Глава 15. Заколдованное озеро

Глава 15. Заколдованное озеро.

Они разом подняли головы и посмотрели в сторону выхода из ущелья. Увиденное ошеломило женщин. Узкий проход между скалами был закрыт плотной белой завесой. Словно там, за ущельем, на землю упала плотная белая туча.

- Что это? – прошептала Катя.

- Лавина, - проговорил Олег. – Землетрясение сбросило со склонов гор снежные поля.

Он невольно вздрогнул, представив, что было, если бы они не остановились на ночлег в ущелье. Лавина погребла бы их. И помочь никто не смог бы. Да и будь кто поблизости, не сумели бы откопать их, погребенных под этой толщей снега.

- А еще корил тебя, - чуть слышно пробормотал он. – А я еще корил тебя…

- Ты что-то сказал?

Соня тронула Олега за плечо.

- Нет, нет, ничего, - сказал Олег и улыбнулся. – Пронесло. Давайте собираться.

Когда они подошли к выходу из ущелья, снежная пыль уже осела. Впереди расстилалось ровное снежное поле. Высота снежного пласта была выше колена. Олег присвистнул.

- Боюсь, что тропёжки нам не избежать, проговорил он.

- Чего не избежать? – удивленно спросила Соня.

- Тропёжки, - вздохнул Олег. – Вряд ли снег рыхлый, но вполне мог напитаться водой. По такому снегу тоже идти тяжело, будем проваливаться. А потому придется предварительно тропить, прокладывать тропу. Двое идут без рюкзаков вперед, вытаптывая тропу. Назад же возвращаемся, шагая боком, чтобы примять снег посильнее. Затем переносим рюкзаки. Ладно, посмотрим. Но прежде всего надо очистить от снега выход из ущелья.

Он скинул рюкзак, извлек из него лопату и принялся делать ступени. Прокопав заход на снежный пласт, спустился к женщинам, убрал лопату в рюкзак.

- Пошли, девчата.

К удивлению и радости Олега идти было легко. Слежавшийся снег хорошо держал их, ноги погружались неглубоко. А потому шли споро. Прошли уже больше половины снежного пути, когда Олег, сделав следующий шаг, провалился почти по пояс. С помощью женщин он выкарабкался из ямы, вздохнул.

- Придется-таки тропить, - проговорил он. – Сбрасывайте рюкзаки.

Первыми на тропёжку вышли Олег и Катя. Даже без рюкзаков идти было тяжело. По раздававшемуся сзади громкому дыханию Олег понял, что Катя уже выдыхается и повернул назад. Катя собралась идти первой, но Олег спокойно обошел ее. Вернувшись к Соне, несколько минут передыхали, а затем с рюкзаками дошли до того места, где закончилась тропёжка. Продолжили тропить Олег и Соня. Затем вновь на тропёжку вместе с Олегом вышла Катя. Так, меняясь, они прошли значительный кусок снежного поля. Затем рыхлый снег сменился плотным. Пошли быстрее. Но полоса плотного снега скоро кончилась. Опять началась тропёжка. На этот раз короткая, в две смены. После же по плотному снегу быстро дошли до конца снежного поля и устроили большой привал. На остатках бензина вскипятили воду и перекусили. Отдохнув, двинулись дальше. Часа через два подошли к невысокой гряде.

- За этой грядой озеро и настоящий лес, - сказал Олег и улыбнулся. –Прямо-таки оазис среди скал и лесотундры. Непонятно, как он возник. Впрочем, сам я в этом месте еще не был, знаю только по рассказам да фотографиям. Планировал побывать здесь в девяносто седьмом, да не сложилось. Не только Кантынсорумнёр, но и Сэнквынёр были закрыты низкими тучами. Если честно, то не очень тогда расстроился. Вообще-то эту часть маршрута я для того похода не считал основной. Больше хотелось пройтись по тем горам, что западнее реки Ивовая… Что-то заговорился я. А надо идти. Недалеко уже.

Не прошло и часа, как они, выйдя на самый верх гряды, увидели озеро, окружающий его лес и застыли в восхищении. Открывшийся пейзаж так разительно отличался от пройденных ими гор, долин и ущелий, что казался нереальным, перенесенным сюда из иных мест.

- Так вот ты какое, Заколдованное озеро, - негромко сказал Олег.

- Красота-то какая, - ахнула Катя.

Соня тихонько подошла к Олегу, прижалась к нему. Подошла и Катя. Немного постояв так молча, стали спускаться. Минут через тридцать они уже были внизу. Олег выбрал место для палатки - уютная полянка, окруженная молодыми елочками, удобный спуск к озеру – и, наказав своим женам ставить палатку, отправился за дровами. Когда же вернулся, таща за собой две сухие ёлки, палатка уже стояла.

- Олег, я выбрала место для костра, - крикнула ему Катя. – Вот здесь. Тут и бревно лежит, будем сидеть на нем, смотреть на костер и на озеро.

Олег, сразу приметивший это бревно, улыбнулся.

- Отличное место, - сказал он. –Ты молодец, Катя.

Он подошел к своему, уже наполовину разобранному женщинами рюкзаку, достал пилу. Соня подошла к нему и, улыбнувшись, забрала сей инструмент.

- Пилить мы с Катей умеем. На стройке же работали. Так что давай разделим обязанности.

- Хорошо, - согласился Олег. – Для растопки наломайте сухих и тонких еловых веточек. А я пошел.

 Когда он вернулся, волоча сухую ель, побольше тех двух, то на поляне уже горел костер, Катя пристраивала над огнем котелок, а Соня допиливала вторую ёлку. Олег улыбнулся и отправился за следующей партией дров, благо сухих деревьев в ближайших окрестностях было достаточно. Что обрадовало Олега: не надо идти на ту сторону озера, где полоса леса шире и где уж точно есть дрова.

За ужином строили планы на оставшиеся дни. Решили радиалками совершить еще два восхождения. Олег попросил своих жен выбрать вершины. Катя еще тогда, когда они сверху смотрели на озеро, приметила гору, замыкавшую гряду слева. Но не спешила объявить о своем выборе, предоставляя Соне первой назвать «свою» вершину. Та же медлила. Поколебавшись – понимала, что на подъеме доставит Олегу и Кате только хлопоты – Соня смущенно показала на гору, возвышавшуюся над дальним левом углом котловины. Тогда и Катя назвала свою, радуясь, что их выбор не совпал. Конечно, она бы уступила Соне, но было бы обидно. Олег улыбнулся: восхождения, выбранные его женами, были несложными. Катина, пожалуй, посложнее, но не намного. Да и подступы к ним нетрудные. Надо только утром перенести лагерь поближе к этим вершинам.

- Девчата, а давайте-ка искупаемся, - озорно воскликнул Олег. – Вода, конечно, холодная, но все же теплее, чем в ручьях.

Женщины встретили его предложение с восторгом. Быстро разделись и голышом побежали в озеро. Было много брызг, визга и смеха. Накупавшись вволю, забрались в палатку и отдались любви.

Утром перенесли лагерь, расположив его у подножья Катиной вершины, и отправились на ту, которую выбрала Соня. Шли в ставшем уже обычным порядке: первым Олег, за ним Соня, а замыкающей Катя. Долго шли берегом озера, затем лесом.

- Когда же начнется подъем? – спросила Соня, останавливаясь.

- А мы уже поднимаемся, - рассмеялся Олег. – Лес, а потому и незаметно, что уже идем по склону горы.

- Ой, заяц! – воскликнула Катя. – Смотрите, смотрите, это же настоящий заяц.

Олег и Соня остановились, обернулись. Справа от них, метрах в десяти-пятнадцати спокойно бежал заяц. Остановился, присел, посмотрел на трех путников. Решив, что никакой угрозы от этих трех людей не исходит, спокойно продолжил свой путь.

- Конечно, настоящий, - улыбнувшись, сказал Олег.

- А вот еще один. И еще, - вскрикнула Соня. – Какие же они забавные. И совсем непугливые. Куда же они все бегут? Да вот на ту полянку. Вот, впереди. Видите?

Катя и Олег посмотрели в ту сторону, куда указывала Соня. Впереди и чуть правее виднелась окруженная елями поляна, на которой резвились зайцы. Прибежавшие тут же включались в общую игру.

- Ой, надо же их сфотографировать! – спохватилась Катя, поспешно доставая из кармана куртки фотоаппарат. – Наши девочки никогда не видели живых зайцев.

У Олега чуть не вырвалось: а в зоопарке? Но он вовремя прикусил язык. Какой зоопарк, когда денег еле-еле хватает на еду. Он чуть заметно вздохнул и перевел взгляд на резвящихся на поляне зайцев. Они так смешно подпрыгивали, что Олег не удержался, рассмеялся. И тут он увидел еще одного зайца, не принимавшего участия в веселых игрищах. Зверек сидел на краю поляны, казалось, смотрел прямо на Олега. И глаза у зайца были печальные. Чем же так опечален зверек? Может, он не нашел свою суженую? Олег сочувственно посмотрел на зайца. Сейчас, когда он сам обрел семью, ему так хотелось, чтобы никто не остался одиноким. И он мысленно пожелал печальному зайцу:

- Не грусти, дружок. Найдешь свою суженую, обязательно найдешь.

Но вот лес кончился, и перед путниками возникла вершина во всей ее красе. К удивлению Сони, восхождение на «ее» вершину оказалось несложным. Поднимались по травянистому склону, вначале пологому, но постепенно набиравшему крутизну. Когда останавливались передохнуть, Соня оборачивалась и смотрела вниз, на их котловину с озером, на палатку, казавшуюся отсюда, с высоты, совсем маленькой. На самом подходе к вершине они перешли на снежник. Здесь снег был более рыхлым, местами насыщенным водой. За снежником начались скалы. Теперь они поднимались, лавируя между ними. Но вот Олег ловко и споро полез на одну из скал. Соня оторопела. Но Олег остановился, обернулся и с улыбкой протянул к ней руки. Соня ухватилась за них, снизу ее подпихнула Катя, и женщина неожиданно для себя оказалась рядом с Олегом. Олег протянул руку и Кате, но женщина помотала головой и вскарабкалась сама, хотя и неуклюже. И Соню вновь охватили стыд и досада на свою беспомощность и неумелость. Олег и Катя, подтягивая и подталкивая Соню, полезли выше. Взобравшись на очередной уступ, Олег улыбнулся Соне и посторонился, пропуская женщину вперед.

- Раз ты выбрала вершину, то тебе первой и ступить на нее, - сказал он негромко. – А мы с Катей тебе поможем. Не волнуйся, дальше путь попроще.

Смущенная Соня обогнала Олега и неуверенно полезла выше. Лезть, и впрямь, было не очень трудно, будто кто-то большой и добрый устроил на венчающей вершину скале уступы ступенями. Там же, где уступы были повыше, Олег подталкивал ее под попу. Когда его рука оказывалась между Сониных ног, женщина, к своему стыду и восторгу, аж замирала в сладостной истоме. Минут через двадцать Соня выползла на венчающую вершину площадку. Встать на ноги не хватило духа, и женщина села, аккуратно поджав ноги. Такой ее и сфотографировал Олег. Передохнув, двинулись в обратный путь. Зайцев они не встретили. Может, те уже разбежались по каким-то своим делам, а может путники спустились не тем путем, каким поднимались, и потому не увидели эту поляну, пройдя в стороне от нее. Здесь же нет протоптанных тропинок.

Вернувшись к палатке, устроились на бревне, отдыхая. Заговорили о сегодняшнем походе, вспомнили играющих на поляне зайцев. Оказалось, что Соня тоже заметила зайца с печальными глазами.

- А его не заметила, - огорчилась Катя. – Увлеклась фотографированием заячьих плясок.

Отдохнув и наговорившись, искупались и занялись костром и ужином. После ужина еще посидели, глядя на догорающий костер, и, переглянувшись, дружно отправились в палатку. Сегодняшняя радиалка не утомила их, а потому зачем же отказываться от любовных утех.

Среди ночи Олег вдруг проснулся. Некоторое время лежал, надеясь, что опять уснет. Вообще-то в походах он спал хорошо, почти никогда не просыпаясь. Но сон не приходил и не приходил. Олег тихонько выбрался из спальника, вылез из палатки, пошел к бревну, силясь вспомнить, что же ему снилось перед тем, как он проснулся. Кажется, что-то о зайцах. Он силился вспомнить, что именно, но остатки сновидения быстро расплывались, терялись. Олег сел на бревно, закурил. И вдруг вспомнилось одно из их рождественских сборищ у Северовых. В тот год эти дни стояли метельные, ненастные. Кажется, это случилось на второй день посиделок. Уже вечерело, когда Маша вдруг стала куда-то собираться. Все удивились: куда это она на ночь глядя, зачем?

- Знак сегодня лёг, - спокойно сказала женщина. – Надо на заколдованное место отнести зайцам угощение.

Она вышла в сени, взяла какую-то котомку и ушла, ни чего не объяснив. Все недоуменно переглянулись, вопрошающе посмотрели на Лёню. Тот отшутился. Мол, вернется Маша, расспросите. Часа через два женщина вернулась. Разделась, подсела к печке, протянув к ней озябшие руки. Все – кроме Лёни, конечно – стали её расспрашивать.

- Я же сказала: знак лёг, - улыбнулась Маша. – Раз знак лёг, то надо зайцев угостить, чтобы леший не обиделся, не наказал потом.

- А причём зайцы и леший? – недоуменно спросил Арнольд.

- Зайцы в свите лешего состоят, - сказала Маша. – Обидишь зайца – нанесешь обиду лешему. А он такого не прощает.

- Не только у лешего, - улыбнулся Лёня. – Зайцы и черта сопровождают. Вот так-то. Потому и примета есть: пересек заяц тебе дорогу – поворачивай назад. Не повернешь – жди беды, напастей всяких.

- Чушь это, - расхохотался Тарас. – Такая примета не о зайце, а о черном коте или кошке. Да и не верю я в такое. К тому же, никаких леших, чертей в помине нет. Это всё сказочки для малых детишек.

- Поверье древнее, - возразила ему Маша. – Столетиями проверено. Ты городской житель, а мы с Лёней в лесу живем. А потому у нас другое знание, лесное. Есть леший, есть. Приходилось, не раз приходилось блуждать по его прихоти. Зайцы же предвестники его…

 - Кого испугались-то? – перебил ее Тарас. – Зайца! Смехота. Попробовал бы мне косой путь пересечь. Я бы церемониться не стал, ружье вскинуть – и наповал этого нахала.

- И пропал бы, - сказала Маша с укоризной. – Было в наших лесах такое с одним таким же самоуверенным горожанином. Пошел он со здешними на охоту. Сразу скажу: насчет зайца его предупредили. Так вот, зашли в лес. Глянь – заяц-то бежит. Местные говорят: поворачиваем назад. Горожанин же ружье вскинул и зайца с одного выстрела уложил. Обернулся к местным: вот как надо, а вы испугались. Подобрал зайца и пошагал себе дальше. Собака его остановилась, завыла. Он подозвал ее. Поплелась собака за ним, не бросит же хозяина. Наши же мужички назад повернули. На следующий день к вечеру пришла в деревню собака хозяина, испуганная. К людям подбегает, словно о помощи просит. Привела их к болоту. На корнях патронташ горожанина лежит, его рубашка и носки. Следы ведут в болото, метров пятнадцать, не более, следов этих. И обрываются. Вот как оно.

- Ну и что? – пожала плечами Лидка. – Зашел по незнанию мест в болото и провалился.

- Вот-вот, - негромко проговорил Арнольд. – Перед этим патронташ снял, рубашку, носки. Потом ботинки надел на босу ногу, куртку на себя напялил, ружье за плечо закинул и в болото шагнул. Очень логично.

- Да и местные мужички прошли по болоту и вдоль следов, и дальше, - молвила Маша. – Нет там трясины…

Вся эта сцена явственно вспомнилась Олегу, как будто вчера было. А вот что потом-то? Кажется, Арнольд принялся Машу расспрашивать: что за знак такой заячий, как его распознать? Маша негромко ему что-то рассказывала. Митя к ним подсел и, кажется, Коля. Кто-то тем временем рюмки наполнил фирменной Машиной наливкой, смеясь, предложил продолжить застолье. Вернулись к столу. В рождественские посиделки в питье себя не очень ограничивали, а может, еще и неожиданная отлучка Маши, разговор о лешем и зайцах подействовал. В общем, концовку того вечера Олег не помнил, не мог вспомнить ее. Наверное, что-то еще было, но вот что? Вздохнув, он решил выкурить еще одну сигарету. И вдруг почувствовал, что засыпает. И нет сил бороться с наваливающимся на него сном. Кое как добрался до палатки, залез в спальник и провалился в забытье.

Разбудил Олега звонкий женский смех. Впервые в этом походе Катя и Соня смеялись так заливисто и беззаботно. Олег улыбнулся. Пожалуй, в этом есть и его заслуга. Ведь теперь на них не лежит тяжкое бремя ответственности за себя, за дочерей, исчез страх перед будущим. Он быстро выбрался из спальника и вылез из палатки.

- Надо же, проспал, - смущенно проговорил он, подходя к женщинам.

- Ничего ты не проспал, - смеясь, сказала Соня. – Это мы с Катей проснулись ни свет, ни заря. И не спалось больше. Полежали немного и вылезли. Даже дров натаскали. Раз ты проснулся, то будем завтракать. Вода в котелке уже кипела, поднагреем ее только.

После завтрака сразу же отправились к «Катиной» вершине. Олег, еще когда они смотрели на эти вершины с гряды, предположил, что эта вершина проще для восхождения, нежели «Сонина». И не ошибся. Он вообще редко ошибался в оценке вот таких вершин. К тому же, не придется огибать озеро, идти лесом, лагерь-то они разбили почти у подножья этой вершины. За неширокой полосой редколесья начинается подъем по травяному склону. А потому Олег предложил Кате на этом восхождении идти первой.

- А я пойду замыкающим, - улыбнулся он.

И тут же предложил Соне идти первой на предстоящем им завтра прохождении перевала. Отсюда к станции можно ведут два пути. Один покороче, но предстоит преодолеть два перевала. Второй длиннее, но зато перевал только один, хотя и повыше тех, что в первом варианте. Олег никак не мог решить, какой именно маршрут избрать. Он вопрошающе посмотрел на Соню. Женщина смутилась и отказалась.

- Ну что ты, Сонечка, - огорчилась Катя. – Мы же будем рядом, поможем тебе, если что.

Но Соня только помотала головой. Она вдруг поняла, что ее не только не пугает перспектива оказаться в их союзе младшей, она именно этого и хочет. Олег улыбнулся. Раз Соня не хочет этого, то и не надо настаивать.

- Что ж, Катя, - негромко сказал он. – Пора идти.

Та кивнула головой и направилась к началу подъема. За ней зашагала Соня, замыкающим шел Олег. Катя вся сосредоточилась на восхождении. Главное – не ошибиться, не завести доверяющих ей спутников в какую-нибудь ловушку. Наверное, восхождение не сложное, иначе бы Олег не доверил ей идти первой. Но ведь это первое восхождение, которым руководит она, Катя.

Соня шла следом за Катей, стараясь ставить ногу туда, где только что была Катина нога. Убедившись, что Катя ведет их уверено и спокойно, Соня незаметно для себя погрузилась в размышления. В девятнадцать лет на нее легла обязанность быть старшей, отвечать не только за себя, но и за Катю. Потом прибавились Вера и Маша. Сейчас, когда груз этих четырнадцати трудных лет спал с нее, она вдруг поняла, как же устала, как ей хочется, чтобы кто-то другой отвечал не только за Катю, Веру, Машу, но и за нее саму. Потому она и отказалась возглавить их маленькую группу в переходе через перевал. Идти в походе первой – это все-таки ответственность. Пусть и не такая, какая лежала на ней все эти годы, несоизмеримо меньшая. Но все же ответственность. А сейчас она не хочет и такой, ей хочется только подчиняться, не принимать никаких решений, ни за что не отвечать. Вспомнилась переправа через Заячий ручей, порка. Для нее она была справедливым, заслуженным наказанием: она, старшая в их несчастливой семье, в самый ответственный момент повела себя так, что стыдно и больно вспоминать. Устроила истерику. Страшно подумать, что было бы, не справься с ней Олег. Погибли бы все трое. А что ждало бы их девочек? Такая же беспросветная жизнь, как и у их матерей. А может, и погибли бы, не выдержав столкновения с жуткой реальностью. В прошлом году, когда они с Катей оставляли своих девочек Владиславу Игоревичу, тот по секрету рассказал ей, только ей, что нескольких девочек из их выпуска уже нет в живых. Самая страшная участь выпала Лене Зайцевой. Поняв, что и ей, и ее детям не избежать смерти от голода, она задушила своих деток и повесилась сама. Они с Катей выжили, спасли дочерей. Но чего им это стоило. Вдруг вспомнился вчерашний заяц с печальными глазами и бессильно опущенными ушками. Может, это не заяц был, а зайчиха? Оставшаяся одна со своими проблемами и бедами, отчаявшаяся бороться с невзгодами, уставшая в одиночку отвечать за все? Какая-то незримая нить протянулась от Сони к той несчастной зайчихе, и женщина от всего сердца пожелала ей найти того, кто защитит, обогреет, утешит, снимет с нее весь груз непосильной ответственности.

Травянистый склон кончился, впереди простирался достаточно крутой курумник. Катя остановилась, переводя дух. Теперь надо наметить дальнейший путь. То, что снизу казалось таким простым и ясным, здесь уже не выглядело таковым. Сейчас круто вздымающийся склон почти заслонял вершину. Олег ей так и сказал внизу, что поначалу крутизна склона будет нарастать, а затем, перед самой вершиной, склон станет положе. Итак, вскоре вершина не будет видна. Идти же по курумнику прямо не получится. Да и длина левого и правого шагов отличаются, поэтому, утратив ориентир, Катя будет отклоняться в ту или иную сторону. Еще придется обходить кое-какие камни. Как же быть? Можно, конечно, попросить помощь у Олега. Но Кате хотелось справиться с этой задачей самой. Немного подумав, женщина решила наметить в верхней части склона ориентир, достаточно заметный, чтобы не потерять его. Она стала вглядываться в ту часть склона, за которой виднелась ее вершина. И вскоре левее вершины приглядела большое светлое пятно. Вот к этому пятну она и пойдет.

Воспользовавшись остановкой, Соня оглянулась назад, пытаясь отыскать ту поляну, на которой вчера резвились зайцы. Поляну, на краю которой сидела понурая, такая несчастная зайчиха. Вот та вершина, на которую они вчера поднимались. Соня стала вглядываться в поднимающийся по ее склону лес. И ей показалось, что она приметила среди деревьев прогалину. Точно, там есть поляна. Женщина тихонько улыбнулась.

И Олег, остановившись, вглядывался в тот лес, через который они шли вчера. И тоже подумал о зайце с печальными глазами. Где ты, собрат? Я нашел в этих горах свою семью. Верю, что и ты не останешься одиноким. Я-то знаю, чересчур хорошо знаю всю горечь одиночества, пустоту квартиры, куда так не хочется возвращаться. Но всё это в прошлом. Начинавшийся так отвратительно поход постепенно стал предтечей его, Олега, счастья.

Катя еще раз всмотрелась в это светлое, почти белое пятно. Не слишком ли далеко оно от вершины? Может, стоит поискать ориентир поближе к вершине? Или правее ее? Но ничего такого, чтобы вот так, как это пятно, бросалось в глаза, не было.

Олег улыбнулся, перевел взгляд на Катю, сосредоточенно вглядывающуюся в верхнюю часть склона. В этом походе он совершал поступки, ранее для него немыслимые. Брал своих спутниц в разведку, сегодня поручил Кате на восхождении возглавить их маленькую группу. А ведь всегда считал и разведку, и обязанность идти во главе группы своей прерогативой как руководителя похода. Но в этом походе всё иначе, нежели в тех, что были раньше. На следующий день после злополучной переправы через Заячий ручей он уже понимал две вещи. Во-первых, его спутницы прикипели душами к горам и всё равно будут ходить в горные походы, с ним, Олегом, или без него. А во-вторых, он хочет, чтобы и Соня, и Катя стали его женами. Обе, только обе. Но вот согласятся ли женщины на такой странный семейный союз? Вот в этом и была вся загвоздка. И потому в тот день он стал исподволь учить их необходимому для самостоятельного горного похода. Теперь же, когда они стали семьей, надо научить Катю вести группу. С ними же пойдут их дочки, в первых походах не миновать разделения группы с тем, чтобы пробросить вперед часть припасов. И не всегда можно оставить на новом месте женщину и девочку. А раз так, то Кате придется возвращаться за Соней и другой их дочкой…

Катя окликнула своих о чем-то задумавшихся спутников. Они дружно рассмеялись и пошли следом за ней. К вершине.

Разумеется, ориентир обманул Катю. Вышли они на пологую предвершинную площадку значительно левее, чем предполагала женщина. Она сконфуженно посмотрела на Олега, но тот только улыбнулся. До начала подъема к вершине шли легко по утопленным в мох камням. А вот начало подъема представляло собой нагромождение каменных глыб. Пришлось Кате искать проходы между ними. Не всегда это получалось, иной раз избранный женщиной путь заводил в тупик. Приходилось возвращаться, искать другой путь. Медленно, но продвигались вперед. Но вот нагромождение глыб кончилось. Катя с облегчением воздохнула. Дальнейший путь был нетруден: вновь утопленные в мох камни, каменные плиты. Взойдя на вершину, Катя победно вскинула руки. Такой ее и сфотографировал Олег.

Вечером, после ужина Олег отправил обеих женщин спать, а сам достал карту южной части Заколдованного озера и замыкающих его с юга гор. Устроившись на бревне, задумался: как же им выбираться отсюда? Плохо то, что об этих местах он не расспрашивал ни Кузьму, ни присоединившегося к их разговору Максима Веревкина. Не расспрашивал потому, что не предполагал оказаться в этих местах. О прохождении связки трехглавая вершина Кантынсорумнёр – хребет Кулиньнёрпунькит – горный массив Олиэхурипмамаур двухглавую вершину Тарыгынытнёр - горный массив Колсорум расспросил подробно, это же была ключевая часть задуманного им маршрута. А вот о местности восточнее не только не расспрашивал, но и слушал невнимательно. Он же тогда не знал, как сейчас ему будет нужна эта информация.

- Раз мне досконально известны все нюансы перехода от хребта Кулиньнёрпунькит до горного массива Колсорум, то почему бы не пойти нам этим путём? - проговорил Олег. – Правда, я на прохождение этого участка отводил четыре дня. И это для моей сильной команды. Но ведь можно же отсюда не идти к хребту, а сразу направиться к…


Он вдруг замолчал, быстро раскурил сигарету, чертыхнулся. Как же он забыл о самом существенном, о позавчерашнем землетрясении. Да, они столкнулись только с его отголоском. Но ведь где-то был основной удар. А потому идти в западное сосредоточение хребтов и ущелий самоубийственно. Там легко угодить в ловушку, из которой могут и не выбраться. Кстати, о землетрясениях. Что-то же говорил о них Кузьма. Даже не Кузьма, а Максим. Он сказал, что в отличие от катастрофических половодий, бывающих крайне редко, землетрясения в этих местах происходят регулярно. Похоже, Максим знает эти горы лучше, чем Кузьма.

- Не отвлекайся, Олег. Надо напрячься и вспомнить всё, что говорил Максим о землетрясениях. Черт, неужели я ничего не записал?

Олег достал блокнот, стал лихорадочно листать его.

- Ага, вот. К сожалению, записал не так много, как нужно было бы. Но всё же, кое-что есть.

Олег прочитал записанное им и тяжело вздохнул. Практически ничего и не записал. Еще раз вздохнул и прочитал вслух запись.

- Особенность местности, включающий в себя вершину Кантынсорумнёр, Заколдованное озеро и горный массив Колсорум в том, что она расположена на небольшой платформе, рывками выпираемой наверх. На самой платформе землетрясений, как таковых, не бывает, но рывок вверх всегда сопровождается серией землетрясений по краям платформы. Колебания и сам подъем платформы приводят к местным разрушениям, например, трещинам, небольшим обвалам. Расширение и сужение трещин, а также камнепады продолжаются еще несколько дней после самих землетрясений. Существенных изменений расположенного на платформе рельефа не происходит. Связанные с поднятием платформы землетрясения всегда предваряются сильными землетрясениями, происходящими на расстоянии несколько десятков километров от платформы, чаще южнее или восточнее нее, реже – западнее и крайне редко севернее. Спустя несколько дней после поднятия платформы происходят завершающие толчки. Здесь вероятность почти обратная: чаще всего на севере от платформы, реже на западе и юге и крайне редко восточнее платформы. Вот и всё. Не густо.

Олег почувствовал чей-то взгляд. Он поднял голову. Метрах в тридцати от него сидел заяц, глаза зверька показались настороженными и вопрошающими. Еще дальше, за неширокой полосой кустарника виднелась темная фигура, очертаниями похожая на человеческую, только выше. Олегу показалась, что и это существо пристально смотрит на него. Он непроизвольно вздрогнул. Мерещится или впрямь тут кто есть? Как-никак Заколдованное озеро рядом, доносится тихий плеск волн. Олег встал, сделал несколько шагов. Заяц продолжал сидеть и всё так же смотрел на него. Только его уши были не вытянуты вдоль туловища, а стояли торчком, словно заяц внимательно слушал. Неподвижной была и фигура за кустарником. Олег вернулся к бревну, сел. Как же им, всё-таки идти? Он вновь развернул карту. Понятно, что на юг с переправой через реку Совыря. На полноводность, а соответственно и на сложность переправы половодье не скажется. Такое большое озеро сглаживает поступления воды. А вот насколько сложна переправа? Впрочем, иного пути у них нет, надо переправляться.

После же переправы открываются два варианта дальнейшего пути – на юго-юго запад через сдвоенный перевал и на восток до реки Люльсынвит с последующим проходом над каньоном этой реки и далее между этим каньоном и высоким уступом в сторону станции. Первый вариант, конечно, короче. Но там надо переправиться через реку и ручей до перевала и через три реки после него. Второй длиннее, но на этом пути одна переправа через ручей, а далее… А затем мы упрёмся в озеро. Черт. Неужели это тупик? Хотя, постой. Что же ему Кузьма говорил об этом озере. Нет, не Кузьма, а Максим. К сожалению, о Заколдованном озере он слушал невнимательно, вполуха. Он же эти места не рассматривал даже как аварийный сход с маршрута. А зря. Теперь он понимает: зря.

Постой, какой-то нюанс, связанный с этим озером его насмешил. Не только насмешил, но и удивил. Удивил тем, что Кузьма об этой особенности не знал. А заговорил он об этом озере в связи с землетрясениями. А именно, когда рассказывал об ударах, завершающих основное землетрясение.  Он еще сказал, что озеро очень молодое, ему лет пятьдесят-шестьдесят, ну, от силы семьдесят. Мы с Кузьмой, не сговариваясь, рассмеялись: ничего себе молодость. А Кузьма серьезно так уточнил: по геологическим меркам.

Черт, не о том думаю. Нет, о том. Потому что именно с происхождением этого озера связана особенность, показавшаяся тогда забавной. Настолько забавной, что я даже хотел рассказать о ней на посиделках у Северовых. А почему не рассказал? Что-то отвлекло.

Сосредоточишься же, Олег, не отвлекайся, а вспоминай. Господи, да ведь Кузьма сказал, что это озеро можно перейти вброд. Вот оно что. Да, озеро образовал обвал. Рухнула небольшая вершинка, стоявшая над впадением реки Кантыня в Люльсынвит. Точнее, там, где эта Кантыня низвергается в каньон. Обвал запрудил эту реку. Переход по самому обвалу очень сложен, легко сорваться в каньон. Максим не советовал и переходить озеро вдоль уступа, с которого в него водопадом низвергается эта самая Кантыня. Там есть места с глубиной более двух с половиной метров. Но метрах в двадцати от уступа озеро пересекает каменная полка шириной около пяти метров. И вот там глубина не превышает одного метра.

Олег тихо рассмеялся. Вот он, выход. После переправы они пойдут вдоль берега Совыря, спускаясь вниз по течению, обогнут гору Торгнэнёр, выйдут к этому озеру. Переправа – и далее легкий путь к станции. Всё. Они вырываются из когтей этого проклятого числа тринадцать.

Протяжный горестный вздох заставил его поднять голову. Кто так вздохнул? Заяц сидел на том же месте, только уши его опустились по бокам мордочки, отчего выглядел зверек каким-то обреченным. И темная фигура за кустарником, показалось, стала ниже. Словно ссутулилась, опустила голову. Вдруг она повернулась и вразвалку пошла прочь. Заяц последовал за ним. И тут протяжно закричала птица, за ней еще одна, еще. Словно плач пронесся над озером.

Олег вздохнул, выкурил еще одну сигарету, сложил карты и полез в палатку. Завтра у них трудный день, надо выспаться.

Утром все трое проснулись какие-то задумчивые, почти и не разговаривали. Первой не выдержала Соня.

- Мне странный сон сегодня приснился, - негромко сказала она, объясняя свое странное настроение. – Приснились наши дочки. Молча стоят в отдалении, а потом тихо уходят в туман. И исчезают.

- И мне такой же сон приснился, - проговорила Катя, глядя на огонь костра. – Только они не уходят в туман, а их накрывает мглой.

- И я видел почти такой же сон, - признался Олег. – Они идут мимо меня, взявшись за руки. И постепенно растворяются.

Помолчали, всё еще переживая увиденное во сне.

- Но надо собираться, - твердо сказал Олег. – Путь-то неблизкий.

Пока собирались, сворачивали лагерь, магия сна рассеялась. Все повеселели. Еще раз посмотрели на Заколдованное озеро. Соне показалось, что на том берегу мелькнули зайцы. И еще уже за деревьями приметила какую-то фигуру, ростом повыше человеческого. Но говорить об этом своим спутникам не стала.

- Какое чудесное место, - вздохнула Катя. – Даже жаль покидать его, расставаться. Олег, а мы сюда еще придем?

Катя и Соня вопрошающе посмотрели на своего мужа.

- Конечно, придем, - улыбнулся Олег. – Всей семьей. Постоим здесь денька три-четыре, походим радиалками по окрестным горам. Но сейчас надо идти.

Он вскинул рюкзак, помог женщинам. И они направились берегом озера к угадывающейся уже реке.

- Смотрите, заяц! – вдруг вскрикнула Катя. – Вот он бежит. Словно провожает нас.

Олег вздрогнул. Но заяц вроде бы не намеревался пересечь им дорогу. И Олег успокоился. Заяц же продолжал бежать невдалеке, в том же направлении, что и трое путников, то обгоняя, то садясь столбиком и поджидая их. Катя не удержалась и несколько раз сфотографировала забавного зверька. Берег озера стал заворачивать вправо, Олег же принял чуть левее.

Но вот уже показалась река. Заяц тут же прибавил прыти, и когда путники поднялись на невысокий каменистый холмик невдалеке от берега, он уже сидел у самой воды и внимательно смотрел на них. И глаза у зверька были печальные. На этот раз и Катя заметила выражение его глаз, даже сфотографировала зверька. Вдруг заяц вскочил, бросился в воду и поплыл.

- Ой, - воскликнула Соня. – А он не утонет? Некрасов же писал, что зайцы в половодье гибнут.

- Не утонет, - успокоил ее Олег. – Зайцы отличные пловцы. В девяносто шестом году я был в командировке в Питере и случайно посмотрел передачу о животных. Как раз был сюжет о зайцах и половодье. Комментировавший съемку зоолог сказал, что зайцы-то как раз полной воды не боятся, просто Некрасов, хотя и был охотником, плохо знал повадки этих зверьков. В той передаче заяц спокойно переплыл широкую в весеннем разливе реку. Скидываем рюкзаки. Я отправлюсь на разведку переправы, а вы ждите меня здесь.

Они скинули рюкзаки. Олег разулся, снял штаны. Постояв немного, словно раздумывая, снял и рубашку, оставшись в одних плавках, и зашагал к реке.  Все это время Олег не упускал из виду зайца. Тот всё так же сидел на противоположном берегу, почти у самой воды. Олег, подойдя к берегу, остановился, огляделся, высматривая место для переправы. Потом решительно вошел в реку чуть выше по течению того места, где переплыл до этого заяц. Дойдя почти до середины реки, остановился, покачал головой и вернулся назад. Прошел немного вверх по течению, снова попробовал перейти реку, но прошел меньше трети ее ширины и вернулся.

- Ой, смотрите, заяц возвращается, - вскрикнула Катя.

Олег посмотрел налево. И впрямь, заяц вошел в воду и поплыл назад. Вылез на берег, отряхнулся и сел невдалеке от пригорка, на котором расположились обе женщины, смотрящие на зверька. Олег улыбнулся и прошел еще правее. На этот раз он дошел до противоположного берега, постоял немного. Потом подошел к кустам, сломал сухую ветку и воткнул ее в песок напротив того места, где вышел на берег. Посмотрел налево, потом направо и вновь вошел в воду. Выйдя на берег, подобрал с земли палку и тоже воткнул ее в песок, отмечая узловые точки переправы. Улыбнулся и пошел к женщинам при этом поглядывая на зайца. Зверек сидел всё на том же месте, только глаза его стали еще печальнее. Или это показалось?

- Идем на переправу, девчата, - сказал Олег и улыбнулся.

- Здесь раздеваться? – спросила его Соня.

- Нет, на самом берегу. И рюкзаки туда перенесем.

- Смотрите, заяц, - вскрикнула Катя.

Олег и Соня разом повернулись. Заяц вскочил и неторопливо побежал между пригорком и берегом реки. Добежав до края пригорка, он повернул направо, миновав пригорок, вновь повернул направо, пробежав позади него, и, еще раз повернув направо, замкнул круг. Присел, подняв уши, прислушался. Потом также не спеша прошел к реке и сел метрах в трех от берега. И тут же закричали птицы.

- Будто плачут, - проговорила Соня. – Словно оплакивают кого.

- Зайчик не хочет, чтобы мы уходили, - тихо промолвила Катя. – Не хочет нас отпускать. Зайчик, мы обязательно вернемся. Обещаю тебе.

Олег вздрогнул. Всё было необычно и как-то жутковато. Что же делать? Если верить примете, то нельзя им пересечь заячий след. Но заяц сделал круг, из которого не оставил им выхода. Сидеть и ждать? Но чего? Даже для того, чтобы сходить за водой, надо пересечь этот страшный след. Надеяться, что придет помощь? Пришедшие пересекут заячий след. И что дальше? Ловушка? Нет, сдаваться нельзя, надо бороться, идти.

Проклятый заяц, принесла его нелегкая. Еще смотрел на них с печалью в глазах. А выбора-то нет, надо идти. Идти, невзирая на это предупреждение. Хорошо, что он не рассказал женщинам об этой зловещей примете. А ведь было, было такое желание. Эх, заяц, заяц, что же ты натворил? А еще смотрел на нас своими печальными глазами. Впрочем, может потому и печален ты, что нелегко предвещать грядущую беду, предупреждать о поджидающем несчастье. Тяжелая у тебя работа, заяц.

Предвещать или предупреждать? А какая разница. Да еще этот сон, приснившийся им троим именно в эту ночь. Как бы то ни было, надо идти. Другого им не дано. Эх, заяц, заяц… А что если он только вестник, предупреждающий их о еще одной ловушке рокового числа тринадцать. А раз так, то…

- Надо бороться, - чуть слышно пробормотал Олег. - А там… А там мы еще посмотрим, кто кого.

Олег убрал в рюкзак ботинки, брюки и рубашку, вскинул его на плечи. И еще раз посмотрел на сидящего невдалеке зайца. Что это? Олег мог поклясться: из глаз зайца катились слёзы.

- Пошли, девчата. Надо переправляться через реку, - сказал Олег твёрдо.
 
Катя и Соня вскинули на плечи свои рюкзаки. И все трое разом шагнули к реке. Олег посредине, Катя левее его, Соня правее. Спустились с пригорка и все трое одновременно пересекли заячий след. И тут же вновь печально, плачуще закричали птицы…


КОНЕЦ ПОВЕСТИ