Последние кельты светлая любовь часть пятая

      1
               
                ЗАНУДА И УМНЫЙ. БЕЛЬТАЙН В ЗДАНИИ. ИЗОЛЬДА И ЭНРИКЕ

     - Привет, Тор. Знаешь, я тут подумал, и решил не жалеть о том, что произошло в Новый Год. Глупый был, зеленый. Все правильно оказалось.
      На работе было достаточно тихо, и надо найти работу. Следовательно, первая мишень для бойни и зачистки его логова, - Темный брат. Ему хоть убивай слуг за нарушения законов нелюдей, хоть оставляй в живых, - пофигу. Абсолютно. Наберет еще народ, преимущественно из малолеток или немного постарше по возрасту народа. Ингилэйв говорил достаточно вежливо, чтобы не спугнуть добычу. Иначе ему, как начальнику убойного отдела, коим он стал, - не поздоровится от отца.
     Малолетки, - самый лакомый кусок для обоих братьев. Тупые, наивные, психологически незрелые, сосущие пиво и принимающие наркоту, режущие себе вены, - полно таких сейчас кругом, - на тех же Каминконах и прочих сборищах. Что называется, - бери любую. Или приезжаешь на тот же Бельтайн - за городом в Пятяярви, где пышет Природа своей красотой и древностью, углубляешься в лес, после видишь следующее: толпа быдла и прочих с пивом, водкой, наркотой и аморальным поведением блюют в кустах, а то валяются у палаток после нехило проведенной ночки возлияний. Либо бродят, обдолбанные, по тому же лесу, натыкаясь на сосны и в конце концов свернув кому – то палатку. Скука смертная… Таких можно что грабить, что пинать, что арестовывать, - этот позор ролевиков и реконструкторов. К тем годам ролевики почти вымерли как субкультура, превратившись в законченных алкашей. А дальше будет еще хуже, если не принять меры.
     Плюс туда стали съезжаться наркоманы всех мастей, - торговать своим зельем Смерти и остальным. Спайсами, химией. Хиппи, растаманы, - всякие такие, в ярких одеждах и дредами, с запасом денег в карманах. Которые не прочь побегать голышом перед всеми в своем кругу. Не видя ничего плохого в этом. Была также там в рядах одна девушка, коя торговала какими – то тряпками и созывала наркош на саботаж. В том числе за границу, - за три тысячи рублей за вход на тот трэш. Народ перед такими событиями, как правило, сидел в Интернете в группах, сколачиваясь каждый год на пивной праздник. Рыжеволосая, наивная, обитающая на Уделке, и околачивающаяся там возле ангаров, да забалтывающая продавцов, кои обожали бухать. Естественно, такая перспектива нормальным людям не нравилась, и таких дурочек, детей Солнца, - вышибали матами и пинками с торговых рядов. Обычно таких людей ловила Инквизиция и убивала на месте, в том числе на Удельном рынке. Сегодня надо будет наведаться на станцию Пятяярви, чтобы разогнать сброд. Причем так, чтобы больше не собирались никогда на попойки. Субкультура ролевая итак была опозорена с две тысячи четвертого года, когда там завелись алкаши на тусовке и споили молодняк. И началось.    
     Если раньше Бельтайн был мероприятием морали и примера другим, - с песнями и танцами, где девушки порядочные водили хороводы вокруг праздничного венка и пели, выбирая себе избранников, а парни и играли на волынках, причем красивые мелодии, а потом пили сок или квас, да чай в термосах, угощаясь шоколадом, пирогами и блинами, а то и простым душистым хлебом с фруктами, кельтскими лепешками… То теперь эта красота исчезла навеки, оставшись лишь на видеозаписях и фотографиях. Выросло новое поколение или даже два, которые плевали на всякие авторитеты и порядочность. Напялив на себя платья и костюмы, они выезжали толпами в этот день в лес и творили дерьмо. Что и сейчас творилось. До сих пор. Уже сколько десятков лет.
     Один отряд поехал гасить бельтайновцев, потом останется всего лишь трупы в мешки запаковать и все. А Ингилэйв остался следить за порядком на работе, но все равно надо было выцепить какое – нибудь дерьмо по заданию. Не говоря о том, что Энрике следил за старшим сыном и составлял списки его подопечных, чтобы потом гасить через убойный отдел. Он поражался возрасту Темных нового поколения: шестнадцать – двадцать лет, - совсем юные, не понимающие, что внешняя красота Тьмы – не факт, что будет все зашибись. Необтесанные жизнью, глупые, дети и подростки лезли во Тьму, часто поклоняясь невесть кому и чему, стараясь утолить свою жажду общения, денег или искали вторую половину. Все эти попытки оканчивались полным провалом.
     Некоторые между собой устраивали оргии на квартирах, после кто – то там беременел, и искал денег на аборт. Даже упрямо хотели сохранить ребенка, но не понимали, - это сломает им жизнь. Напрочь. А потом будет безрадостная жизнь матери – одиночки. Потому что, как правило, отцы детей в таком юном возрасте не созрели для брака. И все равно, парней тащили в ЗАГС, там расписывали по справке о беременности, а после через несколько месяцев или год – два последовали разводы. Дальше вырастало поколение шлака. Матери становились законченными феминистками. Эти Темные были одним из самых дерьмовых каст, которым даже Торстейн поначалу не мог словесно промыть голову. Потом, когда сие его доставало, сын Энрике расправлялся с дураками и дурами достаточно жестоко. Чтобы другим неповадно было так вести себя.
     И вот. Энрике нашел работу для сына. Ликвидировать Темный Бельтайн Торстейна. Вдобавок, он обнаружил, - там будут присутствовать те бабы, кои изнасиловали Властелина Времени. Отличный повод отомстить этим тварям. Пусть получат себе праздник, какой заслужили. Но потерянного не вернуть… Никак. И поэтому надо прибить эту никогда не убывающую по народу шайку. Потом отдохнуть, сдать квартал. И кофе попить или пива на любой вкус в той же столовой. Старший сын в последнее время распоясался. Это напрягало всех. Хотя он делился деньгами с родителями до сих пор, столько лет. Чтобы не трогали. Но все равно, - хоть бей по голове, хоть нет, - нельзя давать безбашенным Темным свободу действий. Потому, позвонив Ингилэйву на сотовый, Гвелд попросил набрать Властелина Тьмы и напроситься на праздник без всякой расправы. Светлый согласился, и уже знал, чем завлечь брата.
     Тот в это время просто сидел, и пил вино. Новость и звонок брата Торстейна чрезвычайно обрадовали. Неужели тот наконец за ум взялся и хочет нормально общаться? А не приходить и тупо убивать всех. Кто его знает. У этих Светлых врагов, пусть даже родственников, свое на уме.
                ***

     После того кошмарного случая на капище Торстейн взялся за голову и стал осторожен. Мать… Родная мать там чуть его не прикончила, когда впала в неистовый гнев и поубивала там ВСЕХ, кого только можно. И как ТАК можно было перепутать Волшебницу с девкой для жертвы? Ведь говорил, - не лезьте в самое пекло. Не надо грести всех подряд в заложники! Нет, полезли, потому как бестолочи могут ради похвалы и бичей с улицы подобрать и отправить их на верную смерть. После того случая, когда едва не ликвидировала Тьма само капище, казни пошли только так среди тех, кто решил взять в заложники на той дороге пофиг кого. Когда Тиль оказалась возле того взорванного здания, которое складывалось на глазах, словно карточный домик. Летели кирпичи, стекла, арматура, бетон, люди с окон, ни на что не надеясь. Все вокруг было залито кровью, и надо было уходить из этого так сказать эпицентра. А всего лишь Тиль захотела поехать в город ради каких – то документов, и как назло, в этом здании все делали.  А потом – ее кто – то в масках схватил, зажав рот, уже когда она села в машину такси, чтобы скрыться. Но как назло, эта машина влетела в автобус, потеряв управление. Дальше – это зажимание рта и удар по голове… Больше жена Энрике не помнила НИЧЕГО, - только черноту. Словно потом прыснули в лицо баллончик со снотворным. Паспорт не стали смотреть, - зачем, если жертва сегодня ночью умрет? Да вдобавок, масоны итак решили, - Торстейн просто обязан состряпать наследника в течение своей жизни, и только от сильной ведьмы. Но такой не находилось в его рядах.
     Сначала он неистово упирался, - мол, зачем спешить так, - успеется со временем, да без любви неохота детей заводить. Но потом случилось то, что убедило его в следующем: наследник должен родиться сильнейшим, и оправдать надежды отца. Чтобы потом не стыдно было. Поскольку первый брак себя не оправдал, и жену пришлось нашинковать бензопилой на том же капище. Теперь Торстейн даже не понимал. Чего нашел в той дуре, которой тысяча лет? Непонятно. Наверное, новизна ощущений, поскольку малолетки уже достали по – полной своим нытьем и просьбами не разбивать сердце. Какие из них матери? Да никаких! Лишь бы полюбоваться и воззвать ко Тьме, коя над такими смеялась про себя. Некоторые даже таскали с собой пентаграммы и остальные атрибуты, но сие оказывалось простым позерством, лишь бы выделиться из толпы цивильного общества. Тот случай с женой Торстейна всколыхнул ВСЮ Темную общественность. Когда погибла сильнейшая ведьма, которая за свою долгую жизнь много кого отправила на тот свет, перед которой во все века парни сами вонзали себе ножи в сердце, стоя на коленях на шабашах. От неразделенной любви. В основном так делали молодые юноши, сраженные красотой женщины.
     Та лишь посмеивалась, коллекционируя их головы и сердца у себя в логове. Ходила она всегда в черном, а потом перешла и на девушек, ходя по деревням и уничтожая самых молодых да красивых. После их тела находили на местных капищах Тьмы, - в виде костей в пепелище костра. Ту даму боялись все, - даже колдуны, но она страшилась только одного – Архимага Гвелда. Уж тот один раз ей всадил в грудь меч – Экскалибур, чтобы остановить страшное событие, - мор целой области от Чумы. Шестьсот шестьдесят шесть парней было принесено тогда в жертву Тьме, лишь бы зараза выкосила ВСЕХ, и кому, как ни Энрике, пришлось с такой разбираться. Светлый Архимаг явился на тот шабаш и в поединке, притворившись неопытным юнцом, заблокировал ей Силу на несколько веков. Меч полыхал в груди женщины, сноп Света слепил ее, но с той поры в районе стало тихо. Как же наследник Секванов желал спалить тварь на костре, после того как та отключилась! Кровь с шипением впитывалась в лезвие, не оставляя даже следов. А потом та ведьма ходила да спокойно пыталась гадить дальше. И у нее получалось. Только перешла на девчонок. От злости и зависти.
     Инквизиция того времени предупредила: не стоит спускать с наблюдений ту особу. Даже Изольда по сравнению с ней была никем. Потому Торстейн, понятное дело, скрыл от отца и матери, что на ней женился. То ли у ведьмочки, вечно молодой, взыграли гормоны, то ли захотела мужа себе, равного по Силе, то ли мозг вырубился, - но как только она увидела Тора – так очаровалась. На том конклаве, куда забрела чисто из интереса, - как живет современная молодежь.
     Стала лучше, чем ее современники или похуже? Потому как развелось много салонов фальшивой магии, приворотов и остального, лишь бы дурить народ, особенно наивных девушек, которые каким – то парням не подошли в пару по личным причинам. Так те сразу с визгом «приворот» бежали то в Инстаграмм к «гадалкам» и остальным шарлатанам, либо сами пытались чего – то там делать. Расплата следующая – потеря денег и здоровья с очень плохими перспективами на дальнейшую жизнь. Эта ведьма могла бы даже работать в Инквизиции, да только той это даром не надо – там Энрике, который в свое время насобирал на даму очень много компромата, причем неубиваемого.
     Инквизиторы за тысячу лет ей очень надоели, но бить по ним не хотелось. Будь Гвелд Темным, - отличная бы получилась пара. Но нет. Завидный мужчина, но враг. А вот его сын – Властелин Тьмы. Вот и отлично… Только женская логика кругом проигрывает, везде, особенно если баба фемка законченная. Так и здесь произошло: Властелин Тьмы понял, КТО к нему подкатил. Выпил вино с приворотной кровью, да то не подействовало на ТАКОГО мага. Наверное, это можно было сказать так: завизжало и убежало от страха вон, - как болонка от ствола хозяина, к которому псина хотела подойти и укусить за ногу. Да не получилось. Но сын Энрике сыграл на публику – будто сработало. Невеста и расцвела от радости – мол, попался, дурень. И ради понтов да остального женился Темный на ней, - подыграв, чтобы потом выпнуть вон. Слишком уж наглая особа оказалась. Пытавшаяся во всем его переплюнуть и устраивающая скандалы на пустом месте. Но когда она решила зачать от Торстейна сына, - то пыталась всеми способами делать все так, чтобы самого зачатия парень не заметил. Но потом, по глупости душевной, проболталась, сославшись на возраст.
     Обосрав ВСЕХ современных магов Тьмы, и довольно сильных. Мол, пошла дерьмовая порода. Которая ничего во Тьме не соображает. В том числе и Торстейн, который не может даже ребенка зачать жене. Еще она насрала на отца Властелина Тьмы, - будто от Светлого Архимага Темный такой мощи не мог вообще родиться, и все туфта. Будто тот начитался в детстве и юности книг и пошел перья распушать для публики, потому как член не может Тор в штанах удержать. И далее по тексту… Все это вызвало дополнительную вспышку гнева сына Энрике, которого унять после таких обсеров стало нереально. Оскорбленный и униженный, оплеванный и умный, мудрый и благородный, он понял давно, - нашла эта дурнушка тысячелетняя себе генетический материал. Чтобы потом паренька слить подальше. Последнее разозлило Властелина Тьмы выше всякой меры. Дальше – суд и казнь. И переоценка ценностей после той расправы – плевать, пусть хоть Светлая будет милая сердцу, лишь бы вкусам соответствовала, - только бы не плевала ему в душу и не унижала. Темные после такого заявления гудели долго. С голосами – Светлых не потерпим. Торстейн на такое треснул кулаком по столу и объявил, -  похуй на всех, даже на решение масонов, - он женится на своем идеале. Коли тот появится, и насрать, кем будет. Прошелся по своей биографии на том собрании и сказал: «Трахаться и дебил может, а я хочу семью, настоящую, и любимую женщину, чтобы ей подарить ВСЕ, что та пожелает! Я вам что, сексмашина без эмоций, типа в любую вонзаться буду и похрен?! Я тоже живой, и желаю быть любимым, а не ****ым деревенским шлаком и шлюхами»! Народ понял – скоро веселью конец придет. Да и Тору было уже не девятнадцать лет, а побольше. В разы. Большинству Темных в его громадной свите и армии было плевать на любовь, и лишь малая часть заводила семьи со своими. И детей тоже, живя счастливо и никого не трогая. Тихонечко жили.
     Естественно, шила в мешке утаить не получилось. Кто – то из своих ляпнул о казни сильнейшей ведьмы на Обводном Канале, и с какой жестокостью оно было сделано. Дальше новость о таком быстро понеслась среди молодняка. Бабы, как обычно бывает что у Светлых, что у Темных, - а на данный момент у последних, - трепались о страшном событии днем и ночью, даже создав Вконтакте группу, посвященную этому событию, раздражая Властелина Тьмы, который ради затыка этих дур прирезал их на собрании – два десятка. Прооравшись перед этим только так. Группу он благополучно взломал и стер там все, что было. Потому как на эшафот очень не хотелось отправиться за убийство ТАКОГО рода. Погибла великая Темная, фактически из – за собственного эгоизма, а не за то, что прибила кого – то или уморила. Проще говоря – своей п… ой себя и погубила. Получалось, что преступление Тора тянуло на высшую меру наказания. Ведь это не простая девчонка. Одновременно, он сделал то, чего не смог никто из Инквизиторов. Завалил сильнейшую Темную, которая при одном упоминании ее имени бесила высшее начальство. Но найти ее не могли – больно хорошо пряталась. И вот – сдохла. Наконец – то.
     Потом узнал и отец – мол Темный сынок пришил какое – то древнее дерьмо, и можно теперь не париться с поисками. Пробил данные по последним событиям – и нашел ту группу. Уже разрушенную. После и коллеги – Темные на работе поведали о казни. Гвелд потом долго приходил в себя. Это же надо так… Клюнула стерва на красивого мужчину и поплатилась за это. Но правила есть правила – первая статья по Уставу Инквизиции и Закону Темных Торстейну была пришита, только отодвинута на неопределенный срок. Даже отец такое не стерпел – просто так убил, психанув. Ладно там гопота или Карина, а тут вооот какая шишка умерла! Чтоб он так сделал, его надо разозлить выше всякой меры.

                ***

     Потом позвонила Изольда и сказала: время приходит, раз Тор стал убивать таких ведьм. И поведала, за что, разложив карты. Попросив себе защиту от него. Потому как испугалась – сейчас пойдет волна убийств Старших. Но такого не произошло. Энрике все сделал, как та просила, да еще устроил ей встречу с чаем и пирогами да итальянской кухней в кафе, где они посидели довольно тепло. Вспомнили былое, в том числе и то, что творилось в лодке в Венеции лет четыреста назад с фигом. То событие, которое навсегда врезалось в память Темной. Да и само необычное знакомство с Архимагом.
     - Гвелд, друг мой, Темные бы сами разобрались мирно, но твой сын не может без крови жить. Детей стала она требовать и юлить, сам знаешь, как бабье в этом случае поступает. Унижая парня при этом, а для Властелина это оскорбление высшей марки. Темный пришил Темного – обычное дело. Но здесь он палку в колесо согнул. Даже я в восемнадцать – девятнадцать лет не требовала от тебя подобного, в той лодке. Помнишь?
     Энрике улыбнулся в пробивающиеся усы и хихикнул.
     - Ты ничего была. Мне понравилось, но я промолчал. Все – таки вспомни, сколько лет тогда исполнилось той девочке, которую я встретил в Соборе. Которая кардинально отличалась от других Темных. Душевная, миленькая и спокойная, только влюбленная. Как же ты изменилась… - Он поглядел на фигуру Марфы, которая уже не походила на ту тоненькую девочку. А на женщину сорока пяти – пятидесяти.
     - Я могу спокойно принять прежний вид. То, что сейчас – напускной вид. Бабки. А то от парней отбоя не будет. Я же итальянка, и внешность немного другая. А сейчас в России хлебом не корми – дай переспать с такой. Вот скажи – оно мне надо? Нет. Будь ты Темным Архимагом – повторили бы тот подвиг в катере. Под Большеохтинским мостом. Питер же - Северная Венеция. Увидел бы снова ту девушку. Которую вынес с костра Инквизиции. Сейчас парни совсем другие. Неинтересные. А раньше были со вкусом.
     Энрике представил, как он, будучи Темным, лежит в офисном дресс – коде в железной лодке вечером, при закате дня, слыша журчание волн, а рядом – та итальянка, прижимается к нему, а после делает то, чего ей заблагорассудится. И опять те же острые ощущения, только как потом жить после этого? Вино будет похожее, но кардинально по вкусу отличаться от средневекового. Раньше же все было настоящее. А теперь – с добавками и красителями. Шуточка зашла, и Гвелд от волнения выпил кружку ароматного чая. Изольда улыбалась, видя, как порозовели щеки Секвана. И подвинула ему пасту – макароны с мясом, заправкой, сыром и мясом да зеленью. Они выбрали итальянскую кухню, чтобы вспомнить старое.
     Потом Гвелд и Изольда переместились в дальний угол кафе, и Темная, оглядываясь, приняла свой настоящий вид. Те же свежесть кожи, блеск глаз, длинные черные волосы ниже пояса, браслеты на руках и тяжелые серьги в ушах. Даже одежда изменилась. На платье бордово – черного цвета. Они смотрели друг на друга – два товарища, и молчали. Прошло несколько веков. А любовь ведьмы не угасала до сих пор. Еще бы: сам Архимаг не убил ее, а дружил и еще спас. Словно вернулось то Средневековье в Выборге, в замкового типа кафе, можно выйти на ту площадь и танцевать дальше. И раскладывать карты ТАРО на улице. Никто теперь не прицепится и не потащит на костер. Лишь какие – нибудь религиозные фанатики могут прицепиться и обозвать довольно грубо. Изольда давно научилась таких посылать куда подальше.
     Энрике предложил потанцевать под спокойную музыку. Работа работой, Свет Светом, Архимагия Архимагией, а дружба есть дружба. Чтобы вспомнить события минувших веков. И они, выйдя на середину маленького зала для некурящих, пустого, принялись танцевать медляк. Красиво, спокойно, а потом пошли и средневековые танцы, под смешок Темной. Обоим это нравилось. После снова рука ведьмы легла на плечо Гвелда, и она трепетала так, словно ей снова исполнилось восемнадцать. Кто бы знал, каких усилий ей стоило не накинуться на возлюбленного и не впиться в его уста страстным поцелуем! Как хотелось обнять Энрике, прижаться, и наслаждаться в его огне, - тех рыжих волос, подкрашенных магией для устрашения века назад… Да уж, тогда он был бесподобен и прекрасен, этот роскошный воин и Инквизитор, который терял любимых, своих детей и остальных близких.
      - Я молча поклянусь гореть твоим огнем… - прошептала Изольда, запуская пальцы в его волосы. Гвелд закрыл глаза, приоткрыв губы, немного в танце прижимая к себе партнершу. Он все понимал, но выполнить заветное желание подруги – Темной было невозможно. Он был женат. И давно. Причем счастливо. Под звук гитар в песне, которая скрашивала танец, такой тихой и нежной, под женский девичий голос Изольда вспоминала все, что было. Слезы катились по ее щеке. Такой близкий и далекий одновременно… Никогда не будет детей у этих двоих, не то что близости. Такой прекрасный и страшный одновременно… для Темных всех мастей. – Ночью ты мне заменяешь солнце и надежду в мыслях. Я люблю тебя, наследник Секванов… И буду любить до тех пор, пока не умру.
     - Не говори так, Иза, прошу тебя. Я не дам тебя в обиду, никогда. Пусть даже если это будут все Темные Мира. Ты меня из такого говна вытаскивала – не представляешь. Не говори о смерти. Мы сейчас вспоминаем все, что было. Вдобавок, не виделись достаточно давно. А потом я спокойно поеду домой. Жена не станет ревновать – она знает, кто ты. После того роддома. Самое тайное я не расскажу, лишь бы та не психанула и не лила слезы. Тиль очень ранимая до сих пор.
     С этими словами он провел рукой перед собой – магия скрыла пару от посторонних глаз. Сверкнула вспышка вокруг Энрике, словно костер, - и вот его золото волос снова стало рыжим, брови тоже, глаза сверкнули средневековым духом, да и одежда поменялась. Та самая, в которой Гвелд ходил в те Темные Века. Нагоняя ужас на всех. Белая тоненькая кольчуга под черной тканой рубашкой, сшитой достаточно интересно, - с несколькими рукавами и подшитая золотой нитью, после шло что – то вроде полуброни и одежды одновременно, - она достигала Секвану до колен и была подпоясана ремнем. На ногах появились сапоги из мягкой кожи. За поясом – меч. Чисто для вида. Холщовые штаны зеленые.
     - Помнишь меня таким? – с улыбкой спросил Архимаг, сжав ее руку.
     - Да. Ты специально так ходил, - чтобы святоши не лезли не в свое дело. Мне всегда это нравилось. С самого детства. – Изольда любовалась на Светлого.
     - Конечно, я не смогу больше ходить в черном чумном плаще и с маской. Не так поймут, Иза. – И они продолжили танцевать. Изольда плакала и любовалась на своего спасителя и любимого. Ностальгия не могла ее сдерживать в плане эмоций. Вот бы вернуть те времена хотя бы на день, забыв про современность! В некотором роде Гвелд походил на асассина одеяниями, как на современных картинках с Интернета. – Не плачь, не надо. Хочешь, я приму прежний облик? Или оставить? Прошло столько лет… Мы можем спокойно проводить время сейчас. Я и сам готов заплакать от ностальгии и своего старого внешнего вида, в котором пребывал лет двести примерно, а то и больше. Если будет нужно, - снова магически такой облик приму, изменив всего цвет волос. И все. Снова начнут бояться недомерки и обрыганы, да остальной сброд.
     - Оставь… Пожалуйста, Энрике. Побудь немного таким. Дай вспомнить… о том, как я танцевала перед тобой во Флоренции. Как жили в той лачуге, питаясь одними обьедками и остальным, - до того дня, когда ты не принес огромную корзину рыбы и остального. С этого дня моя мать могла готовить достаточно еды, лишь бы не умереть от голода. Плюс ты нас сокрывал от всяких религиозных фанатиков и монахов плюс послушников – католиков, коим нужно было лишь костры зажигать с «ведьмами». Но как ты погасил тот костер, и отправил после на пепелище в огонь самого Кардинала, - никогда не забыть.
     Гвелд обнял подругу, крепко, погладив ее по голове и спине. Та прижалась к Секвану, рыдая от избытка чувств. Сам Архимаг также пустил слезу, вспоминая то непростое время. Потом двое долго любовались друг на друга, а перед глазами словно опять встали: Собор, площадь, люди, кои давно мертвы, как и их потомки. Все эти девушки, женщины, старухи, старики, мужчины, юноши, молодые тринадцатилетние мамы и знать, монахи, ремесленники, рыбаки, дети, кузнецы и остальные, - все умерли. В это невозможно было поверить – исчезли целые поколения народа. Италия в то время была разношерстной в плане всех – там много жило как светловолосых, так и темноволосых людей.
     Выборг нравился Изольде чисто потому, что там царил средневековый дух. Потому Энрике и поехал с ней туда. В то кафе.  Ведь вечная жизнь, - это не скука, а даже работа над собой. Да, Архимаг потерял многих друзей и коллег, но Изольда всегда помнила его и обращалась за помощью, ежели чего не так. Только вот если она оказывалась на шабашах и туда являлся ее возлюбленный, - первая и единственная любовь, - тот улыбался после и подавал руку, выводя с пожарища. Прося быть осторожной. Убивая всех ее подруг и знакомых, оставляя только эту Темную в живых.
     Поцеловав руку подруге, кельт вновь сел с ней за столик, приняв обычный вид и сняв магию с помещения. Немного успокоившись, Изольда продолжила разговор.    
     - Торстейн, конечно, разошелся по – полной. Он семью хочет. Это только кажется, - Властелину Тьмы ничего не нужно в этой жизни. После того зверского убийства он не станет искать невесту среди Тьмы. А будет ждать. Но все равно она будет одной из Темных, со временем. Наполовину. Поскольку такая девушка уже есть, и они непременно встретятся. Пока что твой сын будет рвать своих. А весной что у нас? Бельтайн. Бошки посрубает некоторым и хорошо будет. Думаешь, приятно, когда обсирают уважаемого мага или колдуна? И к тому же, Властелина? Та баба его оплевала, вот он ее и уничтожил. Я бы то же самое сделала в его случае, только не рассказывала никому.
     - Что потом с ним будет? Я не могу отменить приговор суда даже как начальник. Таковы законы. Через сто или тысячу лет приговор могут привести в исполнение. Мне будет очень больно, но ты ведь говорила, - придется сделать страшный выбор.
     - Дальше твоя Инквизиция потеряет много народа. Но ненадолго. Это будет всего лишь разгон перед бурей. Как только Торстейн найдет ту, которая оставит след в его сердце, он поменяется. Шлюхи и остальные уйдут на второй план. Только пойми, это Темный, и его породила не просто Тьма. Даже если этот мужчина умрет, - то не до конца. Помни об этом. Только Ингилэйву растолкуй, - не стоит быть настолько мягким. А то будет как с Кариной или как с Этайн.
     Они открыли легкое вино и пригубили. Вечер шел хорошо.

                ***

     Ингилэйв в тот день сидел достаточно хмурый. Сегодня должен прийти какой – то придурок устраиваться на работу, и сей факт очень огорчал начальника убойного отдела. Вдобавок, в досье в Интернете было написано – товарищ быстро все делает, общительный и не только. Пьющий, но в меру. Таких только не хватало. От которых одни проблемы. Похоже, у новенького проблемы с психикой или с воспитанием. Если он в телефон трещал как попугай, и хотелось засунуть Илье кляп в рот. Навсегда.
     Захотелось пойти в столовую – в отдел алкоголя – сесть там у стойки и выпить, чтобы успокоиться. День с утра плохо задался. Поругавшись со своими, Ингилэйв сел за компьютер и не нашел там нужных файлов. Дальше ему на почту пришло то злополучное письмо. Показав отцу его, и получив ответ – «От таких чудиков ждать хорошего не стоит, а если не отвяжется, прибьем на рейде, только погоди», - немного успокоился. Да, скоро Бельтайн, - через неделю, можно и подождать. Попивая коньяк или ликер, вино, виски, джин, скотч, водку, либо простое пиво. Приходили такие в отдел Инквизиции устраиваться на работу, но вылетали сразу после собеседования по одной причине…
     Когда их спрашивали о семейном положении, то слышалась почти одна и та же фраза:
     - Если я уеду в командировку, то у меня есть брат, и делить жену на двоих в мое отсутствие, - это нормально. Нет ничего плохогов таком. Брат же, не посторонний мужик. Вот если бы какой – то хрен к Катьке полез и я узнал – прибил бы его. А родственник – не чужак. Это нормально.
     - То есть, для вас измена, - это хорошо? – Так спрашивали Ингилэйв или Энрике кандидата на какую – нибудь должность, нехило удивляясь. 
     - А это и не измена. Все так живут. Ну не мучиться же бабе, если есть родной брат, старший. Утешит и поможет. Я ругаться не буду. Еще и с образованием. И жена с ребенком от первого брака, постоянно пилит, вот и делим так ее, чтобы пар спускать. А командировки у вас здесь есть, правда?
     И дальше следовал следующий ответ начальства, которое клало бумагу в стол с анкетой:
     - Ну что ж, у нас такие аморальные отношения не делают людей нормальными в коллективе. До свидания. Тут серъезная организация, а не бордель. В бордель – это там за районом, постоянно разборки проводим. Поэтому ищите другое место для работы. 
     Так и шли дни дальше, люди понемногу отсеивались и переставали звонить. Организация ведь расширяется, а сердцевина находилась именно здесь, в центре города возле метро «Чернышевская». Парни недалеко обычно курили или покупали необходимое домой после работы. Тут же рядышком располагался кинотеатр, куда тоже кто – нибудь да захаживал. Много также на улочках располагалось столовых и кафе да аптек. В столовых можно было с утра напиться свежего и крепкого кофе, если уж совсем невтерпеж, с булочками. Но если сотрудник добегал до работы – то наливал себе кофе в бутылку из – под колы или минералки. Липовые фирмы плодились здесь еще с восемнадцатого года, которые кидали людей только так, обещая простым людям официальную зарплату, потом кидая их на деньги и на договора. После к пострадавшим приезжала полиция и спрашивала, что за фирмы на них оформлены и откуда все взялось. Несколько таких точек лохотрона и махинаций прикрыла Инквизиция, так как там сидели какие – то Темные, отмывающие деньги.
     Район напоминал своей планировкой Васильевский остров, и там было достаточно скучно. Унылые пейзажи, огромные сосульки в марте или апреле, а то вообще без снега года выдавались, порой машины парковались где попало, и ребятам не получалось даже проехать. Много продуктовых магазинов типа «Дикси» расплодилось в этом районе, да обычных полуподвальных закусочных с салатами, мясом, рыбой, пловом, соками разных видов и остальным сьедобным своим ассортиментом, радуя гостей. Рядом могли валяться пустые бутылки из – под пива. Порой расколотые. Как и мусор у урн мусорных, кои оказывались забиты под завязку всяким дерьмом типа газет, бычков от сигарет, жратвой недоеденной, банок из – под пива, бутылок пластиковых с закрытой крышкой, но с дыркой снизу сбоку, прожженной. Любой знающий понимал, для чего так делалось.
     На окраинах города, особенно на «Придорожной Аллее», у станции метро «Проспект Просвещения», был рассадник наркоманов всех мастей, особенно народ любил сидеть на такой фигне, как плюшки или плюхи. Это считалось легким наркотиком, и им баловались все в районе. Поэтому у молодежи всегда в квартирах, которые снимались чисто для учебы, работы да и просто лишь бы переночевать, набиралось в пакетах или в кухнях либо под ванной много пластиковых бутылок. После закупались плюхи и начинались звонки о том, сколько кто кому должен уплатить за товар. Некоторые обычно скрывались так, в спальных районах, от кредиторов. Многие просаживали кредитные деньги на траву или химию, не работали и совершенно, - как обычно бывало, - не думали о последствиях. Если полиция накрывала таких торчков, то те были уже мертвы. Задышались, что называется, своей отравой насмерть, а из квартиры тянулся сладковатый с примесью какой – то бумаги или дерева, запах. Как действовало это на легкие, - история умалчивает. Потом, когда в деревню о таких доносили сводки – родителям, - те либо плевали на гибель сына или дочери, либо пили не просыхая. Такой уж русский менталитет – забить на все болт и положить большой х… и порядок. Простая лень не давала встать рано и обзванивать вакансии. Такая молодежь потом, чтобы никто ничего не видел и не знал, выкидывала бутылки в урны или простой мусорный бак. Но в центре города плюшных нариков было маловато.
     Здесь процветали обычные, местные стиляги, - в виде людей в возрасте, поглощающие водку и коньяк, словно воду из – под крана, одеваясь как мафиози или в обычную куртку, но обязательно нацепив яркий галстук и солнечные очки. При этом люди оказывались веселыми и умными, несмотря на весь свой алкогольный стаж. Поглощая спирт чуть ли не с утра до ночи, эти алкаши – интеллигенты порой выдавали такие исторические данные по теме той же Революции тысяча девятьсот семнадцатого года, - что простой народ, порой подсевший к ним на скамейки у небольшого самодельного столика, офигевал до корней волос. В большинстве эти старперы с длинными седыми волосами, небольшой бородой, фанатели от белых генералов и Колчака, проклиная коммунистов за развал старого строя. Бывала там также молодежь, которая оказывалась довольно начитанной по данной теме. Такие посиделки не прекращались даже ночью, - до тех пор, пока местная полиция, объезжая район, не спрашивала с алкашни свое. 
     Но те продолжали, как всегда, обсуждать свои темы, рассказывая попеременно, сколько советских энциклопедий лежит дома. И жаловались на питерскую хмарь, постоянные кофейни, которых в настоящее время развелось, как грязи, на низкие зарплаты, и на то, как раньше готовили квас. В каждом районе таких было много – и в семь – восемь утра алкаши – стиляги приходили в магазины «24 часа» и клянчили водку. Без нее русским нереально стало жить и общаться, потому как другого вдохновения они и не видели в жизни. И если такому люду предлагали простой чай или блины да нормальную еду, - те возмущались очень долго. Им проще купить тех же невкусных консервов из сои и жира, или кильку, да есть ложками, плюя на этикет при посторонних. Стыдно? Вовсе нет. Те давно забыли об этом понятии. Так как бухали всю жизнь. А после жаловались всем на молодежь, которая жила и развивалась в своем большинстве, в отличие от алкашей. Алкаши также торговали антиквариатом за огромные деньги, вплоть до советских ржавых гвоздей и автомобильных гаек, и как ни странно, товар покупали. Бабье на рынках трясло своими вечными тряпками, ворча и матерясь на тех, кто им не нравился.
     Воронье каркало в небе, а колодцы – дворы изобиливали кошками и крысами. Но в основном такие дворики пустовали. Люди почти туда не заходили. Разве что покурить или отлить, пока никто не видит. Порой в мусорных баках виднелись красивые букеты, - видимо, кто – то психанул или с цветочного магазина выкидывали товар. Как в эпоху Коронавируса – выносили огромные охапки в мусорку, так как весь мир сидел на карантине, особенно в марте – апреде две тысячи двадцатого года. Дальше в Интернете начали свои козни евреи, ненавидя всех гоев и мечтая об их уничтожении. Ответ русских, которые начали поднимать головы, да и Инквизиции, был моментальный (евреи принялись трещать о вакцине «Спутник – V», типа это оружие для уничтожения всех нечеловеков на планете, а чтобы не получить смертельный укол, от которого умирают спустя шесть месяцев, - нужно получить от диаспоры справку о своем еврейском происхождении, тогда будет все отлично. Не говоря уже о следующем: депутаты и вся Дума на тот момент состояла из евреев, в том числе и президент) – разгон с расстрелами еврейской диаспоры в Москве и Питере, а следом выдворение всего этого народа из России навсегда. Поскольку те оборзели в край. А тем, кто их жалел слезно, ссылаясь на ВОВ, - отправили туда же. Так с таким народом было покончено, а масонскую верхушку посрезали в плане евреев, разрушив все их планы и загнав в резервации. Тора горела на всех площадях страны, навеки исчезая в пепле. Народ, создавший для порабощения людей Коран и Библию, - если верить сводкам – прекратил борзеть и открывать рот. Никто, естественно, уже и не вспоминал, откуда на самом деле взялись эти две мировые религии. Сами же авторы этих произведений – точнее, их потомки, - не верили ничему. Россия итак впитывала, словно губка, в те годы все дерьмо. Не видя бревна в глазу. Особенно в плане толерантности, переделывая учебники обществознания. Потом и эта макулатура горела на площадях городов, когда сменилась власть.
 
     И вот, на собеседование пришел тот чудик, который на ящик отправил письмо. Ингилэйв мрачно в это время пил коньяк у стойки в столовой. С презрением оглядев незнакомца, который, похоже, никогда не менял свой комплект одежды и работал где – то параллельно в забегаловке, сын Гвелда заказал себе еще спиртного, лишь бы перебороть комок рвоты, подступившей к горлу. Видать, все – таки через пункт охраны пропустили идиота. А он принялся вовсю любезничать и строить глазки девушке – барменше. Лэйва еще больше скривило. Типичный ловелас и придурок, коих сейчас полно. За спиной у незнакомца висел тяжелый рюкзак, набитый непонятно чем. Ростом кандидат на работу оказался пониже Ингилэйва, но рот его не закрывался.
     Несмотря на то, как дурак строил глаза девушке, та с каменным лицом холодно отвечала. Ей было абсолютно плевать на флирт такого рода. И наконец, когда тот товарищ начал расхваливать свои умения, Лэйв стукнул кулаком по стойке и резко повернул голову.
     - Слышь ты, мудозвон хренов, заткнись уже, а? Ты пришел в бар или в серъезную организацию? Хочешь баб, – проваливай отсюда, пока я не врезал, баба в брюках! Мне стоит сейчас позвать охрану из своих и будет весело, - с битьем под дых, чтобы научился хорошим манерам, блять… Как ты сюда явился? – Властелин Времени сплюнул на салфетку. Ему очень хотелось вкатать в зубы этому придурошному и убогому.
     Настроение у незнакомца испарилось напрочь. Он раздраженно повернул голову, замолчав сразу, но перед этим покосился глазами на бойца. Не ожидая такого замечания.
     - Вообще – то я пришел устраиваться на работу, на улице тепло и хочется горло промочить! Нарядился тут и еще вякаешь! Ты вообще знаешь, что такое честь?! И Совесть? Или только деньги стрижешь, сука?
     Ингилэйв тут не выдержал и резко развернул к себе этого подонка. Сил уже не было сдерживаться. Деревенская манера обращаться с людьми вывела его из себя. 
     - Сука здесь как раз ты, шваль! Повторюсь: тут не место, чтобы общаться с женщинами как на тусовке, или как будто хочешь ее снять, бля! Научись сначала правилам этикета, а потом приходи! Промачивай горло и пошли в кабинет. Жду. На улице тепло. Да. Но это не повод портить другим день, оставляя неприятный осадок! А что такое честь и Совесть, я знаю получше тебя! Я из убойного отдела, и если сейчас не завалишь свою деревенскую пасть, то будешь блевать кровью. Или заткнись, или убирайся! У нас таких ненавидят в мужском коллективе. Бабников, которые хотят располагать к себе женщин, встречаться с ними, ходить в кафе с незнакомками, коих едва знаешь, цветы дарить, при встрече обниматься и чмокаться, при жене! Игнорируя ее просьбы так не делать! Че заглох? Мужиков нормальных не видел, которые за одно поведение могут прописать в рыло? Сколько раз ты был женат и измотал нервы избранницам своим баболюбием и издевательствами? Только потому как привык так общаться… Откуда вы все такие беретесь? Бери то, чего заказал, пей и пошли в кабинет! Похоже, ко мне явился. И без говна в мой адрес, хорошо?
     После этого разговор пошел в нормальное русло. Товарищ понял, на кого нарвался. На своего работодателя. И сразу стух.
     - Меня зовут Илья… - пролепетал он белыми губами, беря стакан с коньяком. Куда только делись его прыть и наглость? Лэйв мог его выкинуть только так за одно поведение. За хамство и оскорбления. И тут в голову пришла идея – слить наглеца куда подальше, взяв на испытательный срок. Да так, чтобы не вернулся. – Я не хотел, я не знал, что Вы работодатель… Мне действительно нужна работа!
     - Тогда прекращайте вести себя, как невесть кто, в общественном месте! Это не тусовка, где можно флиртовать с женщинами, хотя на тех же тусах есть свой Устав, - не лезть к несвободным женщинам! – И Ингилэйв указал на обручальное кольцо барменши. Илья тут же побелел и опустил голову. Облом, однако.
     - Вот – вот, а то он трещит, как баба на рынке! Таких я даже брезгую обслуживать. – Девушка сурово поглядела на пришедшего, буквально впечатав его взглядом под плинтус. – Голова заболела от его трындежа. Ингилэйв, может быть сразу его уволить, без оформления? Или к Энрике отправить, чтобы на его примере этот Илья поутих? А то больно бойкий, а еще и хамло редкостное. Ты погляди его историю работы, где был. Я вижу только так. Выпинывали из мужских коллективов только так. За одно поведение. Теперь надо с ним будет что – то делать. Чего тогда в женских будет? Вся работа встанет.    
     Пришедшему в желудок упал кусок льда. Незнакомка была права. Но по – другому вести себя тот человек не мог. Он с детства отличался чрезмерными болтливостью и навязчивостью, чтобы привлечь к себе внимание. Женская душа в мужском теле не давала ему покоя.
     Они спокойно пили, разговаривая о работе. Срач закончился. Перейдя в тихую беседу.
     - А на начальственный пост у вас можно подняться? Организаторские навыки у меня есть. Я вот с детьми работал, и успешно.
     Ингилэйв глотнул коньяка. Он не верил. Да и пофигу уже. После такого хамства в свой адрес.
     - Мне плевать, с кем ты работал. Не надо мне про детей рассказывать. Это неинтересно. Мне нужен результат работы, а не обычная трескотня! Не карнавал на работе и дурь детская, а серъезный работник. В женское крыло не поставлю – ты уже себя показал, ЧТО там можешь устроить, Илья. Каким видом оружия владеешь? Начальников у нас несколько, и другие не требуются. Я, Энрике, Квелт, и еще несколько. Мы работаем на уровне ФСБ, и трепача не потерпит никто. Разве что после тяжелого дня, когда возвращаемся с объекта, можно выпить и поговорить. Но не с женщинами, а со своими соратниками. И братьями по оружию. Так что извини, тут штрафуют за болтовню с дамами на работе. Даже если курьер. Тут у некоторых дам есть дети, и туда вход заказан без причины. В аналитический отдел.
     - Я бью на поражение, всегда побеждаю. – Без тени сомнения произнес новенький, отправляя в рот кусок бутерброда. Ингилэйв удивленно повернул голову. Мда…
     - Не верю. Ты не выглядишь на того, кто может так делать. У нас тренировки проходят каждый день. Итак, повторяю вопрос, - каким видом оружия владеешь?
     - Ножами и пистолетом. Все. Ну и рукопашная.
     - Покажи мне. Здесь.
     Илья начал делать какие – то манипуляции, какие знал, однако Ингилэйв моментально повалил его на пол, поставив колено на грудь.
     - Придется посмотреть, как на объекте станешь вести себя. Через неделю рейд. На Темных. И там будут женщины, из врагов. Если там пустишь по ним слюни – можешь или к ним сваливать, или убираться вон, я предупредил.
     Еще несколько раз Лэйв повалил кандидата на пол, увидев его непригодность. Не тот уровень. Пропустив еще один стаканчик, он поправил оружие за спиной в виде любимого автомата, и они пошли в здание. Илья изумленно взирал на все по дороге. Никогда он подобного не видел. Все чисто и красиво, но строго. И ему стало несколько неловко за один свой внешний вид. Хотелось облачиться в офисный дресс – код и походить на мужиков отсюда. Но сейчас это оказалось нереально. Обычная повседневная одежда выглядела какими – то гаражными тряпками. Словно гаражник зашел в офис.
     Гордость не позволяла понять – народ здесь суровый и воспитанный. В отличие от его представлений о мире вокруг. А оно оказалось довольно своеобразное. Не вписывающееся в окружение общества. Больше это походило на поведение больного человека с травмой, инвалида без возможности вылечиться, застрявшего в далеком детстве, но играющего на публику так, что сразу и не понять, кто именно стоит перед тобой. Потом через день – два этот Илья начинал обсирать тех, кто его принимал на работу или с кем общался. Только с девушками, кои ему приглядывались, этот товарищ мог трещать без умолку и флиртовать при всех. Даже если это оказывалась несвободная женщина. Помоложе. Рассказывая о своих «достижениях», которые на самом деле, в тусовке нормальной, считались позором. Любил этот придурок общаться с несовершеннолетними и после опускать их только так, вымогая деньги в Сети за те же фотографии откровенного содержания. Говнище по поведению и характеру, псих, дурак, фанатик, экстраверт от мозга до костей, Илья не мог жить без движения и общения. Давя всем на психику этим. Потому в кругах о нем ходила молва как принеприятного и мерзкого человека, который везде сует свой нос. Но при незнакомых людях этот кадр мог включить свое актерство и быть удивительно порядочным. Для вида. Чтобы не терять свою репутацию.
     Видно было – никто еще ему на полном серъезе не бил морду. Вот и распоясался этот Илья по – полной. Собирая в барах и кафешках своих друзей и рассказывая там грязь о тех, с кем когда – то был, стараясь обосрать тех, кого всей душой ненавидел. Присочинив от себя небылицы, чтоб возвыситься в чужих глазах. Дураки, конечно, велись на этот бред. Даже не желая найти всех, о ком говорилось в пьяном бреду, и поговорить ЛИЧНО. Но уровень развития таких утырков не позволял отделять зерна от плевел. Для них все было едино. Двигала этим ублюдочным Ильей банальная ЗАВИСТЬ к чужим достижениям. Потому как своих такого рода он произвести не умел и не мог – в силу своего воспитания и развития, которое отставало только так от современного общества лет на триста. Его звали голодранцем и ловеласом. И были правы.
     Также, этот подонок обожал всех обвинять в том, кто ему сколько должен денег. Сводил, к примеру, девушку в кафе – все, начнет докапываться до нее потом, найдя совершенно тупой повод для этого, обкладывая отборным матом, статьями РФ за клевету, которой не было в его адрес, а была лишь правда об этом человеке, и угрозами расправы. Одну он довел так до нервного срыва, перед этим обманывая и обещая золотые горы. Потом обосрал, сразу, требуя денег. Нормальный мужик бы до такого днища не опустился, - было и было, прошлое, зачем с кого – то требовать материальное, если развелся или заплатил за женщину в кафе? Никто еще и никогда не творил подобное – при разводе или расставании требовать все деньги, которые истратил на бывшую супругу. Не было такого закона. Который бы такое провернул. Только для такого отсталого, как Илья, законы писаны не были. Упрямый с детства и наглый, эта сволота, обласканная женщинами, пыталась добиваться своего до конца. Часто проигрывая в серъезных делах. Конечно, серъезный народ его с треском посылал, не отвечая на звонки или блокируя в соцсетях.
     Ингилэйв прекрасно видел. кто явился к нему на собеседование. И потому решил от мужчины избавиться. Причем так, чтобы другие больше от него не страдали. Никогда. Нет ничего лучше, чем взять новенького на объект, где полягут ВСЕ Темные. В том числе и он. Конечно, это не входило в устав Инквизиции, но дело надо было делать. Энрике, поглядев на такого нового «бойца», сказал сыну потом:
     - Прибей его на задании, этот чудик сам не знает, куда сунулся и что ему надо вообще. Получается, это он писал на ящик утром… Прыткий, однако. Нужна работа – пусть идет отсюда. Так как не его тут стихия. Скоро Бельтайн, тогда с ним и разберемся. Как раз бойня намечается.
     Ингилэйв взглянул на отца понимающе.
     - Он будет мешать всем работать. Поголовно.
     - Ты заключил с ним трудовой договор?
     - Нет, взял только на испытательный срок. Прошло три дня, а уже ребята и девушки на него жалуются. Уже подходили и просили унять. Ругается там. И много сидит в телефоне.
     - Придется штрафануть за его длинный язык и за то, что говорит гадости о ком – то. Я пробил его данные – чем он помимо работы занимается. Да и прошлое Ильи. Мама дорогая, я бы сам его с треском вышиб хоть сегодня! Жди, - он начнет огрызаться довольно скоро. – Так сказал отец и они с сыном пошли на построение во двор. 
     В день Бельтайна пришло, как и говорилось в начале, задание. Ингилэйв, получив одобрение Торстейна, поехал на машинах в здание, которое тот арендовал для шабаша. Тихонечко, чтобы никто не заметил, сын Энрике прошел с чудиком Ильей на проходную, взяв пропуска. Вместе с ними прошло несколько бойцов с автоматами за спиной и кейсами. И тут новенький решил помочь отряду по – своему.
     - У меня хороший ориентир по зданиям. В деревне я облазил все заброшенные избы и обьекты. Здесь быстро погляжу, есть ли враг или пусто. Времени – то много. Уж раз первый раз выехали на практику. Надеюсь, меня с работы не выгонят.
     Говорил он на удивление спокойно. Словно что – то накануне случилось дома или где – нибудь еще. Но вид практиканта был убитый и злой. Лэйв не стал спрашивать, а понаблюдал за товарищем. Тот сначала погрузился в телефон и писал там что – то непонятное. Наверное, жаловался на начальство. Но стало уже все равно. Не его же аппарат. Рация висела на поясе Ильи тихо. Мигая красным огоньком.
     Достав чай в бутылке, он выпил его и закусил бутербродом. А потом пошел на разведку с разрешения начальства, весело сказав: все пройдет быстро и никто не будет в обиде. Неуверенно Лэйв кивнул. Поставил автомат к стене и стал выжидать.
     Черные подозрения закрались в голову сына Энрике. Этот чудик все, все испортит. Вот он пошел, в то здание, взяв специальный пропуск у охраны, - своих. Уже час прошел, а не видно, не слышно, даже рацию вырубил, чтобы не мешали. Подвешенный на язык товарищ. Да и выглядит неброско, - поношенная куртка, вылинявшие джинсы, сумка за плечами… или рюкзак, уже непонятно вообще. Что в рюкзаке, - неизвестно. Инквизитор  стоял у входа на проходной, поправил длинный плащ, и расстегнул горловину. Становилось достаточно жарко. Ему можно было просто ходить по зданию, да и ждать подчиненных тоже. Жалко, что отца не было тут, - он куда – то вышел, но бойня серьезная намечалась. Почесал плечо, - кожа плаща заскрипела, плюс хотелось просто банально воды выпить. Свои на охране и вахте улыбнулись. Не в первый раз Ингилэйв со стволом под плащом приходит разбираться и писать протоколы. Наконец, проверив рацию, и убедившись, - вырубил придурок все, лишь бы потрепаться, - он подошел к окошку. 
     - Ребят, где тут можно банально отлить? А то от нервов уже захотелось в одно место… - сын Энрике кашлянул, мечтая об одном: когда этот лошок вернется.
     - Слушай, Лэйв, чего ты за клоуна притащил на тот шабаш? Он же выглядит, как деревенский придурок! Он нам так мозги своей трескотней вынес бабьей, что чуть не пристрелили! Про какую – то муру рассказывает. Это еще до проходной было.
     Выслушав вахтера, Властелин Времени поморщился, и почесал пробивающиеся усы.
     - У таких рот никогда не закрывается от отсутствия мозгов. Хотя, индивиды данного рода могут быть полезны. Поглядим, что сегодня будет. На случай кастеты готовы в кармане. Приложу так, что ротик сразу захлопнется. Реально достал, зае….л и охота его пристрелить.
     Лэйв пошел в туалет, после помыл руки, и тут заработала рация… Запрокинув глаза к потолку, он выматерился так, что уши бы завяли, и вышел.
     - Ты где был?! – закончил Инквизитор, сплюнув в урну. Терпение заканчивалось.
     - Я болтал, ну сам понимаешь… Я такой, люблю общение. Экстраверт.
     - А я интроверт, понял?! Кого ты нашел по дороге? Час с половиной прошел! Пришел работать или языком трещать? Солью в аналитический отдел, и трещи там с секретаршами, пока язык не смозолишь, да и не только в плане общения. Они итак давно парней не видели, только камеры закрой чем – нибудь, а то Энрике в гневе будет. Порно тут не приветствуется на камеру, соплячье… Этого и дома хватает у женатых и обрученных.
     Илья промолчал, а после ответил так, не скрывая своего раздражения:
     - Я с детства был общителен… девушки тут встретились, хочется поговорить… Я не могу без общения и движения! Если этого не будет, - стану зверем.
     Сын Гвелда аж присвистнул от такой наглости. Выходит, ему, чтобы работать, нужен чисто женский коллектив. Мужские этот урод ненавидел только так. А вот в женских таял, как свеча в жару. Но здесь такое не прокатывало никак. Если что здесь произойдет, - придется этого рохлю убить. Ингилэйв готов был все тут сжечь, лишь бы избавиться от непутевого новичка, коего подвесили на шею. А тот просто ноги свесил, и едет дальше. Так нельзя, надо его проучить. Это уже конкретный перебор. Детский сад какой – то, правда. Обычный бабник, которых тысячи. А то и миллионы. Кои лезут, куда не просят, - ради внимания и выпячивания своих несуществующих качеств. Потому что у них так голова работает – влезть не в свое дело и навязываться людям против их воли, плюс жить, словно скот. И конечно, очень плохо заканчивают.
     - Девушки ему встретились… да знаешь, сколько я их вижу каждый день на улице? И что, надо теперь к каждой лезть, глазки стрелять, чтобы получить побольше тестостерона в кровь?! Сегодня поглядишь на этих девушек, новенький. Новенький – голенький, но не обещаю карнавала. – ответил сын Архимага.
     После набрал номер брата, отойдя на безопасное расстояние, и сказал, что все в порядке. И вечеринка с оргией состоится. И еще гости придут. С которыми надо разобраться. Конечно, Лэйв имел в виду того товарища с детской логикой. Тор несказанно обрадовался, думая о своем, ничего не подозревая:
     - Я знал, что тебе все понравилось. Только пойми, мои девочки могут и до смерти защекотать, заласкать… Да вдобавок невинность в тридцать уже вредна, начинаешь звереть. Может быть, поэтому ты и пошел в Инквизицию, пар спускать?
     Ингилэйв улыбнулся и спокойно ответил:
     - Я интроверт, ты экстраверт, причем с сорванной башней. Но это даже хорошо. Скажи – ка мне, какое белье подобрать для женщины? Ну мало ли что, вдруг встретится мне кто. Не мальчик уже. Авось за красивый лифчик даст по - полной. А так я благодарен тем женщинам, в морге. Раскрепостили так, что не знаю. Ну честно, такого кайфа я давно не ловил! Только одно плохо: все после болело, и блевал на пол. Давай по новой, а? На сей раз я привяжу всех пятерых, ну тех… И сам их обработаю как следует. Благо теперь опыт есть.
     Торстейн, ничего не подозревая, просто присвистнул от радости, но все равно чувствуя подвох и действуя по - своему:
     - Ваааау!!! Да ты, брат, хорош! Одной маловато… Браво! Сегодня устроим все, что нужно, только не умри от наслаждения. Хорошо? Мужики мы или кто? Научат всему, да и посмотришь, у кого там грудь побольше – поменьше. – Голос Темного повеселел. – Все будет как надо. Только не подведи давай. И не испорть нам Вальпургиеву ночь. Разведем потом костер во дворе, благо он заброшен, шашлыки покушаем… Все как обычно. Правда, парочку девчонок мне придется на кровь пустить, как жертву, ну тебе не понять, ты ж моя противоположность… Знаешь, вид крови так заводит… Слов нет! Маг я, но не вампир. Вампиры это так, для красоты, как статую Аполлона поставил, и стоит себе, пыль собирает.
     - Ну зачем девиц на шашлык? Не то. А вот свинину я бы поел. Как раз тяжелый рабочий день намечается. Ты сейчас где? – он поражался бессердечности и жестокости родного брата. Для него что убить человека, что таракана, - разницы нету. Лишь бы был труп.
     - Да я в здании, Ингилэйв. Да, в том самом, которое сто раз тобой штурмовалось из – за малолеток, которые и меня достали. Ребят – то толковых Темных тут нет. Это другое место, где все умные собираются. Что попить пива, что дела важные обсудить. Куда вам, Светлым, лезть не положено. Притаскивайся к нам, все есть, даже кабинет. В холодильнике шашлычок маринуется. До завтра можно гудеть. Спиртным также обеспечу – десять канистр. Аренда проплачена, несмотря на то, что охрана под Инквизицией. Я пока что ничего не сделал, чтоб меня вязали с поличным. Просто получаю удовольствие.
     - Я рад, что сегодня удовольствия будет море. Мне причем. Давай, после созвонимся. – Он повесил трубку, удивился про охрану, - Темную, похоже, - и подмигнул ребятам:
     - Брат попался по полной, сочный махач намечается… Да и танец пуль также обеспечен.
     Ингилэйв тяжело сел, снял автомат с плеча на ремне, который был довольно тяжелым. И глубоко задумался. Сейчас этот чудик там нарвется на братца, там они поговорят, и дальше можно работать. Потому как живым тот сопляк не выйдет из здания. Зря он, конечно, оружие с кейса достал, рано собрав. Кейс также был с собой – там лежала лента самых лучших патронов, кои могли разнести голову, как арбуз. Плащ позволял скрывать такое оружие, которое выглядело слишком изящным. С детства Лэйв обожал огнестрел в любом виде. И теперь оправдывал эту свою любовь. Куда если на задание, то любимая игрушечка с собой, кою он просто боготворил, чистил регулярно, пылинки сдувал. Несмотря на свой темперамент, доброту, теперь это был уже ЗРЕЛЫЙ мужчина. Который знает, что ему нужно от жизни. О детях Ингилэйв и не думал, - к такому серъезному шагу нужно подходить осознанно. И зачинать их с той, коя не бросит. Благо теперь хоть какой – то опыт в интиме есть. Но жизнь из него не состоит. Есть и другое – работа, настоящая жизнь, эстетика. И личное пространство.
     Но за неделю до сего события новенький, появившийся невесть откуда, портил весь настрой, и не вызывал доверия. Мегаобщительный, глупый, непонятный, ходящий постоянно в одной и той же одежде, он бесил конкретно ВСЕХ. Носился по зданию Инквизиции, пытаясь ко всем примазаться, рассказывал о своих достижениях, - где надо и где не стоит, - при этом, если в кабинете оказывалась женщина, то тогда туши свет. Несколько раз Энрике делал ему замечания и штрафовал, но бесполезно.
     У этого Ильи шило в жопе не думало останавливаться. Судя по всему, он был серъезно больным, - что на голову, что на остальное. Потому как нормальные слова на него не действовали вообще. Он коллегам отвечал на такое отборным матом, обсирая все и всех, на чем свет стоит. Но вот в аналитическом отделе этот урод расцвел, как цветок весной, и задолбал конкретно всех. Да вдобавок новая сотрудница пришла, молодая и подтянутая, так он не давал ей покоя, глазки строив. Вроде ту звали Лейла. Это раздражало даже уборщиц. Плюс этот поддонок обожал сидеть в кафе «КФС» и болтать с обслуживающим персоналом женского пола. Если бы у этого товарища была жена, - то вышвырнула б из жизни этого ловеласа. Ну плюс он хвастался, будто мастер на все руки, только попроси. Но помогал лишь бабам и старикам. На начальство ему оказалось абсолютно плевать.
     А вот что творилось в этот час с половиной… 

     Наконец, Илья показался в коридоре, довольный, пройдя через проходную. Ингилэйв выдохнул разочарованно, уронив голову и поправив локоны. Потом достал резинку и завязал волосы в хвост. Он прекрасно понимал, на кого нарвался этот товарищ. И Темные уже в здании. Новичок встретил Темных девушек, где – то в каком – то зале, они вышли как будто из ниоткуда, - и очень мило с ними пообщался. Даже не понимая, ЧТО ему за это будет. Одетые в черное, в кожу, или в платья с шелками, либо в простые джинсы, накрашенные, красивые и изящные, с прекрасными волосами черного, рыжего, светлого, русого цветов, они сразили его, что называется, наповал. А те время тоже не теряли и принялись манить к себе новенького. Одна улыбнулась и подошла вплотную. Мозг у Ильи отключился и включилась дурь.
     - Я буду с тобой встречать рассвет и закат, если останешься с нами. Поверь, ты не зря пришел в это заброшенное здание. И наш повелитель даст все, что пожелаешь. Сегодня как раз Бельтайн, и можешь увидеть всю красоту Тьмы. – Она протянула руку и смахнула грязь с куртки пришельца. На его шее задрожала жилка. Сердце бешено забилось. Но потом, придя в себя после первого впечатления, практикант принялся за свое.
     - То есть, вы Темные? Давайте познакомимся! Я недавно на работу вышел. И потому предлагаю сходить в кафе или в кино. Сейчас много новинок. Хм, а вы совсем не такие, как я себе представлял. Вы готы? – При этом сам разглядывал их формы.
     - Да, можно сказать и так. У нас здесь много народа. А теперь мы будем здесь веселиться и приносить жертвы Богам. Темным и самой Тьме. Эта ночь важна для нас всех. Что  для Светлых, что для Темных. Я была никем, пока не поглядела сначала фильмы про вампиров, после про оборотней и узнала в них себя. После любила косплеить викторианских девушек, но в черных платьях, шила их, получая награды. А потом пришел ОН – Торстейн, прекрасный, как античный бог, и я влюбилась, провела с ним ночь и стала такой, как сейчас. Тьма выполняет любое желание и здесь плевать на мораль и запреты людские. У нас свои порядки и законы.
     - Расскажи мне об этом. Может, замутим что – нибудь интересное. Ведь есть косплеи. А мы сделаем это в заброшке и создадим группу. Как могут такие красавицы остаться без внимания?!
     Слащавый голос Ильи выдавал его кобелизм. Девушки хитро переглянулись. Хихикнули. Мясо само шло в руки. Но просто так оно не могло сюда явиться. Значит, незнакомец явился не один. А с народом или с Инквизицией. Потому от него надо избавиться. Но потом. А пока можно поиграть и обмануть матерого бабника. Темного цвета помада сверкала в тусклом свете солнечных лучей заброшки на их губах, а голоса были похожи на музыку. Перед глазами начало плыть. Похоже, тут что – то распылили. Либо от волнения. Где еще увидишь столько красивых баб?
     Словно игровой мир в компьютерных серверах в Интернете вышел навстречу. Все те девушки, которые создавались в качестве персонажей, - вот они, самые лучшие, красивые и желанные. И белокожие. Юные. Только их силища была страшенная. Ведь это оказались демоницы.
     - Зачем нам мутить что – либо? Уже все сделано. У нас свой мир, отличающийся от человеческого. Людской мир – скука и печаль. – Такой был ответ.
     - У нас есть свой повелитель. Ты по сравнению с ним – никто. Правда. Но все можно исправить. Станешь вампиром или оборотнем. Будешь убивать ненавистных Светлых. Которые мешают нам веками. Девушку себе нпайдешь и не пожалеешь. Но есть условие – никогда, ни при каких обстоятельствах, не якшаться в плане отношений и союза с нашими врагами. Иначе мы будет тебя убивать. Долго и мучительно. Понятно? Так что приглашаем на праздник. Жаль, нашей сестры одной не будет – Властелин Тьмы срубил ей голову.
     - За что же так? Чем она провинилась?
     - За то, что не смогла впитать в себя дар Властелина Времени. Торстейн дал ей задание. Она не справилась. У нас таких уничтожают. Потому мы берем свое красотой и умением. По – другому нельзя жить. Зато дарятся века жизни. Мы не можем сами умереть. Нас можно лишь убить. Не более. А сейчас познакомимся поближе. Не против?
     - Нет. – Новичок оглядел развалины залы, где не было ничего больше красивого. На стенах виднелись старые граффити и рисунки всякого содержания рядом. Маты и остальное, имена да выкуренные хабарики на полу. Ничего более. Этому зданию, похоже, было лет сто пятьдесят, не меньше, а здесь наверное давно располагался какой – то советский цех. Потолок напоминал об этом – из бетонных блоков, в котором зияли огромные дыры и торчала арматура. Валялись также пустые банки из – под краски. Вполне возможно. – здесь снимали кино. Потому как на стене были написаны характерные для этого надписи. Теперь это останется загадкой. Ладно уж, будет, что вспомнить. Но сделать фотографии чисто для себя можно.
     Илья сел на пустую бочку, которая стояла тут достаточно давно. На полу сидеть очень не хотелось, тем более на корточках. Пять – шесть девиц, на ходу раздеваясь, до нижнего белья, подбирались к незнакомцу все ближе и ближе. Чтобы сначала очаровать, соблазнить, а после сожрать живьем, вырывая органы, по одному. Выпивать кровь, порезав ему вены. И – прощай работа, придет смерть. Как же она красива… Особенно изгибы тел. И вот, с ужасом Илья увидел – девушки в черных костюмах из шелка и с кружевами стали превращаться в громадных змей. Они встали все вокруг столбиком, и то ли дело поворачивали головы. Размером с анаконду, причем черную, эти чудовища разевали пасти и устрашающе шипели. А потом одна тварь улеглась у его ног и обняла. Сжав несильно кольцами. Жить хотелось. Но также, Илья понимал: просто так уйти не получится. Поэтому он решил наблюдать и ничего не рассказывать, - кроме того, как встретил каких – то девушек и он пообщался.
     Потом, из какой – то щели или дыры в стене, выползла еще одна змеища, только она была белая. Словно альбинос. Белая анаконда, гигантская, коя быстро разогнала своих подруг. Приблизилась к жертве, и встала в стойку. После свернулась в кольца и зигзаг, готовясь будто прыгнуть. Дальше полезла на железный шест, подтягиваясь своим мощным и сильным телом. А дальше прыгнула вниз, превратившись в прекрасную девушку. Демоница улыбалась, ее белые волосы, - до пят - закрывали прекрасное тело, босые ноги шли что по гвоздям, что по стеклам. А дальше появился, как будто из ниоткуда, ее поведитель – Торстейн. Рядом с ней, обняв осторожно за талию одной рукой. Оба выглядели просто сногсшибательно – демоница в белой чешуе, на месте нижнего белья, которая поблескивала серебром, как у рыб, а он, - во всем черном, с золотыми волосами. Почти до пояса. Красивая пара. Вот бы сфотографировать такое! Только это будет моментальный вылет с работы, а такого очень не хотелось.
     Властелин Тьмы щелкнул пальцами – девушки приняли свой прежний вид. Он встал к стене и с улыбкой наблюдал за испуганным Ильей. Он не знал, что сделает с ним тот незнакомец. Вдобавок, он успел заметить, - тот как на две капли воды похож на Ингилэйва. Две змеи приняли новый вид – превратились вновь в девушек, только покрытых чешуей, а кожа одной стала подобной питоньей. Без чешуи. Они стащили мужчину с бака и принялись гладить. Они бы сделали много чего, но Торстейн подошел вплотную к троим. Щелчком пальцев вырубив Илью только так. Другие змеи свернулись вокруг ног повелителя, и Властелин Тьмы спокойно погладил своих любимиц по мордам. Те благодарственно раздвоенным языком лизали руки. А после потерлись о ноги и тело. Положив громадную голову на колени. Когда тот присел на корточки и хмыкнул.
     - Он тут лишний. Усыпили его бдительность, молодцы. Брат привел жертву. Вот его и убьем сегодня, этого придурка. Какой же он наглый и мерзкий… - Торстейн покачал головой. – Через пять минут он очухается и пойдет обратно. Пойдем отсюда. А то и будем ублажать двоих, - моего брата и его. Одного отпустим после на шашлыки в соседнем зале, а этого в утиль. Никогда таких дураков брат и отец не брали на работу. Обосрался видать от страха, змеек моих увидел, девушек. Наверное, убежит. Хотя вряд ли.
     Они ушли довольно быстро. А Илья очнулся совершенно один, и пошел спокойно обратно, хищно и довольно улыбаясь. Да уж, такое увидишь не каждый день. И плевать, кто там что скажет. Как можно убивать таких девушек?! Непонятно. Таких прекрасных он отродясь не видел. Жаль, не получилось телефон взять. Но нужно спешить.

     - И что ты там нашел? Кого видел? – спросил Ингилэйв, понимая, что операция провалится с треском с таким товарищем. Вальпургиева ночь отменялась. И пора зачищать помещение. От всякого дерьма. Пока оно не полезло убивать народ ночью на улицах. Если полезут на Инквизицию, - будет все в крови и ошметках голов. Пока Илья бродил, поступил звонок на сотовый с Пятяярви – зачистка проведена, алкашня уничтожена вместе с остальными уродами. Пиво вылито на землю. Наркотики сожжены. Не говоря уже о том, что жрали там пьяницы уже неделю, и никто ничего не знал. Плохо.
     Тот раскачивался, довольный, с ухмылкой, давая понять – работать не хотим и нафиг ее. Уж лучше провести этот день в компании прекрасных демониц, которые очень добры и интересны для общения. Обычная женщина такого не даст – такой грации и красоты. Причем нереальной. Божественной. И не знал товарищ, - Тьма всегда так завлекает. А чуть что не так – следует уничтожение таких красавиц. А на их место вставали новые. И так до бесконечности. Одновременно, Илья не верил собственным глазам, - как один мужик может держать такой гарем у себя, да еще и содержать материально?! Безделье оплачивалось там отлично, как показалось простому разведчику. Мысли унеслись куда – то далеко, и слышать больше ничего не хотелось.
     Дальше последовал выговор. А после – молчание. Говорить было бесполезно. Отряд и остальные отправились в центр заброшки, в самый эпицентр, распугивая Темных, тех же самых девушек. Которые с интересом поглядывали на чужаков и врагов. Они могли сожрать новичка только так, как эти демоницы, - без крови и мяса те девы не могли существовать. И потому Торстейн кормил своих служанок сырым мясом для закрепления. Чтобы те зверели от крови и набирались сил, оставив жалость в стороне. Так те и жили – насиловали, убивали, давили, даже в виде змей глотали людей, – всех тех, кто ему не нравится, - например, громя клубы и бары, беря народ в заложники, когда уж совсем голодали.
     Демоницы окликали красивых парней с белыми волосами и автоматами, в кожаных плащах, а те каменными лицами взирали на прекрасные фигуры. Без очарования и злобы. Где – то играла музыка, типа Энигмы, только это была далеко не эта группа. Сзади одного бойца прошел один демон, и приготовился убить парня мечом в спину, да только его жертва опередила – выхватив из – за пояса меч, беловолосый снес ему голову.
     Илья понял, - начинается тихий ужас. Сама мысль, что убьют всех, не давала покоя. Девушек особенно. Зачем?! Можно их просто отпустить. И не трогать. Это же всего лишь юность, которая должна продолжаться вечно. Как и поведение. Все должны оставаться детьми всегда, – только так можно радоваться жизни, а то так закиснуть можно и деградировать. Но сама деградация заключалась в том, что уровень развития оставался у таких, - взрослых детей, - неизменным. Они с ужасом выносили что – либо научное, хорошее, полезное, потому что соображалка не могла больше развиваться и впитывать информацию. Замедленная реакция мозга. Ограниченный уровень. Олигофрения. Или психоз. Незаметный Со взрослыми нормальными женщинами такие, как Илья, не могли построить никаких отношений. Поскольку те их посылали куда подальше, получая в спину волны проклятий и угроз.
     Где – то далеко что – то тяжелое упало с грохотом. Наверное, стена рухнула. Весь заброшенный каскад зданий производил отличное впечатление. Много остатков каких – то цехов, резиновые сапоги, шприцы, таблетки, маски защитные на случай химической атаки. Прям какой – то Сталкер, только гигантских крыс не хватает.
     Наконец, вся компания вышла в залу, где собрались Темные. Что парни, что девушки. Там присутствовали и демоницы, которых видел Ингилэйв в Новый Год. И у Властелина Времени скрипнули зубы. Все, сейчас он будет безжалостно убивать этих сук, за свою угробленную невинность. За ту подставу и остальное в ту ночь. Только нужен повод. Чтобы начать убивать и наслаждаться этим. А потом спросить у брата. А еще лучше – лишить его подработки – удовольствия вскрывать трупы в том злополучном морге. Уж после такого – мордобоя, один на один, с выкладыванием статей, за которые можно и в тюрьму отправиться, -  а дальше спокойствие.
     Тут, как по команде, девки, с которых все и началось, подошли, виляя бедрами и выпятив грудь, к отряду. Те сразу нацелили стволы на шлюх. Одна превратилась в громадную змею, и накинулась на Инквизицию, встав в стойку столбом, чтобы никто не мешал развлекаться с Лэйвом, но молодой боец, - с мечом за спиной, - разрубил ее на несколько кусков. Начиная с головы. Удары были отработаны, потому дымящиеся куски плоти спустя пять – шесть секунд рухнули к ногам. Начиная меняться на человеческие. Лужа крови пахла солью с чем – то, Илья сплюнул на пол. Он был готов порвать того бойца за девушку. Но не понимал главного. Лэйв пожал руку коллеге, тот улыбнулся и кивнул головой.
     Это не остановило никого из Темных. Они ждали удобного момента. Улыбаясь и ухмыляясь, посмеиваясь. Бойцы молчали. А сын Энрике терял терпение, выйдя вперед. С кого начать – со шлюх, изрубив их в салат или расстреляв в упор, или с парней, которые приволокли что – то там для жертвы? Неизвестно. Но жертва находилась среди пришедших. И начался карнавал. Приближающий такое жертвоприношение. Демоница подобралась к Светлому, выставив вперед грудь. Почувствовала ствол в его руке, когда начала обходить вокруг, да прижалась игриво, гладя по спине, облизывая свои губы. Тот не шевелился, выжидая момента, чтобы выстрелить. Но наконец, его прорвало.
     - Ну что, Инги, будем играть в любовь? – спросила одна ведьма – оборотень, демоница, которая насиловала его. Однако, Торстейн повелся. – Вспомни тот Новый Год недавний, раз позвонил, значит, пора наслаждаться. – Она обняла его ноги, и принялась руками их гладить, подбираясь к ремню. Тот со всего маху поставил ногу ей на горло, и прошипел:
     - Не твое дело, сука гнилая, зачем я сюда пришел. Пошла на, пока я не начал свои дела!  - ответил Инквизитор, держа руку на стволе. В такой момент хотелось изрешетить этого урода. Илью то есть.
     Новичок Илья глаза просто вытаращил с такого, поправив прическу хипстера. Сразу в нем все закипело, поднялось, и тут – то началось испытание его психике… Такому проще в газете работать, а не тут. Он полез не в свое дело, поправив куртку. Полез в драку, но был отброшен на пять метров Инквизитором. Тот достал ствол и направил на него.
     - Только мне пикни что, - УБЬЮ! Ненавижу таких ссыкунов мамкиных! Из какого леса вылез, чмо? – Очень хотелось, чтобы брат порвал это дерьмо в клочья.
     Вокруг стоял приятный полумрак, кругом бродили Темные слуги Торстейна. Ведьма хрипела, посинела от недостатка кислорода, да сын Гвелда все сильнее и сильнее надавливал ей на горло. А другой ногой встал на грудь, и как следует ударил по ней. Интересно, что будет делать брат? Когда здесь начнется кровопролитная резня? А следом зачистка? И этот Илья будет похоронен под горой трупов. Поскольку ему уже тут много чего наобещали, и такие не должны жить вообще. Как невоспитанный и непослушный ребенок, этот тип принялся указывать начальству, что делать, дожевывая гамбургер… А потом снял свою сумку и достал еще три штуки и бутылку «Колы». Темные от такого зрелища принялись ржать. Это же надо: сидит дурачок и жрет. Стреляя глазками по девушкам. Рассматривая их с головы до ног. Но особенно взгляд оказался прикован на ведьме, коя молила о помощи. И Илья рванулся вперед. Чтобы, по его мнению, восторжествовала справедливость. Теперь разгадится так, что придется морду разбить в фарш этой ошибке природы.
     - Извинись тут же перед девушкой! – крикнул он, поначалу ткнув пальцем в Темную демоницу. Да и не только в нее, но и во всех участников шабашки. Все они выглядели как обычные люди, в брюках и куртках. Простой человек никак бы не подумал, кто там что там… - Честь требует… Всегда женщины и девушки должны рожать!
     Ингилэйв посмотрел на него. Как на психа. Причем законченного. Сжал руку в кулак. Чтобы снова ударить и заткнуть этого козла. И сто раз пожалел о том, что взял этого товарища на пробный объект. Не выдержит, не сможет, сорвется, начнет морду хлестать тем, кто прав. А Темным это и надо. Они снова рассмеялись. Ну надо же: Ингилэйв привел невесть кого, и тут начались такие разговорчики… И Инквизитор просто сказал сурово:
     - Перед кем это я должен извиняться?! Ты что, за дурака меня держишь?! Это не сопли зеленые жевать тут надо, новичок… - на слове последнем он сделал причмокивание, и сурово поглядел на Илью. – Это тебе не бордель или девятнадцатый век! Это ТЬМА! Ты пришел работать, убивать, или распускать нюни про то, чего кому что делать?! Делай что следует, или пошел вон! Либо придется прикончить на месте некого Илью без мозгов и уважения к другим! Не испытывай мое терпение… Убью…
     Илья поглядел на него, как на фашиста. С неслыханной злобой и желанием убить на месте. И выдал:
     - Знаешь что, ты, мальчик… Я, в отличие от тебя, уважаю женщин! Они – матери детей! И не подниму никогда руки на них, понял, сопля! – глаза новичка сияли яростью. Сын Энрике надел кастет на правую руку, и ждал, выслушивая брань глупого мужика. Темные стояли и смеялись, как и другие маги. А в сыне Энрике просыпалась невероятная и неслыханная доселе ярость от такой наглости. Какой – то набитый дурак решил его жизни поучить… Ну сейчас он его поучит, как надо работать…
     - Не поднимешь? Правда? Ты пришел сюда УБИВАТЬ, или распускать нюни, гнида?! Это разве девушки?! Это ТЕМНЫЕ! Нравится их е… нюхать – проваливай! Знаешь ли вообще, ЧТО там за дети, и куда они деваются, а?! Хочешь – вали к ним, перетрахай хоть всех, глазки сверни хоть на жопу этим демоницам… Но потом не плачь! Итак, будем работать или хренью страдать подростковой лет в тридцать? Итак, на счет три работу начинаем… Раз…
     - Моя мать… - начал тот.
     - Два! – скомандовал Андрей Аренский, доставая автомат.
     - Ничего ты не добился, только плащик носишь для понтов, хавку прикрой и извинись! Ты… - Договорить Илья не успел, так как отлетел на пару метров с выбитыми зубами: сын Энрике просто нехило ему врезал кастетом по морде. Терпение кончилось. А после подошел, нехило добавив еще кастетом, под смех Темных.
     - Женщины для тебя, - мясо для деторождения, ты их уважаешь только за дырку между ног, потому как без нее мы бы появились на свет… Какая убогость и низость. Заткнись, или я дырку тебе между ног проделаю, чтобы не болталось и с языка не срывалось… Мальчик, значит? Я не мальчик, а мужчина! И не строю глазки сукам. В отличие от тебя, старпер хренов… Любитель девочек…
     Илья, выплевывая зубную крошку, пытался подняться. Но было поздно. Над ним уже встала какая – то тварь, и вцепилась в горло.  Ингилэйв вскинул ствол на плечо, и отправил демоницам и прочим ливень пуль. Загрохотали выстрелы, послышались крики, кто – то упал замертво, а Инквизиторы дорезали тварей, рубя им головы. Красавец стоял и крошил тех, кто лишил его невинности. Одна сволота встала на колени, умоляя пощадить.
     - Ты у меня взяла, туда же и вернешь, сучка драная с чемпионата Мира… - запрокинув голову девице, он просто вскрыл финкой ей горло, запустил туда пальцы и провел у себя по лбу. – Кровь за кровь, как у вас там принято? Расскажи – ка мне, как лучше укусить за это самое, слушаю… - Дорезав башку, он поцеловал мертвые губы, и кинул в сторону жертвенника, где лежал уже какой – то труп, заливая кровью алтарь. – Давай, я хочу повторить тот дикий секс! Только от пуль научитесь убегать, твари… Тогда дам.
     В коридоре тоже шла нехилая стрельба, пули, словно рой, летали по всему залу и коридору. Ингилэйв, как в балете вертясь, расправлялся с проститутками игриво, злобно смеясь, мстя за свою убитую невинность, за тот стресс. Рубя ножом головы, вытирая кровь о плащ, разламывая коваными каблуками грудную клетку…
     - Ну чего, кобры блять, получили от меня дикую любовь и минет?! – Раскрывая, как цветы, пулями головы тварям, коим едва исполнилось семнадцать – восемнадцать, он встал спина к спине к товарищам в мантиях, и решетил дальше Тьму.  Трупы оказались изуродованы настолько, что хоть пальцы сквозь просовывай. Вспрыгнув после на алтарь, который принадлежал ему, Ингилэйв с яростью развлекался дальше. – Брачную ночь возвращаю, с того морга! Давайте, мрази, кто хочет попробовать Светлого тела?! Еще извиняться перед вами – да щаззз… Верните мне мою юность… Ха! Где остальные четыре мастерицы, а?! – смеялся сын Гвелда, выискивая повкуснее шлюх, и отправляя им подарки.
     Грохот выстрелов не прекращался в коридоре. Инквизиция просто делала свою работу, все было как обычно. Наконец, в залитую кровью залу влетел Энрике, оценил обстановку, улыбнулся сыну, и, выдернув катану, пошел крошить в капусту врага, мстя за своего ребенка. Он не спрашивал, как и что, просто делал свою работу. Если попадались по пути и головы, то они улетали под потолок. В основном были девушки на том страшном шабаше, и они молили пощадить их, крича, что ни в чем не виноваты. Тех двоих, которых упомянул брат, уже в живых не было. Их успели прирезать на алтаре. Скинув их тела, Ингилэйв принялся лупить пули в потолок от счастья. А его коллеги просто дальше добивали произведение чемпионата Мира, да и их потомков.
     - Ну ты, брателло, и набрал дерьма! Самому не противно, а? Вот такую парашу у себя держать, сманивать деток – дурочек на кровавый пир, можно сказать внуков ЧМ! Те, что были, уже в ямах, в мешках! Ха! Подходи! Ну что, сколько вас тут много – то, выбирай не хочу… Эх, аж возбуждаюсь от вида крови! – расстреляв еще какую – то мразь, Ингилэйв поглядел на свои вечные часы. – Или разложить вас всех на атомы, а? Дайте повод, девочки и мальчики! Что, молодость, как водка, глаза и уши залила? Знаете, что я в ту ночь усвоил? Что давать надо только ЖЕНЕ! – тут же к сыну вспрыгнул Энрике, улыбнулся и хлопнул дружески по плечу сына.
     - Однако, я в тебе увидел Тильсирвэ! Сначала она так уничтожала Темных выродков.  В Питере. Теперь наш сын, даже с такой же манерой, мочит мразей и ****ей… Похвально! – И закурил, наблюдая за процессом.
     Темные, которые остались в живых, кричали: «Это Архимаг Энрике, тихо! Это Инквизиция! Нас подставили» - разбегались. Тут просто появился и Торстейн, встав в проеме входа в залу, приподнял брови и наблюдал за расстрелом. Выстрелы утихли. Вязать Темного никто не собирался. Коллеги просто мстили за своего. А повелителю такого Бельтайна с полуголыми шкурами было плевать на смерть своих слуг. Он посмотрел на трупы с улыбкой, прошелся по залитом кровью скользкому полу, попинал все, что валялось, подняв большой палец вверх, оценил следы от пуль в стенах, и промолчал довольно. А после вернулся к дверному проему.
     - Даже без полтора литра было ясно, что ты так сделаешь, брат… - ухмыльнулся он, опершись рукой о дверной косяк. Море трупов, кровь, разорванные пулями тела, кровь, хлюпающая под ногами… Где – то еще грохотали недалеко выстрелы, а Инквизиция добивала раненых. Ингилэйв обходил место побоища, злорадно ухмыляясь. Кого – то он пнул со злостью, особенно долго глядел на своих мучительниц. Точнее, на то, что от них осталось. Больше никогда они не станут змеями. А ведь когда – то это были обычные люди, просто девчонки, коим желалось романтики, любви от папика, и красивого парня. И Торстейн поймал их, после продав этих пятерых в рабство на Кавказ, а когда девки барона, так сказать, не устроили, их слили обратно к сутенеру. Тот и принялся их обращать во Тьму, наобещав всего в три короба. Лишь бы давали и наслаждали собой. Поколение, которым столько же лет, сколько братьям – близнецам. И их дети, кои ударились вовсю в проституцию, считая это нормальным делом. Совсем молодые, глупые, неопытные, ищущие невесть что сначала в Интернете в соцсетях, а потом решившие: денег надо, тело продать надо, и прочее. Вдобавок поколения советских времен уже вымерли почти полностью. Остались лишь дети девяностых. Одному Богу известно, что с ними стало в старости. Тиль была из таких детей, но она получила вечную жизнь и вечную молодость. Никто бы не сказал, сколько ей на самом деле лет.
     - Эх, как же ты прекрасен, Ингилэйв, когда впадаешь в ярость. Кто бы знал. Красавец с блестящими от гнева глазами. Знаешь, Лэйв, у меня такого мяса навалом по странам, я любую шлюху Темную могу себе выписать, и завербовать новых. Поверь, деньги громадные вокруг такого бизнеса крутятся. Но привести полного дебила на оргию, - это конечно, круто. Где море женщин, а за них заступаться начал этот товарищ. Думаешь, откуда я все узнал? Да тут камер полно в зале, насколько мы знаем. Красивая бойня. Сейчас все стихнет, и пошли кушать водочку, коньячок и шашлык. – произнес Темный, потирая руки. – Ничего не жалко для себя и тебя, брат. Договорились же про пятерых баб. А не так, чтоб вырезать аж пятьсот участников! Мы еще успели венок Бельтайна сплести, красиво вышло. Весна, ах гормоны, любовь, романтика… Кровь, кровь, к нам пришла любовь… - Он с улыбкой посмотрел на потолок и поправил великолепные золотые локоны. Прекрасно знал Игорь, - брат придет кромсать всех. И не один. И просто наблюдал у себя в кабинете, попивая дорогущий коньяк. Улыбаясь и любуясь зрелищем.
     - Ну что, будем рубиться? Или просто все замнем? Шашлыки и водка стынут, родня.
     Энрике просто перекосило от ярости. Он поразился бессердечию сына. Вышел вперед.
     - Я тоже рвал в клочья шкур в древности. Но не так. Мы обычно любили иметь римлянок и блондинок, только потому, что многое в них не нравилось. Но ты поимел в некотором роде брата! Отбив ВЕСЬ праздник на много лет! Будь я на его месте… - он ткнул пальцем в жестокого мужчину. Архимага трясло.
     Торстейн возразил отцу, взвившись в гневе:
     - Прости, отец, но не я же его имел! Я не гей, чтобы в жопу дать! Так что не надо так обобщать! Не виноватый я – он сам пришел, вина выпить. Девушки устроили ему шикарнцую ночь. Показав такое, чего простая женщина не сделает никогда! Что в этом плохого?! Портить мне праздник из – за такого?! Глупец! Вспомни молодость, чего там творилось. После насилия трупов тех же пленных римлянок, некрофилии, и прочих прелестей, жечь всю эту красоту на погребальном костре… Это бы я устроил! Но не я автор сего произведения. У нас с Лэйвом был уговор: пришел, попробовал тех баб, насладился, пожевал шашлычок или в баньку сходил, и домой, довольный. Тебя не звали, Светлый! Он еще этого дрища притащил, который перед Тьмой даже опозорился! Кстати, он успел стать вампиром, и потому расстрелян! Ищи – свищи, кто ответит – то за загубленного сотрудника? Молодость – время безумств, а не соплей и уныния! А спать я люблю, - сперматоксикоз, знаешь ли. Вот наследника желаю, да пока не с кем! Хотя был вариант, да не оправдал себя, начав все за меня решать! Никто не подходит. Мясо есть мясо, а не мать. Буду решать сей вопрос когда – нибудь. Ребятки, вы все мне дали работу, а соответственно и денег, чтобы дальше крутить свой бизнес… И сегодня праздник. Так что вопросов нет. Имеем право убивать и жрать.
     Энрике только раздраженно плюнул на пол, вытерев губы. С Торстейном разговаривать было без толку, но красноречие его передалось от матери. Как скажет – так отрежет. Даже добавить нечего. Но работа все равно сделана. Плюс все эти убитые давно пакостили по ночам – убивали нормальных людей, чисто ради удовольствия. Потому что это молодость. И плевать на все и всех.
     - Считай, что повезло отпраздновать Бельт, сынок. Сходка ваша не нарушила закон по сути. Хотя твои девки и парни убивали много, и нам это надоело! А Ингилэйв просто вернул свою честь. Которую ты позорно, с мясом, вырвал! По этому поводу и собрались, приехали, чтобы отомстить. Нам тоже бывает скучно. И понасиловали ваших стволами. Праздник же! – Энрике ответил тем же.
     - Честь, да не невинность. Куда она там убежала в тот Новый Год? В поле что ли? Хоть с пользой провел время. Даже под лекарствами. Змеек погладил. Ничего плохого я не вижу. Это со всеми бывает – женщину познал. Наверное, твои журналы с голыми красотками зырил и плакал. А то все, нифи…
     Энрике подошел к Темному, и отвесил ему оплеуху.
     - Не маме же учить… - тут же прилетела и вторая. – Будто ты берег девственность до свадьбы, имея всех и вся, что плавает, бегает, ползает и прочее.
     И вот тут ответить было нечего, так как у самого рыльце в пуху. Да, юность прошла не в скромности.
     - А нас с Тиль не трогай! – прорычал Гвелд, взяв за грудки сына. – Ты доскачешься… Я тебя породил…
     - А можешь дальше и не продолжать… Мужик мужика понял. Роди мне еще одного брата, а то скучно с Инги – то лютовать… Друга желаю. Помощника. Подожду лет восемнадцать, не сломаюсь. Подрастет новое поколение.
     - Еще поговорим про невинность до свадьбы… - прошипел Властелин Времени, взяв в руки автомат. Патронов там не осталось. Но остался еще пистолет. – Но если мне реально надо будет переспать с невестой, прости уж, сам найду способ, как там что делать!
     - Ты бы шашлычка – то скушал… - Торстейн поднял несколько шампуров с остывшим мясом, от коих шел аромат. – Там целый таз мяса и спиртное. Ладно уж с лишним товаром, хоть не пропало. Деньги все равно ушли далеко. А про свадьбу – вспомни Самайн, когда там твою любимую на стекла скинули. Многое поймешь. Не она, так брат просветит про нормальные, естественные вещи. Иль будешь себя хранить, как музейный экспонат? Так это никогда не закончится… - Торстейн развел руками, и по сути был прав. – А про белье – хоть воз привезу, выберешь своей милой, если будет. Только папу не зови, это не его профиль. Маме сын белье не выбирает, это некрасиво, понимаешь ли…
     Забрав шампуры, Энрике скомандовал своим покинуть здание. В рациях зазвучали голоса охраны, оцепившей здание. Перебиты были ВСЕ Темные твари, коих выносили в черных мешках и грузили в машину – катафалк.
    - Хорошо, что ты не видел бои в мою юность… - сказал Гвелд Ингилэйву, покидая здание. – Было гораздо хуже. Только вопрос – как теперь будем отмываться за новичка, который устроил бардак? Извинись перед девушкой – это блин ляпнуть надо в ТАКОМ месте… Это все равно что сказать – перережь мне горло.
     - Понимаю, отец… - ответил сын, поправляя автомат. – Отмываться от его грязных дел много раз приходилось тебе… А сейчас он просто пытается крепким словцом нас унизить.
     Главное – теперь нет дураков в коллективе. И это очень хорошо. Но Ингилэйву хотелось спокойствия в душе и семью. По – прежнему. А скоро – лето… Когда можно отдыхать и любоваться красотой города и Природы. Скандал получился потом. Но Энрике закрыл вновь глаза на наглость старшего сына, потому как бороться против него стало абсолютно бесполезно. Он творил, что хотел, плюя на все и всех. Поминая часто свои детство и юность. Да и думая, когда у брата появится девушка, чтобы посмеяться над ней и поиздеваться. Когда – нибудь. А пока там – Мира. От которой тоже когда – нибудь надо избавиться. Поскольку она уже в открытую намекала на свое. Женское. Но…


                2

                ОСЕНЬ 2047 ГОДА

     … За окном светило яркое солнышко, и уже кружился осенний лист клена. Ветерок оказался теплым, и листик, потерявший свою летнюю зелень, покрылся прожилками желтого, оранжевого, красного цвета. Форточка была открыта настежь, и таинственный гость из мира растений влетел в комнату, и мягко опустился на паркетный, отлакированный пол. Маленький листочек просил тепла, что осталось в доме на втором этаже. На столе, заботливо застланном льняной скатертью с вышивкой, стояла ваза с собранными яблоками. Из которых можно было приготовить или шарлотку, или кельтский сидр. Либо просто сварить компот, или скушать, вдыхая сладостный аромат плодов.
     Ингилэйв сегодня вовсе не собирался идти на работу. Он проснулся довольно рано, часов эдак в семь, и долго глядел на рассвет. Солнце лениво поднималось из – за поля на горизонте. Настроение оказалось приподнятое, несмотря на то, что вчера провели зачистку локации от всякого дерьма из свиты братца. Когда эти разборки закончатся, - никто не знал. Инквизицию больше всего поражало, откуда Темный берет столько народа для своих дел. Прошли слухи, что у того много связей, либо он просто обращает во Тьму местных проституток, коих в Питере было полно. Также с Гвелда сняли все обвинения в терактах и прочих «прелестях» жизни. Отмываться отцу от такого клейма – «Черный Энрике», - пришлось долго. Ведь Торстейн оказался внешне его КОПИЕЙ, разве что с пяти процентным расхождением внешне – от матери также передались ямочки на щеках и еще некоторые черты. Но пока кто разберется, что к чему, - воды много утечет.
     Инквизитор, один из самых молодых, чистильщик локаций, обожал стволы. К мечам он относился отлично, но современное оружие привлекало больше. Также, как и отец, молодой Иной рубил в фарш и монстров, и вампиров, и оборотней… Да и просто конвоировал всякую мразь в камеры. Его боялись все, даже Высшие: поскольку этот Светлый мог ворочать Вселенную через Время. И при этом в его голову, как на зеттабайтовую флэшку, записывались ВСЕ перескоки. Светлый мог просто молчать, да улыбаться. Энрике много раз спрашивали коллеги: каким образом они вообще с женой ухитрились породить такого парня. Которому нет теперь равных. Архимаг улыбался в курилке, и говорил, что интим это такое непредсказуемое дело… Всякое может вырасти потом. Все списывали на его Силу и опыт. Архимаг и коллеги после этого долго смеялись. Действительно, опыт дает что – то новое. Но чтобы ТАКОГО парня зачать – это надо СЛИШКОМ постараться.
      Еще с младенчества молодой мужчина обожал часы, да что там… жить без них не мог! Когда родители в детстве ему показали карманные часы викторианского стиля, - визга было на весь коттедж. Давным – давно Андрей Аренский научился управлять своей Силой, еще в школе. Сейчас он просто носил ручные часы современной марки с вечным двигателем. И порой останавливал, проверяя свой Дар. До Ингилэйва НИКТО не умел перемещаться во Времени и менять там все, что только можно. Властелин просто улыбался, но не зазнавался. Интроверт по натуре, замкнутый даже, не любивший компаний шумных, он любил просто собирать пазлы, чинить часы, при этом не останавливая их, и продавать через Авито. Разрешалось применять Силу молодому мужчине, в полной мере, только в САМЫХ страшенных случаях. А не просто так – на день назад вернуться. Хотя в детстве и юности он любил разворачивать Время на час назад. Именно про эти перескоки и говорилось выше.
     Но теперь просто настала осень, и захотелось просто повеселиться, с друзьями погулять. Обзвонив всех, кого можно, Лэйв не нашел никого, кроме Миры, - закадычной подружки, которая обожала общаться, строить глазки всем, и мечтать о красивом мужчине. Они просто дружили, не более. Но видно стало очевидно: девушка, или уже молодая женщина, - мечтала о Андрее Аренском еще с подросткового возраста, когда его краса стала расцветать махровым цветом. Но тот смотрел на болтушку как на дурочку, улыбался да общался. Теперь это был не тот девятнадцатилетний парень, а зрелый мужчина, способный защитить и не только. Страшный в боях, стройный, статный, гордость отца и матери. Порой сам Энрике любовался своим отпрыском, когда тот скидывал автомат, и решетил всякую мразь наповал. В Инквизиции эту парочку особенно ценили, - отца и сына, - и иногда коллеги любовались таким дуэтом меча и ствола.
     Архимаг порой думал, чтобы дорастить сына до своего уровня. Только Ингилэйв, по сути, его уже переплюнул, - своим Даром ворочать Время. Порой Гвелд боялся, как бы сынуля не натворил чего. А Торстейн мог управлять всей Тьмой на планете, да гасить все лишнее в своих кругах. Особенно малолетних придурков, порнографов, извращенцев, даунов, педофилов, насильников, и прочих… потому как плохо работали. Зверство этого Темного всех поражало (даже врагов), и Энрике, наконец, запретил охотиться на сына. Чтобы не видеть, как ему рубят голову на эшафоте. Сын все – таки. Пусть и Властелин Тьмы. Она вырвалась на свободу, в четырнадцать лет, окончательно, - и сделала из Тора МОНСТРА, которому было плевать, кого рубить или стрелять. Как на скотобойне, Игорь Аренский чистил Питер, и даже страну, от целого ПОКОЛЕНИЯ швали. Точнее, от двух поколений. От шлюх ЧМ две тысячи восемнадцатого года, от их выродков, зачатых в гостиницах, под столами, в кустах, в туалетах… и от их детей, которым кроме траха ничего не надо было. Не брезгуя НИЧЕМ. Да и семья тоже молодец, выкашивала его дела под ноль расстрелами. 
     Не участвовала в разборках лишь Тиль. Муж запретил. Хотя она, вечно молодая, была под стать мужу. О ее кровавых бойнях, от коих стыла в жилах кровь, знал весь Питер. И много раз Торстейн поговаривал, что нехило бы с матерью, останься она во Тьме, сколотить дуэт, и отправиться завоевывать Мир. Только тогда что делать отцу? Убить собственную жену? Вряд ли. Или как? Энрике бы не убил свою любимую. А боролся до конца… Но он никак не ожидал, что родятся два сына – близнеца, как символы Черного и Белого. Кого породят они, - неизвестно. Время покажет. У коего появился хозяин, причем постоянный. И когда – нибудь Лэйв спасет ВСЕХ. Отправив ОДНОГО парня в прошлое, чтобы не случилось СТРАШНОЕ. Но это потом, лет через сорок почти… И то попаданец долго там не протянул, – умер сразу после того, как исполнил свою миссию. И то, этот товарищ слезно просил Лэйва, чтобы тот его убил таким образом. Но Властелин Времени все сделал так, чтобы это не было убийством. Цель стала миссией, билетом в один конец.
     А пока тишь да гладь, потому как Торстейн куда – то на время делся, надо время убить на хорошее. Итак, Мира всегда отзывалась на звонки Ингилэйва, также она стояла у него в сестрах, - в друзьях в вконтакте. Девушку такое положение дел очень радовало. Потому как с сыном Энрике можно было трещать постоянно. Они переписывались, шутили, кого – то там обсуждали, но никогда рамки не переходили. Просто дружба давняя. Но вот родители Лэйва стали замечать, как девка просто нарывается на секс с их сыном. Властелин Времени это также видел, и плевал на желание Миры. Конечно, той надо было эго свое потешить, похвастаться перед подружками, - ох какой мужчина, хочу от тебя денег, и многого еще, приезжай ко мне, и будем тусоваться. При своих миллионах, Ингилэйв бы на совместную жизнь, с этой курицей, даже и рубля не дал. Уж ОЧЕНЬ знал ее стервозный и неразвитый нрав. Всякая фигня, типа птичек – ежиков – лисичек она обожала, а Инги это ненавидел. Много раз Инквизитор жалел, что вообще с ней связался. И каждый раз, встречаясь, Мира кидалась к нему на шею, блестя глазами. Но совсем скоро такую прыть сын Энрике ОЧЕНЬ жестоко обрубит. И будут на это причины, причем серъезные. Чтобы раз и НАВСЕГДА отшвырнуть от себя эту неразвитую куклу.
     А пока что в вконтакте стояло его фото на аватаре, под именем «Андрей Аренский», с семейным положением «не женат», с датой рождения – «21 декабря 2017 года», с пометкой кто там брат – сестра, стоял там и Торстейн под именем «Игорь Аренский». Только у Тора на старничке кишело все дерьмом ТАК, что туда даже заходить страшно было. То ли Инквизиция не позволяла модераторам морозить страницу за неподобающий контент, то ли невесть почему, но все нормально существовало. У Тора в друзьях сидело десять тысяч друзей, и в основном это оказались жертвы, да каналы работорговли. И все. За одну сногсшибательную внешность у Ингилэйва было море лайков, порой ему писали бабы с порносайтов и страниц, с предложением переспать. Да тот умело их блочил, причем навеки. Всех ню и полуню сын Гвелда сливал в бан. Но вот Торстейн таких гнид добавлял сотнями, вел жаркие переписки, а после убивал. Сколько покойников висело в друзьях, никто не знал, даже отец. Мест работы у Торстейна было два: «Морг» и «Предприниматель». Страницы матери и отца были вообще с закрытыми профилями. С простыми пейзажами на аватаре, чтобы всякая гниль не лезла лайкать.
     Вот и сегодня, Мира с радостью взяла трубочку.
     - Привет, Андрей! Что предложишь на сегодня? Я же знаю, что просто так не позвонишь! – заверещала она, как птаха.
     - Привет, Мира! Предлагаю погулять по Питеру, погода просто шикарная! Но я буду с родителями, все вместе. Кроме моего брата. Так что хватит киснуть. Надо проводить время с пользой, собирать листья, плести венки из них, думать о хорошем. И пить кофе. – спокойно сказал Лэйв, почесав затылок. Друзья все на парах, кто работает, кто на дачах собирает урожай, - рубит капусту. Остался только этот вариант.
     Мира расцвела. Как майская роза.
     - Ты извини, но я сейчас в ванной. Прости, долго не могу говорить.
     - Кхм, понял. Давай мойся быстрей, сохни и встречаемся на Васильевском острове. Опоздаешь, - мы обидимся. Давно тебя не видел, сестричка! – весело ответил Лэйв, растянувшись на покрывале.
     - Хорошо, мимимимими!!! Как я рада! – пропищала девушка, и вырубила вызов. Она очень давно ждала этой встречи, так как сын Гвелда ей до умопомрачения нравился. Да она вида не подавала. И только горящие глаза, выдавали желания, отнюдь не детские… Она желала его, как мужчину. Да только… до этого мужчины нельзя добраться просто так. Ищет жену. А не девушку – времянку, чтобы инстинкты опробовать и расслабиться.
     Ингилэйв совсем не любил эту девушку, которая умом – то не блистала. Он просто относился к ней, как к ребенку, да и все. И втайне мечтал послать ее куда подальше. Кофе попить – дело легкое, главное выбрать нужное, - «Латте», «Эспрессо», «Американо», и еще много чего там… Лишь бы вкусно.
     Ингилэйв вышел с родителями на улицу, и ветерок взвихрил под его ногами ворох красно – малиновых листьев клена. Как живые бабочки, они порхали в воздухе, показывая свою красоту, цвет, словно смеясь звонко. Вот они летят на дорогу, и затихают, как стая насекомых. Живые, красивые, юркие. И умирающие. И так из года в год, начиная с детства… Лэйв любовался ими. Когда приятно, за кувыркающими листочками клена, этими ладошками, бегать по лужам, в резиновых сапогах, в пять лет… ловить, разговаривать с ними, делать поделки. Например, красочные аппликации. И показывать родителям. Особенно отцу. Или собирать неподалеку желуди, и мастерить из них фигурки. Либо пытаться их жарить на сковородке, смотря, что будет. Про каштаны было вообще весело: братья как – то раз набрали орехов, и высыпали на сковородку, добавив масла… Бомбардировка кухни шла потом такая, что в дом невозможно зайти было. И это все в далеком две тысячи двадцать четвертом. Пришлось отцу делать ремонт. Мать отхлестала ремнем, отец поругал. Больше такого бомбардира не повторялось. А еще Тор и Лэйв рисовали рисунки, и каждый старался по – своему. Торстейн рисовал себя и ночь, а Ингилэйв – осень, солнышко с улыбочкой, рябину, жуков и бабочек. Часто оба ссорились из – за разности интересов. А мать мирила. Просила рисовать друг – другу что – либо.
     Любимой темой Лэйва, в детстве, оказалась осень. В ней он видел какое – то очарование, старину, мудрость даже. Когда столько всего красивого, интересного, например, громадные тыквы, кои мать с отцом во дворе выращивали. Как же их было весело катить с братом к двери, или, чего хуже, дождаться, когда одну на чердак спрячут. Спустить с лестницы такое чудо природы оказалось делом смешным, но прибирать разбитый плод дети, понятное дело, не собирались. Идея была торстейновская. Он любил дурные вещи, кои оказались веселые. Например, зажигать коробок спичек, и кинуть его куда – нибудь в подвал. Один раз, когда пошел дым, пришлось набирать срочно ведро воды, и тушить. Когда родителей дома не было. С шести лет Тиль и Энрике без страха оставляли детей одних. Потому как те оказались развиты не по годам.
     Старший сын очень любил, долго, смотреть на мать. Особенно на ее длинные волосы. Он садился на табуретку, и, как завороженный, смотрел на Волшебницу. Чувствуя какой – то трепет. Не детский. Голубые глаза распахивались во всю ширь, и изучали локоны. Один раз он подошел, и погладил их. Мать вздрогнула от неожиданности. Ребенок просто смотрел. Изумляясь.
     - Мааам, а почему они у тебя такие большие? – спросил маленький Торстейн.
     Тильсирвэ улыбнулась, и погладила золотоволосового мальчугана по голове. Провела пальцами по тяжелым прядям. Карэ… ничего, вырастет, и будет отцовская шевелюра. Красивые мальчики растут. Все соседи дивятся, кто рядом живет.
     - Тор, мой хороший… они не первый год росли. Это любовь твоего отца их взрастила. Понимаешь?
     - А меня он любит также, как и тебя? – не унимался ребенок, – Можно, я нарисую их? И мамочку мою? И папу?
     Волшебница аж слезу пустила. Принесла сыну карандаши и альбом. Старший тут же сел за детский столик, и нарисовал по – своему эту красоту. На рисунке была мама, с длиннющими, как у Рапунцель, волосами. Рядом стоял Энрике. С улыбкой до ушей. И тут он задал вопрос:
     - А у нас с братом еще будут братья, или сестры?
     Тильсирвэ аж соком подавилась. Вот это вопрос! В шесть лет!
     - А почему ты об этом спрашиваешь, Торстейн? – строго спросила она.
     - Нам с Ингилэйвом скучно играть. Хочется еще кого – нибудь. Можно же? Принесите из магазина братика! Я подарю маме лыжи!
     Волшебница глубоко задумалась. Не до других детей сейчас. Хоть и муж обеспечит ВСЕ, что нужно… Да и маткапитал не нужен вообще. Десять миллионов в год, - это отличный доход. На такие дела надо разговоры вести – чтобы зачать, и выносить. Да только что тут будет, кто поможет? Энрике не может, ради беременности жены, просто взять, да уволиться. Ирина просто надорвется с тремя детьми. И родители пожилые. И она опустила голову.
     - Тор, братиков и сестричек больше не будет. Нельзя. Будет трудно.
     - Мама, если папа не захочет принести сюда братика, то я помогу. Вместо него. Я его найду, и принесу. Сам. Хорошо? И будем радоваться!
     Жена Гвелда рассмеялась. Весело же шутит малый! Надо будет мужу рассказать!
     - Нет, сынок. Без папы детей не может быть. Понимаешь? Дети это сложно, они маленькие, и плачут, прося кушать. Их надо постоянно держать на ручках, чтобы не простыли, не замерзли. Когда – нибудь…
     - Я поругаю папу, если он не принесет мне братика еще!
     Сзади за рукав Торстейна дернул Лэйв:
     - Что ты делаешь, брат? Просишь нам еще братика или сестру?
     - Я глажу волосы мамы. Давай заплетем косы!
     Светлый улыбнулся:
     - Давай! А я подам мамочке расческу!
     Вечером Тильсирвэ рассказала Энрике про выходку Торстейна. Тот улыбнулся. Но взял на заметку. Мало ли что там, Тьма по – разному может себя проявлять. Даже в таких вопросах.
     А дальше медленно уплывали годы…
     Только Торстейн ушел в свои дела, во Тьму.
    
     А Энрике спокойно разогрел машину, усадил свою семью в нее, и поехали они через КАД на Васильевский остров, врубив пауэр металл. Гвелд был спокоен, но только на вид. Звонок сына той Мире его разозлил. Тиль это тоже не понравилось. Но делать было нечего, придется ехать на этот злополучный остров, где только «Макдональдс» и есть напротив метро. Что за дрянь к нему прицепилась, и это длится годами… Дурочка, зацикленная на себе. Сначала Карина, теперь Мира, которая долго себя не проявляла.
     - Инги, что Мире надо от тебя? – спросил отец, притормозив.
     - Она мне как сестра… Я всегда с ней общался. И спрашивал совета, если что не так.
     - Сынок, тебе не кажется, что этой человеческой девке нужно одно? Она же каждый раз, что по скайпу, что вообще, глаз не сводит? Найди себе женщину, нормальную, а не это. Она же умрет со временем… - добавила мать. – Словно не вижу ее желания…
     Ингилэйв на такие разговоры реагировал вполне адекватно. Несмотря на свой возраст, он понимал, как мужчина: Мира не годится для семьи. И никогда бы не стала его женой. А общаться, - да, просто привет – пока. Не более. Старая подруга с подросткового возраста. Но сегодня просто наложилась общая прогулка. Сейчас, на Ваське, выпьем кофе, да поедем все в Пушкин. Пока погода позволяет. Да и семейный праздник сегодня… Неохота его портить. Что ж, Мира в дом не зайдет. Родители ее не любят. За взрывной нрав и гиперактивность. И за задержку в развитии. Такая невеста никому не понравится. Либо ее просто будут терпеть. А Лэйв не потерпит. Просто нет той, кто бы заполнил его всего.
     - Мама, она меня не устраивает, как женщина. Я просто ее давно не видел. Вот  и все. Я же не собираюсь Миру в ЗАГС вести. Моя жена, – это работа под названием Инквизиция. С договором и печатью. Вот и все. И не хочу тратить себя, на кого попало. Старая дружба это не злоба. Ну хочет встретиться, пускай. Я все равно почти каждый день работаю. Надо же от стрельбы и прочего отдыхать.
     Родители промолчали. Только по лицу Тиль скатилась слеза. Энрике кивнул, и ласково поглядел на супругу. Ох, дождется сын, покажет себя эта стерва…
     И когда подъехала машина к метро, Ингилэйв просто вышел, и набрал номер. Минут через пять к нему на шею кинулась Мира, ни о чем не думая, и повисла. Мать просто заплакала, смотря на такое. Ведь сын нужен был этому человеку, как брошка на пальто. Энрике, холодно взирая на все это, просто обнял жену. И открыл дверь, крикнул:
     - Не забывайтесь, мы здесь!
     Миру это малость отрезвило, и она растерянно посмотрела на всех. Нехорошо вышло… Хотелось как лучше, а получилось, как всегда.
     - Нам торопиться некуда, подождем, можете выпить кофе. Ради вас и поехали, - добавил отец семейства, мимикой показав сыну: хватит уже! Реально достали!
     Парочка отправилась в ближайшее кафе. А после начался у них разговор, что не так. Ингилэйв сказал просто и прямо, что родители не могут сидеть дома, и тоже желают прогуляться за компанию. Мира это, похоже, не поняла, и состроила кислую мину. Но названной сестре это можно простить… вроде. Если бы только знал Лэйв, что у той было в голове… и явно не доброе. Но послать просто так Светлый подругу юности не мог. Друзей итак не осталось: кто женат, кто уехал, кто умер. А потом, сев в машину, все отправились в Пушкин, погулять в парке. Мать семейства ничего не сказала. Она просто вытирала слезы. Мира взяла с собой еще кофе. Предложила. Но все отказались.

     Кофе было выпито, но, похоже, этого оказалось мало. Молодежь взяла в руки пару стаканчиков. Латте. Погода очень располагала, чтобы гулять. Вдобавок, похоже, надвигался северный фронт, и болела переносица. Белок кормить орехами вообще не хотелось, в том же Пушкине. Да вдобавок, вся эта поэтическая атмосфера немного надоела. Семья захотела просто подышать свежим воздухом, полюбоваться на огонь ягод рябины, послушать пение птиц, даже каркание ворон. На часах было два. Самое лучшее время.
     - Андрей Аренский, пойдем собирать листья! Посмотри, какой прекрасный парк… Я в детстве обожала тут бегать с родителями и братом, именно тогда мне понравился рыжий цвет и желтый. Ты всегда мне нравился, да и девчонки, как помнишь, носились за тобой и братом табунами. Только он всем улыбался и общался, а его брат, - хоть бы что. А я смотрела на парня и думала: неужели общение плохо? Ты совсем другой…
     Властелин Времени посмотрел на нее серьезно:
     - Да неужели я настолько плох, что брат мой вообще душка? – он сдвинул брови. Взрослый мужчина всегда пытался понять, с какого фига общительных сволочей любят люди. Его сильно слова задели. Итак на работе проблем хватает, еще и подруга масла в огонь подливает. Но тут же он утих: не разобраться подруге, - нельзя так жестко сравнивать. Можно и по щщам получить. Но она просто смотрела на красавца – интроверта с грустью, своими ясными глазами, женской блажью и тоской. Волосы выбились из – под шапочки, и ветерок играл ими. Она просила ласки, жалостливо изучая его челку. Только вот чего Мира хотела на самом деле, - ясно было. Она желала просто с ним гулять под руку, и уже в голове нарисовала планы на будущее. Ингилэйв мог быть как веселым, так и суровым. Увидь она его в Инквизиции со стволом под плащом, - сбежала бы. Не женское это дело, - участвовать в кровавых разборках. Женская природа требовала свое: хочу то, хочу се… особенно это касалось деторождения. Давненько эта женщина, или девушка по виду, положила глаз на сына Гвелда и Тиль, но прекрасно понимала: это просто дружба. Но, чтобы нарожать от него детей, зрела мысль давно. Только сам Ингилэйв вовсе не горел желанием с кем – то ради этого спать.
     Видя такую картину, Тильсирвэ подошла к Мире, и одернула ее мягко:
     - Ежели у вас, дорогая, одна мысль в голове, - одеть красивое белье и припереться к моему сыну домой в таком виде, закрыться на всю ночь и чему – то учить, - то извини, это не к нам. Давай, заканчивай себе шлак накручивать. Понимаю, жизнь быстротечна, но пора бы повзрослеть и прекратить страдать по оболочке. Договорились?
     Такой взгляд на ситуацию отрезвил бойкую спутницу.  И она, не подумав, спросила:
     - Ирина Аренская, как вы так отлично сохранились?
     Та с Энрике посмотрела на Миру с улыбкой.
     - Это касается лишь меня. Понятно? Лучше подумай, как не растерять красоту, пока молодая. А не бегай по парням. На твоем лице все написано, что мой сын не единственный, кто у тебя есть.
     Они пошли вглубь парка. Где было много кустов, деревьев, и мало людей. Всем нравился такой пейзаж. Суета достала. Ингилэйв крепко держал Миру за руку. А она и млела, любуясь им. Ох,  как же она желала с ним сбежать куда – нибудь, прыгнуть на него, обхватить ногами талию, и зацеловать до упоморачения. А потом просто тихонечко с ним… ммм… От таких мыслей заболела голова, и черные точки пошли перед глазами. Она резко остановилась, и посмотрела ему в глаза. Спокойно. Но румянец на щеках и дрожь в руках выдал желания.
     - Андрей, пойдем отсюда. Мне плохо. Не получится ничего, в том смысле, чтобы пособирать листья, и повеселиться, как раньше, сплести венок…
     - Это почему же? Давление? Внутричерепное? Чем помочь?
     - Андрей… Пожалуйста… - промолвила она.
     - Мое имя Ингилэйв… - проговорил страстно и чувственно он, взял в ладони лицо Миры, и с жаром поцеловал ее. Листья клена вертелись вокруг них, поднимаемые ветерком, под ногами разноцветные ладошки растения топтались сапожками из кожи и кроссовками, смотря на все, что тут происходит.
     Парк поражал своим великолепием, кроны деревьев словно собрались на праздник. Огромные, оранжевые, необычные… Ряды дубов, рябины, - все, казалось, светилось изнутри Добром, дарило каждый листочек, будто кричало: сорви меня, я такой веселый, поставь в водичку, и я буду улыбаться, словно одуванчик! Воздух изрядно посвежел, добавился туда холод. Не было ни мух, ни комаров. Октябрь стоял на дворе. Только трава пока зеленела. И георгины затейливо смотрели на всех, расправив фиолетовые, желтые, красные лепестки, как старшее поколение, с пониманием глядящее на молодых. Старики шли мимо и улыбались, кто – то принялся ругаться, мол так распустилась молодежь. Нет, никто не распустился, просто время ДРУГОЕ, и молодежь ДРУГАЯ, осуждать всех поголовно и материть тоже нельзя.
     Ветер развевал золотые локоны Властелина Времени, и он наполнялся всем своим существом лаской, поцелуями, которых мужчине ТАК не хватало. Нет, это вовсе не было жадностью, или расчетом, просто в его сердце жила ТОСКА по многому. А теперь просто есть та, которая согрела душу своим присутствием. Обняв женщину за талию, другую руку положив ей на спину, он продолжал целоваться, а Мира запустила пальцы в его шикарные локоны, и гладила, иногда подергивала. Как далекий отзвук первой любви, в душе поднялась ностальгия. Сейчас Ингилэйв был уже не тем, что раньше. Повзрослевший, Светлый мечтал о настоящей семье, а не непонятно о чем. Просто Мира всегда была рядом, - с друзьями они долго гуляли вместе по городу, катались на кониках, да и пили чай в кофейнях. Оба быстро нашли общий язык, она заливалась радостным смехом, когда слышала добрые шутки. А сын Энрике просто с улыбкой глядел на девушку, любуясь ею. Проспекты, залитые солнцем и омытые дождем, кофе с собой, шум трамваев, или же волн, - везде компания обошла, и радовалась жизни.
     И вот, теперь и в этом осеннем парке, пара стояла и всего лишь целовалась. Никому не мешая. Как раньше, в далеком две тысячи первом, молодежь, которой уже лет под шестьдесят почти, сидела и целовалась. Всего лишь! Без намеков на физическую близость. Золотое шло тогда время… никто не знал, что вся эта милота скоро сойдет на нет, и на смену ей придет алкоголь в тусовках неформалов, наркотики, проституция, воровство и унижение тех, кто не притронулся к зеленому змию и белой смерти. Закатилась звезда золотого времени, и многие не могли долго справиться с болью, утерей дорогого. Многие тусовые завели крепкие семьи и трудились менеджерами, курьерами, директорами, и многими еще… Несмотря на то, что творилось тогда в стране. Опустели в Питере Стерегущий, Парк Победы, Черная Речка, да не только там, и в других городах страны. Подрастало также то поколение, что родилось в двухтысячных, в самом их начале. Кто бы знал, во что превратится в основном культура с их разгулом в шестнадцать, восемнадцать и девятнадцать лет… В эпоху рэпа, фотографий ню на аватарах, мата в сообщениях друг – другу, отметания всяких авторитетов… Теперь выросли и их дети. Поколения центениалов пили кофе, коньяк, не вылезали из смартфонов и ноутбуков, компьютерных игр… А Ингилэйв просто не вписался во все это, и жил Добром, никого не трогая. На работе это работа, - стрелять во Тьму, а в мире он Андрей Аренский. Олегович.
     Одинокий душевно, имея много друзей… Общаться то он общался, но не так, чтобы со всеми подряд. Он знал меру, потому как был интроверт. Ни девушек, кроме той, что была убита на шабаше, ни влюбленностей, ни секса, кроме того страшного изнасилования в морге, не было до сих пор. Как отрезало. Он берег то, что еще в нем осталось. Для семьи своей будущей. А здесь он просто целовал девушку – женщину, нисколько не сплевывая слюну от того, что она спала до этого поцелуя с кем – либо. А было и такое, что Миру бросали парни и мужчины, и она очень страдала от этого. Но на Ингилэйва как на партнера она не обращала внимания.
     Они стояли, немного топчась на месте, и целовались, глубоко, страстно, с крепкими и одновременно нежными объятиями, два одиночества, кои хотели простого счастья на этой Земле. Из груди сына Энрике вырвался протяжный стон. Голова закружилась от легкого возбуждения, по спине текла капелька пота. Он чувствовал, что начинает ее желать, не по – детски, а по – настоящему, представляя, как сейчас бы осторожно снял к Миры пальто, после нашел бы местечко, пошел туда с ней, легли бы на это пальто и куртку, где посуше, и все… Вместо этого он просто разомкнул губы и прошептал:
     - Прости, но я хочу тебя… Не могу, не могу позволить себе сие действо. Только с женой или невестой. А ты просто друг, и нравишься как друг. Это обычный поцелуй.
     Щеки ее покрылись румянцем. Она улыбнулась и мотнула головой: недалеко от них стояли Гвелд и Тиль, и тепло улыбались. Особенно отец. Хотя это была только маска. У обоих.
     - Ну вот, вырос наш сын, прямо как мы в свое время. – спокойно сказал Архимаг жене, и положил руку ей на талию. – Мы не хуже нового поколения. Весь в отца по страстности, которая сейчас открылась с этой девушкой. Хорошая она, в кавычках, добрая и умная. В кавычках. Может быть, у них что – то получится в жизни. В кавычках.
     - Прекрасно помню, как ты меня первый раз в ресторан «Калипсо» сводил… Вот после было нечто в парке! На всю жизнь запомнила… Все равно мы вечно молодые, как и новое поколение. Это сейчас все пошли погулять. После как – нибудь и вместе сходим, вспомним события сороколетней давности. – тихо и с улыбкой ответила она, держа белый зонтик – трость.
     - Красивая ты моя женщина… Нарожаешь мне еще детей? – подмигнул Гвелд.
     - Конечно! Только мне надо немного прийти в себя.
     - Да ладно тебе! Я всегда готов! Главное, желаешь ли ты опять стать матерью. Мы произведем на свет еще много Иных, один Властелин Времени есть у нас. Я не буду скидывать братьев своего сына, на старшего. Сами воспитаем. Похоже, он сам уже ко всему готов. Давно Ингилэйв присматривается к этой девушке.  Или что там, не пойму… Влюбился походу, только смотрит, как умный мужчина, на повадки избранницы.
     - Она совсем еще молодая… Не обтесала жизнь как следует. Не влюбился. Просто нервы. Женщину ему нормальную надо. Да не желает… - ответила Тиль.
     - Все еще впереди. Обтесает. Просто я многое вижу.
     Тут голос подал и Ингилэйв, покраснев немного от смущения:
     - Энрике! Я предлагаю просто всем вместе идти дальше. Не нужно так… я уже давно не мальчик. Мы просто друзья! Не больше! Не думайте!
     Мира тоже улыбнулась. Ей нравилась пара Великих. Хоть она и была человеком.
     Энрике посмотрел на свой плащ: по нему тихонечко ползла божья коровка. Красивый жучок, трехцветное чудо маленькое, с блестящей спинкой, торопился куда – то по своим делам в этом парке. Видимо, летел куда – то, да сел на плечо, чтобы погреться. Или просто принести Счастье. Архимаг посадил эту мелочь на палец, посмотрел на существо, а потом попросил Тиль пойти с ним подальше, где нет почти людей, к кустам. Там он огляделся, осторожно зажал в кулаке насекомое, и закрыл глаза. Кулак находился в кармане. После, на ладони Энрике сидел здоровенный жук, который едва не падал с нее. От неожиданности Волшебница засмеялась, радостно посмотрев на такое чудо, и запрыгала на месте. Гигант шевелил лапами, пытаясь высвободиться. Архимаг посадил подарочек на руку жены, та от радости принялась целовать мужа.
     - Она такая красивая… большая, необычная. Спасибо!
     - Стараюсь тебя удивлять и радовать. Подержи это чудо природы, а потом оно улетит, став опять маленьким. Осень же, и должны происходить чудеса. Оставим пока нашего сына в покое, пусть почувствует всю прелесть молодости. Юность человеческую по возрасту ему не получилось прожить нормально.
     Жук ползал по рукаву пальто Тильсирвэ, шевеля усиками, а потом расправил крылья, и с гулом громким полетел на высокий клен. Потом поползал он по ветке, и уменьшился до изначальных размеров. И как по заказу, на головы влюбленных, на эту бессмертную, вечную пару, полетел целый дождь кленовых листьев. И смех ее, такой заливистый, как в восемнадцать лет, звенел колокольчиком в этом парке, а потом Ирина просто собрала их, и обсыпала супруга.
      И тот почувствовал себя жрецом, друидом, как две тысячи лет назад, когда Самайн праздновали СОВСЕМ иначе, чем сейчас. Когда еще не было никаких тыкв, вместо них рубили головы. Осталось только разукрасить себя краской в татуировки кельтских узоров, а жену просто одеть в платье того времени. И словно они оказались в той эпохе. И невидимый мир показал Волшебнице того Гвелда, который еще Энрике – то не звался, когда он был еще обычным человеком. И взор кельтского красавца был ДРУГОЙ – «не подходи, убью»! Она вздрогнула, и хотела просто убежать. Но это оказалось невозможно. Он взял ее за руку, рука оказалась перепачкана кровью. На Золотой Смерти из одежды оказались простые штаны из крапивы. Босой, с мечом за поясом, он просто обнажил его и приготовился…
     - Не отдашься мне, - умрешь. Каждая минута будет стоить жизни. Либо я женщину понравившуюся осыплю золотом и положу мир у ее ног. Рим будет твоим, и остальное тоже, только не отказывайся!
     Волшебница пыталась применить магию, но та не работала. Исчез весь привычный современный город, осталась только роща Секванов, и нужно будет делать выбор. Либо упасть в листья с отрубленной головой или без рук.
     - Ты СЛИШКОМ красива. Отдайся мне. Прошу, дева незнакомая. – сурово произнес сын Торстейна и Элиндры. – Единственная моя радость, - это бои и женщины с золотом, грабежи и вино. Больше в этом мире НИЧЕГО не осталось. Женюсь, обещаю, и друиды обручат нас. Как твое имя?
     - Тильсирвэ. Но мы не можем быть вместе сейчас. Ничего не получится.
     Он сжал меч с рунами еще крепче. В глазах мелькнула надежда, на лице, испачканном сажей, потом и грязью, дернулся мускул в районе лба.
     - Это почему же? Ни одна женщина не отказывала Золотой Смерти.
     - Я на две тысячи лет старше тебя, Гвелд, потерявший мать и отца. Не испытывай Судьбу. Тебе уготовано великое будущее. – произнесла она.
     - Ты богиня, Тильсирвэ? И выглядишь странно очень, не могу даже описать, как. – он пожал плечами, рассматривая женщину. Но больше он залюбовался ее волосами. Они волнами сбегали до колен и блестели в свете осеннего солнца. Осторожно, как только можно, воин изумленно прикоснулся к шелковистым власам. Поцеловал их, прикрыв глаза.
     - За такие волосы можно отдать полмира. Ради того, чтобы разделить ложе с такой девой. Ради вечности. Чтобы после бог Один и Фрейя даровали благо и силу. Я принесу тебе жертву, подари мне весь мир. И любовь Богов.
     - Племя Секванов останется в истории, несмотря на то, что его вырезают римские солдаты. Оставь ярость и боль, кельтский воин. Не надо. Прошу… Да, я богиня. И пришла помочь.
     - Покажи тогда мне чудо.
     Она порылась в карманах, достала сенсорный телефон, и нашла фотографии. Кельт глаза просто вытаращил. Он возжелал эту вещицу.
     - Боги не могут дать тебе это, Гвелд Кельтский. Это потусторонний мир. Мир сидов, и Богов. Я валькирия, из будущего. И могу рассказать о мирах, Богах, и остальном. Обещай, что не украдешь у меня это…
     Кельт, злее которого не было доселе у Секванов, коего боялись ВСЕ, даже самые закоренелые воины, взял телефон. Тиль показала ему фотографии себя и его в будущем. Тот недоуменно поглядел на Волшебницу.
     - Мы здесь с тобой, в Плитке Времени. Что случилось? Почему нет римлян?
     - Просто потому, что я тебя возлюбила. И потому пришла. Чтобы мы стали такими.
     Он смотрел и не мог оторваться. На этот неведомый мир. Спросил, не Асгард ли это. Тиль кивнула. Рассказала, что Боги так и живут, а он там главнее всех. Гвелд был в шоке и ступоре.
     - Рим покорится при помощи моей валькирии. Я буду одаривать мою богиню вином, фруктами, ложем, дам все, что пожелаешь. – Злодей улыбнулся, и исподлобья посмотрел на красавицу. Он СОВСЕМ не походил на того Гвелда, который был мужем. – Голова императора слетит с моего меча, и я вставлю в нее изумруды вместо глаз, сделаю чашу, чтобы Асгард пил вино с черепов наглых римлян, народа, который разоряет нашу землю. Будь моей женой, прекрасная дева. – Он подал Волшебнице свой меч, который познал очень много кровавых боев. – В честь начала Самайна я не трону эту женщину, который будет идти три дня. Вы разгневаетесь, если мы, народ кельтов, через три дня не соберем урожай. Я должен!
     Женщина была в шоке от его гордыни и наглости. Телефон Гвелд вернул, но был очарован увиденным. Грязный, частично небритый, со свалявшимися волосами, кельт все равно был прекрасней всех. Высокий, золотоволосый, кровожадный убийца с чудовищной жизнью. Киллер номер один наверное во всей Империи. И этот человек потом станет величайшим Архимагом всех времен, скинет с себя человеческое нутро, и станет Светлым. После своего дикого прошлого.
     - Боги выведут ко мне тебя, воин Золотая Смерть. – Она подала ему букет из листьев клена. – Это мой подарок также. Могу сплести венок.
     - Да что хочешь… даже сухую ветку приму как дар! – Он взял Волшебницу за руку, и поцеловал, страстно, порывисто. Меч упал на землю. Тильсирвэ прекрасно понимала, что ей показывают. И Будущее с этого не изменится. Он все равно НИЧЕГО потом не вспомнит. – Я это запомню НАВЕКИ, и умру с твоим именем на устах, Тильсирвэ…
     Потом ветер пошевелил волосы Тиль, она открыла глаза, и увидела себя в обьятиях Энрике, уже в современном мире. Он приобнял ее. Прижал к себе.
     - Да, ты увидела сейчас меня ТАКИМ, какой я был раньше, когда жил человеческой жизнью. Сегодня первый день Самайна. И потому творятся такие штуки. Валькирия моя… Это невидимый мир, и там был лишь призрак. Моего прошлого. Которое давно ушло. Просто в такие моменты ощущаешь себя не там… А где – то далеко. Я знаю, что находилась ты в Прошлом, и вернул мою милую обратно. Миражи, призраки, и ты в виде валькирии но в современных одеждах. Это осень, дорогая. И она хранит много чудес и добра.
     - Ты прошлый КАРДИНАЛЬНО отличаешься от такого, кем потом стал. Такие злые глаза, руки в крови, и меч за спиной… человек, готовый вонзить холодное оружие в любого, и неважно, кто это: ребенок, женщина, воин, старик… Весь грязный, в саже, как с пожара, в штанах… И это ты. Кельт Секван.
      - Верится с трудом, дорогая, но это так. Я вижу многое, просто молчу. Это за две тысячи лет пообтесался, стал более культурнее, мягче, - Гвелд рассмеялся по – доброму. – жизнь повернула на сто восемьдесят градусов. Особенно когда во время боя вши кусают блин… Но я их травил уксусом, да, это так было. Кельты в боях не щадили никого, и было плевать, что к чему. Приходили в селения врага, насиловали всех женщин детородного возраста, после убивали. Не надо… Знаю, зря сказал. Но это мое прошлое, которого больше нет. Вшивый красавец после пожара… когда мы первый день Самайн праздновали. Улетел я тогда в соседний потушенный костер в сажу, перемазался… А дальше не помню, что было. Силы показали это чудо. Встреть тебя тогда, я бы убил или изнасиловал. Время было другое, милая…
     Подвозить Миру до дома никто не стал, и она спокойно пошла на электричку, чтобы не мешать семье.
     И НИКТО НЕ ЗНАЛ,ЧТО ПОСЛЕ СЛУЧИТСЯ, ЗИМОЙ. И как у всех кардинально поменяется жизнь.
               
                3

                ПРЕДАТЕЛЬСТВО И ВНЕЗАПНЫЙ ПОВОРОТ

     ... Она плакала, а он смеялся, зная свою правоту в кавычках. За окном падал снег, дети играли в догонялки в парке, в снежки, кто - то ёлку нес. Жизнь кончилась тридцать первого декабря. Он её просто бросил. Она его любила. Девушка была хорошая, просто не того выбрала. Выбрала прожженого ловеласа, эгоиста и сволочь. Слёзы несчастной просто вызывали в Илье истеричный смех. Он сидел напротив, пил пиво, и ржал.
     - Ты дура, набитая, тупая и фригидная! Пошла ты на... - лицо парня исказила невиданная доселе злоба. - налей мне чая! Быстро, раба! На верхнем этаже живёт моя бывшая, так что к нулю часов выметайся отсюда с вещами! Поняла?!
     Девушка зарыдала ещё горше. Несколько месяцев назад он обещал жениться. Наврал. Для своего самоутверждения. Шел конец две тысячи сорок седьмого года.

     - Хотя нет... Ты свалишь из моей квартиры прямо сейчас... Но перед этим чая я налью. - Илья оскалил зубы и рванулся вперёд. Нет, он не собирался её бить. Просто припугнул. Несчастная готова была рухнуть в обморок. Сволота радовалась. В своей квартире, забитой компами, тряпьем и прочим.   
     - Хорошо, с радостью! Но знай, с тобой НИКТО счастлив не будет, при таком отношении! Даже та бывшая, которая слышит наш скандал. Хороший подарочек на Новый Год, ничего не скажешь! Молодец! Правильно, зачем тебе нормальный человек… Нужна только ШЛЮХА, коей на все и всех плевать. Хорошо, уберусь, да только пожалеешь после, – бедняга швырнула на пол поданный бутерброд. А после, со слезами, принялась собирать вещи, коих было итак немного, – Сам сожрешь! Или твоя псина с бывшей, и трахай обоих, хоть до утра! Вы достойны друг – друга: два дегенерата инфантильных.
     - Я очень удивлюсь… Если тебя, как брошенку, подберут на дороге! Ты же никто, кому нужна такая?! Разве что как рабыня, чтоб молчала в тряпку и делала дела, полы мыла и заткнулась! Женщина всегда дура, продажная мразь и шлюха… - ответил с издевательским видом лицемер восемнадцати лет. – Кому такая сдалась?! Даже в постели ничего не можешь, сколько тебя ни растрясаешь – как бревно… Мне не нужна такая женщина!
     Даже собака, поняв, как плохо несчастной, подошла к девушке, и положила морду ей на колени. Грустные глаза животного смотрели с пониманием. Которое оказалось умнее придурошного парня. Который только и делал, что не работал и прогуливал пары, живя на деньги родителей. Да и те были против, чтобы сын кого – то притаскивал домой.
     Погладив животное, которое даже подало лапу бывшей хозяйке, брошенная и униженная девушка просто закрыла лицо руками. Сенбернар все понимал, только сказать ничего не мог.
     - Может, нам уйти вместе отсюда, Лайк?
     Они сидели на кухне, друг напротив друга. Ива (так звали девушку) рыдала, поправляя порой хвостик на затылке. Темноволосая и сероглазая, красавица, с вымотанными нервами, с прекрасной фигурой в свои юные годы, просто устала от безперспективных отношений. Четыре месяца протянули эти двое, эх, какая же была любовь! Просто до гроба, с клятвами верности! А после началось… Он то не звонил, то не писал, то врал что на учебе. А оказалось вот оно что. Другая, к тому же бывшая. И нервы Ивы иссякли. Она принялась просто выяснять, что почем. И поймала парня на горячем. Он просто изменил, на ее глазах. С бывшей. С соседнего этажа.
     - Ключи не забудь вернуть, фригидная! – смеялся Илья, проводив свою бывшую. До дома нужно было ехать на троллейбусе, несколько остановок. На Петроградке было оживленно. Люди радовались и поздравляли друг – друга. Даже в троллейбусе, следовавшем куда – то в город, легче оказалось. Но Ива плакала, не обращая ни на кого внимания. Расплатившись за проезд, девушка просто ждала остановки, сидя на сиденье. Кто – то помог ей донести баулы до двора. А после брошенная набрала телефон мамы. Коя и помогла втащить вещи на этаж. Женщина сочувственно поглядела на дочь и обняла ее. А у той глаза красные от слез.
     - Ива, Ивушка, ну зачем так… Не стоит этот паршивец твоих слезок! Поверь, меня также бросил муж. И ничего, выкарабкались. А Новый Год это праздник просто волшебный!
     Вместо ответа дочь прижалась к матери. И зарыдала, тяжело, навзрыд, истошно.
     - Пошел он знаешь куда, этот Новый Год… Ненавижу…
     - Ива… А я елку поставила с твоим дядей. Загляни. Все так, как ты хочешь. В детстве – шарики, фонарики. Да и дождик на ветках, и этот упоительный аромат смолы. Сегодня спокойно встретим праздник. И начнем жить спокойно. Безо всяких там парней и прочих козлов. Поняла? Мужики – козлы.
     - Не нужно мне больше ничего… Ни любви, ни счастья НЕ СУЩЕСТВУЕТ! Оно есть лишь в головах тех, кто живет ради бабла и детей! Хватит уже оправдываться и верить.
     На столе дымились свежеиспеченные пироги с мясом и морковкой. Самые любимые, как в детстве. Ива разделась, повесила белый пуховик на вешалку, и принялась жевать вкусную выпечку. Некоторые оказались аж с лимоном и клубникой. Добрая семья. Всегда, под Новый Год, мать включала гирлянду, как в девяностые, когда сама была девчонкой. И пиликали там и три белых коня, и свадебный марш… и много еще чего. Там было заведено такое правило: без пирогов Нового Года не существует, как и без елки. Под елочкой стоял советский Дед Мороз, а советские обои напоминали о том, что дорого нескольким поколениям.
     Четверть двадцать первого века уже прошла. Мало что изменилось за это время. Разве что… да что тут говорить… Только эти пироги, с ароматным малиновым чаем, напоминали о хорошем. Ива малость успокоилась. А после просто, отдохнув, отправилась за второй партией вещей. На этот раз, чтобы туда – сюда не бегать, она вызвала такси. Загрузив полную машину вещей, в том числе и посуду, девушка навеки покинула то место. Выслушав в спину проклятия и отборный мат. Жизнь дальше не имела смысла. Все умерло. Завяло и рассыпалось. Зато кому – то стало весело.
     И потом брошенную накрыло… Причем не по – детски. Ей стало очень больно и обидно, что некого, по сути, пригласить в дом, разделить свою боль и не только. Жалко было несчастную мать, коя ее вырастила с дядей. Никакие передачи праздничные, ни мультфильмы детства и детства родителей, типа «Пластилиновой вороны», не разбередили на радость. Этот мультик казался таким уж добрым…
     - Вот смяли бы меня, как тот пластилин в мультике, да размяли, лучше станет в сто раз, – пробормотала она, и пошла в продуктовый возле метро. Взяла три бутылки пива, и вернулась. Мать смотрела телевизор, какой – то фильм про то, что не бывает. Про женские сопли.

      ... Она просто сидела и рыдала. Жить не хотелось после такого предательства. Тридцать первое декабря. Вот скажут: "Дорогие россияне, сегодня я"... - и бла бла бла... Матери - то что, она жизнь пожила уже, и скажет: 
     - Да они глупые! Бросают, потому что глупые. И этот такой же. 
     С бутылкой пива, сидя в туалете на крышке унитаза, просто запершись, она плакала, проклиная себя, мир, и еще что - нибудь. Как же хотелось просто разбить ее об пол, и вонзить себе в горло. Чтобы все, наконец, закончилось. Каким - то пышногрудым тварям манна с неба сыплется, а ей ничего уже который раз. Один кинул, второй кинул... Много раз бедняге говорили: своего найдешь. 
     Но не было ни своего, ни радости. Как дождей в пустыне. Где все завяло и умерло. Не надо никакой учебы в университете, ни дома, а только хотелось пойти в этот Новый Год на кладбище с веревкой, взять, примотать ее к ограде и удавиться. Все эти елки, хренелки, Дед Мороз - туфта для дураков. Особенно последнее, - сказка. Это только в детстве кажется, что вот чудо, причуда, а потом все, реальность. 
     Мать постучала в дверь. Ответом был истошный крик: 
     - ЧТО ЕЩЕ?! 
     - Дочка, нельзя уже так! Пойдем, телевизор посмотрим!
     - К хренам ваш телевизор! Это тебе хорошо, пожила жизнь, и говоришь: глупые! Раз такая умная, покажи мне одного, кто нормальный и не бросит! Давай, вперед! Нашлись тут советчики! Мне не нужен папик долбаный старый, не нужны деньги, я просто хочу жить СПОКОЙНО!!! Не хочешь трупа - отойди. Празднуйте свой гребаный праздник, а для меня нет ничего! - Несчастная сжала в руках веревку, где уже была свинчена петля. И настроена была серьезно. 
     - Я сейчас "Скорую" вызову... - ответила мать. Тут же дверь с грохотом распахнулась, и девушка вылетела, как бешеная. 
     - Ну что ты, что ты... - пыталась успокоить мать, схватив за руку дочь. - Найдется и тебе счастье когда - нибудь. Погоди делать выводы!
     Та обернулась, с полными слез, глазами:
     - Счастье? Да ты что, бредишь?! Не факт, что я сейчас домой приду... Отпусти! Ты не сможешь мне помешать. Отстань! Если есть справедливость на Земле, пусть мне докажут обратное! Тогда подумаю... - Она нервно одела пуховик, шапку, сапожки, и ушла. Мать закрыла лицо руками. 
     - Глупая ты... - прошептала она. – Какая глупая… Ради какого – то дерьма плакаться. Вот увидишь, встретишь нормального человека. Но не сейчас. А потом. Еще веревку свинтила… Господи, помоги! Только несчастья мне не хватало!!! Не забеременела ли от этого урода? Раз так себя ведешь?
     На часах стояло двадцать три тридцать. Снег падал, так мягко и красиво, отражаясь в белых и рыжих фонарях. И Ива несла огромное ГОРЕ, и не видела больше НИЧЕГО, кроме беды на всю Вселенную, даже не думая, что все может поменяться. Вот он. Юношеский максимализм… Ничего на свете больше нету, кроме одного подлеца, все мужики козлы и пьянь, бабники и прочее. А какие можно делать выводы, если раз за разом ОДНО И ТО ЖЕ?! Нет ничего другого.
     Попался небольшой парк. Туда даже не хотелось сворачивать. Лучше б изнасиловал кто, лучше станет, правда. Будет доказательство не фригидности. И спасибо скажет. И водки попросит. Конечно, в нормальном состоянии Ива бы не сказала и не подумала такого. Просто она была вымотана, устала от боли и несчастной любви. Депрессия, апатия… и больше ничего не осталось. Присела на скамейку, поглядела на белые рукавички. Кои заботливо связала мать. Стало горько. В голову лезло всякое.
     Снежинки летели дальше, с неба, ложились на темные, длинные волосы до пояса, ресницы, брови, на это красивое лицо, не обезображенное косметикой и пластикой. Людей почти не было, какие – то подростки просто бухали неподалеку и орали что – то свое.
     И внезапно ВСЕ затихло. Видимо, президент стал поздравлять очередной часовой пояс с Новым Годом. Ива сняла шапку, и тряхнула головой. Взглянула на часы. Точно. Пора бы просто выйти на улицу, где есть хоть кто – то. Вдруг кусочек счастья перепадет, и какой – нибудь ребенок просто вручит бенгальский огонек, и выскочит оттуда свой дракончик… И скажет – привет! Я буду с тобой!
     Ива вышла на улицу, на проспект, и взглянула печально на гирлянды над дорогой у метро. Такие красивые, приятные, но детство уже кончилось. Как и надежды, жизнь. Пускай мать и дядя спокойно встретят Новый Год. И будут счастливы. Этот мирок прогнил. Осталось сделать одну вещь. Ради которой Ива и выбралась побродить. В сумке по – прежнему лежала связанная веревка. Может, из нее проще связать бабочку и порадоваться? И вновь полились слезы. Горькие. Неостановимые.
     Она шла под бой курантов, рыдая навзрыд. Интересно, долго бы продержался брак, поженись они? Скорей всего, этот урод завёл бы любовницу. Горе сжирало с костьми несчастную. Хотелось просто рухнуть наземь, и насмерть замерзнуть. Мать пыталась остановить дочь, не бежать сломя голову за час до праздника в город... А просто подумать о хорошем. Но не было ничего хорошего. Только горе.
     Она шла, нервно, быстро, не обращая внимания на крики и поздравления. Бой курантов уже прошел. Просто хотелось поймать такси, и ехать куда надо. И она набрала номер... но часы на сотовом встали и сбились. Странно. Набрала еще раз – бесполезно, связи нет. Никого не вызвать, никому не позвонить. Ладно бы связь пропала, но тут ВООБЩЕ часы встали на андроиде! Даже секунды! Телефон новый!
     - Заводитесь, сволочи... - прошипела она. - Еще не хватало, чтобы и вы принесли горе! Да чтоб... Чудо тоже мне! Пошли эти чудеса знаешь куда... Когда надо, ничего нет, когда не надо, вылезает какое - то дерьмо и мучает! 
     Часы больше не работали. Выругавшись, несчастная, сломанная морально, девушка пошла по проспекту, и свернула в какой - то двор, где никого почти не было. Там она облокотилась о заснеженную березу и зарыдала от бессилия. Фригидная... Здрасьте приехали. Настал Новый Год, чтоб... 
     Никто не знал, сколько прошло времени. И вдруг, в тишине, кто - то тронул ее за плечо. И тихий мужской голос спросил:
     - Что у вас случилось, девушка? Может, вам помочь?
     Такой спокойный тон СОВЕРШЕННО обезоружил... Здесь, в пустом дворе, кто - то увидел. Еще спросил... 
     Ива замерла, от страха и удивления. Медленно – медленно обернулась. И не поверила своим глазам. Позади нее стоял мужчина, в белой шапке, черных зимних ботинках, черном пальто, таких же перчатках. Синие джинсы старого типа. Немного потертые.
     Из – под шапки выглядывали шикарные золотые локоны, волнами сбегающие на плечи и на спину. И глаза, как озера, добрые, с сожалением и теплотой, разглядывали незнакомку. Эта улыбка… Все мысли тут же вылетели у девушки из головы. Она, пораженная, стояла у березы, не зная, чего и ждать. Поморгала даже. Кашлянула, сняла шапку. Опасаясь худшего. Ну все, сейчас потащат в машину и привет – пока… Сбудется желание, пусть даже и с ТАКИМ красавцем.
     Незнакомец спросил по - новой:
     - Что у вас случилось? Вас ограбили, обидели? Почему вы плачете? Праздник же…
     Сразил также и тембр девушку. Ей, правда, было нечего сказать.
     - Я… это… я не…
     Но он опередил:
     - Вы рыдали так, что стало просто страшно. Как можно такой красавице плакать? – сказал блондин. – Скажи, может, помогу чем. В такой день, первого января. Уже час почти прошел. Я здесь гулял. Мимо шел. Каждый год так.
     - Понимаете… сегодня меня из дома парень выгнал. Я просто забрала у него вещи и вернулась к родителям… И я… - заикалась Ива, любуясь мужчиной.
     Тот кивнул, смахнув с плеч девушки снег. Взял за руку в знак утешения.
     - Как можно было выгнать такую девушку… я не понимаю. Как твое имя? Давай на «ты», хорошо?
     - И… Ива. А тебя как зовут? Разве может такой мужчина отмечать Новый Год один? Без семьи… без жены… без детей… Такие красивые… одни не могут быть.
     Ингилэйв вздохнул, и опустил голову. Теперь Ива ранила его в больное место.
     - У меня есть работа, дом, и каждый год я гуляю по городу, первого января ночью, просто улыбаясь людям. А что еще делать? Когда кроме рабочих смен почти ничего нет? А сейчас я предлагаю покинуть сие место, нехорошо так в праздник одной стоять. Мало ли что. Что это у тебя в сумке? – Ингилэйв заметил торчавшую веревку, и все понял.
     - Я хотела такси вызвать, поехать в одно место… - Иве стало стыдно. Перед ней стоял шикарный мужчина, молодой, и она просто таращилась на него, как на какое – то украшение, которое прежде не видела ни разу. Но телефон сломался… Часы не идут больше. У тебя, наверное, жена, дети…
     - Нет у меня жены и детей, и не было никогда. Не желаю вспоминать многое. Прости. Так вот, показывай сумку. Не бойся. Не украду и не обругаю.
     Девушка успокоилась. Только сердце упало в пятки и заколотилось там так, словно птица, пытающаяся вырваться из клетки. В ушах застучали глухие удары. Боже… Да как же он прекрасен, да за что, блин, в эту ночь ТАКОЙ встретился? И к чему вообще?
     Как во сне, она подала сумку. Ингилэйв открыл ее. Посмотрел спокойно на Иву, серъезно. И просто швырнул веревку с петлей в снег.
     - Ива, ты хоть подумала, стоит ли тот парень, что бросил, ТВОЕЙ гибели? А? Сколько ему лет? – тут взгляд мужчины посуровел. – Или теперь все, надо из – за какого – то ублюдка на суку повеситься? Вот скажи мне… Жду ответа.
     Ива промолчала. А потом опустила голову.
     - Поговорим, погуляем. Я все равно один. Холодает, кстати. Одень шапку. Простынешь еще. На самом деле, тут неспокойный район. Еще есть вопросы? Пойдем, не бойся… Давай, просто подумай о хорошем, например о том, что мы погуляем… и тебе начнут завидовать… Пойдем! – спокойно произнес сын Энрике. Тепло улыбнулся. Он просто взял под руку ошеломленную девушку, и повел прочь. Хват за локоть был довольно сильный. Как ни странно, Ива почувствовала себя женщиной с такого. Не сильной, а именно слабой. По – джентельменски, Ингилэйв пошел со спутницей по дороге, в сторону Невского проспекта. И тут Иву осенило: надо позвонить домой.
     - Молодой человек, у меня телефон сломался, можно от вас позвонить? – все еще волнуясь, спросила она.
     - Покажи мне его. Я разбираюсь в них. Давно погас? – улыбнулся Лэйв.
     Красавица посмотрела на него, в животе сладко заныло. А еще ей говорили – фригидная… Да все ее существо просто желало его, Иве стыдно было даже подумать о своих жаланиях. И о реакции своей. Сын Энрике спокойно глядел на нее. Держа за руку. Девушка не верила собственным глазам: за что, почему, кто это? Свалился, как снег на голову, и теперь просто спокойно идет, твердым мужским шагом, и спокойно разговаривает. На голову, а то и еще повыше Ивы. И эта стать, это золото волос… Никаких сережек в носу или ухе, природная красота. И синева глаз… как озера в горах. Как во сне, девушка достала смартфон и подала. Ингилэйв остановился, подержал его секунд двадцать, и снова трубка ожила, пошли часы, и даже запиликали смс – ки от матери. Та переживала за дочь.
     - Вот видишь, Ива, как все хорошо складывается? Даже трубка живая…
     - Она встала, как не знаю что, часы остановились. Не знаю. Почему…
     - Такое бывает порой. Ничего страшного. А твой случай это так, тьфу. Забудь того парня навсегда. Он свое получит. Не Судьба значит это. Вот так. Кстати, сколько лет тебе?
     Ива первый раз чувствовала себя такой растерянной. Незнакомый мужчина спрашивает.
     - Мне восемнадцать, молодой человек.
     - Я пошел весь в отца, можно сказать, его копия внешне. Мне тридцать два. Простой работяга. Давно я не гулял с красивой девушкой в Новый Год. Ты не думай, я подошел не развлечения искать. Красота – не залог счастья, поверь. Сейчас мы с тобой просто гуляем.
     Снег шел дальше, но теперь стало тепло на душе. Ива взяла трубку, и набрала мать. Из сотового раздался чуть ли не вопль:
     - Ива, ты где?! Мы тебе звонили – звонили!
     - Со мной все хорошо, мама. Не бойся. – твердо проговорила девушка. – Мне люди помогли. И помогли просто поверить в счастье. Так что в Новый Год все в порядке стало.
     Мать аж поперхнулась. Что – то там действительно случилось из ряда вон.
     - Я провожу тебя, если попросишь, - произнес Ингилэйв.
     - И еще меня проводят, мама. Не переживай. Могу фото отправить.
     - Кто тебя проводит?
     - Потом все расскажу. Главное, я жива и невредима. Понимаешь? С Новым Годом всех. Ждите к утру. – спокойно сказала девушка. Лэйв просто стоял рядом и смотрел куда – то вдаль. В полумраке проспекта его глаза горели, как два сапфира, холодным огнем. В них можно было просто утонуть. И мало будет.
     Одновременно Ива не понимала, почему он подошел. Ей показалось, что мужчина просто ищет наивную девчонку себе на ночь, которая просто закончится в отеле. Куда идут, зачем? Непонятно. Страх закрался в душу. Действительно, что происходит? Да, Ива плакала. Да, увидел и пожалел. Поддержал. Дальше что?
     Вот это оказалось загадкой.
     А проводят ли ее вообще, или увезут куда? Неизвестно.
     Ингилэйв понял это, и спокойно сказал, смотря вдаль:
     - Неужели ты решила, что мне просто нечем заняться, - девушек клеить первого января? Да, мы идем. Не стоит так шарахаться. Хорошо? Да, у меня есть машина, но предпочитаю в праздники просто гулять по городу. Или ходить с петлей в такой день, чтобы покончить с собой из – за какого – то идиота, - лучше? Да? Все равно, Ива, ты бы в последний момент подумала о себе и матери. Не увидь я ту веревку минут тридцать назад, решил бы, что просто бросил. В постель не потащу, сразу предупреждаю. Нажираться в Новый Год не планирую. Дерьма женского пола навидался и на работе, если интересно. – Твердо произнес он. – Хоть я и вижу тебя в первый раз в этом году, но не думала ли о другом парне, о будущих детях? Ты эти варианты в свои восемнадцать рассматриваешь? Про то, что потом будет поздно, Ива, не подумала? Повторяю: мне не нужна женщина на ночь, чтобы разрядиться. Я прекрасно без этого обхожусь. Но если кто сейчас нападет на нас, твой бывший или просто какое – нибудь быдло, - пристрелю или порежу на месте. Да, любуешься внешностью, представляешь меня в деле даже… Зря. Это только первое впечатление, девушка.
     - Да, я так подумала. Ты чудовищно красив. Я даже не представляла, что есть такие. И у похожих мужчин всегда гаремы женщин… - промямлила она, признавая прямоту Ингилэйва. Перед ней стоял не студент, не мальчик лет восемнадцати, у которого в крови гормоны кипят, как селедка копченая в супе. А стоял уверенный, зрелый, умный мужчина. Холостой причем.
     Светлый усмехнулся, и снял перчатку на правой руке.
     - Не веришь, что я не женат? Кольца нет на пальце. Было бы оно – нафиг ты сдалась тогда. Есть если жена – других женщин  не должно существовать. Ива, ты еще очень молода, чтобы различать, где козлы, а где орлы. И один такой орел стоит прямо перед этой девушкой, кою парень бросил. Посмотри на небо, на фейерверки, как красиво! – Он улыбнулся. – И все ради того, чтобы провести эти девять дней счастливо, иногда пусть даже с лицом в салате. Конечно, я не одобряю Новый Год в парадной, или на кладбище, это вообще, на мой взгляд, перебор.
     Они пошли дальше. Дошли до Черной Речки, и стали любоваться на воды реки. Черная вода лизала гранит, похожая на змей, кои никогда не укусят. В домах возле трамвайных остановок чуть ли не в каждой квартире горели огни. Иногда можно было разглядеть елку. Шарики и детский, неуловимый запах мандаринов. Которые можно просто даже не чистить, а, запалив свечку, смотреть и любоваться. Ждать какого – то чуда. Маршрутки нового поколения стояли, никого не принимая, и таксисты просто зевали. Вот уж кто празднику был не рад. Так это они. Никто не нальет и не поздравит просто так. Макдоналдс был закрыт. Трамваи не ходили.
     - Погляди, как же прекрасна эта ночь… Новый мир, новая жизнь… Если хочешь, можем хоть до утра бродить. Я не настаиваю. У меня хорошее настроение на эту ночку. На эти салюты на Дворцовой, где люди собрались просто погулять, помечтать и не только. Я там много раз был, и никого не тянуло даже на танец пригласить. Там слишком скучно, банально, обыденно. Понимаешь. На Невском там весело, но людно. В метро нам делать нечего, хотя оно и будет работать всю ночь. – Ингилэйв спокойно стоял, кинув снежок в воду. Он уплыл спокойно, сжираемый черной водой реки, впадающей в Неву. Мощный мост нависал над рекой, которая повидала немало. Как и мост. До Невского было почти рукой подать. В такую ночку можно было гулять и гулять, например, сходить на каток. Который находился из года в год где – то на Гостином Дворе. Там всегда собирался народ. И под веселое улюлюкание надевались коньки. Светлому было безмерно жаль ту девушку, которая по неопытности просто ошиблась в своем выборе.
     Одновременно он вспоминал, как сам в ее годы едва не женился на законченной шлюхе, да еще и на Темной. Он помнил до мельчайших подробностей ее смерть на тех стеклах, кои торчком стояли из жертвенника. И как отлетела, как от гильотины, голова, на его глазах. Как брат просто нес ее, намотав окровавленные волосы на руку, чтобы дать полюбоваться, таким страшным способом открывая глаза на жизнь…
     Сын Энрике осторожно, чтобы не спугнуть, нежнее нежного, просто положил руку на талию Иве. Та вздрогнула, почувствовав, как огонь обжег ее вены. Она не знала, как на все реагировать. В Новый Год такое знакомство. Как ответ на ее глупый поступок. Тепло какое – то веяло от этой кисти рук, изящной. Она думала также, что парень работает простой моделью. Может даже в экскорте. Но Ива ошибалась. Это был просто неудачник в личной жизни, у коего брат творил настоящий Ад по всей планете. Который изнасиловал величайшего Светлого Нового Времени, с помощью своих демониц, в один из Новых Годов. И теперь вот вам, отдача Судьбы, подарок. Девушка. Несчастная, кою надо просто растормошить. Пусть даже не в эту ночь. В эту ночь будет пусть радость, что ему, что Иве.
     Ива опустила голову. Ей ужасно хотелось пить. В горле от волнения пересохло. Она так постояла немного, а потом попросила воды. Лэйв среагировал моментально, купил ей теплого чая. Пораженная, она приняла его заботу, и отогрелась. Конечно, он не мог ее так с ходу обнять, прижать к себе, - неприлично. Хоть и молодые. Да и знает всего лишь имя.
     - Если ты замерзла, то пойдем греться. Куда захочешь.
     Они смотрели на черную воду, которая периодически отражала в себе фейерверки, слушали грохот петард, и все это ночное великолепие завораживало, манило, давало капли радости. Нева окрасилась в мириады огней, подрагивающих в волнах. Пахло порохом. И показалось Иве, что началась абсолютно новая жизнь. Она вдыхала свежий новогодний воздух, и думала, что теперь делать дальше.
     - Не бойся, я не собираюсь бросаться тебе на шею, молодой человек. Не из таких. За чай большое спасибо, и за Новый Год… - сказала Ива, улыбнувшись.
     Он не убирал руку с ее талии. Чувствуя, как девушку колотит от возбуждения. Ингилэйв все понимал. Светлый снял белую шапку, и его локоны рассыпались по плечам и спине. Древнее золото отца… Ива наконец осмелела, и спросила:
     - Они настоящие? Не нарощенные?
     - Конечно! С детства отращивал. Даже не окрашивал ни разу. Если захочешь, можно потом встретиться еще, погулять, времени у нас никто не отнимет.
     - Я не собираюсь тебя дергать, проверяя волосы на прочность. – улыбнулась Ива.
     Ингилэйв просто улыбался. Одновременно он увидел в девушке то, что ему было нужно. Она не знала, кем является на самом деле.
     - Пойдем, проведем эту ночь вдвоем. Не в том смысле, в котором подумалось вначале. Не наброшусь. Просто угощу, как джентельмен. Нет, не пивом, а нормальной едой. Если не против. Не колу же здесь пить.
     Он взял ее под руку, и пара пошла дальше. На сердце немного потеплело, и стало вериться, что когда – нибудь, с кем – нибудь в жизни все наладится. Главное, что это не маньяк и не экскортник – жиголо. Иначе бы пришлось коротать время, - в каком – нибудь отеле. Медленно раздеваясь, со слезами, под его горящий взгляд. И смотреть, как этот красавец снимает брюки, да одновременно любоваться превосходным телом. Но здесь горящего взгляда не было. Он даже оказался спокойно – холодный. Видимо, у незнакомца в жизни что – то случилось. И страшное. Раз до сих пор не женат.

     Они дошли до Невского, когда на часах уже пробило четыре утра. Спать совершенно не хотелось. Народу было много на улице, особенно иностранцев. Лэйв купил в ларьке бенгальские огни, и подал Иве палочку. Она мило заулыбалась. И засмеялась от радости, когда от подарка полетели теплые, такие детские, милые искры.
     «Отец и мать, я всегда так гуляю, но теперь не один сегодня. А может, и навсегда не один». – подумал Светлый.

     В ресторане было не так шумно, хотя официанты носились как заведенные. По плазменному телевизору шла какая – то цивильная муть типа голубого огонька. Ингилэйв выбрал столик, и скинул черное пальто и шапку. Иве он помог раздеться, и повесил ее пуховик на вешалку. Та покраснела от смущения. Сколько всего случилось, столько внимания… За что и почему? Только потому, что случайно зашла во двор? Хорошо, что веревка выкинута, иначе бы не получила девушка столько адреналина в кровь. Губы ее порозовели от возбуждения, но глаза она прятала от Лэйва. А тот просто улыбался. Стараясь поднять ей настроение.
     - Знаешь, Ива, в прошлые годы девушки сами пытались на меня вешаться. Каждый раз. Мне их поползновения были неинтересны, правда. Я по своей природе интроверт, и ненавижу толпы. С родителями встречал раньше Новый Год. Потом предпочел только по телефону. Все – таки должна же быть своя жизнь. Не с мамой, не с папой, не с бабушкой и дедушкой, а именно СВОЯ. Пусть даже и холостяцкая. Я вовсе не маменькин сынок. Кстати, здесь я оставил сегодня свою машину. Рядом стоит. Никто ее не угонит – там ТАКАЯ защита, что ни один вор не сломает. – Лэйв оглядывался, тихо улыбаясь.
      Его спутница потирала руки, а ее щеки немного покрылись румянцем от мороза. Распустила длинные темные волосы. Лэйв залюбовался. КАК же она похожа на Тиль!!! Они выглядели как мать и дочь, ну или как сестры. Белый, заботливо связанный матерью свитер не особо согрел. С разными завитушками, он на Иве сидел превосходно. А сердце девушки учащенно билось. От волнения. Вдруг ее сейчас кинут на деньги в этом месте, или придется расплачиваться постелью? Она сглотнула сладкую слюну, а после и официант подошел. Поднес два меню. Лэйв подал одно Иве, и та даже не знала, что выбрать. Попросив подойти обслуживающий персонал позже, Светлый просто рассматривал спутницу, изумляясь ее прекрасной фигуре.
     «Как же ты красива… Как можно было такую бросить… Да вдобавок ты Иная, причем Светлая. И сильная. Потому и попался такой гад на свете, который имел смелость выкинуть. И обосрать вдобавок. Что в сексе никакая. Не поверю… Ну ничего. Я Иву разморожу, отогрею в своих ладонях и губах это сердце, буду целовать так, как никто до меня, брошу Мир к ногам… Я не мой брат, который очаровывает ради насилия и крови. Я другой. Инквизитор, стреляющий без промаха. Да. Сейчас боишься меня. Но зря. Этот Новый Год навеки запомнишь. И встретим мы утро здесь, а после в машине полетим кататься. Довезу до дома, провожу, дам номер. Ива, ты мне позвонишь… Не забудешь. Поверь. Какая грудь, ммм… Талия, шея, волосы, и эти глаза. Большие и грустные. В тебе сокрыта древняя страсть, красота, ум и сила. И Свет. Пусть я и старше, но и плевать. Ива никогда не состарится и не умрет. Как и я. Только она не знает об этом свойстве. Ладно, займусь тобой всеръез. Эта талия… Сжать бы в объятиях, зацеловать до полуобморока, а после просто обняться, и заснуть. Безо всякой интимной близости. Пока что моя интимная связь – это убийство Темных на объектах, если уж творят совсем непотребные вещи. Стрельба дает, так сказать, разрядку, – сублемацию: перевод сексуальной энергии в другое русло. К порно я равнодушен. И к эротике тоже. Зачем привыкать к грязи, когда есть живая спутница? Ладно, хватит, а то меня вовсю понесет. Но ЧТО же ты со мной делаешь… Я ведь не удержу себя».
     «Ты просто подошел ко мне, когда хотелось все закончить. Такой необычный, чудовищно красивый, статный. Без задней мысли о том, чтобы затащить в постель или в машину. Согрел чаем, подарил такую теплую, добрую прогулку. И все равно, я не могу смотреть тебе в глаза. Красота ослепляет, как солнечный зайчик в школе… Либо я все – таки просто боюсь. Что есть какой – то подвох. Мы же не знаем друг – друга. Вообще. Вдруг просто останусь одна завтра, со своей болью в сердце, которое разбили предательски? Я ведь до сих пор его люблю, который выгнал. Заводной, с виду хороший, а теперь Илья просто дует пиво в свою ночь, и трахает бывшую в кровати, или в ванной. Жаль, что я фригидная. Хотя прости за мои ощущения, таинственный незнакомец, теперь извини, женская физиология берет свое. Нет, не нужно мечтать о чем – то большем. Мы просто встретились в этот Новый Год. Потом мы, может быть, погуляем, пообщаемся, да разойдемся. Навсегда. Не подойду тебе: слишком несовременная, нет ни косметики, ни другого. Куда там… Пойми: я серая мышка, а этот… красавец! Но глаза как сапфиры, глубокие, словно озера в сибирских лесах, точнее, их гладь. Они слишком опасны. Мне нужно просто их забыть, когда вернусь домой. Забыть эту ночь, как прекрасный сон. Спасибо, что не предложил чего – то омерзительного. Спасибо за ночь, за праздник. А то бы осталась так на улице. И прости еще раз, что побеспокоила».
     Ива любовалась его шикарными локонами, изящными руками. Также его часами на руке, с вечным двигателем. А Лэйв делал то же самое, – восхищался природной красотой девушки. И вот, его рука потянулась к ее ладони, и сжала. И его взгляд застыл. Как на фотографии. В одной точке. Ингилэйв немного склонил голову вправо, чтобы его волосы рассыпались как можно лучше. Он прекрасно читал мысли, и видел очарование. Сам же любовался с серъезным взглядом ее темно – малиновыми губами. Он чувствовал, как по венам начинает бушевать адреналин, ударяя гормонами в голову, как все его существо начинает желать эту девушку. Как перец на гланды, как ожог, как кипяток… Сглотнул слюну, почувствовав, как в ушах застучало собственное сердце. Он хотел ее, по – настоящему, как самец самку, как мужчина, влюбившийся в свой идеал… Хоть бы поцеловать, одного поцелуя будет достаточно, чтобы жар в венах и желание затихли. Один ДОЛГИЙ поцелуй, который утешит обоих. Есть ли здесь комната отдыха? Просто показать ей, что такое забота, не в интимном плане, а просто поцеловать, и Ива уснет в его сильных и заботливых руках. Станет кошечкой, кою погладили. И эта красавица просто будет благодарна, хотя в душе Ивы бушевала страшная боль. КАК же давно к нему не прикасалась женщина, не целовала, а целовали только те пять демониц, да Мира глупая. Которая Властелину Времени и даром не нужна. На которой просто спущен тот пар. Да и физиология своротила тогда немного мозг. Дотерпелся. Теперь она больше не придет. Ива будет девушкой Лэйва, а потом и женой. Вот она, его идеальная женщина. Которой неслыханно повезло в эту ночь. Не было бы счастья, да несчастье помогло. А все просто потому, что секс, - это не чая выпить, ведь если хлебать постоянно, литрами, то надоест вообще, и захочется кофе, молока и прочего. Даже супа, но не приевшегося чая без сахара.
     Сексуальный голод Лэйв гасил убийствами на шабашах, и это давало облегчение. Но никогда не встречал до сего дня идеалы. И вот, наконец, он спросил:
     - Что за камень на твоей цепочке? – сумел себя включить, пьяный от желания секса, поцелуев, и прочего. Выкрутился.
     - Обычный розовый рубин, – улыбнувшись, ответила Ива.
     - А ты бы хотела такой же, но красивее? – в лоб задал вопрос Ингилэйв.
     Такое положение дел поставило девушку в тупик. Ну раз сегодня Новый Год…
     - Да. Мне нравятся такие подвески. – спокойно сказала она.
     - Она у тебя будет. Носи на здоровье, будь прекрасна.
     Ива не умела просить ни денег, ни подарков. Просто никогда не дарили. Даже цветов. Было неудобно настолько, что настал ступор.
     Как это так? Сразу так, предложение дорогих подарков… Странно очень. И за что?
     Тем временем, подошел официант. И задал, как всегда, один и тот же вопрос…
     - Пасту с мясом, жаркое, десерт самый хороший, чай с облепихой, торт «Тирамису, салат «Цезарь», и суп дня. Две порции, - отчеканил Ингилэйв, не дав спутнице опомниться. Она итак была в шоке, что ее повели в ресторан. – И мясо. Стейк на двоих. – И улыбнулся молоденькому парнишке.
     Тот, продублировав заказ, скрылся. Властелин Времени тепло улыбнулся.
     - Знаю, знаю… не ожидала, думала, что я себе закажу все, а ты ограничишься чаем? Нет уж, милая, я так не привык… Отметим этот Новый Год по – человечески. И еще тебя ждет мороженое, самое лучшее. Не переживай за оплату, - денег у меня хватит. Не кину на счет.
     - Но… я даже не знаю твоего имени… - замялась девушка. У нее с такого ладони вспотели. Вот это встреча! А дальше что? Отель с роскошными апартаментами?
     - Несмотря на то, что сейчас праздник, и полгорода перепились в стельку, я не собираюсь бухать вздрыг. Закажем вина потом, и спокойно выпьем… Не против, красавица? – Он не сводил взгляда с ее глаз и губ. – Я не первый год тут, в этом месте, так что знаю, что делаю. Пока будем кушать, расскажешь, почему веревку взяла и кто так довел, точнее обьяснишь. – Взгляд Ингилэйва посуровел. – Грейся, моя хорошая… Будто я ничего не вижу.
     - Благодарю… - пролепетала Ива, проглотив сладкую слюну. Она была польщена такой заботой. И пришла мысль потом встретиться с этим таинственным молодым человеком, да сходить на каток. Словно прочитав мысли, Лэйв добавил:
     - Как отдохнешь и выспишься, пойдем на городской каток, - на Гостином Дворе. Там весело!
     Иву впечатало в спинку стула. Вот это суперточность.
     - Я катался с детства там, и хотели записать в школу на фигуриста… чтобы творил потрясающие пируэты на льду. Но нет, не мое. Я люблю чинить что – либо. Например, часы наручные. Можно сказать, с закрытыми глазами соберу и разберу…
     Девушка тепло улыбнулась: ей тоже нравились часики, особенно карманные, старинные.
     - У нас с тобой одинаковые вкусы, я смотрю! – глаза Ивы засветились от радости, - Покажешь мне свою коллекцию часов?  Которые отремонтировал? Или работаешь в таком магазине еще? Или коллекционируешь антиквариат?
     Лэйв удивился. Вот это дела… Она также любит часы…
     - Я стараюсь не заходить в такие магазины. Это давнее мое занятие. Не злоупотребляю, потому как надоест… Мне на работе хватает проблем… с персоналом. Дома очень много бумаги с чертежами. Иногда по ночам работаю. И стараюсь не думать о плохом. Чувствую, наше мясо готовиться будет долговато. Но это не беда. Проси что хочешь, оплачу! Я не шучу, Ива! – Он взял заботливо ее ладони в свои. Погладил по тонкой коже, и особо остановился на пальце, где отродясь не было обручального кольца.
     - Так что же выгнало такую красавицу на мороз, вешаться невесть где? – спросил он.
     - Я больше не верю ни во что… Ни в любовь, ни в отношения. И до сих пор люблю его. – выпалила Ива, и почувствовала, как сердечный ритм застучал в ушах, словно молоток.
     Ингилэйв кхыкнул, почесал выбритые усы, и поглядел еще раз на спутницу, сощурив глаза.
     - Для начала, начнем с того… что это всего лишь ВОЗРАСТ. И тот мудак, который едва не довел до самоубийства, - простой урод. Коих тысячи. Наскочить на пикапера можно, а вот слезть с его манипуляций ОЧЕНЬ сложно. Он будет извиваться, как ящерица, обещать поменяться… но со временем будет ТОЛЬКО хуже. Это такой тип мужиков, точнее, недомужиков: чтоб стояло на всех и никто не отказывал. Это не герои. Это так, самцы. Коим лишь бы поразливать семечки мимо тебя. У этих недоумков, Ива, ОДНО в мозгах: секс. А когда такого они не получают, - начинается гон на женщину. Только слабак будет самоутверждаться, унижая свою спутницу, хвастаясь перед мужиками, какой он крутой. А тому лет походу мало еще, чтоб понять простую вещь, Ива… Что НИКТО не имеет права унижать другого. Не дал Бог ума… вот и кочевряжатся, перебирая у себя в постели море баб, пока петух жареный в жопу не клюнет, и рак не свистнет. – спокойно ответил Лэйв. Он почувствовал, как рука Ивы начинает холодеть.
     Он попал просто в больное место.
     Но ответ спутнице понравился.
     - Неужели ты так СВЯТО, и на сто процентов уверена, что ВСЕ мужчины теперь дерьмо? Разве я похож на того, кто будет женщин штабелями в кровать класть? Скажи мне. Откуда такие выводы в свои годы, милая?

 Ива опустила глаза. Ингилэйв был прав. Стало стыдно за свои слова. Ее поразила точность слов. Может, потому, что он мужчина, и видит в парнях то, чего не видно женщинам?
     - Как думаешь, почему парни в шестнадцать – восемнадцать лет меняют девчонок, как перчатки? А девушка думает, что женится после совершеннолетия? Скажи мне, поговорим на эту тему. Раз встретились…
     - Ну… - замялась она, - не знаю… может потому, что просто я плохая.
     Лэйв снова внимательно взглянул на нее:
     - Ты? Да ну!
     - А что?
     - Скажи мне, разве я повел тебя сюда, потому что ты плохая, по твоим словам, - судя по твоему бывшему, а? – продолжил сын Энрике.
     - Нет… - поежилась девушка. – Мы просто пошли отмечать Новый Год.
     - Мы… вот именно, что не он. Я – другой, не этот дурак. Все мы разные. Что там произошло? Расскажи, не бойся.
     В это самое время принесли шикарный заказ. Ива просто ахнула… Большие тарелки, красиво все оформлено, особенно чай в френч – боксах, с облепихой. Покачивались оранжевые ягодки, с мятой, посматривая на заказчиков… Ива невольно заулыбалась. Чай также пах медом и корицей. Официант заботливо поставил перед девушкой напиток. А Ингилэйв, поставив стейк свинины под можжевелово – брусничным соусом посередине стола, - достал черный кошелек, и положил на поднос парню сто евро. Да еще с Новым Годом поздравил.
     - Это чаевые. – Тихо сказал он.
     Потом сын Энрике просто помог спутнице с тарелками, осторожно их поставив. Никогда, никто, так не обслуживал девушку. Единственное, куда она ходила, так это в «Макдональдс», где просто была пицца, а то и просто картофель – фри с гамбургерами. По сравнению с тем, ЧТО творил Ингилэйв, это была просто насмешка…  Чтобы в ТАКОЙ ресторан сводить, да на «Невском», - чем же она такое заслужила?
     - Угощайся! – Лэйв тепло улыбнулся, и добавил: - Бутылку вина самого хорошего, красного, будьте добры…
     У девушки упало сердце… Неизвестно, СКОЛЬКО тут стоило вино… Наверное под одиннадцать тысяч. Красивое место, с гирляндами у окон, веточками еловых лап, шишечками… Все на высшем уровне, с белоснежными скатертями.
     Да КТО же ты такой, красавец? Спасший от Смерти?
     - Вино здесь очень хорошее… Мороженое тоже. Сколько раз я тут сидел один, Ива… Сколько женщин подходило знакомиться… но я всех отвадил: зачем мне накрашенные куклы? С закачанным силиконом в грудь? Неинтересно. А ты другая… настоящая. Поверь, это так. Потом еще потанцую с тобой. Да, да… Разрешишь?
     Тут сердце окончательно хлопнулось в пятки. Началось.
     - Конечно… - Она опустила глаза. Неудобно стало.
     Они разговаривали, угощаясь новогодними яствами. Получилось скушать ВЕСЬ стейк, да и остальное. Чай остался на сладкое. Разговор шел дальше. Ива очень боялась опозориться. А Ингилэйв продолжил ею любоваться.
     «Как жаль, что нельзя пойти у комнату отдыха, да и просто взять тебя на руки, покружить. Испугаешься ведь. Решишь, что купил этим рестораном интим. Будто не вижу. Я хочу тебя, очень, Ивушка. Но не стану трогать, – не в моей компетенции. На каток пойдем, обязательно. Спасибо тебе за такой волшебный Новый Год… Запомни… человек, который сломал тебя, не может быть тем, кто тебя починит. Вот я и починю. Год уйдет на это. А потом и раздену… или ты меня. Если будет желание. А нет, - я не расстроюсь. У меня есть Инквизиция, стрельба дает нехилую разрядку. И плевать, что ты не в вечернем платье, не на них я падок. Долго оба будем вспоминать эту ночь. Сказочную, красивую»…
     Был хороший, спокойный разговор. Облепиховый чай бередил кровь, да и укреплял иммунитет в это холодное время года. Они смеялись, общались. И наконец, Ива спросила:
     - Почему ты до сих пор не женился, с такой внешностью?
     Ингилэйв тяжко вздохнул.
     - Я едва не женился в девятнадцать. – Он посмотрел куда – то под потолок, с тоской. Откинулся на спинку стула, отодвинув кружку… - Но остановили вовремя, причем ОЧЕНЬ страшным способом…
     Перед глазами пролетел эпизод, как Карина занималась сексом на его глазах с братом, и как прикованный, Лэйв, с пистолетом у виска, смотрел на все это, роняя слезы, стараясь просто осознать, ЧТО было на самом деле весь год. И как потом ее тело было разрублено стеклами на куски. Как на слайсере. Как сползали медленно останки, и густая, почти черная, кровь залила тот алтарь. Как Торстейн пошел за головой шлюхи, и принес брату, как трофей.
     Ингилэйв мотнул головой, и Ива поняла: зря спросила. И не стала спрашивать, как остановили, и кто.
     - Понимаешь, все эти мажоры, пикаперы, пижоны, - это как петухи: сначала блин они красивые с виду, кукарекают, намереваясь любого клюнуть в жопу, а потом, когда перышки – то пообдирают с них, выглядят тощими, как куры на рынке девяностых, общипанные и синие. И больше ничего в них и нету… Это понимание приходит потом. Когда жизнь шишки наставит так, что никакими мазями их не замажешь. В юности охота выпендриться. Закадрить много девушек, а потом хвастаться, сколько переимел в постели. Это правда. Отвечаю. Мой брат такой.
     Ива оробела.
     - Но с виду же они хорошие. И говорят о любви…
     - ЧТО ты хотела с пацанов, у которых только одно в уме, - как в постель затащить… Ни опыта. Даже жизненного… Ни работы. Сидят на шее у родителей. Оно тебе надо, Ива? – спросил Лэйв, допивая ароматный чай. Улыбнулся, и сжал девушке руку в теплых ладонях.
     Ива опустила голову. Она – то хотела многого… и даже не постель. А семью.
     - У тебя есть брат? – улыбнулась она.
     - Да. Близнец. Но по характеру ПОЛНАЯ моя противоположность. Спит со всеми подряд, и хоть бы что. Также носит длинные волосы. Мы всегда с ним грыземся, хорошо что живет отдельно.
     Девушке стало немного не по себе… Близнец… Вот еще что.
     Заиграла приятная музыка, и Ингилэйв пригласил спутницу на танец. Сначала она немного оробела, и растерянно посмотрела мужчине в глаза. Сердце учащенно забилось.
     - Я не умею… споткнусь же. – и опустила голову.
     - Почему же? – улыбнулся Лэйв, - Всем все равно, понимаешь? А я научу, просто смотри и доверься.
     Он спокойно положил Иве руку на плечо, а другую на талию. И просто помогал ей спокойно привыкнуть к движениям, вел за собой. И действительно, всем оказалось пофигу. А двое танцевали, под спокойную музыку. Это было волнительно, романтично и прекрасно. Рука Ингилэйва спокойно лежала на талии, даже пальцы не шевелились. А потом он просто покрутил девушку, и их взгляды встретились. И снова эти глаза… Что это за танец? Похожий на старинный. Средневековый. Красиво. И хотелось еще так танцевать. И они танцевали, примерно минут через тридцать половину движений получилось запомнить.
     - А что это за танец такой? Не современный и не вальс…
     Ингилэйв тепло улыбнулся:
     - Это меня научил отец. Английский танец из Средневековья. Теперь это мало кто танцует, разве что реконструкторы. Понравилось? – на его губах расцвела улыбка. – Хочешь, буду учить остальному? – Он сделал реверанс и поцеловал руку. Так было необычно, среди шариков на потолке развешенных, венков из елок, фонарей гирлянд и маленькой елочки в углу, такое танцевать. Ива покраснела, и согласилась.
     - А хотела бы ты такие танцы каждый год?
     - Можно было бы… Я люблю культуру Средневековья… - прошептала она.
     - Я тоже. Был бы в моем распоряжении настоящий дракар, и сотня воинов, - то уплыл бы, как викинг… получая острые ощущения и настроение викинга. Это надо у отца спросить. Он ОЧЕНЬ хорошо знает историю. А что ты знаешь из современного?
     - Ничего… Меня такое вообще не интересует. Люблю все старинное.
     Это было очень хорошо для сына Энрике! Девушка, любящая реконструкцию и историю… Находка просто! Вымирающий вид.
     - Так вот, прекрасная Леди Ива, приглашаю Вас посетить реконструкторское мероприятие в мае месяце, поплавать со мной на дракаре, и вкусить дух древних кельтов… - задорно предложил Лэйв, и нехило крутанулся на каблуках. Он был великолепный танцор. Причем развернулся так, что протянул руку спутнице, и, подтянув ее к себе, положил руку под поясницу. Так что Ива под его рукой просто прогнулась. – Или Вы мне откажете, принцесса из этой ночи? – Он просто хотел ее развеселить. И у Инквизитора получилось.
     - Я принимаю Ваше приглашение, Сударь! – и они снова принялись танцевать. Иве уже жарко стало, но задор охватил девушку. Она заливисто смеялась, и была довольна.
     - Приглашение принято, постараюсь не ударить в грязь лицом. – улыбнулся спутник. – Не желаешь ли пригубить вина? – Он смахнул волосы с лица, и почесал едва пробивающиеся усы.
     Они вернулись к столику, куда официант уже принес десерт.
     - Пусть в этом Новом Году все доброе сбудется. Особенно в личной жизни… - Ингилэйв открыл осторожно бутылку, и разлил по бокалам вино. Мелкие пузырьки принялись быстро всплывать на поверхность, и темно – красный напиток одарил своим терпким ароматом пару. Вино действительно было отличное. – Вот мы и поговорили. И потанцевали. И узнала ты, Ива, много нового… Чем не праздник? – За тебя…
     - Спасибо… - смутилась она, пряча улыбку. – А можно потом еще… потанцевать?
     - Я только рад буду… - улыбнулся Лэйв. – Так что все у тебя будет замечательно. Просто думай о хорошем. Приятная ты девушка… Красавица.
     - Приятно слышать. – Иве не хотелось покидать такого доброго собеседника. А желалось еще и по городу снова с ним пройтись, в благодарность.
     - Если на прогулке устанешь и захочешь спать, я понесу тебя на руках, милая. – произнес Ингилэйв, и снова принялся любоваться спутницей.
     - Это будет очень приятно, уснуть в твоих объятиях хотя бы так… дыша свежим воздухом. – ответила девушка, и попробовала десерт. Красивое сочетание выбрано, однако. И правда, такого еще не было. Как и заботы.
     - Я в твои годы думал также, но потом все прошло. Так что радости пусть будет много. Поверь. Ты достойна лучшего.
     - Хорошо. – Ива поглядела на прекрасный лик.
     - Не бойся насчет прогулок, и насчет меня, как водителя: я не пьянею. Если сяду за руль, то точно не улетим в кювет. У меня стаж вождения большой.
     Вино было выпито, расчет принесен и оплачен. Вышло где – то на тысяч тридцать. Естественно, Ингилэйв сумму не озвучил, но был счастлив. А потом, взяв за руку Иву, подал ей верхнюю одежду и помог одеться. Они пошли к машине, сели, и Властелин Времени задорно посмотрел на ту, которая считала, будто все, жизнь закончилась. Куда делась ее депрессия… Румянец радости цвел на щеках, а большие глаза светились от радости. Повернув ключ зажигания, сын Энрике улыбался.
     - Поедем по городу кататься? Сейчас будет мало машин, люди засыпают. Только на Дворцовой долго будут слышны звуки концертов…
     - Поедем! – весело сказала она.
     - Только машина прогреется… - ответил Светлый, и посмотрел куда – то вдаль. – Хороший у меня на работе был день тридцать первого декабря, и так приятно встречен Новый Год… Спасибо тебе тоже…
     Машина поехала по набережной Питера, и довольно быстро. Словно гоночная. Ингилэйв разогнался до скорости около ста шестидесяти километров в час, но потом все – таки сбавил ход. Но ощущения остались еще те! Где – то далеко под утро громыхали фейерверки, сгорая громадными хризантемами в небе, играла приятная музыка Средневековья в динамике. А Нева мерцала вместе с фонариками, перекатывая холодные, черно – цветные воды друг через друга. Центр жил своей жизнью, размеренной, даже застывшей, и скучной. Все те же небо, дома, львы, сфинксы, как в музее. Кажется, время просто застыло в этих местах. И этим Невский проспект и его ближайшие улочки надоедали достаточно быстро. Несмотря на море кафешек. Да и там однообразие не приносило радости. Иногда достаточно просто пройтись по местности возле Адмиралтейства, чтобы ощутить всю тоску и боль. Вода, в кою не жалко броситься ночью. Поэтические посиделки, от коих хотелось просто выть…
     Проехавшись в сторону Пушкина и Ломоносова, пара изучала местность. Необычно стало так наблюдать зиму. Плюс с таким красавцем – шофером. Они болтали о многом, смеялись, но Ива держалась сдержанно. На телефонные звонки Ингилэйв просто не отвечал. Потом притормозил, съехав на обочину, и проверил. Двадцать пропущенных вызовов от Миры, три от матери, пять от отца, и несколько от коллег. Мире перезванивать не стал. И никому. Потому как хватит уже – сегодня ЕГО праздник.
     Остановившись на площади в Пушкине, сын Энрике просто прошелся под руку с Ивой, пофотографировал ее возле домов с улыбкой, да и себя с ней. Красивый и маленький город… Недалеко спал вокзал, и только красные фонари на путях светились алым светом. Но пора было после этого всего ехать и домой, но сначала проводить девушку до дома, как полагается. И они, немного побродив, отъехали в сторону Питера. Пулково светился различными огнями, особенно небо светилось в месте взлетной площадки… Самолетов видно не было. А хотя нет, один взлетал ввысь. В этом месте они ОЧЕНЬ низко взлетали.
     Наконец, вдалеке показалась знакомая улица, и Иве стало очень тоскливо расставаться с новым другом. Она невольно положила ему руку на кисть. Тот даже и не дрогнул. А глаза девушки говорили сами за себя. Машина своими виражами напоминала «Форсаж», - такие же завороты, скорость, и дым из – под колес. Словно прочитав мысли, Лэйв резко развернулся, и погнал совсем по другой дороге. Даря последние минуты перед отдыхом. Потом заехал куда – то во двор, и внимательно взглянул в глаза спутнице. Погладил по щеке, смахнул волосы со лба… Он все понял, ЧТО Ива хочет.
     «Прошу тебя»… - думала она.
     Ингилэйв внимательно смотрел на девушку. И это была не жажда интима. А совсем другое. Она желала отблагодарить мужчину по – своему, по – женски. Властелин Времени осторожно взял ее руку в свою, и принялся целовать пальцы. Но взгляд говорил: «Потерпи, еще немного осталось»…
     - Как же мне отблагодарить тебя? Скажи, прекрасный незнакомец.
     - Я знаю. Но чуть позже.
     Посидев так минут десять, они поехали ко двору дома. Остановились возле ограды. Снег скрипнул под колесами дорогой иномарки. Прямо за дверью машины стояла небольшая лавочка под тополем… Обшарпанный дом не вызывал доверия, что там нет гопоты или какой – то другой пьяни. И Ингилэйв решил проводить девушку до парадной.
     Они спокойно вышли из машины. Лэйв не стал закрывать дверь транспортного средства, потому как уезжать все равно придется. Иву малость шатало от всего пережитого в эту ночь, и она не понимала, что будет дальше.
     - Спасибо тебе… - выдохнула девушка.
   
     …Он просто положил руку к ней на плечо, и так тепло улыбнулся. Золотоволосый достал блокнот, и записал на бумаге свой номер. Подал Иве. Так стало тепло на душе. Да плюс он угостил до этого беднягу тёплым чаем с облепихой. Не только им. Успокоил, улыбнулся. А эти голубые добрые глаза. Как озёра. И часы на руке.
Вот действительно, чего только в эту ночь не бывает. Один бросил, другой сгорел душу.

     - Звони, не бойся. Моё имя Ингилэйв. Я просто не смог пройти мимо. Все у тебя сложится. А этот... Просто мусор, с жаждой интима и злобы.

      Она посмотрела в небо. Там сияли звезды.

     - Хорошо, я позвоню тебе… - прошептала она, растерявшись снова. – Большое спасибо за ночь и праздник. И…
     Договорить она не успела – Ингилэйв подарил ей долгий поцелуй. Тело Ивы обмякло, и рука сама потянулась обнять мужчину. Он нежно, с осторожностью, обнимал ее, растворяясь в ее губах, чувствуя ее тепло, женственность… Ива поначалу оробела, но самое ее сокровенное желание сбылось, – чтобы он ее поцеловал. Тайное желание взяло верх. Хоть и бредовое, для такого знакомства. Хорошо, хоть проводил до дома. Где – то во дворах грохнула петарда в шесть утра. И словно с этой петардой, начало умирать ее прошлое. Ее губы были терпкими, как вишня в коньяке, и теплыми. Они просто стояли возле машины, и целовались. Эти два одиночества. Коих успела побить жизнь. А что скажут соседи на это, - плевать. Звезды холодными точками смотрели на пару. Мороз не мешал думать о многом.

     Настал январь две тысячи сорок восьмого года. И с ним – новая жизнь.
     Ингилэйв, с нежностью и спокойствием, поглядел на спутницу, пригладил ее растрепавшиеся темные волосы, и еще раз приобнял. Прикрыл вновь глаза, даря тепло и ласку.
     - Забудь этого козла… Он тебя недостоин. Ты красива и умна, Ива. Не стоит ради какого – то урода лезть в петлю. Не плачь. Прошу тебя. Я не играю, и не шучу. Да, я другой. Нормальный мужчина. Который в эту ночь просто встретил нормальную женщину. И даже подвез. – Он снова положил руку в черной перчатке на ее волосы. А Ива боялась даже языком по губам провести – ТАК ее пробило радостно от его поцелуя. Это тепло, вкус, страсть… Такой сильный, и одновременно нежный. Как такое вообще возможно? И еще эта сногсшибательная красота. Наверное, его родители, - кто – то из важных людей. Но самое главное, - девушку поняли, услышали. Просить во второй раз поцеловаться стало страшно. Еще решит, что доступная. Мало ли что. Знакомы – то всего несколько часов.
     Он просто обнимал ее, согревая своим теплом. Да и сам в душе плакал, не веря, что нашлась, наконец – то, та, идеальная. Одна проблема – доказывать девушке, кто он. В том смысле, что нормальный. Слеза скатилась по его щеке.
     - Ты любил когда – нибудь? По – настоящему? – спросила Ива, поглядев на Властелина Времени с надеждой в больших глазах.
     - Давно очень было, но предала девушка, лет в девятнадцать. Грязно, по – скотски, променяла в самом начале, на другого. И я узнал об этом в самый последний момент, когда до свадьбы день остался. Спасибо брату, глаза на ту шкуру гнилую открыл. Не будем об этом пока что, Ива. Ты итак мне рассказала, что случилось в своем случае. Там простая тупая малолетка, которой надо рыло почистить кому – нибудь. Никогда не возвращайся к тому, кто предал. Ни за какие обещания, ни за деньги, ни даже за предложения выйти замуж. Они НЕ МЕНЯЮТСЯ, просто ищут выгоду себе. И в лужу растекутся, лишь бы снизошли. Поверь, это быдло получит.
     Ива опустила голову. Ей тяжело стало это переваривать. Так как не было опыта. А у Лэйва стояла та сцена секса Торстейна с Кариной перед глазами. Когда, во всей красе, они занимались этим самым на том алтаре, откуда потом выскочили стекла, выполняя роль гильотины. Братец умница. Иначе бы не встретилась ему Ива. Да и возраст уже побольше… Только брат как был развратным, так и остался… Что еще от него пождать? Непонятно.
     - Знаю. Знаю… Если желаешь, я могу просто тебя укрыть пледом в машине, и проспишь до самого вечера. А потом будем дальше дарить друг – другу общение и доброту. Не бойся, зла я не желаю. Если бы хотел, не подвез бы. – спокойно произнес Лэйв.
     - Нууу… - начала мяться Ива, - с одной стороны, она не хотела покидать такого спутника. Хотелось им просто любоваться и говорить бесконечное «спасибо» за такой прекрасный Новый Год. С другой стороны, ее потеряет мать. Действительно, молодец. Остановил. – Давай еще увидимся.
     Ингилэйв прижал к себе Иву, после просто повел к подъезду, и помог подняться до квартиры. Предварительно закрыв дверь машины, и поставив на сигнализацию. Позвонил в дверь.
     - Но что… - Ива была шокирована.
     - Я просто тебя проводил. Ничего страшного. Я итак никого не повожаю очень давно. Потому жду звонка. Теперь отдохни, расслабься…
     За дверью раздались торопливые шаги. Повернулся ключ в двери. Мать открыла дверь, и с изумлением уставилась на Лэйва, открыв рот. ТАКОГО исхода ночи она не ожидала. Ива спокойно сказала:
     - Мама, меня проводил этот молодой человек. Ничего страшного. Мы просто пообщались. Поговорили. Я живая. Понимаешь?
     Мать, поморгав глазами, стала предлагать Лэйву пройти. Тот вежливо стал отказываться.
     - Извините, не могу. Просто так приходить, без спроса, без приглашения… Вдруг вы примете меня невесть за кого. С Новым Годом вас. – ответил он. – Если бы не я, Ива бы домой не пришла. Поверьте. У нее сильнейший стресс был, и психическая травма, так как бросил какой – то гад. Девушке просто требовалась моральная поддержка. Меня зовут Ингилэйв. – и подал руку. Ива опустила голову. Смятая ситуация.
     Посмотрела женщина на обоих. Покачала головой.
     - Проходите, молодой человек! – настаивала она. Лэйву пришлось пройти и для приличия чай выпить. Он чувствовал себя неловко.  Но все равно, спас жизнь Иве.
     Ива сидела за столом, понурив голову, но глаза ее горели. Уголки ее губ улыбались. Никаких не надо было пирогов, чтобы понять ее состояние. Мать поняла все без слов, подвинула внезапному гостю еще одну чашку чая. Сын Гвелда кивнул, потер руки, и малость подышал в ладони.
     - Ива, ты главное не думай, как с тобой обошелся тот урод. Я тоже поел многого в жизни, но она на этом не прошла. Все будет, поверь. Ты очень милая, красивая и желанная. Не тот человек попался, вот и все. Пусть он веселится. Жизнь потом ему по темечку тюкнет.
     - Спасибо что проводил меня, Ингилэйв… Я действительно, чуть не сделала глупость.
     Мать качала головой, да и сама любовалась на красивого мужчину. Таких она никогда не видела. Все мужики красивые в ее памяти просто померкли. Перед ней сидел почти что бог… И даже не боялся, что так все получилось.
     - Потом поговорим с тобой о многом, милая, – спокойно сказал Иве сын Энрике, – мне пора уже к родителям ехать, поздравить, а после к себе, отдыхать. Сегодня выдался выходной, к счастью. Праздник же. Все эти приколы юности – девушка нужна для того и сего – для дураков. В общем, у нас будет еще много разговоров. – Он мягко поглядел на девушку. Она улыбнулась и подала ему руку. Оба прекрасно понимали, отчего такие улыбки на губах. Хотелось повторить то, что случилось у машины.
     - Молодой человек, спасибо вам большое! А то она вешаться собралась, я уж думала, все… Хорошо, что хоть позвонила. Приходите в гости, всегда будем рады, – ответила мать, поправляя кудри, которые завила перед Новым Годом еще день назад. Так она и просидела в домашней одежде, да и в переднике, на коем еще были остатки муки. Но Лэйва это не смущало. 
     - Я надеюсь, ничем не обидел ваше семейство, потревожив в такую рань… Я давно один отмечаю Новый Год, зачем родителей беспокоить. Надо жить своей жизнью. Это если Ива захочет, я приду на чай. Если нет, то не потревожу. – Он смахнул с губ крошку пирога.
     - А как еще раз вас зовут? Ингилвэд, Ингилин?
     - Ингилэйв. Мой отец из скандинавов. Моя внешность в него. Не думайте, я не ловелас. Ловеласы от меня пинки получали всегда, потому как пытались мозг промыть. Со своей гнилой мыслью, что женщин надо обманывать. А девушкам надо не вестись на красивые слова, потому как в большинстве такие парни – маменькины сынки. Что – то меня понесло на философию и психологию, ладно уж. Не будем о плохом. Новый Год же…
     Потом он просто поглядел спокойно на Иву, далее собрался, и с улыбкой, попрощавшись со всеми, ушел. Ива смотрела, как во дворе Лэйв открывает машину, смотря на окно. Какое – то тепло и тоска закрались девушке в сердце. Она любила бывшего, но эта встреча… Сразу, конечно, не разлюбишь никого. Но все равно приятно, что поговорили, согрели, оценили. Лэйв завел ключ зажигания, и машина с урчанием уехала со двора. Ива долго стояла у окна, тяжело вздыхая. В ней боролось два чувства: что она сделала что – то нехорошее, и то, что ее кинули. Неудобно также стало, что Ингилэйв, этот красавец, из – за матери просто сел за стол. И мучила за это Совесть. А зря… Не в каждый день кто – то из петли вытащит.
     Мать тихо подошла к дочери, и положила руку ей на плечо. Посмотрела довольно.
     - Вот видишь! Дочка, что я и говорила… Это же надо, ТАКОГО мужика найти в такую ночь! – довольно произнесла она. – Зови еще!
     Ива тяжко вздохнула.
     - Я чуть не повесилась. Мама… Он просто подошел сзади, и утешил. Мы пошли гулять. Поговорили. А потом этот человек отвел меня в ресторан на Невском, где мы просто отметили Новый Год. Я не знаю… со мной такого…  никогда еще не было, – сказала тихо Ива, опустив голову. – Ты еще его потащила чай пить… Я же не знаю этого человека, знакомы всего часов шесть. Как так можно?
     Мать развернула дочь к себе:
     - Я же говорила, что все наладится! А ты, блин, умчалась… с веревкой! И привела такого парня… Бери его, пока другие не расхватали! Ты что, дура или как?! Просто идеал! Я бы влюбилась сразу! Ну же! – Она встряхнула Иву, взяв ее за плечи. – Звони, завлекай, вот какой жених… Еще богатый видимо… Вот это Новый Год!
     Ива отвернула голову:
     - Мне плевать, богат этот молодой мужчина или нет. Не нужны его деньги вообще. Главное, что он спас, помог, поговорил. И все. Да, чудовищно красив… Эти глаза как озера… - Она сглотнула, тяжело вздыхая, и слеза скатилась по щеке. – Но такие красавцы обычно не одни, говорят одно, делают другое, хватит с меня уже обмана. Прости.
     Ива заплакала.
     Мать все поняла. Девушка не знает, что ей делать теперь.
     - Дочка! Ты ушла от Ильи? Ушла! Или сейчас побежишь обратно, только потому, как сердце вдребезги расколотил этот засранец?! Вот Судьба сделала подарок, может быть, и поженитесь!!! Глаза раскрой, Ивушка! Ползи к нему, к этому спасителю, телефон обрывай, кидайся на шею! И еще на машине подвез… Скажи спасибо, что не изнасиловал! А мог бы. Видя твое состояние!
     Ива рассмеялась – горько и зло:
     - Это не любовь. Это просто проводил и помог. А вот что у него в душе – я не в курсе. Может мне мозг переклинило, и его не было вовсе?
     Тут мать достала главный козырь:
     - Ива! Тогда почему и зачем вы целовались у машины? Ответь мне, пожалуйста. Это не просто так! ТАКОЙ красавец просто так не подойдет! Тем более, к бедно - одетой девчонке… Я просто чуть за таблетками не побежала, когда вас увидела у фонаря!
     Ива резко посмотрела на мать. Сдвинула брови.
     - Ты все видела! Зачем подглядела?! – вскричала она.
     Занавески за ее спиной дернулись, как от ветра. В голове еще тот поцелуй отложился, и не желал забываться. Целовался Ингилэйв просто потрясающе… Тело вспоминало его обьятия, губы – его губы, их вкус…  Как электротоком… И звонить после такого или плюнуть? Ива хотела все это повторить. Много раз. Но это означало одно – что будет… Если Илья опомнится, примчится извиняться… Тогда что делать? Придется к нему вернуться.
     - Да, видела. Потому и пригласила в дом. Тебе не кажется, что он проявил к тебе интерес, как к женщине? А? Илья по сравнению с ним – дерьмо, червь, дрянь без мозгов! Этот гад еще припомнит, поверь… Найдет сто таких, а когда те бросят, придет обратно. Неужели опустишься после такого, – вернешься?
     - Так Илья меня любит или нет? – не унималась девушка.
     - Вижу, тебе тот поцелуй совсем голову заморочил, дочка. Иди спать. День придет, потом будете созваниваться. Но не упусти! Пожалеешь же! – Мать потащила силком дочь в ее комнату, где валялись в куче ее вещи. – Вот клянусь, этот скандинав еще будет Иву добиваться! Кольца нет на пальце. Это хорошо! Только в подоле ничего не приноси, ладно? Мечтай про себя, сам придет, если надо. Они такие.
     Ива подняла глаза к потолку. Что за бред мать несет?! Какой подол, какая свадьба?! Да не будет ее ни в жись!
     - По крайней мере, я рада, что проводили. Живая. А так решай сама, поступай как хочешь. Илья никаких слез твоих не стоит. И этого подонка этот скандинав размажет, поверь. Наверняка у него благородные родители.
     - Все, год наступил… Можно, я засну? Пожалуйста? – попросила Ива, медленно раздеваясь. Но глаза ее говорили… обратное.
     - Тебе он понравился, причем очень. Все на лице написано… Ох, дочка… Ты же мечтаешь теперь, чтобы он затащил в кровать, да отлюбил как следует… Губы дрожат! Да только не бросил бы, - после такого шага. Хоть на потолке спите, я не помешаю! Ни дядя, ни соседи… А кто что скажет, – получит от мамы в лоб. Ладно, спи, пусть тебе приснится этот провожатый.
     Ива зарылась в постель под одеяло, и закрыла глаза. Действительно, странно все это.

     Ингилэйв заехал во дворы, недалеко от адреса девушки, и остановился. Эта встреча разожгла ему сердце, почти также, как в девятнадцать лет. Идеал, стоящий у дерева, горько плачущий… Эти огромные, умные глаза, и темные, натурального цвета, волосы. И не богато одетая девушка. Фигура Афродиты, даже в одежде. Ива его ТАК сразила, что и слов не подобрать. Наповал. А по сути, знакомы всего несколько часов. И почему так, почему… Он стиснул зубы, потому что свело челюсть. Свои двести миллионов мужчина готов был ей подарить, просто так. Ингилэйв хотел, чтобы Ива сидела рядом, а он бы любовался… даже в куртке той светлой, в этой шапочке… Откинув сиденье, сын Гвелда просто закрыл глаза, положив руки на руль.
     - Ты еще Светлой оказалась… Надо же… Недаром сегодня собирал автоматы на работе… точнее, уже вчера. И как тяжко это все давалось… И здесь такая встреча, с этой девушкой, коя едва не повесилась. Ничего, все равно будешь звонить. И я тоже. Ну и что, что там бывшего любишь… Он драный хрен, а не парень! Эх, Ива, Ива… что же ты со мной сделала… Я же уже скучаю, - по твоим губам и волосам… - Он застонал, стиснув зубы. Приятная нега прошла по мышцам и позвоночнику. И что теперь делать? Только показывать, что Лэйв настоящий мужик, добиваться любыми путями. Доказывать… Ингилэйв не предаст, не обманет… и всегда подставит сильное плечо. Поцеловал, просто для того, чтобы никуда не делась. После такого Ива точно будет звонить. Способ хороший, проверенный. Смущало Светлого только то, что знает ее несколько часов. Но этого времени хватило, чтобы разжечь костер с пляшущим пламенем в горне, в сердце. Придется молчать, - до последнего. Пока не придет день икс. Матерый Инквизитор нашел свою любовь на улице… Хорошо, что не в баре. Ствол лежал в кейсе, в багажнике. Полиция не остановит – есть лицензия, и корочка на случай, что свой. Везде все схвачено. Мало ли в такой день Темные брата полезут. Придется открывать где – нибудь тогда стрельбу по шинам. И начнется веселье… Эх, такого добра в кавычках и на работе полно. Но подстраховаться надо.
     Вот тебе и Новый Год. С девушкой, коя все разбередила внутри. Неописуемое чувство. Но не такое, как просто влюбленность. Ничего, корона с головы не рухнет, в постели все теперь будет, - спасибо Торстейну, несмотря на его страшные уроки, - это можно и подождать, год, два… На кой фиг торопиться с интимом? Не стоит. Она не станет нарываться. Не тот темперамент. Она интроверт. Коя любит тишину. Как и Лэйв.
     - Ты моя хорошая… тяжела твоя травма на мужиков. Просто в невроз вылилась. Это видно по тому, как смотрела на меня. Главное, что не напугал. Не попался нормальный в свое время. Все как на подбор - либо пьянь, либо альфонсы и ловеласы. Теперь все, этому придет конец. Я появился. Пережить бы этот день, отоспаться, после сходим прогуляемся. Ничего нет такого зазорного, чтобы просто выпить чая у родителей. Главное, что я не живу с отцом и матерью. А то бы был послан так, что мало не покажется. Ах, Ива…
     Ингилэйв достал телефон, и набрал номер отца. Энрике живенько принял вызов.
     - Привет, Инги! Как прошел Новый Год? – спросил он. – Зайдешь к нам?
     - Поеду сейчас. Весь больной и в думах.
     Энрике насторожился:
     - Что там произошло у тебя, мой хороший?
     - Я влюбился. Серъезно.
     Отец промолчал. Он был в шоке.
     - Ингилэйв… и в кого? Кто она? Рассказывай, поговорим как мужики, как отец с сыном.
     - Это другая совсем девушка, и она младше. 
     - Здрасте приехали… теперь понятно, с чего у сына такой убитый голос. А недавно был День Рождения, твой и брата, и ты ненавидел всех женщин только потому, что они врут порой, и главное – только работа. Нужна разрядка, просто женская ласка, и понимание. Как у меня с матерью. Пора и свою семью создавать. Вот так. – Энрике говорил достаточно после оживленно, и давал дельные советы. – Только не торопись. Просто присмотрись, кто это.
     - Отец, она еще и из наших… Светлая.
     - О как… Тогда это очень хорошо! Приводи потом домой, я поговорю с матерью. Посмотрим. Это не та Тьма, которую ты притащил домой в девятнадцать. Купи ей цветы потом, да побольше. Как зовут – то?
     - Ива. Я фактически ее из петли вытащил шесть часов назад. Парень ее кинул, вот и результат.
     - Неплохо, Ингилэйв. Смотри, наблюдай, если что, - то спрашивай у меня и у матери совета. Плохого не скажем.
     - Знал бы ты, что со мной сейчас происходит… Я весь в огне, и не знаю, как переживу этот день. Просто мы поцеловались, когда я ее до дома проводил. Это правда мое, такая, какую желал!
     - Твое или не твое, покажет поведение! Понятно? А то вспомни Миру, как она лезла, ради постели! Дрянь есть дрянь, мы с мамой не подали вида тогда, на той прогулке.
     - Отец, Миру я пошлю в одно место, и больше она не напишет и не позвонит. Будет вопить, - устрою ей темную, чтоб заткнулась. Я ей ничего не обещал. А то губу раскатала, недавно тут задолбала, - в вконтакте. Сердечки шлет, будто я должен ее, наконец, опробовать. Спасибо, мне такая дура не нужна. Теперь Ива – моя любовь, вот и все.
     Энрике почесал пробивающиеся усы. Дождались…
     - Если даже ты ее и захочешь, Иву эту, - спите хоть сутками на втором этаже, в любых позах. Я не буду против шума. Должен же мой любимейший сын почувствовать себя мужчиной, обнимая любимую! Только, ради Богов, не спеши! Спугнешь ведь. Решит, что Лэйву нужен только секс. И нету… - произнес весело Гвелд. – А я как раз в полночь поднял тост, чтобы у тебя женщина появилась нормальная. Ай да Архимаг! Быстренько сбылось! Так что успокаивайся и рули к нам, пить. Все эти молодежные срачи с повешениями мы проходили и в юности в племени Секванов. Думаешь, из – за меня никто не удавился? Удавилось, двенадцать баб!
     Лэйв слюной подавился от удивления.
     - Да ты что… Ты всем отказал, отец?
     - Нет, я их поимел, и кинул. А они в петлю… Жалко дур, кои повелись чисто на фантик… Какое бы ни сексуальное ни было тело, решающий аргумент в выборе партнера, - мозги в голове, и их наполнение. Бывает мясо, а бывает весьма интересная начинка. Так что давай, действуй. Если в ту, конечно, влюблен. Подожду. Поспи и представь, как ее берешь. Кхм… походу, вина я перебрал, прости. – ответил Гвелд.
     Ингилэйв тяжело вздохнул, и расслабил спину. Его разморило от поцелуя. Хотелось даже, чтобы она пришла, села так на него, и опять поцеловались… Только вот ЧЕМ бы это все кончилось… думать не надо. Лэйв бы с цепи сорвался. Началось, коктейль в мозгу заработал. Минут тридцать Ингилэйв приходил в себя, пытаясь спокойно дышать, чтобы унять стремительно забившееся сердце, а после поехал дальше, поздравлять родителей. Но все равно, больше не смог вздохнуть полной грудью. И не сможет. Никогда.
     Зазвенел телефон опять. Это была Мира. Холодно ей ответив, Ингилэйв просто выпил воды из бутылки, и подумал, что все тринадцать лет прошли не зря…
     - Отосплюсь, и несмотря ни на что, погуляем, Ивушка…
     Выпив с родителями, поглядев на елку, Властелин Времени просто сел в кресло, и глубоко задумался. Уже забрезжил рассвет, и эта ночь все никак не выходила из головы. Ингилэйв реально оказался «голодный» до поцелуев и женской ласки. До этого всего у него был только ствол, с коим Инквизитор не расставался вообще. Он берег этот огнестрел, словно тот оказался собран из золота. ВСЕ на работе знали, КАК Лэйв относится к женщинам, - ни к кому не подойдет, а просто кивнет головой в знак приветствия, или улыбнется. После трагедии в девятнадцать лет, когда Лэйва жестоко обманули и брат открыл глаза, и после насилия, - он не мог вообще никого видеть. Совесть не позволяла Властелину Времени просто взять свое положенное – силком навязываться. А сейчас просто камень рухнул с души. Есть Она. Есть Он. И на днях они пойдут на коньки, чтобы просто покататься. А почему бы нет? Это же здорово! Вспомнить детство. Посмеяться. Поиграть в снежки или вылепить снеговика. А потом просто прятаться за деревьями, и улыбаться.
     Он поднялся под улыбку отца на второй этаж, и просто заснул крепким сном. Многое что ему снилось, в основном прошлая жизнь за все годы. Отец смотрел на сына, и желал ему счастья в своем выборе. Энрике прекрасно понимал: теперь Лэйв возмужал и заматерел, и уж точно ошибки не сделает.
     Когда время приблизилось к трём часам дня, она проснулась. Кажется, все приснилось? Тот Новый Год на Невском, красавец, вытащивший из лап гибели, сумасбродное поведение матери... Когда Ингилэйв проводил Иву до квартиры, и попил с ней чай с ароматными пирогами. С морковью, картошкой и грибами и малиновым вареньем. Нехилый бонус к красивой спутнице. Только неловко...

     И тот поцелуй, - у подъезда, во дворе у машины. Сама же напросилась, девочка. Зачем? На память? Самообман. А может, и нет вовсе. Ласка по любому нужна. Ива глядела в потолок, замирая и улыбаясь. И ведь ей все понравилось! Причём так, что захотелось повторить еще раз.

     На столе лежал сотовый телефон. Он молчал. Бумажка с цифрами, на кои глядеть пока страшно, белела рядом. Зачем навязываться. Глупая. Зашла мать.

     - Все еще вспоминаешь своего скандинава? Так позвони. А то уведут ведь! Мать плохого не скажет. Будь я помоложе, сама б прыгнула к нему в постель!

     Ива раздраженно повернула голову, подложив под нее руку.

     - А я бы нет. Несмотря на красоту. Не хочу, чтобы просто поимели такие, а после выкинули. В конце концов, мне не нужен секс с первым встречным. Я не такая. Да ладно уж. Проводил и ладно. Хотя спасибо за прекрасное время и средневековый танец... - Девушка прикрыла глаза, чувствуя, как заныло в груди. - Хотелось бы повторить.

- Хватит уже дурь молоть! Просто звони.

     Ива за обедом просто потеряла аппетит. Кусок не лез в горло. От волнения она просто хлебала горячий чай, как воду. А вдруг и правда что с Ингилэйвом выйдет? Кто знает... Она вслушивалась в каждый шорох. Надеясь. А потом просто закрыла глаза, и вспоминала тот поцелуй.

     Тем временем, Лэйв лежал в своей постели, и слеза радости и сладкой печали катилась по его щеке. Надо же, влюбился. В девушку младше. Причём серьёзно. Теперь придётся её нехило расшатать, чтобы Ива забыла того урода. Забудет. Она не видела нормальных мужчин. Даже не знает, кто это. Это сразу бросалось в глаза. Тяжело...

     - Я люблю тебя, милая Ива. И не оставлю.

    Он взял сотовый и набрал номер... Её.
     Было четыре часа дня первого января.


                4
                НОВЫЙ МИР 2048 ГОДА И МЕЧТЫ

     … Ива лежала на кровати, и думала, что делать дальше. Она и хотела позвонить Ингилэйву, и боялась. Потому как тот СЛИШКОМ прекрасен, и может оказаться кем угодно: киллером, бабником, обманщиком, и просто папиком с машиной. А такие на что угодно способны. И изнасиловать, и наобещать золота и бриллиантов… а потом выкинуть или в овраг, или куда угодно. Такого очень не хотелось. Также не было желания и в постель лезть к таинственному незнакомцу. А зачем? Чтобы невзначай забеременеть и после плакать, пытаясь что – либо доказать отцу ребенка?
     Хоть Новый Год прошел как надо, а не в петле на кладбище. А то бы сейчас замерзший труп нашли. И дальше искали бы все денег и остального на погребение. Не стоит тот поддонок самоубийства. Тот – последняя тварь. И все равно, Ива пока что считала, будто тот, Илья, лучше. Она судорожно перебирала в памяти все, что происходило с тем типом… и думала…
     Думала, как тот козел обещал свадьбу, а перед этим разгрести квартиру, коя почти превратилась в свалку. Потом пообещал свадьбу и ребенка через год… Но НИЧЕГО этого не случилось. Почему? Потому как прощелыга Илья просто имел девушек, как перчатки. Плюя на их мнение, здоровье, желания и мечты. Потом он завел себе какую – то ****ь помоложе себя, и все. В Новый Год подонок выставил Иву вон, навеки. И та думала: все, жизнь прошла мимо и надо повеситься.
     Хорошо, что мимо шел Ингилэйв. Ну прогулялись, ну поцеловал на прощание и уехал, - с кем не бывает. Но почему именно ЕЕ? Ива помнила вкус его губ, их мягкость и тепло в то утро… Как руки Лэйва нежно и заботливо обнимали ее, как хотелось продолжения… Где – нибудь в тепле, завернувшись в плед, сидеть у камина и целоваться час, два, три, вдыхая запах елки с блистающими игрушками. Такие мысли молниями проносились в голове, не давая успокоиться. Она его желала, просто как товарища, ей хотелось общаться, - не более, но пока не понимала, зачем вообще. А что, если Ингилэйв вообще не позвонит? Если обманул? Или это просто мальчик – модель скрасил свой одинокий вечер? Кто знает? Ива потянулась на кровати, и слеза скатилась по ее щеке. Она думала: совершилась глупость. Но нет – красивый мужчина не поил ее допьяна, не лапал. А подвез до дома на Петроградской. Все испортила мать. Влезла не в свое дело.
     Начала тащить домой незнакомца, и трепаться о своем за столом. Ива видела глаза Ингилэйва, его некоторую растерянность. Она и помыслить не могла, что тот влюбился. Кто знает, - может мать сама о таком парне мечтала всю жизнь, а тут – опа – дочери перепало такое счастье. И что делать в таком случае? Правильно – на стуле нервно ерзать и мечтать, как бы время назад крутануть. И самой утащить парня в кровать, а там, - оторваться как следует. А нафига, если все, на дворе почти середина двадцать первого века? Половина тех, о ком там мечталось, поубивали чурки в России в начале века. Потом половину страны скосил коронавирус. И понеслось. Рухнули все мечты и остальное. Весь мир, посидев на карантине несколько лет, принялся катиться по наклонной и сходить с ума.
     Хотя пошел недавно слух, - ну лет пятнадцать назад и побольше, - мол всех чернильниц и прочих шкур, коих породили на Чемпионате Мира две тысячи восемнадцатого года, - кто – то поубивал. Причудливым образом ВСЯ эта гнилая и дырявая чернь пачками ушла в ИГИЛ, и больше не вернулась. Нечто или некто разом почистил страну от биомусора и выпердышей русских сук. Так или иначе, но метисов и остальных больше не было в таких количествах, как раньше. В конце концов, полиция засекретила точное число пропавших без вести. Вдобавок, стали они пропадать из модельных агентств. Страшно было представить, КАКИЕ деньги крутились на всем этом бизнесе. А потом грохнула пара – тройка войн на Востоке, и все утихло. Чурки просто друг – друга перегрызли из – за гаремов шлюх из России, - мол, хочу попробовать русскую, и твоя моя не понимай блин. Русские шлюхи, понятное дело, пошли на смертниц, и скоро в том же ИГИЛе их пустили по кругу, рубя бошки во время этого и выкладывая ролики об этом в Ютуб.
     Ведь Торстейн брал самых гадких, мерзких и нулевых шкур, особенно он ненавидел полукровок от чурок и русских баб, и часто расправлялся и с детьми Чемпионата Мира, и с их матерями. Сам имел и после сливал подальше, в восточный джихад… Особенно не терпел Властелин Тьмы тех, кто сам ложился под чурок, обсирая русских парней. В свои ряды воинов Тьмы он брал даже националистов, которые отсидели в тюрьме и вышли, потом он просто погромил всех силовиков, кои сажали таких людей за решетку. Как – то раз Торстейн совершил налет на зону, положив там ВСЕХ ментов и сказав:
     - Рубите шкур и чурок, за каждый труп по миллиону.
     Сказано – сделано. В России стало возрождаться язычество с еще большей силой, чем было. А Торстейн, обеспечив национализму в стране отличную жизнь и пустив несколько поездов с мусульманами под откос, - чтобы больше не ездила чернь в Россию, - ИГИЛ объявил СВОИМ, - конвейером Смерти для дерьма. Запугав тамошних талибов так, что те ссали в штаны, когда Тор прилетал несколько раз в тот стан, наводя там с ребятами порядок, если уж начинался бардак против Короля Тьмы. Ведь не все приняли его власть. А все началось просто и понятно, - в четырнадцать лет захотелось сыну Энрике много денег. И он связался по Сети с ИГИЛовцами, и принялся толкать туда траву и баб. Те поняли, какую невероятную ценность подросток представляет, и приняли его условия, и принялся Торстейн сорить деньгами так, что отец за голову схватился.
     ИГИЛ, а точнее Халифат Темного Властелина, - так он назывался теперь в миру, -  превратился в Зону, которая порой дерьмо забывала за собой убирать. Когда Торстейн с отрядом спецназовцев – вервольфов и вампиров приходил, и решетил всех недовольных. Забирая всю добычу себе, изрубив в фарш шлюх и прочую мразь. Валюту ИГИЛа он переплавил в золотые слитки и положил себе в банк на счет. Чтобы не рыпались. А рыпались все там потому, что неслыханным оказалось следующее: никогда русские не захватывали такую территорию. Торстейн чурок, коих боялись все, даже Америка, - превратил в рабов. Потом он и Америке показал кулак: если хоть один доллар уйдет туда мимо – иприт над страной обеспечен. А вот что творилось с миром Иных, - и подумать страшно. Торстейн прогнул там ВСЕХ. Кроме родного отца. И Инквизиция его не трогала – себе дороже. Вот если накосячит, - то тогда берите.
     Нагнув раком игиловцев, Торстейн стал подыскивать себе пару, да не получилось. А вот его брат Ингилэйв все также и стрелял Тьму в Инквизиции, отбрасывая от себя назойливых баб. Естественно, Темный брат знал обо всем, что там происходит, и улыбался. Все равно когда – нибудь, после того Нового Года, когда Властелин Времени потерял невинность в морге, - найдется та, что его разжалобит. И сядет сверху и по – всякому. И тому понравится это дело по – настоящему. Но что – то дело не двигалось с мертвой точки вообще. Как прошло время – так никому он и не дал. Всех послал, зато прикрывать от пуль баб умел. И много за ним бегало, чуть ли не голышом, - никакое пиво и остальное не давало результата, чтобы Ингилэйв наконец возжелал кого – либо. Даже Энрике стал волноваться, - не импотент ли его любимец семьи? Пару раз он поговорил с сыном, - и услышал следующее:
     - Я женюсь только на той, которую полюблю по – настоящему. Ты же сам мне говорил, что не надо давать всем подряд из – за прекрасных данных. Придет и мое время.
     - Конечно, мы же не люди, а маги. Ты – Властелин Времени. И наверное знаешь свое будущее. – ответил Энрике – Гвелд.
     - Нет, отец. Я не буду даже туда заглядывать. Пусть все идет так, как идет. Только меня достало мужичье, которое в кабинет подсовывает порножурналы, которые я ненавижу. Они считают меня тупым ссыклом, которое будто не думает о женщинах. Вот скажи, отец, как ты встретил мою мать? Я желаю также. Чтобы пришла как к тебе, и все… - сын тяжело вздохнул, и поставил эль на стол в тяжелой пивной кружке. Несколько раз отцу и сыну надо было просто поговорить.
     Энрике закатил глаза к потолку. Начинается… Вчера итак был тяжелый день, еще не отошли от потерь, так как полег один спецназ, - тут теперь проблемы другого рода навернулись.
     - Лэйв, ты не думай, что эти дерьможурналы дают какую – то статусность тем коллегам, кои являются лучшими головорезами Темных в Инквизиции. Это простая разрядка для парней, которые не видят порой свои семьи месяц – два. Им нечем заняться, да и трепаться предпочитают, особенно с сыном главначальника… - Энрике улыбнулся. – Мы же с тобой тут глава. Я высший ранг, а ты мой подчиненный, но и самый лучший в Мире снайпер. Или тебе мало зарплаты, которую я плачу сыну? Причем Светлому? Торстейна я бы и не взял в свои ряды. Несмотря на то, что он охранял мой дом почище бойцового пса… точнее, наш дом. Вспомни, как он порвал гопников – целую сотню – в четырнадцать лет! Рассказав, как те хотели по кругу пустить мою Тиль и твою мать… Вот за это он их и прибил.
     - Энрике, отец, с этого и началось его восхождение во Тьму на ранг Властелина. – Ингилэйв тяжело вздохнул. – Если бы на его месте был я, то расстрелял бы этих козлов в упор, и ничего бы не было. Торстейн остался бы таким, какой был…
     - И что дальше? Ты Светлый, а он Темный. Разница огромная. Вдобавок, ты завидуешь брату, черной завистью, потому что он уже многих перепробовал, и также боишься, что вдруг может попасться какая – нибудь шваль, коя уйдет к Тору… - Энрике прикурил сигарету, и дым от нее серой дымкой ушел под потолок. А потом прихлебнул теплого эля, закусив сыром «Пармезан», который лежал на тарелке для десертов. Рядом находились и немецкие колбаски, а в самом баре царил полумрак. Только лампы на столе освещали отца и сына. – Бояться тут нет смысла, - он никогда не знал любви к женщине, - ни влюбленности, ни настоящей любви. Я что, не знаю старшего? Вы оба, как небо и земля. Инги, влюблялся наш Инги в дерьмо… и больше никого не было. Слишком, слишком глубока рана у моего сына… Не стоит зацикливаться на одной шлюхе, сынок, которая мечтала и меня поиметь. Знаешь, любимец семьи, - я бы ее и не принял вовсе. И детей ее также. А вот если бы попалась моему Властелину Времени Волшебница со славянской внешностью или европейской… тогда бы очень радовался, да и на свадьбе бы погулял. Через несколько дней Новый Год, что будешь делать на сей раз? Ствол в машине лежать будет, как обычно.
     Ингилэйв тяжело вздохнул. Несмотря на внешнее спокойствие, он уже отчаялся в жизни встретить кого – либо. Потому стал просто непрошибаемым для чувств. И собственных желаний. Дураков на сменах хватало в Инквизиции, коих пришлось приканчивать, так как те соблазнялись вампиршами, да лезли к ним в лапы.
     - Ты вспомни идиотов, которые ходили в рейд и убивали наше время. Которые вместо работы языком трепались. Одного мне пришлось лично застрелить в упор, чтобы это чмо не мешало впоследствии: очень уж понравились ему вампирши. Видимо, хотел опробовать. Таких я обычно стреляю – в одно место… - ухмыльнулся Ингилэйв, прихлебнув слегка спиртного и закусив лимоном. – А так я больше в любовь не верю вообще. Ладно там Торстейн, которому плевать, с кем спать, - но чтобы я забил болт на чувства при своей Светлой стороне… Слишком Карина меня ранила.
     - Карина… - Энрике закатил под потолок глаза, вспоминая тот бедлам, который творил младший. – Эту шлюху я бы на месте убил, если бы не твое упрямство. Заладил, как дурак: женюсь на ней, женюсь… Чем ты тогда думал, сынок? Гормоны и тестостерон ударили в голову от сисек и мини – юбки? – Гвелд серъезно посмотрел на любимца семьи, и поставил бокал из – под коньяка на стол. Разговор шел в нужное русло. – Надо не на таких глядеть, понимаешь? Не на сиськи и прочее, а на содержание.
     - А что мне оставалось делать, если у нее была шикарная фигура? Я и запал. Думал, что она хорошая, а оказалось дерьмо. Я до сих пор помню тот Самайн, как Торстейн занимался с ней сексом на моих глазах. Потом я, как помнишь, пил страшно с горя. Мне тогда разбили сердце. Вдребезги. Я не мог на женщин вообще смотреть, - хорошо, что тогда уже была работа в Инквизиции. Может, когда – нибудь и полюблю по – настоящему хорошую девушку. А не шкуру.
     Энрике вновь закатил глаза к потолку. Начинается…
     - Ты бабой родился или мужчиной? – Сигарета с треском ударилась о пепельницу. Гвелд начал терять терпение. Тут никакого спирта не хватит и никаких сигарет, чтобы растолковать сыну, что все не так плохо, как тот себе представляет.
     Оно и ясно: Ингилэйв еще слишком молод и кроме Инквизиции и работы архитектором не видел ничего в жизни. Ну вот его несчастная любовь и подкосила. Вдобавок, отцу семейства стало любопытно: насколько может зайти гнев мужчины, если его по – настоящему растоптать или разозлить? НА ЧТО Властелин Времени способен? Способен ли он убить не по заданию, а просто так? Озвереть настолько, что уймет лишь Трибунал? Неизвестно… Несмотря на работу палача, Ингилэйв был очень спокойным и, как говорится, и мухи не обидит. Это нужен ОЧЕНЬ веский повод, чтобы Светлый озверел в конец. Например, отбить любимую женщину. Только у него пока нет никого, а секретарши на работе от него просто истекали кровью и прочими жидкостями. Что интересно, - на Энрике пока никто так глаза не клал, чтобы ох… После того, как одна тварь чуть не сорвала свадьбу Энрике и Тиль, - НИКТО не посягался на него. Может быть, это оказалась работа Максима, который с того дня еще больше влюбился в Тильсирвэ и помогал все годы чете, как мог. Заливая горе водкой и коньяком, прекрасно понимая: НИКОГДА Волшебница его не станет.
     Иву нехило шатало после всего пережитого, особенно шарахнула ее сама новогодняя ночь. Вроде бы всего прошло несколько часов, а жизнь круто изменилась. Но все равно в ее сердце жила печаль: ВСЕ смешалось в этой странной и молодой жизни, и неизвестно даже, кому можно верить. Голова гудела от нервов, радости и предвкушения хорошего, доброго и светлого. Мать хлопотала на кухне, тоже проснувшись и решив выпить кофе. Девушка сходила, умылась, и прикинула… что можно и пообщаться с новым знакомым. Она так и не поняла, сколько Ингилэйву на самом деле лет. Глаза уже взрослого мужчины, но выглядит он гораздо моложе своих годов. И как рассматривал, изучая… Для чего? А ему просто понравилась сама Ива, плюс он считывал ее уровень Силы Светлой, насколько сильна. Тепло родилось в его истерзанном сердце и в душе, и хотелось согреть этого маленького, взъерошенного котенка, который заблудился в том парке. Приласкать, взять на руки и погладить. Вот о чем думал Властелин Времени. Который сейчас у родителей, у себя в комнате, просыпался и вспоминал тот поцелуй на морозе. Давно он так не целовался, ооочень давно. Опасность таких случаев с девушками есть в том, что может запросто снести крышу. Напрочь. И как же после такого жить? Мучиться и страдать, думать: «А что же это было»?
     Не помнил сын Энрике, что ему снилось в то утро дома. Сон провалился в какую - то пустоту, а может, вино так ударило в голову. Все – таки не гадость пил. Либо это взрыв адреналина в крови от внезапно вспыхнувшего, прекрасного чувства. Странно это все. Незнакомая девушка, и тут – как в голову ударило, как кирпичом по лбу. И это головокружение и есть невесть что. Доселе Андрей Аренский жил как машина, стреляя всякую дрянь и получая за хождение в рейды громадные деньги. На женщин ему было плевать. Абсолютно. Несмотря на то, что в курилке или в бильярдной, или в бане в Инквизиции лежали горы «Плейбоя», или же карты с голыми бабами. Мужики с такого шлака просто пищали, называя куриц идеалами жен. Лэйв с такого плевался, сидя в стороне. Искренне не понимая: ЧТО в таких клушах прекрасного? Для него существовал один принцип: женское тело должен видеть ТОЛЬКО муж. Ствол – лучшая подруга на работе. Закинул в багажник, в кейсе, и поехал валить Тьму. Даже когда коллеги напивались вздрыг и звали секретарш для горячего. В такие моменты глава убойного отдела уходил прочь. А после дооолго стоял на крыше и думал о жизни.
     Перед его глазами расстилался Питер. Крыши, как ни странно, остались теми же. Как и огромная Луна на горизонте, или встающее Солнце, либо та же белая ночь. Город продолжал жить своей таинственной, странной жизнью, и автостоянка Инквизиции была в тишине и в свете утра похожа на ряды мыльниц черного цвета. Некоторые машины стояли гоночные: для исключительных случаев. Гонять выродков. А потом стрелять по колесам, или окружать их вокруг и задерживать, а после заковывать в наручники и вести на разборки в здание. Несколько раз конвой Ингилэйва гонял людей и прочих Торстейна, а потом валил их пачками то на асфальт, то гранатометом, или же таранили. Знал он: его брат на Обводном Канале распустился окончательно. И многовато у него появилось тупых малолеток, кои просто слюни ведрами проливали изо рта, и пиво, и сигареты роняли лишь от одного внешнего вида. За простую шоколадку или розочку любая раздвигала ноги. А дальше – все. Ловушка захлапывалась. И дивилась вся семья: КАК НЕ НАДОЕЛО Тору возиться в этих ошибках природы и рубить их как на шашлык, лишь бы отвалили.
     Сидя на крыше, сын Гвелда думал о своем негативном опыте. А осень вступала в свои права, роняя кленовые листья и орехи каштана, да дубовые желуди на асфальт. Даже растения в Питере слились духом и атмосферой что с людом города, что с этими улочками, что с воздухом… сырым, морским, ароматом Финского залива и Невой. Давно надоели местные барды, так как они не менялись никогда, как и поэты на Пушкинской, и уличные музыканты тоже достали. По – прежнему ездили квадроциклы и электросамокаты по Невскому. Люди жили дальше. Но все равно, это оказалось уже НЕ ТО поколение, о коих помнили Гвелд, Тиль и братья – близнецы. Родились новые, со своим уставом жизни в голове. И потому их нужно было просто отпустить в мир. Незнакомый, новый, и даже дикий.
     Иногда он спускался в местное кафе, где выпекались или привозились изумительные запеканки, карамельные пироги на сладкое, штрудели, тыквенные пироги, где варился грог или подавались эль и вино всех мастей. Работники Инквизиции после тяжелого рабочего дня здесь отдыхали, чаще играли в шахматы и карты. Даже официанты были свои. Не было там ни одной девушки. Потому как случился как – то инцидент, когда кто – то там стал лезть к женатому мужчине. Итог: пришла жена и прибила дуру на месте. Ребята поддержали коллегу, и с той поры обслуживали персонал в том кафе, а также и в столовой за стеной, парни в черном, с каменными лицами. Те уж ничего дурного не делали, даже секретаршам из аналитического отдела. Народ смеялся, травил анекдоты, и просто говорил о жизни. Так и текла жизнь на работе, откуда просто НЕ ХОТЕЛОСЬ уезжать домой. Иногда Энрике подписывал бумаги по инвентаризации, - чтобы никто не воровал и не гадил исподтишка. Порой тут же проводились важные встречи. Ну и девичники тоже, так сказать… где коллеги – женщины обсуждали мужиков и кто какую форму новую надел, как кто на кого взглянул, и мол, вот какой Темный пришел в Штат.
     Заказав себе кофе со сливками и карамелью, Лэйв мрачно оглядывал помещение, поставив у входа свой автомат и пристегнув его на электрозамок с кодом. Порой мужики тут отмечали Дни Рождения со своими, и иногда, смешав лишнего, перепивались так, что растаскивали их из – под столов. Во всем парадном облачении, в черной форме, - плащах, рубашке белой или голубой, со значком Инквизиции на галстуке, с накрахмаленными воротничками, и уложенными волосами. Никаких фуражек не было. А только оружие, наручники и рация, да еще по мелочи кастет, нож – финка, иногда в кейсе лента с пулями. Если такой боец заходил в «Макдональдс» на том же Невском на станции метро «Маяковская», то его порой обслуживали без очереди. Думали, - вдруг инкассатор. А работа выматывала нехило. И порой хотелось горло промочить той же «Кока – Колой».
     Тяжелые кожаные плащи, из натуральной кожи, с карманами, да и стильная форма приводила в восторг любого. Никогда эти работники лиц не закрывали. И готовы были защищать: что свой штат, что семью, что репутацию всего коллектива. Были также свои грузовые машины для военных у Энрике, и насчитывалось их примерно тридцать на все здание. Также, не отличались ничем от российского транспорта военных. Но с гербом. Это была уже не та Инквизиция, что в Средние Века. Когда все равно, как ты одет и кого потащил на суд. Теперь это стала вооруженная до зубов военная организация, кою слушалась вся Европа. Да и боялась. Мало ли, - случись что в той же Англии или Франции, - то все, бошки полетят у всех. Особенно в Инквизиции ценили немецкое. Что народ, что пиво оттуда, что остальное. Мол, не сломается и будет служить вечно. И конечно, коллектив обожал слушать немецкий пауэр – металл или черный металл, да норвержский и северный. Русский рок и попсу тут не терпели.
     Не хотелось так довольно долгое время сидеть и наблюдать, как течет сутками обыденная, офисная жизнь. В одиночестве пить кофе или тот же чай. Дома все шло по – старому. Пироги, кельтские лепешки, хлеб, мясо, и все остальное, к чему братья так привыкли в детстве… это начинало понемногу приедаться. Порой хотелось сюда позвать и Тора, чтобы поговорить, как с родней, - но это было чревато разгромом ВСЕХ. Пришлось сделать лицо кирпичом и делать свои наблюдения. Оставалось ему беседовать с отцом. А дома Энрике уже был состоявшийся семьянин, в домашних тапках мужских, свитере сером или же зеленом, советского типа, с уложенными, чистыми волосами. И в брюках или же простых штанах. И обязательно с большой кружкой кофе…
     Получалось, так сказать, два мира: рабочий и домашний. Тильсирвэ больше не ходила в рейды, а отдыхала от всего этого. Гвелд берег жену так, словно дракон золото. Подумывал и о том, чтобы сделать еще сыновей, но понимал: сейчас итак проблем много. Вспоминая, как в той палатке, в Норвегии, под треск костра и под аромат семги, были зачаты близнецы. Пару раз ездили на одно и то же место супруги, чтобы помянуть предков. В первый раз съездили на деньги Максима, и очень хорошо отдохнули.
     Своих детей Ингилэйв не торопился вообще заводить. Но похотливые и наглые взгляды сотрудниц из аналитического отдела его доконали. Ведь быть мужем зама шефа, и еще по убойному отделу, - это большая статусность. Потому Лэйв старался выпрашивать у отца больше рейдов. И справлялся со всем великолепно. Да и там порой делал лишнее, - например, прикрывал собой сотрудниц. Чем и вызывалось все вышеперечисленное выше. Иногда хотелось заречься искать себе кого – либо, потому как мир запросто ПРОГНИЛ. И пить кофе с карамелью дальше. И убивать, убивать, убивать…
     …Новый Год настал шестнадцать часов назад. Во всем своем великолепии и величии. Когда Ива уснула, еще кто – то изредка громыхал петардами далеко во дворах, и орал поздравления. Каждый год, как рассветало, улицы страны ПУСТЕЛИ так, словно все живое вымерло. Даже собаки не лаяли. Не летали птицы. Люди погружались в сон до вечера или до двух часов дня. А после, всю неделю, мусорки возле домов заполнялись пакетами со всяким хламом и бутылками так, что порой гора доставала до второго или третьего этажа. Девять дней выходных у работников страны, - кроме общепита, - иногда вгоняли народ в депрессию, а некоторые со скуки даже сводили счеты с жизнью. Потому как, доев и допив первые запасы вкусного и спиртного, люди догонялись по полной. Не говоря о том, что цены на все поползли вверх. Так было каждый год. В метро Северной Столицы проезд стал сто пятьдесят рублей за жетон, и многие из – за этого трудились на работах возле дома.
     Алкаши спивались, бичи шарились в баках - в поисках остатков салатов и остального… Даже в двадцать первом веке Россия не сделала выводы: хватит уже слушать обещания кого – то там. Надо было просто над собой работать. Работники общепита и ресторанов, разлепив глаза с пьянки, шатаясь, принимались работать с двух часов дня. От них несло перегаром так, что ой… А что такое? Гулять так гулять, по любому много просрочки накопилось. А пища – то хорошая! Пустота на улицах, почти как в эпоху коронавируса, не пугала людей. Вот когда Москва отменила в коронавирус новогодние гуляния – это было нечто… Да вдобавок много детей - придурков родилось из – за короны, так как маски вызывали небольшую асфиксию плода да и выкидыши порой. Вся эта котовасия длилась несколько лет, а после куда – то пропала. Не говоря о том, как людей убивали в больницах и в домах престарелых для статистики, да чисто для того, чтобы лишних ртов не осталось. Проще говоря – мир решил сэкономить на смертях. За границей, судя по слухам и рассказам, людей хоронили в общих, братских могилах, - привозили трупы в поле, и засыпали их в ямах бульдозерами. И ВСЕ. Никаких табличек, кто и что делал в жизни, кем был. Безымянная братская могила. Не говоря о том, как в результате игнора всего и вся повымирало множество попов и остальных, решив, - коронавируса не существует.
     Начались коронавирусная истерия и мор в Китае, когда какой – то человек сьел летучую мышь, купив зараженную особь на рынке где – то. После Россия закрыла границы с Китаем, и началось… Весна и лето почти без людей, весь Мир на карантине, когда люд дома сходил с ума от невозможности выйти… либо в масках кто – то гулял по городу. Но не было больше тойжизни, коя царила до всемирной эпидемии. Особенно в заразу не верили пожилые, выходя на улицы и сидя на лавочках под солнцем. Итог – в гробы отправились они первыми. В Питере началась эпидемия после того, как в больнице имени Боткина умер пенсионер, вернувшийся из Тайланда. Потом стали умирать другие. Людям советского поколения нереально было растолковать, что НЕТ той, старой жизни, и пора понять: нельзя жить прошлым, даже если к нему привык намертво. Ругая молодежь и обвиняя ее во всех бедах, старики умирали сотнями и тысячами. Да и в больницах их не лечили поначалу, судя по слухам с Интернета… Спасали тех, кто моложе. Также ходили возгласы поначалу, - мол, дети не могут заразиться короной.
     Но теперь это все в прошлом. В этом Новом Году, в двадцать первом веке, который прошел почти середину пути, царила совсем другая жизнь. Вымерли советские пожилые первой волны, которые родились в тридцатых годах прошлого века, а следом и их дети отправились в могилу. Потом настал черед их внуков, - те уже начинали подавать признаки слабоумия, - большинство, но не все. Остались поколения девяностых и тех, кто родился позже, - в нулевых, десятых и двадцатых годах. Плюс родилось еще поколение новых жителей России, которых почти не воспитали. Детям отныне разрешалось (еще с десятых годов двадцать первого века) стучать на родителей в суд, если те их пороли ремнем или давали подзатыльник.
     Выросло поколение махровых эгоистов, коим было на все насрать и наплевать. Избалованные до крайней степени и невоспитанные люди, они хотели ВСЕ и СРАЗУ, - чтобы ВСЕ им приносили на блюдечке. Но жизнь приготовила такому шлаку свой сюрприз. Не говоря уже о детях, кои свободно принимали наркотики в школе и хранили дома килограммы спайсов… Такие экземпляры для Торстейна были дороги, и он с радостью избавлял страну от подобных. Либо пополняя свои ряды Тьмы, либо отправляя в один конец… Или в могилу, или на Восток, особенно чернильниц и прочих.
     Детей, которые родились еще позже, воспитывали старыми методами. Ремнем и остальным, чтобы вырастали не эгоисты. Отменили закон о вседозволенности детей. Уже в шестидесятых. И эгоистам стало ой как туго. Потому они подавались в проституцию, в онлайн чаты с обнаженкой, поскольку кроме демонстрации своих причиндалов они НИЧЕГО не умели. Их просто НЕ ПРИУЧИЛИ ни работать, ни думать головой. Нулевое по мозгам поколение геймеров, кои порой годами из дома не выходили, оказалось под ударом. В школах теперь получали ученики две корочки при окончании учебного заведения: красную и синюю, а то и две синих. Большинство подростков пило на заброшках или в лесу или на квартирах почище матерых алкашей.
     Для самого Ингилэйва старая жизнь кончилась навсегда. Теперь он влюбился. Влюбился, влюбился, влюбился… Причем НАМЕРТВО. Конечно, это не повод бросать работу, и пить от страха, думая: а вдруг его отвергнут? Ночь прошла на ура, и голова немного гудела от выпитого алкоголя. Вино – то оказалось самое лучшее и вкусное. Да и мед с имбирем и облепихой разогрел вены, артерии и тело. А красивая девушка разожгла сердце. Теперь еще и нервы заболели от избытка чувств. Он лежал в комнате, на полу, пытаясь успокоиться. Сердце сладко ныло, желая обнять девушку. И не отпускать уже никогда. По спине бегал небольшой холодок.

     Энрике, проснувшись в три часа дня, заварил себе чашку крепкого кофе. Мудрые глаза не могли не заметить, что Ингилэйв нескольтко напряжен, несмотря на разговор по телефону  - после новости о влюбленности, или же любви. Попивая кофе с молоком, и потягиваясь, Гвелд надел на ноги мягкие тапки и решил поглядеть, чем же сын занимается. Выходные будут длиться неделю с половиной, так что можно расслабиться. Дети выросли и живут своей жизнью. Елка в главной комнате сияла шариками и фонариками, пушистая, красивая… но искусственная. Не поднималась рука рубить живую. Проще вырастить в кадке и наряжать каждый год. Красивыми светлячками разноцветная гирлянда радовала всю семью, а на верхушке красавицы сияла пятиконечная звезда красного цвета. Шишечки разного цвета, стеклянные, позолоченные и посеребренные, посыпанные блестками, поворачивались будто разными боками к хозяину, спрашивая как бы: «А можно нам еще повисеть»? Все семейство любило в праздничные дни (до ухода старшего сына) любоваться на лесную красавицу. И иногда елка стояла до февраля даже… Сияя в полумраке вечеров.
     Энрике прошелся по комнате, и после поднялся на чердак, в комнату младшего сына. Тот смотрел куда – то в потолок, пытаясь отдышаться от одышки: сердце колотилось как безумный мотор.
     Сунув руки в карманы, отец промолвил:
     - Как спалось, сынок? Почему ты на полу? Депрессия или болит голова?
     - Отец, мне просто жарко…- ответил тот.
     Кельт улыбнулся в едва пробивающиеся усы:
     - Жарко от нахлынувших чувств к женщине? Я прав?
     Ингилэйв встал и пересел на кровать. Его трясло и он никак не мог успокоиться. Голова гудела. Налив себе воды из графина, который стоял в комнате для таких случаев, Властелин Времени опустошил кружку чуть ли не залпом. С него лился пот градом. И успокоительное явно не поможет.
    - Так что там произошло, в ту ночь в Новый Год? – вопрошал родитель.
     - Я просто шел мимо нее, она рыдала навзрыд. Всего один вопрос. И она обернулась.
     - А дальше что? – улыбался Энрике.
     - Дальше узнал: девушка хочет с собой покончить из – за какого – то ублюдка. Веревку ее я выкинул в снег и повел в ресторан, перед этим прогулялись. Она такая чистая, невинная и светлая…
     - Ты – то как раз не невиннен… - улыбался Архимаг, и повернул голову куда – то влево, где сидел внизу, в углу, на паутине паук – крестовик. – Только в чувствах не утони, а то пауки тут есть, и будет все в пыли и паутине… Третья влюбленность за всю жизнь. Так бывает.
     - Я не желаю, чтобы брат узнал про нее. Сам знаешь, каков Темный Властелин. Приедет и растлит нафиг. Оно мне надо? Еще не хватало, чтобы я на работе на этой почве начал убивать кого – нибудь. Ну сверну бабам шею,- хоть пялиться перестанут.
     Гвелд хихикнул:
     - Насчет офисных тупых баб: всякая женщина любит красивое, как и мужчина. Только у них совсем другие представления о ней, как и пол другой. То, что нравится в женщинах нам, им отвратительно и омерзительно. Потому как женский пол видит друг – друга насквозь, Ингилэйв. И примечает то, чего не видит мужчина. Так и мы: мужчина мужчину тоже видит. Вижу также, что пирогов в гостях наелся и чая напился… - он с улыбкой поглядел на пакет с ароматными пирогами, коими сей был набит почти до верха. Жареные, соблазнительные, красивые, толстые, - с мясом, капустой и морковью… и еще несколько кусков сладкого пирога: мать Ивы постаралась прикормить парня, в последний момент, вручив ему на пороге это все. Взволнованный, Ингилэйв положил их на сиденье машины и забыл. Автоматом поднявшись домой, с тем же пакетом, он свалился спать. Уставший и радостный. Запах выпечки наполнил комнату. Гвелд облизнулся.
     - Не успели познакомиться, - уже пирогами накормили… - по – доброму продолжил он. – Хорошая девушка… Пироги с начинкой… У нас тоже они есть. Значит так: угости ее в благодарность чем – нибудь. Хоть жареным мясом, хоть вином, хоть медовухой…
     - Я уже ее итак угостил. Поцелуем. И в ресторан сводил. Правда, Ива была малость зажата и напугана.
     - Вот молодец! Еще и поцеловались… Наверное, сама просила мысленно это сделать.
     - Я и сделал. Мне терять нечего. Я же не буду ее сегодня – завтра в постель притаскивать домой. Я не брат. Итак у несчастной был сильнейший стресс. И она помоложе. Лет восемнадцать всего. – Он взял пирог с пакета и надкусил, чувствуя голод. – Мясо… Вот это я понимаю: настоящее мясо! Как в детстве. А про поцелуй… итак давно девушку не обнимал. А тут она в моем вкусе как раз.
     - И даже не… - сощурил глаза отец.
     - Ну да, но потом. Вдруг пошлет меня после Нового Года, и буду страдать. – Ингилэйв прожевал последний кусок и потянулся за вторым лакомством. – Любить страшно. Мне хватило двух раз. Лет в восемнадцать – девятнадцать. Но мне НИКТО из офисных баб не нужен, отец. Если кто спросит, женат я или нет, сморозь отмазку, а то меня никто даже не слушает, блин.
     - Позвони ей, вдруг и правда девушка не дура и хорошая. А то после Карины я сомневаюсь в поколениях двадцать первого века, знаешь ли… Очень меня она обидела, ну ты помнишь. Успокойся и пошли в кухню: поедим праздничной выпечки, да вина попьем и чая. Я прекрасно понимаю своего сына, любимейшего в семье… Истинного наследника моего, если что со мной случится. А что до Торстейна, - так тот так и будет бродить во Тьме и иметь шлюх, после продавать их или на органы, или на Восток, особенно смешанных. Кровосмешение еще ни одному народу не сделало блага. А гены кровосмесительных поколений ОЧЕНЬ ломают генофонд того человека, с коим ДНК соединяется. И сам понимаешь, дальше это идет в века. Торстейн такой породы, что на него ничего не действует, да вдобавок он и не человек вовсе. Еще ни разу не было, чтобы кто – нибудь от него влетел и принес в подоле ребенка. Он и не сделает такого: знает мою реакцию. Хотя по Тору видно: наследника он хочет. Вдруг я как начальник его засажу в тюрьму особого сектора на несколько веков… Она есть, и там содержатся самые опасные преступники. С виду простая, типа Черного Дельфина, только страшнее. Людская темница по сравнению с этим – тьфу… Если там распоясаются Темные, - придется ехать и гасить Базу. Лес вокруг нее кишит Тьмой, но там отключена ВСЯ магия. НИКТО оттуда на свободу еще живым не вылез. Темные там пострашнее зверья: убивают ВСЕХ, кто туда проникает. Остаются кости да одежда. Мы называем это своей «Зоной 51». Самолеты в те места редко летают. Раз в год. И то надо не тормошить местных. Просто так убивать Темных - это преступление, за которое можно и смертную казнь схлопотать. Попасть в тот лес, - это подписать себе смертный приговор. Потому как ТАМ ты становишься не МАГОМ, а ЧЕЛОВЕКОМ так сказать… безоружным. Спасет только автомат, но никак не половина полусухих спичек в коробке, не две – три пули, и нож. А вот что жрать там, - огромный вопрос. Даже твой ДАР там бессилен. Чтобы загреметь в ту тюрьму, надо ОЧЕНЬ накосячить. Одни волки и медведи вокруг, да Темные поселения. Либо Тьма перебьет, либо зверье разорвет. Нету там драконов. Все как у людей. Короче, - выживай, как хочешь. Если выйдешь оттуда живым, - могут орден дать. Но не было на моей памяти случая, чтобы КТО – НИБУДЬ пришел назад.
     - Ага, и еще непонятно, КТО эти волки и медведи… Если магия не работает. Какого фига там тогда живут именно Темные? И с какого они Темные, если не маги? – спросил озадаченный Ингилэйв.
     - А вот это неизвестно… Они каким – то образом там разработали СВОЮ магию, коя нам неизвестна вообще. Таким образом, местные – что баба, что мужик, - могут тебя в клочья порвать. Но жертва не сможет обороняться, даже если Инквизитор. Только Архимаг может там ломить кого угодно, - если нападут на него. Моя магия работает ВЕЗДЕ. Даже там, где все выключено. Там бурелом, а лесу, по сути, - несколько веков, и даже больше. Сама Зона была построена в начале двадцатого века, ну где – то в тысяча девятьсот третьем – пятом году, мы же, маги, опережаем свое время. Когда люди при царе пахали поля, мы уже были на уровне Анненербе… Марку же надо держать. Людскими мерками Темных не удержать вообще. Это то же самое, что в фильмах «Марвел» про Россомаху. Неубиваемый вообще. Или «Мстители». Вспомни сюжет и камни Бесконечности, тот же Тесеракт, который Локи спер. А потом отстреливался от охраны. Я рассказывал тебе про «Деревню Икс», коя ныне покоится под водами Братского Моря, и она, поверь, по сравнению с ЭТИМ местом – как младенец сикнул в памперс. Я не знаю, КУДА делись маги и прочие, когда рванула плотина, - надеюсь, что ушли в другое место. Хотя похер, - мне там итак проблем с дремучим народом хватило. Не будем вспоминать…
     Инги стало очень интересно, как же Инквизиция переехала в Питер. И отец ему поведал, чтобы отвлечь от нахлынувших чувств…
     - Раньше Инквизиция в основном была в Европе, да стала она слишком расшатанной. Это случилось в середине девятнадцатого века, когда начался бедлам. Я распорядился найти самое тихое место в мире, в ближнем зарубежье, в России, - лишь бы всякие там выродки, кои были живы еще со времен «Молота Ведьм», - не трогали Штаб. Он действует до сих пор, но там другая, старая структура. Инквизиция эволюционировала, как видишь. И половина парней и остальных древних переехало в Питер, остальные сидят и дальше в Европе. Там заправляю также я, но удаленно. Макса спроси – он туда ВСЕ сливает с мест, где творится бедлам. Это как с Братском было. И что с ним стало впоследствии… НЕТУ… Я, уйдя с Губернии, откуда в прошлом была родом твоя мать, - в другом теле конечно тогда, - разбойничал на дорогах, а потом прибился в ту Инквизицию, - вернее, к ребятам, кои на дорогах разбой громили. Ну и, узнав меня сразу, стали спрашивать, чего я забыл в России. За пивом в кабаке поговорили, я перестал скрываться и вновь взял в свои руки ВСЕ. Двести лет с фигом же обо мне Инквизиция не слышала и действовала по моему Уставу… А теперь вот оно, я пришел, и принялся в Петербурге с начальством строить первое метро. Царь, понятное дело, НИЧЕГО не знал и не мог узнать, - куда им, людям, до магов? До метро тогда люди пока не додумались. Магией мы проложили тоннель, безо всяких там проходческих щитов, и оно теперь – Вторая База, на глубине три с половиной километра, напичканная электроникой по последнему разряду. Стратегического запаса нам хватит. Выглядело то строительство также, как в сороковых годах или в пятидесятых строили изнутри залы метро. Да наше метро с той разницей, что там можно веками жить, если Ядерная война грянет. Представляешь, - в дремучей Империи, под землей, в три километра глубиной, в слоях невесть какой породы возрастом в почти миллиард лет и больше, - метро… Инквизиторское, с рельсами. А потом, после того, как мы его построили, то в почти каждой стране, - например, в Штатах, проложили туда ветку. В настоящее время подземка заморожена, закрыта короче. И открою я ее только тогда, когда рак свистнет. Мы переселимся туда, а верхняя База будет или снесена взрывом, либо хрен знает… - Энрике развел руками, и прикрыл веки. Нехило начался Новый Год. – Просто ты не спрашивал… Я и молчал. Метро наше разработали немцы. Эх, старая добрая Германия… Оттуда наша военная форма, еще когда Адольф Гитлер строил Третий Рейх, наши шили похожую форму, только более современную. Инквизиция тогда была и в Анненербе, - думаешь, откуда там инициировали магов? Свои… имея доступ к людским данным. А форма… Она осталась в первозданном виде, какой была всегда. Плащи и прочее, кожаные… Автоматы тоже немецкие. Ну плюс какая – то российская разработка, блин. А что касается людей - ну сам понимаешь, КАК закончил последний царь, - приехала внучка Виктории – королевы то есть, - и запустила кровосмесительные гены в огород, и упс…  хотя у Романовых кровосмеси полно. В школе ты проходил это. А на месте современной Базы – та, что под голубым небом, - в Российской Империи была питейная. И как всегда, люди ничего не увидели. Мы переоборудовали ее в нормальный вид, опередив человечество на многие века. С виду это питейная, а в невидимых мирах это – все равно что Кремль современный с камерами и танками в то время. В люди мы выходили в обычных тряпках, а у себя – как современные бойцы. Да вдобавок в Инквизиции скоро новое оружие будет, более современное и форма неубиваемая, - типа бронежилетов вдобавок, - мало ли что в Мире люди сделают. Да и наш мир с людьми связан крепко. Одному дебилу что – либо в башку влезет, - и прутся к нему такие же… в том числе и из наших рядов. Ладно там, пошли в кухню. Приходи в себя.
     Разговор с отцом отвлек Ингилэйва от мыслей о девушке. Вдобавок, он едва начал набирать номер Ивы, так жар ударил в грудь, и потому он лег на пол. Вызов не дошел, потому как оборвался. Ну ничего, можно тогда просто поговорить… Завтра например. Потому как Лэйв очень хорошо выспался. Однако, тот долгий поцелуй взбудоражил его нехило. ОЧЕНЬ давно в поцелуях он не чувствовал ничего подобного.
     Ничего. Потом пообщается, - надо будет повторить. Да и цветов купить. Чтобы не шарахалась Ива от мужчины, который постарше ее будет. Да и с Мирой надо будет что – то делать. А то достанет же вконец. Лэйв думал, что она отстанет от него, как только у него появится спутница жизни. Но КАК он ошибался…
     Как только он подумал о той рыжей дуре, - та принялась названивать ему на мобильный. Очень хотелось перенаправить ее к брату, чтобы тот по – взрослому с ней разобрался. И чтобы больше эта дрянь не лезла к младшему за известно чем. Вдобавок, она постоянно сидела дома. Ее мужчина работал, и женщине хотелось себя показать и повыпендриваться. Мира была по развитию как двадцатилетняя дурочка, не знающая, что такое тормоза. Она всегда одевалась очень ярко, и волосы у нее всегда носили рыжий цвет. Притом такой насыщенный, что мало кто верил в его природное происхождение. Скрипнув зубами, сын Гвелда принял вызов. Энрике брезгливо отвернулся, подняв глаза к потолку. Начинается… Стоило сыну ее поцеловать осенью, в октябре,- так все, теперь покоя не дает. Названивает и фото в белье скидывает. Ингилэйв удалял эту мерзость и просил вконтакте прекратить такое творить, - Мира не слышала. Она поставила себе цель любой ценой заполучить этого мужчину. И ставила ее каждый год, надеясь на свое в голове. Лэйв это видел. И раздражение лишь крепло.
     - Алло. Слушаю. – Мрачно ответил Властелин Времени.
     - Мимимими!!! Наконец – то я до тебя дозвонилась!!! Привееет!!! Я соскучилась, мы давно не пили кофе. И я недавно сходила в магазин и хочу тебе кое – что показать, братик… - запищала женщина. Другие в ее возрасте уже детей отправляют учиться в училище или в школу, а эта с шилом в жопе все никак не угомонится.
     - Чего тебе от меня надо? – спросил сын Гвелда, зевнув. – Я только глаза разлепил! Ты там, наверное, пьешь вовсю с подружками, и меня обсуждаете. Может быть, пора повзрослеть, наконец? И кстати да. С Новым Годом.
     - Я заболела, Андрей. Можешь ко мне заехать, а то мед кончился? И лимонов надо, а то вообще вот – вот слягу. Ты такой милый!!!! И у меня есть подарочек для тебя! – та, похоже, вообще не понимала, о чем идет речь.
     Лэйв прифигел не по – детски. Значит, раз он названный брат с детства, то должен мед и лимоны еще возить?! Такой наглости Инквизитор не ожидал никак.
     - А почему, скажи мне, именно я обязан покупать мед и лимоны? Ты еще просила на прошлой неделе настроить тебе Дискорд, или Ютуб на стримы какой – то бисерной ***ни, - знаешь, вот у тебя есть хахаль, - пусть он и лечит свою бабу! Я не женщина, чтобы меня мимимимикать по телефону. Прекращай этот базар, а то оборву всякого рода отношения! То, что было в октябре между нами в парке, – так это случилось по – дружески, а не всерьез! Пойми это наконец, блять…  Хватит свои фото полуголые высылать! Мне на них пофиг! Или мне брата отправить к тебе, чтобы он объяснил? И вообще, я не готов сейчас разговаривать.
     Мира скорчила кислую мину и выдала, воткнув иголку для бисера в подушечку на столе, посмотрев на розу – брошку:
     - А я всего лишь хотела тебя увидеть и пожелать счастья в этом году, кофе попить, на снег поглядеть… Может, завтра? Выходные же! И снег какой прекрасный! Катки открыты! Покатаемся завтра! Как всегда… - Последнее она произнесла с придыханием.
     - Нет, мне завтра на работу. Вызвали, так что у меня не будет никаких выходных. И еще, сегодня у меня вконтакте завал, так что прошу не мешать ни мессенджером, ни остальными средствами связи. Желаю твоему мужику тебя спонсировать, купить меда и лимонов. Пусть он не так красив, как я, но по крайней мере, надо ценить то, что имеешь в данный момент. А не околачиваться с ванильным кофе у моего дома, - в особенности, у гаража. Красота, - не порок, Мира, но не каждый красавец может быть хорошим. Давно пора бы это понять в тридцать лет. Но, сколько я тебя знаю, умом не отличаешься. Детство это детство, подростки это подростки. Время, когда мы все ели дома пиццу, - кончилось. Мы выросли, и пора о себе подумать. Или же, Мира, ты завела мужчину как банкомат, меня дожидаясь, да? Что я сам приеду и раздену тебя? Залезу в ванну с тобой и прочее начну? Извини, но ты мне не подходишь как спутница жизни. Я люблю других женщин. А вот как друг – да. И не более. И не надо мне тут говорить, пытаясь перебить, - что, мол, сексом дружбу не испортишь… Только тупая шваль так будет думать: пришла к другу, он ее трахнул и все, можно дальше ходить общаться. Со мной такое НЕ ПРОХОДИТ. Я не тот мальчик. Я другой. И моя голова болит от выпитого. И не только от выпитого. Не нужно бисером прикрывать свою тупость, Мира… Не работаешь даже по профессии, а ездишь за счет парня на курорты, а потом лезешь к женатым мужикам, коих знаешь с детства или юности, и вы там мило воркуете – вконтакте, в переписке, - на глазах у их жен. И всегда, Мира, у тебя одна отмаза: «Мы просто знакомы десять – двадцать лет и пофиг». Потом из – за таких, как ты, снимаются шоу типа «Измены», с мордобоем. А давай какая – нибудь подруга детства твоего хахаля, которую не знаешь, полезет к твоему парню - и будет написывать ему днем и ночью, в том числе с подробностями… Как греется в ванной и выходит из дома через пару часов. А тот будет при тебе писать ей: «Сладких снов, систер». Вот бы было приятно такое читать, да, блять?! Может быть, все Мирины давние друзья, – любовники? Кроме меня, конечно… Которые до знакомства с женами рыжую ебли в постели? Раз мозгов нет нажать на тормоз? Вот что я тебе пожелаю – набраться мозгов в этот год. А я уж как – нибудь сам отдохну. Работы завал. Не могу дальше разговаривать. Пока.
     Не успел он повесить трубку, - из нее раздался раздраженный вопль:
     - Знаешь, братик, мне вообще посрать, кто там моему мужчине пишет, это ведь простая переписка! Мы с тобой знаем друг – друга…
     - Дохера лет и больше… - договорил Ингилэйв, треснув кулаком по столу. - Прошу тебя, - не лезь в мою жизнь… Пожалуйста…
     - У тебя что, баба завелась, да? - спросила Мира таким обвинительным тоном, словно он ей был должен свадьбу и остальное. – Ты никогда так со мной не разговаривал! Что я такого сделала? Я просто обожаю общаться! И все равно ты милый… Даже когда злой.
     - Милый я буду для невесты и той, кого полюблю, Мира… - сухо и твердо произнес Властелин Времени. – А таких, как моя названная сестра, - миллионы. И это порядком задолбало. Пей дальше с подружками кофе дома или где, - я хочу отдохнуть сейчас и поработать после. – Он закатил глаза к потолку и отключился. – Ну и сука…
     Энрике, тряхнув головой, сказал свое:
     - Ты врубил на громкую связь разговор. Я бы сказал этой тупой ****е пару ласковых, да промолчу… Наконец – то поговорил с ней жестко. И поверь, - эта ветреная особа еще попортит тебе жизни. ОЧЕНЬ ей не понравится, если она узнает, что мой сын влюбился в другую девушку. Она же влюблена в моего сына, блять… Причем безумно. И это видно, Лэйв. Хочет женить на себе. Зная характер нашего Андрея. Будет вставлять палки в колеса, мешать. Гадить. Еще и узнает, где твоя любимая живет. Таким стервам, любящим деньги, как втемяшится что в голову, - так они не успокаиваются, пока не получат свое. Странно, как эта сволота ко мне не полезла. Я ведь выгляжу на девятнадцать – двадцать шесть. Только глаза взрослые. Мира совсем берега попутала,- хочет замуж. Не получит она ничего – ни наших денег, ни моих сыновей. Даже Тор от нее плевался. Вторая Карина, только помягче и рыжая. Ненавижу рыжих… Но в Средневековье магией пришлось волосы покрасить в рыжий, - чтоб боялись.
     Ингилэйв закрыл глаза и сглотнул сладкую слюну. Сердце вновь заныло.
     - Ива… - прошептал он еле слышно и набрал ее номер… Гвелд вежливо вышел. Чтобы не мешать.
     Телефон на столе Ивы запиликал приятной мелодией. Девушка соскочила с места и дрожащими пальцами взяла аппарат. Это он. Ее всю затрясло, а из головы вылетело ВСЕ, что предназначалось в разговоре. Но несчастная приняла вызов.
     - Привет, Ива, - спокойно и мягко начал сын Энрике. – Как спалось после нашей встречи?
     - Привет, Ингилэйв… - растерянно ответила она, не зная, что и думать. – Ты очень милый, и благодарю тебя за то, что вытащил меня из безнадеги, и за эту прекрасную новогоднюю ночь… Со мной никогда не было ничего подобного.
     Лэйв улыбнулся:
     - Я знал. Что понравится… И не случилось бы, не случись в тот вечер несчастья… А то висела бы в петле, запорошенная снегом, девочка.
     - Я думаю, что мне приснился прекрасный сон… Не сон ли все это? Ты, ресторан, прогулка, тот поцелуй у машины… Извини за поведение моей матери,- она всегда так реагирует на мужчин. Лезет не в свое дело. Зачем только она пирогов в пакет насовала… Мне стыдно. Что она нас так сосватала, впервые видя тебя в жизни. Сейчас состояние такое, словно я сутки не спала. Шатает, как маятник. И сейчас я ем те же пироги, и жую мандарины у елки. Бубнит телевизор с новостями. Кои мне порядком надоели еще с детства. Родители всегда так… - она опустила голову и отложила шкурку мандарина в сторону. Лэйв ей понравился. Но пока что как друг.
     Сын Гвелда счастливо заулыбался. Вот оно… Он нашел ключ к ее сердцу. Ну хотя бы к доверию. Только бы не проболтаться от радости. Что он Инквизитор… А то еще решит, - сектант какой – нибудь.
     - Я не разбудил тебя, Ива? Сонная… Все – таки ночью отлично погуляли и проехались… Если желаешь, можем встретиться снова и повторить… Или свожу на каток, поиграем в снежки, как в детстве. Покатаемся. Могу сегодня приехать, и погуляем. Попьем чая. Пироги, кстати, оказались вкусные. С мясом и морковью особенно понравились. Особенно когда сейчас почти пять часов вечера и просыпаешься голодным. Мама тут тоже ужин приготовила праздничный…
     - Н… неет… не разбудил… - замялась девушка, поправив на свитере воротник.
     - Я могу приехать хоть через час, или через два… Как сама пожелаешь. – Он говорил спокойно, и с каждым словом девушка, пережившая предательство, желала довериться этому незнакомцу. Но втайне внутри нее жила страшная боль – что ее бросили. Выбросили, как тряпку.
     - Я только «за», чтобы мы еще встретились, Ингилэйв. Кстати, а фотографии, которые ты сделал, можешь скинуть? – спросила она, улыбаясь и цветя, как роза.
     - Они у меня в телефоне. – Лэйв счастливо улыбался, уже думая, куда поведет милую днем. – Кстати, я есть вконтакте. Добавляйся ко мне в друзья, найти можно по инициалам «Андрей Аренский», я скину ссылку. На аватаре узнаешь, кто там. Я туда сброшу, в личные сообщения. Фото, кстати, отличные получились. Где ты улыбаешься в Пушкине, и в ресторане, смеешься… И как мы танцуем, сфотографировавшись вместе. Я люблю так ходить по городу. Не устанешь, если целый день будем гулять? И я стараюсь также не быть навязчивым, Ива. Ты не думай.
     Ива поняла, - Лэйв метит на серьезные отношения, ну или пока что на общение. И она, включив компьютер, быстро в соцсети «Вконтакте» нашла нужную страницу, кинула заявку в друзья. Лэйв, будучи также в интернете, мгновенно принял ее. Сердце его чуть не пробило грудную клетку от счастья. Ведь нет для влюбленных большей радости, чем общение друг с другом, счастье быть вместе в любой ситуации. Но пока придется это все скрывать. Ива думала, что это всего лишь простая симпатия, или же голод по ласке и остальному, по объятиям, по сильным рукам мужчины, которые защитят и обнимут. Она сама не понимала, что творила. Вот она кинула заявку в друзья, согласилась встретиться с парнем, а точнее, с мужчиной, который старше ее… С чего бы это? В ней жили отчаяние и тоска, и конечно, - желание завести крепкую семью. Но не с первым же встречным, тем более, на улице в Новый Год. А вдруг Илья передумает, и вернется обратно, попросит прощения? И все будет так, как раньше? Как тогда с Лэйвом? Он обидится и уйдет навсегда… И не видать больше ничего. А потом опять, и опять, и опять… грязная квартира, собака, шлюхи, водка,- кто знает? А может быть, ничего не будет совсем? И боль утихнет через год, два?
     Ничего Ива не подумала насчет корысти и остального, - она была неспособна просить у мужчины деньги и тратить их без счета. Не умела краситься и носила старого стиля вещи, - например, простые свитера. Когда – то она ходила на бои, на тренировки, - но навык не забыла. Но все равно, в свои восемнадцать она желала быть нужной. Чтобы стать самой счастливой. А не шкурой или стервой. Она слушала голос Ингилэйва, и по ее лицу катились слезы. Непонятно чего. Счастья или горя? Она сама не понимала. Все смешалось в голове. Еще и мать добавила свою ложку дегтя. Напихала вкусного в пакет так, словно мужчина, - зять.
     - Не плачь… Теперь все будет хорошо, Ива, - тихо произнес сын Энрике. – Теперь мы будем общаться. Ты ведь не против? – Он улыбнулся. Уже зная ответ на свой вопрос. –Я очень рад нашему знакомству.
     - И я тоже, Ингилэйв… - прошептала Ива, вытерев слезу.
     Он скинул ей в личку фотографии, а потом, пообещав чуть позже позвонить, буквально вылетел с комнаты вихрем, и далее прыгая по лестнице, светясь от счастья и радости. Куда делась вся его усталость? Как ребенок, Властелин Времени купался в лучах собственной любви. Но, подойдя к кухне, он более – менее успокоился.
     - Ингилэйв, ну что, куда теперь? – весело спросил Энрике, сидя за столом с женой. – Совсем другое дело, а то на тебе даже лица не было, блин. – Отец семейства улыбнулся. И вспомнил себя, когда Тиль пришла впервые к нему на работу. Точно также…
     - Я к своей любимой. Она проснулась, пора навестить девушку, отец. – Властелин Времени сладко потянулся. – Мою красавицу, мою лапочку… Мое счастье. Приду домой поздно. Наконец – то Новый Год начался с такого безумного счастья!!! И ее губы… Ее поцелуй и длинные, темные волосы… Они свели меня с ума, отец. Я буду вкушать мед с ее уст хоть каждый день, и мало станет… Ивушка…
     - Лэйв, а ты не подумал следующего: ту особу бросил парень, и она может его любить по – прежнему, считая его лучшим? У женщин такое бывает. Им пока не докажешь обратное, - не верят ничему. Идеализируют, мечтают, надеются, даже сравнивают некоторые. И только потом начинают понимать, кто хороший, а кто плохой.
     Ингилэйв махнул рукой:
     - Я уже не юноша и не маленький мальчик, чтобы не видеть ее боль. Вытащил нормальную девушку из петли и пытался всю ночь растолковать, кто хороший, а кто нет. Но было видно: Ива испугалась и ресторана, и остального, но поцелуй возле дома ей понравился. Такое ощущение, - эта незнакомка никогда не видела хорошего отношения к себе. И все ей ново, даже дико. Она не знает, что такое взаимная любовь, ласка, забота. Но одновременно такая тихая, и такая печальная… Красивая… Я нашел свой идеал, мечту, причем совершенно случайно! Я умолял Богов подарить мне любовь в этот Новый Год, потому как уже на самом деле устал от одиночества. Если вы не будете против, то познакомлю. Но не сейчас.
     - Пусть зовет, я не против. – Ответила мать, улыбнувшись. – Чтобы загнать в петлю человека или нечеловека, нужен ОЧЕНЬ веский повод. Видимо, довели беднягу. Несчастная любовь, учеба, депрессия по еще чему – то. Сейчас такое время. Надеюсь, не такая хамка и сволота, как Карина.
     Младший сын Энрике, сияя от счастья, накинул на себя куртку, надел ботинки и шапку и вылетел за дверь. Потом позвонил любимой. Та тут же взяла трубку.
     - Ингилэйв, я рада твоему звонку, - тепло сказала она, – я как раз пью чай и привожу себя в порядок. Хочу очень увидеться! – Ее голос дрогнул, и в нем послышалась симпатия. Щеки девушки покраснели от смущения. – Мне все понравилось, и пока не стемнело окончательно, мы можем погулять. И еще…
     Снег хрустел под ногами мужчины. Сердце его колотилось, как бешеное. Пело и прыгало от безумного счастья и радости. Ива согласилась, согласилась, согласилась!!! И теперь можно летать в небесах на облаках, сжимая руку милой. Только вот как она отреагирует на следующее: Ингилэйв, - Инквизитор? Может быть, не на шутку испугается, а может быть, будет ценить еще больше. Не думал сын Энрике, - может и спугнуть несчастную. Он прыгал, как ребенок, на одном месте, зажмурив глаза, и говоря теплые слова милой. Столько лет сердце его молчало, не отзываясь ни на кого. Нет, еще рано признаваться в своих чувствах. Вдруг отвергнет и уйдет? И что тогда? Дальше будет пьянка от горя и ударенность в работу. Ветер шевелил золотые волосы, а мороз румянил щеки. Поправив шапку на лбу, которую связала недавно мать на День Рождения, Ингилэйв оглядел поле. Вот бы построить там вместе крепость, или слепить снеговика, среди этих мертвых, безжизненных колосьев, или поиграть в снежки, вывалявшись потом в снегу, как дети. Вот Лэйв резко за руку дергает Иву, а та хихикает от умиления и радости, подскальзывается на зимних сапогах и летит в сторону сына Энрике в снег. Вот ее волосы покрыты белыми маленькими снежинками – звездочками, и смех… Этот хрустальный девичий смех. Звучащий в голове что днем, что ночью. А потом они будут долго кататься на протоптанной тропинке, крепко обнявшись и пытаясь потом повалить друг – друга в сугроб, устав валяться, наигравшись в снежки. Светит солнце, мороз окрасил в цвет алых яблок щеки обоих, где – то у леса гукают снегири, и вот вдалеке лиса бегает, ничего не замечая. И нет в этом зимнем Мире ничего более… кроме Ивы.
     Лес синел вдалеке, шумя вековыми и многолетними соснами. Можно, конечно, переместиться и туда, погулять по мху и тропкам, которые почти без снега, без льда, полюбоваться на бруснику, веточки которой никогда не желтеют и не сохнут: даже зимой листья растения налиты соками. Только цветов нет и ягод, к сожалению. Ничего, еще будут. Потом. В июне. Зацветет ближайший ягодник, и можно собирать растения и цветы. Ну а зимой наслаждаться Природой и делать фото. Потом осторожно выйти на поляну, оглядеться, а потом прижать милую девушку к сосне и забыться, закрыв глаза и подарить ей поцелуй. Долгий, как сама зима, и теплый, как весна. Чувствовал мужчина, как тонкие пальцы Ивы забрались ему под шапку и нежно перебирали золотые волосы… Как несколько локонов легли на ее пальцы. Как принятно ладонь гладит шевелюру, и после рука спускается на куртку, нежно прижимая партнера к себе, ближе. Как тонкое тело девушки прижимается к груди, как бешено стучит сердце возлюбленной, - да, она в некотором роде пугается, - но у Лэйва и в мыслях нет, чтобы делать в лесу на поляне что – то плохое. Он слегка отодвинул Иву от дерева, и крепко прижал к себе, оторвавшись от ее губ. Выдохнув, и слезы счастья потекли по его щекам.
     И плевать на зиму, плевать на все, - теперь есть оно, - Счастье. В этом зеленом лесу за ПГТ, до которого от Питера сорок с чем – то километров. Где Нева также огромным рукавом сворачивает за горизонт, а на другом берегу дачи и еще какой – то пригород, или город Ленинградской области. Здесь безумно красиво в любое время года. Есть также обрывистые берега, а на них растут березы, огромные, напитанные водой. В некоторых местах Нева не замерзает вообще, а далеко уже начинается лед. Прозрачный, красивый… В реке плещется разнообразная рыба. Недалеко тепловая станция, есть порт, с кораблями, и простыми катерами. Где – то неподалеку, на другом берегу, расположено старое языческое капище.
     Они будут здесь и кататься, и строить замки, как малые дети, и целоваться, наслаждаясь друг – другом, прятаться в высокой, выше пояса или головы, траве… Где чертополох, шиповник, черемуха, яблони скроют все затейливые дела влюбленных. Особенно в июле в двадцатых числах. Под знойным солнцем лета. Где птицы уже вывели птенцов из гнезд, и те ищут гусениц для своего пропитания, с чириканием перелетая с ветки на ветку. Щеглы прыгают по дороге, оглядываясь абсолютно безбоязненно, а потом улетают с приятным пением в лес. Недалеко стоит храм, построенный еще в нулевых, но мало кто туда ходит. А еще недалеко есть старые, полуразрушенные гаражи, рядом с крохотной речкой, по бокам которой давно растут заросли черемухи и барбариса, и погреба, куда можно даже зайти. Но там нет ничего съедобного: все там давно завяло и умерло, и никто даже не утаскивает ржавые банки тушенки или банку варенья… Люди в ПГТ довольно мирные, и предпочитают сидеть возле «Дикси» или той же «Пятерочки», - наслаждаться свежим воздухом. Либо сходить летом или осенью в лес по грибы – ягоды, а потом продать это все на местном рынке. Даже местная алкашня не злая, - ну зайдет кто друг к другу занять денег в долг или выпить пива, а после водку, - так давно все живут, в особенности люди, коим уже за пятьдесят или немногим больше сорока. Здесь давно течет своя жизнь.
     Есть своя поликлиника, а рядом с ней – железная дорога с дачами, и дачники там всегда, сколько помнил Ингилэйв, сажали сады яблонь различных сортов. В каждом дворе дома было по пять – шесть гигантских деревьев, и весной ПГТ просто утопал в аромате белоснежных цветов. Выращивались также и сливы. Алыча и синие. Да красная черемуха. И обычная. Которой было также слишком много вокруг.
     Где – то примерно месяц с лишним красота яблонь радовала глаз всем, а после цветы устилали землю белоснежным, прекрасным ковром из лепестков. Постепенно яблоки наливались соками, вырастая примерно с кулак размером и даже больше. Огромные, красивые, ароматные, осенью, или же в августе месяце (в начале), они также продавались на рынке или закатывались в банки на зиму, в виде компота, повидла. Под тяжестью плодов ветви деревьев клонились вниз, к земле, и количество яблок да слив просто поражало воображение. Порой Ингилэйв, гуляя по поселку городского типа, любовался величием Природы и деревьями. И в каждом дворе, на каждой даче, своя оказывалась атмосфера… Любил он дачные домики, и порой, несмотря на лай собак, гулял по улицам на другой стороне железной дороги, вдыхая воздух полной грудью. Или же сидел возле старых, брошенных сараев, которые никто не громил. Много тут раньше бегало детей, с которыми можно было играть в войну или в старые игры девяностых, - теперь все выросли и разъехались. Кто – то уже умер.

 
     Скакали кузнечики в высокой траве, и вьюнок оплетал доски, почерневшие от времени. Никто уже и не помнил, когда сараи были построены. Раньше их насчитывалось очень много, но какой – то местный депутат решил снести почти все на улице Советской. Теперь на том месте современные дома и магазины. Исчезла та живая прелесть, коя наполняла тот район. Не было больше деревянных строений в большинстве. Приехала техника для сноса зданий, и все. Некоторые местные жители не успели даже забрать все свое добро с сараев. Так все и погибло – а на месте разрушенных домов и остального долгое время торчали сосновые ломаные доски, острыми концами смотрящие в небо. Кошки заполонили тот район после, забиваясь под них, и выращивали там потомство. Потом котят разбирали дети или старики. Все равно надо же держать хоть какое – нибудь животное в доме. Вдобавок, кошачьи быстро привыкали к дому.
     В каком – то сарае без дверей, за ПГТ, шершни облюбовали стену, построив свое гнездо. Хищные и опасные для жизни насекомые никогда не трогали ни Торстейна, ни его брата. Хоть и жили убийцы пчел всего одно лето, но совершали налеты на местные ульи, оставляя пчеловодов без меда. На Тора они садились спокойно, а тот кормил монстров простой сгущенкой. Мог горстями брать этих насекомых без вреда для себя, и не боясь укусов. Как – то раз в детстве, Темный принес в банке это насекомое, и держал довольно долго. Как домашнего любимца. Подкармливая медом. А Лэйв предпочитал свое.
     А сейчас он топтался на свежевыпавшем снегу, любуясь на вечернее небо. Представляя и снежки, и прогулки в лесу… Параллельно разговаривая с любимой.

- И еще что? – Сын Энрике тепло улыбнулся. – Расскажи мне, дорогая…

     - Как ты меня тогда проводил… Это было… это было нечто чудесное! – Ива не могла сдержать восторга. А тем временем Ингилэйв представлял. Как он лежит с ней в белом снегу, в спортивной куртке, и обнимает, целует.
     - Мне повторить это? – улыбнулся Властелин Времени. – Я могу.
     - Да… Повтори, пожалуйста… - прошептала Ива, едва сдерживая себя, чтобы не высказать свой остальной восторг. Она желала опять почувствовать его тепло. На своих губах. Но согласится ли именно на это мужчина? Этого девушка не знала.
     - Мы можем даже поиграть в снежки, как дети, помнишь? Не нужно помнить плохое, оставь это в ушедшем году. Забудь этого козла. Ведь настало счастливое будущее.
     - Я рада не только с тобой, Ингилэйв, поиграть в снежки, но и слепить снеговика.
     - А лучше замок средневековый… - Властелин Времени знал, что понравится девушке. Вдобавок, до девятого января будет много чудес. – Я скоро буду. Позвоню.
     Мужчина завел машину, разогрев двигатель, а после поехал в сторону Питера. Конечно, он мог переместиться и с помощью Портала, но сейчас не время. Вот пройдет год, два… и тогда можно открыть свою сущность. А сейчас он несся по трассе, страстно влюбленный. Потом заехал в цветочный магазин, и купил прекрасный букет бордовых роз. Наверняка такого подарка Ива не ожидает сегодня. Сегодня кофе не будет. Только зеленый чай.
     Огромные розы лежали в багажнике, темные, ароматные, шикарные. Для любимой девушки, которую едва знал, Лэйву было ничего не жаль – ни времени, ни денег. Конечно, Ива будет в шоке от такого подарка. После такого захотелось провести еще одну ночь с такой замечательной девушкой. Но как бы она не подумала, что это слишком. Оба выспались, можно жить дальше. Врубив романтическую музыку какой – то группы, Инквизитор ехал на Петроградку.
     - Ты решила меня напугать своим бывшим? Что типа он лучше? Я докажу обратное. Потому как постарше любимой и уже пожил на свете достаточно. Про Этайн не буду рассказывать – пока что. Так как можешь понять все неправильно, даже обидеться, приревновать. Мне такое не нужно. Как же я соскучился по моей Ивушке! Однако, у тебя мать дурочка, я скажу. Навеки застрявшая в советских принципах. Некрасиво поступила женщина, - как деревенская дурная баба, неотесанная.
     Потом он уронил слезу, вспоминая свой роман с Этайн. Свернул с маршрута, заехал в еще один цветочный магазин. Купил роскошный букет для погибшей и поехал на кладбище. Чтобы поблагодарить ее.
     - Так вот о какой девушке, моложе меня, ты говорила, Этайн Диаль… Ты увидела ее перед Смертью, когда душа отходила от тела. Вот о какой зиме сказала, истекая кровью… Что я встречу другую… И буду очень счастлив. Милая, милая Этайн, ты навсегда останешься теплом и памятью в моем сердце. Жаль, теперь мы будем видеться только на кладбище. Каждый год я хожу на твою могилу, в день знакомства и день Смерти. И на моем столе стоит красная роза. Два раза в год. В эти же дни. Благодарю еще раз за то, что ты была в моей жизни. Я любил тебя, очень. Как ты там, в Мире Мертвых, все ли в порядке? Я бы хотел сжать твою руку в своей… Один раз, и вспомнить… как мы были вместе.
      … Ингилэйв взглянул на Этайн. Она хрипела, и лицо ее начало белеть.
    - У тебя в будущем будет счастье, и будет другая девушка, вот я вижу ее, такая красивая, милая и честная…  - Раненая выкашляла сгустки крови, захрипев еще сильнее, умирая, захлебываясь в собственной крови… Легкие заполнялись алой жидкостью. И говорила она с трудом, урывками. - Вы будете… очень… счастливы. Вот она… стоит рядышком с нами, но моложе будет тебя… подожди ее… - Этайн протянула руку из последних сил куда – то в пустоту, - ей столько же лет, как и тебе сейчас. Береги его, девочка… - Женщина уже в смертной агонии видела невидимое, - то, что закрыто от живых. Перед парой в невидимом Мире стояла красавица, восемнадцати лет, в простой одежде, с темными волосами, серыми глазами. – Маленькая… - Раненая снова зашлась кашлем. Алые пузыри лопались на губах, текли по шее, животу, и Лэйв понял – все…
     - Этайн! Держись! Вертолет уже здесь, я слышу его гул, он садится! Сейчас все будет в порядке! Я с тобой!
     - Хорошо, Инги. Живи долго и счастливо, любимый, если я умрууэээ… - Она выблевала фонтан крови, согнувшись.
     Немного притормозив и остановив машину на обочине во дворах, он уронил руки на руль и зарыдал. Вспышкой в памяти пронеслась та злополучная выставка, где была неслыханная бойня Инквизиторов, спецназовцев и врагов. Вспомнил, как подписывал заявление в ЗАГСе вместе с Этайн. Как радовался, как планировал будущее, мечтал вынести ее на руках из здания. Под улыбки коллег и отца с Квелтом. Но не суждено было по Судьбе свершиться этому. Никогда. Потому как жизнь Этайн закончилась. Резко и внезапно. Боги обрезали ее нить. И почернело сердце Лэйва от боли, как он с ума не сошел – никто не знал. До сих пор в друзьях у него висела страница коллеги.Как память обо всем хорошем. А потом Властелин Времени решил дать второй шанс Карине, - может быть, та поменялась? За время его отсутствия? И зря это сделал. Теперь, оглядываясь назад, сын Энрике понимал: дал слабину от отчаяния и боли – авось с той дрянью что выйдет. И не получилось.
     - Этайн… Этайн, прости меня! За то, как я поступил. Я пошел к той мрази и сделал ей предложение, поправ все советы, напутствия! И получил за свою глупость сполна. Больше такого не повторится. Никогда… Сейчас я поеду, подарю букет, благо на могиле установил столб с лампами. Чтобы и в темное время суток до двадцати трех часов бывать там, с тобой.
     Неизвестно, сколько он плакал. И вдруг теплая рука коснулась его плеча.
     Ингилэйв замер. Даже дышать перестал. Что это? Вроде никто двери не открывал. Или просят проверить документы.
     Он ошарашенно поднял голову и повернул ее в сторону переднего сиденья. И обмер от шока. Не веря глазам.
     Рядом с ним сидела Этайн – в тех же одеждах, в каких пришла в первый день знакомства. И улыбалась. Опрятная, прекрасная, мудрая. На пальце у погибшей сияло помолвочное кольцо. Словно не погибла та коллега.
     - Этайн… - прошептал он дрожащими губами. – Но как… Ты же… 
     - Привет. Ты хотел посмотреть на меня, и вспомнить обо всем. Я здесь. Совсем ненадолго. – Тихо и спокойно произнесла она, сжав руку Лэйва в теплых ладонях. Словно живые, такие же, как и при жизни. Ран будто не существовало.
     - Милая… Как ты услышала меня? – шептал Властелин Времени, все еще не веря. Она была тут. И смотрела на мужчину.
     - Я вижу всю твою жизнь, как на киноэкране. Все будущее, детей. И далеких потомков. Просто пришел мой час, и меня забрали Боги. Когда тебя везли на «Скорой» под капельницей, я была рядом, охраняя тебя, любимый. Не плачь обо мне. Мир Мертвых красив, и мне там очень хорошо. Сейчас Новый Год, первое января, и случаются чудеса на планете. И вот я здесь.
     Ингилэйв счастливо обнял женщину, и поразился: сердце билось, как живое!
     - Все у тебя, Инги, будет хорошо. Главное, не делай никаких глупостей. Да, это Иву суждено было тебе встретить сегодня - после ударов курантов, ее я видела перед Смертью, когда умирала, кашляя кровью. Она вышла из – за угла, и смотрела на нас. Спокойно, в советском сине – белом свитерке, простых джинсах, в кедах, темноволосая, сероглазая. И выглядела так, как сейчас. Никто, кроме меня, ее больше не увидел. Ива сказала – «Все будет хорошо, я уже родилась». В тот год ей было всего шесть – семь лет, и девочка сильно болела. При сороковой температуре случилась потеря сознания, и мы встретились. Только во сне могла быть взрослой. Вот так, Ингилэйв. – Этайн вновь улыбалась, и смотрела на любимого тепло и спокойно.
     - То есть… то есть, ты все знала? Я думал – это был предсмертный бред, и галлюцинации. Я пожелал на похоронах, чтобы все так и стало.
     - Я увидела Иву. Будущее существует в готовом виде, и иногда его можно увидеть. Не переживай. Сейчас девушка начнет привыкать к встречам и доброму отношению. Благодарю также тебя, Инги, за уход на могиле, за то, что не забываешь, и посадил дерево. Вишневое. Говорят, когда мертвые зовут к себе, снясь или являясь к живым, нельзя ни в коем случае идти в то место, куда они укажут. Погибнешь. Много случаев было. Благодарю за букет. Он прекрасен… Но из Мира Мертвых нельзя вернуть жизнь в таком виде, какой она была до Смерти. Если погибло тело – то все. Лишь иногда мы являемся к близким, чтобы утешить их. Или помочь.
     Властелин Времени прикоснулся к щеке души погибшей. Это тепло… Погладил по плечу и руке. И снова обнял, крепко и нежно, как тогда, в девятнадцать лет. Память вновь вырывала дорогие моменты. О которых не знали даже родители.
     - Я все помню… - прошептал он. – За все годы не забыл нашу любовь.
     - Я тоже, и никогда не забуду наше время, проведенное вместе. Мать умерла пять лет назад – не выдержала потери. Ее похоронили на другом кладбище. Ничего случайного в этом мире не бывает. Ни случайных беременностей, ни случайных смертей. Ива будет твоя, во всех смыслах. Я тоже ей в тот день сказала – встретишь парня, и он полюбит взаимно, случится это зимой. Девочка запомнила этот сон. И помнит до сих пор. Но боится кому – нибудь рассказывать. Сейчас я сделаю одну вещь… чтобы не сбить ничего.
     Он поцеловал ее руку, нежно и мягко, и слеза упала на нее. Вот так Новый Год! И любимую встретил, и Этайн. И не знал Ингилэйв – никогда больше он не увидит ту, которая погибла от пуль террористов. Вокруг все стало словно каким – то мертвым, даже ветер не покачивал веток. Словно замерзло пространство.
     - Благодарю тебя, Этайн, за встречу. За то, что ты тут, дав возможность успокоиться. Может быть, когда я разверну Время по – настоящему, назад или вперед, мы увидимся снова… Хоть на минуту, или на несколько секунд. Мир тебе, милая. С Новым Годом! Я до сих пор скучаю по тебе. Той, которая подарила радость и счастье.
     - Взаимно, любовь моя. Не приезжай сегодня на могилу. Я уже тут. Но даже развернув Время, невозможно будет нам встретиться. Мир Мертвых – совсем другая Вселенная, о котором не знают маги. Им нет туда хода. Если они живые. Так что эта встреча – последняя у нас. И помни: твой род никогда не угаснет. Береги ее и себя. Прощай…
     - Прощай, Этайн Диаль. И еще раз благодарю за все, милая. – Тихо сказал Властелин Времени, смотря погибшей в глаза, кивнул. Затем на секунду посмотрел на дорогу, повернув голову. А когда обернулся, то коллеги уже не было.
     Ингилэйв поглядел на часы. И увидел – они встали. Боги сами остановили Время, чтобы ничего не сорвалось. В реальном мире прошла минута. А говорили бывшие влюбленные минут десять. Находясь как бы в вакууме двух Миров. Мира Живых и Мира Мертвых. Снова стали покачиваться ветки деревьев и пошел снег. И снова затикали часы на руке с вечным двигателем.
     - Прощай, Этайн. На днях отвезу тебе букет. Милая, красивая невеста… которая не стала женой и погибла.
     С этими словами он открыл дверь, и пошел проверить, что стало с цветами. Букета для погибшей не было. Женщина забрала его с собой. Когда спустя несколько дней Инги поехал на могилу, то увидел его там. Припорошенный снежком.
     Сын Энрике, успокоившись и выпив таблетку успокоительного, завел мотор и поехал дальше, к любимой. Действительно, в Новый Год случаются чудесные вещи.

      СОН И ЯВЬ, ФИНСКИЙ ЗАЛИВ И ШУВАЛОВКА

     - Привет, радость моя! Сегодня прекрасная погода, и я желаю, чтобы мы весь день провели на воздухе. Вдобавок, ты хотела как – то раз поглядеть на то, как жили люди в Средневековье. – Ингилэйв утром набрал номер телефона любимой, и предложил прогуляться.
     - Я так рада, когда на дисплее высвечивается твой номер! Я только «за», чтобы держать за руку того, кто подарил мне вторую жизнь! – Ива заметно покраснела. Спалось оченьхорошо, да и сердце колотилось как бешеное, выжидая сигнала с сенсорного устройства. Знала также девушка, - ее милый много работает, и созванивались они по вечерам.
     Высшее образование сын Энрике все – таки получил. Несмотря на работу в Инквизиции. Молодой архитектор уже где – то за границей создал – при помощи чертежей - проектов здания и эскизов – целый комплекс настоящей красоты в готическом стиле, с колоннами, из белого мрамора, с вырезанными из камня на стене сценками кельтских легенд. Открытие всей этой красоты было очень громким, и Лэйву пришлось вылететь в Швецию, чтобы присутствовать при этом. Властелина Времени показывали даже на телевидении, он показывал свои шедевры, рисунки, рассказывал, как стал работать по такому сложному профилю. Ему пророчили славу великого ваятеля, называли современным Микеланджело, уважали и звали везде и всюду. Вечера, шампанское, интервью в газетах, внимание женщин, море зависти… Всем таким людям Инги отвечал вежливо, и даже богема не очернила его.
     Даже в честь брата Лэйв спроектировал что – то вроде замка, прочертив внутренние убранства, при этом написал картины маслом, - как должно все выглядеть – и потом устроил выставку, пригласив туда Торстейна. Под видом сходить в манеж. Тот, не ожидав такого королевского подарка, был польщен, и сначала стоял молча, не зная, каких слов подобрать. Из снежного обсидиана, гранита и малахита возвели строители по чертежам настоящее чудо света, в той же Швеции, на берегу моря. Тор после даже прослезился, - от избытка чувств, после пожал крепко брату руку. Он сидел в кресле для важных персон и рыдал.
     - Это ты меня уважил так уважил! Оценил все мои старания… Посвятить замок мне, да еще выстроить из любимых камней, в обожаемом стиле… да даже Темные такого не делали, за все время моего правления! Теперь будет у меня еще одна резиденция, поскольку ты ее записал на меня, оформив все необходимые документы. В России уже есть один замок – в деревне Грязь, но он не мой. А вот шведские апартаменты… реально, благодарю! – И он, рванувшись к близнецу, крепко обнял его. – Чем же мне благодарить тебя? Я не знаю, правда… Не могу Светлое чего – нибудь строить.
     - Можешь сделать что угодно, по своим вкусам… Сейчас Бельтайн идет, и открытие я спрогнозировал именно к нему. Можешь позвать и друзей – Темных, чтобы они тоже порадовались. Ведь если бы не было тебя, то не было б и меня, Торстейн.
     Обалдевший, Темный на следующий день привел своих, и молодые и в возрасте готы
     Очень юная, она даже терялась до сих пор, и не знала, как говорить со взрослым мужчиной, который внешне выглядел немного постарше нее. Стеснялась многого, и порой даже страшно было представить: избраннику будет лет через восемь лет сорок! Хотя какие годы, если вечная юность обеспечена? Никогда Ингилэйв не будет стареть и болеть тоже. И в будущем их ждет вечное счастье. Ну и, конечно, дети, когда Ива сама сего захочет, а не по прихоти возлюбленного.
     Девушка даже побаивалась в некотором роде ложиться в постель с Ингилэйвом – она совсем девочка, а он – ого - го, поживший жизнь мужчина! Да еще и с кельтским происхождением! Фактически, живой викинг, который родился в наше время. Только без бороды и усов. Ну, почти… Лишь иногда Лэйв позволял себе отпускать едва заметную щетину. Чтобы казаться брутальнее и получить оценку как родителей, так и любимой женщины. Избраннице все безумно нравилось. Впервые увидев Властелина Времени с недельной щетиной, Светлая погладила милого ладонью по щекам и заулыбалась. Очень красиво, мило и нежно.
     - Опять тебе звонит твой красавец… - пробурчала недовольно мать, которая до сих пор не верила, что Иве попался настоящий мужчина. Порядочный и  не ловелас. – Ты хотя бы выяснила, кто это вообще и кем являются родители этого человека, который, к тому же, в разы старше? И ему тридцать один – тридцать два! В таком возрасте мужики не меняются. И если им в голову чего втемяшится, то это навеки. Уж поверь моему опыту! – Женщина вечно была недовольна радостями дочери, которая уже достигла совершеннолетия. И могла делать все, что захочется.
     Мать стояла в кухне и возилась с советской мясорубкой, прокручивая через нее все, чего нужно положить для приготовления котлет. Ничего для нее больше не существовало, кроме дочери и брата. Который медленно начал от безделья спиваться, сидя с газетой на диване. Тот также считал: домашнее хозяйство – вот, чего нужно настоящей русской бабе, а не карьера. Ну и наплодить пять детей, или чуть поменьше, накручивать бигуди по вечерам и потом смотреть передачи по телевизору. Особенно тупые русские сериалы про девиц с села. Которые выходят замуж за миллионеров. Возникал у Ивы всегда вопрос: ЗАЧЕМ богатым мужчинам ездить по зачуханным деревням и селам, больше делать нечего? И обязательно сюжет всех бездарных фильмов строился на следующем – они влюбляются и подруга какой – то там к примеру Евдокии пытается жениха отбить, а деревенский молодой мужчина влюблен с героиню со школы, да не судьба ему жениться на той девке. Коя научилась только грязь по дому разводить и не знать элементарных правил приличия в крупных городах. Вот такие фильмы любило то семейство. Что Иву бесило капитально. А теперь, когда она влюбилась в красавца, наконец поняв, - тот идеальный кандидат в мужья,- то все, произошла КАТАСТРОФА.
    
                ***

     Мать вмиг посчитала: тот худой, значит мало ест, и принялась закармливать пирогами, каждый раз всучивая на свидания пакет с ними. Лэйв вежливо принимал угощение. Но по лицу любимой было ясно – мама уже обнаглела. И как – то раз, сев на скамейку в Шуваловке, где оба гуляли, наслаждаясь видами, Властелин Времени заметил:
     - Твоя мама перегибает палку в колесо и в пружину. Ей что, не нравится моя фигура? Или ее идеал – качки жировые лысые с ВДВ? Мне неприятно, когда она оценивающе рассматривает меня, ища какой – то несуществующий подвох. Моя мать и то так себя не ведет, поскольку понимает: если родился худым человек, но сильным, - нечего жир нагонять под кожу. Но старшему поколению с колхозным мышлением это не понять. Им то современное все не нравится, то другое… Пора бы выкинуть советские установки и глаза раскрыть.
     Ива опустила голову. Ей стало стыдно за родителей. Да, они не понимали.
     - Она придралась к твоей внешности, Лэйв, и к фигуре. Эта женщина очень старомодная и глупая. Если не служил в армии – то не мужик, а тряпка. Вот так здесь, у нас. Да вдобавок такие люди не понимают - сейчас совсем другое время. Никому не интересны  КПСС и ВЛКСМ. А они лезут, наивно думая, будто молодежь станет у них учиться. Я устала от родных, пытаются клещами вытаскивать из меня, кто ты такой и чем мы занимались на свидании. Мама считает, будто ты меня зажимаешь где – то под березой и щупаешь везде. Потому что старше меня. Каждый раз допросы. И особенно, - сколько зарабатываешь.
     Ингилэйв в тот теплый и прекрасный день сидел рядышком с любимой на скамейке, позади пары шумел парк. Тяжелая листва дарила прохладу и спокойствие. Ели, ивы, цветущие липы и березы манили к себе, жужжали пчелки и шмели в цветущем мышином горошке. Колосья и крапива раскачивались под ветерком. И казалось: еще немного, и произойдет какое – нибудь чудо, вот откроются холмы, покрытые мхом, и выйдут феи, начнут танцевать.  Северная красота древнего места не отпускала. Так хотелось взять палатку и остаться… Любоваться всей этой благодатью, вдыхая чистый воздух. Обнимать красавицу, играть ее волосами, приласкать, - позволив себе ласки, обхватив ладонью грудь, откинув легкую курточку, при этом слив свои губы с ее сладкими устами. Лежать в траве и всего лишь целоваться, одуреть от нахлынувших чувств, забыть счет времени. Получать то, чего был лишен столько лет. А вокруг – никого… и только природа – свидетель обручения влюбленных. И два венка лежат из ромашек рядышком, горит от вожделения голова, еще немного, и все, рухнет хрустальный замок девичести. Она выпьет из него весь мед, и мало будет. Она отдаст ему всю жизнь. Девушка была так близко, и хотелось подарить Иве весь мир. Каждую травинку, каждый душистый цветок. Летевшая мимо красивая бабочка села мужчине на плечо и раскрыла свои темные крылья. Крупная, хрупкая, нежная… Лэйв улыбнулся и пересадил осторожно насекомое на указательный палец, и оно, сворачивая и раскрывая хоботок, перелезло.
     Светлые вещи, белые брюки, бежевая куртка, ботинки с прорезями из тонкой кожи. И золото волос, водопадом сбегающее по спине. Весь образ Властелина Времени вызывал восхищение. Он старался одеваться и стильно, и просто, и чтобы выглядеть красиво. Очень ему такой стиль шел – наполовину современный, наполовину старомодный. Плюс темноватым на мужчине оказался лишь жакет – светло – коричневый, поверх кремового цаета рубашки. Ива сидела и любовалась своим избранником. А после зарылась лицом в его локоны, которые падали ей на плечи. Теплые, тяжелые, незабываемые. Инги посадил траурницу девушке на нос, и милая звонко засмеялась от умиления.
     - Да, она прилетела для тебя…
     - Ты ее позвал, значит… сидит, не улетает. А я боюсь ее спугнуть.
     - Помнишь, как мы встретились в первый раз? В ту ночь? Как остановились часы на твоем телефоне и старая жизнь ушла навсегда? Как я тронул тебя за плечо, Ива?
     - Я тогда не знала, как мне жить дальше. Думала – все, счастье кончилось.
     - Ты рассказывала, как забирала в этот день вещи с той квартиры. Забудь о них, я тебе все новое куплю, гораздо лучше и качественнее. А сколько я зарабатываю,- не касается матери моей Ивушки. – Лэйв улыбнулся, поглядев на спутницу. – Ведь мои слова оказались правдой. Маленькая моя кошечка, красавица, милая… - И сын Энрике провел рукой по волосам девушки. А после в его ладони оказалась великолепная заколка – магией он сделал бабочку украшением. Она выглядела как живая, только слегка увеличилась в размерах.  Словно вышитая, бархатистая, замершая навсегда. – Чем не красота?
     - Благодарю… Я даже и не знала, что ты… такой.
     - Маму не слушай. Она вообще ничего не понимает. Живет старыми устоями. Кстати. А давай переедешь ко мне жить? Родители знают о тебе. Зачем ругаться с матерью, коя все равно будет давать советы, кои не работают теперь? Да как я заметил, она феминистка, раз отрицает все мужское.
     - Еще какая! Все детство она говорила – мужики сволочи, а я сказала в ответ, будучи шести – семилетней девочкой – мальчики вырастают хорошими, а не плохими. Тогда я очень сильно заболела, вроде бы конец лета был… Или точно не помню… Но тепло. Пели птицы, светило солнце. Мне снились сны. И один особенно запомнился… как и день, когда во второй раз в городе произошел теракт.
     Ингилэйв вздрогнул. Вот оно! Сон.
     - Расскажи мне, чем болела… - тихо произнес он.
     - Ангина или грипп. Температура взлетела под сорок, и я потеряла сознание. Мать пыталась привести меня в чувство, думала – все, конец. Она вырастила меня без отца. А так хотелось его увидеть.
     - Значит, это был либо донор, либо неудачный брак.
     - И еще она считает, - я залечу от тебя. Мол, пусть пользуется презервативами.
     - Ага, прямо сейчас накинусь, повалю на скамейку и раздену, а потом кончу, не позаботившись о защите… Мама думает – мне нужно только «это», а после я уйду будто в закат. Все такие установки вбивались советским поколением из страха стать бабушками очень рано. Ведь шестнадцать – девятнадцать лет – самый пик сексуального влечения у юношей. Буду с тобой честен. Возьми мороженое, которое лежит в пакетике, которое я для нас купил, кушай и слушай, маленькая моя. Мне не хотелось ни в шестнадцать, ни в восемнадцать. Разбередило тогда, когда встречался с одной шалавой. Просил, умолял ее прислать даже фотографию ню, чтобы снять напряжение. Она – ни в какую. Да, я мучился. Сравнивал себя с другими, слушал рассказы парней на учебе на курсе архитектора, и показалось – я плохой, раз мне, грубо говоря, не дают. Я желал по – хорошему, с любимой. Прости, что вспоминаю. Понимаю - может быть неприятно такое слушать, но раз завели разговор… Девка оказалась шлюхой. Потом брат показал при ней ВСЕ фото, кои сделал. Проще говоря – она мне с ним изменяла. А тот решил так меня прикрыть. Нарезал дрянь ту на моих глазах как на колбасу, опустив по – полной перед казнью. Перед этим всем ее поимели десять ребят – Темных, во всех позах почти, накормив спермой да обкончав только так. На моих глазах. Я смотрел на все это и не верил, хотелось сквозь землю провалиться. А потом Темные пошли меня метелить.
     - Ничего себе… И это было в девятнадцать?
     - Мне было почти двадцать. Хотел семью с любимой девушкой. Брат хоть и Темный, но все сделал правильно. И лучше вам никогда не встречаться. Он слишком любит красавиц. Я его знаю как облупленного. Потом я пил, месяц с чем – то. От невыносимого горя. А насчет армии… не служил – не мужик… - Инги поднял брови и улыбнулся, - это зря так мать твоя сказала. Потом расскажу. Где я был и что делал. Пока не время. Военный билет есть у меня, не белый. Это не Росгвардия, это другое. Я работаю архитектором,  два через два, и мне прекрасно платят. Хотя скажу – я мыл туалеты. И голову не брил совсем – жалко локоны стало. Отец работает в важной структуре. И ооочень давно.
     Ива улыбнулась и прижалась к милому. Поцеловала его роскошные локоны.
     - Но я же с тобой встречаюсь, и мне на самом деле все равно, служил мой милый или нет. Главное, что мы вместе. И я люблю тебя, Ингилэйв…
     Он нежно обнял свое сокровище в ответ. Затрепетав от счастья.
     - И я тебя тоже люблю, моя красавица… Влюбился сразу, в тот день знакомства. Точнее, в ночь. Намертво. А ты испугалась, это видно тогда было. Каждый день, постоянно, я думаю о тебе. Засыпая, просыпаясь, и когда на работе… Я так давно не влюблялся, что окаменел, закостенел, в свое время решил: никаких женщин после, хватит с меня горя и слез. Я даже обьявил отцу, - никогда не женюсь, и прочее. И буквально через дней десять встретил мою Ивушку, мой маленький комочек счастья и радости. Если полезет твой бывший к нам, - на улице напорется, или из любопытства начнет писать – я в мешок его превращу. И не шучу. Будет собственные зубы выплевывать и кости из переломанных конечностей вытаскивать. Пожалеет о том, что родился на свет. Видел я его фото, - было у тебя в сохраненках, – урод уродом, который слишком любит внимание женщин! Пьет, курит и считает, сколько у него поклонниц.
     Они долго сидели на той скамейке в прекрасном лесопарке. Перед глазами расстилалась роскошная поляна, поросшая полевыми цветами, а посередине шумело дерево. Красивое, такое живое и душевное. Неизвестно, какая жизнь текла в траве, куда бежали трудолюбивые муравьи. Облака замерли на небе, напоминая о вечности и великолепном лете. Лэйву ничего не стоило открыть Портал и достать палатку. Что он и сделал, счастливо засмеявшись. Никто пару не выгонит, здесь можно бродить целыми днями, зайти в ресторан, который выглядит как терем, полюбоваться на драккар. Здесь можно жить неделю, лишь пополняя запасы продовольствия. Все - вокруг тебя, вся старинная природная красота, как на картинах  Шишкина, - не отличить!
     Лес позади дышит древностью, звенят комары и пытаются укусить. Да не получается. Магия защиты отпугивает этих вредных насекомых.
     - Ты можешь приезжать ко мне в гости. А потом как – нибудь я познакомлю тебя со своими родителями. Отец не будет против нашей любви. Он очень благороден. Он Архимаг. Мама – прекрасная женщина. Больше не будет слез, боли, а только одно безграничное счастье.
     - А брат часто приезжает к тебе?
     - Нет. Да и выглядит он иначе, несмотря на внешнее сходство близнецов. Тоже длинноволосый. Но всегда ходит только в черных одеждах. Может пошутить, позлиться, но в семье его не особо любили. За принадлежность к Темным Силам. Да, вот так получилось. И он одинок.
     - Как же так можно, - не любить Темного? Он ведь сын. Родители должны обожать обоих детей, а не так.
     - Они всегда боялись – из дома исчезнет что, или Темные обнесут жилище, - потому со школы и даже со времен детского сада отец запретил Торстейну приводить друзей в гости. У Архимага Энрике никогда доселе не рождалось детей – Темных. Либо простые люди, либо Светлые. А тут – вот. Отсюда подсознательный страх. В три года братик убил бабку, которая обсирала мою мать, да так, как никто доселе. Не понравилась молодость и детки. Налетела, и получила сполна. Мы из Дубровки даже уехать хотели. Потом после такого отец магией выкосил поколение старух, у коих рот не закрывался. Все вымерли.
     - А День Рождения празднуете раздельно?
     - Иногда вместе, иногда – да.
     - И он не женат разве?
     - Нет. У Тора даже девушки никогда не было в жизни. Подруг – море, по всему миру, кроме африканского континента и арабских стран, также мой брат никогда не влюблялся. И как дальше пойдет его жизнь- не в курсе. Пусть мы идем разными дорогами. Я ничего не сделаю, чтобы ему помешать делать свои дела. Найдет себе любимую, - буду только счастлив.
     - Даже Темные заслуживают любви. Какими бы они ни были.
     - Вот потому мы и живем раздельно. И не дай Боги вам пересечься! Он старается понравиться каждой девушке. И не было еще случая, чтобы хоть одна ему отказала. Еще в детском саду девочки жадно глядели на него. Дергал их за косички, за юбки, а потом подрос и стал позволять себе большее. Если бы мы до сих пор жили в одном доме, - я не знаю, выдержали бы сие родители.
     - Почему ты не хочешь, чтобы я когда – нибудь увидела твоего брата? И даже поздоровалась? – Ива не понимала логики возлюбленного.
     - Потому… потому что не стоит. – Голос Лэйва упал. Он боялся, - вдруг Темный начнет приставать, вдруг Ивушка дрогнет, - и все рухнет. И не станет ни любви, ни радости,  ни остального.
     - А если мы поженимся, то придется поздороваться. Я же не собираюсь с ним кутить или встречаться. Пусть вы и братья, с одинаковой внешностью. Ты - это ты, а он – это он. Зачем мне нужен похотливый маг, который не разбираясь всех имеет? То же самое и отец ваш. Как бы ни был прекрасен, - я не швали и не шлюха, чтобы кого – то с кем – то сравнивать. – Ива потрясла любимого за плечо. Но тот сидел, как в воду опущенный. В голову мужчины закрались черные ревность и подозрения: вдруг уйдет? Раз так спрашивает много о Властелине Тьмы? Следовательно, понравился. А раз так – то Светлому по ходу нечего делать в ее жизни.
     Переборов злобу и ревность, Ингилэйв пытался слезть с темы. Сухо произнес:
     - Ты видела Торстейна на фотографиях. И этого хватит. Как и его страницы в соцсети. Ладно, не будем. Я всегда завидовал ему. Потому как у него получалось всех клеить. А я не мог. Да, он заслуживает любви. Но своей, Темной. Хотя да, о чем это я… Никогда Тор не полезет к Светлым искать себе пару. Это же враги.
     Иве стало страшно. Она не хотела потерять жениха только потому, как тот все неверно понял.
     - Он – в черном, ты – в белом и светлых. Он – трахаль, пошляк, монстр! Ты – благородный мужчина, которого я люблю всем сердцем! Если бы я хотела быть с ним, - не сидела бы сейчас, в Шуваловке, с тобой, не обнимала бы! Прекрати ревновать! Или хочешь стать подобным Темному? Опуститься ниже некуда, извалять себя в грязи? Раз себя сравниваешь с ним? 
     Но Ингилэйв не мог снести обиды:
     - То есть, ты бы хотела переспать с ним, раз столько о нем спрашиваешь, да?
     - Что?!
     - Ты много спрашиваешь о Торе. Почему? – ревниво вопрошал Властелин Времени.
     - Он твой брат. И все. Я не собираюсь ни с кем спать! Ну даже если придет,- ну и пофигу мне на него!
     - Вы интересные, девушки… Сначала говорите о любви, а потом хвалите другого.
     - Только меня с тем женомусором не сравнивай! – Ива нахмурилась и прижалась к сыну Энрике. – У тебя мало опыта общения с женщинами. Сколько их было всего?
     - Двое… За всю жизнь. И ни с кем не получилось.
     Девушка была удивлена.
     - Как так? Всего две?
     - Да. И обоих я любил всем сердцем. Первую убил Торстейн. А вторая… - Он закрыл лицо ладонью. И заплакал.
     - Инги! Не надо… Прости меня пожалуйста, я не знала! Я не знала, что это настолько больно… Боги нового Мира… Боги. Нового. Мира. Все дозволено.
     ТАКОГО Инквизитор никак не ожидал услышать.Он ошарашенно повернул голову и поглядел на милую. А та смотрела в одну точку. Слова, которые Инквизитор произносит тогда, когда ему угрожает смертельная опасность. Перед глазами пронесся тот теракт, где погибла Этайн. Ее вкус губ, окровавленных, запах крови, как падает кольцо на пол. И вот гроб, где лежит покойница, неописуемо прекрасная. И как со стоном на колени падает Сокол - снайпер и рыдает, уронив лицо на руку. Понимая: ничего вернуть больше нельзя. Даже разворотом Времени.  Как закрывают на кладбище крышку гроба, и после на нее падают букет жениха, перевязанный лентой, и его слезы… на бутоны цветов. Яма глубиной в два – три метра, а там – сокровище, которое никогда не обесценится. Дальше со стуком упал первый ком земли, а точнее, горсть. Следом – вторая… Могильщики быстро работали. Песок и земля быстро скрыли ту, которая больше никогда не придет в кабинет поливать фиалки. Тела не станет, а душа ушла в Мир Мертвых. «Пусть будет так, как ты сказала, Этайн»,- слова улетели куда – то. А дальше была пустота. И вот, появилась Ива. Желание исполнилось.
     - Откуда… откуда ты знаешь эти слова?! – Инги схватил девушку за руку.
     - Я слышала их во сне… Просто сон. Он приснился, когда мне исполнилось почти семь или уже было семь. Я как бы была там и все видела. Кошмар при температуре под сорок. Кровь… Смерть… Я стояла и смотрела. Как на выставке террористы всех расстреливают. Пули проходили сквозь меня, не причиняя никакого вреда.
     - А как ты себя чувствовала? Маленькой девочкой?
     - Нет. Взрослой. Как сейчас. А потом проснулась и по телевизору сказали: в Питере произошел теракт. Я помню этот сон так, словно он приснился вчера. А у тебя такое случалось? Когда все выглядело так, словно живое? Не сон, а явь?
     - Не были. Еще такого не случалось.
     - Можно я произнесу слова, которые запомнила?
     - Можно.
     - Силами Стихий, во имя Тьмы и Света, призываю к себе всю мощь Инквизиции, коя течет в наших венах, сияет в глазах! Во имя Устава, служа разным Силам, призываю мой настоящий облик, свою Сущность, чтобы сослужить службу во имя Магии! Тьма и Свет, Ночь и День, Высшая Магия, придите на помощь! Собратья мои по оружию, приходите сюда, помогите брату! Во всем своем великолепии, во всей мощи, защитите! Как Свет летит по небу и планете, как Тьма приходит, когда Солнце заканчивает свой ход по небу, явитесь… Дай мне мое оружие, одеяния, красоту, Сила Инквизиции! Да придут сюда Боги! Боги Нового Мира, которым все дозволено, для нас нет правил и границ…
     Лэйв помертвел. Да. Это она. Та, о которой Этайн говорила перед Смертью,захлебываясь в собственной крови. Заклинание – Зов не сработало. Потому что Ива – не сотрудник.
     - Служба во имя Магии… как это? Никогда не слышала и не видела, чтобы такие вооруженные силы существовали в России. Я запомнила облик – плащи, светлые длинные волосы, но это всего лишь сон. Может быть, там была еще одна выставка, кто – то кого – то косплеил, и они запросто взяли оружие и пошли решетить тех ваххабитов? Все может быть. Это как в известном шедевре – Министерство Магов что ли? Слова навеки врезались в память… Это были как асассины. Только одежда другая.

  ЧЕРДАК И ПРЕДЛОЖЕНИЕ               

     Она стояла посреди комнаты, и неуверенно ежилась от волнения. Но, одновременно комната Лэйва дарила Иве странное утешение: когда – то давно девушка мечтала о таком домике, и собственном уголке на чердаке. Природой дышало это место. И эта кровать, заботливо поставленная у стены, заботливо застеленная старым советским покрывалом, ТАК напоминала ту мечту… Письменный стол, коричневого цвета, с папкой бумаг на столе и ручками, лежащими рядышком, дышал прошлым, когда его только – только поставил Энрике. Тихо тикают ходики на стене, ласково, приятно. И запах дерева… Этот аромат смолы, и даже капелька, спрятавшаяся между досок, выбивала слезы умиления.
     На стене висела картина с натюрмортом, которую Светлый давно сам написал гуашью. Ива невольно ею залюбовалась. Напротив кровати стоял раздвижной шкаф, и также висело зеркало. Страшно было даже прикоснуться к чему – либо. Органза и тюль дополняли интерьер, покачиваясь от обычного ветерка с балкона. Да и он оказался вполне пристойным, красивым. Обычная люстра свисала с потолка, и в ней горела лампочка последнего поколения. Много книг стояло на полках у Ингилэйва, в том числе и научные, и по истории, и по эпохе Возрождения… Невольно Лэйв вспоминал, когда, будучи еще юношей, страстно, в мечтах парня о женщине, мучился от зависти, вытирая в кровати кулаком горькие слезы. Он хотел просто, чтобы не снились те страшные, тяжелейшие, эротические сны, завидовал отцу и матери, когда те отправлялись в свою комнату… А снилось разное, порой БДСМ… что выматывало. А что делать, физиология посылала в мозг сигналы, кои просто нужно игнорировать.
     … Он подошел сзади, потому, как увидел: под тоненькой, голубо – синей вязаной кофточкой Ивы сползла бретелька. Хотел просто сказать: поправь ее. Но вместо этого обнял, и его руки просто легли возлюбленной на живот. Такие изящные и красивые. Одна из них просто поползла под кофточку. И рванула вверх, пусть и медленно. К груди, чтобы поластиться, ощутить тепло. Ива дернулась, и отпрянула. Ей стало неловко и неудобно. Испуганная, девушка просто затрепетала, повернув голову вправо. Ее длинные волосы в хвосте растрепались. Прекрасно понимая, ЧЕГО захотел возлюбленный, Светлая отступила на шаг, и тихо сказала, не поворачивая головы:
     - Я не могу, прости… НЕ МОГУ пойти на ТАКОЕ. – И положила руку туда, где была рука Ингилэйва. В животе заныло так, словно кишки свернулись. От страха перед близостью и беременностью. К детям Ива явно не была готова.
     Лэйв посмотрел на нее растерянно, губы его приоткрылись. Да неужели… Неужели она боится боли, или вспоминает что – то дурное? Непонятно. Родителей дома не было. Они уехали в город просто погулять. Ладно, сорвали давно первый раз, но теперь никто не будет мешать.
     - Почему, милая? – тихо спросил он, взяв ее за руку. – Мы любим друг – друга, ничего страшного нет… Что случилось? Расскажи. Ты напугана. – И вновь ее обнял, со спины, за талию. Поцеловал в шею. – Нам уже не по десять лет. Если я что – то не так сделал, то прошу прощения…
     - Я не могу, до брака… спать. Так воспитали. Не хочу быть брошенной, как тогда. Понимаю, что эта тема неприятна, но мне все говорили – «ты фригидная»… Ни разу я ничего не испытывала красивого. Это правда. – ответила Ива обиженно. – Вдруг ничего не выйдет, или после постели стану противна…
     Ингилэйв опустил голову, и тяжело вздохнул. Началось… Боится. Как пятнадцатилетняя недотрога, коя дома воспитывалась, не знающая НИЧЕГО.
     - Я понимаю, что НИКОГДА мы такие темы не поднимали, но скажи мне, как своему любимому мужчине, - ты ПО – НАСТОЯЩЕМУ занималась с кем – либо любовью? Не просто ласки, а ПО – ВЗРОСЛОМУ?
     Девушка стояла спиной к Лэйву. Она заплакала.
     - Никто до тебя меня не хотел, как женщину. Пытались просто поиметь, как куклу. Да не выходило. И все. Не желала, чтобы ждала участь подстилки, тряпки. Понимаешь? Я даже… я даже… я не знаю, как это – почувствовать кого – то в себе! Не могу.
     Лэйву в горло упал кусок льда. Вот оно что. Ива просто настроила себя – только после свадьбы постель. Видел, как желание ее сжирает изнутри, как она желает постели, со всеми идеалами поз. Но молчал. Наброситься просто так, чтобы грубо взять – нет, так нельзя. Он сглонтул слюну, и произнес:
     - Есть правило, любовь моя, - если ты не любишь секс, значит в жизни по – настоящему женщину НИКТО хорошо не трахал, прости за грубость. Похоже, до меня было одно дерьмище с членом до колен, кои хвастались, да не смогли женщину разглядеть. Причем нормальную! Мы не будем сейчас ничего включать в компьютере, чтобы смотреть всякую дрянь, - тут Ингилэйв резко развернул Иву, и посмотрел ей в глаза, - выходи за меня ЗАМУЖ!
     Она не ответила, просто растерялась. А после сын Энрике просто прижал ее к себе, и их губы слились. В голову обоих нехило шарахнул жар, и какое – то дикое неистовство. Ива оказалась как под прессом, но он был нежен и ласков. Рука медленно поползла по спине, сжав крепко там, где застегивался лифчик. Вторая просто гладила и ласкала… Поцелуи Лэйва были как мята с медом, - настолько аккуратно и нежно он ласкал девушку. Ресницы цвета глубокого золота подрагивали. Он явно волновался за обоих. Но не мог себя сдерживать. Медленно, придерживая возлюбленную за талию, он целовал ее шею, так мягко и ласково, что будто это был не зрелый мужчина, а перышко… Но одновременно чувствовалась сила.
     Ива расслабилась, ее тело обмякло, но сердце ее колотилось как бешеное. Лэйв прижал любимую к себе, не переставая целовать и ласкать. И правда, доселе никогда девушка не чувствовала ничего подобного. Чувствуя, как руки Властелина Времени скользят по ее коже. А потом он приподнял милую, и та обхватила его талию ногами: ничего другого ей больше не оставалось сделать. А после почувствовала: сын Энрике принялся себе позволять большее, чем просто ласки. Ингилэйв молча прижал ее к стене, и расстегнул брюки, продолжая целовать, его член уже стоял, а Ива держалась за плечи мужчины, чтобы не упасть.
     - Инги, я боюсь… Не надо, пожалуйста…
     Тот улыбнулся:
     - Не бойся, родная. Больно не будет. Какая же ты шикарная… Во всем. Когда мы лежали на кровати и обнимались неистово в одежде, я не позволял себе более взрослых ласк. А теперь, - мы навсегда вместе. Постараюсь не разочаровать. И не брошу. Я итак ждал столько лет тебя, Ивушка. И почему мы раньше не встретились?! – Он вновь обнял ее, и прижался. Подрагивая от неожиданности и страсти. Сходя с ума только от одних прикосновений. От запаха ее кожи, от вкуса губ. Вытаскивая из памяти ВСЕ, что делали с ним демоницы в тот Новый Год. И пробуя на Иве то же самое, только очень нежно. – Повиси на мне немного…
     - Хорошо… поласкай меня еще, любимый. А потом покажи себя… Полностью, всего.
     - С радостью…
     С этими словами Ингилэйв расстегнул ей ремень и молнию на джинсах, стащив брюки с девушки. Они полетели в сторону. Ива резко дернулась, подумая свое. А тот стал ласкать ее дальше, одновременно целуя. Нереально острые ощущения сводили ВСЕ в теле девушки, когда пальцы Инги добрались до самой эрогенной зоны на теле. Ива извивалась под его руками, часто дыша и чуть ли не крича. Такого он никогда не делал раньше. Немного погодя Лэйв принялся прицеливаться, чтобы войти в любимую стоя. Но, встретившись с испуганным взглядом больших глаз, все понял. Никогда та не спала с мужчиной. И потому не желала боли и резкости при этом.   
     - Так ты у меня еще и девственница? – почти шепотом спросил сын Гвелда, тепло и с нежностью взглянув на свою возлюбленную, сжимая ее на весу в своих обьятиях. А Ива обвила его талию ногами. Чтобы не свалиться. Взгляд мужчины обнадеживал, расслаблял, желая лишь добра. – Так это же прекрасно… Это восхитительно, любовь моя… Не стоит бояться. Мы едины, жених и невеста, муж и жена… - Лэйв прижал к себе свое сокровище, видя, как большие глаза Ивы и улыбались одновременно, и боялись того, что сейчас могло случиться. – Я всегда мечтал подарить себя своей невесте, в первую брачную ночь, но увы. Лишили раньше. Не нужно спрашивать, как именно это случилось. Мы здесь. Наедине. Никого нет. Вся Вселенная дала нам эти часы, когда мы можем раствориться друг в друге, любовь моя…
     Его рубашка была помята, растрепанные волосы ниспадали на плечи и спину, яркие губы манили к себе. Надо же: такой сильный, и одновременно эти руки, нежнее нежного, гладили спину Ивы, даря ласку и взаимность в чувствах и ощущениях. Никогда девушка не чувствовала ничего подобного. А лишь растворилась в этих мужских руках, забыв о себе, обо всем мире, о горечи и остальном. Для нее на данный момент существовал только Ингилэйв, - и никто больше. Весь стыд куда – то ушел, уступив место теплу, ласке, взаимности, любви, красоте и той новизне, которую Лэйв хотел возлюбленной подарить сегодня. Он игрался ее длинными, тяжелыми волосами, любовался этими лучистыми глазами, целовал сладкие губы. Благодаря Судьбу за такой подарок в тот Новый Год. Желая растаять в ней полностью, в этой невинной, чистой девушке, пить нектар ее уст, любоваться на великолепное девичье тело, сжимать в ладони ее упругую, красивую грудь. Запустив руку в лифчик, сорвал его, выкинув в сторону куда – то к окну, а после впился ртом в соски, прикрыв глаза. А потом нежно поглаживая спину. Наслаждаясь тем, чего был лишен всю жизнь. Это были вовсе не демоницы, устроившие ему невесть что в один Новый Год в том морге. Ива вздрогнула, - ощущения были ей в новинку. Одновременно, эта девушка чувствовала силу и мощь ВЗРОСЛОГО мужчины, а не какого – то там сопляка. Вздрагивая всем телом от его поцелуев, от прикосновений… От этих рук на спине, придерживающих возлюбленную, прижимая ее к стене чердака. Из груди Ингилэйва раздался стон, который он долго сдерживал. В его крайнюю плоть пошел нехилый жар, и контроль слабел с каждой минутой. Перевозбужденный, Ингилэйв едва держал себя. Щеки его порозовели, словно от мороза, глаза также налились в капиллярах кровью. Слюна стала сладкой.
     То к животику скользили его руки и губы, - Лэйв посадил милую на комод, который стоял рядом, - то снова к набухшей груди, к шее, рукам, губам, и вот у Ивы пошли спазмы в низу живота: она по – настоящему захотела своего любимого. Ингилэйв не выдержал и двумя руками стащил с нее трусики.
     - Милая… Какая же ты шикарная… - А после сильными руками сжал ее таз, и приподнял. Ива снова обвила ногами его талию, и почувствовала, как Лэйв одним движением, недолго думая, сорвал с брюк молнию, которую уже один раз застегнул, лишь бы не напугать любимую, и ремень, приспустив все. – Я тебя хочу… Очень! Не мучай меня… Умоляю…
     - Ты мой Единственный и возлюбленный, прошу тебя… продли этот день еще… Приласкай так, чтобы башню снесло напрочь. Чтобы мы запомнили это навсегда.
     Ингилэйв улыбнулся, прижавшись к милой. А после кашлянул, поцеловал ее в щеки и губы, и его член поршнем вошел в девушку. Иву пробила нехилая дрожь, как электротоком, и, несмотря на то, что любимый постарался не с размаху все сделать, а аккуратно, - боль спазмами сводила ее низ. Она была девственницей, и потеря чести оказалась довольно болючая. Немного дернувшись, инстинктивно Ива попыталась отстраниться от источника боли, но Лэйв прижал ее к себе еще крепче и замер. Снова сладко и протяжно застонав, спина его мгновенно вспотела. По ноге потекла кровь, мышцы поврежденные пульсировали. Он стоял, наслаждаясь теплом Ивы и ее лаской, а после начал медленно двигаться туда – обратно. Если бы дома были родители, - они бы услышали женские крики страсти и любви с чердака, да и порывистые стоны младшего сына. Придерживая за попу Иву, Лэйв дарил ей себя, всего полностью, и ему было МАЛО. Мало ласк, мало поцелуев, мало секса. Такого желанного и страстного.
     Они стояли и дарили друг – другу нежность. Слившись друг с другом. Боль постепенно стала стихать, и на ее смену пришло наслаждение. То наслаждение, которое Ива никогда не испытывала. Даже обнимаясь с любимым в одежде на кровати, она не знала ничего подобного. Это было безграничное доверие любимого ей, и в конце концов, он вложил свою жизнь в руки этой хрупкой девушки. Приподнимая и опуская милую, Ингилэйв немного задерживался в ней, и наслаждался бешеными ощущениями близости. Чувствовал пульсацию собственной плоти. Чувствовал жар и слышал собственное сердцебиение в ушах. Не веря своему счастью. Жалел он только об одном: что не Ива в тот Новый Год была его. Что не она в том морге забрала его невинность. Вспоминая все, что делали с ним демоницы. И по памяти пробуя это на девушке. В разумных пределах. Постанывая с каждым движением, а то и страстно крича, он чувствовал, - может в любой момент кончить, и замирал. А после глядел в счастливые глаза Ивушки. И понимал: ей больновато, но это – мелочь… По сравнением с тем, что ей еще от него рожать. Когда – нибудь.
     Тело стало как будто не его, - оно словно поменялось, и с каждой лаской и движением, - открывало мужчине новые горизонты себя. Ингилэйва словно замкнуло, он тонул и тонул в этой неге, да и не желал всплывать. Прижимая к стене возлюбленную, придерживая ей голову, чтобы не ударилась милая об доски и не получила ушиб. Да после и Ива стала в такт двигаться, привыкнув к новому… даря этим новые и новые ощущения любимому. Да уж, НИКОГДА сын Энрике не чувствовал подобного, даже в том злополучном морге. Подумать только: всего лишь влюбился, а после ждал… ждал, когда любимая девушка согласится на такой серъезный шаг. И вот… Результат превзошел ВСЕ ожидания. И пофиг, что скоро вернутся родители и могут зайти.
     Он ласкал, целовал, гладил, а после сделал несколько шагов с Ивой, придерживая ее, обнимая, и рухнул с возлюбленной в кровать, ласково и страстно целуя девушку, сдирая с себя рубашку. Потом она полетела куда – то в угол. Как и джинсы с остальным. Счастье переполняло его, не давая прийти в себя. Ива не сдавалась, и также пыталась дарить счастье и ласку возлюбленному, несмотря на неопытность. Да ее избранник все понимал. Она прижалась к Ингилэйву, не переставая обнимать его, а тот включал весь свой арсенал, что помнил. По памяти - даря любовь Иве, лаская ее, утопая в собственных ощущениях. Не в силах ими насытиться. Шепча слова любви и нежности на ушко. Да и она осмелела, также протянув руку к его паху. Потому как теперь нечего бояться – они вместе, она почти жена сыну Энрике, а значит, все можно после предложения руки и сердца. Голод мужчины по сексу оказался чудовищный. Годы требовали наверстать упущенное. Он ощутил это только ТЕПЕРЬ, когда познал в своей жизни вовсе НЕ НАСИЛИЕ, а взаимную любовь. Сколько раз он убивал свое физическое желание работой и убийствами Темных. Понимая: не стоит быть грязью и хватать первую попавшуюся женщину. И не напивался вздрыг от того, что природа требовала свое. Ему по ночам снились сцены близости с женщинами, похожими на Иву, - все эти годы, а после становилось как – то полегче. После накатывала нехилая депрессия, которую убрать ничем не выходило: ни общением с коллегами, ни таблетками – успокоительными, ни микстурами типа «Новопассита». С отцом говорить на эту тему сын не хотел: зачем? Скажет: «Найди себе женщину, которая понравится, раз так, либо обожрись брома».
     Сын Энрике встал, уставший немного, чтобы выпить воды. Он довольно – таки сильно вспотел, и очень похорошел. Чтобы вытереться, он подошел к шкафу, открыл его и достал большое махровое полотенце. Поморщился. Его крайняя плоть болела с непривычки, но желание заниматься любовью хоть целый день накрыло с головой. Инги стоял возле кровати, выпивая литровую бутылку воды чуть ли не залпом, любуясь избранницей, с любовью смотря на Иву, одновременно наблюдая за ее реакцией. Но он зря переживал. Невеста была безумно счастлива. По ее виду было ясно: просит добавки, и много. Значит, понравился, значит, - не разочаровал в постели. Также девушка никогда подобного не испытывала, и такое приключение в ее жизни оказалось в новизну. Ее первый раз.
     Лучи света просвечивали через тюлевую занавеску на окне, и мужское тело в их оттенках и матовом фоне штор выглядело просто сногсшибательно. Ива лежала, отдыхая и вытянувшись, любуясь возлюбленным. Наблюдала за цветом кожи, абсолютно белым, за этими сильными руками и торсом, за мокрыми от пота золотыми волосами… Ингилэйв это заметил, и улыбнулся, поставив пустую бутылку на тумбочку. А потом, набросив халат, принес воды и Иве. Та тоже очень хотела пить. Присел на край кровати, провел ладонью по животу и груди Ивы.
     - Ты прекрасна… Моя богиня…
     - Взаимно, любовь моя… - прошептала та, обняв его и вновь прижавшись. Лэйв ласково поцеловал ее, легко прикусив ушко. Длинные темные волосы прикрывали тело возлюбленной, придавая ей античный образ нимфы. Осталось только в лес пойти летом, сесть на поваленную сосну, обросшую мхом, и будет вообще не отличить. У Ингилэйва горели лицо и ладони от возбуждения и восторга. Голова гудела.
     Он вновь вошел в девушку, придавив ее своим телом, слегка, и продолжал наслаждаться ею, изучать ее тело и приглядываться к ощущениям. Для обоих было все в новизну. Девушка расслабилась, чувствуя необычайный прилив сил, волосы Лэйва накрывали ее плечи, падали на лицо, грудь, которая покусывалась перевозбужденным сыном Энрике. Но одновременно Ива чувствовала: силы начинают кончаться, и на смену легкости параллельно приходит слабость. Тело стало наливаться свинцом, и множественные оргазмы также вымотали юную невесту. Никогда она не чувствовала ничего подобного. В голову ударил нехилый холод ментола, превратившись в страстный крик. Ингилэйв перевернул возлюбленную и вошел в нее сзади. Тут она едва не лишилась чувств от ощущений, довольно острых, и отдалась полностью своему жениху.
     Неизвестно, сколько прошло времени. Ослабленная, вымотанная и счастливая, Ива поглядела на часы. Несколько часов счастья пролетели, как тридцать минут. Легкость в теле налила его свинцом, и вдобавок, очень хотелось в туалет. Но не тут – то было. Ингилэйв так ее вымотал, что сил даже встать не осталось. Опершись на руку, девушка пыталась спустить ноги с кровати, но не получилось. Голова кружилась, конечности тряслись. Невеста упала на ковер, и попыталась ползти к двери. Потом, зацепившись за ножку стола, снова хотела подняться. Ингилэйв вихрем вскочил и взял милую на руки.
     - Что случилось, любовь моя? – Он был очень встревожен.
     - Я не могу встать… - произнесла Ива. – У меня кружится голова и трясутся ноги. Хочется спуститься в туалет. А то будет очень нехорошо.
     - Я понял, - Властелин Времени кивнул, и после положил милую обратно, чтобы накинуть теплый халат. После он снова осторожно взял ее на руки и понес по лестнице. Мдааа, теперь придется пролежать до самого утра в постели, чтобы восстановиться. Однако, похоже перестарался. Хотя Ива не особо хотела уходить домой. Матери она итак сказала: «Может быть, сегодня не приду домой, а буду у Ингилэйва дома ночевать». Та кивнула и улыбнулась. Когда же эти двое наконец поженятся, или хотя бы внуков наделают и так? Устала женщина такого момента ждать. Не дети ведь уже.
     Спокойно дождавшись, когда все дела в уборной будут сделаны, Ингилэйв отнес милую обратно, а после, поулыбавшись ей и попив чая со сладким, да и поужинав, - никто не вернулся домой до сей поры, - двое провалились в глубокий сон, прижавшись друг к другу. Перед этим, конечно, положив одежду на стул и прикрыв халатом.
   
     ...Энрике ухмыльнулся, глядя на сына, который тихо спал под пение соловьев, прижимая к себе возлюбленную... Они спали, как два голубя, словно после первой брачной ночи, разметав волосы по подушке. Она - свои роскошные локоны, темные, словно каштан... Он - золото Последних Кельтов, тяжелые локоны... Как у отца.

     - Вот ты и стал, наконец, настоящим мужчиной, Ингилэйв... Счастья вам, мои хорошие... - и прихлебнул кофе, прекрасно зная, что не разбудит влюбленных. Радость светилась в его очах за сына, да и Тиль Иву одобрила. - Но все равно, я тебя проверю, девочка... первый опыт моего Инги прошел плохо. Есть еще и брат... Но потом. И поглядим, различишь ли ты братьев, милая... В одинаковых одеяниях. Спасибо, что не повисла на мне. Посмотрим, устоишь ли ты, Ивушка, перед моим вторым сыном, Торстейном. Ему - то плевать, с кем спать... Поверь, я далеко не дурак. А ты юная, всего девятнадцать. Поглядим, насколько ваше поколение устоит перед деньгами и красой, раз Инги получает двести миллионов в год. - Гвелд стоял в дверном проеме, приоткрыв дверь, недобро ухмыляясь. А проверить надо.
     Пока не поздно. Случай с Кариной сильно ранил отца семейства: то, что она захотела затащить Энрике в постель, и устроить с Тором также оргию. С тех пор Кельтский не верил избранницам детей. Никому. Все они в его глазах оказались корыстными и пошлыми суками. Да вдобавок, в штат Инквизиции пришло много баб, за легкими деньгами, и за мужиками – кто за любовниками, кто за поиском мужа. Пора менять дресс – код. Пока они не начали ходить в одних трусах. Это – пока не начали ходить в трусах -   выбешивало особенно сильно.
     Хотелось взять просто в руку меч – Отмщение, зайти в аналитический отдел и порубить в фарш всех этих секретарш. Кои совсем стыд потеряли. Пора действительно так сделать, пока не провалились ребята на заданиях. Он стоял, любовался на сына, который тихо спал, укрывшись одеялом, а на его груди посапывала девушка. Красивая пара. И одновременно представил следующее… Как он зашел в выбранный отдел, с мечом наголо, где сидело сто пятьдесят секретарш в вызывающем дресс – коде, который придумал совсем не он. Вдобавок, всему миру давно известно, - всякая пошлятина исходит от пуританского воспитания детей. Потому как все порнографические гиганты вышли как раз из таких семеек. Где все запрещалось, - даже общение с друзьями и гуляние на улице. Детям там приказывалось строго поститься и молиться, и не более. А уж потом, когда наступало восемнадцать лет и побольше, такие отпрыски вырывались из этого дурдома и бросались во все тяжкие. Не говоря уже о том, ЧТО творилось в церквях. А там грязи развелось столько, что мама не горюй. Плюс Гвелд нещадно вышибал верунов с собеседований, когда те приходили на вакансию, и первое, что они заявляли, это: «А давайте в каждый отдел поставим на стол по иконе и повесим на стены портреты священнослужителей да святых». Когда такие психопаты вылетали за дверь, то называли Энрике отродьем Сатаны, хотя сам Сатана оказывался ни в чем не виноват. Приходили и девки в платках и юбках, и также отправлялись вон. Потом охрана просто выкидывала любого, кто крестился на герб Инквизиции на улице, проходя мимо здания а после подойдя к нему, или пытаясь его облить святой водой. Дошло и до того, что Инквизиторы под ноль сравняли с землей церковь, стоящую во дворе. Коя функционировала для какой – то религиозной секты. И мешала работать. Построена она оказалась давно, но это не помешало от здания избавиться: фанатики доселе любили заходить, как Свидетели Иеговы, и кидать листовки в ящики. Это вызвало шквал городских властей, но магам стало срать на проблемы религии, коя утопила мир в крови.
     …Энрике зашел в отдел с катаной, и оглядел помещение. Одна девушка вызывающе красилась, да вдобавок болтала о чем – то по телефоне с подругой, - по громкой связи. Другие принялись делать то же самое, достав круглые зеркальца из сумок. Как же это все надоело… Эта женская пурга и комплексы. Нифига не делают, только треплятся о своем целыми днями и красятся как на панель.
     - Итак, почему я вижу дерьмо на рабочем месте?! – спросил начальник Инквизиции, шарахнув кулаком по столу одной работницы. Та взвизгнула и отпрянула назад, вжавшись в спинку стула. Стало страшно. – Что это за бардак?!
     - Нам хочется выглядеть в лучшем виде на работе, чтобы не выглядеть страшными перед мужчинами. Ведь в любое время можно найти свою любовь. Даже в туалете. Понимаете? – Одна пыталась выкрутиться, да не вышло. Гвелд с презрением ее смерил взглядом, даже не дрогнув, плюнул на пол от омерзения и приставил лезвие катаны к шее секретарши:
     - Вот, значит, чем занимаешься в рабочее время! А я – то думаю, почему столько косяков в бумагах! Мне не нужны такие работники, кои красят ресницы в кабинете! Еще при мне прокладки поменяй и выбрось на пол или в ведро, не убрав! – Он вырубил компьютеры и принялся ходить по отделу, ухмыляясь и смотря на испуганные лица. – С таким отношением к работе надо работать на производстве, а не штукатурку наносить в госзаведении! Итак, чем отличается протон от кварков? Знаете? Нет? И как таких баб носит планета… - Он размахнулся и снес одной голову, потому как невозможно стало сдерживаться. Сегодня в компьютер на ящик пришел нулевой отчет: этот отдел НИЧЕГО не делал уже который раз, а только трепался о мужиках, друг о друге и о тряпках. Обычно также яро обсуждали жену Гвелда: мол, она тупая дура и давно старая, и пора бы найти новую. Посвежее и интереснее. Никто даже не знал: ВСЕ разговоры в том крыле записывались, и отсылались на прослушку начальству. Больше такой беспредел продолжаться не мог. И пора с этим разобраться по – взрослому. Меч свистел по отделу, разрубая на куски тела, все вокруг было залито кровью, стоял удушающий ее запах и мяса. Потом, когда все закончилось, Гвелд вытер подбородок от пота и поглядел на открывшуюся картину. Теперь нужно вынести трупы в мешках, позвать ребят с убойного отдела, и кого – то поставить на место этих дур. Красные, черные и алые лужи хлюпали под ботинками, но другого способа заставить понять, - Инквизиция не салон красоты, - не нашлось.
     Вот настолько Гвелда задолбали те трещотки, у коих не было адекватных тем. Он стоял, смотря на сына, и думал: а если и вторая окажется прожженной шкурой? Хотя девушка даже и не красится, не носит вызывающую одежду. Не пьет и не курит. СТРАШНАЯ РЕДКОСТЬ, ВЫМИРАЮЩИЙ ВИД в двадцать первом веке! А если и пьет, то лишь по праздникам. Надо же такому случиться: проходить мимо парка в Новый Год, просто погулять там и найти нормальную? Коя была готова сунуться в петлю? Торстейн покажет, КТО здесь нормальный. Да пусть придет с чем – нибудь. Чтобы произвести впечатление на даму. НИКТО еще не устоял перед ним. А эта? Он боялся за сына, и радовался одновременно. Архимаг сдвинул брови и смотрел на обоих, пока сзади не подошла жена. Из кухни раздавался аромат печеного мяса с картофелем в сливках и специями.
 
     - Что случилось, возлюбленный мой? - спросила Тиль, подойдя к мужу и обняв его за плечи.
     - Пора проверить нашу новую девочку... Предыдущая оказалась Темной, но эта Волшебница... Поглядим, что будет с ней, коли придет Торстейн... Пойдем, не будем мешать им спать после сладкой ночи.
     - Энрике… Но нельзя же так. На всех ставить клеймо. Не нужно уподобляться маразматическим бабкам у подъезда на лавке, кои хаят ВСЮ молодежь, коя живет СОВСЕМ иначе, чем они в молодости. Старшее поколение не может понять: МИР ДРУГОЙ, И МОЛОДЕЖЬ СОВСЕМ ДРУГАЯ. ВСЕ установки старух давно устарели, без возможности восстановления. От их блять философии и взглядов на жизнь либо запьешь, либо сдашь старую в дом престарелых, чтобы жить не мешала. Либо сьедешь с квартиры и забудешь, что есть на свете такой родственник. Меня в свое время ни за что хаяло бабье всех возрастов, и я их послала на йух. Пусть двадцать первый век и гнилье, несмотря на свою прогрессивность в развитии, есть и хорошие экземпляры среди мужчин и женщин. Карина, конечно, дрянь была еще та, но она сдохла. И заметь, Лэйва такое событие шарахнуло так, что он вообще какой год не подходит к женщинам и не ищет себе никого. Он либо ее пожалел и потом уйдет сам, либо действительно это настоящая любовь. Они итак давно встречаются. Пусть побудут вместе. Вдруг ему повезло. Кто знает…
     - Это все потому, что ты женщина, Тиль. А я не верю больше избранницам сына. В некотором роде, Торстейн делает все верно: не ищет ни любви, ни семьи, даже детей не заводит на стороне, хотя другой на его месте бы сотню зачал. Он чистильщик. Мы не мешаем детям жить – и они нам за это благодарны. – Архимаг ответил спокойно, но разочарованно. – Но если эта окажется хорошей, - то я буду рад за сына. Пойдем. – Они спустились вниз, на первый этаж, и сели на диван. - Вспомни, как меня хаяли твои родители: мол, раз красивый, то значит меня все желают и мол изменщик. Будто раз я не работаю на заводе, то бездельник офисный, просиживающий зад. Вот кто мы для старшего поколения. Лодыри, которые валяются. Ну раз они такие все умные, - то пускай весь старый бывший совок прется в шахты, на заводы, и надрывает спину и живот. Да похоронит там себя. Как мы помним, из новорожденного СССР уехали и ученые, и весь цвет науки, искусства, и остались те, кем можно управлять, - бараны. Кои сожрут ВСЕ, что бы им не дали и не сказали. Потому эта страна все передирала с Запада. Был «Том и Джерри», - появились «Ну, погоди!», был «Волшебник из Страны Оз», - появились, как горячие пирожки, - «Волшебник Изумрудного Города». Когда я читал эту сказку нашим детям, меня насторожило и сразило: ПОЧЕМУ в СОВЕТСКОЙ книжке указан американский Канзас? Если учесть: в СССР боялись даже радио из – за океана ловить. Вернее, слушали его по ночам. А потом разбирали приемник, чтобы не нагрянули КГБ. До двадцатых годов бабки боялись даже кому – либо рассказать, как жили раньше, они тупо спрашивали: «А нельзя же говорить лишнего, зачем вам это»? ТАК замкнуло от страха мозги, зато как в храмы все поперлись! И ЧТО потом стало в итоге со страной из – за таких бабок – храмовниц. Дерьмо есть дерьмо, из него конфетку не сделаешь, если оно гниет давно и воняет. Еще хуже, когда вовремя его забывают смыть. Это гребаное поколение хаяло также всех неформалов, особенно панков и тех, кто ходил в черном. Мол, куда смотрят родители, и как не стыдно… Взяли бы при помощи тех же внуков загуглили про субкультуры да прочитали. Неудивительно, - некую бабу Зину в каком – то городе подростки отметелили за маты в их адрес так, (когда те шли с магазина или просто по улице), что мама не горюй. Потом вся эта история всплыла в передаче «Пусть говорят», и парней так засрали там, ой… Вступился за них лишь ОДИН человек. После этой программы, спустя некоторое время, вновь в новостях появилась эта Зина, но уже ее другие люди избили за маты: она и говорить больше не смогла, впала в кому. Нечего было крыть матом пацанов за курение. Мало ли кому кто не нравится, - теперь ВСЕХ дерьмом поливать? Вспомни, любимая, как одна старая грымза восьмидесяти шести лет истошно орала, при ментах, - в подъезде, - будто ты пишешь мемуары в Живом Журнале, как убивать стариков. Я вышел тогда, и навалял этой суке по полной, несмотря на визги других дворовых: «Она старая, нельзя так»! Вот так сходили мы в гости как – то раз к твоим родственникам. Мне насрать, СКОЛЬКО эгоисту или хамлу лет. По морде ему, - и порядок. Наверное, та мразь после сдохла дома, в своем маразме. И еще когда сбылась книга «Незнайка на Луне» - шум поднялся хороший.
     Гвелд тяжело вздохнул, переживая за сына. Вдруг опять наломает дров? Неизвестно. Он пошел в гараж, и принялся проверять мотор машины, открыв капот. Уж лучше так, чем думать о плохом. На душе скреблись кошки. Вдруг вся хорошесть Ивы – наигранная маска? Кто знает… как бы чего не вышло.

     Ива проснулась от шума в доме. Мать и отец Ингилэйва спокойно разговаривали на первом этаже. Интересно, видели они пару – ну в том смысле, что Ива оставила кроссовки внизу? Наверное да, потому как она услышала смешок Энрике. Все тело болело так, словно гостья разгружала вагоны целый день. На сей раз она захотела встать и сама спуститься вниз – почистить зубы и поздороваться. Ингилэйв крепко спал, и улыбался во сне. Подняться на ноги получилось, перед глазами стоял туман. Накинуть на себя халатик, футболку Лэйва и белье получилось. Никак не ожидала Ивушка, что будет ТАКОЙ нехилый отходняк! С непривычки мышцы ныли страшно, отзываясь на каждое движение болью. Даже такое простое движение, как влезть в футболку, в шее и руках вызывало спазмы. Но не хотелось предстать перед хозяевами растрепанной и невесть в каком виде. Причесавшись, девушка пошла, осторожно, по лестнице, и держалась за поручни.
     - А вот и наша гостья проснулась! Привет! – Весело произнес Энрике, услышав, как скрипнула дверь и как Ива вышла. Он улыбался, все понимая. Вид ее был сонный, губы стали ярче, чем обычно, а глаза сияли радостью. Ну вот, измотал сын избранницу по полной. Ничего, ему можно. Так и надо. Спотыкаясь, любимая Инги кивнула и поздоровалась:
     - Здравствуйте… Извините… - Глаза ее забегали, в предвкушении выговора за шум. Мало ли что. – Я скоро пойду домой… Только зубы почищу…
     Она остановилась, не зная, что сказать еще. А после, споткнувшись на лестнице, свалилась вниз. Тело отказывалось повиноваться. Гвелд быстро кинулся к гостье и помог ей подняться. Та сжалась в комочек, но поблагодарила за помощь. Он проводил ее до ванной, где была заранее приготовлена щетка матерью семейства. Умывшись и смущаясь перед Архимагом, - все – таки он был гооораздо старше ее, и выглядел лет на двадцать – двадцать пять, - Ива вышла, сонно вытирая лицо мягким махровым полотенцем.
     - Хорошего мы сына вырастили, раз девушка падает после ночи с ним. – Гвелд еще раз улыбнулся. – Извини за подробности. У него давно, очень давно не было любимой. Ты не убегай так быстро только потому, что мы дома. Просыпайся и спускайся завтракать. Я не могу оставить избранницу сына голодной. А то Ингилэйв обидится. Сейчас час дня уже. Долго же вы спали. – Не стоит смущаться нас. По виду мы такого же возраста на вид, как двадцатилетние – тридцатилетние. Со стороны может показаться: молодежь гуляет в парке или в поле, смеется или же веселится. Но это далеко не так. Потом когда – нибудь узнаешь, сколько нам на самом деле лет.
     С трудом преодолевая смущение, гостья улыбнулась и подошла к родителям любимого. Тиль сидела за столом в обычной одежде, ничем не отличаясь по возрасту на вид от ровесниц Ивы. Только глаза женщины были взрослые, серъезные, а взгляд хоть и добрый, но тяжеловатый. Не было никакой седины, ни печати старения на этом теле. Ни морщинки. В это невозможно было поверить. Вечная молодость.
     - Здравствуй, Ива. Мы рады тебе. Сейчас проснется мой младший сын, и спустится сюда.
     - Я сейчас спущусь, мама! – Ингилэйв проснулся от падения Ивы со ступеней лестницы, и забеспокоился. Но, услышав отцовский голос, успокоился. На нем был теплый халат кремового цвета, и тапки. Минут через десять все сидели за столом. Ива до сих пор не могла прийти в себя от того, НАСКОЛЬКО же внешне отец и сын похожи. Кажется, еще чуть – чуть, - и их невозможно будет отличить друг от друга.
     - Потом я женюсь на Ивушке, так как мы стали одним целым. Свадьба будет ну… месяцев через три – четыре. Если на работе не загрузят и ничего не помешает.
     Отец семейства замер, а потом спокойно произнес:
     - Еще надо Торстейна с ней познакомить. Ведь теперь это, так сказать, родственник. Некрасиво получится, если вы поженитесь, а его на свадьбу даже не пригласим. И не познакомим до такого радостного события. Только нельзя оставлять их вместе одних. Этот Темный непредсказуем. – Энрике прочесал подбородок и нахмурился. – Он же со всеми и всегда того, но вкусы сына я прекрасно знаю. Если не скатился до дегенерата, то не тронет. – Гвелд повернул голову в сторону гостьи. – Это Властелин Тьмы, и общаться с ним нужно аккуратно, особенно Светлым и девушкам. Поскольку, ежели ему понравится кто, то беды не миновать. На чай пригласить. Тор не будет церемонится. Приедет с букетом цветов.
     - Торстейна? Это того самого, который убил первую любовь моего любимого? – Ива поставила кружку на стол. Все ей было любопытно. И, конечно, захотелось узнать, кто такой Властелин Тьмы. О котором ходило много вестей, - что это и монстр, и потрошитель, которого боятся и люди, и маги. Уму было непостижимо, как так такое смогло родиться с добрейшей семье. Но делать нечего, знакомство все равно произойдет, рано или поздно.
     - Да, это он. – Ингилэйв зевнул и сжал руку возлюбленной. Иве уже стало страшно. – Мы росли вместе и были очень разными. Много раз этот Темный прикрывал меня. И он очень одинок в плане женщины. Правит Тьмой и Темными один. Пока не нашел свою Королеву Тьмы. И, наверное, не найдет никогда. Он никогда не станет таким, как мы. Будет защищать тебя, меня, мать и отца от всяких монстров из мрака и прочих уродов. Те ведь моего брата боятся, как огня, стоит ему появиться. А я – Властелин Времени. Я могу разворачивать Время вспять, но только в самых страшных случаях. Просто так – запрещено. Ни разу еще я всеръез не менял Прошлое и Будущее. Нужен ОЧЕНЬ веский повод, чтобы так сделать.
     Энрике кивнул.
     - Расскажите мне про Торстейна, пожалуйста. – Девушка стала просить, и любопытство взяло верх.
     - Этот Темный – сильнейший из своих на Земле, да и не только. Ему ничего не стоит снести власть на планете, если захочет, но также он не щадит и своих за безалаберность и лень. Каждый из его слуг и орд Тьмы делают свою работу. Если не ошибаюсь, мой сын создал собственный герб. Тор ходит во всем черном, всегда. Лишь в очень редких случаях он может облачиться в другие одежды. Сколько девушек у этого мужчины было – слишком, слишком много. Миллионы… Или десятки миллионов. В каждой стране, где тот правит Темными, есть свои фанатки. И фанаты. Вроде бы даже создан бренд одежды Торстейна. Да, брат Ингилэйва и курит, и пьет, и он бессмертен. Инквизиция давно хочет словить его, да не выйдет, похоже. Он очень силен, хитер, умен, образован и начитан.Еще и асассин. Владеет всеми видами оружия. Никому еще не удалось отличить Тора от родного брата. Если они оденутся одинаково, то невозможно распознать, кто есть кто. Но это если взять обычных людей. Порой даже маги не могут понять, где Светлый, а где – его брат. Я – могу, Тиль – тоже. Ну, и Ингилэйв. – Гвелд улыбнулся мягко. - Не спорю, мне хочется, чтобы и второй сын нашел себе девушку, и подарил мне внуков, пусть даже Темных. Я не имею никакого права запрещать родному, старшему сыну жениться или размножаться. Много раз приходилось его ребят убивать – за преступления и остальное. 
     - Получается, он может любого или любую раздавить, как клопа, и не моргнуть? – Ива чувствовала, как задыхается от волнения и страха. Сердце ее учащенно забилось. Энрике понял по ее взгляду, - ей очень хочется поглядеть на брата суженого. – Убивать просто так? Ради удовольствия?
     - Несколько стран он уже превратил в пепелище – и было, за что. Повод нашелся веский. Теракт в Питере, еще когда ты была маленькой, девочка. Что там было… камня на камне за рубежом не осталось. Инги и ему было всего девятнадцать – двадцать. Также у моего сына есть личный самолет. Стоит нам с Энрике позвонить – и он прилетит хоть с Антарктиды. Но все равно, это мой ребенок. И я никогда не трону его за одну лишь Тьму. Ради удовольствия убивать может лишь полный шлак. Ничего, когда познакомишься с ним, - увидишь, насколько братья похожи. Но такие разные… - Тильсирвэ, уже чувствуя недоброе, стала нервно есть яблочную шарлотку. – Но чует мое сердце, грядет нечто нехорошее.
     Энрике приобнял супругу и поцеловал ее в лоб.
     - Им надо познакомиться, не бойся. Братья уже не маленькие. Итак парень натерпелся тут много обид, надо позвать его на чай. Одно дело – прийти как родственник. К брату, отцу или матери. Но вот вывести в Темный свет невесту Ингилэйва – придется. Не бойся, Ива. Ничего не будет плохого. Если чего начнется, - я ударю сына магией. И еще, - он умеет выключать ВСЮ магию вокруг себя, даже материнскую… кроме моей. Тут хоть режь, хоть бей, - не сможет. Главное, оденься прилично. Он не любит девушек в открытых одеждах. Ненавидит.
     - Тогда почему его демоницы выглядят так, чтобы их хотели? Если Торстейн так ненавидит подобное?
     Ингилэйв с улыбкой поглядел на любимую. Он все понимал. Ей любопытно. Юная, красивая, милая девушка знакомится с будущей родней. Это нормально.
     - Темные – не Светлые. У них своя природа. Свой внешний вид. Одни ходят в пышных и прекрасных платьях, а другие, - как ****и и шлюхи. Много там малолетних дур. Кои считают – стань Темной или Темным – и весь мир у ног будет. Это не так. Мой сын подарит всю планету той, которую полюбит по – настоящему, которая увидит – под Тьмой бьется благородное сердце, и скрыта тонкая, мудрая и справедливая душа. Но никто не задел его сердце настолько, чтобы пасть наземь перед Королевой. Ни одна женщина… А его надо добиваться, просто так он не станет церемониться. Тьма коварна и мудра. А Свет – другой.
     - Если есть Властелин Времени, Властелин Тьмы, то должен быть и Властелин Света. Где же он?
     Энрике развел руками, а Тильсирвэ улыбнулась.
     - Такие еще не рождались… Никогда. Властелины Тьмы были, Ингилэйв из Повелителей Времени – первый в своем роде. Но, как ни крути, без Тьмы мы бы все пропали. Так что Торстейн делает хорошую работу. Правит мраком и остальным. Увидишь все сама когда – нибудь.
     Ива задумалась. Странно… Если Темный настолько жесток, что готов убивать даже своих, то почему у него должно быть справедливое и честное сердце? Понятное дело, почему он тут не ужился. Его НЕ ПОНИМАЛИ. Рассказы возлюбленного о нем повергали в ужас. И у девушки чуть было не развилась фобия. Вот, значит, придет его брат, во всем черном, Ива забьется в угол, и не вылезет. Будет ждать, когда Темный ее схватит и будет либо удерживать у себя, требуя выкуп за красавицу, либо не обратит внимания.
     Она молча смотрела то на Гвелда, то на Тиль или Ингилэйва, и не знала, что сказать. Тьма представлялась ей совсем другой – без сострадания и жалости, как в старых сказках. Если есть там чародей – то обязательно берет девушку в плен, и требует золото или серебро, а то и коней. Старый и дряхлый Кощей, либо еще кто – то… Налетает на деревню, город или село на драконе, берет самую красивую, а потом – все, поползут из пещеры сыновья – змееныши. Следовательно, дракон – сам какой – то парень, тот же Властелин Тьмы, желающий оставить потомство, чтобы были наследники. Или мужчина, принимающий такой облик, и только в пещере становящийся красавцем, за связь обещающий золото и драгоценные камни. Все, что угодно, только лишь бы не лишиться красивой девушки. Очень понравилась в детстве Иве сказка из старой книжки – «Джеммина», где красивая девушка устояла перед искушением злого колдуна и потом ее спас сосед по дому – Терезио, когда негодяй сломал ее голубой цветок, перекинутый через плечо. Два Терезио бились за девушку. Только один старый, а другой – совсем юноша. Который знал Джеммину с детства. Он спас ее от гибели и инвалидности, а потом и поженились молодые люди.
     А здесь – совсем другое. Торстейн, Властелин Тьмы, сам себя создавший – Короля Тьмы, с четырнадцати лет начавший жить самостоятельно. Современная интерпритация красавца – любовника, перед которым не устояла ни одна женщина. Молодой мужчина, любящий холод, золото и деньги, серебро, драгоценные камни и кровь. Как же так получается, - много женщин в постели, и никто не покорил его ни красой, ни хитростью, ни женственностью? Так может быть, дело совсем в другом? Может быть, слишком много чего требовали те девки, которых больше нет в живых? Это ведь мультимиллиардер! Способный приобрести себе целый материк и устроить там свое царство, истребив местное население. В конце концов, это такой же мужчина, не нашедший любви в этом безумном и обезбашенном Мире. И хотя говорят, - в красивом сосуде может оказаться ослиная моча, - тут такое ну НИКАК не вязалось. По словам Энрике, говна внутри и быть не могло, хотя этот Темный нагонял даже на Инквизицию страх и ужас.
     - Мне вот любопытно… а если бы Ингилэйв родился так в семье Темных, - он бы также мучился и страдал? Тьма и Свет, - разное. Хотя одно другое дополняет.
     - Это была бы полная жесть. Светлый парень бы мучился только так. А у Темных, я бы сказал, нервы покрепче будут. Но, хоть ты и сказала, Ива, - одно другое дополняет, - есть одна вещь в Мире, перед которой равны обе ипостаси. Это Любовь. Ее испытывают одинаково как Темные, так и Светлые. И страдают от разбитого сердца точно также, одинаково. Никогда в жизни наш Властелин Тьмы не влюблялся. Если женится теперь, то только по расчету. Другого пути у него нет. Либо если встретит свою Единственную.
     Иве стало любопытно – что это за мужчина, коего боятся все – весь Мир, людской и магов, - такой несчастный и властный одновременно. Безумно прекрасный, правящий самой Тьмой.
     - Внешне он такой же, как я, только одежды черные.- Ингилэйв положил руку на плечо возлюбленной. – И ОЧЕНЬ богат. И без женщины. Без той, которая бы полюбила его настоящего, а не красивую оболочку.
    



Продолжение следует