Аплодисменты

Старинная актёрская традиция предписывает проводить артиста на тот свет аплодисментами. Участники траурного мероприятия в момент, когда гроб опускают в могилу, обязательно хлопают ему. В этом нет никакого цинизма. Так отдают должное таланту покойного.

Александр Дормидонтович Пианистов хоть и происходил из семьи потомственных артистов, не был ни народным, ни даже заслуженным. Ему было 68 лет, из которых он более сорока служил в Академическом театре средней руки. Пианистов находил в себе недюжинный талант, способный создавать яркие образы лирических героев. Но режиссёры этого таланта не видели, задействовали его в маленьких харАктерных ролях и в массовке. В кино его почти не снимали, лет двадцать назад он принял участие в нескольких эпизодах в фильмах, которые незаметно прошли по экранам.
Сегодня Пианистова вызвал к себе худрук театра и главный режиссёр Стоев. Каждый раз переступая порог начальственного кабинета, артист чувствовал, как его сердце замирает.
- Здравствуй, Александр Дормидонтович! Что же ты меня опять подводишь? Артисты на тебя жалуется. В «Прошлым летом в Чулимске» слова забыл.
- Ну я же выкрутился…
- Что значит «выкрутился»? Вампилов – это классика! Мы отсебятины в классике не допустим! И ещё. Ты зачем опять орал на сцене на всю Ивановскую? Мне сколько раз тебя просить надо?
- Но Иван Сергеевич! Мой персонаж… это характер, это темперамент…
- Слушай, Дормидонтыч, постановщик – я, я решаю, у кого характер и у кого темперамент. Если нужно будет поорать, я тебе первым об этом скажу, обещаю. Надеюсь, сейчас усвоил? Всё, иди.
Пианистов собрался с духом, когда ещё он будет в этом кабинете?
- Иван Сергеевич! Я прошу Перси в новом «Генрихе»…
- Перси? Да ты с ума сошёл! Ты смотри, тебе уже за семьдесят, наверное. Физической формы ноль, рост – ниже среднего, тембр голоса… Знаешь, не обижайся, но в молодости ты мог бы стать «травести наоборот», мальчиком, играющим девочек. Про талант промолчим. Ну какой ты Перси? Ты знаешь, как Стржельчик Перси играл? Я своими глазами видел. Александр Дормидонтович! Ну ты на себя со стороны посмотри! Нет, я, конечно, мог бы дать тебе Перси, если бы захотел посмешить публику, только у Шекспира «Генрих IV» — это трагедия, а не комедия. Ты у меня так Макбета попросишь, а потом обидишься, что я тебе его не даю. Иди, Дормидонтыч, у меня дел много. Тексты учи!

А вечером Пианистову позвонили.
- Александр Дормидонтович? Здравствуйте! Меня зовут Мария. Я помощница кинорежиссёра Виктора Салтанова. Он хочет с Вами переговорить. Вам сейчас будет удобно?
«Салтанов? Этот тот, который «Ночной эскадрон» - самый кассовый фильм России? Не может быть! Опять эти недоумки надо мной издеваются».
Но в трубке послышался хорошо знакомый по телеинтервью голос серебрити:
- Здравствуйте, Александр Дормидонтович! Я Виктор Тимурович, вы меня, конечно, знаете. Бывал у вас в театре, видел Вас на сцене. Прекрасно! Особенно в «Вишнёвом саде». Ваш Фирс – это гвоздь спектакля. Вы всех переиграли.
- Да? А вот режиссёр так не считает, - грустно улыбнулся актёр.
- Ну, он может быть не всё правильно оценивает. Я вот что звоню, Александр Дормидонтович. Хочу пригласить Вас в наш дружный коллектив, в нашу съёмочную бригаду. Мы сейчас готовимся к съёмкам большого фильма про князя Ивана Шуйского. Это будет такой героический и патриотический блокбастер, извините за штампы.
- Вы хотите предложить мне какую-то роль в Вашем фильме? – срывающимся голосом спросил ошалевший Пианистов.
- Да не какую-то, а самую главную. Роль князя Ивана Шуйского. Считаю, что ваш актёрский темперамент и талант идеально подойдут для создания этого образа. Внешние данные? А что внешние данные? Это же кино! Подрежем, подклеим, наложим. Нет, не по Пушкину и не по А. К. Толстому - по оригинальному сценарию. Ну, вы, конечно, знаете, Шуйский – герой «Псковского сидения», отстоявший город во время польской осады. Потом, после смерти Грозного царя – соискатель царского престола в борьбе с Годуновым. Очень, очень интересный образ, и героический, и патриотический, и неоднозначный. Но только одно условие! Это касается не только вас, но и всех актёров. Пока не закончена съёмка, монтаж и озвучка – никто из вас не видит отснятый материал. Договорились?

И начался съёмочный период, и начался период чудес в жизни Александра Дормидонтовича.
Салтанов был к нему неправдоподобно добр. На других актёров он кричал, материл их и даже несколько раз позволял себе бросаться в них своим громкоговорителем. Но с Пианистовым всегда был вежлив, всегда хвалил его и просил только об одном: ещё больше страсти, ещё больше героических эмоций. Дормидонтыч недоумевал. Всю его творческую жизнь режиссёры требовали от него ровно обратного, обвиняли в переигрывании.
Его также удивляло, что Салтанов не делает ему замечаний по поводу его физической формы. И однажды он осмелился и подошёл к мэтру сам.
- Виктор Тимурович! Можно вас на минуту? Мне кажется, что в эпизоде, когда я подымаюсь по штурмовой лестнице, у меня от напряжения трясутся ноги, я всё-таки не молодой человек (Пианистов, конечно, не сказал, что ноги тряслись ещё и из-за страха высоты). Боюсь, что это может испортить эпизод. У князя ноги точно не могли трястись.
- Ах, Александр Дормидонтович, Александр Дормидонтович! Ваше чувство ответственности вызывает огромное уважение. Как же приятно иметь дело с олдскульными актёрами! Не волнуйтесь, это же кино! Подрежем, подклеим, наложим.

Мучительно долго шёл монтажный период, быстро и легко пролетела озвучка и наступил волнительный день премьеры.
В киноконцертном зале «Россия» яблоку было негде упасть. Пианистова посадили на второй ряд, прямо за Салтановым и его свитой.
Ведущий вышел на сцену.
- Дорогие друзья! Сегодня наш выдающийся мастер Виктор Салтанов предстанет перед нами в своём новом и неожиданном качестве – в качестве комедиографа.
Пианистов ещё даже не начал переживать, он пока просто ничего не понимал.
Свет погас и с первой же сцены фильма по огромному залу начал растекаться раскатистый смех зрителей, который только нарастал вплоть до самого финала. Это было действительно очень смешно! Маленький тщедушный старичок, размахивая деревянным мечиком, призывает своих воинов бежать на поляков в прорыв. Ещё забавнее было смотреть, как этот коротышка высоким и скрипучим голосом пытается кричать на бояр в думе и наставлять полоумного царя Фёдора. Талантливый Салтанов устроил таким образом, что Пианистов играл не эпического воеводу, а себя, играющего Шуйского, и это действительно было очень смешно!
«Позор, позор мне, - молча стенал Пианистов, глотая слёзы. – Жизнь прожил, а ума не нажил! Как же я мог настолько не чувствовать свой возраст, настолько не представлять себя со стороны! Тоже мне, князь хренов!»
Но многие зрители посчитали Александра Дормидонтовича талантливым и ранее никем не раскрытым артистом, эдаким комиком без улыбки Максом Линдером XXI века.
Фильм закончился. В зале зажгли свет, вся публика встала и долго аплодировала. На глазах у многих выступили слёзы, потому что два часа они так смеялись, нет, точнее, ржали и гоготали, как не ржали и не гоготали уже много лет.
Ведущий снова вышел к микрофону.
- А сейчас просим на сцену создателей фильма!
Салтанов обернулся назад, чтобы растормошить старика и побыстрее выйти с ним к публике, но артист лежал мешком на своём кресле. Его глаза были широко открыты.
- Маша! Бегом сюда! Скорую быстро вызывай!