Васька блаженная

Бабка Васька была главной достопримечательностью деревни. Вернее сказать, единственной. Школа, библиотека, клуб, магазины – весь местный соцкультбыт давно уже приказал долго жить. А бабке Ваське хоть бы что. Скачет себе по улице. Две седые косички вслед за хозяйкой подпрыгивают и опускаются на щуплые плечи жиденькими седыми плетьми.

Если изредка пройдет по дороге корова, бабка Васька непременно за ней увяжется, язык ей будет показывать и колоть выпуклые бока длинной веткой. Корова, конечно, шагу прибавит, думая, что это ее так подгоняют. А бабка Васька будет ликовать, что корова ее слушается, и на всю деревню будет слышен заливистый хохот.

До самого двора бабка Васька таким образом корову «доведет». А хозяйка ее за это чем-нибудь угостит – пару картофелин вареных вынесет или хлеба краюху. А если пряник перепадет бабке Ваське или конфета, она несколько раз на месте подпрыгнет от радости, и опять седые плети-косички будут хлестать ее по плечам.

Бабку Ваську в каждом дворе знают. Их и осталось-то в деревне штук тридцать, если не меньше. Одни старики-пенсионеры там живут, которые не захотели с детьми в города или крупные села перебираться, когда все в упадок пришло. Места там черноземные, плодородные – палку в землю воткнешь, она корни пустит. Так и укоренились в родной деревне старожилы. И ни в какую оттуда.

А когда сезон наступает, приезжают в деревню дачники. Они в основном из числа разъехавшейся когда-то молодежи, кому дома по наследству перешли от родителей. Никто почти дома не продает. Деревня-то удачно расположена: и станция железнодорожная в двух шагах, и автобусы ходят два раза в день. Ровная заасфальтированная дорога, как прочная нить, соединяет деревню с соседними поселками и проходит через два областных города. Хочешь – на электричке, хочешь ­– на машине или на автобусе приезжай, огородничай, в бане парься, в речке купайся, в лес ходи.

Как лето наступает, со всех сторон к старикам на каникулы едут внуки, дачники детей везут на природу. И наступает для Бабки Васьки раздолье. С утра до вечера она детвору по улицам гоняет, скачет с ними в неуклюжих стоптанных калошах, так и норовит кого-то ущипнуть. Особенно ее забавляло, когда кто-то щекотки боялся: если уж кто выдаст, что боится – все, считай, Васька уже не отцепится, пока новую жертву не найдет. Но на завтра уже забудет и станет по новой прощупывать, кто ее сможет позабавить.

А ребятне с бабкой Васькой тоже весело. Те, кто впервые ее видели, конечно, боялись сначала, а потом привыкали. Бывало, подшучивали над ней, не без этого: то камушек в обертку от конфеты завернут и угостят, то забегут гурьбой к кому-то во двор и бабку Ваську кликают, а потом ворота перед ее носом захлопывают, на засов запираются, визжат. Очень им смешно было, когда она снаружи в ворота долбилась и ругала их такими словами, от которых и взрослые краснели.

К ближайшим соседям бабка Васька была вхожа. Жалели ее и привечали. Как-то в начале лета принесло ее с утра пораньше к Настене, а у той еще девчонки спали – младшая внучка Розочка и ее одноклассница Рита, прибывшие на вечерней электричке.

Розочку бабка Васька давно уже изучила – со спокойной рассудительной девочки, которой щекотка до лампочки, взять было нечего. А вот при виде «свеженькой» Риты глаза ее блеснули в предвкушении увлекательной игры. Настена поставила перед Васькой чашку чая и тарелку со свежеиспеченной творожной шаньгой. Но бабка Васька, которая, похоже, питалась одним святым духом, к еде не притронулась. Она нетерпеливо раскачивалась на колченогом табурете, ритмично постукивая о половицу.

— Да будет тебе, Василиса! – шепотом проворчала Настена, направляясь в сени. – Дай девкам доспать!

Но какое там. Бабка Васька, не переставая раскачиваться, глаз не сводила с Риты, которая заворочалась под одеялом, готовая проснуться. Наконец, от подушки оторвалась всклокоченная рыжая голова, и Рита села, свесив ноги с дивана.

Не до конца понимая, где она находится, девочка потерла глаза и тревожно оглядела комнату. Но вспомнив, что они с Розой вчера вечером приехали в деревню, Рита сама себе кивнула, крепко зажмурилась и сладко потянулась. Ее окончательно вернул в реальность знатный тычок в бок, от которого Рита взвизгнула и отпрянула назад, наскочив на посапывающую подругу. Розочка, которую так резко выдернули из сладкой утренней неги, тоже завопила.

— Агаааа! – победоносно крикнула бабка Васька, показывая пальцем на перепуганную Риту. – Боишься! Боишься! Боишься!

— Баб Вась, ну что за шуточки с утра пораньше! – Роза недовольно отвернулась к стенке, натягивая на голову одеяло.

— Роза, это кто? В-вы кто?

Рита в испуге смотрела на бабку в туго завязанном под подбородком платке, из-под которого свисали две растрепанные косички, перетянутые полинялыми разноцветными резинками. Бледно-серые глаза, обведенные темным ободком, глядели на Риту с таким воинственным интересом, что та совсем растерялась.

В себя ее привел второй тык между ребер, который бабка Васька отвесила ей молниеносно и очень точно. Рита взвизгнула и с ногами забралась на диван.

— Бабушка! Не надо! Слышите? Прекратите! – кричала она, не успевая уворачиваться от ловких бабкиных тычков. – Роза! Скажи ей!

— Баб Вась! Уймись уже, а! – Роза откинула одеяло и села в постели.

Но бабка Васька и не думала униматься. С воплями: «Боииишься! Боииишься, рыжая!» она скакала вокруг дивана, то и дело пытаясь ущипнуть несчастную Риту. Рита же, понимая, что происходящее, похоже, здесь считается нормальным, решила защищаться по-взрослому. Она схватила тяжелую перьевую подушку и стала яростно отбиваться от бабки Васьки. Это слегка усмирило ее игровой запал, но сдаваться она была не намерена. Только Рите стоило опустить подушку, как Васька снова тянула руки к своей жертве. Уже Роза слезла, наконец, с постели и принялась оттаскивать бабку от подруги:

— Ну баб Вась, ну поиграла и хватит. Ну все уже. Иди домой!

Риту спасла появившаяся на пороге Настена.

— Василиса! – прикрикнула она командным голосом. – А ну прекрати сейчас же! А то девчонки с тобой никогда больше играть не будут!

Бабка Васька как-то сразу присмирела. Побаивалась она, когда «взрослые» на нее ругаются, хоть по годам Настена была и моложе ее.

— Ты, Рита, на Василису не обижайся. – сказала Настена, выпроводив Ваську за ворота и усадив девчонок завтракать. – Она у нас блаженная.

— Это как? – спросила Рита, отхлебнув из кружки чая с молоком. – Сумасшедшая что ли? Я заметила…

— Не в себе она. – ответила Настена. – Но хорошая она, беззлобная. Ее никто в деревне не обижает. Ее грех трогать.

— А я теперь ее боюсь. – поежилась Рита.

— Ну и зря. – сказала рассудительная Роза. – Подумаешь, пощекотала немного. Она на завтра уже забудет. Ты только виду не подавай, что щекотки боишься, она и трогать не будет тебя.

— Да я просто от неожиданности испугалась. – смутилась Рита. – Только проснулась, а на меня накинулись.

Некоторое время ели молча. А потом Рита не выдержала и спросила:

— Баба Настя, а она всегда такая была?

— Я всегда ее такой помню. – ответила Настена, глядя куда-то в окно. – Она же старше меня. Но матушка моя рассказывала, что когда Василиса была маленькая, ее собаки покусали. Она в школу шла одна, и на нее напали целой сворой.

— Говорят, живого места не было на ней от укусов. – подхватила Роза. – Вот от сильного испуга она и осталась навсегда ребенком. Росла-росла, выросла, состарилась, а все как девочка.

— А как же она выжила после такого? – Рите сразу есть перехотелось.

— Все удивлялись. – пожала плечами Настена. – Она еще после того, как собаки с ней наигрались, встала и сама до дома дошла. В область возили ее в больницу, так доктора там сказали, что чудом выжила…

Настена, конечно, не все про чудну;ю соседку девочкам рассказала. Даже Роза не знала, что, будучи совсем юной, Васька ребенка родила. Какие-то парни приезжие поглумились над доверчивой девкой, конфетами в сарай заманили, а она даже и не поняла ничего, думала, что так надо, что это игра такая. Они с нее еще и слово взяли, что она никому не скажет. Как живот у дочери стал расти, мамаша ее за голову схватилась.

— Не оставлю в своем доме! – кричала она. – Куда нам еще один рот!

Только что бы еще Васька та разумела. Бабы головами качали, глядя на нее, мужики в усы ухмылялись – мол, даже на юродивую кто-то позарился. А Васька бегала себе по деревне, как ни в чем не бывало. Пришел срок – родила здоровую девочку. Мать, как и собиралась, определила внучку в детдом. А Васька так и не поняла ничего, не прочувствовала. Вроде было ей больно, а потом стало не больно. А чего да почему, ее и не заботило.

Вся ее родня поуходила по одному. Ушла и мать. Одна Васька осталась. Как и ко всем старикам в деревне, раз в месяц приезжает к ней почтальонша, пенсию привозит. Только Васька толку в бумажных деньгах не видит, а вот монетки очень любит и каждый раз в восторг приходит, когда почтальонша со звоном их на стол вываливает. Васька башни из монеток строит, выкладывает их одну к одной, может так и час, и два, и три просидеть. Ну это обычно зимой, когда делать нечего. А летом у Васьки целый день на улице развлечения.

Для тех, кто впервые в деревню попадает, для гостей тех же дачников, бабка Васька – ходячая потеха. Кто-то избегает ее, побаивается, любопытные праздно интересуются, что с ней стряслось. А потом уезжают и забывают – мало ли сумасшедших старух на свете…

А вот для немногочисленных местных Васька – вроде их общей на всех совести. Сколько каждый из них за жизнь всего совершил: соврал, обидел кого, чужое к рукам прибрал, кто пьянствовал в молодости, кто от супругов гулял… Да чего только не было, пока не состарились. Нажили и болячек, и несчастий разных – кому сколько досталось. Так и живут – кряхтят и ропщут: кто на судьбу, а кто на себя. Но когда им бабка Васька на глаза попадается – удивительное дело – роптать прекращают. Даже в мыслях. Значит, не зря безвинная душа ее столько страданий приняла, что и через полвека людям такой урок. Значит, так надо было…