И снова о средневековом патриотизме

     На Западной Украине князь Даниил Галицкий обратился за помощью к западу и проиграл. В Восточной Руси князь Александр Невский принял сюзеренитет от монголов, с тем, чтобы освободить руки по отношению к Западу, и выиграл.  (Г. В. Вернадский)


     Вернемся к теме средневекового патриотизма и не знающего каких-либо временных рамок прагматизма. Знакомство с политическим портретом Александра Невского показало нам жесткого прагматика, руководствующегося своими личными, условно говоря, тактическими интересами. Аналогичным образом действовали и другие русские князья Северо-Восточной Руси, не помышлявшие об избавлении от монгольского ига, а, наоборот, стремящиеся с помощью Орды укрепить свою власть. А вот Даниил Галицкий, «идейный антипод» Александра (согласно Г. В. Вернадскому и Л. Н. Гумилеву) не только готовил, но даже предпринял успешное поначалу антимонгольское выступление. При этом критика обрушивается на Даниила с двух сторон. Историки-евразийцы критикуют его за союз с католическим Западом, приведший, по их мнению, в конечном счете, к утрате Галицко-Волынским княжеством независимости1, а М. С. Грушевский и вслед за ним марксистские историки обвиняют галицкого князя в непоследовательности и нежелании опереться «на широкие народные массы».

     Последнее обвинение не выглядит весомым в глазах читателей, знакомых с особенностями монгольского воинского искусства и прекрасно понимающих, что в случае восстания «широкие народные массы» стали бы всего лишь удобной мишенью для тренировки конных лучников в условиях, «максимально приближенных к боевым». Что же касается обвинения первого... Как и в случае с «идейным противоборством» Александра и Андрея, для начала необходимо выяснить, «а был ли мальчик?».

     Получив «повестку», Даниил не стал медлить, а отправился к Батыю2. Хотя вполне возможно, что инициатором этой поездки был сам галицкий князь (Плано Карпини сообщает, что Даниил предварительно отправил к монголам послов за охранной грамотой3). Даниил не хуже Ярослава и Александра понимал все выгоды протекции Батыя и опасался, что хан отдаст предпочтение Михаилу Черниговскому. Вероятно, столь же прагматично оценивал ситуацию и Михаил, поэтому оба князя отправились в ставку Батыя почти одновременно. Почти... И это «почти» могло сыграть решающую роль в дальнейшем развитии событий.

     Как следует из сообщения Галицко-Волынской летописи, оказавшийся более расторопным, Даниил был принят весьма благожелательно, равно как и его владимиро-суздальские «коллеги», «пожалован своими же владениями» и с изрядно возросшим, как бы мы сейчас сказали, политическим капиталом вернулся домой. А вот для Михаила поездка в ставку Батыя оказалась фатальной – он был там убит.

     Что побудило Батыя расправиться с князем? Существуют несколько версий. Согласно агиографической дело было в отказе Михаила следовать нечестивым языческим обрядам – монгольская придворная церемония включала в себя прохождение между двумя огнями для очищения и преклонение обоих колен перед статуей Чингисхана4. Знатоки ясы утверждают, что причиной  явилось убийстве монгольских послов прибывших осенью 1239 года в Киев (город тогда принадлежал Михаилу), а отказ проходить через «детектор лжи5 и очищаться от дурных замыслов либо не имел решающего значения, либо вообще выдуман агиографом. А вот согласно версии В. Т. Пашуто6, перед нами заранее задуманное Александром Невским и осуществленное руками Батыя политическое убийство7.

     Как уже отмечалось, мы скептически относимся к конспирологии, но на этой версии стоит остановиться подробнее. Действительно, Михаил, владевший киевским великим княжением до Ярослава Всеволодовича, был естественным противником владимиро-суздальского князя. Однако устранение Михаила было на руку не только Ярославу. Не в меньшей мере, как минимум, был заинтересован в этом и Даниил, успевший опередить отца своего соперника и завоевать расположение Батыя.

     Именно Даниил получил наибольшие преференции от этого убийства, которое, наряду с битвой под Ярославом, поставило точку в многолетней войне за Галицко-Волынскую землю. Успешная поездка Даниила к Батыю и последовавшая вслед за ней смерть черниговского князя ясно показала, как усилившейся во время многолетней гражданской войны боярской верхушке8, так и соседям Галицко-Волынского княжества, кого из претендентов на престол поддерживает всесильный правитель улуса Джучи. А без такого сигнала междоусобица могла бы продолжаться еще очень долго. Во всяком случае, история гражданских войн знает очень много примеров «решающих» битв, после которых потерпевшая поражение сторона вновь собирала силы, и военные действия начинались по новому кругу. Следует полностью согласиться с М. С. Грушевским, писавшим, что причиной окончания галицкой усобицы стала не военная победа, а «те важные политические изменения, которые произошли после Ярославской битвы, а, прежде всего, в отношениях князей Галичины и Волыни с татарами»9.

     Изменения последовали незамедлительно. Венгерский король Бела IV, ранее участвовавший в галицко-волынской усобице на стороне своего зятя Ростислава, теперь отказывает ему в помощи. Более того, он присылает послов с предложением выдать другую свою дочь за сына Даниила: «Возьми мою дочь за сына своего Льва». (Примечательно, что за несколько лет до того сам Даниил обращался к Беле IV с подобным предложением, но тогда король ответил отказом.) Фактически это означало признание Даниила правителем Галицко-Волынской земли и курс на союз с ним. Причины столь разительной перемены не были секретом для летописца: «Он боялся Даниила, потому что тот был у татар, победил Ростислава и угров». Но теперь уже сам Даниил не спешил с этим браком. Беле IV удалось заключить ставший для него столь желанным брачный союз лишь при посредничестве епископа Холма и хранителя печати будущего митрополита Киевского и всея Руси Кирилла III – ближайшего доверенного лица галицкого князя10.

     Одержав победу в гражданской войне и имея за спиной ужасных для Европы монголов, Даниил почувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы включиться в «большую европейскую политику». О том, насколько серьезно галицкий князь был вовлечен в европейские дела, свидетельствует его неудачная попытка через другого своего сына Романа, женатого на представительнице австрийского правящего дома, завладеть Австрией и Каринтией11.

     Начались и дипломатические игры с Папским Престолом. Римский понтифик предложил Даниилу королевскую корону в обмен на союз против Батыя и переход Галицко-Волынской земли в католичество. Согласно общепринятой версии, Даниил, готовившийся к восстанию против Орды, был готов принять эти условия, но Рим так и не смог найти желающих участвовать в крестовом походе против казавшихся непобедимыми монголов. В итоге «просчитавшийся», по мнению историков-евразийцев, Даниил остался один на один против грозного врага, справиться с которым не могли помочь ни королевский титул, ни присланная папой вместо европейских рыцарей булла. Папская грамота гласила, чтобы «в случае, если Татары пойдут на христианские земли, Даниил сообщил об этом прусским рыцарям, а те сообщат папе, чтобы он мог лучше подумать, как бы этим Татарам с божьей помощью сильно противостоять»12 – этакий средневековый аналог современной «сильной озабоченности»...

     Но так ли был доверчив князь, прошедший к своим сорока годам огонь, воду и медные трубы гражданской войны? Собирался ли он на самом деле воевать с Батыем? Или же использовал жупел «татарской угрозы» и контакты с папой для упрочения своих внутри- и внешнеполитических позиций? По нашему мнению, ни одной из сторон не удалось «переиграть» другую. Даниил, хоть и принял в 1253 году «венец от Бога, от церкви св. апостолов, от стола св. Петра, от отца своего папы Иннокентия и от всех епископов»13, сравнявшись тем самым в европейской иерархической лестнице с королем Венгрии и превзойдя польских князей, так и не ввел католицизм в своих владениях. Не стал участвовать Даниил и в другом проекте Иннокентия IV – крестовом походе против монголов. Что же касается военных действий Даниила против Куремсы, то, как будет показано ниже, на поверку они оказываются не «освободительной борьбой против иноземных захватчиков», а обычным пограничным конфликтом двух феодалов, воюющих за право собирать налоги с населения оспариваемых территорий. (Еще одной причиной военного конфликта двух монгольских улусов было желание их правителей контролировать торговые пути

     Словом, политика Даниила Галицкого, начиная со второй половины 1240-х годов, практически ничем не отличается от политики Александра Невского – подчинение монголам и опора на Орду в деле упрочения своей личной власти и одновременно, выражаясь современным дипломатическим языком, «поддержание конструктивного диалога» с Римом. Возникает естественный вопрос: что же дало повод историкам-евразийцам столь резко противопоставлять друг другу двух правителей? Фраза из летописи? Увлеченность галицкого князя европейскими делами? Война с племянником Батыя, третьим сыном его брата Орду, Курумиши (в русских летописях и записках Плано Карпини он фигурирует под именем Куремса14), улус которого граничил с территорией Галицко-Волынского княжества?

     О коронации Даниила речь шла выше. Что же касается вовлеченности Даниила, других Романовичей, да, собственно, и всего «истеблишмента» Галицко-Волынского княжества в европейские дела, то, исходя из географического положения этого государства, было бы просто странно ожидать чего-то другого, особенно, если иметь в виду тесные родственные связи Романовичей с владетельными домами Польши и Венгрии.

     Теперь о «чести татарской». Во-первых, совершенно неочевидно, что сам Даниил разделял «частное мнение» летописца. Во всяком случае, Батый оказал князю самый уважительный прием15. Но даже если по возвращении Даниила действительно был «плач об обиде его»16 (кому же из гордых князей хочется быть на положении младшего союзника?), то для одного из лучших политиков того времени, каким, без всякого сомнения, был галицкий князь, на первом месте стояли не эмоции, а реальные выгоды, полученные от союза с Батыем. Вероятнее всего, что, как и в случае с Андреем, историкам-евразийцам просто понадобился «антигерой», на фоне которого мудрая и дальновидная политика Александра Невского выглядела бы особенно выигрышно. И, поскольку других равновеликих князей на Руси в то время не было, то на роль такого «антигероя» и был «автоматически» назначен Даниил. (По мнению Л. Н. Гумилева, «прозападничество» Даниила было вынужденным, поскольку подобные настроения господствовали во всей Галицко-Волынской земле17.)

     Подведем итоги. Если нарисованная нами картина ордынско-галицких отношений верна, то это полностью перечеркивает блок историко-идеологических догм, противопоставляющих «мудрого и прозорливого политика-стратега» Александра Невского «пламенному патриоту, но недальновидному политику» Даниилу Галицкому. Приведем лишь один из примеров такого противопоставления: «Точный выбор приоритетов и обоснованность стратегической линии внешней политики Александра Невского в дальнейшем способствовали превращению Северо-Восточной Руси в ядро великорусского национального государства. Особенно отчетливо это видно при сравнении внешнеполитических устремлений Александра Невского и Даниила Галицкого. Поиски Даниилом опоры на Западе привели к фактическому краху Галицко-Волынской Руси, а в XIV–XV вв. – и к захвату ее вместе с киевско-черниговскими землями Польшей и Литвой. В результате между двумя частями Древнерусского государства – юго-западной и северо-восточной – возник четкий рубеж»18.


     1. О последних годах существования Галицко-Волынского княжества в качестве независимого государства будет рассказано во второй книге настоящего исследования. Здесь же только отметим, что речь идет не о внешнем завоевании (уж что-что, а польские летописцы не преминули бы отметить столь знаменательную победу), а об обычной для средневековой Европы смене династии – на смену вымершим Романовичам пришли, призванные местными боярами, их польские и литовские родственники.

     2. ПСРЛ. Т. 2. С. 184.

     3. Карпини Плано.

     4. В 1270 году за отказ пройти подобную процедуру в ханской ставке был зверски умерщвлен рязанский князь Роман Олегович, причисленный впоследствии, как и Михаил, православной церковью к лику святых.

     5. Гумилев Л. Н.

     6. В. Т. Пашуто (1918–1983). Доктор исторических наук, член-корреспондент АН СССР, автор многих работ по средневековой истории Восточной Европы.

     7. Пашуто В. Т. Александр Невский. Москва: Молодая гвардия, 1974. С. 91.

     8. Летопись дает нам немало примеров боярского неподчинения княжеской власти в Галиче, в том числе и описывает единственную в истории Руси попытку не члена дома Рюрика присвоить себе титул князя.

     9. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 3. С. 62.

     10. ПСРЛ. Т. 2. С. 185.

     11. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее важнейших деятелей. Москва: Рипол классик, 1998. С. 170–172.

     12. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 3. С. 71.

     13. ПСРЛ. Т. 2. С. 191.

     14. С такой идентификацией Куремсы согласны далеко не все историки.

     15. Описание поездки Даниила к Батыю в Галицко-Волынской летописи является ярким примером несовместимости религиозных и поведенческих стереотипов, сформированных в разных культурных традициях, и по меркам современного политеса выглядит весьма не толерантно. В нем монголы предстают слугами дьявола, заставляющими приехавших в Орду князей совершать языческие обряды, кудесниками, идолопоклонниками, колдунами. Имеет место и обычное при первом контакте двух цивилизаций недопонимание. Например, летописец трактует поданный Даниилу «черный кумыс» как унижение, в то время как на самом деле это был высший сорт любимого напитка степняков. (Более того, до сих пор на просторах Евразии «совместное распитие спиртных напитков» считается проявлением высшей степени уважения и расположения к подчиненному со стороны «начальства».) Не требовал монгольский придворный этикет и поклонения огню – надо было просто пройти между двумя огнями, чтобы очиститься от дурных намерений.

     16. ПСРЛ. Т. 2. С. 185.

     17. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. С. 356.

     Эти «прозападнические настроения» оказались очень живучи –и в настоящее время население западных областей Украины в основной своей массе считает себя европейцами...

     18. Егоров В. Л. Александр Невский и Чингизиды. URL: