Виновный

Охрана обновляет автопарк. Я с грустью шагаю к «тойоте королла» 1991 года. Через месяц-два мы пересядем в новые рабочие места, впечатляющие скоростью и комфортом. Но в этом металлоломе, из которого выходит жизнь, проходили милицейские годы.

В багажнике сидит Денька. Кажется, она тоже грустит. Я научился читать мысли, или стал двинутым собачником? Провожу рукой по шерсти, целую подругу и усаживаюсь впереди. Управление рулём берёт на себя водитель старшина Лосев. Выезжаем из гаража Департамента в город, словно вылетающая на охоту хищная птица.

Собака не может долго сидеть в машине. Мы на страже объектов по 12 часов — это серьёзная нагрузка для лохматого охранника. Для отдыха продуманы специальные зоны, отмеченные зелёными точками в моей карточке маршрута патрулирования. Одна из них — окраина парка Челюскинцев.

Через три часа дежурства встречаю взглядом довольную мордашку. Дени рвёт поводок так, что давится от удушья. Она пробирается между стволами деревьев под белыми шапками, активно работает носиком. Как ребёнок, впервые исследующий мир.

С собой я ношу санитарные пакеты для собак: милиция должна подавать пример любителям животных. В Штатах, например, хозяин платит серьёзный штраф, если не станет очищать землю от лишнего веса, добавленного питомцем после обеда. Жаль, в нашем КоАП меры наказания помягче.

Тишину зимнего дня разрушают хлопки. Знакомый до боли звук заставляет сердце колотиться. Кто-то стреляет из пистолета. Пёс приподнимает уши. Я упускаю момент, когда Дени стартует быстрее бегуна на соревнованиях. Поводок вырывается из пальцев. До меня с опозданием доходит, что она летит к выстрелам.

— Стой. Дени, стоять! — кричу я.

Непослушная псина уже «телепортируется» на другую сторону парка. Плохо я её тренировал... Бегу за ней следом. Напарник присоединяется к кроссу.

Деревья расступаются. Через дорогу — здание «БНБ» банка. По нему выпускает огонь из пистолета мужчина в капюшоне — в окна, стены. Дени пытается схватить клыками руку преступника, как её учили, но удача защищает стрелка. Пуля свистит почти одновременно с визгом — таким, который звучал полгода назад, когда на мою подругу накинулась стая бродячих псов.

Дени лежит на боку, по шерсти льётся кровь. Я вскидываю укороченный «калаш», на автоматизме снимая предохранитель, но человек швыряет ствол под ноги и бросается в бегство.

Догнать урода не составляет труда. Я стучу кулаком по его морде, пока старшина Лосев не останавливает меня.

– Что ты делаешь? В наручники его, — говорит напарник.

Я замечаю кровь, потёкшую из носа преступника. Мои кости отзываются болью. Туго щёлкаю «браслетами» на запястьях и кидаюсь к раненой немецкой овчарке. Она не двигается, но жизнь ещё удерживается в этом существе. Рядом лежит пистолет. Будь проклят тот, кто создал оружие.

Следствие устанавливает: гражданин Прохоров не получил кредит в банке. Злость решил выпустить с помощью оружия. Он заказал холостой пистолет из России и, отыскав в глубинках интернета инструкции, под руководством мастеров сделал его боевым. Расследование продолжается: следователи хотят выйти на «учителей» — лиц, которые помогли Прохорову переступить закон.

Ветеринарная клиника становится моим вторым домом. Этого не понимает человек, который каждый день не смотрит в глаза своей собаки. Она как член семьи: после работы мы идём домой, засыпаем на одной кровати, вместе гуляем.

Я плохой кинолог... Был слишком уверен в выполнении Деней команд. Пробел в тренировках едва не погубил напарницу. Нужно проработать сценарии выполнения команд в стрессовых ситуациях.

— Прости меня, — тихо произношу я, обнимая овчарку.