Смотри, мать

Короткие истории длинной жизни

Смотри, мать…

Наш «исторический» десятый класс «а», с углублённым изучением истории и искусства, вызвали на медкомиссию. Вернее, так - мальчики класса, перед припиской в военкомате должны были пройти углублённый медицинский осмотр. Снимали с уроков с утра и вот наши орлы с шутками – прибаутками стали взвешиваться, измерять рост, зрение, давление, ходить из кабинета в кабинет по различным врачам. Запускали нас, для ускорения процесса, по пять человек с медицинскими картами в руках. В кабинете, как и положено, сидел врач и медсестра. Дело спорилось и штампы с росписями врачей уже синели под большинством граф в обходных листках, а заключения, записанные в медкартах удивительно неразборчиво, кто – то из ребят славно интерпретировал в духе молодого растущего организма. Настроение было замечательным, ведь сняли – то с уроков, ведь в школу не пойдём… Предпоследним кабинетом перед терапевтом, был кабинет хирурга, где нашей пятёрке предложили раздеться за ширмочкой до трусов и по одному вызывали к столу. Кто – то раздевался, кто – то одевался, кого – то осматривал врач, кто – то выходил, кто – то заходил в кабинет. Строгий порядок конвейерного типа радовал своей быстротой и целесообразностью. Радовал нас и врач, еврей с огромным шнобелем, старый, седой, грузный и невероятно весёлый, как будто годился нам в ровесники по настроению. Он стучал по коленке молоточком, осматривал спину, ступни ног, интересовался переломами, мускулами ребят. Самым пикантным моментом осмотра хирурга было предложение спустить семейные, сатиновые трусы и осмотреть гениталии, ощупать живот. Процедура была для пацанов и неприятная в принципе, да ещё и слова хирурга записывала в медкарту миловидная медсестра. Она, видимо, насмотрелась уже всякого и то, что волновало юношей, её не колыхало вовсе. Потом трусы водружались снова на крепкие попки, всем давалось добро и дефектов не находилось. До того момента, пока у стола не оказался Юрий Сломин. Это был высокий баскетболист, краса и гордость не только класса, но и баскетбольной Вологды. – Ну, с, молодой человек, после ощупывания живота и грудной клетки сказал хирург, - спускайте трусы. А надо сказать, что медсестра сидела сбоку от весёлого еврея. – Ого, вырвалось у видавшего виды доктора. Нам с ребятами, из – за ширмы, вся разворачивающаяся картина происходившего была видна как на ладони.  - Да… повторил он с восторгом, а потом осторожно взял Юркины причиндалы, которые едва помещались в его огромных сведённых вместе ладонях, и полёгал их вверх – вниз. А затем, уже не скрывая гордости за мужской пол, приподнял их вверх и произнёс: «Смотри мать…» и столько удовольствия и удовлетворения было в голосе врача, что это буквально врезалось в память. Правда там и на самом деле было на что посмотреть. Генитальный аппарат был молод, не использован в деле и отличался изяществом форм и размером. Юрка зарделся от смущения и того внимания, которое было ему оказано. А мать – медсестра, тоже глядела на диковинный прибор будущего бойца и неизвестно о чём она думала в эту минуту. И ведь самое интересное, что было ей не больше двадцати пяти лет и она тоже была удивительно хороша в этой пикантной ситуации.