. Вокруг клевали носами хранители книжных мудростей, которые заинтересовали меня меньше чем кнопка пожарной сигнализации на стене. Она маняще алела в застекленной опломбированной коробке, а надписи на ней просили открыть крышку в случае пожара.
Я несколько раз набирал номер Инны, но телефон был отключен, и это меня разозлило. Недолго думая, я открыл крышку, нажал кнопку сигнализации и тут же вышел из темноты зала в освещенный холл, направившись к туалетам. Слабое дребезжанье жалкого подобия сирены понеслось мне вслед, возмутив до глубины души, поскольку я рассчитывал на вселенскую панику. Я уже представлял, как толпа ринется к выходу и мне удастся поймать Инну, но не тут-то было.
Люди в холле на секунду оторвались от своих дел, а один из охранников лениво направился в сторону звона и, заглянув в зал к библиотекарям, недовольно спросил:
- Кто здесь с сигнализацией балуется?
Мы живем не в какой-то там Америке, и наш народ не тронется с места, пока не увидит своими глазами, что и где горит. Через минуту звон прекратился, и я разочарованный удалился в туалет, с удивлением заметив по пути незапертую дверь служебного входа, ведущую как раз туда, куда мне было надо.
Оказавшись в зале и стоя за портьерой почти у самой сцены, я увидел, что деловая часть конференции предпринимателей уже закончилась и теперь их многочисленная когорта окружала столы с шампанским и легкими закусками. Тут же суетились журналисты, то и дело, слепя всех своими фотовспышками. Приглушенный свет и легкая музыка, льющаяся из динамиков, помогли мне незаметно и неслышно выйти из-за штор, чтобы слиться с толпой.
Инну я заметил сразу. Она стояла рядом с каким-то пожилым седовласым плейбойского вида мужиком в вельветовом пиджаке, который поддерживал ее под локоток и что-то шептал на ушко. Она картинно держала одной рукой бокал с шампанским, откидывала голову, смеясь ярко-красным ртом и отстраняя свое гибкое тело в обтягивающем вечернем платье от собеседника, который то и дело пытался погладить ее по упругой заднице.
Выглядела она как настоящая женщина вамп. От дурацких хвостиков не осталось следа. Черные локоны обрамляли ее лицо, а в ушах и на шее искрились блестяшки бриллиантов.
Я подобрался поближе и пристроился за спинами двух слоноподобных дам предпенсионного возраста, который почему-то принято именовать «бальзаковским». Дамы плотно оккупировали столик с шампанским и закусками, поглощая все с невероятной быстротой, и успевая при этом обмениваться мнениями о присутствующих.
- Посмотри на него, - кивнула одна из слоних в сторону плейбойского мужика, - почти миллионер, шестьдесят лет, только что развелся с молодой женой и опять туда же!
Мужик между тем пошел в атаку, все ближе придвигаясь к Инне и все активнее пытаясь погладить ее по заднице. Она хотела выскользнуть, но цепкие руки пожилого донжуана обхватили ее талию и тянули к себе. Панический взгляд заметался по сторонам, остановившись на мне.
- Милый, где ты пропадаешь? – с облегчением громко произнесла она и сделала молящие глаза.
Я приложил к уху трубку мобильника, притворившись, что разговариваю по телефону.
Но она не отставала и еще более громко произнесла:
- Бросил свою невесту в одиночестве!
Ее взгляд уже требовательно сверлил, а обе толстухи как по команде обернувшись, уставились на меня. Вельветовый мужик, чуть ослабил хватку, но продолжал сжимать свою жертву в объятиях.
Ничего не оставалось делать, как подойти к ним.
- Дорогая, я только что от венеролога, - громко сказал я, вращая глазами, - у нас проблемы!
Плейбой моментально испарился, а Инна схватила меня за руку и потащила в дальний угол, сопровождаемая удивленными, вопросительными взглядами окружающих.
- Ты что с ума сошел?! – Прошипела она, - я же здесь известная фигура.
- Какой жених, такая и невеста, - процедил я сквозь зубы.
Затем я вынул из кармана список снаряжения, которое мы должны были купить.
- Или ты завтра все это оплачиваешь, или мы едем без тебя!
- Хорошо, хорошо, - торопливо закивала она, что-то выискивая глазами в толпе, - только сегодня мне нужно взять интервью вон у той бизнес-леди. Я же еще о светской жизни пишу.
Пожилая бизнес-леди потягивала коньяк на кожаном диване за столиком в окружении молодых поклонников ее кошелька, и счастливо улыбалась силиконовыми сардельками губ. Я развернулся, и хотел было уйти, но тут перед нами опять возник вельветовый мужик в компании пьяненькой почти раздетой блондинки.
- Инна, дорогуша, - пропел он, - если у тебя с женихом проблемы, то я могу его заменить.
Она вцепилась в мою руку и шепнула:
- Останься, пожалуйста, а то он не уйдет!
Я сплюнул и, посмотрев на пьяного ловеласа долгим взглядом, сказал:
- У нее с молочницей проблемы, а не с женихом. Тоже хочешь приобрести?
Мужик, удивленно трезвея, уставился на нас, а Инна, зажав мне рот ладонью, захихикала:
- Не обращайте внимания, у него сотрясение мозга после чемпионата Европы по боксу.
На выходе из отеля, она сердито бросила мне:
- Из-за тебя сорвалось важное интервью. Теперь вся тусовка будет говорить, что у меня венерическое заболевание!
- Послушай, - нервно ответил я, - мне плевать на твои тусовки! Ты обещала оплатить снаряжение, а сама трубку бросаешь. Я не сопливый мальчишка, чтобы за тобой бегать. Не хочешь с нами ехать так и скажи!
Она, молча, слушала мою гневную тираду, но вдруг глаза ее округлились.
- Черт, только этого не хватало!
Перед входом в отель со скрипом, затормозил Мерседес, из которого буквально выпрыгнул коренастый коротко стриженый парень в кожаной куртке с квадратным лицом. Я узнал эту машину и вспомнил, что на ней Инна уезжала каждый раз после работы в архиве.
- Милый, я сейчас все объясню! – попыталась она загородить меня, но его кулак в хорошем боксерском стиле уже летел мне в голову.
Каким – то чудом я увернулся, а Инна, повиснув сзади у него на плечах, закричала:
- Да перестань же ты, наконец!
Он опустил руки и, обернувшись к ней, сказал хриплым голосом:
- Мне позвонил знакомый с вашей вечеринки и сказал, что ты там с новым женихом! Если это не так, то попробуй, объясни!
Конечно не так! – затараторила она, - просто там один придурок начал ко мне приставать, вот и пришлось попросить человека сыграть роль жениха.
Он подозрительно покосился на меня.
- Это правда?
Я смиренно кивнул.
- Ну, тогда мы сейчас вернемся туда, - усмехнулся он, - и вы покажете мне этого придурка.
- Нет, ребята, - отрицательно покачал я головой, - разбирайтесь сами, а мне домой пора.
- Ты что, не понял?! – Угрожающе двинулся ко мне бритоголовый боксер. - Пойдешь со мной и покажешь этого придурка!
Это был уже прямой наезд, после которого я должен был либо подчиниться его воле, либо получить по башке. Ни то, ни другое меня не устраивало, тем более на глазах у девушки, которая с интересом ожидала моей реакции.
- Ладно, пойдем, - сказал я с улыбкой, и, сделав шаг вперед, залил его лицо струей слезоточивого газом из баллончика, который постоянно таскал в кармане пальто.
Он все же успел махнуть в мою сторону кулаком, но тут подействовал жгучий перец. Улица огласилась таким бычьим ревом, что прохожие и швейцар у входа в отель, начали оборачиваться. Ревнивый жених согнулся пополам и, схватившись за лицо, изо всех сил принялся тереть глаза руками.
- А-а-а!!! – завывал он, поливая асфальт соплями пополам с горючими слезами.
Не обращая внимания на эти стоны, я развернулся и пошел к своей машине. Инна стояла с открытым ртом и смотрела мне вслед.
- Не забудь, - крикнул я, обернувшись, - завтра покупаем оборудование.
На следующее утро, подъехав к нашему магазину, я с удивлением увидел у входа Мерседес плаксивого боксера, за рулем которого сидела Инна. Одета она была опять в стиле «милитари» и снова ее хвостики топорщились на голове.
- Как наш пациент? – спросил я у нее, выходя из машины.
- Лежит дома с примочками на глазах и обещает тебя убить, - нервно хихикнула она.
- Пусть глаза молоком промоет, - бросил я, гремя связкой ключей у дверей.
Витька еще не было, и я принялся раскладывать товар на витринах в торговом зале.
- Вообще-то он хороший человек, - смущенно сказала Инна, теребя рукава одежды, висящей на вешалках.
- Ага, хороший, - скривился я, - только тупой.
Звякнула снарядная гильза над дверью и в помещение ввалился Витек.
- Батюшки, - всплеснул он руками, увидев Инну, - кто пожаловал! Неужели оторвались от своих важных журналистских дел и посетили нас ничтожных?
Она обиженно поджала губы и промолчала. Витек хотел было выдать еще порцию ехидных изречений, но я перебил его.
- Успокойся, все улажено.
Я рассказал ему о моем вчерашнем визите в отель и о встрече с ревнивым боксером, на что Витек расхохотался.
- Так ему и надо, дураку!
Весь оставшийся день мы потратили на закупку снаряжения и продуктов, так что к вечеру я едва волочил ноги. Наконец все было уложено в джип и мы, сидя в подсобке магазина, перебирали танковые досье, стараясь сгруппировать их так, чтобы охватить как можно больше мест за самый короткий срок.
Инна перелистывала папки и называла координаты нужного места, я отмечал их в атласе, а Витек измерял расстояние между точками поиска, пользуясь компьютером и интернет-навигатором. Всего у нас получилось пять вероятных мест нахождения бронетехники, и все они были в Новгородской области.
- В среднем приходится пять дней на одно место с переездами, - размышлял я вслух.
- Итого, на поиски выделяем около месяца, - протянул Витек и вздохнул, – значит, кому-то придется остаться в магазине.
- А что, мы не все вместе поедем? – разочарованно спросила Инна.
- К сожалению, наше общество с ограниченной ответственностью себе не может этого позволить, - ответил я, - иначе некому будет торговать, и мы разоримся.
- Да и налоговую декларацию скоро сдавать, - добавил Витек, - так что езжайте на разведку вдвоем, а если что-нибудь найдете, то и я подтянусь.
- Но вдвоем мы можем не справиться! – нервно возразила Инна.
- Не волнуйся, статью по любому напишешь, - успокоил я ее.
ГЛАВА 4
Тихо потрескивают березовые поленья, мерцая в темноте красными точками. Языки догорающего костра устало облизывают закопченный котел, висящий на палке, и исходящий паром свежесваренного картофельного супа.
Инна помешивает ложкой янтарный бульон, вылавливая кусочки тушенки и обжигаясь, прихлебывает. Ее лицо в бликах огня выглядит сосредоточенным и серьезным.
Сегодня, по ее словам, она впервые в жизни готовила еду на костре, а судя по моим наблюдениям, вообще впервые готовила. Сначала меня разбирал смех, глядя на то, как это городское создание, обливаясь слезами, режет лук и терзает картошку, пытаясь ее очистить. Но потом я понял, что это для нее непосильная задача, и, вынув из ножен свой охотничий нож, быстро снял с картофелины кожуру спиралью «в одну шкурку», как учил нас в армии старшина.
Инна восхищенно посмотрела на результат и тут же потребовала, чтобы я ее научил.
- Нет, уж, давай дальше сама, - устало зевнул я и отдал ей нож.
Усталость валила меня с ног после целого дня, проведенного за рулем. Преодолев почти пятьсот километров до Новгородской области, мы свернули с шоссе на разбитую проселочную дорогу, когда уже стемнело. Координаты навигатора вели куда-то вперед по этой колее, изрытой тракторами и слегка присыпанной гравием, но дальше я ехать не рискнул.
- Переночуем здесь, - сказал я, сворачивая через кювет на поросшее молодой травкой поле, и загоняя машину в густой кустарник, тянущийся вдоль оврага.
- Может, доедем до деревни? – кивнула Инна в сторону огней, светящихся впереди на холме.
- Нет, - коротко бросил я, и, увидев ее недоуменный взгляд, добавил, – не хватало там всех собак переполошить, лазая по темноте в поисках ночлега. Прекрасно устроимся здесь. Ты в машине, я в палатке.
В ответ она только покачала головой и поддернула рукава своей новой, еще не обмятой камуфляжной куртки. Пятнистые серо-зеленые брюки были стянуты на ее талии брезентовым ремнем и оттопыривались боковыми карманами, что придавало ей вид новобранца, получившего обмундирование не по росту. Покупая снаряжение, мы выбирали для нее одежду самого маленького размера, но и она оказалась велика.
За ужином я достал флягу в выгоревшем суконным чехле и поболтал ею в воздухе.
- Будешь?
Она отрицательно покачала головой.
- Ну как хочешь, - ответил я и, плеснув в кружку спирта, залпом выпил его.
Глядя, как я закусываю обжигающим супом, Инна поморщилась и спросила:
- Как же ты завтра за руль сядешь?
- Не волнуйся, - усмехнулся я, - здесь гаишников нет. Здесь вообще, чем дальше в лес, тем меньше власти. Завтра деревню проедем и углубимся в это царство природы.
Она достала свой блокнот и торопливо начала записывать мои пьяные изречения. В это время на холме завыли собаки. Инна испуганно поежилась.
- А здесь и волки водятся?
- Еще какие! – продолжал я пугать ее, - и медведи тоже.
Она недоверчиво покосилась на меня и, поняв, что я шучу, насупилась.
- А если серьезно?
- Водятся, - сказал я, - только километров на пятьдесят поглубже в лес, но мы туда не пойдем.
Я налил себе еще спирта, но Инна прервала мою трапезу и опять пристала с расспросами.
- Может, сначала расскажешь о себе?
- Зачем? – подозрительно спросил я, остановив кружку на полпути ко рту.
- Ну, в статье мне ведь надо о вас с Витком хотя бы что-то указать.
- Только без имен, - бросил я и опрокинул в себя порцию обжигающего напитка.
- Хорошо, - кивнула она и приготовилась записывать.
- Да тут и рассказывать – то нечего. Поиском мы занимаемся уже лет восемь. Купили в складчину этот магазин и торгуем потихоньку.
- Подожди, давай подробнее, - перевернула она страницу, - о личной жизни что-нибудь.
Я помешал в котле остывающий суп и нахмурился.
- У меня личной жизни нет. Был женат, сейчас свободен. Да и вообще, какое это отношение имеет поиску?
Она, ничего не ответив, склонилась над блокнотом. Ее хвостики топорщились из- под сдвинутой на затылок камуфляжной кепки – единственного предмета оказавшегося в пору.
Я посмотрел на нее с любопытством.
- Ты лучше про себя расскажи.
Инна закрыла блокнот и пожала плечами.
- Окончила журфак МГУ, сейчас работаю со многими изданиями, пишу на разные темы. Увлекаюсь военной историей
- Жених есть? – ехидным тоном спросил я, выливая остатки спирта в кружку.
- Ты о Сергее? – рассмеялась она, - это скорее друг, который хочет стать женихом. Он профессиональный боксер и очень добрый человек.
- Понятно, - сказал я, - значит, вместе не спите и ты его динамишь.
- Скажем так, я еще не определилась.
- Так не бывает, - вздохнул я, - как только женщина знакомится с мужчиной, она сразу знает, будет с ним спать или нет. А если не определилась, то значит, не будет.
Мой язык уже заплетался, но я все равно допил спирт и, икнув, закусил куском колбасы.
- Так что все эти отмазки придуманы бабами для того, чтобы использовать тех мужиков, с которыми они спать не собираются.
- Это интересно! – с возмущением произнесла она, - а мужики сами на это ведутся, потому что им только одно и нужно.
- Не надо обобщать, - возразил я, - вот, например, мне от тебя ничего не нужно, хотя ты симпатичная девушка, но спать я с тобой не собираюсь.
- Ты так говоришь, потому что знаешь, что я тебе не дам, - нервно хихикнула она.
- А ты так говоришь, потому что знаешь, что не попрошу, - ответил я, чувствуя подступающую к горлу тошноту от спиртного.
- Если бы здесь был Сергей, - обиженно ответила она, - он бы тебе морду набил.
- А что ему еще остается делать, - проворчал я, - спать ты с ним не хочешь, вот он со злости и бросается на других.
Я встал и побрел в кусты, шатаясь и ломая ветки.
- Ты куда? – обеспокоенно спросила она.
- Меня от тебя тошнит, - проворчал я и тут же огласил окрестности громким рыком льва, исторгая из себя все выпитое и съеденное.
Деревенские собаки откликнулись истошным лаем, а я вылез из кустов и молча, принялся ставить палатку.
- Нет, ты скажи, - не отставала Инна, - ты что думаешь, я не способна на чувства?!
Меня откровенно мутило, и палаточный тент путался в руках, переплетаясь своими растяжками. Наконец я его расправил и натянул на каркас.
- Знаешь, что, - ответил я, - мне вообще все равно, способна ты на чувства или нет. Мы здесь по другому поводу.
Я заполз в палатку и забылся тяжелым пьяным сном, сквозь который был слышен недовольный голос Инны:
- Напился и еще оскорбляет!
Наконец она хлопнула дверью машины и все затихло.
Утро выдалось ясным и солнечным, но от этого было не легче, потому что моя голова гудела после вчерашнего. Инна уже встала. Она насмешливо смотрела, как я дрожащими руками роюсь в аптечке в поисках таблетки от головной боли и сказала:
- Да ты просто алкоголик!
- Нет, - ответил я, с облегчением запивая таблетку водой, - не алкоголик, а бытовой пьяница.
Разложив на коленях папку с документами, я включил навигатор и достал карту.
- До первой точки поиска нам осталось десять километров, - размышлял я вслух, - наша цель – русло небольшой речки, вот здесь.
Инна с интересом склонилась над картой с дымящейся кружкой чая в руке.
- И что в этой речке танк?
- Судя по архивным данным, здесь при переправе утонул советский танк Т 34, - ответил я, перебирая копии документов в папке. Место указано приблизительно, так что нам предстоит обыскать участок реки шириной метров в сто. Хорошо, что сейчас погода сухая и до реки можно добраться по грунтовке.
Мы въехали в деревню, оставляя за собой шлейф пыли и разбрасывая гравий зубастыми протекторами колес. Перепуганные нашим появлением куры с громким кудахтаньем разлетелись в разные стороны. Потемневшие от времени бревенчатые избы с крышами из дранки глядели своими подслеповатыми окнами с обеих сторон единственной улицы. Из-за покосившихся штакетников доносился лай дворовых псов, перекликавшихся друг с другом. На улице не было видно ни одной живой души и только занавески в окнах редко вздрагивали, скрывая в глубине любопытных жителей.
Я затормозил возле колодца на обочине, между старыми толстыми березами и, достав пустые канистры из машины, кивнул Инне:
- Набирай воду, а я пока осмотрюсь.
Она принялась неловко раскручивать колодезную цепь, громыхая привязанным к ней ведром, а я прошелся вокруг машины, оглядывая ближайшие дома. Прямо напротив нас возвышался старый забор из потрескавшегося горбыля, за которым виднелось деревянное строение. Мое внимание привлекли ржавые советские каски, надетые на каждый столб забора. Подойдя ближе, я увидел у калитки, сваленные в кучу, прогнившие железные ящики от гранат и мин. Это был явный признак наличия в деревне конкурентов, промышлявших раскопками.
С одной стороны, это было плохо, потому что местные вполне могли устроить нам неприятности, но с другой стороны они бы наверняка знали, если рядом из реки подняли танк. Поэтому я без тени смущения постучал в калитку, которая со скрипом отворилась.
- Че надо? – появился на крыльце небритый худой мужик лет пятидесяти в дырявой вылинявшей майке и синих сатиновых трусах.
- Да увидел ваши экспонаты, - щелкнул я пальцем по куполу каски, - и решил зайти. Может, есть что, на продажу?
Сонные ввалившиеся глаза мужика сразу ожили, но продолжали смотреть на меня с подозрением.
- Откуда будете? – спросил он, разглядывая нашу машину.
- Из Москвы, - растянул я рот в самой открытой улыбке, на какую только был способен, - ищем антиквариат для магазина.
- Барыги значит?
Его лицо приняло хищное выражение, и я понял, что попал в точку, выдав себя за покупателя. Он распахнул дверь и сделал приглашающий жест рукой.
- Заходи.
В это время сзади раздался звон цепи и плеск бултыхнувшегося в воду ведра. Инна пыталась вытянуть его, но не удержала. Я кивнул хозяину дома и, подбежав к колодцу, быстро намотал цепь на шкив, подхватив ведро полное воды.
- Попробуем сейчас выяснить у этого торговца на счет танка, - шепнул я ей на ухо, наливая воду в канистру.
- А чем он торгует? – недоуменно спросила она.
- Сейчас увидишь, только вопросов ему не задавай.
В избе было прохладно и сумрачно. Побеленная русская печь занимала половину комнаты, и, судя по закрытой заслонке, топилась только зимой. Вдоль стен стояли деревянные стеллажи с полками, на которых громоздились ржавые каски вперемежку с котелками, ложками и прочим копаным военным барахлом. На отдельной полке лежали различные поделки. Тут были пепельницы и подсвечники из артиллерийских гильз, цепочки и браслеты из выхолощенных патронов, а также самодельные портсигары и ножи для бумаг. Все это поблескивало надраенной латунью и говорило о том, что хозяину есть чем заняться длинными зимними вечерами.
- Выбирайте, - сказал мужик и жестом волшебника отдернул занавеску за которой стояла кровать, застеленная стеганым одеялом. Рядом на полу лежало несколько гнутых винтовочных стволов с надетыми на них четырехгранными штыками.
- Как-то на сухую неудобно, - замялся я, - может, выпьем?
Мужик понимающе кивнул и пожал плечами.
- У меня только закуска.
- Давай закуску, - усмехнулся я и похлопал по висевшей на поясе фляге.
Инна недовольно покосилась на меня, и когда хозяин загремел посудой в тесной кухоньке, прошептала:
- Нет, ты точно алкоголик!
- Не мешай налаживать контакты с местным населением, - сквозь зубы бросил я ей и прошел на кухню, где на электрической плитке уже шипела сковорода с яичницей.
- Семен, - протянул мне мужик заскорузлую руку, представляясь.
- А это что сын что - ли твой? - Кивнул он в сторону Инны. - Худосочный какой, даже ведро из колодца вытащить не может.
- Она сняла кепку и возмущенно тряхнула своими хвостиками, которые агрессивно поднялись как антенны на голове гуманоида.
- Я вообще-то женщина!
- Ну, извини, не признал. - С интересом посмотрел на нее Семен и, глядя, как я давлюсь от смеха, тоже ухмыльнулся
Через час фляга была уже почти пуста и Семен, хлопая меня по плечу, расплывался в пьяной улыбке, прикладывая палец к губам.
- Сейчас покажу самое интересное, только … тсс, никому!
Он встал, и с грохотом отодвинув табурет, удалился в чулан.
- Надо у него что – ни будь купить, - тихо сказал я Инне, пока хозяин рылся в своих закромах.
- А я тут причем? – недовольно буркнула она.
- А притом, что ты будешь платить за покупки, - сказал я с нажимом и повернулся навстречу возвращающемуся из чулана Семену.
- Вот смотрите, - сказал он, разворачивая пыльный картофельный мешок, в котором угадывался какой-то увесистый предмет.
Этот предмет оказался ржавым автоматом ППШ без приклада и магазина, с кожухом ствола забитым присохшей глиной. Тут - же из мешка на стол со стуком выпали несколько немецких штык – ножей в ножнах от карабина К98. Они были очищены от ржавчины и заботливо смазаны маслом.
- Пожалуй, один ножик мы возьмем, - протянул я, пробуя лезвие пальцем и проверяя ход ножен.
- Три тысячи! - выдохнул Семен, алчно потирая руки.
Инна хотела возразить, но я незаметно толкнул ее локтем в бок и она, молча, положила деньги на стол.
- А покрупнее ничего нет? – спросил я, убирая нож за пояс.
- В смысле? – недоуменно уставился на меня Семен и потянулся за кружкой.
- Ну, может где техника, какая завалялась, танки, машины.
Он чокнулся со мной, выпил и поморщился, занюхав рукавом.
- Нет, такого добра у нас не водится. Разве только в реке у переправы поискать можно, но мы туда не лезем. Берега заиленные.
- А что там, в реке? – встряла Инна в разговор.
- Кто что говорит, - развел Семен руками, - одни говорят танк, другие говорят пушка. Только никто толком ничего не знает.
- И никто искать не пробовал? – с притворным удивлением спросил я.
- Пробовали, конечно, - ответил Семен, - да без аппаратуры туда соваться бесполезно. Ил, вода мутная и место точно неизвестно.
- Может, там вообще ничего нет? – скептически усмехнулся я.
- Думай, как хочешь, - пожал плечами мой собеседник, - только наши старики еще рассказывали, что во время войны там какая-то техника затонула. Ну а теперь никого в живых нет, кто это помнит.
Поняв, что больше из него ничего не вытянуть, я свернул разговор и, попрощавшись, вышел на улицу.
- Надо было его еще расспросить, - сказала Инна, догоняя меня у машины.
- Да он после спирта сейчас такого наплетет, только успевай уши развешивать, - ответил я, - главное, что никто этот танк до нас не вытащил.
- Кто это вообще такой, ты его знаешь? – начала сыпать вопросами журналистка, едва мы уселись в машину.
Пришлось утолить ее любопытство и рассказать о деревенских барыгах, зарабатывающих раскопками и продажей артефактов. Инна достала свой блокнот и едва успевала за моим рассказом.
- Попадаются они довольно редко и то в глухих местах, - продолжал я, - те, кто поближе к цивилизации уже или сидят, или завязали с этим опасным занятием.
- Он что один все это выкапывает?
- Скорее всего, есть у него помощники. В одиночку трудно, хотя и такие фанатики встречаются.
Ее глаза светились любопытством, а ручка выводила торопливые строки.
- А чем еще они живут?
- Ну, показывают приезжим копателям интересные места, сдают им жилье на время раскопок. А так конечно тащат, что придется да выживают, как могут.
- И что – же он полиции не боится?
Я вздохнул от ее глупых вопросов, но ответил:
- Участковый сюда редко заглядывает, чтобы интересоваться такой ерундой. А у этого деятеля все оружие ржавое и к использованию не пригодно. Поэтому ему и предъявить нечего. Вот если – бы он восстановленными стволами торговал или взрывчаткой, тогда другое дело.
За деревней пыльная дорога спустилась в низину, поросшую вдоль обочин редкими осинами и кустарником. Приходилось объезжать тракторные колеи, засохшие с распутицы и петляющие глубокими траншеями, через которые джип с трудом переваливался, урча дизелем. Я представил, какая каша здесь будет после дождя и с опаской посмотрел на небо. Однако солнце стояло в зените и не предвещало осадков.
Расслабленный от спиртного и разморенный жарой, я свернул с дороги, решив срезать путь напрямик через поле к узкой полоске реки, блестевшей вдали. Но когда из-под колес полетела мокрая глина, стало понятно, что к сырому берегу, скрывавшемуся среди камыша, нельзя подъезжать слишком близко.
Вовремя остановившись, мы вышли из машины и осмотрелись. Под ногами чавкала жижа заболоченной поймы, и чем ближе к реке, тем сильнее она затягивала. Единственный твердый путь вел по дороге к высокой насыпи, на которой возвышались бетонные плиты моста.
Инна, стоя на подножке машины, разглядывала местность в бинокль и комментировала увиденное.
- На другой стороне реки за мостом кустарник и деревья, значит, там почва твердая и можно остановиться.
- Молодец, - похвалил я ее и, усевшись за руль, снова завел двигатель, – там поставим лагерь.
До вечера я провалялся под кустом орешника на пенопленовом коврике, в полной мере осознав верность поговорки что «похмелка – вторая пьянка». Меня выворачивало наизнанку, стоило только пошевелиться. Голова раскалывалась от боли и таблетки не помогали. Инна сначала посмеивалась над моими страданиями, но, когда я отказался ужинать, забегала вокруг, не зная, чем помочь.
- Не мельтеши, голова и так кружится, - стонал я, - лучше принеси дров и зажги костер.
- Не умею, - растерянно сказала она, но пошла и притащила довольно большую охапку сухих березовых поленьев из рощицы у реки. Я продолжил давать наставления по разжиганию огня.
- Наломай мелких веток и березовой коры, а потом подожги эту охапку. Я сказал мелких веток, а не поленьев!
Инна обиженно поджала губы, но послушалась, и несколько раз чиркнув зажигалкой, подожгла пучок березовой коры, который сразу занялся веселым огоньком.
- Клади сверху тонкие веточки, да смотри огонь ими не завали!
Костер был зажжен, а мне немного полегчало. Теперь я мог сидеть и даже пить чай без риска рвотных позывов. Инна радостно захлопала в ладоши и гордо посмотрела на меня.
- Я сама разожгла костер!
- Невероятно, - проворчал я, держа дымящуюся кружку у лица, и наблюдая как начинающая туристка, борется с тентом палатки пытаясь натянуть его. Наконец это удалось и она, довольная собой присела рядом, держа на коленях свой неизменный блокнот.
- Я давно хотела спросить – что вы собираетесь делать с танком, когда его найдете?
- Во-первых, не когда найдем, а если найдем, - ответил я, поправляя котелок с кипящей водой над огнем, - а во-вторых, это для твоей статьи точно не нужно.
Она закрыла блокнот.
- Да мне просто интересно, зачем вам такая махина?
- Восстановим и будем платные катания на нем устраивать, - соврал я и достал банку тушенки из рюкзака. – На - ка вот, лучше открой.
Эта непривычная задача поставила ее ненадолго в тупик, но через мгновенье банка была уже вскрыта моим ножом, а ее содержимое отправилось в кипящую воду. Гламурная городская фифа менялась на глазах.
Я с опаской забрал свой нож и протянул ей штык, купленный у Степана.
- Теперь твой. Им пользуйся.
Она хмыкнула, повертела оружие в руках и вытащила из ножен.
- А как я его носить буду?
- Пока за поясом, а потом подвес найдем.
Возня с ножом ненадолго отвлекла ее от расспросов, но через пять минут она снова пристала ко мне.
- Ничего у вас не получится. Танк отнимут, потому что по закону он принадлежит министерству обороны.
- Слушай, - огрызнулся я, - если ты такая умная и все знаешь, чего – же ты вопросы задаешь?
- Да я просто предупредить хотела, - пожала она плечами и с обиженным видом принялась высыпать макароны из пакета в котелок с бурлящей похлебкой.
На следующее утро, едва рассвело, мы отправились к мосту, чтобы осмотреть район предстоящих поисков. От реки поднимался сырой туман, стелясь над полем, изрезанным оврагами, а мокрая трава хлестала по коленям.
- Смотри под ноги, - сказал я своей спутнице, топча по пути, усыпанные шипами листья борщевика, - от этих цветочков можно получить сильный ожог.
- Знаю, - ответила она, зевая и зябко кутаясь в куртку.
Мост представлял собой несколько бетонных плит с ржавыми поручнями, переброшенных через заболоченное русло реки. Сонное течение неторопливо несло между опорами длинные водоросли, бурля в глубине водоворотами, и обещая нелегкую борьбу любому плывущему против него. Навигатор пищал, услужливо указывая точку назначения, которая находилась в пятидесяти метрах, как раз посередине реки.
- Пошли за лодкой, - вздохнул я и представил себе, как буду в одиночку болтаться на волнах, сносимый течением, а Инна в это время будет стоять на мосту и описывать в своем блокноте мои кульбиты. Такой вариант меня абсолютно не устраивал, и я решил задействовать праздную журналистку в своих целях.
Пока я накачивал лодку ручным насосом, она с любопытством рассматривала лежащий на траве аппарат глубинного поиска, похожий на полутораметровую букву «Г», составленную из двух окрашенных в защитный цвет трубок. На конце длинной трубки висел ящик с батареями питания, а дисплей с единственной стрелкой был укреплен с другой ее стороны над короткой перекладиной. Прибор назывался «OGFL» и был куплен нами со скидкой как списанное имущество армии ГДР. В просторечье он именовался бомбоискателем.
Инна надела через плечо широкий ремень с крюками и повесила на них бомбоискатель, держа наперевес длинную палку буквы «Г», в то время как короткая упиралась в землю своим свободным концом.
- Как им пользоваться? – спросила она, пристраивая на голове круглые резиновые наушники и поправляя тяжелый аппарат, висевший на поясе.
- Почти угадала, - ответил я, отрываясь от насоса, - водишь короткой штангой над землей, смотришь на дисплей и слушаешь наушники. Если внизу большой металлический предмет, стрелка покажет глубину, а писк в наушниках укажет границы объекта.
Она щелкнула тумблером и тут же ойкнула, сорвав наушники.
- Пищит очень громко!
Я усмехнулся, и туго закрутив последний клапан лодки, подошел к ней.
- Это чудо военной техники не любит, когда рядом есть металл. Так что, если хочешь что-нибудь найти, снимай с себя часы и золотые украшения.
Подъехав к мосту, мы выгрузили оборудование и сняли надутую лодку с крыши машины. Из багажника был извлечен моток прочного альпинистского шнура и импровизированный трехметровый щуп - трехколенная составная антенна от БТРа с наваренным наконечником.
- Один конец закрепим на мосту, - сказал я Инне, разматывая шнур, - а второй привяжем к лодке. Если меня начнет сносить, ты будешь подтягивать веревку по моей команде.
Она, молча, кивнула и с серьезным видом потащила конец шнура к перилам ограждения. Я с сомнением посмотрел ей вслед и, положив в лодку прибор со щупом, спустил ее на воду под опорами моста. Течение быстро снесло вниз надувной корабль, и не успел я опомниться, как был далеко от берега.
- Тяни! – закричал я, размахивая руками.
Она засуетилась и начала подтягивать лодку. Шнур зашлепал по воде, то и дело, дергая судно и обдавая меня брызгами. Навигатор пискнул и я, увидев, что достиг точки, снова махнул рукой.
- Стой!
Шнур натянулся, и лодка остановилась, подрагивая под натиском течения. Встав на колени, стараясь держать равновесие, я включил прибор и опустил его короткую штангу наполовину в воду. В наушниках раздался ровный гул, а стрелка на дисплее замерла на нуле, показывая полное отсутствие железа внизу.
Я даже обрадовался, потому что не представлял, как мы будем вытаскивать танк с такой глубины, окажись он подо мной. Для очистки совести я подгреб сначала к одному берегу, а затем к другому, опуская прибор в воду и прислушиваясь к сигналам, но ничего не обнаружил. Инна уже подтягивала лодку к мосту, когда я услышал в наушниках громкий писк по нарастающей – верный признак большого металлического объекта. Щуп упирался во что-то твердое и гулкое, но что это такое, можно было определить, только спустившись под воду.
- Ну что там? – раздался голос свесившейся через перила Инны.
- Не знаю, - крикнул я сквозь шум воды, продолжая обстукивать щупом, дно, - протяни лодку вдоль моста, хочу проверить, где оно заканчивается.
Через два метра щуп провалился в песчаное дно, и стало понятно, что надо лезть вниз.
- Хорошо, что здесь вода проточная, - сказал я, вытягивая лодку на берег, - надеюсь, с фонарем я разгляжу, что это такое.
Инна уже несла из машины акваланг.
- Можно с тобой?
- Нет, конечно, - ответил я, - а вдруг мы вдвоем застрянем, так что вытащить будет некому.
С трудом втиснувшись в гидрокостюм и закрепив на спине баллон, я надел ремень с грузами и сказал:
- Следи за шнуром, если меня отнесет от моста, подтягивай.
Один его конец я прицепил к поясу, а другой был привязан к перилам моста, что давало надежду не уплыть далеко от места поиска. Я вошел в воду, высоко поднимая ноги в ластах, и освещая себе путь подводным фонарем, но все равно неожиданно провалился в глубину.
Перед стеклом маски замелькали зеленые водоросли и пузыри выдыхаемого воздуха. Я направил луч фонаря в сторону мостовых опор и на мгновенье увидел что-то большое и темное сквозь мутную воду, но течение уже выталкивало меня вверх. Ноги задрались выше головы, а шнур натянулся. Я нырнул, делая резкие движения ластами и схватившись одной рукой за корягу на дне, стал продвигаться в сторону темного пятна, которое уже можно было хорошо разглядеть.
Без сомнений это был колесный трактор «Беларусь», стоявший в самом русле реки и потому не занесенный илом. Лишь длинные пряди водорослей обвивали его кабину с выбитыми стеклами, а распахнутые двери приглашали внутрь. Подобравшись поближе, я увидел обрывок железного троса, торчащий из сцепного крюка. Видимо трактор пытались вытащить, но это не удалось из-за обломков бетонных блоков, застрявших между колес.
Выбравшись на берег, я обессилено откинулся на спину и, расстегнув ремни акваланга, сдернул с себя ласты.
- Первый блин комом.
ГЛАВА 5
Утро следующего дня выдалось пасмурным, и небо заволокло тучами, которые плакали дождем, усиливавшимся с каждой минутой. Побросав вещи в машину, мы неслись по грунтовке среди размокшего поля, а я опасался, что ливень вот-вот размоет дорогу и джип сядет на мосты. Из-под колес летела грязь, а в кабине болтало так, что приходилось хвататься за поручни, чтобы не пробить головой потолок.
Инна держала на коленях атлас и сверяла наш маршрут с навигатором, закрепленным на приборной панели, который показывал следующую точку назначения – высохшее торфяное болото за лесным массивом в десяти километрах к западу.
Узкая лесная дорога встретила нас поваленными деревьями и глубокими колеями, не уступавшими полевой грунтовке. Влетев в осиновый подлесок, машина проскочила сотню метров, чуть было, не врезавшись в трухлявый ствол дерева, лежащий поперек дороги, и скрытый от глаз высокой травой. Едва успев затормозить, я хотел вылезти и проверить дорогу, но ливень разыгрался не на шутку, так что пришлось отказаться от этой затеи.
- Подождем здесь, пока дождь не кончится, - сказал я, глядя, как медленно запотевает лобовое стекло, по которому снаружи стекают потоки воды.
Инна устало вздохнула и зябко поежившись, достала из рюкзака палку копченой колбасы.
- Давай хотя бы бутербродов поедим.
Тут я вспомнил, что мы еще не завтракали, и присоединился к ней. Вчерашнее купание вымотало меня, а сырая погода грозила насморком, поэтому я решительно плеснул в кружку немного спирта и протянул Инне:
- Давай, для согрева.
Она немного отпила и закашлялась.
- Это тебе не коктейли в ночном клубе хлебать, - усмехнулся я, сунув ей в руки бутерброд.
Себе я тоже налил спирта и, выпив его, растянулся на разложенном сиденье с пачкой документов о следующем месте поиска. Дождь барабанил по крыше машины, навевая сон, но я пересилил себя и углубился в изучение карт и описаний.
- Как-то странно все это, - сказала Инна, водя пальцем по стеклу, - еще неделю назад я была среди тысяч людей в огромном городе, а сейчас сижу в машине, под дождем посреди леса и никого вокруг на десятки километров.
Я подозрительно покосился на нее.
- Тебе что спирт в голову ударил?
- Причем тут спирт, - пожала плечами она, - просто ты такой приземленный тип, что, наверное, не понимаешь, как человеку может быть одиноко.
- Ах, извините! - воскликнул я, - бедной девочке стало скучно в лесу, потому что никто ею не восхищается. Так тебя сюда никто на аркане не тащил! Не нравится – уходи!
Она обиженно заворочалась, раскладывая свое сиденье, и накрылась моим старым бушлатом. Я посмотрел на нее и добавил:
- Зато здесь есть время подумать, и никто не будет отвлекать.
- О чем? – отозвалась она.
- О своей жизни, например, - вздохнул я и снова зашелестел страницами, - хотя сейчас предпочитаю думать о выполнении нашей задачи.
Я разложил копию старой карты у себя на животе и продолжил:
- Вот сейчас думаю о том, как преодолеть этот лес и не застрять. Когда с этим справимся, я начну думать о том, как выйти к точке назначения, а потом буду думать, как найти танк. А все твои стоны по поводу одиночества, это с непривычки и от отсутствия цели. У меня, конечно, тоже бывает тоска, но работа ее вытесняет.
- Это уже лучше, - повернулась вдруг она ко мне с блокнотом в руках, - а то из тебя слова не вытянешь. А так образ брутального мужчины раскрывается в общении со слабой женщиной.
По лицу ее пробежала легкая усмешка.
- Ты что и вправду решил, что я сопли распустила?
- Ничего не решил, - проворчал я смущенно и закрылся от нее листами карты, - просто я не знал, что нужно лезть в душу, чтобы написать статью о военной археологии.
- Да мне просто интересно, как вы боретесь с хандрой после неудач. Ведь не всегда же находите то, что ищете?
- Это точно, - тряхнул я головой, - вчерашний трактор тому пример. Но хорошая подготовка и разведка резко повышают шансы.
Она перевернула страницу блокнота.
- А если и в этой точке ничего не будет?
- А если тебе завтра кирпич на голову упадет? – передразнил я ее и сел.
- Короче, запиши, что хандра начинается после того как все варианты проверены и ни один не дал результатов. А боремся мы с ней с помощью спирта!
Она записала и вопросительно посмотрела на меня.
- Теперь поставь жирную точку и больше ко мне не приставай с такими вопросами.
Я натянул ботинки и, набросив куртку, вылез из машины.
Дождь кончился, но его капли продолжал падать за шиворот, стекая с ветвей и листьев. Узкая, заросшая кустарником колея впереди была размыта и перегорожена поваленными стволами деревьев. Каждый шаг по ней отдавался тучей мокрых брызг и через минуту брюки, и куртка промокли насквозь.
Я открыл багажник и достал оттуда бензопилу.
- Вылезай, сейчас будем бороться с хандрой.
Треск пилы и едкий запах дыма разносился далеко по лесу. Я шел впереди, опиливая все, что мешало движению, а Инна растаскивала в стороны обрезки стволов и сучья. Потом я возвращался к машине и проезжал вперед по расчищенной дороге.
- Ну как, хандра прошла? - с усмешкой спросил я, глядя как она, вся перемазанная землей, тянет с дороги очередное полено.
- У меня ее и не было, - ответила она с вызовом, откидывая мокрую челку со лба.
- Это хорошо, - сказал я и заглушил пилу, - сейчас будет еще веселее.
Бурелом закончился, дальше колея терялась среди кочек и редких осин, между которыми предательски булькала болотная жижа. Дорога появлялась только на холме через пятьдесят метров, там, где начинался настоящий сосновый лес.
- Здесь придется стелить гать, - сказал я, потыкав в трясину длинной березовой жердью.
- А что это такое? – спросила Инна.
- Сейчас узнаешь, - хмуро ответил я.
Гнилые осиновые стволы гулко шлепались в воду, по пути ломая друг друга. Раскаленная цепь бензопилы с воем выплевывала струи опилок, а ее мотор трещал на пределе сил, стреляя черным выхлопом. Снова и снова мы подтаскиваем бревна к болоту, которое жадно пожирает их, будто насмехаясь над нашими усилиями. Наконец над ряской проступают контуры гати, по которой теперь можно пройти, не замочив ног.
- Больше не могу! - выдыхает Инна и валится под куст. Ее бесполезные резиновые сапоги смешно выделяются желтыми пятнами среди этого царства грязи и сырости.
Я один продолжаю работу до тех пор, пока, наша самодельная дорога не возвышается над болотом. Джип неожиданно легко преодолевает ее, и мы въезжаем на холм, в тишину соснового леса. От усталости сводит пальцы, но я продолжаю сжимать руль, и машина резво скачет по накатанной колее, подпрыгивая на торчащих из земли сосновых корнях.
Лес внезапно заканчивается и впереди расстилается высохший торфяник, поросший жесткими кустами клюквы. Едва заметная колея вьется между молодых елочек и теряется в далекой дымке леса, на опушке которого видны очертания крыш дачного поселка. Я выпадаю из машины, и сразу проваливаюсь по колено в зеленую кашу мха, хлюпающую дождевой влагой. Навигатор показывает место прибытия, но меня это нисколько не радует, потому что еще предстоит обследовать почти все торфяное болото. Сил хватает только на то, чтобы сдать назад и загнать машину в сосновую чащу.
Костер дымил сырыми еловыми лапами и наша мокрая одежда, развешанная на палках, воткнутых в землю, исходила паром.
- Сейчас бы под горячий душ, - мечтательно вздохнула Инна, сидя на пеньке, завернувшись в спальный мешок. Наманикюренные пальцы ее босых ног были все в грязных разводах, и она спрятала их, заметив мой взгляд.
- Чего уставился? Дай мне рюкзак.
Я вытащил из багажника ее рюкзак со сменной одеждой. Она отвернулась и начала рыться в нем.
- Ну, если хочешь принять душ, то нет проблем, - сказал я, - вон там за кустами яма с дождевой водой. Нагреем и помоемся.
Она подозрительно покосилась на меня.
- Только по очереди и без глупостей.
- Слушай, успокойся! - зло бросил я, - никто на твою честь покушаться не собирается. Даже если попросишь.
Я поднялся и пошел к яме, брякая пустым ведром. Омывшись теплой водой, согретой на костре, и надев сухую одежду, я почувствовал, как устал. Не было даже желания насмехаться над Инной, которая повизгивая, обливалась из ведра, прячась от меня за деревьями. Наконец она закончила свои процедуры и, переодевшись, вышла из-за кустов, с полотенцем на плече, расчесывая мокрые волосы. В обтягивающем летном комбинезоне она выглядела довольно аппетитно, о чем я не преминул ей сообщить.
- А ты, оказывается, умеешь делать женщинам комплименты, - улыбнулась она, стрельнув глазами.
- Еще тот ловелас. - Сказал я и принялся выкладывать из рюкзака провизию. Теперь стало понятно, почему эта модница так вцепилась в комбинезон, едва увидев его в магазине подержанного армейского снаряжения.
Она присела напротив и, закинув ногу на ногу, достала свой блокнот.
- Итак, подытожим. Женщин ты не боишься, внешностью не обделен, деньги имеешь. Не пойму, почему тогда ты до сих пор один?
Я усмехнулся и поставил на огонь котелок с водой.
- Неудачный брак надолго отбивает охоту быть вдвоем.
- Неужели такой неудачный?
- И еще лень, - покачал я головой.
- Как это? – удивленно вскинула брови она. Я вытряхнул в котелок тушенку из банки и вздохнул.
- Например, сижу я в кафе и вижу за соседним столиком красивую девушку. Понимаю, что она мне не откажет.
- А как это ты понимаешь? – перебила она.
- Мне уже не двадцать лет, так что теперь я думаю верхней головой, а не нижней. Если взгляд не отводит, грудь выпячивает и громко смеется в разговоре с собеседником, значит, хочет обратить на себя мое внимание.
- Интересно, и что дальше?
- Да ничего. В том то и дело, что дальше я ничего не делаю, потому что мне лень подходить к ней, знакомиться, платить за ее ужин и слушать весь бред, который она несет. И все это без гарантии секса.
- Так ты все это делаешь только ради секса?
- Ошибаешься. Еще раз повторяю, я все это делал ради секса, когда мне было двадцать, а теперь я этого не делаю. Если мне нужен секс, то проще заплатить проститутке или позвонить проверенным кадрам, но не лезть на незнакомое минное поле.
- А если она тебе сильно понравилась?
- Ну, если сильно понравилась, то конечно стоит рискнуть. Только тут опять засада. Бывало, начнет такая красотка говорить и все. Понимаешь, что ее рот надо использовать только по другому назначению. Повозишься с ней некоторое время и тихонько отползаешь, чтоб не обидеть.
Инна хихикнула и, зачеркнув что-то в блокноте, сказала:
- Тебе трудно угодить.
- Есть такое дело. - Развел я руками.
Она поправила волосы и убрала блокнот.
- А обо мне, что ты скажешь?
- Хочешь еще комплиментов? – усмехнулся я.
- Да нет. Ко мне ты бы подошел в кафе?
- Насчет кафе не знаю, а вот сейчас я бы к тебе за сексом не обращался.
- Это почему же? – сложила она обиженно губы бантиком.
- Потому что после моих откровений ты настроилась на романтическую волну и хочешь сейчас поразить меня глубиной своей души. Только мне это не интересно.
Я достал из багажника сумку с палаткой и, развернув тент, сунул один край ей в руки.
- Помоги лучше палатку поставить.
Она насупилась и молча, начала возиться с палаткой, пока мы не закрепили все колья. Я покосился на нее и сказал:
- Да ты не обижайся, мне вообще с людьми не интересно, поэтому я так много времени провожу в лесу.
Она шмыгнула носом, и хитрые искорки пробежали в ее глазах.
- А вот здесь ты врешь. Если бы тебя люди не интересовали, ты бы мне все это не рассказывал.
- Так это нижняя голова, - рассмеялся я.
- Она у тебя оказывается умнее верхней, - ответила Инна, расстилая свой спальный мешок на сиденьях машины.
Ночной ветерок шевелил сосновые лапы. Я лежал в палатке, уставившись в ее полог, измазанный раздавленными комарами и слушал сонное посапывание Инны, доносящееся из машины. Наверняка притворяется и ждет, что я к ней приду. Недаром она мне сегодня глазки строила. А вдруг не притворяется? Да хоть бы и так. Я здесь не для того чтобы разгадывать эти женские ребусы «даст – не даст».
Усталость взяла свое и тяжелым камнем навалилась на тело. Перед глазами замелькали деревья, падающие в болото под визжащей цепью бензопилы. Ноющая боль в мышцах рук напомнила о сегодняшнем дне. Завтра предстоял денек не легче, да еще без гарантии результата. Времени оставалось все меньше и меньше, а беспокойство черной кошкой свернулось клубком за пазухой. Как там Витек? Я достал из кармана мобильник и набрал его. Номер был недоступен, что нисколько не удивило, учитывая отдаленную местность, в которую мы забрались. Успокоившись этими соображениями, я перевернулся на бок и заснул.
Утро принесло тяжелые тучи, сыпавшие мелким противным дождем. Вскипятив чайник на костре, я устроился под пологом палатки, разложив на коленях папку с документами. Описание говорило о том, что в 1942г. немецкий легкий танк Т1 был послан на разведку маршрута через этот торфяник, но съехал с дороги и утонул в болоте. Вытащить танк не удалось по причине атаки советских войск, в результате которой немцы отошли. Копия карты указывала примерное место затопления, которое на местности охватывало участок около 200 квадратных метров. После войны здесь велись торфоразработки, и вся вода по искусственным каналам была отведена.
Увлекшись чтением, я не заметил, как из машины вылезла Инна.
- Что у нас сегодня? – спросила она, склонившись надо мной.
Я поднял глаза.
- Нам повезло, что за шестьдесят лет это болото почти высохло, поэтому есть шанс пройти по нему пешком. Но до нас тут могли поработать экскаватором при добыче торфа, так что губы раскатывать не советую.
Белая полоска натянутого шнура теряется среди болотных кочек. Концы его закреплены на палках, а второй такой же шнур натянут параллельно в десяти метрах правее. Я прохожу между ними, с глубинником на плече, а Инна переставляет палки, каждый раз после обследования мною очередного участка. Ноги проваливаются сквозь мох, а в наушниках стоит пустой гул, от которого раскалывается голова. Отсутствие сигналов за два часа поисков окончательно убеждает меня в том, что чудес не бывает.
- Нет здесь ничего, - хмуро бросаю я, возвратившись к машине.
- Может нам чуть дальше пройти? – с надеждой спрашивает она, переставляя шнуры в очередной раз.
Окинув взглядом торфяник, вздыхаю.
- Пройти – то конечно можно, только здесь и за неделю не управишься, а у нас времени нет.
За обедом обнаружили, что у нас закончилась питьевая вода, и я, собрав канистры, направился в поселок на поиски колодца. Размокшая дорога туда вела через торфяник, и не гарантировала возможности проезда на машине.
«Пакуй вещи, - бросил я своей спутнице, - наберу воды и поедем на другое место».
Она, молча, принялась снимать палатку и укладывать ее в багажник.
Щитовые домики дачного поселка стояли вперемежку с покосившимися избами старой деревни, бывшей ранее на этом месте. В огородах копошились редкие городские жители, вырвавшиеся на лоно природы. Несколько заброшенных почерневших срубов с провалившимися крышами из дранки, смотрели пустыми дырками окон на разбитую колею, уходившую куда-то в лес.
Навстречу попалась древняя старуха в засаленной телогрейке, валенках с калошами, и платке, намотанном до самых глаз. Она еле перебирала ногами и тянула ведро с водой, которое уже наполовину расплескалось. Я бросил свои канистры на землю и подхватил ношу из ее рук.
- Давай помогу бабушка.
- Спасибо, милок, - почти простонала она и ткнула заскорузлым пальцем в ближайшую избу, - мне не далеко.
А вы здесь бабушка и в войну жили? – спросил я, поставив ведро у калитки.
- Жили, милок, жили, - ответила она, - тогда колодец – то у нас во дворе был. Это теперь приходится на площадь ходить.
За штакетником забора и, правда, виднелись остатки колодезного сруба.
- Куда же вода делась?
- Как болото осушили, так вода у нас и пропала.
Я покачал головой.
- Торф добывали?
- Да, будь он неладен. Я сама после войны почитай десять лет учетчицей на этих торфяниках проработала.
От этих слов я чуть не подпрыгнул на месте, но виду не подал и спросил:
- Говорят, здесь во время войны немецкий танк утонул?
- Аккурат справа от дороги через торфяник, если отсюда идти, - закивала она головой.
- А далеко от дороги-то?
- Как из деревни выйдешь, увидишь две березки, вместе растут. Там рядом и ищи. Раньше - то его видно было. А сейчас, наверное, совсем в болото ушел.
Торопливо попрощавшись, я почти бегом рванул в сторону болота, но вспомнив о канистрах, вернулся. Колодец со свежеструганной крышей стоял на проплешине посреди поселка, громко названной бабкой «площадью». Набирая воду, я прокручивал в памяти страницы карты, на которой было указано место затопления танка, слева от дроги через торфяник. Получалось, что-либо бабка ошиблась, либо карта врет. Точность карты мы сегодня уже проверили, так что оставалось верить словам местного жителя и обследовать другую часть болота.
Инна сворачивала спальные мешки, когда я, сгибаясь под тяжестью канистр с водой, дотащился до лагеря.
- Что случилось? – спросила она, увидев мой запыхавшийся вид.
- Доставай глубинник, - выдохнул я, и устало привалился к дереву, - еще одно место проверить надо.
Она удивленно смотрела, как я судорожно собираю коленья длинного щупа, но ничего не сказала и принялась выкладывать вещи из багажника. Третий заход по болоту вокруг сдвоенных берез дал четкий сигнал, который отозвался победными фанфарами в моих ушах. Я опустился на колени в мокрые кусты клюквы и снял с себя ремень металлоискателя.
- Глубина около четырех метров, - сказал я, улыбаясь Инне, которая топталась вокруг с бесполезными теперь шнурами в руках.
- И что теперь делать, копать?
- Обязательно копать, - прохрипел я, всаживая острие щупа в податливый мох, - вот только проверю, что это танк, а не очередной трактор.
Щуп проваливался весь целиком, ни во что, не упираясь и только благодаря показаниям прибора, удалось установить размеры объекта, находившегося внизу. Я похвалил себя за то, что заранее в каждом досье указал длину, ширину и высоту искомой бронетехники. Получалось что это действительно немецкий легкий танк Т1 и оставалось совсем немного – вытащить его из болота с глубины в четыре метра.
К вечеру у берез возвышалась гора дерна и торфяных кусков, вырубленных лопатой. Я стоял на дне квадратного шурфа глубиной в человеческий рост и наблюдал, как его стенки медленно осыпаются, лишенные поддержки корней растительности. Черная жижа чавкала под ногами, постепенно наполняя раскоп. Дальше копать было нельзя без угрозы быть похороненным заживо. На этот раз трехметровый щуп также глубоко вошел в грунт, но гулко уперся во что-то железное.
- Есть контакт, - сказал я, выбравшись наверх.
Инна с любопытством заглянула в яму и вопросительно посмотрела на меня. Я усмехнулся и забросил лопату на плечо.
- Теперь все зависит от тебя. Делов то – найти экскаватор и тягач с платформой.
Она пожала плечами.
- И где я должна все это найти?
- Найду сам, а ты оплатишь.
За ужином я снова попытался дозвониться до Витька, но абонент был недоступен. Я выругался, сетуя на плохую связь, а Инна достала свой фотоаппарат и принялась снимать заход солнца, которое красным шаром опускалось за горизонт. Потом повернулась и ослепила вспышкой, запечатлев меня у костра.
- Только никаких фотографий в журнале, - замотал я головой и вынул из рюкзака флягу. – По такому случаю не грех и выпить, а?
Она присела рядом и подставила свою кружку.
- Мне совсем чуть-чуть.
Мы выпили, и я рассмеялся, глядя, как она морщится, закусывая салом, поджаренным на сковородке.
- Ничего, скоро опять вернешься к своим коктейлям и светской жизни.
- А мне может тут с тобой нравится, - придвинулась она ближе.
- Эй, дамочка, осторожнее! – воскликнул я, - могу не выдержать.
Но она вдруг резко обхватила меня за шею, и впилась губами в губы. Упав на траву, мы покатились, сжимая друг друга в объятьях. Пуговицы ее одежды брызнули под моими пальцами, а сердце бешено колотилось в такт нашим движениям. Испуганные птицы притихли, услышав почти звериные стоны, раздававшиеся среди соснового леса. Потом мы лежали рядом, и прохладный ветерок обдувал разгоряченные потные тела.
- А я думала, что ты меня не хочешь, - протянула она и пощекотала мое ухо кончиком языка.
- Хочу, - ответил я и зевнул, - но сейчас больше хочу спать.
Она вскочила, выдернув из-под меня свою куртку, и крикнула плачущим голосом:
- Тогда будешь спать один!
Хлопнула дверь машины, и сквозь стекла можно было различить, как Инна с остервенением расправляет спальный мешок.
Я подошел к ней и постучал в окно.
- Говорю же, что мне с людьми не интересно.
- Да пошел ты! – сказала она и отвернулась, накрывшись спальником.
Ругая себя последними словами, я потушил костер и забрался в палатку. Черт меня дернул поддаться на провокации этой пигалицы. Теперь она из вредности откажется платить за подъем танка, и мы останемся с носом. Потом появится Аркадий и устроит нам веселую жизнь. От этих мыслей в животе похолодело, но я постарался успокоить себя тем, что место найдено и танк у нас почти в кармане. Мною овладела эйфория и гордость за себя - такого умного и дальновидного, сумевшего добиться своего.
И приснился чудесный сон, в котором я сижу на башне танка, едущего по улице города, а восторженная толпа кидает цветы на броню. Я машу им рукой и вдруг вижу впереди нацеленный на меня ствол пушки, за щитом которой стоит Инна и, вращая маховички наводки, громко хохочет.
- Будешь спать один, - говорит она, и раздается грохот выстрела, от которого я просыпаюсь с бешено бьющимся сердцем.
Секунду я лежу неподвижно с открытыми глазами и вдруг слышу шелест травы под множеством чьих - то ног, а затем удар по стеклу и сдавленный женский вопль. В голове моментально щелкает мысль о грабителях, и я выкатываюсь из палатки с ножом в руке.
Успеваю заметить рядом несколько темных фигур, и, лягнув ногой ближайшую, вскакиваю. Перед глазами в лунном свете мелькают джинсовые куртки нападавших и их бейсбольные биты, под ударами которых разлетается боковое стекло машины. Двое, молча, бросаются ко мне, но запутавшись в растяжках палатки, спотыкаются. Тут же атакую их и наношу несколько рубящих ударов тяжелым, длинным лезвием ножа по рукам и плечам. Трупы мне не нужны.
- Вали его! – визжит один, и отбегает к машине, зажимая рану на руке. Другой пытается достать меня бейсбольной битой, неуклюже размахивая ею, и я уже ныряю к нему в ноги, но тут вдруг с ревом заводится дизель. Как по команде они бросаются к моему джипу, который буквально прыгает с места, и на полном газу уносится по колее через торфяник в сторону поселка. В темноте светятся красные габаритные огни, но через мгновенье пропадают и они.
Я как зачарованный гляжу на сизое облако выхлопа, стелящееся по земле, и постепенно осознаю, что лишился машины и всего имущества. Мысль об оставшейся в машине Инне, обжигает острым страхом и выводит из апатии.
- Надо действовать!
Сложив в рюкзак оставшиеся вещи, и собрав палатку, замечаю при свете фонарика внизу что-то блестящее. Порванный браслет из девятимиллиметровых пистолетных патронов валяется в траве, оставленный врагами на поле боя.
Подбираю его и осматриваю. Где-то я уже видел такой браслет, но где вспомнить не могу, и кладу его в карман. Сейчас не время предаваться раздумьям. Страх за судьбу Инны подстегивает и заставляет идти быстрее, несмотря на тяжелый рюкзак за спиной.
ГЛАВА 6
Семен лежал в углу разгромленной кухни, свернувшись калачиком, и обхватив руками голову. Я еще раз отвесил ему пинок по заднице и спросил:
- Ну что вспомнил, кому браслетик продал?!
Он поднял голову и, скривившись, посмотрел на меня одним глазом. Второй его глаз заплыл огромным синяком, придававшим лицу владельца комичное выражение, как будто он игриво подмигивает.
- Чего ты мне глазки строишь?! – навис я над ним с браслетом из пистолетных патронов в руке, - или тебе второй глаз прищурить?!
- Ладно, ладно, - прошамкал он разбитым ртом, - все скажу.
Я пододвинул к себе единственный оставшийся целым табурет и присел на него.
То, что напавшие на нас, действовали по наводке этого барыги, я догадался на полпути к ближайшему городку. В памяти всплыли самодельные пепельницы из снарядных гильз и такие вот браслеты, лежащие на полке в избе Семена, у которого мы с Инной купили штык-нож. Он, конечно, мог продать им браслет и до нашего посещения, но, несомненно, знал этих людей. В любом случае требовалось все у него выяснить и я, круто развернувшись, зашагал по лесной дороге в сторону деревни, сомневаясь, однако в правильности своих действий. По логике надо было скорее бежать в полицию и писать заявление о похищении человека, но зная бескорыстную неторопливость слуг закона, я решил сам поговорить со свидетелем.
Едва увидев меня возле своей калитки, он стремглав бросился в дом, чем выдал себя, и из свидетеля сразу превратился в подозреваемого. В два прыжка я одолел расстояние до двери и ударился в нее всей массой тела. Фанерная дверь слетела с петель, придавив Семена, который упал на пол и тут же ойкнул, получив удар ботинком в челюсть. Я, молча, схватил его за шиворот и втащил в избу.
- Ты что делаешь?! – хрипел он, брызгая кровью изо рта и пытаясь вырваться.
- А ты что сам не понял?! – рявкнул я, - убиваю тебя!
Он все-таки вывернулся, и, вскочив, поднял за ножку табурет. Я усмехнулся и, не дав ему размахнуться, ударил ногой в коленную чашечку. Семен взвыл от боли, согнулся пополам, но все же успел метнуть табурет в меня. Я присел и услышал сзади грохот падающей полки с посудой, в которую попал этот метательный снаряд.
- Ты так весь свой дом разрушишь, - почти ласково сказал я и двинул его кулаком в глаз. Он схватился за лицо и повалился.
- За что?! – донеслись стоны скорчившегося на полу тела.
- За то, что из-за тебя человека убили! – проорал я ему на ухо, - так что сидеть тебе теперь долго, если не скажешь, кто это был!
- Как убили?! - упавшим голосом выдохнул он, - они же только ограбить хотели.
Пришлось рассказать ему всю историю, немного исказив события в судьбе Инны. Это произвело на него неизгладимый эффект и развязало язык.
- В общем, так, - поднялся он с пола, вытирая полотенцем, кровь с лица, - знаю я этих ребят давно. Местная братва из города. Главный у них Костя – Слон. Держит в автосервис и магазин запчастей. Папаша его участковым работает, прикрывает все время. - А сюда их, каким хреном занесло? – нахмурился я, - они, что копают?
- Они этим не занимаются, - ответил Семен и задумчиво посмотрел на разрушенную полку, - так приезжают иногда с девками на реку вина попить. Ну и смотрят, где че стырить.
- А ты им значит, наводки даешь? – ехидно заметил я.
- Ничего я им не даю, - обиженно буркнул он, - они твою машину увидели, когда ты мимо города проезжал. Смотрят – крутая тачка, водитель один с бабой, значит легкая добыча. Приехали сюда и давай меня расспрашивать, что да как. Ну, я им сдуру ляпнул, что вы танк ищете.
- А они что?
- Да ничего. Поржали и дальше поехали. Браслет вот прихватили, козлы!
- Значит, ты им не говорил в какую сторону нас искать?
Он замялся и опасливо покосился на меня.
- Так примерно рукой показал.
Я угрюмо посмотрел на него и вздохнул.
- Понимаю, папашка участковый тебя не трогает, пока ты его сынку помогаешь?
Он втянул голову в плечи, но тут же зло сверкнул подбитым глазом.
- А ты думаешь, я все это от хорошей жизни делаю?! Приезжают эти уроды, берут, что захотят бесплатно, да еще баб сюда таскают!
- И ничего тебе бедному не обламывается, - передразнил его я, - давай уж до конца про свои делишки рассказывай. Оружием, небось, их снабжаешь?
Лицо Семена приобрело серый оттенок, и он залепетал:
- Только ножики брали, честное слово! Я же не идиот, чтобы этим отморозкам огнестрел продавать.
- Значит, все-таки продавал! – вскочил я с табуретки, - а говоришь, бесплатно берут!
Он прикрыл руками голову в ожидании удара, но я только презрительно сплюнул на пол и сказал:
- Веди в закрома.
Обитая железом, дверь сарая со скрипом открылась и предо мной предстала мастерская, оборудованная со знанием дела. На железном столе был закреплен токарный станок, ременный привод которого шел к мощному электромотору. Тут же стоял сварочный аппарат, а на стеллажах вдоль стен лежали электродрели, шлифовальные машинки и прочий инструмент, необходимый для обработки металла. Верстак с мощными тисками и небольшим ручным прессом возвышался, напротив.
- Ого! - удивленно протянул я и кивнул Семену, - да ты у нас прямо подпольный Левша!
Он скромно потупил взор и буркнул:
- Да уж, умею немного.
Я прервал этот акт самолюбования, и пихнул кулаком в бок незадачливого самоделкина.
- Ближе к телу, показывай изобретения.
Он недовольно поморщился, но спорить не стал и направился в угол сарая, где несколько раз ударил каблуком по краю половицы, которую выдернул. Затем сдвинул несколько досок рядом, и под полом открылась ниша, в которой стоял деревянный ящик. Отстегнув защелки, Семен откинул крышку и начал выкладывать на пол содержимое тайника.
Это было копанное, а затем восстановленное оружие времен войны. Несколько трехлинейных винтовок, ручной пулемет Дегтярева ДП 27, автомат ППШ, а также два пистолета ТТ и один немецкий «Люгер». Стволы были покрыты толстым слоем смазки и завернуты в куски промасленной бумаги. В отдельном пакете гремели рубчатые кругляши гранат – «лимонок» Ф1.
- Запалы к ним есть? – со знанием дела осведомился я, и Семен достал еще один пакет, в котором лежали алюминиевые карандаши запалов Ковешникова с кольцами и предохранительными скобами.
- За них я не ручаюсь, - сказал Семен, - могли от времени испортиться.
- Сам знаю, - буркнул я и, положив пистолеты на верстак, принялся их разбирать.
- К ТТшникам патроны хрен достанешь, - прервал мои манипуляции хозяин арсенала, - а к «Люгеру» ПМовские подходят. Лично проверял. Пришлось только новый ствол поставить и патронник выточить. Отдам с патронами за триста баксов.
В подтверждение своих слов он высыпал на верстак восемь патронов от пистолета Макарова.
- Извини, больше нет.
Зарядив «Люгер», я заткнул его за пояс и, рассовав по карманам несколько «лимонок», показал пальцем в сторону ящика под полом.
- А что это там еще у тебя?
- Где? – склонился Семен над ящиком и тут же получил от меня мощный удар коленом в кормовую часть, от которого улетел в угол, обдирая руки о края досок.
Пока он, матерясь, поднимался на ноги, я закрыл дверь снаружи на висячий замок и направился в дом.
- Выпусти, козел! – несся вслед его хриплый крик.
- Не ори, - бросил я ему, - а то соседи сбегутся посмотреть на твои сокровища. Вернусь и выпущу.
На подоконнике кухни лежал мобильник хозяина дома и ключи от его заляпанного грязью УАЗика – «буханки», который стоял во дворе под навесом. Секунду, поколебавшись, я взял и то и другое. Идти пятнадцать километров до города пешком мне не улыбалось, да и связь не помешает. Похлопав по карманам одежды, висевшей на вешалке в коридоре, я нащупал бумажник, в котором нашлись документы на машину и права Семена.
Я вырвал лист из школьной тетради, лежащей на холодильнике, и быстро выписал себе доверенность на управление автомобилем от его имени. Затем, прищурившись, скопировал подпись из водительского удостоверения. Получилось немного коряво, но для проверки ДПСниками вполне сойдет.
Выйдя на улицу, я услышал глухие удары в дверь сарая, которую мой пленник пытался высадить чем-то тяжелым. Дверь скрипела, но не поддавалась. Наверное, мастер теперь пожалел, что сделал ее такой прочной.
- Слушай ты, граф Монте-Кристо! - рявкнул я, - снаружи к двери на растяжке привязана граната без чеки! Если будешь и дальше барабанить, она может выпасть и взорваться. Так что сиди тихо и жди, когда вернусь.
Удары моментально прекратились, а я, довольный своим враньем, уселся за руль УАЗика. Двигатель чихнул и завелся, бодро заурчав. Машина выкатилась со двора, провожаемая проклятьями жадного торговца оружием, доносившимися из сарая. Я оглянулся по сторонам и, не увидев на улице ни души, облегченно вздохнул. По крайней мере, есть шанс, что этот идиот своими криками какое-то время не привлечет местных жителей, а я успею доехать до городка и спрятать машину в укромном месте.
УАЗик прыгал по ухабам дороги, громыхая подвеской. Я выжимал из его дохлого движка все возможное, чтобы быстрее добраться до города. На судьбе Инны можно было ставить крест, учитывая личностей, угнавших мою машину. Эти покуражатся, изнасилуют и убьют, чтобы убрать свидетеля. Впрочем, оставался слабый шанс, что они еще с ней не наигрались и держат где-нибудь привязанной к батарее. Я поймал себя на мысли, что отношусь к этому практически равнодушно и немного устыдился. Но больше всего меня злило собственное бессилие.
- Хорош, гусь! – ругал я себя, - и девчонку подставил и машину позволил угнать!
Я достал свой мобильник и набрал номер Витька, но абонент был снова недоступен. На секунду впав в уныние, я мысленно врезал себе по щекам и приказал собраться и думать. В любом случае надо было добраться до полиции и написать заявление на этого Костю – Слона, а дальше будет видно.
Двухэтажное старое здание, еще дореволюционной постройки, с облезлыми фронтонами и остатками лепнины на фасаде, возвышалось среди домов частного сектора, между которыми змеилась узкая пыльная улочка, поросшая чахлыми деревцами по обочинам. Только по вывеске над входом можно было догадаться, что здесь находится РОВД. Я оставил машину чуть поодаль и, выгрузив из карманов весь свой арсенал, направился к входу в этот рассадник справедливости.
В полумгле узкого коридора светилось стекло зарешеченного аквариума с надписью: «Дежурная часть», за которым угадывалась тучная фигура дежурного. Он походил на вялую толстую рыбу в полицейском мундире, которая неторопливо плавала по своей акватории возле пульта с телефонами, не вставая с кресла на колесиках. Рыба с наслаждением покусывала бутерброд с колбасой и запивала его дымящимся чаем из чашки размером с волейбольный мяч. На меня она не обращала никакого внимания, несмотря на то, что старые половицы, покрытые линолеумом, громко скрипели под ногами по мере приближения к аквариуму. Я кашлянул и просунул свое заявление в окошко между прутьями решетки. Рефлексы дежурного были вялыми и неоднозначными. Он поднял на меня сонные глаза и его одутловатое, круглое лицо, обрамленное остатками волос на висках, выразило гримасу неудовольствия. Видимо эта рыба получала корм из другого окошка.
- Что у вас? - наконец молвил он, вчитываясь в текст.
- Заявление, - подобострастно ответил я и добавил на случай его неграмотности, - человека украли и машину угнали.
Дежурный засопел и шлепнул входящий штампик на талоне – уведомлении.
- Вас вызовут.
На мои недоуменные вопросы о том, когда же это произойдет, он не ответил и вновь занялся своим бутербродом.
Выйдя на улицу, я сел в машину и задумался. На помощь служителей закона рассчитывать не приходилось, что нисколько не удивляло. Слова Семена о Косте – Слоне, держащем автосервис, давали шанс найти его самостоятельно, но это надо было сделать осторожно, чтобы самому не оказаться привязанным к батарее, учитывая местный колорит. Три гранаты в карманах и «Люгер» за поясом призывали к решительным действиям, однако мне совсем не улыбалось устраивать резню, чтобы потом за это отвечать.
Я задумчиво крутил руль, не спеша, двигаясь по булыжным мостовым городка, пока не заметил вывеску автосервиса, зазывающего распахнутыми воротами, ведущими во двор покосившегося деревянного дома под ржавой железной крышей.
Трое чумазых парней в грязных комбинезонах копались под капотом старого Форда «Фиеста». Причем копался только один из них, а остальные с умным видом стояли рядом и давали советы.
- Ребята, мне – бы на «буханке» клапана отрегулировать, - оторвал я их от этого увлекательного занятия.
- Три штуки, - бросил один через плечо и толкнул стоящего рядом товарища, - иди, глянь.
Тот повернулся ко мне и вытер руки ветошью.
- Где машина?
- Дороговато, - протянул я, - говорят у Слона в сервисе дешевле.
Он удивленно посмотрел на меня и повертел пальцем у виска.
- Ты что мужик, с дуба рухнул? У Слона ценник не детский, а мастера - фуфло.
- Сколько же он за клапана возьмет? – озабоченно спросил я и почесал в затылке.
- Ты съезди сам, да спроси, - пожал плечами мастер и утратил ко мне интерес.
- Съезжу, только адрес скажите, - не отставал я.
- На площади возле мэрии, - махнули они рукой в ответ и вновь склонились над капотом.
Площадь являла собой центр этой захолустной вселенной. Посередине, как положено, торчала статуя Ленина, указующая куда-то в небо зажатой в руке кепкой. Сзади высилось здание мэрии из стекла и бетона, а напротив, тянулись строения торговых рядов, пестрящие вывесками различных магазинов. Среди них я заметил автосервис Слона. Его автоматические ворота были закрыты, и только распахнутая стеклянная дверь указывала на то, что мастерская работает.
Через грязные стекла кабины УАЗика, припаркованного на другой стороне улицы было видно, как люди входят в помещение автосервиса. Несколько раз ворота открывались, впуская и выпуская машины клиентов. Нечего было и думать, чтобы соваться туда в открытую. Во-первых, Слон знал Семена и его машину, а во-вторых, если работники мастерской участвовали в ночном нападении, то они могли меня опознать. Оставалось только ждать, когда появится сам Слон. Я не думал, как его узнать и что делать дальше, но большое количество народа, толкущегося в мастерской, говорило о том, что Инну держат не здесь. Если она конечно еще жива.
Раздираемый беспокойством и страхом за судьбу своей спутницы, я решил сидеть здесь до вечера, а потом действовать по обстановке. Бутылка кефира и буханка хлеба, купленные в ближайшем магазине, утолили голод и придали спокойствие, без которого, вообще никакое ожидание невозможно. Прогулочным шагом я некоторое время фланировал по улице среди спешащих прохожих, поглядывая на вожделенную дверь, украшенную затейливой табличкой с указанием часов работы сервиса – с 9.00 до 18.00 ежедневно. Оставалось только дождаться конца рабочего дня, что я и сделал, заняв свой пост наблюдения в машине. Время тянулось как резиновый жгут – медленно и напряженно. Душа рвалась куда-то бежать и что-то делать, но разум приказывал оставаться на месте. Наконец часы показали шесть.
- Ну, давайте, быстрее по домам, - торопил я работников сервиса, которые гурьбой высыпали к своим автомобилям на стоянке.
Лицо одного из них показалось знакомым, а увидев его перевязанную руку, я окончательно убедился, что это ночной разбойник, раненный моим ножом.
- Сука! – вырвалось ругательство, - видать, не сильно тебе досталось.
Тем временем он запрыгнул в свою тонированную, увешанную наклейками, серебристую девятку и рванул с места. Вырулив со стоянки, мой УАЗик покатился вслед за ним, безнадежно пытаясь догнать этот ревущий двумя выхлопными трубами, болид. Видимо его хозяин очень хотел походить на гонщика формулы один. Даже притормаживая у светофоров, он так газовал на холостых оборотах, что закладывало уши. Зато звук двигателя позволял держаться рядом, ориентируясь на слух.
Выскочив на загородное шоссе, он прибавил скорость, а я уже совсем отчаялся догнать это чудо советского автопрома, но тут впереди замигали поворотники, и машина свернула с дороги. Он въехал в коттеджный поселок, крыши которого ребрились красной черепицей среди живописной березовой рощи на холме. Это уже было интересно, потому что не мог парень, раскатывающий на «зубиле» жить в районе элитных домов. Скорее всего, он приехал к кому – то в гости и скорее всего к Слону.
Машина остановилась у обвитых плющом кованных железных ворот, а водитель, достав из багажника пакеты с продуктами, уверенно нажал кнопку звонка. Глаз видеокамеры, висевшей на столбе под козырьком, повернулся в его сторону и через секунду замок калитки щелкнул автоматически открывшись.
Проезжая мимо, я увидел в глубине двора аккуратно подстриженный газон и выложенную плиткой дорожку, ведущую вдоль кустов мимо беседки к трехэтажному серому дому со стрельчатыми окнами. Стены, отделанные диким камнем, и декоративные башенки напоминали средневековый замок, а остроконечная крыша довершала этот образ. Сзади виднелись еще какие-то строения, но разглядеть на ходу их было невозможно, и я выехал за пределы поселка, провожаемый видеокамерами со всех окрестных заборов. Загнав машину в ближайшие придорожные кусты, я растянулся на подушках сидений и почти моментально уснул. Сказалась бессонная ночь и нервное напряжение, от которого гудело в голове, а мысли путались.
Проснулся я, когда уже стемнело, и цепочки фонарей горели вдоль улиц поселка. Выбравшись из машины, чтобы размять затекшие ноги, я обратил внимание на рощу, подступающую вплотную к заборам коттеджей и тянущуюся вдоль крайних из них. Освещения здесь не было, поэтому имелся реальный шанс проникнуть на территорию участков незамеченным.
Я пробирался сквозь кусты, проклиная местных строителей, которые превратили всю прилегающие окрестности в свалку. В темноте, среди деревьев угадывались груды битого кирпича, ломаных досок и прочего хлама, которые издавали громкий шум, стоило на них наступить. Охрана здесь к счастью отсутствовала и я затаив дыхание, перевалился через забор первого участка, который оказался нежилым. Недостроенный кирпичный дом без крыши маячил в сумерках черными провалами окон, и тут же был использован мною как наблюдательный пункт. С высоты второго этажа хорошо просматривалась тыльная сторона освещенного участка Слона, на котором плоская наклонная крыша одного из строений почти вплотную примыкала к кирпичному забору. Видеокамер здесь не замечалось.
Я вскарабкался на забор, стараясь не греметь гранатами в карманах и, достав пистолет, залег на крыше. Отсюда был виден черный вход в основной дом, который как дворец Кощея Бессмертного тускло, светился зашторенными окнами. От его дверей расходились несколько дорожек, ведущих между декоративных кустарников к хозяйственным постройкам, которые явно были гаражами, учитывая их широкие ворота, сейчас закрытые.
Во дворе не было ни души, и я уже почти решился спуститься вниз, но тут дверь дома открылась, а на пороге, появилась приземистая квадратная фигура. Она была неразличима в темноте, пока не раздался щелчок зажигалки, осветившей рыхлое лицо с двумя подбородками этого очень полного и совершенно лысого человека, лет пятидесяти. Полицейский мундир нараспашку не сходился на нем, а погоны с майорскими звездами криво топорщились на плечах. Расстегнутый форменный галстук лежал на необъятном животе, рвавшемся на волю из-под готовой лопнуть рубашки,
Тяжело сопя, он затянулся сигаретой и выпустил струю дыма перед собой. Я спрятал голову, вжавшись щекой в черепицу, и замер, слушая его сиплое дыхание. Наверняка это был отец Слона, о котором рассказывал Семен.
Наличие полицейского чина резко охладило мой пыл по освобождению Инны, а услужливое воображение нарисовало яркую картину штурма логова бандитов, в котором мне придется их всех перестрелять, включая этого необъятного майора. Тот, кто будет расследовать убийство, прочтет мое заявление в полицию и выяснит, у кого были к Слону претензии, после чего я стану главной мишенью для всех ментов района, и то при условии, если останусь жив.
Голоса внизу отвлекли меня от раздумий.
- Сынок, говорю тебе, отпусти девку! - сипел толстяк.
- Не могу я, - оправдывался голос помоложе, - мы с ней того…, немного порезвились. Она может в ментовку заяву накатать об изнасиловании. Да и ее джип у нас в гараже.
Я приподнялся и увидел на пороге еще одного человека. Это был молодой здоровенный парень в спортивном костюме, похожий лицом на своего отца. Переломанные хрящи его больших ушей, напоминали вареники и говорили о борцовском прошлом их владельца. Кличка «Слон» подходила ему как нельзя кстати. Он топтался на пороге и разводил руками.
- Не беспокойся, сейчас ребята ее в лес вывезут и закопают по-тихому.
- Смотри, осторожнее, - перебил его папаша, - в отделе уже лежит заявление от ее дружка. С ним мы сами разберемся.
Они еще о чем-то говорили, возвращаясь в дом, но я расслышал только, как захлопнулась дверь, и шаги стихли внутри. Сигаретный окурок дымился в урне у порога, а я смотрел на него, не в силах поверить, что эти упыри вот так просто могут убить человека. Потом вдруг что-то словно толкнуло изнутри, и холодная волна ненависти накрыла все мое существо.
- Ну, суки, держитесь! - бормотал я себе под нос, сползая с крыши.
Перемахнув через уже знакомые заборы, я сломя голову бросился обратно в рощу, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки. Едва я успел запрыгнуть в кабину УАИЗика, как послышался звук мотора со стороны коттеджей и через секунду на дороге заметался неровный свет автомобильных фар. Мимо проехал мой бывший джип с вставленным оконным стеклом. Такая наглость говорила либо о безграничной глупости, либо о полной безнаказанности его новых хозяев, когда никто не ищет угнанный автомобиль.
Не включая фар, я выехал на дорогу и увидел впереди красные габаритные огни. Будущие убийцы не спеша катили по загородному шоссе, то и дело, притормаживая и выбирая место для захоронения своей жертвы. Как я и надеялся, далеко они не поехали, а свернули в ближайший перелесок. Через березняк шла накатанная колея, которая заканчивалась на вытоптанной поляне. Посреди нее чернело кострище, а по краям в кустах громоздились кучи мусора, оставшиеся после многочисленных пикников.
Оставив машину на обочине, я стал пробираться на ощупь между деревьями, пока не услышал впереди тихие голоса и стук лопат. В лунном свете две темные фигуры на краю поляны копали яму, а джип стоял поодаль.
- Может, развяжем, пусть сама копает, - сказал один.
- Нет, – возразил другой, - опять орать начнет.
Они долбили твердую вытоптанную землю, и я, прикрываясь этим шумом, подкрался ближе. Теперь от них меня отделяли кусты бузины, сквозь которые оба отлично просматривались. Работали они сноровисто, по очереди спускаясь в яму, и уже через полчаса могила была готова. Один стоял на ее дне, выбрасывая землю, а над поверхностью мелькали его голова и плечи. Второй курил у края ямы, опершись на лопату.
Выстрел «Люгера» непривычно громко хлопнул в ночной тишине, и сноп искр вылетел из ствола, на миг, озарив фигуру курильщика, которая начала валиться назад с простреленным затылком. Я успел подхватить его под мышки и толкнул в яму. Обмякшее тело повалилось сверху на своего товарища, который видимо, не понял, что произошло.
- Серега, ты чего? – теребил он за щеки труп.
Я в это время возился с пистолетом, который не выбросил гильзу после первого выстрела. Зуб выбрасывателя не доставал до закраины гильзы, поэтому пришлось выковыривать ее ногтем, проклиная Семена за косорукость.
Только тут до сидящего в яме землекопа дошло, в чем дело. Он отпихнул в сторону мертвое тело и с диким рыком попытался выскочить наверх, опершись руками о бруствер своего последнего окопа. Одновременно он хотел схватить меня за ноги, но сверху эта попытка выглядела довольно комично. Загнав, наконец, новый патрон в патронник, я выстрелил ему в макушку и отскочил. Он дернулся, захрипел и медленно сполз вниз, осыпая себя комьями земли.
Мельком глянув на два тела в яме, я бросился к джипу, откуда доносилось какие-то мычание. Инна лежала на заднем сиденье, связанная по рукам и ногам. Рот был заклеен скотчем, и мне стоило большого труда отодрать его. Усадив ее возле машины, я разрезал ножом путы и принялся хлестать ее по щекам, пытаясь привести в себя.
- Все закончилось, успокойся! – обнимал я ее голову руками, чувствуя, содрогания тела.
- Они-и-и меня…! – выла она в мою куртку, заходясь в истерике. Под глазом у нее светился здоровый фонарь, а окровавленные губы распухли. Из одежды на ней оставались только брюки и порванная майка.
Я с опаской оглянулся по сторонам и прислушался. Нужно было убираться отсюда как можно скорее, поэтому тряхнув ее за плечи, рявкнул:
- Заткнись! Все знаю и все сделаю, только не ори!
Она удивленно посмотрела на меня, и замолчала. Слезы струились по ее щекам, но вытирать их было некогда, и я бросился к яме. Сорвав с ног трупа измазанные глиной кроссовки, я бросил их у машины.
- Надевай.
Груды земли легко обрушивались под лезвием лопаты и вскоре тела киллеров – неудачников были засыпаны. Накидав сверху гору бутылок и консервных банок, я удовлетворенно оглядел свое творение. Теперь от кучи мусора это место никто не отличит.
- Валим отсюда домой! - сказал я Инне, усаживаясь за руль джипа. Она сидела, молча глядя вперед. От слез не осталось следа, и ее лицо приобрело какое-то зловещее выражение.
- Я остаюсь, - произнесла она холодным тоном, не поворачивая головы.
- Ты что, с ума сошла!? – крикнул я, запуская двигатель, - хочешь в полицию пойти?! А ты знаешь, что у этого Слона отец мент?!
- Я не в полицию, я сама их убью, – тихо сказала она и открыла дверь, - дай мне пистолет.
- Не дам, - мотнул я головой, - сама подумай, что ты сможешь сделать? Ничего. А если они тебя опять поймают, то точно убьют, и меня рядом не будет!
Однако мои уговоры ни к чему не привели, и она, выйдя из машины, зашагала в сторону дороги, шлепая по колее кроссовками не по размеру. Глядя вслед, я понял, что от своего она не отступится, и, развернув машину, нагнал ее.
- Садись, вместе поедем.
Она села и опять молча, уставилась вперед. Я тоже молчал, прикидывая наши шансы, которые явно были невелики. Но по существу другого выхода не было, иначе от семейки Слонов нам не отделаться. Так что выбирать здесь не приходилось.
ГЛАВА 7
Мы неторопливо доедали свой ужин в полупустом придорожном кафе, глядя, как продавщица за стойкой бара лениво протирает бокалы. За окнами в вечерних сумерках, то и дело мелькали огни фар, проносившихся по шоссе автомобилей. Телевизор на стене мерцал приглушенным светом. Показывали местные новости.
- Сегодня в результате пожара сгорел один из коттеджей в нашем районе, - донесся голос диктора и на экране появились черные обгорелые стены с остатками башенок, вокруг которых суетились пожарные, заливавшие пепелище водой. Следующий кадр – закопченный труп на земле возле кареты скорой помощи.
- По версии следствия пожар произошел из-за взрыва газа, а владелец коттеджа, находившийся в состоянии опьянения, задохнулся в огне, - продолжил диктор. Я посмотрел на Инну, которая с хмурым видом, размешивала сахар в кофейной чашке, и сказал вполголоса:
- Вот видишь, до конца он не сгорел.
Она грустно улыбнулась и потрогала пожелтевший синяк под глазом.
- Ничего, так тоже неплохо.
Вид у нее был усталый, но безумный блеск глаз исчез, и я мог теперь спокойно поспать, не опасаясь, что она рванет обратно доводить план мести до конца. Оставив деньги за ужин на столе, мы вышли на стоянку.
- Два года не курила, - щелкнула она золотой зажигалкой «ZIPPO» и затянулась тонкой длинной сигаретой.
- Лучше выброси, - недовольно поморщился я, - вещь приметная.
- Ничего, - ухмыльнулась она, - пусть будет на память о Слоне.
Я не стал с ней спорить, и, махнув рукой, принялся раскладывать сиденья джипа. Нужно было, как следует отдохнуть до утра.
Спала она тревожно, все время вздрагивала и что-то бормотала во сне, пока не затихла, обняв меня за шею.
- Прости, - простонала она и засопела, а я еще долго лежал с открытыми глазами, вспоминая прошедшую ночь и день, которые казались теперь цепью нелепых случайностей.
Сначала все шло, как я и планировал. В бандитском гнезде ждали возвращения джипа, поэтому автоматические ворота открылись, как только мы подъехали. Младший слон вышел на крыльцо, чтобы встретить своих приспешников, но едва увидев направленный на него ствол, с грацией бегемота бросился внутрь дома. Пока он был у входа, я попытался его застрелить, однако «Люгер» жил своей жизнью и дал осечку. В это время слоновья туша пробежала по коридору, спустилась по ступенькам и скрылась в подвальном помещении, захлопнув за собой железную дверь.
- Там у них котельная, - нервно бросила Инна, - другого выхода из нее нет.
Я задумчиво передернул затвор пистолета, и еще раз помянув Семена недобрым словом, сунул оружие ей в руки.
- Покарауль его, а я осмотрюсь.
Особняк был обставлен со своеобразным вкусом, а точнее с его отсутствием. В холле первого этажа стояло несколько колченогих диванчиков, спинки которых были покрыты сусальным золотом и украшены затейливой резьбой. Зеркало в огромной позолоченной раме с человеческий рост отражало висевшие напротив репродукции картин в таких - же позолоченных рамах, изображавших почему – то одни только натюрморты из фруктов и цветов. Широкая винтовая лестница вела на второй этаж в гостиную. Здесь стояло три кожаных кресла, а на стене висела плазменная панель телевизора. Прислушавшись, я понял, что в доме больше никого нет, и спустился вниз.
Из всего убранства мне приглянулся один диван, который по размеру вошел между дверью в котельную и противоположной стеной коридора. Несколько стульев и журнальный столик укрепили баррикаду так, что теперь вход был надежно заблокирован.
- Эй, придурок, - крикнул я в замочную скважину, - выходи, а то хуже будет!
- Лучше сам уходи, - донеслось в ответ, - сейчас сюда отец приедет.
Скорее всего, он блефовал, но в любом случае, нужно было кардинальное решение и как можно быстрее. Выйдя на порог, я огляделся и заметил длинный резиновый шланг, валявшийся на газоне возле гаража. Из него видимо поливали деревья и кусты на участке. Теперь он пришелся как нельзя кстати. Один конец я воткнул в выхлопную трубу джипа, а другой подсунул под дверь котельной, протащив резиновую кишку по коридору внутрь дома.
Инна злорадно усмехнулась и сказала:
- Прощай Костя.
Дизель взревел на максимальных оборотах, и удушливый выхлоп заполнил все помещение. Только тут Слон понял, что его ожидает.
- Держи дверь! – крикнул я Инне, и изо всех сил навалился на диван, который дергался от ударов изнутри котельной. Он открыл засов и теперь пытался распахнуть наружу дверь, прилагая все свои оставшиеся силы.
Дым стоял густой пеленой уже в коридоре, а мы, кашляя, закрывали лица руками и наваливались на дверь, не давая ей открыться. Прошло несколько минут, показавшихся мне вечностью, пока в котельной все не затихло. Угарный газ сделал свое дело. Слон с посиневшим лицом лежал на кафельном полу возле отопительного котла, к которому из стены шла труба подачи газа. Все было кончено. Инна склонилась над ним и, похлопав по карманам, извлекла оттуда золотую зажигалку.
Открыть газовый вентиль и бросить на пол пару тлеющих сигарет - минутное дело, и вот джип уже летит по шоссе прочь от города, разрезая острыми лучами фар темноту ночи.
В Москве мы были к вечеру следующего дня, и я с все возрастающим беспокойством набирал номер Витька, который был недоступен.
- Может он телефон потерял? – участливо спросила Инна, глядя, как я остервенело кручу руль, пытаясь вырваться из очередной пробки.
В ответ, я лишь молча, скрипел зубами, пока машина не остановилась у нашего магазина. Свет в витрине не горел, а дверь была заперта и опечатана белой бумажкой со штампом местного отделения полиции и закорючкой подписи.
Стало ясно, что тут имеется какая-то большая проблема, которая требует немедленного разрешения. Однако я был до такой степени измотан, что не в силах сопротивляться, согласился на уговоры Инны поехать к ней домой переночевать.
Жила она где-то у черта на куличках в Крылатском, на квартире, которую снимало издательство. Я слушал вполуха ее болтовню о чудесной роще рядом с домом, клевал носом и старался не удариться лбом о руль.
Наконец мы въехали в темный колодец двора, меж глыб высотных домов, мерцающих редкими запоздалыми светлячками ночных окон. Едва поднявшись в квартиру, я не раздеваясь, рухнул на диван в гостиной и забылся, как говорят в таких случаях, мертвецким сном.
Проснулся я от яркого солнечного света, бившего в глаза сквозь открытые шторы.
- Милый, вставай, уже полдень, я сварила тебе кофе.
Она провела ладонью по моей щетинистой небритой щеке и вдруг прижалась своим голым прохладным телом так, что я моментально окончательно проснулся, обнаружив, себя тоже голым, лежащим на кровати в спальной под одеялом. Увидев мое замешательство, она хихикнула и, накинув халатик, упорхнула на кухню, откуда действительно тянуло запахом кофе.
Что – то здесь было не так, но что я не мог понять, отметив только ее обращение: «милый». Не люблю я эти слова – «милый», «милая». Фальшивые они какие – то. Так нормальные люди в общении друг с другом не говорят. Так говорят только в плохих сериалах. Да и Инна меня раньше так не называла.
Осторожно выбравшись из-под одеяла, и натянув трусы, я огляделся. Спальня была небольшая. Почти все ее пространство занимала кровать и платяной шкаф с зеркальной дверью. Прошлепав босыми ногами через гостиную с телевизором и софой, я очутился в крохотной кухоньке. Инна сидела за столиком, на котором стояли две чашки дымящегося кофе, и смотрела отсутствующим взглядом куда – то в угол.
Однако, при моем появлении она встрепенулась и криво улыбнулась:
- Доброе утро!
Я подсел к ней и, отхлебнув кофе, сказал:
- Не переживай, все уладится.
В общем – то ее поведение было понятно. После такого приключения, которое мы пережили, у кого хочешь, может случиться шок. Наверное, поэтому она набросилась на меня ночью как безумная, против чего я собственно не возражал. Настораживали только эти ее утренние перепады поведения, но и они укладывались в общую канву событий.
Я попытался обнять ее за плечи, но она отстранилась, а потом вдруг, обхватив мою голову руками, притянула к себе и впилась своими губами в мои. Я почувствовал, как по щекам течет что – то соленое, и совсем близко увидел ее открытые глаза, полные слез.
- Ты очень хороший, - влажно шептала она, - только, пожалуйста, уходи отсюда быстрее!
Я с удивлением посмотрел на нее:
- Да что с тобой такое?! Все уже позади, успокойся!
Но она только всхлипнула и замотала головой:
- Уходи!
Голос ее дрожал и срывался на крик.
Проклиная про себя эту сумасшедшую, я чертыхнулся, вылез из-за стола, и торопливо натянув одежду, вылетел из квартиры. В конце концов, я не телепат, чтобы разбираться в тонких движениях женской души, и не психотерапевт, чтобы выводить экзальтированных дамочек из депрессии. Тем более что мои проблемы казались сейчас куда более важными.
В отделении полиции было непривычно оживленно. Перед окошком дежурного толпилась шумная орава цыганок, с кучей сумок и своим чумазым выводком. Их пытался загнать в клетку «обезьянника» молодой прыщавый постовой в болтающемся бушлате и с автоматом через узкие плечи.
- Граждане, пройдите! – верещал он фальцетом, изображая руками приглашающее движение, и одновременно подталкивая цыганят коленом в открытую решетчатую дверь.
Но его вялые попытки разбивались о необъятные животы трех их мамаш, которые наперебой ругали мучителя детей, воздевали руки к небу и пробивались к выходу, не забыв прихватить свои пожитки.
Дежурный некоторое время наблюдал через стекло за этой возней, но потом не выдержал и выскочил в коридор, на помощь своему незадачливому коллеге.
Я не стал дожидаться, чем кончится их битва и, прошмыгнув вдоль стены, отправился на поиски нашего участкового, который уже запирал свой кабинет, гремя связкой ключей. Увидев меня, он съежился, но все - же сказал, что Витька арестовали. Напоследок он дал мне телефон следователя, ведущего это дело, и моментально испарился.
Зная страсть Витька, ко всяким копаным железкам, я не особо удивился такому повороту событий, и только поморщился от досады. Странно было, то, что его взяли под стражу, а не отпустили под подписку о невыезде. Но в любом случае надо было что-то предпринимать.
Мои мысли прервал телефонный звонок. Это был Аркадий.
- Как наши дела?
- Возникли некоторые проблемы… - промямлил я.
- Знаю, - перебил он, - встретимся у вашего магазина.
В трубке запикали короткие гудки, а под ложечкой неприятно закололо. Страх цепкой лапой сжал сердце, и капли пота покатились по лбу. Однако делать было нечего, и я как назвавшийся груздем, должен лезть в этот кузов.
У магазина был припаркован Мерседес, из которого вышел Аркадий, а затем как в дурном сне появилась Инна и ее боксероподобный жених, залитый ранее мною из газового баллончика.
От неожиданности я резко затормозил посреди улицы, вызвав недовольные гудки, едущих сзади, но потом, взяв себя в руки, подогнал машину к тротуару.
Аркадий, вальяжно издевательски улыбаясь, шел мне, навстречу протягивая руку:
- Вот он, наш путешественник! Ну как, нашел танк?
Я машинально пожал его руку, не сводя глаз с Инны, которая стояла у открытой дверцы Мерседеса с каменным лицом. Ее жених сверлил меня ненавидящим взглядом.
- Ты что оглох?! – Вернул меня в реальность Аркадий, - как дела с нашим танком?!
- Пока никак. - Обреченно пожал я плечами.
- Я так и знал, - довольно хрюкнул он, хлопая меня по плечу, - поэтому и подстраховался.
Он достал из кармана плаща сложенный вдвое лист бумаги и протянул его мне. Это было исковое заявление в суд о взыскании с меня пятидесяти тысяч долларов и процентов за неисполнение договора купли-продажи танка.
- Все подготовлено для подачи в суд, - добавил он, довольно потирая руки.
Я недоуменно посмотрел на него:
- Но ты же знаешь, что у меня нет денег, а джип я и сам тебе предлагал. Так к чему эта затея с судом?
- Да ты и впрямь идиот! – расхохотался Аркадий, - денег нет, но есть магазин, который можно продать для погашения долга! И, угадай, кто его выкупит по остаточной стоимости?!
- Магазин я не отдам.
- Поэтому твой друг сейчас в камере. - Процедил Аркадий и закурил, выпустив струю дыма вверх.
- Ладно, расскажу тебе все с самого начала, чтобы не задавал глупых вопросов. Я решил прибрать к рукам ваше помещение, когда рядом открылась линия метро. Место удобное и прибыльное. Надо только взяться за дело с умом. Если помнишь, несколько раз вам делали предложения по продаже магазина, но вы отказывались.
Я кивнул, действительно вспомнив о визитах риэлторов.
- Так вот, - затянулся он сигаретой, - тогда мне пришлось пойти другим путем. Ты повелся на мое предложение о поиске танка и теперь должен мне деньги, которые не можешь отдать.
Ухмылка пробежала по его одутловатому лицу.
- Надо было заставить тебя захотеть отдать магазин, и пара штук зелени следователю из местного отделения полиции решили вопрос. При обыске вашего магазина был найден пистолет. Теперь твой друг под следствием, а помочь ему можешь только ты.
- Это как – же? - спросил я, хотя понимал, куда он клонит.
- Очень просто, - ответил Аркадий, - ты даришь мне помещение магазина, а я пишу расписку о погашении долга, и делаю так, чтобы прикрыли уголовное дело о незаконном хранении оружия.
Он раздавил окурок носком лакированной туфли и посмотрел на меня исподлобья:
- Ну, каков будет твой положительный ответ?
- Что она здесь делает? – Кивнул я в сторону Инны.
- Моя дочь всегда помогает мне во всех делах, – усмехнулся он, - кстати, это был ее план. А изготовить поддельный экземпляр журнала по военной истории с ее статьей - вообще не проблема.
Я стоял как громом пораженный, не обращая внимания на то, как Аркадий тряс меня за рукав.
До слуха долетали его отдельные слова:
- Позвоню через два дня. Не согласишься, будет поздно.
Он развернулся и зашагал к машине. На миг я встретился глазами с Инной, но она быстро отвела их.
Хлопнули дверцы, Мерседес тронулся и, обдав меня едким выхлопом, укатил прочь.
День прошел в лихорадочных попытках найти решение. Я разрывался между желанием сохранить магазин и вытащить Витька из камеры. Следователь, который вел его дело, на мой звонок ответил прозрачным намеком о том, что все следует уладить известным мне способом. Это убедило меня, что Аркадий действительно не блефует, и имеет влияние на следствие.
В раздумьях я бродил по своей пыльной квартире и перебирал сумки, не разобранные после приезда. Под руки попался рюкзак, в котором что-то тупо брякало. Тут я вспомнил о гранатах и, вынув их, разложил на журнальном столике.
- Да, дружок, негусто. Всех врагов победить не хватит.
Замотав в тряпку свой арсенал, и сунув его в карман куртки, я стал ждать звонка Аркадия, ибо больше ничего другого не оставалось.
Но позвонили в дверь. На пороге стояла Инна. Я сначала не узнал ее в надвинутым на глаза капюшоне, болоньевой куртке и джинсах, со спортивной сумкой на плече. Она почти силой оттеснила меня вглубь квартиры и захлопнула за собой дверь.
- Давай оставим сцены на потом, мне некогда!
Откинув капюшон, она тряхнула волосами и попыталась обнять меня, но я отстранился.
- Эй, эй, дамочка полегче. Сначала объяснимся.
Она вздохнула.
- Хорошо, только я безумно хочу есть, может, накормишь?
Ее наглость меня окончательно взбесила, и я рявкнул:
- Сейчас так накормлю, что на том свете икаться будет!
Схватив за шиворот, я попытался вытолкать ее из квартиры, но она вывернулась, и капюшон от куртки остался в моих руках.
- Дай – же ты мне слово сказать! - взвизгнула она и с силой наступила мне на ногу шпилькой сапога.
Я охнул и запрыгал на другой ноге, матерясь непотребными словами, а она, всхлипывая, выхватила у меня свой капюшон.
- Ему помочь хотят, а он дерется!
- Черт с тобой, проходи! – Простонал я от боли и заковылял на кухню, понимая, что от нее все равно не отделаться.
Через полчаса мы сидели за столом. Инна с аппетитом уплетала яичницу с остатками обжаренной на скорую руку колбасы, найденной в холодильнике, а я слушал ее рассказ и потирал отдавленную ногу.
- В общем, Аркадий мой отчим, - сообщила она, скребя вилкой по сковороде, - женился на моей матери, когда мне было семь лет. Он тогда металлоломом занимался. Потом разбогател и отправил меня учиться в Англию. А потом мама умерла.
Она вздохнула и отодвинулась от стола.
- Вернулась я с учебы, тут он на меня глаз и положил. Изнасиловал на второй день после приезда и пригрозил, что убьет, если кому-нибудь расскажу.
- А как – же твой жених? – Спросил я.
- Коля – то, пожала она плечами, - он на Аркадия работает и все хочет, дурачек на мне жениться. Никого ко мне не подпускает.
- Про Аркадия и тебя он знает?
- Знает, да что он сделает? Только молча, зубами скрипит.
- И что – же ты?
- Да ничего, терплю пока.
Она посмотрела на меня в упор.
- Надеюсь, ты мне поможешь.
- А зачем тебе помогать, после того как ты меня подставила? – Хмыкнул я.
- Послушай, - перебила она, - Аркадий завтра отберет у тебя магазин, а я его ненавижу.
- Ну и что?
- То, что наши цели совпадают. Если он умрет, ты сохранишь свое имущество, а заодно я ему отомщу!
- Предлагаешь мне его убить?!
- Ты удивительно догадлив! - Язвительно бросила она, отпивая чай из чашки.
- Ну конечно, - рассмеялся я, - убить и сесть в тюрьму, а ты останешься в шоколаде!
Она, молча, положила на колени свою сумку, и порывшись в ней, достала оттуда … Да, да, да, это был мой ненадежный Люгер, который я дал ей в особняке Слонов. Теперь он лежал в целлофановом пакете, который Инна держала на вытянутой руке перед моим носом.
- На нем Колины отпечатки пальцев, давала ему для починки. Там какая – то штучка заедала.
- Выбрасыватель. – Подсказал я.
- Он самый. - Усмехнулась она и убрала пакет обратно в сумку.
- Завтра, тебя привезут к Аркадию домой. Дом на загородном шоссе. Там будет сам Аркадий. Ты его застрелишь, пистолет оставишь на видном месте, а я вызову полицию и сообщу, что это сделал Николай. Ты подтвердишь. Не забудь только перчатки надеть.
- Подожди, - перебил я, - а как – же Витек?
- Успокойся, его должны отпустить, после того, как ты подпишешь договор дарения магазина. Поэтому стрелять будешь только после того, как Аркадий позвонит следователю, и скажет, чтобы Витька выпустили.
- Да, и вот еще что, – добавила она, - пистолет я оставлю на книжной полке в гостиной, потому что внизу, на входе тебя будет обыскивать Коля. Там он и останется, поэтому тебе не помешает.
- А как я найду эту полку?
- Не волнуйся, найдешь. Она большая, во всю стену. Оружие будет лежать за медицинской энциклопедией. У нее корешок желтый, сразу в глаза бросается.
- Ну, не знаю, - протянул я, - как – то все рискованно, да и тебе я не особо доверяю.
Она села мне на колени и обвила мою шею руками.
- А теперь?
В ее глазах метался дикий возбуждающий желание огонь, поэтому я ничего не ответил, а подхватил ее на руки и отнес в спальню.
Отдавалась она исступленно, как - будто последний раз в жизни. Это меня насторожило до такой степени, что не было никакой необходимости думать о футболе, для продления нашего сексуального марафона. В такт ее движениям, я строил планы завтрашнего убийства и прикидывал свои шансы остаться на свободе. Шансы получались довольно хлипкие, учитывая двуличие моей соучастницы, но иного достойного выхода не было. Поэтому я мысленно махнул на все рукой, и нырнул в любовный омут с головой, решив, чему быть тому не миновать.
ГЛАВА 8
Аркадий позвонил под вечер следующего дня.
- Что решил?
- Согласен, - вздохнул я, - что надо делать?
- Спускайся, там тебя ждет машина. Приедешь ко мне, и все оформим.
- Не было уговора, куда-то ехать! – Начал, было, я притворно возмущаться, но он перебил.
- Или делай, как говорю, или вообще не делай!
- Хорошо, спускаюсь.
Как и ожидалось, за рулем Мерседеса сидел давешний боксер - Коля. На мое приветствие он лишь зло зыркнул и завел мотор.
- Куда едем? – непринужденно спросил я, стараясь держаться бодрячком.
- Куда надо. – Процедил он сквозь зубы и уставился на дорогу.
В темноте окна мелькали красные огни потока машин, застрявших в уличных пробках, сквозь которые Коля пробивался, искусно лавируя и периодически матерясь.
Наконец мы выехали за город и полетели в неизвестность, рассекая лучами фар пелену моросящего дождя. Машина неслась все быстрее, но мой водитель лишь злорадно улыбался, глядя, как я нервно ерзаю на сиденье. Зловещий вид Николая не предвещал ничего хорошего.
Рой панических мыслей метался в голове, и я уже начал проклинать себя за то, что ввязался в эту авантюру. Но тут в памяти всплыло довольное лицо Аркадия и к горлу подкатило острое желание отомстить ему так, чтобы от этого лица остались одни ошметки.
Я представил себе, как всаживаю в него пулю за пулей и улыбнулся. Теперь все было ясно. Руки перестали дрожать, а мозг заработал четко и спокойно, выполняя поставленную задачу. Теперь я знал, что делать дальше, и Николай был лишь досадной помехой на пути ее решения.
Он видимо почувствовал мое настроение, и, покосившись, спросил:
- Че щаришся?
- Тебя рад видеть, - лучезарно улыбнулся я и отвел глаза к окну.
Он озадаченно замолк и уставился вперед.
Пользуясь темнотой в салоне, я потихоньку, стараясь не греметь, вытащил из куртки тряпочный сверток с гранатами и незаметно сунул его под сиденье. Прихватил я их на всякий случай и теперь решил оставить в машине, помня о том, что меня будут обыскивать.
Тем временем, машина въехала в коттеджный поселок, и мимо замелькали высокие каменные заборы, за которыми высились черепичные крыши особняков. К воротам одного из них мы и подъехали.
Створки ворот мягко откатились в стороны, и Мерседес въехал на огороженную бетонным забором территорию, обсаженную высокими старыми соснами, между которыми узкая асфальтовая дорога вела к приземистому, отделанному диким камнем, дому.
Несколько фонарей на декоративных чугунных столбах освещали выложенную плиткой площадку перед ним, клумбы розовых кустов и ступени крыльца с перилами. Остальные постройки терялись во тьме, но чувствовалось, что участок не маленький.
Николай остановился у дома и заглушил мотор.
- Выходи, - буркнул он мне, - посмотрим, что у тебя с собой.
Мы вышли из машины и я, молча, расстегнул куртку, позволяя себя обыскать. Пока он хлопал меня по карманам, в доме зажегся свет и в окне второго этажа дрогнули шторы. Видимо хозяин наблюдал за нами.
В просторном холле неожиданно ярко светила хрустальная люстра, переливаясь голубоватыми огнями, и бросала отблески на обитые темным бархатом стены. Застекленная дверь слева была закрыта и видимо вела в гостиную, а прямо наверх шла широкая лестница, на которой стоял Аркадий, постукивая пальцами по полированным дубовым перилам.
Его черный шелковый китайский халат, разрисованный красными драконами, был подвязан широким поясом, над которым нависало натруженное брюшко, что придавало ему довольно комичный вид. Мягкие домашние туфли неслышно скользили по ступеням, а на лице была такая умиротворенность, что я невольно прыснул.
- И я рад тебя видеть! – Притворно осклабился он и сделал рукой приглашающий жест.
Ступая на лестницу, краем глаза я заметил, как Николай прошмыгнул в гостиную, на миг, приоткрыв дверь и тут - же затворил ее за собой.
В глубине просторного, отделанного деревом кабинета виднелся огромный резной стол, на котором стоял компьютер, массивная малахитовая вазочка с ручками и карандашами. Из-за стола торчала спинка высокого кожаного кресла. Пара таких - же кресел, но калибром поменьше, размещались по бокам. Тяжелые балдахины задернутых штор закрывали оба окна, между которыми вдоль стен тянулись ряды полок, уставленных книгами, а, напротив, на длинном диване поджав ноги, сидела Инна, в черном облегающем платье. Она, молча, кивнула мне, слегка скривив свой ярко накрашенный рот, и опустила глаза. Ее руки перебирали страницы какого – то журнала, лежащего на коленях.
Аркадий неторопливо прошел к столу и, громыхнув ящиками, достал оттуда бумаги.
- Вот договор дарения помещения магазина. Прочитай и подпиши. Нотариус ждет.
Он говорил нарочито равнодушным тоном, но голос его срывался, и это меня обрадовало. Для пущей убедительности я решил его немного позлить, перед тем как поставить подпись в договоре.
- Постой, мы так не договаривались! Пусть сначала Витька отпустят из полиции.
Я бросил договор на стол и плюхнулся в одно из кресел, закинув ногу за ногу.
Хозяин дома сел за стол и подперев подбородок кулаком, посмотрел на меня насупившись.
- Слушай, хватит кривляться! Ты прекрасно понимаешь, что должен подарить мне свой магазин, иначе ничего не получится!
- У тебя не получится! - рявкнул я и вскочил с кресла. - Какой был у нас уговор?!
Аркадий открыл рот, но я возмущенно перебил его.
- Правильно! Ты отпускаешь Витька, а я подписываю договор дарения!
- Нет…, - начал Аркадий, но я опять его перебил.
- Выполни мое условие, а я выполню твое!
Повисла тяжелая пауза, во время которой, мы сверлили друг друга взглядами, не обращая внимания на то, как сзади скрипнула дверь.
- Хватит орать! - раздался насмешливый голос и я, обернувшись, увидел на пороге кабинета Николая с пистолетом в руке.
- А ну подписывай!
Черный глаз ствола подмигнул мне, как старому знакомому, узнавшему свой Люгер, который сейчас должен был лежать на книжной полке за медицинской энциклопедией с желтым корешком.
Все сразу стало на свои места, как в мозгах того лоха, который понял, как его кинули.
Инна тоже видимо поняла мое состояние души, потому что резво вскочила с дивана и с укором бросила:
- Рано, Коля!
Один Аркадий недоуменно вращал головой и окидывал вопрошающим взглядом присутствующих. Мне его даже стало немного жалко, если учесть, что он доживал последние минуты своей жизни.
- Уважаемый, - осведомился я дрожащим от нервного смеха голосом, - вы на кого завещание оформили?
- Ни на кого, - ответил он недоуменно и рот его вдруг скривился в гримасе ненависти, - Сс-у-у-ка!!!
- Эт точно, - солидарно кивнул я головой, - ваша падчерица - единственная наследница по закону без завещания. Она получит все имущество после вашей смерти, а также и мой магазин, если я подпишу сейчас на вас договор дарения.
Меня трясло, но уже не от смеха, а от ужаса, потому что моя судьба тоже не вызывала сомнений. Даже если я не подпишу договор, живым отсюда мне не уйти. Милая Инна об этом позаботится. Оставался один шанс.
- Николай! – Прохрипел я, - ты ей тоже по любому не нужен, она тебя сдаст или убьет!
И тут раздался крик Инны. Нет, не так. Это был не крик, это был такой душераздирающий страшный визг, каким, наверное, визжит горгулья, нападая на свою жертву. Я, правда, не слышал, как она визжит, но внешний вид этих статуй дает представление.
В общем, как-то так.
- Стреля-я-я-я-я-а-а-а…й!!! (си бемоль).
Она поняла, что еще секунда и Николай начнет внимать моим словам, а там, чем черт не шутит, в нем может проснуться зачаток разума. Поэтому ей нужно было быстрее довести дело до конца и получить наследство, пусть даже и без моего магазина.
Шокирующий эффект от дикого крика был получен. На секунду повисла звенящая тишина и я, съехав с кресла вниз, зажал уши руками, нагнул голову, ожидая выстрела в затылок. В этой тишине с улицы донесся хлопок, а через секунду оконная штора влетела внутрь, и на всех нас навалился страшный грохот.
Белая вспышка взрыва гранаты из подствольного гранатомета разметала книги и тела в замкнутом пространстве кабинета. Сквозь писк в ушах я расслышал удары пуль о стены и автоматные очереди, доносящиеся снаружи.
Мое тело само приняло позу эмбриона и забилось под стол, скованное диким ужасом. Наконец стрельба прекратилась. Удушливая пороховая гарь повисла в воздухе, заполнив все помещение. Я зажал пальцами нос и несколько раз выдохнул, пытаясь восстановить слух. Это помогло. В уши ворвались чьи-то стоны совсем рядом.
Я протер глаза и увидел перед собой красного китайского дракона на халате Аркадия, который сидел в кресле с другой стороны стола и, прижимая руки к животу, громко стонал. Весь его халат пропитался кровью, и она капала на паркет, оставляя темные брызги.
Я резко выглянул из-за кресла и окинул быстрым взглядом кабинет. Среди осколков стекла и опаленных книг, разбросанных взрывом, в огромной луже крови сидел Николай, привалившись спиной к стене. Вместо лица у него было кровавое месиво с торчащими сахарно-белыми обломками лицевых костей, а полусодранный скальп волос свисал на бок. Он был мертв с гарантией.
Инны нигде не было видно, лишь модный журнал, оставленный на диване, напоминал о ее присутствии.
Откуда-то снизу послышались тяжелые размеренные шаги, поднимающиеся по лестнице. Хруст битого стекла, и вот в кабинет, держа автомат наизготовку, с неожиданным проворством ввалился очень полный и совершенно лысый человек, лет пятидесяти в длинном плаще. Я моментально узнал в нем папашу убиенного нами Слона – полицейского майора и сполз опять под кресло. Ничего хорошего от его визита ожидать не приходилось.
Автоматный ствол АК 74 профессионально описал дугу по помещению, на мгновенье задержался на теле Николая и уперся своим зрачком в стонавшего Аркадия.
- А где девчонка? – Просипел толстяк.
- Т-т-ты кто? – заклокотал каким-то утробным звуком Аркадий. Видимо ранение было тяжелым.
Толстяк поморщился и, перехватив автомат, пнул ботинком кресло, за которым прятался я:
- А ну вылезай!
Я не стал искушать судьбу играть в прятки и, подняв руки, встал. В голове проносились мысли о последних минутах моей жизни, но силой воли их удалось подавить.
Слоновий папа, попятился в угол и сел на диван, наведя автомат на нас с Аркадием.
- У меня два вопроса. Первый – кто убил моего сына? И второй - где девчонка?
Про себя я вздохнул с облегчением. Значит, он не знает меня в лицо. В противном случае, пристрелил - бы сразу.
Словно в ответ на мои размышления толстяк достал из кармана сложенный лист бумаги и, развернув его, стал внимательно пялиться на меня. Видимо это был мой фоторобот, составленный со слов дежурного в отделении полиции, куда я носил заявление о пропаже Инны.
Однако, либо со зрением у дежурного было неважно, либо художник попался плохой, но результаты сравнения папу Слона не устроили. Он поморщился и убрал листок в карман, однако взгляда от меня не отвел.
Чтобы рассеять его сомнения я кивнул в сторону Николая:
- Он убил.
- Откуда знаешь?
- Сам рассказал.
Толстяк усмехнулся и откинулся на диване:
- Я столько времени потратил, чтобы вас найти, поэтому хочу знать, как все было.
В кресле заерзал Аркадий:
- Вызовите врача!
Внезапно на улице взревел мотор, и Мерседес Николая рванул с места в сторону ворот, не включая фар.
Толстяк подскочил к окну и выпустил длинную очередь по красным габаритным огням удаляющейся в темноту машины. Дробный грохот моментально заложил уши. Как зачарованный, я смотрел на пламя и искры, вылетающие из автоматного ствола, а ноги уже несли меня к подоконнику другого окна.
Под хлопки выстрелов я птицей вымахнул в темноту и рухнул с высоты второго этажа в огромную клумбу с колючими кустами роз, у входа в дом. Фонари на столбах были разбиты пулями, и это дало мне время, чтобы выбраться. Не обращая внимания на крики сверху, я вырвал ноги из чернозема клумбы и побежал вглубь участка, надеясь затеряться среди сосен.
Толстяк почему-то не стрелял. Может, кончились патроны, а может он меня не видел в темноте. Во всяком случае, до забора я добежал и только тут немного отдышался.
Сзади высилась темная громада особняка, на втором этаже которого тускло, светилось окно. Там, должно быть истекали последние минуты жизни Аркадия.
Бетонный забор не представляет особого препятствия, если хочешь жить. Обдирая руки, я перевалился через него и побрел в сторону шоссе то и дело, натыкаясь в темноте на валежник. Кровь в висках бешено стучала, и мысли сбивались вместе с дыханием.
- Куда теперь бежать? Что делать? В полицию я решил не обращаться, памятуя о том, что там могут заинтересоваться, кто - же убил Слона и его подручных. Идти оставалось только домой, а там будь, что будет. Приободрившись от хоть какого-то принятого решения, я прибавил шагу и вскоре по звукам и огням проезжающих машин понял, что шоссе недалеко.
Знакомый Мерседес на обочине порадовал меня своим простреленным задним стеклом. Мотор работал. За рулем поникнув головой, сидела Инна собственной персоной. Все-таки толстяк попал в нее. Я осторожно открыл пассажирскую дверь и включил в салоне свет. Она застонала и медленно повернула голову в мою сторону, глядя мутными глазами. Пуля прошла навылет, пробив ее правое плечо, и застряла в приборной панели. Крови на сиденье натекло порядочно, так что двигаться Инна уже не могла, но была в сознании.
- Эй, мразь! - хлопнул я ее ладонью по щеке, - посмотри на меня!
Она застонала и еле слышно зашевелила губами:
- Не убивай! У меня есть деньги… там, в сумочке, кредитка!
На заднем сиденье лежала ее сумка, в которой действительно обнаружилась кредитная карта.
- Пожалуй, ты мне пригодишься, - усмехнулся я и, достав из багажника аптечку, принялся накладывать повязки на раны Инны. Затем перетащил ее на пассажирское сиденье и, подложив под себя куртку, уселся за руль.
И тут меня осенило. Я конечно не гений, но стало совершенно ясно, что домой ехать нельзя ни ко мне, ни к ней. Толстяк, если не убил Аркадия, то вытряс из него все адреса. А судя по его виртуозному владению автоматом и желанием мстить за сына, он будет нас искать.
- Сколько у тебя денег на карте?!
- Пятьдесят штук баксов, - простонала она и закрыла глаза.
Я взял ее за волосы и ударил лицом о боковое стекло так, что из носа пошла кровь.
- Говори сука пин код! А не то, брошу тебя в кювет и подыхай, как хочешь!
Если честно, она и так бы сказала, да у меня руки чесались врезать ей как следует. Сначала я и правда, хотел спихнуть ее в кювет, но спокойно поразмыслив, насколько это было возможно в такой ситуации, решил, что это еще успеется.
- Сейчас едем к банкомату, а потом везем тебя в больницу.
Я включил передачу, и машина тронулась.
-Если денег на карте нет, я тебя просто придушу, поняла?
Она еле кивнула головой и откинулась на сиденье.
Машина неслась по загородному шоссе, а я лихорадочно соображал, что - же дальше делать. По салону гулял холодный ветер из пробитого стекла, но голова моя намокла от пота и нервного напряжения. Бывает, знаете, такое отчетливое понимание о жизни, что ты в глубокой заднице. И чем сильнее барахтаешься, тем глубже. Вот примерно так я себя и чувствовал, вцепившись в руль и глядя, как лучи фар, выхватывают из темноты белые полосы дорожной разметки.
Смутное беспокойство вывело меня из этой прострации, заставив взглянуть в зеркало заднего вида, поскольку какой-то невежа слепил сзади дальним светом. Я прибавил газу, но он лишь приблизился ко мне и моргнул фарами.
- Да, проезжай, урод! – Выругался я, сбросил скорость и прижался, чуть - ли не к самой обочине, пропуская торопыгу.
Поравнявшись со мной, слева нависло черное угловатое тело «Гелендвагена», блестящее тонированными стеклами окон. Правое переднее стекло вдруг медленно опустилось, и я отчетливо разглядел в глубине салона руку с пистолетом, наведенным мне в лицо. Инстинктивно я вдавил в пол педаль газа, и рванул руль влево. Сквозь звук удара и звон разбитых фар, донесся хлопок выстрела, но я уже не смотрел туда, а выжимая из «Мерседеса» все лошадиные силы, гнал по шоссе, пытаясь оторваться.
В зеркале заполошенно мигали аварийные огни «Генедвагена», который тем ни менее приближался с пугающей быстротой. То, что это Слоновий папа я уже понял, как и то, что он запомнил машину Николая, поднимаясь в дом, а сейчас вычислил ее по разбитому пулями заднему стеклу. Как ни как его автограф.
Я бросил взгляд на Инну и замер. Она сидела, привалившись головой к стеклу, и что-то черное тонкой струйкой текло по ее виску, щеке и подбородку. Голова была неестественно вывернута и подпрыгивала на ухабах. Единственная пуля, выпущенная из «Гелендвагена» достигла цели, пробив боковое стекло и ее голову.
Чувство жалости на мгновенье шевельнулось где-то под сердцем, но тут - же сменилось гадливым облегчением. Теперь лечение ей не потребуется. Во всяком случае, философски рассуждать о жизни и смерти этой неоднозначной женщины сейчас времени не оставалось, так как сзади нарастала другая проблема, в виде мстителя, зловеще мигавшего одной фарой. Вторая разбилась при столкновении со мной. Я посмотрел на спидометр, и слегка оторопел. Моя скорость 180, и он меня догоняет в хорошем темпе. Сколько же он идет?!
- Упорству этого человека нужно аплодировать стоя, - вяло подумалось мне, и почему – то совсем расхотелось удирать от него на машине. Возникло даже желание бросить ее и уйти в лес, но за окном, как назло мелькали редкие перелески, в которых не скроешься.
Впереди показались характерные огни железнодорожного переезда, который к тому - же был закрыт. Резко ударив по тормозам, я с ужасом понял, что машину заносит на встречку, и в мою сторону по ней не спеша плывут фары высокого грузовика - топливозаправщика, который сигналя трубным ревом, тоже пытается оттормозиться. У него это получилось хуже, чем у меня и многотонная махина, сложившись пополам со своей бочкой, встала поперек шоссе, перегородив его. Он не доехал до моего «Мерседеса», тоже стоявшего поперек дороги, буквально десять метров.
Из машины выпрыгнул грузный водитель с монтировкой в руке, явно намереваясь объяснить, мне правила дорожного движения, но пройдя всего пару метров освещаемый фарами, вдруг метнулся в сторону и с заячьей прытью понесся в кювет. Я оглянулся. В глаза ударил одинокий дальний свет «Гелендвагена», безумно несущегося из-за поворота. Распахнув дверь, я бросился на другую сторону дороги и кубарем скатился с насыпи в кусты. Толстяк заметил машины в последний момент и попытался безуспешно тормозить.
Под треск АБСа «Гелендваген» вмялся в «Мерседес» и оба они с оглушительным грохотом влетели под бочку наливника, которая нехотя застонав, расползлась почти пополам, исторгая из своих недр потоки бензина на дорогу и на автомобили. Все окуталось дымом и пылью от удара.
Некоторое время я как завороженный глядел на эту картину из-за кустов. В воздухе повисла тишина вперемежку с парами бензина. Наконец я расслышал стоны из «Гелендвагена». Подбежав, попытался добраться до водителя, но толстяк буквально был раздавлен искореженным металлом, и только его голова дергалась в предсмертных конвульсиях, издавая горловое клокотанье. Слабо потрескивали белыми искрами провода аккумуляторов. Расплющенная задняя часть машины, позволила тем ни менее просунуть руку в окно и вытянуть из салона небольшую черную матерчатую сумку, чем-то плотно набитую. Больше ничего разглядеть и взять не удалось.
Из кювета показалась голова водителя наливника. Он робко вытягивал шею, пытаясь понять, загорелся ли его танкер или еще нет. Мне такое любопытство показалось совсем ни к чему, и чтобы ускорить развязку, я достал из кармана носовой платок. Мочить бензином его нельзя, а не то сразу вспыхнет и руки обожжет. Это старый партизанский фокус поджигателей.
Отбежав в кювет, я обвязал зажигалку платком и, чиркнув, зашвырнул тлеющий комок к машинам. Пламя рвануло воздух так, как будто на старт пошла космическая ракета, и огромный оранжевый столб озарил ночное небо. От жара я прикрыл лицо руками, но все равно видел, как полыхает и чадит гигантский костер, облизывая жадными языками автомобили и асфальт вокруг них. Говорят, что люди могут бесконечно долго смотреть на огонь. Теперь я понял почему.
Из этого состояния меня вывели два громких хлопка среди бушующего огненного моря, напомнив о гранатах, оставленных где-то в недрах «Мерседеса». Со стороны железнодорожного переезда послышались сирены. Очевидно, водитель наливника вызвал по мобильнику.
- Пора и честь знать. - Почему – то сказал я сам себе вслух и, закинув сумку на плечо, побрел через кусты по полю вдоль дороги на огни большого города.
ГЛАВА 9
Некоторые любят принимать ванны. Долго там плещутся, нежатся в пене, даже спят. Говорят, что это расслабляет и придает силы. Не понимаю, как, то, что расслабляет, может придавать силы. Скорее уж наоборот, после ванны выходишь, весь такой расслабленный, вялый и ложишься спать.
Я же люблю контрастный душ. Люблю, когда обжигающие и ледяные струи воды попеременно пронизывают с головы до ног. От этого действительно становятся дыбом волосы и мозги. От этого действительно набираешься сил как из живительного источника.
Но этим утром душ мне не помогал. Перед глазами постоянно проносились события прошедших суток, отчего по телу бежала нервная дрожь.
До Москвы я добрался на такси глубоко за полночь, и остальную ее половину колесил по круглосуточным банкоматам, снимая с карты Инны наличность, так как в одном месте такую большую сумму получить нельзя. Денег и впрямь оказалось около пятидесяти тысяч долларов, так что я не зря рисковал, раскатывая по ночному городу и закрывая рукой глазок видеокамеры очередного банкомата при снятии денег.
Я делал все буквально на автомате, опасаясь, что карту заблокируют после смерти владелицы. Но только сейчас, стоя под душем, осознал, что видеокамеры есть и у входов в банки. Так что мое лицо они точно запечатлели.
- Да какого черта, я же эту карту не украл! – Лупила по макушке струя кипятка.
- Ты это следователю расскажи. – Резонно секла в лицо холодная вода.
- Это, какому следователю?! – пробежали по плечам горячие брызги.
- Который будет дело об убийстве вести и проверит все ее кредитки. – Тихо сказал я и закрыл кран.
Все мы всегда делаем ошибки. Нет такого человека, который не ошибается. Поэтому мне оставалось надеяться только на этого славного следователя, который может ошибиться и не проверить, что с кредитки убиенной Инны сняли деньги после ее смерти. Если же он не ошибется и проверит, то ему непременно захочется выяснить, кто – же этот обогатившийся персонаж. И тогда он затребует из банков распечатки о времени, местах и снятых суммах, а заодно и видео, на котором увидит подъезжающее такси и меня собственной персоной.
Если видео окажется приемлемого качества, то вполне возможно, что скоро мои фото украсят собой стенды о розыске преступников, а также будут розданы всем ППСникам и гаишникам в округе, не говоря уже об операх из розыска.
Умный следователь, конечно, не ограничится такими мерами, поскольку знает, что вся эта серая братия не станет напрягаться и рыть носом землю в поисках неизвестного.
Совершенно верно! Этот следователь проверит, с кем общалась покойная со своего мобильного телефона в последний, так скажем месяц. И тут окажется, что она чаще всего общалась с также покойным Аркадием и со мной. А я частенько общался с ними обоими. Но чтобы это выяснить, придется сравнить все фото владельцев телефонных номеров с моим фото из банка. А это долго.
Поэтому, умный следователь проведет биллинг ее мобильника, уточнив его местонахождение и перемещение за последние двое суток перед смертью, а также узнает, какие мобильные телефоны чаще и дольше всего находились рядом с ее аппаратом.
И тут бинго! Я вырываюсь в лидеры, потому что, наши мобильники, как и тела, все это время были очень близко. Ближе и дольше чем другие.
Сравнив мое паспортное фото с видеозаписью из банка, умный следователь непременно найдет в них сходство и решит подстраховаться, потому что это косвенные улики, которые не доказывают мою причастность к убийству. Все они говорят лишь о том, что я был тесно знаком с погибшей и виделся с ней в день убийства.
Но умный следователь не зря умный, у него уже есть готовый мотив убийства – деньги, которые я снял с карты, и он вызовет меня официально, чтобы допросить как свидетеля, а после допроса внезапно задержит как подозреваемого. В камере, а может прямо в его кабинете опера начнут выбивать из меня чистосердечное признание, ну а дальше уже, куда кривая вывезет. В общем, не дай бог такого умного следователя.
Хотя он может оказаться на самом деле умным, назначит кучу экспертиз и установит, что в Инну, Аркадия и Николая стрелял Слоновий папа. Но это дело долгое с неясной перспективой, а тут такой сладенький подозреваемый с мотивом, на которого только чуть надавить, и он расколется.
Я вытерся полотенцем, и, завернувшись в махровый халат, уселся в кресле перед телевизором. На журнальном столике стояла черная сумка, источавшая аромат бензина. Я ее еще не открывал, и, если честно боялся. Откроешь, а там, например, голова Аркадия, а может и какие похуже части тела.
Молния подалась с трудом и на столик выпала пачка бумаг. Здесь были векселя на предъявителя, облигации, акции, свидетельства о праве собственности на различную недвижимость и прочие ценные бумаги на имя Аркадия, в которых я не разбирался. Наш договор тоже тут обнаружился. Сверху лежал договор дарения всего имущества Аркадия, подписанный им вчерашним числом на Ивана Петровича Козырева.
- Ай да толстяк, - покачал я головой, - приехал мстить за сына, и попутно прибарахлился! Здесь чувствовалась старая школа. Такие люди родом не из 90-х. Они раньше начали и за собой подчищают. Поэтому, скорее всего Аркадий уже отошел в мир иной, а значит, Витька из тюрьмы вытащить не сможет.
Это была еще одна проблема, которую надо как-то решить и самому не загреметь на нары. На ум совершенно ничего не приходило за исключением попытки дачи взятки следователю, который вел дело Витька. Перед глазами так и встала картина, как я пытаюсь всучить ему конверт с деньгами, а он, довольно потирая руки, вызывает конвой, и меня сажают в камеру. Нет, так дела не делаются. Тут нужен человек доверенный, например, адвокат из местных, который с этим следаком дела обделывает.
Рассуждая, таким образом, я вдруг понял, что шансов на удачу у меня совсем мало. Адвокатов я не знаю, да и связываться они со мной наверняка побоятся. Или того хуже, заложат с потрохами. Почему - бы тогда не бросить все и не свалить с деньгами куда подальше. В конце концов, я Витьку ничего не обещал, так что пусть выпутывается как умеет.
От этих мыслей меня бросило в жар так, что пришлось пойти к холодильнику, налить стакан водки и выпить его не закусывая. Сразу в желудке зажглась теплая лампочка, а мысли поплыли легко и свободно.
Вспомнилось детство, где настоящие друзья горой стояли за меня и готовы были последнюю рубашку отдать. Пожалуй, только в детстве люди так дружат. Потом от слова «Друг» остается пустая оболочка. Так называются люди, с которыми ты вместе проводишь время. Свои проблемы каждый решает сам, а если попросит об одолжении, то помогают ему не в ущерб себе.
Это конечно правильно, у каждого своя жизнь, своя бытовая дружба. Но у нас с Витьком все было по-другому. Мы с ним занимались общим, иногда опасным делом, и доверяли друг другу полностью. Без этого наш бизнес давно бы загнулся. Как говорится, общие трудности сближают. Но дело не только в этом. Старое советское воспитание в духе товарищества взяло свое. Именно поэтому я не мог никуда сбежать, как никуда бы не сбежал Витек, окажись я на его месте. Мы просто представить себе не могли, как это не помочь товарищу в беде. В общем, все было решено.
- Сам погибай, а товарища выручай! – Пробормотал я пьяно и поплелся спать.
Проснулся среди ночи с больной головой и сушью во рту. Никогда не думал, что с одного стакана может так развезти. За окном, в вязкой темноте изредка шумели машины. В памяти почему – то всплыло лицо Инны, когда мы кувыркались на этом диване, и потом ее холодный взгляд на вилле Аркадия. А сейчас она мертва.
Я прислушался к себе, пытаясь отыскать в душе хотя – бы нотку жалости. Никаких эмоций. Как будто это было сто лет назад. Полное равнодушие. Теперь даже ненависти к ней я не испытывал, хотя было за что. Осталось только легкое недоумение от ее неблагодарности, но с женщинами меня такие вещи давно уже не удивляли.
Наверное, у человека есть защитная реакция организма, когда с годами притупляется реакция на смерть близких и просто знакомых людей. Чем дольше живешь, тем больше вокруг тебя умирает сверстников. Если при встрече тебе рассказывают о смерти того или иного, притворно сочувственно качаешь головой, а сам подсознательно радуешься, что пережил его. Уже хладнокровно прикидываешь, когда умрут твои родители, какой ремонт сделать потом в их квартире.
«Старею. Вообще все по фигу стало», - усмехнулся я про себя и сел за компьютер.
Бесцельный серфинг по интернету отвлек от мрачных мыслей новостными лентами. Поиск сообщений в криминальных сводках о вчерашнем взрыве бензовоза и расстрелянных трупах, ничего не дал. Видимо журналисты и полиция еще не разобрались, что – же произошло. Это давало мне время и свободу маневра, хотя – бы в течение пары дней.
И тут мое внимание привлекло описание побега, заключенного московского СИЗО, произошедшее год назад. Сбежал он, просто выйдя на волю по документам человека, которого должны были освободить. Набрав в поисковике все похожие случаи, я углубился в их изучение. К утру, голова шла кругом от невероятных историй, но мысль об освобождении Витька путем побега, прочно засела в голове и требовала своего воплощения в жизнь.
Самым простым представлялся вариант подкупа контролера – надзирателя, который мог вывести заключенного к забору и по примеру легендарного Саши Македонского помочь его перелезть. Однако эти мафиозные штуки тут явно не проходили, так как знакомого надзирателя у меня не было, да и денег на его подкуп нужно очень много, ибо какой человек в здравом уме согласится за жалкие пятьдесят штук баксов рисковать жизнью. Кроме того, по канонам жанра придется убрать этого свидетеля, но это уж совсем не мой стиль как выяснилось.
Сбывать векселя и акции Аркадия я, во-первых, боялся, а во-вторых, просто не знал, как это делается. Учиться – же настоящим образом экономике было просто некогда.
С выходом по чужим документам тоже явно не получалось поскольку с нашей системой правосудия ждать такого случая можно годами.
Барабаня по компьютерной клавиатуре, я вдруг осознал, что неплохо бы и Витька ввести в курс дела, а то он даже не догадывается о своем предстоящем побеге. В этом явился главный затык. Как мне связаться с узником? Уж явно не по телефону. Хотя я слышал, что некоторые сидельцы ими пользуются. Но судя по отсутствию звонков, у моего друга такой возможности не было.
Юридические источники в интернете поведали мне, что адвокат обладает правом посещать своего подзащитного без каких-либо ограничений. Однако, они же сообщили, что адвокату для этого необходимо разрешение следователя, ведущего дело. Скорее всего, защитник у Витька уже имеется. Можно, конечно попытаться уговорить его за деньги пронести в СИЗО телефон, однако тут имелось два нюанса. Адвокат может тупо не согласиться или того хуже сообщить об этом следователю. Рисковать я не хотел, поэтому решился на безумную авантюру с моим проникновением в изолятор по поддельным документам адвоката.
До утра я обрабатывал в фотошопе скачанные из сети образцы бланков адвокатских удостоверений, ордеров на ведение дела и разрешений следователя на посещение арестанта. Затем я позвонил жене Витька. Выяснил, как зовут адвоката, ведущего его дело, в какой юридической консультации он работает и адрес СИЗО, где содержится Витек. Имя следователя я знал от Аркадия. После этого осталось подогнать одно под другое. В результате получилось распечатанное на цветном принтере адвокатское удостоверение с моей фотографией, ордер и разрешение на посещение подозреваемого. Круглую гербовую голограмму для удостоверения я оторвал от бутылки водки из холодильника и приклеил ее поверх своей фотографии. Вышло довольно натурально, если конечно не приглядываться. Красная корочка и обложка к ней с надписью: «Удостоверение адвоката» нашлась в ближайшем магазине канцтоваров. Оставшуюся половину дня я изучал инструкции по посещению следственных изоляторов на сайте ФСИН, после чего сил уже не осталось, и я завалился спать, решив, что утро вечера мудренее.
От нервного напряжения сон не шел. Периодически меня охватывал прямо панический ужас.
- Тебя непременно повяжут! – Метались дикие мысли.
- Откажись, не ходи, все равно толку не будет, – нашептывала предательская логика.
В конце концов, я не выдержал и опять нырнул в холодильник, приняв полстакана успокоительного. Оно подействовало, и сон навалился тяжелым забытьем.
Наступил решающий день. С тяжелой головой и кругами под глазами я трясся в переполненном метро, ощущая за пазухой всю тяжесть ответственности за использование подложных документов. Про нее я тоже вчера вычитал и теперь прикидывал, на сколько лет меня посадят в случае провала.
Арест на полгода в самом пиковом случае, конечно, пугал меньше чем три года за хранение основных частей оружия, которые грозили Витьку. Так что, тут я был в выигрыше.
Следственный изолятор раскинулся своей угрюмой громадой угловатых бетонных заборов с колючкой, среди живописного пейзажа промышленной зоны. Как и положено, вокруг высились облезлые корпуса гаражей, складов и автомастерских на фоне возвышающихся вдали труб ТЭЦ, исходящих тяжелым белым паром.
Раздолбанная маршрутка высадила меня в грязную колею у здания приемной СИЗО, к дверям которой тянулся на удивление длинный хвост очереди из скромно одетых женщин разных возрастов с сумками и баулами. Они громко переговаривались, а некоторые ругались, пытаясь пролезть вперед. Чувствовалось, что, принося передачи своим близким, сидящим за решеткой, они давно перезнакомились. От этой серой массы, веяло какой – то безнадегой и горечью.
Холодный ноябрьский ветер сек в лицо мелким дождем. Подняв воротник, я прошел к другой двери, где топталась еще одна очередь из следователей и адвокатов. Народу тут оказалось поменьше, а беседы велись более интеллигентные, хотя и с примесью матерного жаргона. Настроение в этой очереди было явно лучше, судя по раздававшимся взрывам смеха над очередным рассказанным анекдотом.
Я пристроился в хвосте и постарался не отсвечивать, дабы не нарваться на какой-нибудь профессиональный вопрос одного из адвокатов. Но послушав разговоры пять минут, стало ясно, что их волнуют исключительно варианты выколачивания денег из своих подзащитных.
- А я ему говорю, - трещал субтильного вида блондинистый юнец в дорогом кашемировом пальтеце, - ну и что, что в соглашении указана валюта в рублях. Меньше чем за сто долларов в день, я в следственных действиях участвовать не буду!
Его более опытные собеседники лишь посмеивались, а какой-то угрюмого вида следователь с испитым лицом, буркнул, отвернувшись:
- Угу, проститутки тоже столько берут.
Стоявшие рядом заржали, а молодой перспективный адвокат умолк, стушевавшись.
Следаки все больше помалкивали, свысока взирая на адвокатскую братию. Им незачем было производить впечатление. Государство на их стороне, так что нужно всего лишь соблюдая сроки, грамотно довести любую галиматью уголовного дела до суда, а там очередное звание с премией обеспечены.
Наконец мы очутились в приемной. Так называлось длинное помещение с облезлыми стенами и такими - же лавками вдоль них. На лавках и прямо на полу сидели и стояли люди с сумками. Невыносимая вонь от продуктов, испорченных или пропитанных чесноком, витала в душном воздухе этого склепа. Пыльные стекла окон, забранные решетками, пропускали лишь тонкие полоски дневного света, а пара засиженных мухами ламп под потолком тускло взирала на все, что творилось внизу.
Обе очереди стремились к двум зарешеченным оконцам. Через одно принимались передачи, а через другое выдавались документы на посещение арестантов. Ближе к оконцам творилась адская давка. Кто-то пытался поставить свой баул с продуктами на подоконник окна приема, а кто-то, матерясь, лез обратно с пустой сумкой. При этом, каждый норовил протиснуться без очереди, отчего в воздухе стоял постоянный ор. На память пришли старые кинофильмы о гражданской войне, где так обычно изображались толпы мешочников на вокзалах, штурмующие поезда.
Я тоже заработал локтями и, улучив момент, когда меня проносило мимо заветного окна, мертвой хваткой вцепился в прутья решетки обоими руками. Не обращая внимания на возмущенное ворчанье со всех сторон, я подтянулся к подоконнику. Навалился на него грудью, попутно с силой распихивая в стороны конкурентов.
- Молодой человек, уберите руки с решетки! – Раздался недовольный избалованный женский голос из окошка.
Неопределенного возраста дама, с ярко накрашенным лицом весом около центнера, тянула за моими документами свои сарделечные, унизанные золотом пальцы, с ярко красным хищным маникюром. Зеленая форменная рубашка с торчащими погонами сержанта казалось, вот-вот лопнет на ее необъятной груди и плечах.
Я быстро достал из-за пазухи все свои бумаги и, сунув их в окно, снова схватился за решетку, так как в этот момент кто-то попытался оттеснить меня в сторону.
- Заявку заполнили? – спросили из оконца.
- Да, конечно, - почему - то угодливо закивал я, - все у вас.
На несколько минут ее лицо склонилось над бумагами. Я увидел жидкие крашеные волосы, выбивающиеся из-под подколотой шпильками зеленой пилотки.
- Проходите. – Равнодушно прогундел голос и едва я успел забрать бумаги, как тут - же был отнесен толпой в центр зала.
В руках у меня талон на посещение арестованного. Все оказалось довольно просто.
Бесконечные коридоры с чередой контролеров и гулким эхом лязга решетчатых дверей, остались позади. Я сижу на привинченном к полу железном табурете, в узком пенале комнаты для свиданий, освещенной лампой дневного света. Сквозь зарешеченное окно виден кусочек голубого неба и проплывающие барашки облаков.
Витек за столом напротив, теребит левой рукой пустой правый рукав вылинявшей фланелевой рубашки. В растянутых тренировочных штанах, резиновых шлепках, заросший многодневной щетиной, он похож на домового.
- Представляешь, какие суки, протез отобрали! Говорят, по распорядку не положено. Ну, ничего, я на них в международный суд по правам человека жалобу подам!
- Ага, - ухмыляюсь я, - лучше в спортлото. Результат аналогичный.
Я вполголоса рассказываю о своих приключениях, придвинувшись вплотную, опасаясь прослушки. Витек молча, морщится и трясет головой. За время, проведенное в неволе, он изрядно осунулся и похудел, но глаза продолжают метать те же безумные искры. Дослушав меня, он резко вскакивает и нервно ходит по комнате, заложив руки за спину.
- Ну, у меня попроще вышло. Пришли менты с обыском в магазин и пистолет мне в стол подбросили. Тут - же понятых притащили. Ствол изъяли при них. Следователь - сука белобрысая шепнул так на ушко: «Пока друг должок не отдаст, посидишь в камере».
- А откуда понятые? – Спросил я.
- Да продавщицы из магазина, напротив. Они вообще не при делах были. Им менты ствол показали, они расписались в протоколе и ушли.
- Сбежать отсюда нереально, - прохрипел он, прикрыв ладонью рот, - ты лучше к моему следаку присмотрись. У него жена – дочка начальника ОВД, а любовница – адвокатесса из местной коллегии по фамилии Суркова. Если грамотно начать его шантажировать, может что и получится.
- Откуда знаешь?
- Да я здесь за два месяца таких историй понаслушался, хоть романы пиши. В камере – то двадцать человек вместо пяти положенных. Спим по очереди. Одно развлечение только – писать жалобы в прокуратуру на незаконный арест. Короче, не теряй времени, чеши отсюда, а то спалишъся со своей волшебной ксивой!
Я обижено хмыкнул, но вдруг понял, что Витек сейчас больше за меня переживает. Это действительно был шанс разобраться со следователем. Тем более что другого выхода я не видел.
Он опять сел за стол и вздохнув, подпер рукой подбородок.
- Стишок тут со скуки сочинил.
- Чего?! – Удивленно вздернул я брови.
Сентиментальности за Витьком вовек не водилось, поэтому я с подозрением заглянул ему в глаза.
- Ты как вообще себя чувствуешь?
- Да не ссы, - ухмыльнулся он, - я с ума не сошел еще. Просто снится, понимаешь, вся эта фигня, как я на гранате подорвался. Вроде десять лет уже прошло, забываться стало, а тут почти каждую ночь во сне подрываюсь. Подумал, может знак, какой, вот стишок про это и родил.
Я знал, что Витьку оторвало кисть руки при обезвреживании ручной гранаты на раскопках, еще до знакомства со мной, но он никогда не рассказывал об обстоятельствах произошедшего.
- Ну, давай, зачти, - сказал я и недоверчиво ухмыльнулся.
Покосившись на меня, он глухо забубнил:
- Копарьское дело – злое ремесло,
- Вот и мне однажды так не повезло;
- Бахнула граната у меня в руке,
- И вспорхнули птицы где-то вдалеке;
- Содрогнулось тело, и померкнул свет,
- Звон ворвался в уши, жизни больше нет;
- Пеленою черной, кровью на глаза,
- Навалилась немочь, но упасть нельзя;
- Упадешь, не встанешь, даже не мечтай,
- Из аптечки жгут свой быстро доставай;
- Выше раны руку затяни сильней,
- И к машине бодро двигайся скорей;
- Промедола нету, ты не на войне,
- Так что сила воли для тебя в цене;
- Если брюхо цело, можешь выпить чай,
- Сядь за руль и смело к людям поезжай;
- Путь назад примечен, быстро не гони,
- Да смотри увечный, насмерть не засни;
- До врача добрался, значит, ты герой,
- Не забудь при этом, жгут с руки долой;
- Копарьское дело – злое ремесло,
- Я теперь с протезом, в общем повезло.
Витек замолк и уставился куда-то в угол. Потом поднял на меня глаза.
- После того как стих написал, больше ничего не снится. Значит, думаю и с этой проблемкой справимся.
ГЛАВА 10
Вечер пятницы начинался. Небольшое уютное кафе еще не забито посетителями. Отдыхающие после трудовой недели компании только собираются за столами, в полутьме отделанных мореным дубом кабинок. Их бархатные портьеры то и дело распахиваются, пропуская, летающих туда-сюда официанток с подносами в руках, на которых высятся запотевшие графинчики водки, бутылки вина и легкие закуски из мясных нарезок с зеленью. Они спешат к самым нетерпеливым посетителям, что в ожидании горячих блюд жаждут быстрее окунуться в нирвану выходных.
Приглушенная мелодия льется из динамиков, а зеркальный вращающийся шар, подсвеченный стробоскопами под потолком, бросает тысячи разноцветных отблесков во все стороны. Праздничное настроение публики нарастает, и вот уже первые аккорды синтезатора заглушают гул голосов и звон посуды. Музыканты на небольшом подиуме в углу зала деловито продувают микрофоны, готовясь исполнять любой каприз за деньги дорогих гостей.
Я сижу на высоком табурете за барной стойкой и, потягивая пиво из бокала, краем глаза наблюдаю за двумя посетителями небольшой кабинки в дальнем углу. Это следователь, ведущий дело Витька со своей подругой - адвокатом.
Отследить его сегодня не представило особого труда. Зная описание и место работы, осталось только дождаться, когда этот труженик правопорядка закончит служить и защищать, а потом немного покататься за ним по городу. Он припарковал свой черный «Порше кайен» у кафе, где уже ждала девушка.
Ее точеная фигурка в приталенном кашемировом пальто и стройные ноги в сапогах на шпильках, обращали на себя внимание. Туго собранные в пучок на затылке рыжие волосы оттеняли бледное овальное лицо с большими глазами, которое откровенно портил аляпистый нос картошкой. Я даже удивился, что такой мажор завел себе любовницу с немодельными данными. Она нервно курила у входа, теребя в хищных наманикюренных пальцах длинную тонкую сигарету, в ожидании своего кавалера.
Наблюдая из припаркованного автомобиля, я сделал пару снимков их встречи, рассчитывая запечатлеть страстный поцелуй, но знойный любовник лишь коснулся губами ее щеки.
- Впрочем, - подумал я, - для ревнивой супруги этого будет достаточно.
Когда они поднялись в кафе, я не спеша направился следом, стараясь держаться подальше, чтобы не столкнуться с ними в гардеробе.
Теперь этот высокий, хлыщеватого вида блондинчик лет тридцати в дорогом костюме, вальяжно откинулся на спинку мягкого дивана, расстегнув пуговицы пиджака. Он крутит в руке айфон последней модели, постукивая им по столу, и с кривой ухмылкой едва кивает в ответ девушке, сидящей, напротив. Та с жаром что-то говорит ему, но он лишь пожимает плечами.
Подобраться ближе я не могу, а гул зала заглушает все голоса. Поэтому стараюсь периферийным зрением не упустить ни одного их движения. Судя по всему, между влюбленными происходит размолвка, о причинах которой можно только догадываться.
Вообще, направляясь в кафе, я даже не представлял себе, как буду шантажировать этого следака его внебрачной связью.
В голове крутилась какая-то околесица:
- А вдруг его жене плевать на внебрачную связь мужа?! Что делать тогда?!
Мои мысли прервал звонкий щелчок пощечины, которую залепила адвокатесса своему незадачливому бойфренду. Сам момент я прозевал, успев увидеть только, как она резко встала из-за стола и гордо процокала каблучками к выходу под удивленные взгляды публики.
Блондин обескуражено почесывал подбородок, но, похоже, расстроен не был. Бросив мельком ей вслед равнодушный взгляд, он с облегчением вздохнул и углубился в изучение меню.
- Оскорбленная женщина способна на все! – вдруг пронеслась мысль. Еще не зная, что конкретно делать, я уже спешил вниз по ступеням кафе.
Проспект блистал вечерними огнями реклам, фарами верениц машин и уличных фонарей под черным куполом неба. Людские толпы, заполонившие тротуары, праздно шатались из одного клуба в другой или неторопливо фланировали по улицам. Толпа предвыходного вечера мягка и податлива, в отличие от злой, целеустремленной толпы будней, спешащей утром на работу. Тогда, идущего наперекор, ожидала незавидная участь. Он мог быть внесен в метро помимо своей воли.
Сейчас же это напоминало океанскую стаю планктона, которая рассыпается в разные стороны при малейшем вторжении извне. Все стараются не мешать друг другу, совершать вечерний моцион. Уже потом, далеко за полночь, на улицах останутся лишь стаи «ресторанных бойцов», выясняющих кто не прав, да ловящие такси, подвыпившие парочки.
Я не спеша шагал за объектом своей слежки, любуясь ее округлой задницей и стройными ногами, которыми она надо сказать, довольно шустро перебирала. Видимо злость на любовника еще не прошла, и девица летела, куда глаза глядят.
Но вот она сбавила шаг, и мне пришлось немного отстать, чтобы не привлекать внимание. Она задумчиво переводила взгляд с одной вывески кафе на другую, пока, наконец, не остановилась прямо посреди тротуара.
Спрятавшись за цветочным киоском в двух шагах, я сквозь снующих людей увидел, что она кому-то звонит.
- Сейчас приеду, - донесся ее голос, и, хлопнув крышкой мобильника, она круто развернулась к парковке такси.
Я едва успел вскочить в соседнюю желтую «Киа» с шашечками по бортам.
- За той машиной шеф!
Водитель недоуменно посмотрел на меня, но сто долларов, брошенные на торпеду, сняли все вопросы.
Поток транспорта на проспекте неторопливо катился в пятничной пробке, поэтому оторваться далеко от нас такси с адвокатессой физически не могло.
- За женой следишь? – Проявил водитель нездоровый интерес.
- Угу, - буркнул я, - с дрессировщиком из цирка спуталась, сука.
Впрочем, о сказанном пришлось тут - же пожалеть, потому что этот служитель баранки принялся давать мне советы по вопросам воспитания неверных жен и их любовников. Прервать поток его мудрости было невозможно. Поэтому я, молча, вперился взглядом в лобовой стекло.
Остановились мы почему-то на окраине города, у аллеи, освещенной фонарями, в конце которой высилась темная громада клинической больницы, обнесенная высоченным забором, из кованых чугунных прутьев с завитушками под старину. Я успел прервать болтовню водителя, чтобы он высадил меня, не доезжая до будки проходной мед. учреждения, через которую уже вошла любовница дрессировщика.
Нужно было как-то пробраться за ней, не теряя из виду. Жгучее любопытство охватило меня. Что-то явно здесь не чисто. К кому может поехать женщина в такой поздний час после ссоры с любовником?
Заглянув в открытую дверь проходной, я понял, что без пропуска туда не пройти. Автоматический турникет преграждал путь, а за стеклом маячила фигура охранника, с подозрением уставившегося на меня. Мой объект слежки в это время удалялся по асфальтовой дорожке в сторону больничных корпусов. Еще минута и она скроется из виду, тогда я ее точно упущу.
Я побежал легкой трусцой вдоль забора, надеясь найти между прутьями какую-нибудь щель, но все бесполезно. Вдруг впереди замаячил одинокий фонарь. Это оказалась вторая проходная, видимо для проезда машин. Вместо ворот здесь стоял автоматический шлагбаум, а охранника вообще не было видно в будке.
С облегчением, я поднырнул под этой преградой и побежал по аллее, пытаясь разглядеть свою подопечную. Асфальтовые дорожки больничного парка, вывели меня к главному корпусу, светящемуся множеством окон, как раз в тот момент, когда она входила туда. Сквозь стеклянную дверь можно было видеть, как она подошла к стойке регистратуры и, кивнув дежурной сестре, скрылась в недрах коридоров.
Я сунулся, было, следом, но подойдя к дверям, вовремя заметил в холле охранника, который развалившись в кресле, читал журнал. Что дальше делать я не знал. Оставалось только ждать, когда адвокатесса выйдет и проследить за ней до дома.
- Может у нее родственник в этой больнице лежит, - посетила меня грустная мысль.
Только тут я обратил внимание, что по парку гуляют несколько больных с посетителями и решил, по крайней мере, слиться с ними.
Зябко поеживаясь от промозглого осеннего ветра, я поднял ворот куртки и присел на лавочку под фонарем. Достав мобильник, я принялся делать вид, что пишу сообщения, не забывая, в прочем поглядывать на двери больничного корпуса. Время тянулось медленно, и вся эта затея со слежкой начинала казаться полной ерундой.
- Выискался тоже сыщик, - бормотал я про себя, - ну выйдет она сейчас. Потом поедет домой и ляжет спать. А ты так и не узнаешь к кому она приезжала. Да может это к нашим делам и отношения – то никакого не имеет.
Поерзав на лавке около получаса, и уже собравшись уходить, я напоследок бросил взгляд в сторону входа и увидел, знакомую фигуру, которая толкала перед собой инвалидное кресло на колесиках. В кресле сидел … Аркадий. В больничном халате с изможденным лицом. Но это был точно он. Значит, не добил его слоновий папа.
Меня это так поразило, что я чуть было не пошел им навстречу. Но вовремя спохватившись, обнаружил, что стою на дорожке под фонарем.
Они прокатили мимо, не обратив никакого внимания на мою унылую фигуру с мобильником в руке. Донеслись только обрывки разговора.
- Главное найти векселя, - слабым голосом, бубнил Аркадий, - без них нам конец.
Я как зачарованный смотрел им вслед, вспоминая содержимое сумки, изъятой мной из сгоревшего джипа. Векселя там точно были.
- Значит, хочешь вернуть свои бумажки! – Билась мысль о своды черепа, - тогда будем меняться.
Догнав парочку, я забежал вперед и молча, встал перед коляской. Девушка остановилась в недоумении.
- Что вам нужно?
Аркадий медленно поднял на меня глаза и в них отразился страх. Но не такой ужас, который заставляет действовать и искать спасения, а страх обреченного оленя, когда его уже задрали волки.
- Ее только не трогай.
Он нервно сглотнул и развел руками.
- Как видишь, я от тебя никуда не убегу.
Только тут я заметил катетер под его халатом и пакет с мочой, закрепленный у поручня коляски.
- Что же он тебя не добил? – Ехидно усмехнулся я.
- Думал, что добил, - грустно вздохнул Аркадий, - да я и сам так думал. Но Лена меня спасла. Приехала в мой коттедж вовремя и вызвала скорую. Такой вот у меня добросовестный юрист. Теперь я живой, парализованный ниже пояса инвалид.
- Аркадий, перестань! - Подала свой голос Лена. Она уже оправилась от испуга и сверлила меня гневным взглядом, сжимая мобильник в руке.
- Не волнуйтесь, дамочка, полиция не понадобится. Я пришел с миром и хочу предложить ваши векселя в обмен на свободу моего друга.
Лицо Аркадия на миг просветлело, но затем сразу угасло.
- Здесь у нас возникли некоторые затруднения...
И он начал сбивчиво рассказывать мне о делах своих скорбных.
В общем, выяснилось, что следователь – коррупционер сфабриковал уголовное дело Витька по указке Аркадия, и ежемесячно получал от него по две штуки долларов за поддержание этого дела в тонусе, а Витька в изоляторе.
Когда же слоновий папа устроил бойню в коттедже, а Аркадий лишился почти всех своих авуаров, в нем неожиданно взыграла совесть. Наверное, такое бывает, когда чудом избежишь смерти, и останешься калекой.
Короче, решил Аркадий освободить Витька из застенков, и отправил на встречу со следаком своего адвоката Лену, которая знала его очень близко, даже ближе жены.
Но следователь, не захотел лишаться такой прекрасной кормушки, и за освобождение Витька потребовал миллион долларов наличными. Не помогли здесь даже чары адвокатессы, которая обиделась и надавала по морде служителю закона. Этот момент как раз я и застал в кафе.
Аркадий, хоть и просветлился душой, но видимо не настолько, чтобы отдать такие деньги за освобождение невиновного человека из тюрьмы, которого туда сам и засадил. Тем более что миллиона наличными у него не было, а акции и векселя быстро продать невозможно.
Теперь он сидел в инвалидной коляске, с дырочкой в правом боку и смотрел на меня с надеждой жалостными глазами. Это лицемерное поведение настолько меня взбесило, что захотелось зашвырнуть его вместе с коляской в кусты.
- Знаешь, что, - процедил я сквозь зубы, - ты все это заслужил. А завтра я возьму все твои векселя и акции и отдам их этому упырю следователю. Может он Витька освободит.
- Он не освободит, - вздохнула Лена.
- Это еще почему?! – гневно обернулся к ней я.
- Я его знаю. Как только он поймет, что для тебя это важно, то постарается забрать все, а обещание не выполнит. Ведь сделать ты ему ничего не сможешь.
- Да ну, чушь какая-то, - бросил я, - он, что дурак от векселей отказываться, если ему половину вперед предложить?
- Он не дурак, - сказал Аркадий и заерзал в кресле, - завтра вместе с Леной поезжай к нему и сам убедишься. А мне уже пора в палату, замерз я.
Они удалялись по аллее в сторону больничного корпуса, а я смотрел им вслед и размышлял, о том, что жизнь порой преподносит сюрпризы покруче, чем в любом кино.
Следующим вечером мы с Леной сидели за столиком того же кафе, где закончился ее роман со следователем.
- А он точно придет? – недоверчиво спросил я.
- Придет, - ответила она, нервно звякая ложечкой в кофейной чашке. – Я сказала ему, что ты родственник подозреваемого и согласен на его условия.
- Но я ведь не согласен.
- Если бы я сказала, что ты хочешь ему предложить, то он бы точно не пришел.
Наконец в дверях показался наш борец с преступностью. Он вальяжно прошествовал по залу и, впившись в меня цепким холодным взглядом, представился: «Владимир».
Присев за столик, он попытался поцеловать Лену в щеку, но та отстранилась, кивнув в мою сторону.
- Алексей хочет сделать тебе выгодное предложение.
Его лицо расплылось в улыбке, а глаза продолжали буравить меня.
- Леночка, ну зачем сразу о делах?
Он поднял руку и, щелкнув пальцами, подозвал официантку.
- Кофе, пожалуйста.
Я, молча, положил на стол пухлую пластиковую папку.
- Здесь акции, облигации и векселя на два миллиона долларов. Когда мой родственник выйдет на свободу, получишь еще столько же.
Улыбка сползла с лица Владимира, и он скрестил руки на груди.
- Вот честно, даже смотреть не буду. Если бы я был взяточником, то брал бы только наличные, потому что со всеми этими ценными бумагами одна морока. Их невозможно продать, не засветив свою личность. А если личность засвечена, то у УСБ и ФСБ возникнут вопросы об их источнике приобретения простым следователем.
Он на минуту прервался, взяв с подноса подошедшей официантки чашку с кофе, и сделал маленький глоток.
- Так что, слава богу, что я не взяточник и вообще не понимаю, о чем вы тут говорите.
Он действительно был не глуп. Крыть мне нечем, но попытаться стоило, и я попытался.
- Слушай, Вова! А если твоя жена узнает про роман с Леной, что тогда? Думаю, что тесть твой, который начальник ОВД, будет очень недоволен, и с работы ты вылетишь.
Он смерил меня презрительным взглядом, допил залпом кофе и поднялся.
- Ну ладно, поговорили и хватит. Жена моя все знает и меня всегда прощает. Любит меня дура. А тесть в наши дела не лезет, у него свои заботы.
Достав из кармана пиджака портмоне, он бросил на стол купюру, расплатившись за кофе.
- Если хотите, можем прямо сейчас ей позвонить. У Лены ее номер есть.
Покрутив в пальцах айфон, и не дождавшись от нас ответа, он развернулся на каблуках и с гордым видом вышел из зала.
Только сейчас я обратил внимание на Лену. Она уставилась в одну точку, и крупные градины слез катились по ее пунцовому лицу, а нос приобрел фиолетовый оттенок.
- Может, и правда позвоним? – робко спросил я, протягивая ей носовой платок.
Она оттолкнула мою руку, и трубно высморкавшись в салфетку, злобно зыркнула на меня.
- Он правду сказал, его жена все знает.
И тут, закрыв лицо руками, она заревела. Но так негромко, как будто кастрюля с картошкой на плите булькает.
Я решил ей не мешать, а скромно потупив взор, уставился в меню. Если честно, то впору было и самому зареветь, ибо что дальше делать я не знал, кроме как застрелить этого самодовольного гаденыша.
Из прострации меня вывел на удивление спокойный тихий голос моей спутницы, утершей слезы.
- Я ему обязательно отомщу!
ГЛАВА 11
Редкие хлопья снега, медленно кружась, падают на пожелтевшую листву деревьев, еще не успевших сбросить свой осенний наряд. Подперев рукой подбородок, Сашка смотрит, как за окнами класса в свете утренних фонарей школьный парк превращается в снежное царство.
Вот бы улететь отсюда с этими снежинками, завертеться вместе с ними в белом хороводе. Вот бы никогда больше не видеть этих поганых рож одноклассников из 9-го «А» и гнусных учителей.
Хотя нет, а как же Таня? Она сидит за партой впереди, и Сашка может, чуть наклонившись вперед вдыхать запах ее русых вьющихся по самые плечи, волос. Да, Таня. Взгляд ее огромных голубых глаз с длинными ресницами скользит мимо Сашки равнодушно, и в то же время вызывающе, как будто ждет чего-то.
Дрожь пробегает по его телу, когда она идет мимо в джинсах, обтягивающих стройные бедра и в свитере, подчеркивающем ее грудь. Сашка боится с ней заговорить и просто теряет дар речи в ее присутствии. Таня самая красивая девочка в классе и все пацаны мечтают ее поцеловать. Она знает это и ведет себя по-королевски – со всеми вежливо и немного свысока.
После школы ее забирает водитель отца – крупного бизнесмена, на черном лимузине, и везет на занятия теннисом, а может плаванием или художественной гимнастикой.
Сашка не знает о ее жизни ничего, но очень хочет узнать и наконец, заговорить с ней.
- Копылов, встань, я к тебе обращаюсь!
Из прострации его выводит голос учительницы Аллы Петровны – грузной 50-летней женщины, всеми силами старающейся вдолбить русский язык и литературу в головы недорослей из элитной московской школы.
Она знает, что здесь учатся дети богатых родителей, поэтому пытается быть предельно корректной в выражениях и не дать повода отлучить ее от высоких доплат.
Тем ни менее она строго смотрит на Сашку сквозь золотую оправу своих очков.
- Ответь Копылов, какую основную мысль хотел донести до нас Булгаков в повести «Собачье сердце»?
Сашка нехотя поднимается из-за парты. Повесть он не читал, смотрел только фильм урывками. Поэтому он начинает пересказывать его с пятого на десятое, поминая человека по фамилии Шариков, которому вроде бы пересадили мозг собаки и яйца обезьяны, после чего он приобрел некие суперспособности. А именно, научился играть на балалайке, гонять котов и пить спирт.
Алла Петровна в недоумении молчит, чем Сашка и пользуется, развивая свою мысль о том, что Шариков как супер - герой, одетый в кожаный плащ, вооружившись пистолетом творил добро, и любил смотреть в цирке на слонов, а злой профессор стоял на его пути.
Класс потихоньку начинает ржать, и Сашка краем глаза видит, как Таня, закрыв ладошкой рот, смеется до слез. Поэтому он, несмотря на протестующие жесты Аллы Петровны, выдает финальный аккорд в виде куплета «Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку» и замирает с вытянутой вперед рукой в позе Маяковского. Его худая нескладная фигура возвышается над партами подобно башенному крану, что вызывает дикий гогот одноклассников.
Алла Петровна выгоняет Сашку из класса и отправляет к директору, но он нисколько не огорчен. Сердце его поет, потому что он поймал Танин взгляд, полный восхищения. Или ему так показалось.
Однако так показалось не только ему. Не успел Сашка пробежаться по первому снежку после уроков, как в школьном парке его сбили с ног извечные враги. Автандил Морданов – сын хозяина продовольственного рынка, жирный как боров, с черными кучерявыми волосами и глазами навыкате, тоже претендовал на внимание Тани, но был, отвергнут.
После этого он со своими друзьями – Геворком (сыном хозяина ларьков по торговле шаурмой) и Адамом (сыном хозяина песчаного карьера), начали избивать всех претендентов на руку первой красавицы класса.
Жирный Автандил уселся на Сашку верхом и с хохотом запихивал ему снег за шиворот, а Геворк с Адамом держали его за руки.
Каким-то чудом Сашке удалось вывернуться и он, вскочив, пнул ботинком Автандила в ненавистное, провонявшее бараньим жиром, лицо. Его туша ойкнула и повалилась на снег, обливаясь кровью, а Сашка уже бежал в сторону метро. Что-что, а бегал он хорошо и грузные преследователи быстро отстали.
Ключ непривычно громко щелкнул в сонной тишине квартиры и Сашка, скинув ботинки, проскользнул домой, пытаясь не шуметь и не привлечь внимание матери, которая все равно его заметила, выйдя из кухни. Она откинула с одутловатого потного лица, прядь крашеных в соломенный цвет волос и, запахнув шелковый халат на оплывшем теле, спросила бесцветным голосом: «Ты где куртку порвал?».
Сашка открыл рот, чтобы соврать, но она уже вернулась в кухню к недопитой бутылке виски и дымящейся в пепельнице сигарете. Отца дома не было. Только его форменная полицейская куртка с майорскими погонами висела на вешалке.
Сашка осмотрел порванный рукав и, помянув недобрым словом своих недругов, бросил куртку на пол. Мельком глянув на себя в зеркало, он прошлепал мокрыми носками по надраенному паркету прихожей в свою комнату.
Здесь, как и во всей пятикомнатной квартире был идеальный порядок. Домработница приходила ежедневно, мыла полы и чистила всю мебель. Сашку сильно раздражало, что чужой человек заходит в его логово, поэтому он старался всегда посильнее намусорить. Вот и сейчас, швырнув носки в экран плазменного телевизора, стоящего на тумбе в углу, он плюхнулся на тахту, смяв покрывало.
К сердцу подступил беспокойный страх. Сашка знал, что Автандил теперь так просто от него не отстанет, и будет мстить за разбитый нос и унижение. Друзей в классе у Сашки не было, поскольку он имел репутацию шута. Однако потешались больше над ним, чем над его шутками.
Чтобы заглушить беспокойство, он взял с подлокотника пульт и нажал кнопку. В тот же миг из колонок стереосистемы ударил трэш металл и воздух в комнате задрожал от безумных вибраций. Они наполнили тело силой и Сашка, закрыв глаза, услышал стук своего сердца, бьющегося в такт ударникам. Он парил над всеми, чувствуя себя всесильным великаном, сокрушающим все препятствия на своем пути.
Внезапная тишина прервала его полет и, открыв глаза, он увидел отца, сидящего рядом на тахте с пультом в руках.
«Не подскажешь, что это такое?» - холодно осведомился он, и сунул под нос Сашке свой айфон. На экране высветилось СМС - сообщение от директора школы «Ваш сын сорвал урок и избил ученика! Срочно прошу прибыть в школу!».
Сашка знал, что это напускная строгость. Отец никогда не кричал, и старался во всем помогать, надеясь, что сын многого добьется. Однако жизнью его не интересовался, пытаясь компенсировать это деньгами. Он устроил Сашку в элитную школу и платил за его обучение немалые деньги. Откуда они брались у скромного полицейского следователя, Сашка не знал и знать не хотел, потому что в их семье всегда так было.
Дедушка – начальник отдела полиции тоже обожал внука, задаривал его подарками и прощал шалости, периодически покрикивая на свою дочь – Сашкину мать, если та относилась к сыну строго. Однако она единственная в семье видела, что ребенок растет избалованным и своевольным. И чем взрослее он становится, тем шалости его становятся крупнее. Но ее мнения никто не спрашивал, потому что с недавних пор, узнав о многочисленных изменах мужа, она стала прикладываться к бутылке до запойного состояния.
Вот и сейчас с сигаретой в руке она заглянула в комнату и, прислонившись к дверному косяку, выпустила дым в потолок.
- Ты его в задницу лучше поцелуй, тогда он точно раскается!
Отец обернулся к ней с брезгливым видом.
- Иди лучше допей свое пойло, пока я тебя в психушку не сдал!
Мать топнула ногой и, швырнув окурок на тахту, визгливо выкрикнула: - А ты вали к своим шлюхам, урод!
Сашка вскочил и выбежал из комнаты. Он всегда закрывался в ванной, когда родители ругались. К этому он почти привык, зная, что вечером они помирятся. Мать будет плакать на кухне, размазывая по щекам пьяные слезы, а отец будет ее обнимать и просить прощение.
К родителям у него было на удивление равнодушное отношение. Когда-то в детстве он их, конечно, любил, как любят все дети. Но теперь, глядя на их постоянные скандалы с пьяными криками матери, он перестал их уважать и относился только как к источнику денег, мечтая быстрее вырваться из-под опеки.
Сейчас его мысли были заняты Таней. Сидя на краю ванны, он мечтал о том, как осмелится, подойдет к ней, пригласит на свидание, а она согласится. Но тут же страх быть отвергнутым рушил его планы, и он проклинал себя за нерешительность.
В дверь ванной постучал отец.
- Выходи, мама спит, надо поговорить.
Сашка открыл дверь и хмуро уставился на отца. Тот стоял в коридоре уже в форменной одежде с шапкой в руке.
- Ты куда собрался?
- Поеду к твоему директору школы. Не хочешь рассказать, что произошло?
Сашка вкратце изложил свою версию событий, умолчав о настоящих причинах драки. Отец поморщился, надел шапку и вздохнул.
- Ладно, разберемся. То, что сдачи дал, молодец конечно.
Дверной замок клацнул, и в квартире воцарилась тишина. Только из дальней спальной доносился пьяный храп матери.
На следующий день в школе после уроков состоялся классный час, на котором Алла Петровна долго и нудно выговаривала о необходимости уважать друг друга и прочей толерантности, периодически останавливая взгляд на Сашке. О вчерашней драке она не сказала ни слова. Видимо отец не зря ходил к директору. Автандил сидел на задней парте и злобно вращал глазам. Его нос был заклеен пластырем.
Сашка покосился на него и понял, что расплаты сегодня не миновать. В голове метались лихорадочные мысли, предлагая разные варианты отступления, но, в конце концов, он решил драться. От принятого решения стало легко и спокойно на душе, поэтому после окончания занятий, он не спеша спустился в раздевалку, оделся и вышел на улицу, где уже ожидали вчерашние обидчики.
В этот раз Автандил кроме своих друзей притащил еще и старшего брата, такого же кучерявого, поросшего щетиной, но поджарого и похожего на бабуина десятиклассника Аслана. Это уже было серьезно, потому что с такой толпой Сашка по – любому бы не справился. Одноклассники, скромно потупив взоры, старались быстрее прошмыгнуть по аллее к воротам, и через пять минут в школьном парке не осталось никого кроме участников благородной дуэли – четверо на одного.
Сашка решил было сбежать, сделав ставку на свою скорость, но Аслан в два прыжка догнал его и пригвоздил к земле. Видимо для этого он и был приглашен толстозадыми друзьями, которые не преминули возможностью отомстить.
Они пинали поверженного неудачника ногами и валяли его в грязном снегу, когда на школьном пороге показалась Таня со своим водителем, который тут - же оценил ситуацию и шуганул распоясавшихся школьников.
«Обезьяны чертовы, - недовольно пробурчал он, подавая Сашке его шапку, - только толпой и могут».
Сашка успел заметить в глазах Тани жалостливое презрение, с каким люди обычно смотрят на грязных бомжей. От этого взгляда его сердце упало куда-то в район желудка, и он понял, что потерял ее благосклонность навсегда. Таня уехала в лимузине, а он все стоял посреди школьного парка в разорванной грязной куртке и с шапкой в руке, держась за отбитый бок.
Уже зажглись вечерние фонари, когда он, не разбирая дороги, брел домой с непокрытой головой. Снег сыпал из темноты, укутывая прохожих и тротуары белой пеленой. У метро светились желтыми огнями павильоны кафе, куда Сашка решил зайти, почувствовав, что замерз и голоден.
В одном из них он купил кофе с бутербродом и сев за столик погрузился в свои невеселые мысли. Его тело трясло в начале от холода, а потом от ненависти к Автандилу и себе – полному лоху, которому теперь, наверное, вообще лучше не жить.
Вдруг его размышления прервал низкий голос с хрипотцой:
- Не занято?
Перед ним стоял худощавый заросший щетиной мужчина лет сорока, в зимней камуфляжной куртке с капюшоном и таких же штанах, заправленных в высокие кожаные ботинки на меху. Из-под черной вязаной шапочки, сдвинутой на затылок, пробивался ежик, коротко стриженных, темных волос с проседью. В руках он держал поднос, на котором в тарелке дымились сосиски, и стояла чекушка водки с надетым на горлышко пластиковым стаканчиком.
- Свободно.
Сашка поспешно подвинулся, давая место для подноса незнакомца, который тот не мешкая, водрузил посреди столика и по-хозяйски откинувшись, уселся, напротив. Он, молча, налил водки в стакан и, опрокинув его в себя, поддел вилкой сосиску:
- Значит горюешь?
Сашка вздрогнул от неожиданности. Мужик смотрел на него в упор, слегка прищурившись.
- А вам какое дело?
- Да, так, из вежливости спросил. Уж больно вид у тебя…, - он опустил глаза в тарелку и принялся жевать сосиску.
- Какой вид?! – с вызовом бросил Сашка и гневно уставился на собеседника.
- Побитый. - Ухмыльнулся мужик и опять принялся за еду.
Сашка, молча, вгрызся в свой бутерброд, прихлебывая остывший кофе. И так ему невесело, еще этот тип пристал с расспросами. Опять навалились тоскливые мысли, от которых было не сбежать, не спрятаться.
- Ладно, пацан, не грусти. Я сам таким же был.
Мужчина налил полстакана водки и поставил его перед Сашкой:
- Выпей, помогает.
Сашка с отвращением посмотрел на стакан и вспомнил пьяную мать, которая не видела собственного сына из-за бутылки. Ему вдруг захотелось отомстить ей, чтобы опомнилась и испугалась. Может быть, она обратит на него внимание, когда увидит пьяным?
Он взял стакан нетвердой рукой и вопрошающе взглянул на незнакомца:
- А как ее пить?
Тот, молча чокнувшись с ним бутылкой, вылил остатки ее содержимого в рот. Затем, крякнул и, занюхав рукавом, опять криво ухмыльнулся:
- Пей залпом, как лекарство, и сразу закусывай.
Сашка с ужасом, закрыв глаза, проглотил водку и, поперхнувшись, закашлялся до слез. Непереносимый водочный дух стоял в глотке.
- Закусывай. - Похлопал его по спине мужик и сунул под нос недоеденный бутерброд.
Прожевав колбасу, Сашка ощутил, как внутри живота зажегся теплый огонек, растекающийся ручейками по всему телу, подарив приятное возбуждение и прилив сил. До этого он всего один раз пробовал вино, а водку вообще никогда не пил, поэтому новизна ощущений обрадовала его.
- Алексей. – Протянул руку новый знакомый. Сашка пожал ее и назвал свое имя. Ему вдруг захотелось поделиться своими горестями с этим человеком, который как казалось единственный, отнесся к нему участливо.
Тот как будто угадал это желание и спросил: «Ну, так что случилось?»
Сашка рассказал ему все. И про мать с отцом и про Таню, и про драку. И вообще, про свою непутевую жизнь, которая, наверное, никому не нужна. Алексей слушал, молча, не перебивая. Только изредка кивал и хмурился в особенно трагических местах повествования.
- Так что, теперь все плохо, - закончил рассказ Сашка, - а что делать дальше я не знаю.
Алексей задумчиво посмотрел на него и, словно решившись на что-то, хлопнул ладонью по столу:
- Ладно, решим твои проблемы!
- Как?! – Удивился Сашка.
- Говорю же, я сам таким был. Знаю, как с твоими невзгодами бороться. И ты с ними справишься, если кишка не тонка. Так?
Сашка утвердительно кивнул, в знак того, что его кишка не тонка, а Алексей посмотрел на него с сомнением, но продолжил:
- Вот кто такой этот Автандил?
- Козел жирный! – Пробурчал Сашка с ненавистью.
Алексей усмехнулся:
- Он может и козел конечно, но, во-первых, он человек, который подвержен всем человеческим эмоциям.
- Ну и что?
- А то, что он также боится тебя, как и ты его!
- Ага, боится, конечно, - хмыкнул Сашка, - когда их четверо, а я один.
Алексей придвинулся ближе:
- Поэтому бить их надо поодиночке. Сейчас расскажу как.
Школьная раздевалка полна учениками, толпящимися у вешалок с одеждой. Все спешат к первому уроку и собираются у дверей классов, побросав сумки вдоль стен коридора в ожидании учителей.
Сашка, не спеша, демонстративно вразвалочку пробивается сквозь эту толпу, выискивая взглядом свою цель. Сердце бешено колотится в ожидании схватки, а в голове крутятся слова Алексея: «Главное спокойствие и точный расчет. Без них ты пропал».
Автандил стоит, прислонясь к подоконнику, и водит пальцем по экрану своего смартфона, разглядывая картинки из интернета. Его лицо с отвисшей губой выражает полную безмятежность.
«Здорово жирный!» - Голос Сашки выводит его из этой нирваны и в ту же секунду мощный удар ногой в пах опрокидывает на пол. Автандил падает на колени, пытаясь обнять свои яйца, которые разрываются от боли. Он, молча, хватает воздух открытым ртом и слезы текут по щекам.
Сашка тем временем продолжает курсировать по коридору у входа, как акула среди стаи планктона, выбирая очередную жертву. Вот и она. В дверях появляется Геворк. Отряхивая снег с капюшона куртки, он скидывает сумку с плеча и на миг останавливается у висящего на стене зеркала.
Этого Сашке достаточно. Он с разбегу всем телом вбивает Геворка лицом в зеркало, а когда тот, издав протяжное «А-а-а!» и нагнувшись, пытается закрыться руками, натягивает ему капюшон на голову и бьет коленом в лицо. Осколки разбитого зеркального стекла осыпают все вокруг. Еще один противник повержен. Остался Адам, который вот-вот должен прийти, но почему-то задерживается.
Вернувшись к месту избиения Автандила, Сашка замечает, что тот стоит на прежнем месте и, потирая ушибленные места, звонит по телефону, зыркая по сторонам.
«Всю свору собирает!» - мелькает паническая мысль, но тут - же в памяти всплывают слова Алексея: «Нападай всегда внезапно». Эффект внезапности утрачен, поэтому Сашка скрывается в глубине коридора, решив позже поймать Адама, которого видимо успели предупредить. Звонок на урок прерывает боевые действия.
Место на последней парте очень удобно, все противники как на ладони. Они в свою очередь, то и дело, озираясь, показывают Сашке кулаки и проводят пальцем по горлу, демонстрируя решимость проучить их обидчика после уроков. Особенно активен Адам, который еще не получил свое. Алла Петровна нервничает и повышает на них голос. Наконец все успокаиваются.
- Копылов, к доске! Иди, исправляй свою двойку за «Собачье сердце».
Настал момент истины. Сашка достает из сумки заранее припасенную жестяную литровую банку с белой нитрокраской и, поднявшись из-за парты, свинчивает с нее крышку.
«Что это, Копылов?» - недоуменно смотрит на него Алла Петровна. Но Сашка, не обращая внимания на вопрос, делает два шага вперед по проходу между парт и выливает все содержимое банки на голову едва успевшего обернуться Адама. Белая жижа заливает его волосы, лицо и плечи, стекая на пол. Адам протирает ладонями глаза, пытаясь разлепить веки, но безуспешно.
Теперь бежать! Под гогот, гвалт и крики одноклассников Сашка как в замедленном кино, ломится к выходу, успевая заметить, как рванулись к нему со своих мест Автандил с Геворком. Напоследок запустив в них пустой банкой, Сашка вылетел за дверь класса и дал стрекача по лестнице на второй этаж.
У одного из кабинетов, он остановился и прислушался. Здесь учился старший брат Автандила – быстроногий Аслан. Сашка прижался к стене рядом с дверью, и, достав из кармана перочинный нож, раскрыл его лезвие. Вот за дверью раздался телефонный звонок, и через секунду дверь открылась. Аслан выскочил из класса на помощь брату. Он хлопнул дверью под возмущенные крики учителя, а Сашка, не мешкая, ткнул его со всей силы ножом в ягодицу.
Заботливый брат охнул и, подпрыгнув на месте, схватился за задницу обоими руками. Кровь хлынула на пол, а Сашка с ножом в руке, уже бежал по лестнице вниз, вытирая рукоять носовым платком. На одном из пролетов он остановился, и, открыв фрамугу окна, зашвырнул нож подальше на улицу, в глубину сугробов школьного парка.
К крикам и воплям из класса на первом этаже, добавился грохот ног со второго этажа, где видимо, раненного в жопу джигита тащили в медпункт.
Сашка не стал дожидаться дальнейшего развития событий, а схватив куртку, пулей вылетел на улицу, где, добежав до школьных ворот, вызвал по телефону скорую помощь. Он сообщил оператору, что его избили, и у него кружится голова. Вчерашние кровоподтеки на ребрах, налившиеся фиолетовым цветом, вполне могли сойти за сегодняшние. Сотрясение мозга его вчера научил симулировать Алексей, оставалось воплотить эту легенду в жизнь.
Только сейчас Сашка осознал, что натворил, и ужас на секунду охватил его, но подъехавшая скорая отвлекла от мрачных мыслей. Вспомнились слова Алексея "Хочешь победить, действуй решительно". Поэтому на приеме у врача он приложил все усилия, чтобы убедить того в своем сотрясении мозга. Синяки на ребрах тоже сыграли роль, и через полчаса Сашка лежал в больничной палате.
ГЛАВА 12
Достав из кармана пиджака портмоне, Владимир бросил на стол купюру, расплатившись за кофе.
Мельком взглянув на него, я успел заметить внутри портмоне фото белобрысого мальчишки лет шестнадцати.
- Если хотите, можем прямо сейчас ей позвонить. У Лены номер есть.
Покрутив в пальцах айфон, на экране которого высветилось фото того же мальчишки, он развернулся на каблуках и с гордым видом вышел из зала.
Пока Лена ревела рядом, мне вдруг пришла в голову мысль, что человек, наверное, очень любит своего ребенка, если таскает его фото и в кошельке, и на экране телефона. Обычно такой фигней страдают женщины, но они это делают больше из тщеславия, и желания показать, что у них в семейной жизни все в порядке. У мужиков так не принято. Только редкие экзальтированные типы носят при себе фото своих чад и домочадцев. Здесь, пожалуй, у нашего хитрого следака было слабое место.
Еще не зная, как это использовать, я вечером позвонил Лене и на всякий случай выяснил, в какой школе учится сын Владимира.
- Что ты хочешь с ним сделать?! – Испугано спросила она.
- Не волнуйся, - успокоил я ее, - ничего плохого. Просто информация к размышлению.
Размышления мои затянулись за полночь, и наконец, после пятой бутылки пива у телевизора, я решил, что для начала надо посмотреть, что из себя представляет Вовин наследник.
Около недели я наблюдал из окна припаркованной у школы машины, как он уныло бредет по утрам на занятия, и также вечером возвращается домой на метро. Пожалуй, пацан был типичным задохликом с полным набором подростковых проблем. Подойти к нему я решил, после драки в школьном дворе.
Он сидел в кафе у станции метро и грыз бутерброд. Я купил чекушку водки с сосисками и присел к нему за столик. Разговорить мальчишку, подлив спиртного было не сложно, и уже через полчаса он раскрыл мне душу о своих горестях, включая злых одноклассников и первую любовь. Тут у меня созрел план.
- Ладно, решим твои проблемы!
- Как?! – Удивился Сашка.
- Говорю же, я сам таким был. Знаю, как с твоими невзгодами бороться. И ты с ними справишься, если кишка не тонка. Так?
Он нервно закивал головой и уставился на меня с надеждой. Стало немного не по себе. Вовлекать пацана в неприятности из-за его отца, не очень хотелось, но вспомнив, что Витек сидит на нарах, я отмел все сомнения и начал учить его школьной войне.
- Главное скорую вызови. Потом позвонишь отцу, а он уж разберется с твоими обидчиками.
Через три дня я навестил Сашку в больнице. Он сидел с потерянным видом в холле перед телевизором, но увидев меня, немного оживился.
- Ну, рассказывай, боец! - хлопнул я его по плечу и ободряюще улыбнулся.
Он начал рассказывать. Как и следовало ожидать, любящий папаша вытащил сына из неприятностей, пользуясь своим служебным положением, и теперь одноклассники претензий к нему не имели. Их родители не хотели отвечать за избиение сына полицейского.
- Так чего ты хмурый такой? – Спросил я.
Сашка нервно заерзал в кресле и вздохнул.
- В школу приду, а они опять меня гнобить начнут.
- Обязательно начнут, - пожал я плечами, - если ты будешь вести себя как чмо!
Он резко дернул головой.
- Я не чмо!
- Так докажи это! Бей их опять, как только встретишь. Нападай на каждого из них по отдельности, и убегай, когда они вместе. Бей их до тех пор, пока они не поймут, что ты сумасшедший и с тобой лучше не связываться.
Он недоверчиво покосился на меня.
- И долго надо их бить?
- Думаю, недели хватит, - ухмыльнулся я, - главное тебе самому выдержать.
- А можно я тебе позвоню?
- Не бойся, я сам тебя найду и если что помогу, будь уверен.
Его глаза вспыхнули злым огнем.
- Я смогу!
Еще одна неделя томительного наблюдения из машины показала, что Сашка выдержал. По утрам он не спеша шествовал через школьный двор, и вчерашние враги, здороваясь, почтительно расступались перед ним.
Как-то вечером я нагнал его у метро и хлопнул по плечу.
- Как дела, герой?
От неожиданности он подпрыгнул на месте, и злобно оскалившись, резко обернулся, выставив кулаки.
- Все в порядке, свои! – Поднял я руки вверх. - Рассказывай, как прошло.
Он расплылся в улыбке, узнав меня, и пожал плечами.
- В первый же день отметелил их по очереди. Даже не поняли, что случилось.
- А Аслан тебя не догнал?
Сашка криво ухмыльнулся.
- Он в больнице жопу лечит. Говорит, когда выйдет, убьет.
В его голосе проскользнули тревожные нотки. Видимо эта проблема не давала ему покоя, и я решил его приободрить.
- Не волнуйся, сам с ним разберусь, я же все время слежу за тобой.
Он вздохнул и с надеждой посмотрел на меня.
- Спасибо, ты мой единственный друг, я для тебя все сделаю!
Похоже, пацан был настоящим слабаком, и ничему не научился. Он продолжал бояться тех, кто боялся его. Но так было даже лучше. Воспитывать из него сильную личность не входило в мои планы.
Я с сомнением хмыкнул и заглянул ему в глаза.
- Уверен?
Он с горячностью схватил меня за руку.
- Что надо сделать?!
- Да есть проблемка, - протянул я, - надо одну тачку угнать, если ты водить умеешь.
В его глазах мелькнул страх, и я презрительно прищурился.
- Так и знал, что зассышь!
Он гневно отстранился и, выпрямившись, нервно почти крикнул мне в лицо: «Я теперь ничего не боюсь!»
Сашка накручивал себя, подавляя ужас, но доводить его до истерики я не собирался.
- Верю, верю, - развел я руками, - дело ерундовое. Машина застрахована от угона, с хозяином договорились. Ты перегоняешь ее в гараж, а после он заявляет в полицию, которая ничего не найдет.
- И что потом?
- Хозяин получает страховку, машину продает на запчасти, а мы с тобой получаем свою долю.
Сашка с сомнением покосился на меня.
- А почему ты сам ее не угонишь?
- Да я знаком с хозяином, а страховая компания начнет проверять всех его знакомых, так что мне нужно алиби.
Мое вранье, похоже, почти убедило его, но надо было усилить эффект.
- Ну, если не хочешь, то с Асланом сам разбирайся. Нафига мне такой друг.
Его лицо вспыхнуло.
- Я сделаю, обещаю!
- Вот и хорошо, пойдем, покажу, где тачка стоит.
Глядя на мой джип, припаркованный на стоянке торгового центра недалеко от метро, Сашка с сомнением покачал головой.
- Точно дело верное?
Я сунул ему в руку ключи от машины и клочок бумаги с адресом гаража.
- Не волнуйся. Завтра пригонишь сюда машину к десяти вечера и жди. К тебе подойдет человек, которому отдашь ключи. В бардачке найдешь тысячу баксов. Они твои.
Трясясь в вагоне метро, я размышлял о завтрашнем дне. Похоже, Сашка был достаточно мотивирован. На этом держался весь мой коварный план. Как только он выедет со стоянки, я заявлю в полицию, и угонщика повяжут возле гаража, который Лена – помощница Аркадия сняла неделей раньше. Она согласилась сделать это в обмен на акции и облигации, которые я обещал вернуть им.
Кража денег и угон машины – достаточно хороший букет, чтобы торговаться с отцом Сашки об освобождении Витька. То, что Владимир будет любым способом отмазывать своего сына и договариваться со мной как с потерпевшим, я был уверен, но червь сомнения все равно глодал мозг. Что будет, если Сашка не придет или полиция не приедет?
Уже дома, лежа в кровати, я ворочался с боку на бок, проигрывая все возможные ситуации и пытаясь найти из них выход. Наконец, измученный мыслями, я провалился в омут тяжелого сна.
Вечером следующего дня я сидел в кафе торгового центра и наблюдал сверху сквозь витражное окно за стоянкой, на которой был припаркован мой джип. Снег кружился в свете вечерних фонарей и засыпал белой крупой все вокруг. Уже пора бы появиться Сашке, но его не видно.
Нервничая, я спустился в холл, и чуть было не столкнулся нос к носу с этим великим угонщиком. Он стоял у вращающейся двери и в нерешительности переминался с ноги на ногу, держа руки в карманах. Наблюдая из-за эскалатора, я мысленно подталкивал его: «Ну, давай действуй!»
Наконец он решился и вышел на улицу. Пискнула сигналка джипа, и вот Сашка медленно вырулил со стоянки, встраиваясь в вечерний поток машин. Все, пора звонить в полицию!
Набрав номер, я взволнованным голосом сообщил, что мою машину только что угнали от торгового центра. Оператор деловито уточнила данные и, пробубнив: «ждите на месте», отключилась.
Через полчаса томительного ожидания к стоянке подкатила машина ДПС, разбрасывая нервный свет своих красно-синих маячков. Два гаишника и следователь не спеша выгрузились из салона.
«Знаю, куда ее могли угнать, – сходу выпалил я, - поехали быстрее!»
Уже в салоне служители закона услышали жалостливую историю о том, что моя бывшая после развода хочет отобрать машину, и теперь видимо наняла угонщиков для того, чтобы перегнать ее в свой гараж. Следователь, сочувственно поглядывая на меня, рылся в своей папке, предвкушая легкое раскрытие преступления, а гаишники переговаривались по рации, уточняя место нахождения гаража злодейки – жены.
Мы не спеша катили по вечерним улицам в плотном потоке транспорта, распугивая сиреной левый ряд, когда гаишник с переднего пассажирского сиденья вдруг обернулся ко мне: «Слышь командир, а это не твоя тачка?»
Он ткнул пальцем в окно и я, похолодев, увидел, что мой джип движется впереди в правом ряду. Сашка ехал медленно, и до гаража добраться не успел. Я проблеял, что-то невнятное, но патрульная машина резко вывернула вправо и из громкоговорителя донеслось: «Принять вправо и остановиться!»
На миг мы поравнялись с джипом, и в окне мелькнуло перепуганное Сашкино лицо. Он резко нажал на газ. Дизель взревел всей своей мощью, отбрасывая силовым бампером в сторону зазевавшуюся «Ладу». Не успел я опомниться, как моя машина резко начала удаляться по заснеженной левой полосе, пролетая перекрестки на красные светофоры.
«Давай за ним!» – крикнул гаишник своему водителю и, достав пистолет из кобуры, щелкнул затвором.
Рация шипела на все лады, возвещая о погоне за угонщиком, и требовала подкреплений. Мы со следователем, не привычные к таким выкрутасам, замерли на заднем сиденье, боясь пошевелиться, но гаишники знали свое дело. Через несколько минут к ним присоединилась еще одна машина, и они загнали Сашку во дворы многоэтажек, по которым он петлял среди припаркованных автомобилей.
«Попался!» - радостно воскликнул водитель патрульной машины, когда джип остановился у бетонного забора перед мусорными контейнерами, преграждавшими его путь. Гаишники выскочили наружу и, тут произошло то, чего никто не ожидал.
Дверь джипа распахнулась, и Сашкина фигура с пистолетом в руке замаячила в свете фар.
«У него ствол!» - Только и успел крикнуть следователь, как раздались хлопки выстрелов. Один из гаишников охнул и повалился вперед у капота патрульной машины, а второй, судорожно пытаясь выдрать пистолет из кобуры, присел за ее крылом.
Я открыл дверь и на четвереньках выполз в грязную снежную кашу. Возле джипа никого не было. Какая-то тень мелькнула между забором и контейнерами, и оттуда снова хлопнул выстрел.
«Там он, сука, у забора!» прорычал гаишник и выстрелил по контейнерам. Следователь отпихнул меня в сторону и, схватив микрофон заорал в рацию, вызывая подмогу со скорой помощью.
Я сидел в снегу, прислонившись к заднему бамперу машины и словно в немом кино, наблюдал, как подъезжают кареты скорой помощи. Вокруг бегают полицейские в бронежилетах, и кто-то тащит меня за рукав в сторону от эпицентра событий. Мимо на носилках проносят гаишника, который уже не стонет.
Фары десятка полицейских машин направлены на угол забора с мусорными контейнерами. Сашки не видно, но время от времени оттуда раздается выстрел и звук лопающегося лобового стекла. В голове лихорадочно кружится хоровод мыслей: «Надо что-то делать. Пистолет он наверняка у отца стащил».
Непослушными пальцами я достаю мобильник и набираю номер Владимира. «Приезжай, здесь твой сын» - вяло бубню я в трубку и называю адрес.
Он приехал быстро, даже очень. Распахнутая форменная куртка и растрепанные волосы говорили о том, что собирался второпях. Бросившись ко мне, он замер, не дойдя двух шагов.
- Откуда ты знаешь, что это он?!
Я пожал плечами и промолчал.
- Это ты все подстроил, говори?! - Его лицо перекосилось от ненависти.
- Так же, как и ты с Витьком, – надвинулся я на него, - но я этого не хотел!
- Сука! – пробормотал он себе под нос и молча, пошел в сторону мусорных контейнеров.
- Саша, сынок, выходи, это папа…!
Его слова прервали два выстрела, и в тот же момент фигура Владимира, переломившись, пополам опустилась на снег, черным пятном отражаясь в свете фар, как в нимбе святого.
Тут загрохотали автоматные очереди, звонкой дробью отражаясь от стен домов. Между контейнерами заплясали искры рикошетов пуль, высекая из забора куски бетона. В какой-то момент стрельба прекратилась. В воздухе повисла тишина вперемежку с едким пороховым дымом.
Я выглянул из-за машины и увидел, как несколько полицейских с автоматами наизготовку медленно обходят мусорные баки, приближаясь к забору. Один из них заглянул туда, опустил оружие и помахал поднятой вверх рукой.
- Этот готов!
«Признать виновным по ч.1 ст. 222 УК РФ, и приговорить его с учетом отбытого срока содержания под стражей, к шести месяцам лишения свободы, освободив в зале суда».
Судья обвела присутствующих взглядом и захлопнула папку с текстом приговора.
- Подсудимый, вам приговор понятен?
Витек расплылся ехидной улыбке и картинно поклонившись, изрек:
- Да, ваша честь.
На пороге здания суда, он глубоко затянулся сигаретой, и щелчком отправив, бычок в кусты, поправил протез на правой руке.
- Ну что, продолжим с того места, где закончили?
Я хлопнул его по плечу.
- Ты без своих фокусов не можешь? А вдруг бы судья обиделась и за неуважение к суду тебя опять за решетку посадила?
Он ухмыльнулся кривой улыбкой.
- Не волнуйся, я уже ученый. Почти весь уголовный кодекс выучил от скуки. И в моих действиях только почтительное благоговение перед Фемидой. Да здесь даже судья увидела, что дело притянуто за уши, поэтому и дала по минималке.
Я поморщился.
- Мы теперь с тобой серьезные люди – крупные акционеры нескольких компаний, так что должны себя вести солидно.
Витек зевнул.
- Поехали лучше в наш магазин. По дороге расскажешь, как мы дошли до жизни такой.
В машине я рассказал ему, как поделил с Аркадием акции, после смерти Владимира и его сына и как эти смерти приключились.
Сорвав бумажные пломбы с дверей магазина, я открыл его своими ключами. Теперь это было можно. Витек молча, бродил среди пыльных полок с товарами, а я сел за стол и, включив телевизор, стал перебирать папки с картами и записями, сделанными нами для поисков танка.
Казалось, что прошло сто лет с тех пор. Вспомнились Инна, Слоновий папа, Сашка и Владимир. Под сердцем на минуту защемила какая-то досадная боль, и показалось, что все еще можно исправить. Но исправить ничего было нельзя, и от этого мне стало еще грустнее.
Витек молча сел рядом и взяв папку, перелистал ее.
- Послушай, а танк то мы так и не нашли.
Я пожал плечами.
- Ну и что? Предлагаешь продолжить поиски?
- А почему бы нет?
Он встал из-за стола и с папкой в руке начал расхаживать взад – вперед.
- Ты же что-то щупом натыкал. Помнишь, сам рассказывал?
Я вспомнил наши с Инной поиски танка в Новогородской области. Да, действительно, тогда я натыкал щупом что-то большое, но выкопать мы его не успели, так как наши изыскания были прерваны бандитами.
- Знаешь, - вздохнул я, - вообще не знаю, стоит ли теперь этой фигней заниматься? Что-то сил у меня нет после всего.
Витек оставался самим собой, поэтому он, как полагалось, вскинулся, и, потрясая папкой, принялся ругать и стыдить меня. Я уставился в телевизор, не обращая внимания на эти крики.
По телевизору шли новости без звука. Звук я прибавил, а диктор сказал: «Интересную находку времен войны обнаружили поисковики Новгородской области. Немецкий танк, утонувший в болоте, теперь займет достойное место в музее».
Затем пошли кадры с места подъема, и я с замиранием сердца, увидел, как гусеничный трактор тросом вытягивает из болотной жижи немецкий танк Т1. Место я конечно узнал. Именно там мы с Инной закончили наши поиски. Именно этот танк я натыкал щупом, и именно он теперь уплыл у нас из-под носа. Витек перестал кричать, и тоже уставился на экран.
Репортаж кончился, а мы молчали. Я поглядел на лист карты, испещренный пометками. Перед глазами встали бесконечные лесные дороги, болота, поймы рек и сотни километров, которые предстояло снова пройти и проехать в поисках новой цели.
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.
Сезон-2
© Copyright: Виталий Викторович Воронин, 2022
Свидетельство о публикации №222121201569
Свидетельство о публикации №222121201569
Рецензии