Несравненная Анастасия Вяльцева

Действующие лица:

А в т о р

В я л ь ц е в а, певица

Б и с к у п с к и й, офицер

М а т в е и ч, трактирщик

К о р р е с п о н д е н т

В е д у щ и й

Т е а т р а л ы

Ч т е ц

Ч т и ц а

П е в и ц а (меццо-сопрано)

А в т о р. «Дивный голос твой, низкий и странный, славит бурю цыганских страстей», — писал о Вяльцевой поэт Александр Блок.

О певице, имя которой гремело в дореволюционной России как и имя Федора Шаляпина, которую награждали эпитетами несравненная, королева русского романса, художница слова, чаровница улыбки. В Вяльцевой было что-то необычное и колдовское. Она волновала и сводила с ума. Владимир Иванович Немирович-Данченко называл ее большой актрисой, а Илья Репин как-то воскликнул: «Вот что значит истинный талант! Вот где душа гения, озаренная божественным отражением!». У певицы было удивительное, волнующее меццо-сопрано, охватывающее две с половиной октавы, то рассыпающееся серебристыми трелями, то нежно обволакивающее глубоким бархатистым тембром.

Анастасия Дмитриевна Вяльцева родилась в 1871 году в слободе Алтухово Орловской губернии в бедной семье. После смерти отца семья Вяльцевых переехала в Киев. Анастасия была ученицей в мастерской дамского платья, продавщицей минеральной воды, подгорничной в гостинице. Потом юная Анастасия переехала в Санкт-Петербург, где была принята в труппу опереточного театра. В хоре она пела недолго: вскоре ей доверили маленькую роль цыганки, и милое кокетство исполнения песенки «Захочу — полюблю» привело публику в восторг.

П е в и ц а исполняет цыганский романс «Я степей и воли дочь» (муз. Н. Шишкина, сл. Н. Бланк).

А в т о р. Перемены в судьбе юной Анастасии Вяльцевой произошли благодаря сорокалетнему меценату Холеву. Он оплатил ей дорогих педагогов по вокалу и отправил девушку учиться в Италию. Дебют Анастасии в Москве состоялся в театре «Эрмитаж». Публика и пресса приняли талантливую исполнительницу с восторгом. Так родилась звезда, а гастроли в Курске, Орле, Киеве, Харькове, Баку, Тифлисе, Ростове-на-Дону только закрепили этот успех. Анастасия Вяльцева колесила по стране, наматывая версту за верстой. И в каждом городе ее ждал феерический успех. На вокзале певицу встречали и провожали восторженные поклонники. Ее любили курсистки, студенты, миллионеры.

В репертуаре Анастасии Вяльцевой было около трехсот песен и романсов. Певица радости, она никогда не воспевала горькой доли народа. Часто выходила к зрителям в платье, украшенном гортензиями — пышные цветы подчёркивали изящество исполнительницы. Хрупкая красота цветов, задумчивая певица — это Анастасия Вяльцева. Ее поэтичный и нежный образ донесли до нас сквозь время фотопортреты начала прошлого века. В исполняемых Вяльцевой романсах и песнях публике открывался беззаботный и сказочный мир летящих троек, звона гитарных струн, легкой кокетливой любви, пенившегося игристого шампанского. Очень часто артистка выступала «по заявкам»: она не подбирала программу, а исполняла то, что просили слушатели. Исполняя романс «Дай, милый друг, на счастье руку!», она протягивала свои изящные руки в зал, и каждому казалось, что она дает руку и улыбается именно ему.

П е в и ц а исполняет романс «Дай, милый друг, на счастье руку!» (муз. и сл. К. Лучича).

А в т о р. Особенно плодотворной была работа Анастасии Вяльцевой с композитором Николаем Зубовым.

Ч т е ц. Николай Владимирович Зубов сидел у раскрытого рояля в своем кабинете. Он не был профессиональным музыкантом, но именно в сочинении музыки находил самое большое удовольствие. Сегодня с утра в голове снова звучит какая-то новая мелодия. Он попробовал наиграть ее, и с каждым следующим тактом она нравилась ему все больше и больше. Зубов проиграл только что рожденную мелодию несколько раз подряд и вдруг явственно услышал, как низкий, чувственный, обволакивающий голос — голос Вяльцевой — выводит этот романс.

Композитор, казалось, грезил наяву.

Это тонкое бледное лицо, озарявшееся загадочной, неповторимой, обворожительной улыбкой. Вяльцевская улыбка волновала и обещала, сводила с ума, усмиряла бушующую толпу поклонников. Тонкие нежные руки с изысканным абрисом кистей — совсем не крестьянские. Капризный излом и мечтательный взлёт бровей. Пышные пепельные волосы, сияющие серо-зелёные глаза. Магические флюиды призывной женственности, распространявшиеся вокруг нее, как некое благоухание, где бы она ни находилась, перетекавшие через рампу и долетавшие до самой галерки.

Николай Владимирович очнулся от забытья и в первый момент не понял, где находится. В комнате было темно. Он зажег свечу, обмакнул перо в чёрную тушь, и на заглавном листе нотной тетради появилось название нового романса — «Не уходи, побудь со мною». Чуть отступив от заглавия, он в который раз с нежностью, чуть дрожащей рукой вывел имя — «Анастасии Дмитриевне Вяльцевой».

П е в и ц а исполняет романс «Не уходи, побудь со мною» (муз. и сл. Н. Зубова).

А в т о р. Анастасия Вяльцева была необыкновенно популярна и, как сейчас сказали бы, успешна.

Ч т е ц. Мы уже привыкли к триумфам госпожи Вяльцевой, но то, что на прошлой неделе происходило в Астрахани, превзошло все мыслимые степени успеха. Публика безумствовала. На третьем концерте Вяльцевой пришлось спеть на бис двадцать один романс. «О, можно ль позабыть!» певица по требованию публики спела три раза подряд. Концерт закончился после полуночи. Артистка еще раз продемонстрировала поразительное трудолюбие, творческую щедрость и редкую широту души. Днем она старалась не выходить из гостиницы. При каждом появлении на улице ее мгновенно окружала толпа поклонников и поклонниц, которые буквально не давали проходу.

В среду, подкараулив Вяльцеву у театра, почитатели едва не раздавили свою богиню, притиснув к стене. Подоспевшие полицейские с большим трудом спасли певицу от грозивших ей увечий. Вяльцева скрылась в гостинице без шляпы и с порванным рукавом платья. Астраханский градоначальник высказывал неудовольствие по поводу гастролей Вяльцевой, заявив, что она превратила его город в сумасшедший дом и что для наведения порядка приходится прибегать к помощи пожарных.

П е в и ц а исполняет романс «Прошли, прошли вы, дни очарованья!» (муз. А. Алябьева, сл. В. Жуковского).

В я л ь ц е в а. Здравствуйте! Все-таки выследили меня! Ваше терпение вознаграждено — вы долго здесь стояли, я видела вас из окна. Озябли, небось? Бедный!

Б и с к у п с к и й. Почему вы такая красивая?

В я л ь ц е в а. Потому что такая уродилась. Вы любите кататься по городу?

Б и с к у п с к и й. Люблю.

В я л ь ц е в а. Давайте покатаемся вместе!

Б и с к у п с к и й. Давайте! С удовольствием!

В я л ь ц е в а. Вот и чудно! Садимся! Хорошая коляска, не правда ли? Совсем новая. Месяц как куплена. На аукционе.

Б и с к у п с к и й. А лошадь?

В я л ь ц е в а. А лошадь эта у меня уже давно. Года два меня возит. Её Кавалером зовут. Она не лошадь, а конь, жеребец. (Кучеру) Поехали, Дмитрий!

Ч т е ц (басом). Н-н-ноо!..

Б и с к у п с к и й. Тогда, в прошлый раз, вы меня перехитрили.

В я л ь ц е в а. Да, в Михайловском Вы были нерасторопны, и я без труда от вас улизнула. Но сейчас вы взяли реванш, и я поздравляю вас с успехом… Направо, Дмитрий!.. Мне думается, нам следует немножко погреться: у меня руки замёрзли. Напрасно я не взяла муфты.

А в т о р. Вяльцева и Бискупский останавливаются у придорожного трактира. К гостям подбегает Пафнутий Матвеич, хозяин заведения.

М а т в е и ч. Анастасия Дмитрна! Анастасия Дмитрна! Королева ты наша! Красавица ты наша! Бесподобная ты наша! Ангел ты наш златокрылый!

В я л ь ц е в а. Много народу, Пафнутий?

М а т в е и ч. Почти никого! Человек пять-шесть. Воздух свежий, чистый, хороший. Какая честь, Анастасия Дмитрна! Какая радость! Какой подарок! Какой праздник! Давненько не навещали-с! Чуть ли не с Рождества! Думал, грешным делом, уж и запамятовали нас совсем! Извольте вот сюда! Ваше любимое место. Никого не сажаем. Все ждем: вдруг вспомните-с, снизойдете-с, заглянете-с? Вдруг облагодетельствуете и предстанете взору-с? Вдруг озарите чуланчик наш светом своим дивным? Что прикажете подать?

В я л ь ц е в а. Кофе. Покрепче, погорячее.

М а т в е и ч. Сию минуту-с!

В я л ь ц е в а. Я люблю здесь бывать одна. Это мое тайное прибежище. Здесь хорошо. Здесь мне всегда рады. Здесь все голубое — это любимый мой цвет.

А в т о р. Матвеич приносит кофе. Затем на цыпочках подкрадывается к граммофону и начинает крутить ручку. Слышатся звуки рояля — аккомпаниатор играет вступление. Из граммофона звучит голос Вяльцевой.

В я л ь ц е в а. Хватит, Матвеич, лучше принеси гитару.

А в т о р. Матвеич убегает и через несколько секунд появляется с гитарой, к грифу которой прикреплен огромный голубой бант. Он делает соответствующее выражение лица и берет первый аккорд.

М а т в е и ч. Анастасия Дмитриевна! Вы наше божество! Мы все в вас души не чаем! Не откажите! Посетители ресторана слёзно просят вас спеть романс, один-единственный романс, какой вы сами захотите!

В я л ь ц е в а. Придется петь, раз так просят… Романс «Мы одни» (поет).

Б и с к у п с к и й. Вы совсем распустили свою публику.

В я л ь ц е в а. Увы, я кроткая, покладистая женщина. Они просят, они требуют, они настаивают, они ненасытны — и я пою. Нехорошо отказываться, если настаивают.

Б и с к у п с к и й. А ваш муж слушает вас на концертах?

В я л ь ц е в а. Слушает. Иногда. Когда не играет в карты.

Б и с к у п с к и й. Он картежник?

В я л ь ц е в а. Да, увлекается. Собственно, он мне уже не муж. Я с ним рассталась, хотя еще и живу с ним в одном доме. Он надеется, что я вернусь. Ходит за мной по пятам, умоляет, унижается, укоряет, угрожает. Но я не вернусь. Жаль, что он этого не понимает.

Б и с к у п с к и й. Вы его разлюбили?

В я л ь ц е в а. Разлюбила. А впрочем, наверное, и не любила никогда. Тогда казалось мне, что любила. Он хороший, благородный, вполне достойный человек. Но не хватает ему чего-то. Какого-то света в душе.

А в т о р. В 1905 году Анастасия Вяльцева вышла замуж за русского офицера Василия Бискупского. Она пела в опере, выступала с концертами в столицах, продолжала колесить по России с гастролями.

В я л ь ц е в а. Астрахань страшно пыльная и провинциальная. Гостиница отвратительная. В антракте умываюсь холодной водой, потом сажусь в кресло, и меня долго обмахивают полотенцами. Но успех чудовищный. На сцене с трудом вылезаю из цветов. В номере от цветов не повернуться — задыхаюсь от их аромата.

Царицын — смешной город. Он узкий и длинный, как змея. Волга так широка, что другого берега и не видно почти. За мною вовсю ухаживает местный предводитель дворянства, богатый степной помещик. Катал меня по Волге в старинной ладье под красным парусом и с цыганами. Упросил спеть. Цыгане мне подпевали. Получилось очень недурно. Солнце садилось. Волга была тихая-тихая. И мой голос разносился над Волгой. А после в мою честь был устроен сказочный пир. Осетры на столе были громаднейшие, даже смотреть на них было боязно. Шампанское лилось рекой. Тут я не пела, пели только цыгане. Начали с величания. Я даже прослезилась.

Едва покинула я Астрахань, как там началась эпидемия холеры. Задержись я там на недельку… Бог меня хранит — стало быть, я ему угодна, стало быть, он мною доволен. Но жаль моих астраханских почитателей. За что им такое несчастье?

Самара — город богатый и живописный. Она мне больше нравится, чем Царицын. Но очень боюсь самарских жуликов. Когда выхожу гулять, снимаю с себя все драгоценности. Остаюсь в одних сережках. Не будут же, думаю, отрывать у меня серьги вместе с ушами. Местный полицмейстер приставил ко мне для охраны двух громадных, до зубов вооруженных усачей. Но я все равно побаиваюсь. Самарские купцы совсем ненормальные. Давеча, после концерта, они несли меня на руках по всему городу до гостиницы. А впереди шли музыканты и играли мелодии моих романсов. Движение на улицах прекратилось. Всюду стоял народ и таращил на меня глаза. Уже устала от волжского раздолья и своих гастролей.

Утомляют бесчисленные переезды, тесные железнодорожные купе и унылые номера в убогих провинциальных гостиницах. Мне посоветовали заиметь свой собственный вагон и разъезжать по Российской империи в доме на колесах. Однако холера бежит за мною по пятам — она уже достигла Царицына! Ей, натурально, хочется меня догнать и погубить. Говорят, что жертв довольно много и медицина почти бессильна. А народ волнуется, и еще неизвестно, чем все это кончится.

К о р р е с п о н д е н т. Сегодня из большого гастрольного турне по городам Поволжья возвращается наша любимица — Анастасия Вяльцева. Успех гастролей превзошел все ожидания. Волжане еще долго не смогут прийти в себя, потрясенные искусством бесподобной певицы. В каждом городе Вяльцеву буквально заваливали цветами. Полиции с трудом удавалось защитить ее роскошные туалеты от покушений терявших рассудок почитателей. Утомлённая, но удовлетворённая своей поездкой, артистка ответила на наши вопросы в Нижнем Новгороде. Предлагаем читателям запись состоявшейся беседы. Вы довольны результатами гастролей?

В я л ь ц е в а. О да, довольна! Такого успеха, пожалуй, у меня еще никогда не было. Публика была необычайно щедра на проявления симпатии ко мне и к моему репертуару. Мне кажется, что я не заслуживаю подобной любви.

К о р р е с п о н д е н т. Скромность, как известно, украшает любой талант. Но ваше дарование столь прекрасно и необычно, что ему не требуются никакие украшения. Смею вас заверить, что ваш успех вполне заслужен. Это не только мое личное мнение, но и мнение представляемой мною газеты. Какова ваша творческая программа на ближайшее время?

В я л ь ц е в а. Сейчас я намерена отдыхать и понемногу готовиться к выступлениям на оперной сцене. В конце года я дам несколько прощальных концертов и надолго, а может быть, и навсегда покину эстраду.

К о р р е с п о н д е н т. Чем вызвано это решение, которое, несомненно, огорчит публику, обожающую вас как исполнительницу цыганских романсов?

В я л ь ц е в а. Эстрада — легкий, развлекательный жанр, а к успеху рано или поздно привыкаешь. Мне хочется попробовать свои силы в серьезной вокальной музыке.

К о р р е с п о н д е н т. Какой из городов Поволжья произвёл на вас наибольшее впечатление?

В я л ь ц е в а. Нижний Новгород. Хотя и Самара мне понравилась, и Астрахань тоже.

К о р р е с п о н д е н т. Наша газета от имени своих читателей желает вам новых триумфов. Спасибо за любезно предоставленное интервью!

А в т о р. Несмотря на головокружительный успех на концертной эстраде, Вяльцева мечтала об оперной сцене. Каждый раз, возвращаясь из очередного гастрольного турне, артистка в нетерпении спешила вплотную заняться разучиванием партий оперных героинь.

Т е а т р а л ы.

— Вы слушали Вяльцеву в опере?

— Слушал.

— Что, это действительно так плохо?..

— Нет, это настолько неплохо, что в той же оперной труппе, где она пела, большинство певиц уступало ей. Напротив, Вяльцева произвела на людей беспристрастных, спокойных весьма приятное впечатление.

— Но, говорят, ее освистали?

— Были свистки, чуть ли не в ключи, но это — единичные явления, часто наблюдаемые в театре… Это — оценка исполнения, так сказать, предвзятая. На Вяльцеву обрушились больше за ее смелость. Как это: из оперетки в оперу! Они забыли, что добрая половина оперных певцов явилась на сцену именно из оперетки. Повторяю вам, Вяльцева пела весьма недурно, и я удивлялся… Она должна была петь отвратительно.

— Что это значит?

— Нужно иметь большую силу воли и энергию, чтобы не сплоховать, встречая подобные протесты. Другая на месте Вяльцевой ушла бы со сцены, не докончив спектакля. Вяльцева докончила и доказала, что опыт её весьма удачный. Нет ничего легче, как обескуражить артиста и артистку каким-нибудь свистком…

— Так вы находите, что она все-таки сделала большие успехи?

— Безусловно… И вы увидите, что она добьется своего.

А в т о р. Выступления в опере не прибавили Вяльцевой лавров. При красивом и большом голосе, умении им владеть, большом вкусе и незаурядном драматическом даровании Анастасия Дмитриевна никак не подходила большинству оперных ролей. Она была женщиной современной, живущей сегодняшним днём, и вне современности тускнела. Вяльцева не обладала даром перевоплощения и проникновения в чужую культуру. Во многих исполняемых ею сценах чего-то не хватало: то чисто тембрового обаяния, то легкости движений, то поэтичности, какого-то озарения, — той изюминки, которая делала неотразимым её эстрадное исполнительское обаяние.

Ч т и ц а. Впечатлительную и очень суеверную по натуре, Анастасию Дмитриевну еще в юности испугало предсказание гадалки. И, что бы в жизни певицы ни совершалось, она всегда соразмеряла событие с тем предсказанием: «Вот, красавица, тебе будет богатство, слава и счастье, но когда ты будешь вполне счастлива, случится беда. Грозит тебе туча, прорезанная красной нитью».

Отправляясь на концерт в зал Петербургского дворянского собрания, Вяльцева, выходя из подъезда своей квартиры, машинально подняла кверху глаза и увидела в небе огромную черную тучу, как ей показалось, прорезанную красной нитью. Она задрожала всем телом.

В я л ь ц е в а. Скоро придет и мой конец. Скоро я запою свою лебединую песню.

В е д у щ и й. Начинаем концерт певицы Анастасии Дмитриевны Вяльцевой. В программе цыганские и русские романсы.

А в т о р. Концерт проходил в Петербургском дворянском собрании. Вяльцева вышла быстро, деловито, перекинув через руку длинный шлейф своего белого с голубоватым отливом платья. Встав посреди эстрады, она бросила шлейф, и он растекся гигантским цветком у ее ног. Обведя глазами публику, она улыбнулась. Зал молчал. Зал окаменел. Зал задохнулся от восхищения. Певица склонилась в поклоне. На её плече синим огнём вспыхнул какой-то камень. Вспыхнул и погас. Выпрямившись, она еще раз поклонилась и, подхватив платье, направилась к роялю. Аплодисменты наконец стихли. Появился аккомпаниатор. Он уселся на свое место и стал листать на пюпитре ноты.

В е д у щ и й. Цыганский романс «Не уверяй, брось»!

П е в и ц а исполняет романс «Не уверяй, брось» (муз. и сл. И. Бородина).

Ч т и ц а. Романс был спет. Публика аплодировала. Вяльцева начала второй романс. Голос ее постепенно обретал глубину и силу. После каждого романса аплодисменты становились все громче. Изредка с хоров и задних рядов партера слышалось «браво». Анастасия улыбалась все ярче и кланялась все ниже. В зале уже бушевал восторг. Волны восторга прокатывались по партеру и обрушивались на ложи. Всплески восторга окатывали хоры и лизали мрамор колонн. Пена восторга оседала на спинках кресел и на поручнях балюстрад. Восторг просочился на улицу и захватывал тех, кто, не попав в зал, продолжал стоять на Михайловской улице. Восторг вытекал на Невский проспект, клубился над деревьями Михайловского сада, его брызги долетали до Марсова поля.

Скрывшись на минуту за красным занавесом, Вяльцева снова выходила к роялю, снова пела, и все громче грохотали аплодисменты, и все чаще раздавались выкрики «браво». Незадолго перед антрактом к эстраде подбежал взлохмаченный молодой человек, похожий не то на поэта, не то на провинциального телеграфиста. Он протянул певице букет каких-то голубых цветов. Та взяла букет и благодарно подала телеграфисту руку.

Т е а т р а л ы.

— Право же, Гликерия Аристарховна, я не ожидала. Я много слышала о ней, но, признаться, мне не верилось…

— Ну что вы! Панина — это совсем, совсем другое!

— Какой тембр! Нет, какой тембр! Какая нюансировка! Какая проникновенность! За душу, за душу хватает! Рвёт душу, рвет! Нет, господа, такого голоса в России еще не было! Это же…

— А какое дьявольское обаяние! Какая улыбка! И какие руки! Не только слушать, но и смотреть на нее.

— Отчего же не ездит она по заграницам? Пусть знают в Европе, как умеют у нас петь!

— Феноменально! Такую певицу история дарит нам раз в столетие!

Ч т и ц а. После антракта зал был окончательно покорен. Романс «О, можно ль позабыть!» объявила уже сама Вяльцева, и зал содрогнулся: это был гвоздь программы, это был лучший, коронный номер ее репертуара, это было то, что доводило публику до беспамятства.

П е в и ц а исполняет романс «О, можно ль позабыть!»

А в т о р (после паузы). Известие о кончине Вяльцевой потрясло всех. Тем не менее, невероятно скоро Вяльцеву совершенно забыли: страна окунулась в Первую мировую войну, пришли иные времена и иные песни.

Ч т е ц. Да, забыта! Полностью, окончательно забыта! А ведь неплохо пела, вовсе неплохо.

Ч т и ц а. Не терзайте себя, не страдайте, Не ломайте в отчаянье рук, У цыганок вообще не гадайте — Полюбите другую, мой друг. Не ищите меня, не зовите. Песня спета, угасла звезда. Прокляните меня, прокляните! Позабудьте меня навсегда!

П е в и ц а исполняет романс «Уголок» (муз. С. Штеймана, сл. В. Мазуркевича) и на бис романс «Гайда, тройка!» (муз. и сл. М. Штейнберга).

Поклоны.