Выбор веры

     Византийская культура сама по себе была, во всяком случае, не худшей основой для дальнейшего культурного развития, чем культура римско-немецкая... (М. С. Грушевский)


     Создавая настоящий очерк, автор невольно ощущал себя сапером, идущим по минному полю. Действительно, задача представить материал так, чтобы, сохраняя историзм изложения, не задеть чувства верующих и остаться в рамках налагаемых пресловутой политкорректностью ограничений, казалась ему неразрешимой, поскольку при этом невозможно обойти вниманием многие нелицеприятные факты из истории Церкви, причем факты зафиксированные в официальной церковной историографии(!). В один момент возникла даже малодушная мысль отказаться от обсуждения данной темы. Однако без понимания особенностей православия в целом и особенностей русского православия в частности совершенно невозможно понять не только историю Евразийской империи, но и ее настоящее, да и сам наш рассказ о принятии христианства на Руси превратился бы в простое перечисление событий, дат и имен. Так что по зрелому размышлению автор все же не стал избегать разговора на столь «деликатную» тему, но попытался «разделить ответственность» за некоторые исторически объективные, но порой весьма острые выводы и обобщения с мэтрами исторической науки, что и обусловило наличие в настоящем очерке большого количества прямых цитат. (При этом автор ради сохранения объективности старался «предоставить слово» историкам различной идеологической ориентации1.)

     Летописи ведут начало христианства на Руси с легендарного посещения Андреем Первозванным днепровских склонов в районе будущего Киева. Но поскольку в достоверности пребывания апостола на территории Руси сомневаются даже многие православные историографы, то за точку отсчета мы примем приезд епископа из Константинополя во времена Аскольда и Дира2 и, конечно же, крещение по греческому обряду княгини Ольги, вокруг которой и сформировалась первая христианская община.

     Итак, отметим: с самого начала своего существования киевская община состояла не из «униженных и угнетенных», как это было в Римской империи в период зарождения новой религии, а включала саму правительницу и ее ближайшее окружение. Возможно, именно это обусловило одну из наиболее характерных особенностей Русской православной церкви – то, что она с первых лет своего существования является неотъемлемой частью государственной машины. Во всяком случае, если в Римской империи христианство распространялось «снизу», испытав на себе почти три столетия жестоких гонений, а объявивший его официальной религией Константин лишь узаконил тот факт, что большая часть населения исповедует новую религию, то на Руси все обстояло с точностью до наоборот. Там православие было введено «сверху», а его первыми неофитами стали представители военно-торговой верхушки крупных городов.

     Если не вести речь о каком-то «озарении свыше», то, размышляя о причинах, побудивших ревностного сторонника кровавого культа Перуна Владимира решиться на этот революционный шаг, следует ответить на два вопроса:

     1. Почему киевский князь отказался от старой веры?

     2. Почему в качестве новой веры он выбрал именно православие?

     И поскольку цепь предшествующих событий остается для нас неизвестной, то в поисках ответа нам остается лишь обратиться к аналогиям из политической жизни соседних стран.

     Ответ на первый вопрос, казалось бы, очевиден – к X веку язычество полностью исчерпало себя, все больше и больше уступая позиции наступающим христианству и исламу: «Древние верования устойчивы, но пассивны, они могут только защищаться, что и обрекает их на исчезновение»3. Правда, есть одно отнюдь не маленькое «но»: это все ясно историкам и социологам XIX–XXI веков. А вот обладал ли подобным пониманием Владимир или перед нами один из ярких примеров исторической случайности, которая иногда может кардинальным образом изменить ход истории в противовес «исторической закономерности»?

     Для обоснования этой «крамольной» мысли приведем в качестве примера ситуацию, сложившуюся в те же времена в Центральной Европе, где славянские племена столкнулись с западноевропейским «Drang nach Osten». Одни из них, такие, как поляки и чехи, приняли христианство, другие остались верны язычеству. Причем ничем иным, кроме случайности, сделанный выбор объяснить невозможно, ибо в дошедших до нас исторических источниках нет никаких указаний на какие-либо рациональные причины, помешавшие князьям полабских славян принять исторически «правильное решение». Равно как ничто прямо не указывает и на причины, по которым в середине IX века крещение именно по католическому обряду принял весь чешский и моравский «истеблишмент», а в 966 году польский король Мешко I. Не нашедшие верного ответа на «исторический вызов», полабские славяне не смогли создать единого государства под флагом монотеистической религии и исчезли не только с политической, но и с этнографических карт Европы, а Польша и Чехия существуют и поныне, являясь составной частью единого западноевропейского культурно-исторического и экономического пространства.

     Что же касается мотивов, по которым киевский князь предпочел православную веру, то таковыми могли быть:

     а) прозелитизм Византии, стремящейся установить культурно-идеологический, как минимум, и в перспективе политический контроль над Русью, и встречное желание Владимира с помощью «религии новой, культурной, с ее богатым содержанием, выработанными формами, крепкой иерархией, религии, что должна была опираться, как на свою подпорку, на княжескую власть» сцементировать нарождающуюся государственность4;

     б) желание Владимира опереться на значительную часть представителей торгово-военной верхушки Киева, которые уже исповедовали христианство;

     в) стремление амбициозного правителя... следовать мировой моде, поскольку к тому времени практически все соседние страны уже отказались от язычества;

     д) сочетание в той или иной пропорции всех или нескольких вышеупомянутых мотивов с житейской прозорливостью и политической интуицией Владимира, а также с все тем же «озарением».

     Не исключено, что главную роль здесь сыграли даже не политические, а вполне житейские личные обстоятельства. В 987 году император Византии Василий II обратился к Владимиру за военной помощью против подступавших к Константинополю мятежников. Киевский князь согласился, но потребовал выдать за него сестру императора Анну, что автоматически поднимало его «рейтинг» как в глазах соседних правителей, так и в глазах собственных подданных. А далее... Далее версии происходящего расходятся (подробнее об этом ниже), но вполне вероятно, что Анна сама или с подачи брата поставила условием своего согласия на брак принятие Владимиром христианства. Чего здесь было больше? Пресловутой grand politik или простого нежелания христианки связывать свою судьбу с язычником, становясь лишь одной из жен в его «гареме»? Естественно, этого мы уже никогда не узнаем, но логика подсказывает, что здесь политический и религиозный мотивы ничуть не противоречили друг другу.

     В поисках ответа на вопрос, почему Владимир выбрал православие, не следует полностью полагаться на эмоционально насыщенное летописное сказание, отличающееся «полемической окраской, желанием охулить все веры, кроме православной», и которое, по мнению
В. О. Ключевского, «очевидно, не принадлежит начальному летописцу, а вставлено в свод его составителем»5. И в самом деле, при выборе новой веры два из четырех возможных вариантов, приведенных в ПВЛ, вряд ли вообще рассматривались Владимиром. Иудаизм был официальной религией враждебной Хазарии, а мусульманство запрещало употребление спиртных напитков, что было разумно в условиях жаркого климата южных стран, но совершенно не подходило для Руси с ее холодными долгими зимами и устоявшимися традициями употребления горячительных напитков, в частности, на совместных пиршествах князя и его дружины. Исламское вероучение к тому же «не могло соперничать с христианством по самой отдаленности своей»6. Так что реально было не четыре, а всего лишь два кандидата на роль новой официальной веры (православие и католицизм), и именно между двумя ветвями христианства развернулась «борьба за души» киевской элиты.



     1. Цитируются как православные Л. Н. Гумилев, А. В. Карташов, С. М. Соловьев, так и критически настроенный по отношению к православию, да, вероятно, и ко всем другим религиям, вследствие своей марксистской направленности, Н. М. Никольский.

     2. Аскольд (Оскольд) и Дир – согласно более чем лояльной Рюриковичам «Повести временных лет», бояре Рюрика, осевшие в Киеве и самовольно захватившие там власть. «Быть может, само предание о том, что Аскольд и Дир были члены дружины Рюриковой, явилось вследствие желания дать Рюрикову роду право на Киев». (Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 1. С. 132.)  По другой версии, они являются последними представителями старинного княжеского рода, правившего Киевом и полянами со времен Кия, Щека и Хорива. Убиты преемником Рюрика Олегом. Со времен В. Н. Татищева в историографии распространено мнение, что Дир – это всего лишь прозвище Оскольда.

     3. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. Москва: Товарищество Клышников, Комаров и Ко совместно с издательством «Лорис», 1992. С. 180.

    4. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Київ: Наук. думка, 1991. Т. 1. С. 510.

     5. Ключевский В. О. Курс русской истории. Москва: Мысль, 1987. Ч. 1. С. 98.

     6. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 1. С. 172.

     Для того, чтобы ознакомиться с особенностями ислама и иудаизма Владимиру вовсе не надо было приглашать мулл и раввинов из дальних стран – служители культа этих религий наверняка имелись в центре дальней торговле Киеве.