К Кате Pink Floyd

Будильник на буфете "тик-так, тик-так"...

Встречать с родителями тот Новый год оказалось не так радостно, как прошлые Новые годы. Я нетерпеливо поглядывала на часы.

Собственно говоря, то, что встречать Новый год следует каждому у себя дома, с родителями, решил Юджин. Ведь Новый год, как-никак, семейный праздник. А потом можно собраться где-нибудь в новогоднюю ночь, сказал он. Я всё не могла добиться, где, собственно, это "где-нибудь". Но Юджин жил в текущем моменте. И планирование было не его темой.

Неожиданно приехали мои друзья из Владимира, Наташечка и Мишечка. Из этого следовало, что мы должны были встречаться в новогоднюю ночь вчетвером.

Нташечка была для меня особенным человеком. И Юджин. Да и теперь тоже, с годами, мало что изменилось. Как там Маугли говорил: "мы с тобой одной крови, ты и я"? Вот-вот. Поэтому познакомить Наташу с Юджином для меня было делом волнующим.
 
И вот, нацепив полосатую длинную юбку со стразом, поблёскивающим на подоле, красивую кофту, цыганские серьги, шубу и платок, я вышла из дома. Рождественским морозом зима не баловала. Но приятный влажный воздух бодрил. В метро редкие попутчики улыбались друг другу и мне заодно. А выходить нужно было на Парке. Толстая чёрная шкура движущегося поручня дрожала под рукой. Я всплывала наверх к выходу, стоя на длиннющем эскалаторе. И, наконец, вон они! Вон они, между серых мраморных полос под белым сводом мелькали мои два эльфа и гном.

Эльф Юджин, едва заметно покачивая головой, как китайский болванчик, впивался льдистым глазом или, наоборот, делал взгляд нарочито стеклянным, дебилоидным. При этом он рассказывал всевозможные абсурдные истории, нелепости. Голос его причудливо дрожал, шептал или урчал, подражая то старичку, то ребёнку, то ещё кому-нибудь, в зависимости от сюжета. Чёрный длинный хайр, вопреки эльфийскому происхождению, придавал Юджину сходство с ацтекским принцем, случайно отставшим от поезда.

Эльф Наташечка была подобна ожившим от ветра ветвям на японской гравюре - ломким, неуловимым, загадочным. Глаза её, зеленоватые, как солнце сквозь прозрачную сентябрьскую листву, спокойно посматривали среди тех ветвей. Она была даже не листья и ветви, а словно бы просвет меж этих ветвей, этих листьев, да, дух воздуха, Сильфида. Высокая, гибкая. Её манера иронично, с лёгким смешком говорить, в тягучей пантомиме угловатых тонких и длинных кистей рук, низковатый голос, короткие продуманные фразы... всё это завораживало. А слушала она очень внимательно, при этом немного склоняла голову, невзначай покусывала губы.

Мои эльфы разговорились так легко, словно сто лет были знакомы. Всё же быть одной крови – это не хухры мухры. Муж Наташечки, гном Мишка, добродушный гигант, возвышался над нами кудрявой румяной скалой.

Мы вышли из яркой дворцовости метро и оказались на совершенно пустынной улице, как на другой планете. Автобусы уже не ходили.

– Куда поедем? – спросила я, пряча руки в карманы и переминаясь с пятки на мысок.
 
– К Кате Pink Floyd, – закуривая ответил Юджин.

Он, конечно, не продумал детали. Он был не из таковских. Он, как всякий ацтекский принц, случайно выпавший из самолёта в море, очень хорошо чувствовал течение жизни, её приливы, отливы, шторма и штиль. Поэтому плыл себе и плыл. Однажды мы с сестрой ждали Юджина и Юрку с дымящейся шарлоткой на столе, а они позвонили с вокзала и сообщили, что едут на два дня в Питер. Так уж получилось. Обижаться на них было невозможно, а главное, бессмысленно.

Ну, к Кате Pink Floyd, так к Кате Pink Floyd. Но, до Кати же ещё надо было доехать. А как? Автобусов нет, машины не останавливаются.

Я краем глаза улавливала тёмный город вокруг нас. Снежок подтаивал, капало с крыш. Оттепель. Новый год длился уже несколько часов, старый укатил куда-то безвозвратно на трёхколёсном велосипеде. Тут-то мои мысли прервала выехавшая из-за поворота скорая. Юджин бросился её ловить. А она... остановилась. Может в скорой подумали, что кому-то из нас плохо? Но нет, нам было отлично. Может это была ацтекская магия или магия Сильфиды? Ведь и духи понимали, что в конце-то концов нужно ж было нам наконец доехать до Кати. Юджин быстро договорился с водителем, это как раз его стихия. Мы, смеясь, залезли в машину, поздравили двух поддатых медработников с Новым годом и поехали.

Скорая оказалась из тех, что "на честном слове и одном крыле". Стучала, бренчала на ходу. Рядом с нами задорно покачивалась стойка для капельницы, пахло лекарствами.

Долго ли коротко ли, а подъехали мы в своей карете по нужному адресу.

У Кати, в большой сталинской квартире скопилось изрядно народу. А вместо новогодней ели в одной из комнат на шкафу в вазе стоял цветущий багульник. Мне сразу стало понятно, что теперь можно уже с лёгким сердцем ждать весну. За большими окнами чернело московское подтаявшее небо, ниже мерцали новогодние огни, набухший влажный снег сползал с крыш и время от времени с улицы раздавались радостные крики "Ура!"

Катины гости расселись на полу в кухне. Пела девушка. Мы тоже отправились на кухню. Мне удалось пристроиться между Наташечкой и Юджином. Ему передали гитару. Гриф и изгиб запястья оказались над моими коленями. Я чувствовала каждое движение, каждый звук, а песни БГ и Цоя были уже накрепко намотаны на спирали наших ДНК. Сидящие на кухне превратились в одно большое очень душевное и симпатичное многоголовое чудище.

Когда в перерыве между песнями разговорились, гитара притулилась рядом с нами. Наташечка легко поднялась, чтобы выйти на минутку и, как всякий дух воздуха, задела струны подолом юбки. Волшебный эльфийский перебор всех шести струн раздался во внезапно наступившей тишине. Сильфида вышла царственной походкой, а звук остался. Гости притихли, боялись пошевелиться. Звук продолжался, таял. И, когда он стих, Юджин сказал:

– Фантастическая женщина... – тут я заметила, как гордо приосанился Мишечка.

Скоро будет совсем другой, совсем новый мой Новый год. Всё вокруг такое другое стало. Жизнь, люди, я, всё-всё.  Тот Новый год словно из прошлой жизни. Словно я где-то прочитала про это, или, может, мне приснилось? Или он где-то недалеко? Загадочный эльфийский звук стих, но не совсем. Та нелепая скорая (единственная весёлая скорая в моей жизни) всё-таки стучит-бренчит по новогодней Москве. Они существуют. Может как небольшой, но важный акцент в музыкальной теме жизни. Хотя, казалось бы, что такого? Ну скорая, ну юбка, ну струны, ну Новый год... Но, звучит, звучит всё это во мне и сейчас суховатым гитарным звоном.

Наташа с Мишей, к слову, следующий Новый год встречали уже втроём, со своей эльфийской дочерью.

А наш с Юджином начинавшийся роман растворился в весеннем московском воздухе. Теперь я думаю, это из-за того, что мы одной крови. Ну, в самом деле, это был бы какой-то инцест. Мы, как положено, нашли себе каждый по надёжному гному. Эти гномы просто супер. Они лучше всех. Раскладывают всё по полочкам, терпят и любят своих эльфов. А ведь ужиться с эльфом это нелёгкое дело.

Мы дружим семьями. Такая эльфийская дружба дорогого стоит. И Юджин сейчас вовсе уже не Юджин, а Евгений Валентинович. Ездит каждый год по своим книжным делам (он книжный эльф) во Владимир на ярмарку. Всей семьёй или с кем-то из детей. И обязательно встречаются они там с Наташечкой.

Ну, а Катя Pink Floyd... А Катю-то я видела тогда в первый и последний раз.