Может быть

МОЖЕТ БЫТЬ

    "Обернулся - в прошлом всё без изменений."

... оставалось решить, как ему сегодня одеться. Может банковским советником... Костюм "ни пылинки ни складки" , галстук модного цвета и дизайнера, очки "Картье плюс полтора, " придающие значимости, и гладкие, пахнущие чем-то дорогим щёки? Что же... Может быть... может быть...

Марта была шведкой. А Дидье был в костюме. Она прилетела подровнять края  разорванного в поспешном гневе  брака с парижанином, который не вынес обрушевшейся на него щедрой скандинавской любви. Ей предстояло за две недели, так ей обещали местные чиновники, банкиры и адвокаты, уладить вопрос с деньгами и расквитаться окончательно с работой. А ещё засунуть "этому недоноску ключи от квартиры в отверствие по форме своей совсем для этого не подходящее". На всё про всё у Марты ушло, как и было обещано, две парижские недели, включающие в себя и "приходите завтра" и "мы рассмотрим ваш вопрос в ближайшее время". По шведскому же летоисчеслению ушел весь апрель месяц. И всё это время она была окружена безукоризненно одетым Дидье. Он угадывал её желания, удачно подбирал вина за ужинами и темы для бесед. Он возил её к жукам-адвокатам, помогал советами. А когда она получала расчет в офисе своей бывшей конторы, подставил руку, чтобы она не споткнулась на своих ошибках. И ни разу не пригласил к себе, не напросился в гости. И даже не намекнул на "давай поднимемся-обнимемся, " проходя мимо многочисленных гостиниц с номерами "на час." Ей с ним было легко, как на празднике после первого глотка вина.
В ночь перед вылетом в Стокгольм она, набрав полную грудь решимости, выпила залпом целую бутылку и заснула счастливая...
Дидье отвез её в Де Голь. Костюм был в пылинках перины, слегка помят, галстук завязан небрежно. А прощальный поцелуй шершавил суточной щетиной.

Может быть... Может быть...

Было утро субботы и их было двое. Он и она. Похожие друг на друга как близнецы в одинаковых маскарадных костюмах. Оливер даже не понял сразу, что эта американская парочка муж и жена. Они прилетели из Калифорнии в Париж и поселились на Монмартре с одной единственной целью - растянуть медовый месяц ещё на неделю, заполнив его яркими  запахами импрессионизма. И этот бородач Оливер, француз в клетчатой рубахе и 501-х джинсах был как раз кстати. Оливер таскался с ними по клубам, не брезговал БигМаками, пил виски и, когда подходила его очередь, с радостью угощал всех. Он с неподдельным энтузиазмом поддерживал их споры о Гогене, умудряясь не принимать ничью сторону,  и восхищать собственной  эрудицией. Дебре и Полу уже казалось, что Оливер провел всю жизнь среди художников, а Гоген был его ближайшим другом. Не удивительно, что на третью ночь знаток импрессионизма уже барахтался в их королевской постели, демонстрируя глубокое знание сути дела и образцы тактичной деликатности. Дебра наслаждалась двойным вниманием с таким же энтузиазмом, как и видом на лежавший внизу  город. Торчавший вдалеке изгиб Эйфелевой башни представлялся ей ещё одним участником праздника, который всегда... С этой ночи доставка еды им заменила рестораны, а вид из окна прогулки по городу. В субботу около полудня Оливер проснулся, разбуженный гостиничной горничной: "Месье, через пол часа чек-аут!". Ему хватило пяти минут, чтобы намочить мешки под глазами, обнаружить отсутствие половины пуговиц на клетчатой рубашке и натянуть липкие от пролитой колы джинсы. На низком кофейном столике лежала записка на английском языке:
"Дорогой Оливер!
Восхищаемся и благодарим тебя за открытие мира импрессионизма. Ты перевернул наше представление о Гогене.
Искренне твои
Дебра и Пол"
Почему-то под запиской лежали влажные двести долларов. Оливер скомкав записку, бросил её в корзину для бумаг и промазал. Нагибаться и поднимать бумажный шарик и доллары он не стал: " Горничная уберёт."

Может быть... Может быть...

Ольга была из России. Откуда точно Анатоль так и не смог понять. То она говорила, что прилетела из Москвы, то словно забыв про Москву рассказывала про какой-то город в Сибири.  Её плохой английский был перемешан с французскими словами, произносимыми с невероятным акцентом так густо, что разобрать истории, которые рассказывала Ольга, было сложно.  Но то что она из России было понятно и без этих искорёженных слов. Дикая смесь красоты всех народов мира светилась то холодным лунным светом над заснеженной степью, то взметалась языками пламени шаманского костра, разбрасывающего искры по ночному июльскому небу. Анатоль с первых секунд почуствовал манящую погибель, исходящую от Ольги. Либо сладко замёрзнет, занесённый метелью, либо вместе с искрами сгорит в ночном небе.
Небрежно и дорого отдетый, в тонком сером пиджаке с закатаными рукавами, белой рубашке и между ними светло-бежевый жилет на одну пуговицу. Песочные брюки. Дорогие часы. Анатоль выглядел как успешный IT- шник с рекламного плаката барбер-шопа. Только глядя на Ольгу он ощущал всю нелепость своего наряда. С ней хотелось кутаться в один плед, читать стихи и растягивать согретый её дыханием коньяк.
Но в первый же день их знакомства они промчались, не останавливаясь, по самым популярным видам Парижа и осели в дорогом ресторане.
Анатоль не понял, как их разговор от вкуса еды и вина перешел на "ты веришь в любовь с первого взгдяда". Анатоль верил. Ольга тоже. К десерту она обсуждала количество детей и комнат в их квартире на левом берегу. Долго ждали счет и Анатоль был ознакомлен с перечнем сибирских родственников и друзей, которые "смертельно обидятся если их не пригласить на свадьбу".
- Месье, да отпустите Вы девушку наконец! Я долго ждать не могу! - нагло вмешался в их поцелуй таксист. Анатоль гулял по городу до самого утра. Серый пиджак хранил запах её духов и след от помады, похожий на капельку крови. Зря он оставил ей свой телефонный номер. Пришлось врать, что срочно вызвал босс и отправил в аргентинский филиал.

Может быть... Может быть...

Или всё-таки остаться сегодня дома? Александр аккуратно повесил обратно в шкаф разложенные на кровати дорогой костюм, клетчатую рубашку, пиджак с подвернутыми рукавами.
Сел в кресло и ещё раз перебрал прямоугольные листы белого картона. С написанными фломастером именами
Марта. Дебра. Ольга... Целая стопка имён. Каждой - свой лист.
Потом посмотрел на свежую надпись. "Ли". И остался сидеть в любимом кресле. Ехать за удачей в зал прилёта аэропорта ему было лень. Впервые.

______________________
©Алан Пьер Мюллер.
Из сборника рассказов "Вне себя"
Перевод А. Никаноров