Вечная глупость и вечная тайна. Глава 35

Глава тридцать пятая. Странствие без денег.


Конечно, совсем без денег я поехать не отважился, у меня были при себе больше ста двадцати евро и тысяча двести шведских крон. В сумках лежали продукты, которых должно было хватить дня на три и десять пачек маленьких дешевых сигар. Я выехал из Риги одиннадцатого июня и направился в Таллинн через Пярну. Было очень жарко, с меня градом лил пот, тошнило и болел живот. Конечно, я тогда должен был пить антибиотики каждый день в течении шести месяцев, но возможно, что я просто за зиму отвык от физических нагрузок, вот организм и начал давать сбои. Первый день ветра не было, но ночью была гроза и ливень. А на следующий день был еще и встречный ветер и только к ночи я добрался до подступов к эстонской столице. Дождь начался с вечера, и лил всю ночь до самого утра.

С мокрой палаткой в сумке приехал я на морской вокзал, где выяснилось, что парома мне ждать надо аж четыре часа. Встал бы я на пару часов пораньше, может успел бы на утренний. Цена на билеты была гораздо выше, чем в прошлый раз, не помню точно сумму, но примерно столько же, сколько стоил билет на паром от Риги до Стокгольма. На пароме все пили пиво и ели котлеты, рыбу и прочие вкусные вещи. Мне жутко захотелось поесть горячего, и я купил себе большую порцию котлет за десять евро и ел их буквально со слезами на глазах.

По Хельсинки я долго не плутал, потому что подготовился к путешествию заранее, нашел в интернете карты крупных городов, которые собирался проезжать сфотографировал их, как и прочие карты, и просматривал снимки с помощью своего фотоаппарата. Потому в этот раз мне не надо было таскать с собой тяжеленный большой атлас. Финляндию я собирался проехать побыстрее, потому взял курс на город Пори, который шведы называют Бьёрнаборг. Проехал я в тот день совсем мало, но и спешить мне было некуда. Банок и бутылок я нашел не очень много, только на два с половиной евро, но и этому я был очень рад, уже можно было какого-то хлеба купить.

В Финляндии меня часто мочили дожди, дул встречный и холодный ветер, порой температура падала всего до восьми градусов выше нуля. Но холод мне был не страшен, у меня в сумках было полно одежды на все случаи жизни. Не всегда удавалось поймать днем момент, когда можно было просушить на ветру палатку. Погода была в основном пасмурная, но иногда выглядывало солнышко. В Пори, оно выглянуло надолго, и я смог запечатлеть фрагменты этого прекрасного города во всей их красе. В этом городе я нашел рыболовный магазин, в котором купил газ для своего примуса за семь евро. Потом я направился по восьмому шоссе вдоль берега моря в город Васа. Тары я собирал катастрофически мало, иногда на три евро за день, максимум набрал на десятку. Запас в сто двадцать евро медленно, но верно таял.

Была пара теплых деньков, когда я ехал только в майке с длинным рукавом, в шортах и подделкой на кроксы на босу ногу. Крема для того, чтобы кожа не обгорела у меня, конечно, не было, потому уже через несколько часов ноги обгорели, покраснели, а местами и пошли волдырями, ну и болели, конечно. Лицо тоже покраснело, а на носу образовалась незаживающая рана. Не смотря, на то, что у меня все время были одеты шорты с прокладкой, промежность я все-равно натер изрядно и она болела. Выгибая смятую банку, я довольно глубоко порезал палец тонкой жестью. Однако боли в животе прошли с тех пор, как я сошел с парома в Хельсинки. Репеллент, который я купил в Риге совсем не помогал от насекомых, он был типа аэрозоля и очень быстро выветривался. Кончился он тоже очень быстро, и я купил новый в Финляндии, тоже аэрозоль, он действовал лучше, но тоже очень быстро испарялся.

Я долго бродил по просторным супермаркетам выискивая продукты подешевле. Самым оптимальным было взять макарон и перемешать их с мясным паштетом. Один раз я купил консервированных грибов, на которые была большая скидка, однако вечером они вышли из меня совершенно не переваренные, как и консервированная кукуруза. Иногда удавалось купить дешевую рыбную или мясную консерву в основном тунца и свинину, которая съедалась с рисом и макаронами. Мне было лень возить с собой соль, потому я невольно соблюдал бессолевую диету. В городе Васа я в первый раз купил мёд в флаконе как для шампуня, есть хлеб, политый этим медом, было очень вкусно и сытно, и после этого я перестал постоянно зябнуть. В этот раз я в отличии от предыдущих путешествий экономил и на питьевой воде. Я заранее накупил в Риге специальных таблеток для дезинфекции воды, у меня было два специальных мешка для хранения воды, которую я набирал в реках и озерах.

Проезжал я не очень много в среднем по сто километров в день. Около города Коккола случилась неприятность. Я готовил себе на завтрак кашу из мюсли внутри палатки, потому что снаружи хлестал дождь, и во время еды капнул жидкой кашей на свой дорогой термо-матрас. Каша эта присохла к матрасу, я её отковырял и повредил поверхность матраса, так что следующей ночью он сдулся. Ремонтного комплекта специально для этого матраса у меня не было, потому на следующий день я заклеил его заплаткой и клеем, предназначенным для велосипедной камеры, и спускать он на какое-то время перестал.

Надо было как-то решать и еще одну проблему – помыться и постирать одежду или хотя бы трусы с носками и велосипедные шорты. Однако дождливая и прохладная погода не располагала к купанию в реках и озерах. О том, чтобы заехать в кемпинг и там помыться за десять евро я и думать не хотел. Запах от меня исходил ужасающий, стыдно было заходить в магазины, где я не только покупал продукты, но и заряжал совой телефон, фотоаппарат, аккумуляторы для фонарика и аудиоплеера. Музыку я слушал изредка, когда становилось совсем тоскливо. Было около десяти градусов, пасмурно и ветрено, когда я заехал под мост через какую-то широкую реку, разделся и полез в холодную воду, ноги сводило от холода, да и скользко было на поросших тиной камнях. Зайдя по колено, я присел и начал, брызгать на себя водой, потом встал, намылился и снова сел в холодную воду. Одно было хорошо – из-за ветра не было комаров и мошки. Одевшись, я постирал трусы, носки и вело-шорты, развесил все это на сумках и руле и поехал дальше поскорее, чтобы согреться. Это еще хорошо, что у меня было дорогое туристическое полотенце, компактное, и очень хорошо впитывающее влагу и быстро высыхающее.

Когда я подъезжал к Оулу, погода изменилась, стало теплее и дожди на какое-то время прекратились. Во время второго посещения этого города я пошлялся по нему основательнее, сфотографировал много памятников, старых домов, церквей. Однако тары в этом городе не было совершенно, как и в других городах Финляндии. Местные алкоголики все подчищали моментально, да и дворники следили за тем, чтобы ничего нигде не валялось. Даже на дорогах вблизи городов тары совсем не было. А потом я поехал дальше, не обращая внимания на красоты природы, но зорко следя за тем, что попадалось на обочине дороги. Тогда я начал собирать не только тару, но и сливал остатки масла из выброшенных канистр, потому что надо было из-за дождей регулярно смазывать ходовую цепь велосипеда. В Кеми мне пришлось в супермаркете купить новый репеллент, за семь евро, зато он действовал против клещей, мошки, комаров и его надо было намазывать, как крем. Он был не такой хороший, как шведский, комары подлетали достаточно близко, слышен был их писк, но они не кусались, как и мошка.

Наконец я добрался до Торнио резервные сто двадцать евро были истрачены, осталась только тара, примерно на евро. Я зашел в супермаркет, сдал последнюю финскую тару, и пошел смотреть, что можно купить на евро. Наконец остановил свое внимание на пакете фиников, на которые была сделана большая скидка, его я и взял. На кассе мне вдруг сказали, что акция уже кончилась, я сказал, что они не убрали ценник. Мой спор с кассиршей решил пожилой мужик, кинувший кассирше один евро. Я так замотался с этой тарой и переходом границы, что даже забыл пообедать, а было уже четыре вечера. Съеденные финики совсем не утолили моего голода. Только выехав из шведской Хапаранды я сел на крытой остановке, сварил себе риса вывалил в котелок две банки тунца и накинулся на это, урча от наслаждения.

В Швеции я ехал очень медленно, потому что постоянно останавливался, чтобы поднять банку или бутылку, попадалось много финской тары, которую в Швеции сдать было нельзя, но добычи было все-равно намного больше, чем в Финляндии. Все мои пакеты быстро переполнились, и я уже не знал, куда складывать драгоценную тару. Однако удача вскоре улыбнулась мне, и я нашел огромный голубой мешок из толстого пластика, который до вечера был полон. Остановился я, не доехав несколько километров до Каликса. Место для палатки я нашел высокое, ровное, сухое, и засыпал, радуясь теплой и солнечной погоде и богатой добыче.

Утром в Каликсе я долго бросал тару в автомат, для которого в супермаркете была отведена отдельная комната и там даже раковина была, чтобы руки помыть после грязных банок. Однако на этом автомате было две кнопки – одна зеленая, а другая белая с красным крестиком. Я нажал на красный крестик, получил чек, которым можно было на кассе расплатиться за покупки или взять наличные деньги. И пошел я набирать продуктов на девяносто пять крон с довольной улыбкой. В том магазине даже нашелся газовый баллон для моей конфорки. Однако чек этот у меня на кассе не приняли, сказали, что я пожертвовал деньги за банки организации красного креста и полумесяца. У меня было шоковое состояние. Кассирше стало меня жаль, и она отправила меня к своей коллеге, которая проверила у меня документы, дала расписаться на каком-то бланке и выдала мне девяносто пять крон в обмен на чек. После этого я больше не нажимал на кнопку с красным крестиком.

Следующий день был солнечным и теплым, я изрядно пропотел и начал плохо пахнуть. Банок на обочине было очень много, попалась даже нераспечатанная бутылка с лимонадом и банка с сидром. Я все это дело с удовольствием выпил, но потом почувствовал себя плохо, вероятно срок годности напитков уже давно вышел. Мешок с банками, который я привязывал поверх сумок раздулся до невероятных размеров и к вечеру был переполнен до отказа. Проехав девяносто километров, я остановился на ночлег у города Лулео. Это был тринадцатый день пути и мне страшно хотелось нормально помыться под горячим душем. Я решил переночевать в кемпинге в Лулео, у меня была тысяча двести крон в запасе, и надежда на то, что банок и впредь на дороге будет попадаться так же много.

На четырнадцатый день пути я сначала сдал тару в супермаркете, где сдуру купил себе пачку сигаретного табака за сто евро, который собирался курить в трубке, потом покатался по городу, где намечался какой-то концерт в парке, там на траве сидело множество нарядных молодых людей, которые весело общались друг с другом. Я почувствовал себя неуместным в той праздничной обстановке и поспешил в кемпинг, но найти его оказалось не так-то просто. Я очень много проехал вокруг города, пока его нашел. У дороги было много тары, но я не хотел тащить отходы с собой в кемпинг.

На ресепшене девушка сказала, что пустит меня переночевать только если я куплю карточку скандинавских кемпингов, действующую во всех странах Скандинавии. Она стоила сто крон и за постой с меня взяла еще сто пятьдесят. Чувствуя себя совсем разоренным, я пошел ставить палатку, а потом очень долго мыться в душе. Там была и стиральная машина, но для того, чтобы она заработала, надо было кинуть в неё несколько монеток и инструкция была написана на шведском без перевода на английский, потому постирался я в раковине. Весь оставшийся день я лежал и думал, как же я глупо поступил, с этим табаком и кемпингом. Погода была достаточно теплой, потому можно было помыться и в каком-нибудь озере.

На следующий день, когда я проезжал город Питео ко мне подъехал на мопеде парень, спросил, сколько времени, потом начал расспрашивать откуда и куда я еду, а потом вдруг спросил, не хочу ли я заняться с ним сексом, намекнув на то, что он мог бы решить некоторые мои проблемы. Мне стало неприятно дальше с ним разговаривать, я вежливо попрощался и поехал сдавать свою тару в супермаркет. В тот день у меня кончился чай, и я купил себе пачку чая шведской марки, решил попробовать его африканский вариант. На вид он оказался каким-то странным – маленькие красненькие палочки, на вкус было тоже неплохо, но классический вариант был все-таки лучше. В Швеции я снова мог есть свои любимые полярные лепешки, которые тоже были разных видов – большие и маленькие, ржаные и пшеничные.

На шестнадцатый день пути я добрался до города Шеллефтео. И если бы я в нем не заблудился пока искал супермаркет, то я бы не увидел его красоты, особенно меня впечатлил старый музейный квартал, где были прямые улицы из двухэтажных аккуратненьких срубов. Судя по всему, там никто не жил, но детали старинного интерьера этих домиков были сохранены. Прямо не хотелось оттуда уезжать, но не ехать я не мог, потому что чтобы поесть, я должен был собрать много банок. У меня к тому времени в резерве оставалась только тысяча крон, а жить до прибытия Димы в Стокгольм надо было еще долго.

 Еще день и я миновал город Умео. Там я купил в супермаркете крем для того, чтобы не обгорать и ехал уже в шортах и кроксах на босу ногу. Город мне тоже очень понравился, однако в него было проблемно въехать и выехать из него, потому что на четвертом шоссе меня постоянно преследовали знаки, запрещающие движение на велосипеде. Я пробовал съезжать на небольшие дороги, но тары там было очень мало. И это заставляло меня снова и снова выезжать на шоссе. Мыться в озерах я все-таки приспособился, брал котелок, заходил по колено и поливал себя из котелка, так было не очень холодно, только насекомые досаждали.

За городом Сундсвалль я свернул прочь с четвертого шоссе, решил сделать крюк удалившись от морского побережья. Я поехал по четырнадцатому шоссе, которое вело в Эстерсунд, но потом свернул на юг, в город Онге. Так я и ехал по этой восемьдесят третьей дороге до города Эствалль, недалеко от которого я нашел туристическую стоянку, где был большой навес с лавками и местом для разведения костра, рядом был небольшой водопад, там я провел один день. Экономя газ, я кипятил себе чай и варил макароны на костре, правда потом пришлось долго отчищать котелок и чайник от сажи. Сидеть на месте целый день оказалось тяжелее, чем крутить педали и высматривать тару на обочине. Тогда у меня еще начался геморрой, я думал, что он у меня или от жары, или от неправильного питания, я в то время ел много перченой колбасы. Порой боль становилась такой сильной, что я даже хотел обратиться в больницу или поликлинику.

На двадцать восьмой день пути, я понял, что уже слишком давно ни с кем не разговаривал, и потому попросил у высших сил себе хоть какого-то собеседника. В тот день я искупался и выстирал свои носки, во время одной длительной стоянки на отдых, я повесил эти носки на забор, чтобы лучше сохли, и, разумеется, уехал без них. Пришлось мне потом вернуться, проехать лишних двадцать километров, потому что носки были дорогие, хорошие, да и денег на другие у меня не было. Однако благодаря этому возвращению за носками я встретил девушку, путешествующую на велосипеде. Она была из Стокгольма, её звали Тура. И тут меня прорвало, я все говорил и говорил, а она все слушала и слушала. Она была маленького роста, очень худая, со светло-рыжими волосами, очень нелепо и неопрятно одетая. Удивляюсь, как она сразу не попросила меня заткнуться и ехать своей дорогой. Мы ехали по пустынной дороге, бежавшей среди лугов и пшеничных полей рядом, до тех пор, пока не стемнело. И только тогда до меня вдруг дошло, что я ей надоел. Я извинился и быстро уехал, когда она остановилась и зачем-то смотрела в карту, хотя было уже темно, да и перекрестков никаких не было.

Встреча с девушкой у меня произошла седьмого июля, а восьмого числа, практически не проспав ночь, я посчитал, сколько у меня осталось денег, и сколько дней осталось до встречи с Димой на морском вокзале в Стокгольме. У меня оставалось всего семьсот крон, которые надо было как-то растянуть на восемь дней.

Однако, как бы я медленно ни ехал, как бы мало я ни проезжал за день, я все же подъехал к городу Уппсала по двести семьдесят второй дороге. Меня продолжал мучить геморрой, было очень жарко, денег становилось все меньше и меньше, и я серьезно сомневался в том, что мне их хватит до встречи на морском вокзале в столице, до которой было уже совсем рукой подать. И тогда я решил сделать небольшой крюк, прежде чем заезжать в Стокгольм. По пятьдесят пятой дороге я поехал в Энчёпинг и дальше на Вастерос. В Уппсале я сделал много неплохих фотографий, встретил там много русскоязычных туристов, зашел в туристический магазин и купил ремонтный комплект специально для матраса той фирмы, что был у меня.

В сам город Вастэрос я не заезжал, а поехал обратно в сторону столицы, собирая тару на обочине. С одной стороны я убивал время, с другой еще и зарабатывал немного денег себе на продукты. В окрестностях столицы в ручьях вода была грязной, потому приходилось набирать воду на заправочных станциях и в супермаркетах, где я еще заряжал свой телефон, фотоаппарат и аккумуляторы для плеера и фонарика. Музыку я слушал лишь изредка, очень внимательно и с наслаждением. А температура на солнце повысилась примерно до сорока. Тогда я решил все-таки где-то встать на отдых и пару суток поваляться в палатке где-нибудь у воды, заклеить свой матрас, помыться, постирать все, что можно.

По восемнадцатому шоссе я ехал в сторону мегаполиса, и встретил туриста из России. Он как-то сразу заговорил со мной на русском, будто был уверен в том, что я им владею. Дело было вечером, он признался мне в том, что весь день из-за жары сидел в тени на берегу какого-то озера в городе. Он впервые покинул Россию, приплыл на пароме. Большого опыта в путешествиях на велосипеде у него тоже не было. Он даже не знал, что будет делать, когда пойдет дождь. Его сумки не были из непромокаемого материала, да и никакого плаща он с собой не взял. Но больше всего меня он удивил тем, что пил йогурт на такой жаре. Он долго меня расспрашивал о том, что я ем, сколько это стоит, и где продается. Четкого плана путешествия у него тоже не было. Я искренне пожелал ему удачи, потому что не представлял, как путешествовать по Европе, не зная английского.

Я миновал город Болста, нашел тихое место в лесу на склоне горы. Под горой метрах в двадцати от моей палатки было озеро с каменистым дном. Перед ужином я сходил помыться и почувствовал себя немного лучше. Финский репеллент все-таки плохо действовал на шведских комаров, и, к своему ужасу, я поймал на себе пару клещей. Уже через час после того, как я помылся мне снова стало невыносимо жарко, пришлось снова спускаться к озеру и плескаться в его водах, которые почему-то казались мне очень холодными. Продуктов и табака мне должно было хватить на пару дней отдыха. Однако заснуть и проспать долго у меня не получалось, то тошнило, то болела голова, да и было слишком жарко даже ночью. Я представлял себе, что будет с Димой на такой жаре, и сильно волновался по этому поводу.

На следующий день я с утра занялся матрасом, инструкцию на английском я никак не мог понять. Там что-то говорилось про кастрюлю с кипятком и мне было непонятно, что с ней делать, дошло только в процессе заклеивания. Клеил я на перевернутом кверху дном котелке, надо было чем-то прижать заплатку сверху, решил, поставить сверху чайник и сесть на него. Однако на холодную в первый раз ничего не приклеилось. И только тут меня осенило, и я вскипятил в чайнике воду, накидал на него сверху тряпок, сел на него, и сидел до тех пор, пока вода в нем совсем не остыла. К моему радостному изумлению, надутый матрас не пропускал воздух, я даже носил его к воде, чтобы это проверить.

Весь день я ходил по лесу, ел ягоды, дошел даже до соседнего озера, где на песчаном пляже загорали люди, среди которых было много красивых женщин, но это только расстроило меня, и я поспешил вернуться к палатке. Геморрой не проходил, оставалось только одна надежда на то, что Дима передаст мне от мамы таблетки, которые должны были помочь от этой напасти. А до этого я пытался лечить эту болезнь прикладыванием листьев подорожника. Мне постоянно приходилось бороться с желанием поесть побольше и выкурить лишнюю трубку. От нечего делать я много написал в своем блокноте на темы далекие от моего путешествия. В голову лезли мысли о Вере и сыне, который с ней жил. Я пытался себя успокоить тем, что они вероятно любят и понимают друг друга, а меня вместе ненавидят.

Лежать на берегу озера еще один день я не мог, слишком это было для меня морально тяжело. Да и надо было разведать дорогу по Стокгольму до морского вокзала. Карта этого города, которая была в моем телефоне была недостаточно подробной, а в этом городе было очень легко заблудиться. К тому же у меня опять появилась шальная идея переночевать в кемпинге. И вот я сложил свои вещи и поехал шляться по мегаполису, в котором совершенно не было тары. Я был так увлечен поиском наикратчайшего пути к морскому вокзалу, что даже почти не делал фотографий этого прекрасного города. Я заехал в туристическое бюро и там мне выдали бесплатно карту велодорожек города, так же я узнал, что кемпинг в столице стоит около трехсот крон за ночь, которых у меня не было. Я катался так до вечера, и нашел в черте города крохотный лесок, в котором и заночевал. Там было очень много муравьев и мою палатку было видно с автостоянки, но я был такой усталый, что это мне было безразлично.

Весь следующий день я тоже ездил по Стокгольму, ориентироваться с картой велодорожек было намного легче. Я побывал около морского вокзала, искупался в каком-то небольшом озере на людном пляже. Плавок у меня не было, и я полез купаться в велосипедных шортах, которые потом долго сохли на мне. Далеко на окраину я решил не уезжать, заехал в один лесопарк, в котором был водоем. Берег представлял собой огромную гранитную плиту, которую изрядно загадили утки. Были на поляне перед этим гранитным берегом и кучки лошадиного навоза, и многочисленные следы подков на тропинках. Я поставил палатку под дубом на опушке этой поляны, на которой был и стол с лавочкой, где я и поужинал с комфортом. Пока я ужинал к воде подъезжала девушка на лошади, приветливо со мной поздоровалась и уехала. Перед сном я помылся и побрился, лег спать пораньше, но заснуть не удавалось.

Только далеко за полночь я все же заснул, и увидел кошмарный сон. Сюжет этого сна заключался в том, что я поехал в Прейли навещать своего сына. Весь город там был почему-то в руинах, речка сильно загажена, в квартире был бардак, грязь, полумрак, Вера и её мама были какими-то состарившимися до неузнаваемости. Сын сидел ко мне спиной. Я позвал его, он резко повернулся, и я увидел, что он сильно избит. Проснулся я от своего крика, весь мокрый от пота. Когда я вспомнил, где я нахожусь, мне совсем не стало лучше, через час надо было вставать, завтракать и ехать встречать Диму, а потом ехать с ним до деревни Намно и жить в семье своего дяди неизвестно сколько. Я знал, что это будет тяжело, но был уверен в том, что я с этим справлюсь и в конечном итоге найду постоянную работу в Норвегии и заживу там самостоятельной жизнью. В тот момент своей жизни очень хотелось верить в какую-то внезапную удачу, которая вытащит меня из неприятностей.

В полудреме я провалялся где-то час, а потом собрал вещи, позавтракал за столиком на лавочке, зачем-то одел брюки и ботинки вместо кроксов на босу ногу и велосипедных шорт, и быстро поехал к вокзалу, чтобы не опоздать, было шесть утра, но я боялся, что заплутаю в лабиринте мегаполиса, в котором даже метро было, и мне хотелось на нем прокатиться. Вскоре мне стало жарко в брюках, и я их снял на скамейке в парке, оставшись в шортах. Вблизи вокзала я зашел в магазин, где хотел купить какой-то напиток, воду с привкусом дезинфекционных таблеток мне пить очень надоело. И мне попалось безалкогольное вино по совсем смешной цене, называвшееся «Коммунизм». Напиток оказался отвратительным на вкус, но я мужественно его допил. Ждать, парома пришлось долго из-за моей перестраховки. Денег у меня осталось где-то восемьдесят крон, и я был ужасно горд тем, что мне все-таки хватило денег до этого дня.

И вот появилась машина Олега, с пристегнутым к ней велосипедом. Меня все приобняли, дали поесть какого-то пирога, и яблок из сада на хуторе. Правда, я тут же расстроился по поводу того, что у Димы были маленькие сумки, в которые толком ничего вместиться не могло, потому он взял совсем дохлый летний спальник, а нам предстояло ехать через достаточно высокие горы, где могло быть и холодно, особенно ночью. Маленькие сумки у напарника значили и то, что продукты и воду придется везти мне и в магазины надо будет заходить гораздо чаще. Но главным расстройством было то, что деньги на все и про все были у Димы, а это значило то, что на все, что мне надо, я должен у него выпрашивать. Мой кузен щедростью никогда не отличался, да и родители его с малых лет приучали экономить на всем, что можно. Репеллент у него тоже был аэрозольный из дешевого супермаркета. Я сделал над собой усилие и сказал, что все в порядке, что мы можем ехать, хотя уже тогда мне захотелось психануть и уехать прочь, даже, не смотря, на то, что ехать мне было некуда.

Я изобразил улыбку на лице и начал рассказывать двоюродному брату, о своих приключениях пока мы ехали по улице Вальгаллы, где была не только дорожка для велосипедов, но и гравийка для того, чтобы кататься на лошадях. К моему удовольствию небо затянуло перистыми прозрачными облаками, температура упала градусов до двадцати, ветра почти не было, ехать было легко. Я иногда останавливался, чтобы поднимать тару, но столицу Швеции мы покинули очень быстро и направились в хорошо знакомый мне Энчёпинг. На въезде в город мне очень повезло, я нашел целых три банки с пивом на автобусной остановке и мне стало как-то хорошо после того, как я их выпил. В магазине я сдал тару, что насобирал по пути и деньги отдал Диме, чтобы он добавил что-то из своих и купил то, что я у него попросил. Такой подход к делу мне показался справедливым. Мы посидели в людном сквере на скамейке у фонтана, перекусили пирогами из Риги, а потом, набрав воды на заправке, поехали по семидесятой дороге в сторону Бурлэнге. Таблетки, которые мне передали, начали действовать и геморрой прошел и очень долго меня не беспокоил больше.

Дима хотел ехать и ехать по темноте и начинавшемуся дождю, но я настоял на том, чтобы встать на ночлег, пока для этого есть подходящее место. Ужин пришлось готовить внутри палатки, рискуя её сжечь. Теперь у нас было два котелка и две конфорки, потому и картофельное пюре, и чай были готовы одновременно. Начинающий путешественник побрезговал пить чай из котелка, чтобы заодно его помыть, так же сокрушался на счет отсутствия соли. Я объяснил ему, что готовое картофельное пюре, как и вермишель быстрого приготовления – это вредная и совсем не сытная еда, что её требуется слишком много, чтобы наестся, и потому на ней можно разориться. Он слушал меня с недоверием, но молчал.

Как я понял, Дима получил от отца приличную сумму на путешествие, но решил её не тратить, а потом купить себе на неё что-нибудь. К тому же ему сильно не нравилось то, что я, то и дело, останавливаюсь для того, чтобы поднять тару. Ему хотелось впечатляющих результатов, которыми можно будет похвастаться своим друзьям и знакомым, а тут каких-то жалких сто километров в день, вместо желаемых двухсот. В то же время утром он очень долго не мог подняться, не хотел завтракать, и потому часов до четырех вечера пребывал в очень вялом состоянии, и только к ночи, когда темнело, он чувствовал прилив энергии. Я рассказывал ему о минусах ночной езды, о том, что это опасно, что в ночи труднее искать место для ночлега, да и продукты тогда надо закупать заранее, как и набирать воду, а тащить это дело на себе тяжело. Но он меня, конечно, не слушал, считал, что я обязан приспосабливаться под него.

Вскоре начались проблемы один раз нам пришлось заночевать прямо в городском лесопарке Бурлэнге. Ночью, конечно, там никого не было, а утром, пока Дима спал допоздна, мимо нашей палатки бегали и ходили с собаками местные жители, что действовало мне на нервы. Следующим вечером мы просто опоздали в магазин, другого магазина на пути еще долго быть не должно, а Дима вдруг резко захотел лечь спать. Продуктов никаких практически не осталось, пришлось ехать вперед пока не попалась заправочная станция с дорогим магазином. Он очень долго выбирал, что купить на ужин, и наконец купил кольцо колбасы и буханку хлеба. Когда, наконец поставили палатку, и начали ужинать, он сказал, что у него нет аппетита, а когда улеглись, он никак не мог заснуть.

Был вечер, когда я все же уговорил его остановиться на ночлег вовремя, и то мне это удалось, потому что пошел дождь. Сначала хотели поставить палатку под мостом через железную дорогу, но почва там оказалась такой каменистой, что воткнуть туда колышки для палатки было невозможно. Пришлось под дождем ползать по горным тропам и искать подходящее место. И тут еще налетела мошка, которая довела моего кузена до слез, он беспомощно размахивал руками и хныкал, пока я ставил палатку, его дешевый аэрозоль на этих хищников совсем не действовал, я предлагал ему свой, финский, но он отказался и продолжал хныкать и размахивать руками. Ужин опять пришлось готовить внутри палатки, я ел и с ужасом думал о том, что и утром придется выслушивать это нытьё.

Всю дорогу я говорил ему о том, что нам не мешало бы помыться под горячим душем, остановившись в кемпинге, но он это откладывал на потом. Наконец я не выдержал и предложил в середине дня помыться в озере у дороги. С одной стороны он был рад, что экономит деньги, а с другой стороны ему было холодно, потому что погода была пасмурная, да и комаров на этом озере была целая туча. Мылись мы мылом, которое я накачал в пустой флакон из-под меда в общественном туалете, там я и туалетной бумаги отмотал. Мне было проще раздобыть мыла и бумаги бесплатно, чем упрашивать своего напарника выделить на это денег.

На одной из туристических стоянок мы встретили английского велотуриста. Одет он был совсем неопрятно, велосипед тоже выглядел разбитым, а дорожные сумки на нем были все изодраны. Он пользовался керосиновым примусом, баллоны к которому было достать труднее, чем газовые. Он пил чай с прокисшим молоком и предлагал нам. Ехал он на мыс Норт-Кап - самую северную точку Европы. Как я понял, некую мекку велотуристов. Потом он собирался посетить и Ригу, в которой ранее неоднократно бывал и хотел там побывать еще раз. Он сильно удивился тому, что я за все свое долгое путешествие ночевал в кемпинге только один раз. Для него было новостью то, что можно просто ночевать в лесу и ничего никому не платить. Пока я рассказывал ему о своей жизни, мне стало как-то совсем тошно оттого в каком неприятном положении я тогда находился.

Уже после Бурлэнге дорога пошла на подъем, ехать становилось все труднее и труднее. С тоской я смотрел на банки и бутылки на обочине. От Димкиного желания проезжать по двести километров в день не осталось ничего. Ехать в гору ему совсем не нравилось, а около границы, после города Сэлен дорога совсем стала на дыбы. В Норвегии никаких магазинов не предвиделось до самого Эльверума, в Сэлене надо было закупиться основательно, но тащить в гору лишний груз мой напарник не очень хотел, да и ему было тяжело потратить много денег сразу. Я смотрел на карту и видел, что впереди будут очень крутые подъемы, которые вероятно придется преодолевать пешком, на это может уйти очень много времени. Спорить с напарником о запасах провизии я не стал, решил, что в крайнем случае позвоним Олегу, и пусть он нас выручает, благо до его дома уже не так далеко.

В то утро, когда мы начали восхождение на вершину хребта, было ветрено и жарко. Казалось, что подъем скоро кончится, что до вершины осталось каких-то двести метров, но это был только конец очередной ступени. Я ехал впереди, уезжал вперед и ждал Диму на обочине, а он часто слезал с велосипеда и шел пешком. Нас резво обогнали несколько велосипедистов и мне очень хотелось так же резво уехать вперед, но я не удалялся из пределов видимости попутчика, чтобы он не нервничал. Когда адский подъем наконец закончился, мы смогли пообедать за столиками украшенными цветами в горшках около старинной церквушки. Какой-то мужчина сказал нам, что мы можем сходить в церкви в туалет и в душ. Но мы просто зашли в маленькую и уютную церковь. Я был в церкви в первый раз в жизни, и мне было там как-то хорошо, как в музее. Там были разные варианты библии на шведском – католическая, лютеранская и православная. Были там и православные и католические иконы, которые, как я понял можно было взять бесплатно. Там был синтезатор с колонками, антресоли, на которых можно было полежать на диване, там были удобные скамеечки со спинками и подушечками. И все это было старинное, особенно меня поразил замок на двери – это была очень древняя, сложная и громоздкая конструкция.

Однако, за окнами этой уютной кирхи погода стремительно портилась. Подул сильный холодный ветер, принес темные дождевые тучи, да и продуктов оставалось уже не так много, а до Эльверума было еще долго ехать по горной дороге. И только мы немного отъехали от той церквушки, как внезапно полил ливень. Мы еле успели накинуть плащи и сесть на корточки на обочине, с неба под напором лилась ледяная вода. Когда напор немного ослаб мы вытащили из сумок гетры, одели их, влезли на велосипеды и поехали дальше, пока не добрались до крытой остановки, где переждали этот ливень. Потом еще час моросил небольшой дождь, стало совсем прохладно. Дима одел спортивные шаровары, в которых ехать было не очень удобно. Дорога не все время шла под гору, как я ожидал, иногда приходилось и подниматься, выглянуло и пригрело солнышко на какое-то время, но потом стало опять холодно. Мы пересекли границу и сразу начали искать место для ночлега, которое оказалось очень трудно найти. Лесов вроде было много, но почва там была неровная, мшистая и каменистая. В итоге заночевали практически на грунтовой дороге, которая примыкала к асфальту.

Поужинать Дима, конечно, нормально не смог, вероятно это от переутомления. В тот день мы проехали всего пятьдесят пять километров, но это была весьма трудная дистанция. Дул холодный ветер, и я поглубже воткнул колышки, чтобы не задувало под непромокаемый тент палатки. Я предложил Димке свой теплый спальный мешок, но он предпочел поддеть под свои шаровары хлопчатые кальсоны и решил, что этого будет достаточно, чтобы не замерзнуть в совсем дохлом спальнике. Я сделал пару фотографий и на них мы получились, как совсем пьяные. Тресковая икра из тюбика, и полярные лепешки с брусничным желе, за какие-то секунды оказались в моем желудке. Чай согревать пришлось опять в палатке, зато там стало намного теплее.

Заснул я быстро и проснулся довольно рано, из-за того, что очень хотелось есть, а от мысли о том, как мало осталось продуктов и сколько еще ехать до магазина в желудке, как пожар вспыхнул. Я вылез из палатки и сварил себе мюсли, которых тоже оставалось не так уж и много. Дима очень долго не мог встать, от завтрака отказался, только сжевал лепешку и выпил чаю. Палатку складывал я один, а он стоял и смотрел на меня с кислой физиономией, одев теплую куртку, потому что не смотря на яркое солнце, было довольно прохладно. Я прямо чувствовал, что лучше с ним не говорить. Однако дорога дальше шла в основном под гору, становилось все теплее и теплее, вокруг открывались красивейшие горные пейзажи. На одной из туристических стоянок после перекуса, я побрился и помыл голову в реке.

К вечеру мы добрались до Эльверума, когда мы въехали в город, у нас уже не было никакой еды. И я переживал из-за того, сколько тары осталось на дороге, по которой мы проехали, а у меня в кармане было только восемьдесят шведских крон. И тут еще в магазине Дима сказал, что сейчас он купит нам по порции вермишели быстрого приготовления, и мы поедем до Намно ночью. Я был очень голоден, да и понимал, что будет голоден и Дима, если мы поедем ночью, магазины будут все закрыты, и ночевать на той дороге практически негде, там сплошные поля и дома. Накопившееся за несколько дней путешествия раздражение выплеснулось наружу, я просто молча повернулся и пошел прочь из магазина. Это очень напугало моего жадного кузена, он побежал за мной, заикаясь начал извиняться и заверил меня в том, что купит и нормальных макарон, и колбасы, и молотой макрели с соусом в тюбике, и полярных лепешек.

Я был грустен и молчалив, во время ужина на туристической стоянке около гидро-электро-станции. Я серьезно сомневался в том, что у него хватит сил проехать еще километров пятьдесят, говорил, что это не совсем безопасно, что на этой дороге много машин. Меня инстинктивно тянуло куда-то в горы к банкам и бутылкам, к ночевкам в палатке. Но Дима позвонил отцу, и Олег сказал, что мне не стоит опасаться и откладывать свое прибытие, что эти пятьдесят километров можно проехать и за два часа. И пришлось мне ехать в ночи по густонаселенной местности, благо дорога была мне хорошо знакома. А Дима мало того, что ехал не спереди, не сзади, а рядом, так еще и помахивал проезжающим встречным автомобилям, чтобы они не слепили его. В моем фонаре сели аккумуляторы, потому нас не сразу замечали встречные машины.

За полночь мы приехали, поели, немного посидели, помылись. Я лег на полу в гостиной на свой матрас и прикрылся своим спальником. В доме после палатки спать было как-то непривычно, душно. Я долго ворочался и не мог заснуть, все думал о предстоящей работе, о сборе лесных ягод, на котором я тоже планировал что-то заработать. Так закончилось мое необычное путешествие, в которое я отправился почти без денег. Сейчас я гляжу в прошлое и понимаю, что я слишком много денег истратил на табак и чай, для приготовления которого тратил много газа. Экипирован я тоже был не самым лучшим образом. Я ездил в ботинках или тапках, что было очень неудобно. Велосипедные шорты и рейтузы тоже были не самого лучшего качества, как и майки с куртками.