За живою водой 38. Ещё одна ловушка

38. Ещё одна ловушка


Чем больше Конфеткин анализировал свое положение, тем больше он утверждался в том, что попал с корабля на бал.

У госпожи Бебианы он был испытан негой, ленью и всякими эротическими воздействиями – однако сумел улизнуть от неё. Теперь его хотели втянуть в какую-то кровавую заваруху – под красивыми обертками, понятно. Но ни роль Ивана Каляева, ни попа Гапона его не привлекала.

Только безумцы могут веровать в то, что сумеют построить что-то путное с помощью револьверов и бомб. Или, как в данную эпоху, мечей и стрел.

Комиссар безумцем не был. Он понимал, что преображение мира возможно только лишь в одном случае: если он принесет людям живой воды. И товарищ Кинг, хотел он того, или нет, лишь укрепил его своей революционной трескотней в этой незыблемой истине.

Да и какое было дело комиссару до всей этой болтовни, до всех этих лозунгов, на которые, как на жирных червей, ловят разных дуриков? Пусть они скачут себе на майданах с расписными кастрюлями на головах и писают в штанишки от восторга, хрюкая свои речёвки – ему-то что до того? У него – своя миссия.

Заложив руки за спину и опустив русу головушку, Конфеткин расхаживал по подземелью. Свет от лампад освещал его силуэт, и отбрасываемые от него тени то удлинялись, то укорачивались, причудливо меняя свои формы.

Вдруг он остановился… Какая-то новая мысль влетела в его сознание. Он замер и напрягся… Что-то настойчиво, очень настойчиво пыталось пробиться в его память. Но что?

Комиссар стал прокручивать события этого дня, начиная с момента своего пробуждения…

Итак, он очнулся… Потом умылся, поел, потом вошёл товарищ Кинг со своим подручным, и… вспомнил! Тот тип с лягушачьей физиономией перед своим уходом подавал ему какие-то тайные знаки из-за спины своего хозяина.

Точно! Он похлопывал по камню с загадочной рожей, явно пытаясь привлечь к нему его внимание!

Конфеткин бросил взгляд на этот камень.

Пещера, в которой он находился, похоже, имела карстовое происхождение, и в ней было множество образований самых диковинных форм: торчащие остриями вверх сосульки из жёлтого известняка, свисающее с потолков гребешки, сквозящие прорехами шатры и навесы. Камень, у которого терся тот гусь, напоминал громадную оплывшую свечу, или, скорее даже, туловище бесформенной бабы, едва не достигавшую макушкой до потолка. Из разреза её обтрепанного подола – если принять сравнение с бабой, конечно – выходила как бы фигура юноши, опирающаяся, словно египетский сфинкс, на передние лапы. Это создание смахивало на сторожа, который охраняет свой сталагмит. Была ли эта фигура творением природы, или же делом рук человеческих? На этот счет, пожалуй, не смог бы прийти к единому мнению и совет научных мужей.

Конфеткин приблизился к сталагмиту и принялся осматривать его.

Он потрогал голову юноши, потрепал её по длинным золотистым кудрям, разделенным у виска на ровный пробор, потом надавил на макушку ладонью – но это ничего не дало. Тогда он ощупал бедра каменной бабы, потискал её в других местах, надавил на пупок и… тоже ничего…

Он закрыл глаза, напрягая память и пытаясь воскресить в ней во всех подробностях действия того типа! Перед его мысленным взором проявился освещенный светильником сталагмит… между ним и стеной проходила небольшая трещина, и в неё-то с плутоватой рожей и совал ладонь тот человекомуравей.

Конфеткин открыл глаза и посмотрел на изваяние. Ну-ка, что там у него за спиной?

Он приблизился к каменной барышне и начал методично ощупывать бугорки и ложбинки в том районе, где шарил человекомуравей. Его рука наткнулась на какую-то скобу. Он потянул её на себя, и баба стала отодвигаться…

И вот перед Конфеткиным открылся проход, в который можно было протиснуться – если ты был не слишком толст. Комиссар так и сделал, предварительно прихватив с собою светильник.

За бабой оказался узкий каменный коридор.

Оказавшись в нём, Конфеткин установил бабу в прежнее положение и пошёл по тайному ходу. Освещая светильником узкий проход, он двигался по нему до тех пор, пока не достиг каменных ступеней. Он начал поднимать по вверх и, наконец, вышел на небольшую площадку. Над своей головой комиссар обнаружил крышку люка, сколоченную из грубых толстых досок.

Воткнув светильник в одну из расщелин, он поднял руки, напрягся, приподнял люк и сдвинул его в сторону. В лицо ему пахнуло свежим ветерком, и он увидел в ночных небесах, сквозь черные переплетения оголенных ветвей, далекие звезды.

«Воля!» – обрадовался комиссар, вдыхая полной грудью пьянящий воздух свободы.

Он подтянулся, перебросил через бордюр один локоть, второй… и тут чьи-то крепкие руки подхватили его и извлекли из лаза, как птенчика из гнезда.

Конфеткина поставили на землю, не выпуская из цепких рук, и он увидел перед собой какую-то тетку в чёрном одеянии. Она сказала низким сварливым голоском:

– А-а! Явился! Наконец-то! А мы уж тут тебя заждались…

Двое молчаливых мужчин тем временем устанавливали люк, покрытый кустом можжевельника, на прежнее место.

– Кто вы? – спросил комиссар.

– Твои друзья, – ответила тётка в чёрном.

Придерживая комиссара под руки, так называемые «друзья» повели Конфеткина из леса к проселочной дороге. Неподалеку от чёрного камня их ожидала повозка, запряженная бурой лошаденкой.


Подолжение 39. Вакула придёт - порядок наведёт!  http://proza.ru/2022/12/14/864