Роман часть восьмая глава восьмая

     Настала осень,старое серое здание было превращено в щебень; и когда зима сменилась весною, над его обширными подвалами высился новый дом Андрея Кремниковского.
   В городе только и раговоров было,что об этом  доме:"Вот дом так дом! Лучший особняк во всей округе! Красивее пожалуй  и в Гамбурге не сыщещь. Ну и денег же на его убухал Андрей. Его отец на такие траты не отважился"
    День этот наступил,и все свершилось честь по чести. Самый  старший из каменщиков,стоя наверху,на плоской крыше, сказал речь,потом швырнул бутылку шампанского,и тут же среди поднятых флагов взвился в воздух и закачался на ветру огромный венок из роз и зелени,перевитый пестрыми лентами...
    А затем в ближайшем кафе,всем рабочим было устроено угощение пиво,бутеброды,сигары; и Андрей с Гердой и маленьким сыном,которого несла няня прошелся между длинных столов-почувствует,что достиг цели,завоевал себе право на отдых и приятный досуг. Но в глубине души Андрей не верил,что наступит такое время. Какая-то сила гнала его вперед, не давая ему покоя. Даже когда он будто бы отдыхал-скажем после обеда, с газетой в руках, не торопливо покручивая свой длинный ус,-у него на бледных висках бились жилки и тысячи замыслов роились в голове. Он с одинаковой серезностью приступал к разработке какого-нибудь коммерческого маневра или публичной речи и к осуществлению своего давнишнего замысла-полностью обновить запас белья,чтобы хоть в этой области на время испытать ощущение закоченности и порядка!
 Поскольку такого рода приобретения и обновления доставляли ему- пусть временную- успокоенность,он не стеснял себя в расходах,тем более, что в последние годы дела у него шли блестяще, как разве что, в дедовские времена. Фирма становилась все более уважаемой не только в городе,но и далеко за его пределами. Все коммерсанты, кто с завистью, кто с дружеским уважением,воздавали должное его деловитости и оборотистости. Тогда как он сам тщетно стремился работать спокойно и самоотврженно,ибо с отчаянием осознавал,как отстает действительность от замыслов, непрерывно пораждаемых его фантазией.