Непредсказуемость...

     В каждом деле есть секреты. Профессионализм начинает возникать, когда человек приступает к разгадке секретов какого-то дела. Не всем легко удается разгдывать секреты избранного ими дела. Или дела, к которому человека привлёк кто-то другой.

      Давно уже принято считать, что талант или предрасположенность к занятиям каким-то делом - это способность легко разгадывать секреты какого-то дела. Дела, которое сам человек избрал, или к занятиям которым его призвали.

      А литературное сочинительство или литературный труд? Кому как хочется, пусть так и называют, а вот писателем нужно назвать лишь того, чьи произведения читают без принуждения. Тем более сейчас, когда мало, что и мало, кого читают. Какие в нём, в литературном сочинительстве, или одноимённом  труде,  есть секреты? Ноу-хау, как сейчас говорят.

      Или он, литературный труд такой, что в нём нет общих для всех, кто им занимается, секретов? Если в литературном сочинительстве нет общих секретов, то совсем без всякой пользы придуманы теория художественной литературы, теория литературного творчества и теория литературной критики.

     Если нет в литературном труде общих, универсальных его секретов, то только от одной науки о литературе, есть польза.

     Одной науке о литературном труде можно доверять. Литературоведению. Те, кто им, литературоведением, занимаются , изучают то, как каждый писатель прошлого занимался этим своим трудом и сравнивают методы и способы писателей прошлого с тем, как трудится, в литературе, конкретный автор, он или она, сегодня.

     Литературоведам старой школы, для того, чтобы изучать то, как именно трудились над своими произведениями, писатели прошлого, вполне достаточно было, литературоведу,  располагать их, писателей, рукописями или машинописями, желательно не только и не столько беловыми, сколько и столько черновыми.

     Значит, был всё-таки у писателей прошлого один общий, универсальный, секрет, писать на бумаге карандашом, пером или пишущей машинкой, сначала черновые, а потом, - беловую, окончательную рукопись. Одно и то же произведение, в соответствии с единственным универсальным секретом писателей прошлого, должно было "оттачиваться", то есть искались наиболее подходящие, для опубликования, сочетания слов.

     Таким образом, черновые сочетания слов сильно отличались от тех их сочетаний, о которых раньше писатель, он или она, думали, что они, окончательные сочетания слов, подходят или уже к публикации, или к тому, чтобы их можно было отнести редАкторам, то есть в издательство.

     Если и был у писателей и писательниц прошлого один общий, универсальный, секрет их литературного труда, то разгадывали или наполняли его содержанием, каждый писатель или писательница по-своему.

     Непонятно только, зачем в СССР, например, был создан и существовал Литературный институт, который существует в России до сих пор? Зачем нужно обучать литераторов, если единственный общий, универсальный, секрет их труда,  они всегда разгадывали, каждая и каждая, по-своему?

     Наверное, возник, существовал и до сих пор существует Литературный институт, потому-что есть общие требования к литераторам у тех, кто дал денег или принял решение о его, Литературного института, создании и работе по обучению писателей или литераторов.

     Те, которые приняли решение о создании и существовании Литературного института, думали совсем не о секретах литературного мастерства.

     Скорее всего, при создании Литературного института, они, его создатели,  думали о том, как можно контролировать писательский труд, чтобы каждое его, этого труда, произведение, соответствовало бы их требованиям, то есть требованиям тех, кто этот институт создавали и финансировали его существование.

     Раньше, когда существовали беловые, прежде всего, машинописи и рукописи литературных произведений, соответствие требованиям, например, социалистического реализма,  контролировалось по ним, по окончательным машинописям и рукописям, а черновики? Никто не обязывал, писательниц и писателей, предъявлять в издательства черновики.

     Писательницы и писатели, те, кто не уничтожали черновики своих произведений, хранили их, чтобы потом их, черновики, после их, писателей и писательниц, смерти, родственникам или душеприказчикам, можно было, в качестве литературного наследия умершей или умершего, сдать в архивы, какие-то фонды или даже в Литературный музей. От советского  времени осталась даже аббревиатура ЦГАЛИ, которая расшифровывается, кажется, так: Центральный Государственный Архив Литературы и Искусства.

     А что же остаётся от современных авторов художественно-литературных произведений, если не только черновики, на бумаге, но даже и беловики, то есть окончальнве машинописи или рукописи, на бумаге не создают? Сразу отстукивают свои тексты, извините, свои литературные произведения, на клавиатурах.

     Итак, литературное наследие  большинства современных авторов состоит исключительно из публикаций, бумажно-печатных или электронных, а, значит, если и есть один общий, универсальный, секрет современного литературного творчества, то он состоит в отсукивании  и в саморедактировании текстов с помощью клавиатур различных электронно-цифровых устройств. Скучный какой-то общий, универсальный, секрет современного литературного творчества получается!

    Наверное, потому и существует ещё Литературный институт, и некоторые авторы, соревнуясь с искусственным интеллектом в сочинительстве, всё ещё получают удовольствие от занятий литературным трудом,  что можно придумать ещё какой-то другой секрет Литературного творчества, - общий или универсальный. Вопрос только в том, как именно его придумать?

     Можно, в придумывании общего, универсального, секрета литературного творчества, пойти не от начала, а от конца литературного труда. Не от авторов, а от читательниц и читателей пойти. А читательницы и читатели, если они ещё остались, то не могут не различаться тем, что они ждут от чтения произведений авторов.

     Одни читательницы и читатели ждут, от чтения произведений известного им автора, удовольствия. А что такое удовольствие от чтения нового произведения известного им автора? Это есть соответствие литературного мастерства автора наиболее высокой,как думают читательницы и читатели, степени раскрытия для них новой темы автором, располагающим высоким литературным мастерством.

    Такие читательницы и читатели даже могут разочароваться не в авторе, а в его новом литературном произведении, если степень полноты раскрытия автором новой для него темы окажется мало соответствующей его литературному мастерству.

     Эти, первые читательницы и читатели, могут разочароваться и в самом авторе, если каждое его новое произведение, пусть и написанное с высоким литературным мастерством, не будет дотягивать, своей степенью  раскрытия новых тем, до его, автора, высокого уровня литературного мастерства.

     "Исписался"! - скажут эти читательницы и читатели об авторе, не дотягивающем в раскрытии новых тем до вершины своего собственного литературного мастерства, и навсегда забудут о чтении всех произведений исписавшегося автора. Это в худшем случае.

     В лучшем случае, читательницы и читатели будут перечитывать прошлые произведения исписавшегося, по читательскому мнению, автора, то есть  те его произведения, в которых степень раскрытия, автором, каких-то тем соответствовала высокому уровню его литературного мастерства.

     А что такое, - высокая степень раскрытия темы? Это способность к тому, чтобы заложить в своё произведение многочисленные уровня смыслов и значений одной или даже сразу нескольких, раскрываемых в произведении, тем. Как у М.А. Булгакова в "Мастере и Маргарите".

     Есть, или точнее, - остались до сих пор,  и другие читательницы и читатели, которые ждут  от автора и его произведений не полноты раскрытия каких-то тем, а непредсказуемости.

     Возникло даже мнение, что в создании художественно-литературных произведений с искусственным, машинным, интеллектом могут соревноваться только те авторы, от которых читательницы и читатели ждут непредсказуемости, потому-что в наше время столько издано произведений классиков, что для раскрытия каких-то тем не нужно ждать появления каких-то новых произведений, а достаточно перечитать какой -то классический текст.

     И что же нужно автору, чтобы создавать непредсказуемые, читателями и читательницам, тексты? Очень сложный вопрос! И если определить непредсказуемость, как неожиданность какого-то текста для читательниц и читателей, то можно посоветовать авторам, желающим создавать непредсказуемые произведения:

     - не работать только в одном каком-то литературном жанре, которых к сожалению, не так уж много, - детектив, жизнеописание, катастрофа, любовный роман,  приключения, размышления, утопия и антиутопия. И, если ничего непредсказуемого нельзя автору придумать в каком-то традиционном жанре, то он может попытаться создать непредсказуемый новый жанр;

     - не путать обозначение объёма произведения (миниатюра, рассказ или новелла, повесть, роман) с понятием жанра, потому-что даже миниатюра может быть или детективной, или жизнеописательной, или катастрофической, или любовной, или приключенческой, или ращмышленческой, или утопической или антиутопической;

     - уметь добавлять в свои произведения так называемой фееричности, или яркости, или романтики, или лиричности, но такой лиричности, которая не была бы скучной. Автор "Алых парусов", кажется, А. С. Грин,  был мастером такой лиричности, которая была совсем не скучной для читателей и, особенно, для читательниц. Таким образом, фееричность - это способность автора представлять своего героя, героиню, других персонажей, существами "не от мира сего", но делать это так, чтобы было нескучно о них читать.

     Можно предложить и другие способы достигать, автору, непредсказуемости своих текстов, но зачем это делать, если неизвестно, какие именно способы добавляют литературному произведению непредсказуемости?

     Так что не будем это делать, - придумывать другие способы обеспечения непредсказуемости литературных произведений, а заметим только, что разгадывание секрета непредсказуемости своих текстов - это дело уникальное, а не универсальное, не унифицированное, то есть каждый, каждая,  он или она, автор, сам, сама, должен, должна искать разгадку секрета непредсказуемости своих текстов...