Киевское, Переяславское и Черниговское княжества

     Татаре всея России Стольный и по всей подсолнечной славный Царственный град Киев взяша, Церкви божественныя разориша, город и место огнем сожегоша, людей иных посекоша, а иных плениша, и все Государство Киевское ни во что обратиша... (Синопсис Киевский)


     По аналогичным причинам таким же коротким будет и рассказ о «постмонгольской» истории трех южнорусских княжеств, оказавшихся на острие удара кочевников – в распоряжении историков нет достаточного количества материалов, позволяющих воссоздать реальную политическую и социально-экономическую историю этого региона. Руководствуясь скупыми летописными известиями, к тому же по большей части позднейшего происхождения, и сообщениями европейских путешественников, с большей или меньшей степенью уверенности можно утверждать об окончательном запустении Киева в этот период. Киев продолжал формально считаться столицей Руси, но на практике местом пребывания великого князя был Владимир. О былом величии «матери городов русских» свидетельствовала лишь кафедра митрополита, однако после разорения Киева войсками Тохты в 1299 году и она была переведена во Владимир.

     Много «белых пятен» и в истории Черниговского княжества. Достоверно известно лишь то, что после разорения Чернигова политическим центром княжества стал отдаленный от степи лесами Брянск (в летописях – Дебрянск), а само оно разделилось на ряд уделов: Брянский, Карачевский, Тарусский, Новосельский, где продолжили править черниговские Рюриковичи1.

     Третье южнорусское княжество – Переяславское после монгольского нашествия навсегда исчезло с политической карты Руси, а его территория перешла под непосредственное ордынское управление.

     В исторической науке и в общественном сознании долгое время господствовало мнение о том, что в результате монгольского нашествия Южная Русь пришла в полное запустение, а уцелевшее население бежало в более безопасные регионы. Наиболее рьяными проводниками подобных взглядов были польские и российские историки-великодержавники. Первые считали, что Украина впоследствии была заселена польскими колонистами с берегов Вислы. Вторые выводили из факта бегства населения Южной Руси в пределы Владимиро-Суздальского княжества преемственность Московского государства от Киевской Руси.

     Однако еще в XIX веке представители украинской исторической школы поставили под сомнение эту теорию, причем на основании... тех же источников, на которых строили свои выводы их польские и российские коллеги. «...Вглядевшись без предубеждения в те немногие, но точные исторические сведения, какие дошли до нас о судьбе Южной Руси с XIII по XVI столетие, мы не можем не признать, что общепринятое мнение о запустении ее в это время есть не более как исторический мираж»2.

     Идеологическая подоплека этой продолжающейся и поныне дискуссии достаточно очевидна – и Империя, и Польша пытаются обосновать свои «исторические права» на территорию и население Украины. Украинские историки, в свою очередь, отрицают наличие и у той, и у другой стороны каких-либо подобных «прав»3. Если же, отбросив идеологию, говорить по существу вопроса, то можно сформулировать следующие выводы:

     1. От монголов пострадало главным образом население оказавших сопротивление городов, неосторожно понадеявшись на крепость деревянных стен. Неизвестно, насколько скрупулезно соблюдались по отношению к нему законы ясы, но, в любом случае, штурм приводил к многочисленным жертвам, а ремесленники угонялись в неволю.

     2. В то же время куда более многочисленное сельское население имело возможность переждать проход монголов через свои земли в хорошо знакомых лесах, непроходимых для конницы. По окончании военных действий земледельцам уже не было никакого резона покидать обжитые места – жить в общинах, попавших под непосредственное ордынское управление, было легче, чем в общинах, находившихся под двойным княжеско-монгольским игом. Более того, наметился отток сельского населения на юг – явление на первый взгляд странное, но вполне объяснимое. Странное, потому что этнонимом «татары» в данном случае обозначались хорошо известные жителям Южной Руси половцы, которые в течение почти двух столетий опустошали русские земли, и переселение вглубь их территории могло показаться чистым безумием. Объяснимое, ибо переселенцы в ордынские владения становились подданными и, соответственно, налогоплательщиками Монгольской империи, избавляясь тем самым и от угрозы набегов на свои хозяйства, и от двойного налогообложения4.

     Как и все население Монгольской империи, свободное от воинской повинности, они платили налог «с огня и дыма», но теперь им не нужно было содержать ни князя, ни его дружину, ни управленческий аппарат. М. С. Грушевский говорил даже о возникновении среди населения Южной Руси движения, направленного на то, чтобы избавиться от княжеской власти и перейти под непосредственное ордынское управление. Именно под таким углом зрения историк рассматривает военный конфликт Даниила с болоховскими общинами и Куремсой, в ходе которого галицкий князь действовал не менее решительно и не менее жестоко, чем монголы5.

     3. Во время подобных исторических катаклизмов зачастую происходят разновекторные массовые перемещения населения. Один из таких иммиграционных потоков устремился в Галицко-Волынскую землю, став, по мнению М. К. Любавского6, социальной базой для реставрационной деятельности Даниила Романовича после ухода татар7. Другая часть населения отступила в северные районы Киевского и Черниговского княжеств. Когда же гроза прошла и стало ясно, что под ордынским игом живется, как минимум, не хуже, чем под управлением собственных князей, началось обратное движение на юг.

     Общий вывод таков: ни о каком «полном опустошении» в 1240-е годы речь идти не может. По мнению М. С. Грушевского, значительно больший урон населению Южной Руси нанесли начавшиеся в конце XV века набеги крымских татар. Однако никто из историков не говорит о «полном опустошении» южнорусских земель в XV–XVI столетиях.

     Что же касается утверждения, что после монгольского нашествия Южная Русь перестала играть сколько-нибудь значительную политическую роль, то с ним согласны представители всех без исключения исторических школ.


     1. В XIV веке дробление Черниговской земли продолжилось с еще большей скоростью. Возникают Мосальское, Волконское, Мезецкое, Мышецкое, Звенигородское княжества. В свою очередь Новосельский удел распадается на Одоевское, Белецкое и Воротынское княжества. О том насколько далеко зашел этот процесс, можно судить по следующему перечню черниговских князей: Барятинские, Белевские, Волконские, Воротынские, Горенские, Горчаковы, Долгоруковы, Елецкие, Звенигородские-Рюмины, Звенигородские-Барашевы, Звенигородские-Спячие, Звенигородские-Шистовы, Звенигородские-Звенцовы, Звенигородские-Токмаковы, Звенигородские-Ноздреватые, Карачевские, Кашины, Козельские, Клубковы-Масальские, Кольцовы-Масальские, Конинские, Курлятевы (Курлятовы, Шкурлятевы), Лыковы, Литвиновы-Масальские, Мосальские (Масальские), Мачевские, Мазецкие, Мышецкие, Ногтевы-Оболенские, Оболенские, Оболенские-Стригины, Оболенские-Ярославовы, Оболенские-Нагие, Оболенские-Телепневы, Оболенские-Овчинины, Оболенские-Черные, Оболенские-Белые, Оболенские-Золотые, Оболенские-Серебряные, Одоевские, Осовицкие, Перемышльские, Пенинские, Репнины, Репнины-Волконские, Святополк-Четвертинские, Спашские, Торусские (Тарусские), Тростенские, Туренины, Тюфякины, Хотетовские, Щепины-Оболенские и Щербатовы – все это черниговские Рюриковичи, составившие впоследствии значительный отряд имперской аристократии.

     2. Антонович В. Б. Киев, его судьба и значение с XIV по XVI столетие (1362–1569). Киевская старина. Т. 1. Киев, 1882, январь.

     3. В очередной раз обращаем внимание читателей на то, что никаких «исторических прав» не существует. В том числе ни у Польши на Украину в целом или ее отдельные территории, ни у Украины на Холмщину (Хельмщину), принадлежащую в настоящее время Польше, а во времена Киевской Руси входившую в состав Галицко-Волынской земли. (Основанный Даниилом Холм был некоторое время даже столицей княжества.)

    4. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Київ: Наук. думка, 1993. Т. 3. С. 154, 188.

     Рискнем предположить, что и церковные налоги либо вообще не выплачивались переселенцами, либо выплачивались не в полном размере.

     5. Там же. С. 155–161.

     М. С. Грушевский считал, что во второй половине XIII века Киев и окрестные города большую часть времени управлялись непосредственно монголами.

     6. Любавский М. К. (1860–1936) – ректор Московского университета (1911–1917) академик АН СССР (1929).
Область научных интересов: история Великого княжества Литовского, история западных славян, историческая география России.

     7. Любавский М. К. Лекции по древней русской истории до конца XVI века.