ООН в Крыму, гл. 10. Соитие с морем

ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический  роман


Глава 10.  СОИТИЕ  С  МОРЕМ  И  СТРАННЫЙ  ЛЯМУР

*   *   *
В четвёртой Сердоликовой бухточке довольно удобный выход к морю был расположен прямо между камней. И находился он чуть правее расщелины среди камней, в которой замеченная ранее Ромой коряга все ещё дожидалась своей участи. Естественно, что никакого пляжа в этом каменном завале не было: большой пляж тянулся слева, а маленький – справа, и оба они находились за камнями, царствующими в этом месте на изрядном протяжении берега. Вода за камнями глубокая, сразу по колено, а в двух шагах уже и вовсе с головой будет.

Входить в воду меж здоровенных камней и выходить из неё при небольшой волне, как сегодня, можно относительно спокойно. А, бывало, купаясь при более сильной волне, Роман сравнивал себя с этаким пингвином, который с разбегу... нет, с расплыву... – в общем, сравнивал себя с пингвином, который на большой скорости вылетает... или выскакивает... в общем, полностью перемещает себя из воды на крутой берег или высокий лед. Точно так же и Роман, желая попасть на берег после купания, приспосабливался под волну, ловил её и буквально выплюхивал себя из моря меж этих самых больших камней, между которыми он сейчас как раз вошел в воду.

И – ооо! Вот оно – долгожданное блаженство!
Море очень хорошо и очень плотно приняло его в свои прохладные объятия. Хотя для разогретого трудом на солнце тела вода вначале вообще показалась холодноватой, а море – даже упругим каким-то. Впрочем, точно такие же ощущения всегда наступают в первые мгновения соединения даже не разгорячённого тела с водой. Зато потом наступает полная нега!

Роман отплыл от берега метров на пятнадцать, повернулся на спину и блаженно расслабился с закрытыми глазами. Отдал своё тело в распоряжение мерному колыханию и покачиванию воды. Конечно, надолго забываться в таком состоянии нельзя было. Море может внезапно подшутить, причём, очень даже коварно подшутить: вдруг из ниоткуда взявшейся крутой волной к берегу рискованно приблизит или же, наоборот, неприметным отбойным течением уведёт от него подальше.

Рома открыл глаза и немного поработал руками-ногами, направляясь в сторону моря. Лёг на спину. Небо было почти чистым, глубоким и синим. В поле зрения – не более трех мелких облачков и белёсая полоска какой-то дымки. Видимо, самолёт очень высоко пролетел.

Роман перевернулся на живот, вдохнул побольше воздуха и нырнул. Вода была изумительно прозрачной, но дна было почти не видать, настолько глубоко здесь оказалось. Он подплыл немного к берегу, чтобы снова нырнуть: очень хотелось посмотреть на красоту игры преломлённого волнами света по камням и морскому дну. И снова всё оказалось тщетно: по-прежнему было довольно глубоко.

И лишь только сейчас раздосадованный ныряльщик сообразил, что купается он в плавках. Вот ещё чего не хватало! Он немедленно подплыл к своему месту «выгрузки» из моря и почти без помощи волны выбрался на камни. Они здесь хоть и не гладкие, но уже и не очень шероховатые. Острые края их уже слегка сглажены волнами так, что не поранишься. Недолго думая, Роман снял и отжал плавки, разложил их сохнуть на «своём» большом, почти плоском и слегка наклонённом к морю камне-топчане – это было его давнее и почти идеальное место для загорания.

Присев на махину, в шутку названную топчаном, Роман почувствовал приятное тепло, которое камень отдавал телу. Море было спокойным, почти ленивым. И из его дали так хорошо веяло умиротворением – и от его простора, и от прозрачной синевы, почти сливающейся с горизонтом и плавно переходящей в глубину неба!

Из-за Плойчатого мыса вдруг стремительно и как-то косо вынырнула чайка, вскрикнула, взмыла вверх и увернулась, ушла назад за скалу. То ли человека на камне испугалась, то ли разочаровалась, что нечем ей здесь поживиться. Ну и пусть летит к своим «тюленям», авось те чем-нибудь да подкормят её.

Роман поднялся с «топчана» и вошёл в воду. Теперь блаженство от общения с морем было во много раз полнее. Казалось бы, ну вот что такого означает эта узенькая полоска ткани на бедрах? Но вот ведь без неё как-то совершенно по-иному, с какой-то невероятной полнотой ощущается слияние тела с водной стихией. Более ярко начинаешь чувствовать свою сопричастность к ней, возникает какое-то чувство близкого родства, и происходит полное единение, растворение...

От избытка чувств у Романа даже мурашки пошли меж лопаток и отдали куда-то в кобчик. Это не замедлило проявиться быстрой и сильной эрекцией, да ещё какой! Господи, с чего бы это! Неужели Ромка-младший так сильно соскучился по морю, как ранее сам Роман, бывало, скучал по женщине? Да ведь так оно и есть на самом деле: соскучился, очень даже соскучился он по морю!

И Роман, плывя брасом, сделал несколько озорных движений бёдрами под каждый гребок: ну, на вот, на... на тебе... на тебе по полной!..
Он отплывал всё дальше от берега и не прекращал своего упоительного совокупления с морем. И чем дальше плыл, тем глубже, казалось, входил в морское лоно своим естеством: эрекция даже не думала проходить...

Почему-то Роме это дело показалось удивительным. И вот ТАКОЕ вдруг происходит с ним?! С располагающим огромным сексуальным опытом альфа-самцом с целым шлейфом слегка поднабивших оскомину и ни к чему не обязывающих одноразовых, но обычно ярких и всегда неповторимых отношений!..

Да, видимо, забыл он и уже основательно забыл свои первые – такие неловкие и трогательно-наивные юношеские переживания. А ведь когда-то в юности от одной только мысли о красивой девушке и обо всём интимном, что могло бы в ближайшем времени произойти между ними хотя бы в воображении – обо всём столь неизведанном и манящем, казавшемся неизъяснимо сладостным и поэтому желанным просто до умопомрачения – от одной мысли об ЭТОМ страстный огонь неукротимого желания так сильно разливался по всему телу, что местами оно даже побаливало...
Побаливало! Это сейчас Роману понятно, что его тело тогда не просто болело от перенапряжения, а росло и мужало, солиднело...

Многие, очень многие из женщин имели возможность сполна оценить Ромины достоинства. Как же любовно они ласкались, любовались, восхищались, охали-ахали! А как стонали, как метались-извивались в моменты наивысшего наслаждения! И сколько было их, этих женщин, каждый раз сполна и даже сверх того щедро удовлетворённых им – теперь и не вспомнить уже...

Но сколько бы ни случалось восхитительных знакомств, а порой даже самых банальных воплощений элементарных самцовских желаний Романа, столько же было затем и расставаний. Порой – мучительных, иногда с истерикой и даже угрозами убийства или самоубийства. Но тактичный Роман всегда поступал так, что все эти горячие эмоции неизбежно остывали и увядали, рассасывались и постепенно исчезали: как говорится, прошла любовь, пропали помидоры...

Очередная его назойливая партнёрша вскоре разочаровывалась в нём из-за напускной рассеянности своего любимого, его холодности и невнимания, циничного поведения и намеренного восхищения чужими прелестями...
Но вскоре у Романа появлялась следующая, а затем и последующая девушка или молодая женщина. И угарный секс разгорался по новому витку обоюдной страсти и взаимного желания – и так до очередного витка новых летучих отношений...

А вот второй половинки для счастливой семейной жизни Роман пока так и не нашел. И не потому, что он был слишком взыскательным в отношении супружеских качеств будущей своей спутницы. Просто у всех его подружек почему-то очень быстро начинала проявляться жалкая меркантильность, мелочность, на глазах росло желание завладеть Романом безраздельно и управлять им...

Но парню пока совершенно не хотелось заполучить столь жёстко требовательное и ревнивое «добро» на всю оставшуюся жизнь, поэтому его отношения с очередной пассией вскоре неизбежно выхолащивались. Острота ощущений терялась, а вместе с этим уходил и смысл продолжать отношения.
Большей частью такие поверхностные отношения прекращались легко: всё же двадцать первый век на дворе, все мы люди здравые и прагматичные, так зачем пытаться продолжать то, чему продолжения быть не может – ведь это же очевидно.

Но с годами к огромному букету (ха-ха – да целому снопу!) летучих чувств и отношений у Романа прибавилась тревога. И признать это надо честно. Он осознал, что даже на четвёртом десятке жизни, оказывается, до сих пор совершенно не готов ограничивать свои очень широкие и чисто эгоистические, в том числе интимные потребности какими-либо семейными обязательствами – детьми там, пелёнками-памперсами, детским садом и школой, и прочим-прочим очень важным, но и не менее нудным...

Да. Но если бы только женщины восхищались его мужским достоинством.
Моясь в общей бане или бывая в более узком кругу вместе с друзьями-товарищами в какой-нибудь сауне, не раз замечал он на себе цепкие мужские взгляды. О-о! Это были особенные взгляды! Ревниво оценивающие и недоверчиво сравнивающие взгляды самцов – друзей и соперников в одном лице.

Видимо, даже в современном цивилизованном и напрочь оцифрованном человеке ещё не выветрилась до конца его первородная, в виде инстинктов перешедшая к нам в наследство от приматов потребность повыпендриваться перед «самками», а заодно и повоображать друг перед другом силой и совершенством своего тела, в том числе интимными параметрами и возможностями.

И чаще всего в глазах соперников-мужиков Роман прочитывал безоговорочное признание их поражения перед его более мощно выраженной фактурой альфа-самца. Конечно, бывали и взгляды, исполненные откровенной зависти. Но не чёрной, а самой обычной зависти: мол, эх, мне бы да в распоряжение заполучить такое великолепное тело с такой приличной штуковиной!

Впервые отметил он это дело ещё в армейские времена, когда вынужден был отслужить свой годичный срок после завершения учёбы в институте. Но ведь тогда у него, уже вполне зрелого двадцатидвухлетнего парня, была солидная разница в возрасте с восемнадцатилетними новобранцами, тела которых всё ещё продолжали интенсивно развиваться и омужествляться. И всё же завистливые взгляды однополчан тешили, и очень сильно тешили мужское самолюбие Романа: ага, знай наших, мол!

И он невольно, а на первых порах и совершенно неосознанно использовал своё возрастное преимущество для укрепления личного армейского авторитета, особенно перед младшими по возрасту, но старшими по званию. И его действительно зауважали за уверенную, ничуть не вычурную интеллигентность и за хладнокровную выдержку характера, но ещё более – за очень хорошую физическую подготовку и ладную, рослую и красивую фигуру, за силу и  выносливость, за сообразительность и справедливость, за умение держать слово и постоять за себя.

Но бывали и другие мужские взгляды на него – ещё до армии и во время службы. Нехорошие это были, липкие такие взгляды. Иногда – опасливо-боязливые. Иногда – нагловато-вызывающие и даже развязные. Но всегда были грязно похотливые и страстно желающие.

Были даже попытки таких странных типов навязаться Роману в знакомые или хотя потрогать его тело. В армии пару раз один старослужащий  солдат, улучив момент во время дружеских объятий даже лапал его якобы в шутку – типа, проверял на вшивость. Но Роман сразу же давал понять таким «доброхотам», что подобные дела с ним не проходят. Вот ещё не хватало ему, первостатейному любителю девушек и женщин, заработать репутацию нетрадиционно ориентированного!

Хотя и «секс» в армии тоже присутствует, даже в очень большом количестве. Только он совсем другого рода – мозго**кой называется. К гормональной разрядке это не приводит, а вот к закипанию мозгов после очередного такого «секса» – обязательно.

Но, если признаться честно, во время обучения в старших классах и страдания от юношеской гиперсексуальности или так называемого возрастного спермотоксикоза, однажды летом погрешил он мануально со своим рыжим одноклассником Витькой – с другом детства, можно сказать, ведь они вместе росли ещё со времён детского сада, вместе же и дальше учились.

Началось всё по не совсем трезвой Витькиной инициативе, но ещё некоторое время продолжалось уже по обоюдному согласию. Не очень часто, но находила на них такая блажь. Эх, до чего же глупыми и бездумными были они тогда! Хотя позднее Роме стало известно, что детским грехом в их классе не одни они страдали. Но кто же такими «достижениями» станет хвастаться?

Но с посторонними парнями баловать – ни-ни! Никогда Роман не имел такого дела: противно было. Даже до мордобоя однажды дело дошло. Это случилось сразу после армии, когда в городской бане к нему нагло полез один доходяга лет под сорок. А ещё раз – это уже намного позже было и тоже в бане, один мудак, и тоже в возрасте, с брюшком и лысоватый, даже деньги предлагал за активные интимные услуги Романа: именно так завуалировано и сказал о своей похоти.

Ну, так ведь же молодым и ярым был в ту пору Рома! Эх, как он взвился тогда, как разорался, и тоже хотел уже кулаками морду начистить этому озабоченному мудиле. Но Рому остановили мужики, а тот придурок вмиг исчез из бани со скоростью звука. Да и ну его подальше, пузатого лысика этого мерзкого!..

Вальяжно отдыхавший на спине и неспешно шевеливший руками Роман посмотрел на берег – ого, оказывается, под веянием воспоминаний далековато уже заплыл! Повернулся на грудь и всё так же неспешно брасом поплыл обратно. И только теперь понял, что, несмотря на всю специфичность воспоминаний о былом, никакой эрекции у него больше нет. Ну, и слава богу!

К тому же, набегавшие к берегу волны игриво перекатывались чаерез плечи, нежно поддавали подмышки, и тем самым, казалось, само море поощряло правильный выбор Романа, соглашаясь с его осуждением наглого и нетрадиционного поведения какой-то лысой и похотливой дряни. Да ну его ещё и ещё раз нафиг, мужика этого поганого!

(продолжение следует)