Грета

 Моя бабушка и семья Греты были соседями по коммуналке. Семья Греты занимала три комнаты и кухню. Моя бабушка кухней не пользовалась, довольствуясь маленькой комнатушкой и удобствами на улице.

  Семья у них была огромная. Старенькая бабушка, почти слепая, глухая, маленькая, худенькая, из своей комнаты никогда не выходила. У этой бабушки было четыре сына и пять дочек. У них у всех были свои семьи - жены, мужья, дети... Эти дети были уже все взрослые. У некоторых из них были свои дети - мой лучший друг Дима, его двоюродный брат Стасик (тоже мой друг, но не лучший, с ним мы иногда дрались), их двоюродная сестра Сона - задавака семи лет от роду и старшая родная сестра Стасика, десятилетняя Мила. В поколении внуков старенькой бабушки самая младшая была Грета.

 Грета была старше меня на двадцать лет. Мне и её племянникам Диме и Стасику было по четыре года. И это было наше колоссальное преимущество перед ней. В общем, она была моей рабыней.

 Это произошло самым естественным образом. Грета после школы не сумела поступить в институт, завалив первый же экзамен. Как она это пережила, я не знаю, это было еще до моего рождения. Факт, что больше она не стала пытаться поступать в вуз и стала домработницей в своей огромной семье. Она убирала комнаты, готовила еду, стирала, гладила, ходила на рынок за покупками и нянчила племянников, начиная с Соны. К моменту моего появления в этой квартире Грета была уже очень опытной нянькой, а я была очень хорошеньким пухленьким медлительным херувимчиком с белоснежными ровненькими зубками, алым улыбчивым ротиком, льняными кудряшками, нежным румянцем, загнутыми темными ресничками и голубыми глазками. Я была настолько не похожа на родственников Греты, что она в меня влюбилась.

 В их семье все были худы до прозрачности, черноволосы, черноглазы, смуглы и стремительны. Они были так похожи друг на друга, что я их не различала (за исключением детей, бабушки и Греты). Грета была похожа на своих родственников. И в свои двадцать четыре года выглядела подростком, а не взрослой девушкой.

 У неё были густые кудрявые иссиня-черные волосы, которые она закручивала в замысловатый узел, называвшийся "хала". Только мне позволялось вытаскивать из этой халы шпильки и трепать Грете волосы - это называлось игрой в парикмахерскую. Только мне разрешалось помогать Грете на кухне, когда она делала ежедневный форшмак. Моя помощь заключалась в том, что я ела селедку с вареной картошкой, закусывая вареным яйцом, в то время как родные племянники Греты исходили слюной в ожидании семейного ужина. Только мне было можно помогать Грете стирать. Грета надевала на меня свой клеенчатый фартук и я пускала мыльные пузыри по кухне, пока Грета на стиральной доске терла одежду родственников, а её племянники с криками восторга ловили пузыри, если я им разрешала это. А я могла позволить, и могла не позволить. И тогда мои друзья смотрели на радужные шары печальными огромными глазами и прыгали, не сходя с того места, где я разрешила им стоять. Грета никогда на мешала мне командовать мальчиками.

 Иногда Грета, сделав всю домашнюю работу, вела нас троих на Комсомольскую горку или бульвар, где мы бегали по дорожкам и играли в прятки или вышибалки. Причем Грета бегала вместе с нами и с удовольствием играла. Сона и Мила с нами гулять не ходили. Кажется они круглыми сутками выполняли школьные домашние задания или читали толстые книги без картинок.

 Иногда Сона просила Грету в чем-нибудь помочь. Грета охотно шла ей навстречу и тогда Сона с гордостью смотрела на меня и показывала тайком от Греты язык. Я в ответ презрительно дергала плечом, демонстративно высовывала язык и отдавала какое-нибудь распоряжение Диме и Стасику. И мальчики с готовностью выполняли мою прихоть.

 Я, например, могла предложить им попрыгать на диване или сделать из одеял и стола на кухне дом. Однажды я решила, что они должны в таком "доме" высидеть цыплят из яиц. В результате они раздавили несколько яиц на бабушкиной шали, перемазались в яйцах и запачкали пол в кухне, и Грете пришлось потратить полдня на ликвидацию последствий. Влетело только мальчикам, меня они не сдали.

 Иногда Грета брала меня с собой в магазин, строго настрого запретив мальчикам выходить из их комнаты. Когда она шла со мной без Димы и Стасика, я могла сделать вид, что очень устала, садилась на асфальт и тихонько ныла, что не могу больше идти. Тогда Грета брала меня на руки и несла, как маленькую. Мне это быстро надоедало и я начинала дрыгать ногами и руками, требуя спустить меня на землю. Не уверена, что если бы я была на месте Греты, я не отвесила бы леща, но Грета никогда не злилась на меня за мои фокусы.

 По утрам, когда надо было идти в детский сад, я звала Грету и требовала: "Гета, надень мне пальто". Мне было лень выговаривать звук "Р".  Грета одевала меня и уговаривала: "Ну, пожалуйста, скажи "Грета". Скажешь?" Я смеялась и несколько раз подряд повторяла: "Гета, Гета, Гета...", - а потом заявляла, что пойду в садик только с ней. Между тем, моя собственная мама была в моем садике воспитательницей и обычно сама водила нас троих и туда, и обратно, а Грета отводила в школу Сону и Милу. Когда я начинала бунт и не шла в садик с мамой, Дима и Стасик стояли в коридоре молча, терпеливо ожидая когда-же моя мама мне устроит таску. Мама никогда не успевала. Грета быстренько соглашалась на мой ультиматум и мы шли в садик все вместе: я за руку с Гретой, Дима держался за меня, Стасик за Диму, а моя мама вела за руки Милу и Сону. Около калитки садика мы расставались с Гретой и девочками. Стасик брал за руку мою маму, я и Дима шли самостоятельно, а Грета вела Сону и Милу в школу. Сона прищуривалась и показывала мне язык. Я отвечала ей полным презрением.

 Когда пришло время мне идти в школу,мои родители переехали в другой город, а семье Греты выделили несколько квартир, каждой семье отдельно, в новом микрорайоне на окраине города. Они были счастливы. Мы больше почти никогда не встречались. Они и моя бабушка проведывали друг друга по праздникам и на дни рождения, но это происходило не на моих каникулах и я не видела их более десяти лет.

 В свое свадебное путешествие я потащила моего мужа к себе на малую родину. Бабушки моей уже не было, но были дорогие мне воспоминания, места и друзья по летним каникулам. Бабушкина квартира, а ей досталась вся та большая квартира после отъезда семьи Греты, была приватизирована моим отцом в начале 90-х и пустовала. Для бюджетного медового месяца это был идеальный вариант.

 Мы приехали в августе. Жара. Суховеи. Выходить из прохладной квартиры не было ни сил, ни желания.  Однажды в нашу дверь кто-то тихонько постучал. Мой муж отмахнулся: "Наверняка ошиблись адресом". Но я пошла открыть дверь. На пороге стояла невысокая худенькая темноволосая женщина с тяжелой халой из роскошных волос.Огромные черные глаза на худеньком лице были пронзительно знакомы. "Простите, я, кажется, ошиблась" - произнесла она и я узнала её. "Грета?" - удивилась я. "Кто Вы? Я Вас знаю?" - спросила она вместо ответа. "Наташа я", - весело отвечала я, - "Не узнаешь?"

 Оказалось, что Грета уже давно переехала жить в Москву, приехала в родной город проведать родственников и захотела просто проведать свою прежнюю квартиру, где прошла половина её жизни. В этот вечер мы и поплакали, вспоминая ушедших, и посмеялись, вспоминая её заботы обо мне и мои капризы и выкрутасы. Она рассказала, что Дима стал военным врачом, очень долго пытался разыскать меня, потому что еще в детстве решил, что женится только на мне. Стасик выучился на геолога и уехал в Канаду, теперь он пишет стихи на французском языке и уверяет всех, что никогда не женится, поскольку любовь его жизни должна стать женой его кузена. Моему мужу этот рассказ очень не понравился и он перевел разговор на саму Грету.

 Перестройка и демократия пошли Грете на пользу. Она купила диплом модельера мужской одежды и теперь имеет в Москве свой салон, куда ходят российские театральные деятели. Грета бывает на всех премьерах, часто ездит по заграничным показам мод, уже дважды побывала замужем, но детей у неё нет. А она и не хочет. "Вот, если бы у меня мог родиться такой ребенок, какой была ты, я бы с радостью стала матерью, но шансов родить блондинку у меня никаких, а других мне не надо".

 Мы болтали до утра. Наутро обменялись адресами и расстались навсегда, как это известно теперь совершенно точно.

 Вчера мне позвонил незнакомый мужчина и сказал, что Греты не стало. Она долго болела, у неё был рак. И пока Грета лежала в хосписе, она вспоминала всё время меня. Грета дала ему (а он её муж) мой адрес, он по адресу сумел найти мой телефон.

 Он опоздал. Греты больше нет.

 Это так странно...

 Долгие годы я жила без неё и не вспоминала о ней. Теперь я чувствую себя так, словно этот чужой человек зачем-то попытался обмануть меня, а я поймала на лжи себя... Грета, прости меня...