Иерусалим небесный. История мистическая

 
                Всё мне, что бы ни думал украдкой,
                Ясно, как чистый кристалл.
                Нас неразрывной и вечной загадкой
                Сон сочетал.               
                М. Цветаева.
1. Сон в летнюю ночь.

          В один из выходных дней Даша встретилась с подругами Ниной и Шурой,   собираясь просто погулять по городу. Зашли за  Викой, живущей с Дашей в одном доме, в соседних подъездах.  У Лёши, брата Вики, вечно толпились ребята. Среди прочих  друзей,  увидели  незнакомого кареглазого парня. Незнакомец обращал на себя внимание: он был внешне прост, сосредоточено слушал записи, совсем не глядел на вновь пришедших девчонок. А девчонки сразу заметили, как он отличается от ребят, привычных «стиляг», отсутствием модного кок.  И одет был в обыкновенную клетчатую рубашку.  Но  Даше он  показался более свойским,  не таким претенциозным, не зацикленным. Подружки, выйдя на улицу, не преминули обсудить парня:
-  Красивый этот  новый Лёшкин друг, но не модный, - скривила губы Нина.
-  Да, колхозник! – отрезала Шура.
-  А мне нравится. Не стандартный… и красивый…- загадочно улыбаясь, тихо произнесла Даша.
 Никогда не знаешь, из чего произрастает симпатия: иногда из духа  противоречия, из чувства протеста против сложившихся стандартов и норм, ведь любят девчонки говорить: «Он не такой, как все».
Однако парень, как неожиданно возник, так же и исчез.
                Даша часто забегала к друзьям, а новый мальчик не появлялся. Может он случайно сюда забрёл. Собственно, она не строила никаких иллюзий, и не проявляла явной заинтересованности.
            Однако сон, который   приснился с полгода назад,  вспомнился и поселил  в душе предчувствие  близких радужных перемен. Позднее,  восстанавливая в памяти сон, она  стала толковать его, как  предзнаменование, связывая  именно с этим мальчишкой.
            Снился ей тёмноволосый, черноглазый юноша с магнетическим взглядом. Действие происходило на фоне летней ночи в степи, где горизонт исчезал в кромешной тьме, сливаясь с чёрным небом. Невдалеке костёр очерчивал нечёткий радиус света, создавая  игру светотени.  В ореоле света черноглазый юноша  протягивал руки, словно звал Дашу за собой. Даша испытывала влечение и, одновременно,  внутреннее сопротивление. Спазм сдавил горло.  Она шла не спеша, и душа стонала, словно  горела в  том костре. Казалось, даже во сне  стихотворная решётка держала  её мысли и движения в ритме.  Юноша ликовал и  тоже, словно, говорил стихами, вздымая руки  от избытка чувств. Он  дарил ей  картины звёздного неба с нарождающейся луной. Это действо  сопровождал невидимый  оркестр скрипачей - оглушительное  стрекотание  кузнечиков создавало ровное, непрерывное звучание. Всё вместе странным образом напоминало толи красочные цыганские пляски, толи индийское кино в замедленной съёмке... .
          Но сон прервался неожиданным пробуждением, не посулив ничего конкретного. Когда Даша поняла, что это всего лишь сон, наступило разочарование. Только мысль, что всё это неспроста,  застряла в девичьей головке.  Какое-то время девчонка ещё пребывала в возбуждении, в приятном ознобе.
             В последующие дни она с лёгким сердцем вставала утром,  напевала и улыбалась даже за мытьём посуды.  Время шло и ничего не происходило, и  сон в памяти  стал терять краски, превращаться в лёгкую дымку. И тут – встреча с незнакомцем всколыхнула память. Появилось  предчувствие, что это он, и где-то там, наверху, наверно на уровне духа, она вошла в некий лабиринт, который неизбежно приведёт их друг к другу.
              Даша попробовала запечатлеть сон в стихотворении, назвав его, как у Шекспира, «Сон в летнюю ночь»:
                Мне б тогда убежать,
                Только взгляд помешал,
                Только блеск этих чёрных кудрей.
                И я шла не спеша,
                Хоть стонала душа,
                И в цыганском горела костре.
 Ещё казалось, что кто-то свыше, наверно её ангел-хранитель,  завязал  первый узелок, и  неторопливо плетёт сеть, от которой  они  никуда уже не денутся, и ей ничего не нужно делать, никуда торопиться.
              Ещё месяца три спустя, зайдя к друзьям в соседний подъезд, Даша с удовлетворением отметила, что Игорь, имя она уже знала  от Вики, сегодня здесь. В этот день у них было особенно многолюдно: шло прослушивание новых записанных хитов, обмен и перезапись на другие магнитофоны. Игорь беседовал с кем-то из ребят в дальнем углу комнаты. И она, не выдав своего интереса, тоже вступила в свободное общение с гостями, повернувшись к нему спиной. Но через какое-то время, словно по команде, обернулась: в неё, над головами присутствующих,  летел коробок спичек, который она, машинально взмахнув рукой, отбила обратно. Игорь ловко поймал коробок кистью левой руки, и кивнул, поощрительно улыбнувшись. Взгляды встретились и  задержались на доли секунды. Даша удивленно  пыталась осмыслить: «Почему я обернулась? Почему с готовностью отреагировала? Это гипноз или телепатия?» Где-то она читала в журнале  о подобных явлениях.
Потом, когда расходились, он случайно оказался рядом и провёл её до следующего подъезда. Путь был короткий, поговорить ни о чём не удалось, но контакт состоялся.
                Миновала зима. С наступлением тёплых весенних дней, накануне    лета, заработали танцплощадки. И друзья иногда, в выходные дни стали собираться в парке, на танцплощадке.
                Вот Игорь  угловато, неловко дёрнул Дашу за руку, приглашая на танго. От прикосновения, её словно пронизал электрический разряд. Она притихла, прислушиваясь к себе. Послушно пошла за Игорем в гущу танцующих. Близость его буквально мутила сознание Даши. Глаза были на уровне ворота рубашки, и в открытый ворот виднелась родинка на его шее, расположившаяся на пульсирующей артерии. Эта родинка действовала гипнотически:  хотелось её укусить, впиться зубами, будто эта пульсирующая бусинка пробуждала в ней зверя. Едва контролировала помутнённое сознание.
             Глядя со стороны на танцующую пару, и, судя по их отрешённым глазам,  друзья  готовы были биться об заклад, что «у них уже всё на мази» и «когда только успели?». Все, в разной степени, завидовали. Они, выросшие из детских игр,  знакомы с детства, но ничего «подобного» себе не позволяли, как этот «пришелец». А ведь  всем хотелось скорее стать взрослыми. Смешно было бы объяснять, что всё не так, как кажется, что события разворачиваются очень неторопливо.
               В один из дней Валерка и Венка,  её дворовые друзья ещё по старой квартире, пришли  к ней домой, вызвали на улицу:
   -   Выйди, дело есть. Пойдёшь с нами на одну секретную «операцию»? – Загадочно понизив голос, спросил Венка. – Отказ не принимается.
Как можно отказать в такой малости обаятельному  Венке,  с ямочкой на подбородке и смеющимися глазами.
   -   На какую операцию? –  спросила Даша.
   -   Увидишь. Ничего не спрашивай, потом всё узнаешь.  – И Валерка игриво приложил палец к губам.
На улице Венка, оглянувшись по сторонам, развернул кепи козырьком назад, как некий Че Гевара, нырнул в траншею, сказав, что «за взрывчаткой», а вынырнул с бутылочкой вина. Интрига смущала и  забавляла Дашу. Они перешли из многолюдной центральной улицы в  безлюдный переулок. В сквере, рядом с кафе «Дельфин», Даша присела на скамейку. Валерка предложил выпить вина «для храбрости перед операцией». Дашу напрягала неизвестность, и она ворчала из-за отсутствия  повода, посуды, и, главное, закуски.
   -    А то, что встретились друзья детства, которые росли в одном дворе, - деланно оскорбился  Венка и добавил, -  некоторые даже в одном подъезде, разве не повод?
   -    Пить из горла не пробовала? Вот и попробуешь, когда-то надо начинать, - заключил Валерка.
         Даша прикинула, что  «пол литра вина на троих вреда не принесёт, зато - «дерзко». Но всё равно, пить из «горлА» прилюдно – как-то против воспитания.
   -   Какая-то ты церемонная. -  Венка раскупорив бутылку,  отхлебнул из неё и протянул Даше.
   -   Ну, вы меня хоть прикройте, - попросила Даша, ей не свойственна была такая разухабистось.
 И, когда они окружили её «плотным кольцом», тоже, отхлебнув пару глотков и поморщившись, передала Валерке. Это был обычный Портвейн, но разве дело в этом? Пить на улице, из одной бутылки – для неё было крещением. Интрига сохранялась. Она  чувствовала, что с ней хотят говорить, и надо снять напряжение.
А суть разговора, оказалось, сводилась всего лишь к тому:
   -   Ну, что ты в нём нашла?- первым спросил Валерка, а Венка кивнул, соглашаясь с вопросом.
          Вообще, ревность и зависть –  два порока, которые часто подвигают людей на мелкие предательские поступки. Вот и теперь: то один, то другой пытались  раскрыть глаза на то, что «он де и не так умён, и ничего за душой, кроме «вывески», т.е. смазливого лица».
 Да, Игорь был красив, как молодой Радж Капур, который нравился Даше ещё в раннем  детстве.  Он имел восточную смуглость, тёмные карие глаза, слегка прикрытые тяжёловатыми верхними веками, и борцовскую стойку, похожую на медвежью. И ещё она вспомнила свой «вещий» сон, который, как ей казалось,  был связан с этим мальчиком. Но она никому сон не пересказывала.    
               Валерка посещал с ним  секцию борьбы,  и вынужденно признал:
   -  На ковре свалить его трудно, это правда. Ногами как упрётся…-
   -  Вот! Значит и здесь он вас побивает, –  горделиво смеялась Даша.
Вечерело. Когда улицы стали пустеть, подвыпившие парни оборвали  розы с кустов на центральной районной клумбе. И, одаривая наперегонки цветами, проводили Дашу домой. Если и был у них ещё какой-то  замысел, Даша того не узнала.
           Она действительно никак не прочувствовала глубины интеллекта Игоря. Каков круг его интересов? Кроме тех, что лежали на поверхности:  пристрастие к американской музыке и Битлз, - как у всех пацанов шестидесятых, отделённых от западной культуры «занавесом». Преклонение перед США и Европой шло по принципу: «где нас нет,  там обязательно хорошо».
   -   Представляешь, Дашка, во Франции трамвай останавливается и пережидает, если влюблённые  целуются на проезжей части. Культ любви! – При этом  Игорь многозначительно поднимал палец. -  А у нас…? У нас бы сразу в «околоток», да, и прохожие не прошли бы молча. Отсталость… - говорил Игорь.
         «Красиво, -думала Даша, хотя себе едва ли смогла бы позволить  такую  демонстрацию чувств».
                К англо-саксонской «разлагающей» культуре Даша относилась с  предубеждением, внушённым комсомольским патриотическим воспитанием.  Но с их поклонниками несовместимости не чувствовала. Даша в принципе не против джазовой музыки, но советские, а так же французские и итальянские фильмы и песни, качественно отобранные, и в изобилии представленные на просторах Родины,  казались душевнее и романтичнее американских, проскальзывающих на советский экран. Песни, прошедшие цензуру, можно было купить на виниле в киоске. Они тоже были высокого качества.
             Советских песен Игорь не записывал, не слушал и не замечал в упор, к сожалению.  А Даша эти песни распевала днём и вечером, когда родителей дома не было, и  на школьных вечерах солировала:
Рисует узоры мороз на оконном стекле,
А нашим мальчишкам сидеть не по нраву в тепле…
Они с Игорем  учились в разных школах, он с украинским языком обучения, и не захотел менять школу с переменой места жительства, ездил, как она раньше, в  другой  район. Она училась в школе с русским языком, с седьмого класса  в новой, недалеко от дома. На вечерах у неё Игорь не бывал, так что исполнительская сторона оставалась не раскрытой для него. Но в 16-17 лет никакие пристрастия не являлись причиной разногласий, и трудно было допустить, что они когда-то возникнут. Зачем забегать вперёд, он ей нравился. На вопрос, «чем?»  - Кроме того, что он красивый, затруднилась бы что либо добавить, ведь это «химия».
                На танцплощадке, слегка наклонившись к ней, Гарик говорил  шепотом:
 -  Обрати внимание, позади тебя, справа пара, потом расскажу...
-  Где, где? – вертелась Дашка.
-  О, Аллах! –  Шипел, закатывая глаза, Игорь, даже отстранился с досадой. -Да, не смотри ты в упор. Повернись непроизвольно, как бы на каблуках, невзначай огляди сектор, незаинтересованным взглядом. Не получится из тебя шпион.
           Вот уже новый сентябрь. Танцплощадки одна за другой закрывались. Игорь зашёл за ней в романтичном, белом облегающем свитере, опять мимо моды,  напоминая  геолога. Не хватало гитары, костра и запаха тайги. Сели в трамвай и проехали пару остановок,  на танцплощадку в «Комсомольский Городок», оставшийся от былой «комсомольской стройки». Подальше от любопытных глаз друзей. Хотелось хоть о чём-то поговорить, только темы словно исчезли, как только  остались наедине. Но наедине приятно  даже молчать, чувствовать трепет прикосновений, осознавать, что он твой, а ты «навсегда» его и это – их секрет. 
           Последний год учёбы, выпускной  11-й класс. После уроков Даша частенько отправлялась, если не в свой «Народный театр», то  в читальный зал с парочкой ещё одноклассниц. Одноклассницы, рисуя в воображении своё, непременно большое, будущее, брали книги: кто по ядерной физике, кто по астрономии.  Дашу тоже «привлекали» и  ядерная физика, и астрономия своей монументальностью, но она стеснялась так демонстрировать свои амбиции.  Она  брала стихи Константина Симонова или «Энциклопедический словарь», доставала тетрадку с, выписанными из прочитанных книг,  иностранными или малообиходными словами и составляла рукописный словарь, за неимением своего энциклопедического.
             График занятий в секции борьбы совпадал с её репетициями в Народном театре, а с библиотекой накладки не было. Теперь Игорь встречал её у библиотеки и провожал до дома. Даша иногда читала Игорю свои стихотворные строки, написанные на уроке, а он слушал серьёзно  сосредоточено, но никаких суждений не высказывал. Иногда бывали попытки рассуждений о любви и дружбе. Говорил, что любовь – это та же дружба,  только «приукрашенная  виньетками». Поэтому, однажды провожая её из библиотеки, он предложил Даше «дружбу, как мужчина с мужчиной». Даше  сначала это польстило, показалось, что это разумно, ведь впереди учёба и армия. Но подспудно появилось сожаление, что этот договор может оказаться    долговременным. И она отозвалась стихами: «Помнишь, я дожди ещё любила и тебя хотела научить?
                Ты красивый был, большой и сильный…
В силу неразгаданных причин,
Вдруг, под марш  моих любимых ливней
Предложил мне дружбу двух мужчин.

Все не так возвышенно отныне:
 День угас и дождик поредел.
Мысль мельчает, чувство в сердце стынет:
Мы – «мужчины»?! Только юмор где?
           Но на то она и юность, чтоб «чушь прекрасную нести» и тут же обо всём забывать.  Хотя, ничего и не происходило помимо юности.
            В кино ходили компанией, и  ребята нередко сбрасывались на билет  для  «бедной родственницы». Жека закрепил за Дашкой прозвище «бедная родственница». А  добрейший Венка в каком-то пустяковом споре   проспорил ей одно посещение кинотеатра,  одно «кино». И с тех пор постоянно был должен. К моменту, когда возникала возможность отдать долг, долг оказывался просроченным, и набегала «пеня», в виде ещё одного «кино» в резерве. Он так и остался у Дашки другом детства и юности с неоплаченным долгом в «два кино».  Венку это нисколько не огорчало, обоих не огорчало, и было их игрой. Венка мог позвонить, и, под предлогом - «отдать долг», назначить встречу у кинотеатра. Дашка в светлом плаще, с причёской а-ля Наташа из кинофильма «Ещё раз про любовь», незаметно подходила с тыла, и, поставив одну ногу накрест, слегка опершись на тонкий зонт, как на трость, ждала, пока её заметят, а потом смеялась, скопировав смех героини фильма. Все говорили, что они безумно  похожи с Дорониной.
            Игорь звал её «кузиной», считая, что это созвучно с её фамилией Карамзина. Игорь полюбил с некоторых пор в своих фантазиях представлять французский двор, времён Людовика. Близкие, посвящённые друзья обращались к нему - «Сир», он к ним – «шевалье». Даша была «кузиной», остальные девушки - «фаворитками».
              Окна квартиры Игоря выходили на центральную улицу. И Жека придумал  для себя позывной, чтоб, проходя под окнами, не подниматься на этаж, он художественно насвистывал мелодию  «Караван». Даша сделала попытку насвистеть «Караван», получалось шепеляво. Игорь замахал руками, запрещая уродовать любимую мелодию. Даша заупрямилась, ей тоже нужен был позывной. Тогда Жека предложил ей «Бриджит Бордо» - не жалко». Дашка закусила губу – это была «дискриминация» – она упрямо продолжала насвистывать «Караван». Однажды, на позывной в её исполнении, в окно выглянула мама Игоря.  Сын ей сказал:
   -   Мама, посмотри там, под окном Дашка идёт.
Мама перегнулась через подоконник и удивилась:
   -   Да, Даша…. Как он угадал? Потом он и сам выглянул, махнул рукой, мол, «заходи».

2.Испытание чувств.
          С окончанием школы так приятно было расслабиться, и время незаметно пролетело. После «впустую» растраченного лета, ранним августовским утром  Игорь зашёл за Дашей:
   -   Хватит сидеть на родительской шее, пора устраиваться на работу, - назидательно  заявил он.
 Даша собралась быстро, без излюбленного протеста. Игорь уже знал, куда идти, он вёл её в Пром.зону, где располагалось много небольших металлообрабатывающих заводиков. На один из них его уже взяли учеником токаря. Теперь он хотел туда же пристроить Дашу
                Они пробирались через железнодорожные подъездные пути, перебирались через тамбуры товарных вагонов. Игорь сначала подсаживал  Дашу с одной стороны вагона и, пробравшись под вагонами, помогал спрыгнуть с высоких ступенек с другой стороны. Она вынуждена была падать в его руки, и он ловил  за талию.
            Талия была тонкая с контрастно крутыми бёдрами, ещё один пунктик для её комплексов: подруги не верили, что пояс не «затянут», а застёгнут  свободно. И чтоб подчеркнуть естественно тонкую талию,  Даша каждый раз закладывала две руки и  показывала, насколько свободно пояс держится на талии.
            Даша невольно оказывалась в объятиях. Это волновало обоих, но она, стараясь не показывать вида, высвобождалась из его рук, и они шли дальше.  Идея Даше уже не нравилась:   
    -   Это что, мы каждый день будем так пробираться на работу?
   -   Нет. Есть пешеходная дорожка, но я тебя повёл коротким путём.
Поход оказался напрасным: на этом маленьком заводе больше не брали учеников, и другой работы не нашлось. 
         Но зато Даша теперь знала, как нужно начинать поиски работы. И вскоре сама нашла её в том же районе пром. зоны, на соседнем маленьком АМЗ.
                Устроилась на работу, встала на комсомольский учёт, и закрутилась производственная жизнь: с новыми знакомствами, с комсомольскими поручениями. На АМЗ оказался свой инструментальный ансамбль, и Даша, естественно, стала его солисткой.   
             Игорь пару раз заходил за ней, по пути с работы, но она стала задерживаться,  у неё - то репетиция, то вечерний «гастроль» с инструментальным ансамблем. Такая востребованность и новые впечатления слегка заслонили  старых друзей и подруг. Реже стали встречаться.
            С Игорем к тому времени, произошла небольшая размолвка, Даша не могла  бы даже вспомнить, по поводу чего, конкретно, она держала «позу».  Хотя присутствие его в её жизни всегда подразумевалось, но в этот период она  упрямо избегала ходить с ним одними дорогами, желая помучить или проучить, и он не спешил искать примирения. Оба демонстрировали гордыню. А вскоре случился спонтанный «роман» с секретарём комсомольской организации завода  Юрой Котиковым.  Даша не стала сопротивляться возникновению   романа, она уже совершеннолетняя, а Юра - человек  очень интересный.  Правда, роман оказался недолгим.  Юре возраст подошёл жениться, а Даша считала, что ей ещё рано обзаводиться семьёй, да и не было на то  «небесного»  благословения, как, например, с Игорем.
             «Роман» уже благополучно завершился, когда забежал к ней Женька и настойчиво стал убеждать, что ей срочно нужно увидеться с Игорем, тот что-то важное  ей хочет сообщить.
   -   Он что, забыл мой адрес? Чего проще: пусть придёт и сообщит, – не хотела уступать Даша.
                Ещё через пару дней Жека выследил, когда она вышла из дома и, как бы, между прочим, подъехал и предложил свой велосипед покататься. У Дашки не было велика, и она рада была воспользоваться случаем.  Жека велел отдать велосипед человеку у кинотеатра, сказал, что человек сам подойдёт. Покатавшись вдоль своей улицы полчаса, Даша подъехала к кинотеатру и увидала Игоря. Состоялся разговор:
   -   Как жизнь, как дела…
 Потом он добавил:
   -   Я хотел предупредить: ты встречаешься с одним человеком…, он опасен.
   -   Маньяк-убийца? –  Даша изобразила «ужас-ужас» смеющимися глазами.
   -   Этого я не говорил, но не хорошая слава у него, - нахмурился Игорь.
Даша поняла о ком речь, и загрустила от того, что была так близко от беды, совсем рядом с человеком с такой, «нехорошей славой», а ни Игорь и никто другой не торопился её спасать.
   -    А тебя волнует моя судьба? – Произнесла кокетливо.
   -    Значит,  волнует,  – и добавил – ты мне, как сестра, как друг…, - как-то не совсем уверенно пробубнил Игорь.
«Ну, вот…, как…, как…» - огорчённо подумала Даша, и произнесла с сожалением:
   -   Я думала - больше.
   -   Может и больше -  нахмурился Игорь, -  но я предупредил, - и, взяв велосипед, засобирался.
   -  А что ты так медлил с предупреждением? Ведь за это время меня могли четвертовать и схоронить.-  С вызовом крикнула вслед ему Даша.
Игорь не ответил, он и так «много» сказал. Перебросил ногу через велосипед и уехал.
   К осени заработали военкоматы. Начались шумные проводы ребят-ровесников в армию. Один за другим уходили 19-летние мальчишки. Проводили  Валерку и Лёшку. Служить им предстояло три года. 
             Призвали Игоря. На проводы собрались его одноклассницы – две Ларисы и Галочка, и ребята, из не мобилизованных. И ещё  одна не знакомая брюнетка. В комнате Игоря, на телевизоре в рамочке стояло фото этой красивой незнакомки.  Даша повернула фото, и на тыльной стороне прочла надпись: «Помни о нашей первой весне. Валя». Эта девочка, с которой он недавно познакомился, так многозначительно подписала ему фото.  Сердечко защемило, но вида Даша не показала.
        За столом с ней рядом сел Жека, опекал её и отвлекал разговорами, все   по-прежнему думали, что у них с Игорем глубокие, далеко зашедшие, отношения. Жека беспокоился, что Даша «сорвётся»: сначала, за столом он ей внушал, что нужно больше есть масла, чтоб не хмелеть, а, когда вышло всё наоборот, вышел с ней проветриться. Они присели во дворе на скамью, и он приобнял её в качестве утешителя. Даше в самом деле стало себя жалко, из глаз полились слёзы. Благородный Жека стал их целовать, постепенно увлекаясь. Из подъезда вышли люди во главе с Игорем. Игорь встревожено посмотрел на сидящих на лавочке. Даше, вдруг, стало стыдно, она поняла, что слёзы это кратковременная слабость, ей не нужно утешение: она, в любом случае, не стала бы терять достоинство.
          Перед посадкой в автобусы Даша ожидала холодный, прощальный поцелуй в щёку, и всё…. Но Игорь подошёл и, будто давно этого хотел, только теперь представился случай,  поцеловал в губы. И этот их первый поцелуй показался ей с тайным смыслом. Она вновь воодушевилась, что их всё ещё связывает некая тайна,  что их история  прерывается лишь на время. А, между тем, это был просто прощальный поцелуй, в общем ряду со всеми. Она по-прежнему считала его своей судьбой, и, если бы он сказал: «Жди!» - Ждала бы, думается, все три года. Но он не сказал. И она промолчала.
              Его одноклассницы: две Ларисы и Галочка плакали «громче и выразительнее» всех.  Даша грустная отошла в сторонку. Она не могла себе позволить толпиться в очереди, расталкивать локтями. Никогда не понимала фразу: «бороться за свою любовь». Ей казалось, что девушка-борец – это смешно.
            Когда мама Игоря, Надежда Константиновна, вдруг, расплакалась у неё на плече, сокрушаясь о том, что никто теперь к ней не заглянет, останется она совсем одна, Даша сочла своим долгом пообещать, что будет, как всегда, забегать. И забегала все три года, приглашая то в кино, то прогуляться, то в картишки переброситься. Даже, когда у Надежды Константиновны появился сердечный друг, забегала, не понимая, что только мешает.
              Служить его направили в Богодухов. Письма Гарик писал односложные, на пол странички, толи действительно, как говорили друзья, был «беден душой», толи абонентский список был велик.  Тут и обнаружила Даша, что из всех друзей-призывников, самые осмысленные, интересные и информативные письма умел писать только «старый друг детства», Валерка Барабаш. За что Валерку она «зауважала». Его письма прочитывала с интересом, и у них складывался диалог.
                Неумение излагать мысли на бумаге, хоть слегка разочаровывало, но не могло разрушить отношения выстроенные «свыше». И всё, что происходило  помимо этого, не имело никакого значения, сохранялась уверенность, что в какой-то момент всё само собой устроится.
              Следующим летом Дарья уже по инерции сделала попытку поступления в Ленинградский театральный ВУЗ. Попытка ожидаемо не удалась. Она немного огорчилась, хотя уже давно вывела для себя, что сцена ей противопоказана, и нужно было поставить  точку в этой детской мечте.
            Дома её так рано из столиц не ждали, поэтому, возвращаясь из Ленинграда, она решила сделать крюк, заехать в Харьков, навестить подругу Майю.
             С Майей они подружились в парашютной секции. Это ещё одна сторона её увлечений, проб и ошибок, которая, из-за свободного графика их встреч, выпадала из поля зрения Игоря и никогда не обсуждалась.
              Из Ленинграда билет взяла до Богодухова, под Харьковом, где нёс службу Игорь. В Богодухове разыскала нужное КПП, там её спросили:
   -   Кем приходитесь Вы рядовому Игорю Попову?
 Даша, смутившись, ответила:
   -   Кузина.-
   -   Везёт же человеку,-  сказал дежурный – столько красивых сестёр к нему приезжают.
   -   Что значит – «столько»? Кузина - только я одна, так и скажите ему, что «кузина» приехала.
Пришлось принять к сведению неприятное известие, что её снова опередили. Даша явилась без предупреждения, поэтому погулять ему позволили недолго и не далеко. Она узнала, что Валя поступила в один из Харьковских институтов, и, когда приезжала Галочка, они все вместе фотографировались.
 Хоть Даша ждала этой встречи, но не смогла избавиться от напряжения: разлука, время и расстояние, чуждая обстановка, да, и эта вечная конкуренция сыграли роль, и времени свидания не хватило, чтоб расслабиться.
 А потом Даша проследовала дальше в Харьков к подруге. И уже оттуда домой.
               Пролетел год службы, Игорь пришёл в отпуск. Он тут же прибежал к Даше, и они отправились на прогулку.  Они обошли все родные, знакомые парки и скверы района, присели на скамеечку. И, вдруг, Игорь, немного волнуясь, сказал:
   -   А ведь мы с тобой ни разу не целовались. Ты не будешь возражать…?
    –   Не буду, - засмеялась Даша. У неё начисто вылетели  из памяти все смущавшие события.
 Он наклонился и поцеловал несмело губы.
Ну, с чего она должна возражать, когда это естественный, правильный ход событий. Даже такой поцелуй показался необычайно вкусным. Он остался на губах, и Даша, идя домой, улыбалась и облизывала их, снова и снова ощущая этот вкус. Игорь провожал её до самой двери на третьем этаже. Даше показалось, что ему не хотелось расставаться. Здесь он обнял её смелее и подарил поцелуй  продолжительный и проникновенный, где чувствовался уже опыт. Ей показалось, что поцелуй вывернул её наизнанку, достал до самых глубин, ничего подобного с ней никогда не было. И, хоть это уже запредельно, она поддалась порыву, спросив:
   -   Зайдёшь?
Ей показалось, что он смутился и отступил. Потом заторопился домой. Даша сама испугалась, что он согласится войти в такой поздний час в её «домострой», родители не поймут, и облегчённо вздохнула, когда он повёл себя сдержано. Назавтра, она целый день ожидала, что Игорь вот-вот придёт, прибежит, прилетит на крыльях любви. Была уверена…. Впервые она мысленно примеряла уже платье невесты. Но когда он не появился ни утром, ни днём, ни под вечер, собралась и сама пошла к нему. Её встретила Надежда Константиновна и сообщила, что Гарик «сегодня утром уехал  в Харьков, за невестой». Ошеломлённая Даша чуть не закричала: «А я тогда кто?» Такого предательства она не ожидала от Игоря. «Зачем тогда были эти поцелуи?» Ей они показались равносильными «предложению»…
            Он присылал по-прежнему поздравления с праздниками и характерные письма на пол странички. Но с этих пор Даша дала себе установку: в его сторону больше не глядеть, предательства не прощать. На письма решила больше не отвечать. «Баста».
              Весной, Дарью вызвали в райком комсомола, премировали «за активное участие в комсомольской жизни» и вручили путёвку в молодёжный туристический лагерь под Звенигородом, на Москва-реке. Там она завела много интересных знакомств,  погрузилась в увлекательную стихию, правда чужих, путешествий, переписку и даже, не обременённая больше никакими обязательствами, встретила новую, но эпистолярную  любовь.
            Сергей, сибиряк, дальневосточник был полной противоположностью Игоря. Он писал письма многословные, эмоциональные, порой до 24 листов, со стихами, описаниями байдарочных спусков по горным порожистым рекам и горных восхождений, рыбалки и охоты. В письмах они планировали скорые встречи. Только  встречи, по разным причинам, всё откладывались. И так пролетело  два года.
  3.Возвращение  служивого
          Стали возвращаться ребята из Армии. Демобилизовался и Игорь. Первое, что он сделал – прибежал к Даше. Нетерпеливый звонок – и Даша открыла дверь. Перед ней стоял «её Игорь, её и больше ничей». Она ещё не знала, но сразу почувствовала, что на нём больше не висят гроздьями ни влюблённые одноклассницы, ни пресловутые «невесты». Но Даша ничего не забыла, в том числе, свою установку. Повисла пауза: «как поступить: не впустить в дом гостя? Продемонстрировать оскорблённое самолюбие? - Это ей претит. - Но ведь не обязательно быть парой, можно сделать шаг назад и остаться просто друзьями». Даша пошла на компромисс и пригласила гостя в дом. Он вошёл, попросил быстро собраться:
   -   Я только вещи забросил домой, и сразу за тобой. Мама накрывает  стол и ждёт нас. Соберись по-быстрому.               
У Даши было много вопросов, но это потом…. «Мама ждёт нас»…. «Могу ведь я, как друг, как подруга, пойти и посидеть за дружеским столом?»
              Мама делала последние приготовления, Даша раскладывала приборы. В дверь позвонили. Разрумянившаяся Надежда Константиновна открыла, и вошёл мужчина с цветами. Пока они в прихожей снимали верхнюю одежду и вполголоса разговаривали, Игорь недоумённо спросил:
   -   Это ещё кто?
   - Что, не видишь? Мамин знакомый, – и, посмотрев на напрягшегося Игоря, добавила потише,- мамин друг.
   -   Что ещё за новости? Я разберусь, - недовольно насупился Игорь.
   -   Интересно, какое ты имеешь право…- хотела было возмутиться Даша сыновнему эгоизму, но тут мама и гость вошли в комнату, и мама представила гостя.
               Посидели, поговорили о службе, о планах и прочих делах. Даша засобиралась домой, Игорь пошёл провожать.
  -   На этом званом ужине должна была присутствовать не я, а Валя, невеста твоя, - негромко произнесла Даша, вопросительно взглянув на Игоря.
  -   Валя вышла замуж, когда меня перевели служить в ГДР. Написала, что не уверена, что я женюсь на ней после Армии, а тут «подвернулся хороший человек…».
   -   Вот как… – Даша почувствовала, что её выбирают, не как лучшую из лучших, а по остаточному принципу, и, чтоб подтвердить догадку, спросила:       -    А Галочка Черноглазова как поживает? – Вспомнив, как, больше всех одноклассниц, рыдала на плече у Игоря Галочка на проводах в Армию.
              Даша никогда не понимала, кем он был для своих одноклассниц: толи поверенный в их женских секретах, толи неразделённая любовь. Но брюнетка Галочка, с оттопыренной нижней губкой, ей самой очень нравилась: «Что им мешало соединиться, ведь одной масти?»- вполне отстранённо  думала она.
   -   Галка сразу вышла замуж, у неё уже трое детей.
 «Ну, всё понятно, осталась только я - флегма, которой  то - не к спеху, то поздно». Несмотря на эти невесёлые самокритичные мысли, появилась и иная, ехидная: «От судьбы не уйдёшь. Стало быть, всё же, Судьба?» И тут она забыла свою установку. Теперь она беспринципно целовалась в парке на скамье и в подъезде. Игорь признался, что «любит с тех самых пор…». Даше странно было, но приятно слышать, она спросила:
  -    А почему ты этого раньше не говорил?
   - Не хотел травмироваться. Был уверен, что уж ты-то не станешь дожидаться меня три года.
Это казалось правдоподобным, вот, такой он перестраховщик. Если бы он вёл себя иначе, возможно, не было бы ни Юры Котикова, ни романа в письмах с Серёжей из Читы. Честность, это не достоинство Девы, это её бич, она бы честно выполнила  «долг», она бы «ни на кого не посмотрела и дождалась, если бы пообещала». Так ей казалось, так она думала.
           Но, как говорил молодой Карл Маркс: «Подвергай всё сомнению». И она подвергала. Эти сомнения, возникшие из какого никакого уже опыта, всё-таки не позволяли ей броситься в омут головой. Возможно, в этом их с Игорем сходство, а возможно, это её проклятие.
            Позднее Игорь познакомил Дашу со своим другом – не разлей вода, сослуживцем Васей, и начали они ходить втроём в кино, на прогулки или просто слушать музыку. Они с Васей продолжали играть в ту старую игру: Вася обращался к нему - «Сир», он к Васе – «шевалье». Дашу представил другу «кузиной», а Вику, сестру Лёши – «фавориткой». При этом, если «сир» и «шевалье»  разговаривают друг с другом, то «кузина» не должна их перебивать, даже, если ей надоело молчать. Даша обращалась к ним обоим:
   -    Сир, шевалье, ку-ку…. Ничего, что я тоже рядом иду?
И они набирали в рот воды, как бы наказывая её молчанием за непочтительное отношение  к «монаршей особе». Это напоминало те времена, когда Игорь и Жека запрещали ей категорически, в качестве позывного, насвистывать «Караван». Такая лёгкая дискриминация начинала раздражать, и, помнится, однажды уже внесла глубокие разрушения в отношения,  привела к продолжительной размолвке. Какое-то  дежавю.         
       После неудачного поступления в театральный институт, Даша уволилась из АМЗ и уже полгода работала в строительно-монтажном управлении электромонтажником. Как раз сейчас её бригада вела монтаж электропроводки новой гостиницы, недалеко от дома Игоря. Это позволило забегать к Игорю в обеденный перерыв и, хоть недолго, всего полчаса оставаться наедине, без Васи. Казалось бы, вот тут-то и должно всё произойти….
           Но… Игорь расстёгивал пуговички  рабочего полукомбинезона, а Даша их тут же застёгивала, и никаких словесных объяснений. Полчаса заканчивались, и надо было бежать на работу. Провожая, как-то Гарик подвёл её к зеркалу и, глядя на совместное отражение, предложил:
   -   Давай в выходные сходим в фотоателье, сфотографируемся вместе.
        Из зеркала на Дашу смотрела, в общих чертах, пара похожих людей. Только Игорь – натуральный брюнет, а она – осветлённая блондинка, с дурацкой «Бабеттой» на голове. Она себе не нравилась, и считала, что  модная, вроде, причёска ей не идёт. Но  ещё больше её пугала  примета, что совместное фото до свадьбы - ведёт к разрыву отношений.
           Тем не менее, развитие их отношений застопорилось. Её сопротивление вошло в привычку, стало нормой. Ей было страшно преступить запрет, броситься в омут с головой. Поборовшись несколько обеденных перерывов, Игорь взмолился:
   -    Я готов сделать всё, что ты хочешь: выходи за меня замуж что ли, или так давай встречаться.  Ну, давай уже к чему-то придём.
   -    Ты делаешь мне предложение?
  -    Делаю, - хмуро ответил Игорь.
  -   Ну, тогда я, как порядочная девушка, должна подумать, - сказала Даша. Вспомнив, что ей, «честному человеку», сначала нужно поставить точку в эпистолярном романе с Сергеем, который возник, когда Даша узнала о «невесте» Игоря в Богодухове.  Переписка длится уже второй год на одном уровне и тоже никак не переходит в иную ипостась.
   -   Подумай, - недовольно произнёс Игорь.
     Придя домой, она написала письмо Сергею, где сообщила, что «вернулся из армии друг юности, первая любовь, и сделал  предложение». И, что она стоит перед дилеммой: «нужно ли и дальше кормить себя иллюзией будущей встречи, или оборвать этот, хоть и увлекательный, но, похоже, безнадёжный процесс ожидания?».
             Как всё познаётся в сравнении, так и здесь:  Сергея, капитана КВН никто не смог бы заподозрить, что «у него ничего нет за душой», он, безусловно, многогранно талантлив, красноречив и деятелен, по-своему красив и дальневосточен. Всё это вызывает восхищение и может вскружить голову. Их красивые сложные взаимоотношения подпитывали творчество обоих, фантазия рисовала возбуждающие картины встречи. До сих пор она была свободна от иных обязательств, и осознавала, что готова связать с ним жизнь. Между ними не появилось такого ощущения, что их брак заключен на небесах, это было иное. А кто знает, какие черты, какие качества  могут быть  подспорьем в построении «ячейки общества», а какие наоборот?
            Вскоре почтальон принёс телеграмму из Читы: «Не делай опрометчивых шагов. Я прилечу к Рождеству,  поставлю все точки, мы всё решим!!!  Твой Кэп». Подождать оставалось всего-то два месяца, два…. Даша раздваивалась. Ей ещё предстояло сделать выбор, но именно этого она боялась. Вот, если бы кто-то из них решительно взял за руку и повёл за собой…
            Она пришла, так всё Игорю и выложила, мол, надо подождать и, если что…- «останемся друзьями». Игорь ничего не сказал, но губу закусил: как же, это значит, он – «запасной аэродром». Ей же хотелось, чтобы он понял её правильно, чтоб остался рыцарем. Ведь, по сути, это он изначально создал ситуацию:  сначала настоял на «мужской дружбе», потом напрасно  обнадёжил своим поцелуем, и вот, сделав предложение, малодушно, а может и равнодушно, не проявил воли.
             Больше они не целовались, он перестал заходить за ней, а, если встречались и ходили в кино или гуляли по проспекту, то провожать шёл не он, а Вася. Что понимал Вася в этих взаимоотношениях, может, обращение «кузина» он понял буквально,  и  стал пытаться ухаживать?
          От Васи Даша узнала, что её стихов Гарик никогда «не понимал». И  ещё Вася поведал:
     - Друзья познакомили Гарика с Людой. Люду надо было вывести из депрессии, в которой она уже год пребывает из-за того, что её обманул и бросил парень. Теперь она невеста Гарика. Они собираются жениться.
           И Даша самоустранилась: «Никакой больше любви… и дружбы". Но недели через две, позабыла обо всём, ноги сами привели - решила пригласить по старой дружбе в кино. На звонок  дверь открыл Игорь, удивился, провёл в комнату,  спросил:
      -   Подумала? Ну, и  что решила? 
     И не успела Даша рот раскрыть, как из кухни в комнатных тапочках, жуя, вышла Люда, посмотрела и тут же вернулась обратно.
             Даша остолбенела, на лице отразилось удивление: «Какие быстрые, решительные люди….» Она забыла, что хотела сказать, взглянула долгим грустным взглядом ему в глаза и произнесла, неожиданно для себя:
   -   Да, подумала, - и, чтобы больше уж возврата не было, соврала - я не люблю тебя, я тебя не люблю, - повторила, словно убеждая себя в сказанном. Повернулась и вышла, Ей казалось, что она  разрубила многолетний узел, связывавший их. Было страшно, будто нарушила что-то заповедное.
«Но отчего же так горько, так тошно на душе…?»
          Да,   слово «люблю» не произносившая ни разу в жизни, фразу «не люблю» она уже озвучила….  В голове вертелась одна мысль: «Он опять поторопился, или ему всё равно с кем быть, физиология превыше всего раз он так легко сходится…». А ещё через месяц подруга Вика, «фаворитка короля», сообщила Даше, что «сир» пригласил её на свадьбу. Даша приглашения не получила, даже в качестве старого друга, и её, почему-то, это тоже  огорчило.

4.Послевкусие  с  послесловием.
         Месяца три назад, ещё до возвращения Игоря, на производстве её торжественно приняли в ряды коммунистической партии. Для принятия одного инженерного работника, нужно было принять двух рабочих, и предложили ей. В  советском рабоче-крестьянском государстве, членами единой коммунистической партии должно быть не менее 2/3 «перспективных, сознательных» рабочих от общего числа коммунистов. Рекомендацию Даше дал её начальник участка, расписал, как она «выполняет и перевыполняет…», какая активная и инициативная, и её единогласно приняли. Она «прошла» райком с проверкой обязательных знаний политической обстановки в мире, ответила на вопросы о текущей политике партии и правительства, о «демократическом централизме», «задачах минимум и задачах максимум при построении коммунистического общества» и прочие премудрости, получила на руки маленькую в красном переплёте, с новыми хрустящими листочками, книжицу, называемую «партбилет». Даша была горда, искренно чувствовала себя в едином строю с «передовым отрядом строителей коммунизма», на передовой очень важного строительства первого в мире пролетарского государства. Написала тогда Сергею, он тогда работал в райкоме комсомола, и Сергей её тоже поддержал и поздравил.
             Теперь же, хоть она и научилась прятать свои истинные переживания внутри, но, похоже, сообщение о женитьбе Игоря её выбило из колеи. Разрушена, казалось, такая убедительная, почти «потусторонняя» конструкция будущего.
             Написала ко дню свадьбы Игоря пять шестистиший доброго эмоционального стихотворения, назвав его  «Проповедь любви»:
 «Есть кое-что трагичней в мире, чем судьбы героинь Шекспира, но всё-таки и в наши лета арбой не обойти любовь…
И далее:
Когда полюбишь, мчишь степями
За розой с острыми шипами,
Руками тянешься к Селене,
Полюбишь – станешь на колени,
Полюбишь – упадёшь, как сломлен,
И будет стон последним словом.
 Завершив стихотворение словами напутствия:
И проповедуя с амвона,
О всепрощении моля,
Взываю я ко всем влюблённым:
Храните сердце раскалённым,
Любовь несите, как знамёна,
Любовью держится земля.
О какой, чьей любви  говорила, кому? Просто ещё не осознавала, что звучит это, как «глас вопиющего в пустыне». Как слепы бывают влюблённые и, как порой долго продолжается эта слепота и инерция?
             Даша попросила младшего братика отнести по адресу поздравительную открытку со стихами  и букет белых хризантем. Игорь открыл дверь, и, принимая поздравление, страдальчески выдохнул:
   -   Ну, зачем это?
   -   Не знаю.  Просили передать, - пожал плечами брат.         
           Находясь в прострации, Даша села в трамвай и уехала в старый район города. Блуждая по городу, не заметила, где и как: в телефонной будке ли, когда звонила Игорю и молчала в трубку, или, когда зашла в кафе перекусить - забыла сумочку со всем содержимым: кошельком, паспортом и новеньким, недавно полученным, партийным билетом. Забыла или у неё «увели», может, в кафе. Она не сразу спохватилась. Утеря партбилета грозила ей исключением. Накладывались новые переживания.
           Потом было партсобрание на производстве с «Персональным делом». На собрании Даша, чувствуя себя разбитой от, следовавших одно за другим, поражений, расплакалась, что не мыслит себя вне активной работы на «переднем крае». Так и сказала, хоть и не любит выражаться  высокопарно.
           С большим натягом, пожалев девчонку, в виде исключения, войдя в обстоятельства, мол, «девушки, не имея в платьице внутренних карманов,  вынуждены носить важный документ в дамской сумочке», объявили «Строгача», с занесением в учётную карточку, и выдали новенький партбилет, смягчив удар.
              Сергей не смог приехать к Рождеству, как обещал. Он оказался по-житейски малодушен: расстояние, возраст, страх перемен в привычном укладе жизни, а может сомнения…. Оскорблённая Даша решила разорвать отношения и с ним, на письма не отвечать.
           Переживания не прошли даром: хронический холецистит обострился болями в правом подреберье и участился коликами. Лечащий врач предложил Даше пройти курс лечения в стационаре.
             Вскоре бригаду электромонтажников направили в командировку, на электрификацию нового хлебозавода, в город-спутник Ингулец. Спешили запустить хлебозавод, работали весь световой день, подводили кабели к постаментам под оборудование, проводили освещение, устанавливали и подключали пусковые приборы. Даша с головой погрузилась в работу. Оборудование на хлебозавод ещё не завезли, и в пустых помещениях  пронзительно звучала песня:
Звенит высокая тоска,
Необъяснимая словами.
Я не одна, пока я с вами,
Деревья, птицы, облака.
 Даша пела и просто упивалась звучанием своего голоса. Песня, как освободившаяся птица, взмывала из её раненой души ввысь, разлеталась по пустым залам хлебозавода, заполняя собой всё пространство. Даша и не подозревала, что может так петь. Все работали молча, слушали. Подпевал только Вовка, юркий хулиганистый член бригады. А вечерами, по пути от хлебозавода до гостиницы, заходили поужинать в кафе. Занимали два-три столика, и тут начиналось:
   -   Анечка, сделай нам два пива и гуся! – заявлял Вовка, развалясь и закинув ногу на ногу.
Хорошенькая официантка Аня, держала блокнот наготове, и, улыбаясь,  ждала, когда ребята наиграются.
   -   Выберите что-нибудь из меню, - терпеливо рекомендовала она.
   -  Шо, нету? Тогда по «мозгам» и бутылку пива, - продолжал дурачиться Володька.
   -   Это можно. Позвать, чтоб… по мозгам…? – официантка кивала в сторону охранника.
   -   Зачем? Не-е, охранника не надо.
Бригадир Слава в это время листал меню и, наконец, находил приемлемые по вкусу и по цене блюда. Официантка уходила за блюдами, а Даша доставала свой дорожный блокнот и делала жанровые карандашные зарисовки посетителей кафе. Жизнь продолжается, и ей по-прежнему хотелось найти себя: то в одном, то в другом, то  во всём сразу.
Затем все весело приступали к еде под прибаутки Володьки. Дальше отправлялись в гостиницу отдыхать, ведь утром рано вставать. В выходные дни работали не полную смену - можно записаться в местный спортзал, и вечером заняться боскет или волейболом.
Занятость, смена среды обитания - и переживания по поводу женитьбы Игоря ушли под пресс. Ей стало казаться, что это чувство, эту историю, взяв себя в руки, удастся похоронить.
             В ту зиму, приехав из командировки, Даша записалась в выпускной класс вечерней школы, чтоб повторить, забытую школьную программу и уже серьёзно подготовиться к поступлению в учебное заведение для получения какой-нибудь экономической или технической специальности. К следующему лету мама настоятельно рекомендовала Даше не витать больше в облаках и поступить в  какой-нибудь местный техникум, к примеру, экономический.
   -   Экономист – всегда востребованная, современная профессия, - говорила она.
 Мама устала и хотела быть уверенной, что будет профессия, и будет кусок хлеба, может, с маслом на будущее. Даша, несмотря на то, что воображала себя творческим богемным человеком, на этот раз подчинилась и к осени стала студенткой КГЭТ. 
               Однажды, её догнал Игорь в районе «9-го Квартала», прошло полгода после женитьбы. Был слегка под шафе:
   -   Быстро ходишь, бегу, бегу, догнать не могу, - заговорил почти стихами.
 На дежурный вопрос, «как твои дела», с какой-то неожиданной готовностью, почти со стоном, ответил:
    -    Знаешь, всё не «то», всё не то… - повторял отчаянно, словно пытаясь пожаловаться, ища понимания. Это на него было явно не похоже.
Даша догадывалась, что его горечь связана с трудностями привыкания в браке, ей хотелось было пожалеть его, погладить по щеке, но она не могла, никак не видела себя утешительницей женатых мужчин. Она поглядела на поредевшие, немного зализанные волосы – произнесла деланно жёстко:
   -    Плешивеешь, сир?
Замечание, видимо, его  огорчило. И разговор исчерпался.
              Этой же осенью, возвращаясь с занятий, познакомилась с Владимиром, который  года через два стал её мужем.
           Пролетело ещё немало времени. Приехав, во время отпуска, в гости к родителям, на том же перекрёстке, которому она становилась всё более чужой,  Даша, вдруг, узнала его со спины. В час пик, улица была многолюдной. Он шёл впереди, в одном с ней потоке, с опущенными плечами. Сердце дрогнуло, захотелось его остановить, но не бежать же, расталкивая прохожих. И окликать громко по имени, на всю улицу не хотелось. Тогда пришло решение: Даша просвистела их былой позывной - «Караван». Игорь встрепенулся, выпрямился и стал, как вкопанный. Поток прохожих обтекал его, а он стоял, пока Даша не поравнялась с ним. Это была его оригинальная манера поведения, добавилась только некоторая сентиментальная печаль в глазах. Их разговоры никогда не отличались продолжительностью и глубиной. И эта встреча не исключение.
                Но история первой любви на этом не закончилась, продолжение истории, как эхо отозвалось  совсем на другом уровне.

5. Эхо  любви.
             Ещё через два года, тоже не простых для неё, получив диплом экономиста, Даша вышла замуж за Владимира. Мужа направили поднимать «большую Химию» в Северном  Крыму, и они переехали на новое место жительства. Здесь и зарегистрировали брак. Даша не была уверена, но надеялась, что у неё хватит мудрости  ужиться с любым человеком, даже с таким определённо странным, как Владимир.
              Говорят, первая любовь, если не исчерпала себя, не пришла к полному логическому завершению или отторжению, будет долго являться то профилем, мелькнувшим на экране, то глазами в толпе останавливать. Ты будешь  вздрагивать от этих случайных напоминаний. И уже несущественно: оправдана или не оправдана, насыщена  событиями или тайно хранится в сердце, трогательная, как  засохший цветок в книге, не всегда осознанная, и всё же… - она первая, самая светлая и непорочная - не уходит бесследно, сколько бы лет ни прошло.
               Года через два после регистрации брака  Даша приехала к родителям, чтобы  родить  дочь, крепенькую сбитую девочку. И три месяца придумывала ей имя, записывая имена в столбик и согласовывая   по телефону с отцом ребёнка. Одни ему не нравились, другие её не устраивали.
             Подруга Вика похвалилась, что её дочери, которая родилась  годом раньше, фото сделал Игорь. Даша тоже загорелась привлечь его, как друга юности, зла она не хранила. Позвонила ему с предложением сфотографировать дочку. Игорь пришёл с фотоаппаратом, как будто не было разрыва, и они по-прежнему друзья. Он, как бывалый отец, ворчал на  Дашу:
   -    Сама бегает и так беспечно оставляет ребёнка голеньким лежать на сквозняке и  без присмотра.
А она отвечала:
   -   Почему без присмотра, ты ж бывалый отец – присмотришь. Пусть закаляется.
Он продолжал отчитывать:
   -   Одна уже дозакалялась, теперь лечит бронхиальную астму.
Без лишних вопросов стало ясно, что у них с Людой ребёнок болеет бронхиальной астмой, и что Игорь винит во всём жену.
Общение  было таким же лаконичным, как его письма из армии.
             Даша вскоре уехала домой, в Крым,  продолжая переписываться со старыми друзьями:   Викой из города детства,  Валеркой, служившим в Молдавии,   Венкой, ведущим наладку АЭС в Кузнецовске.
              Муж, хоть и ревнив был, но не знал, как ревновать к простым пространным письмам от старых друзей, боялся выглядеть смешным.  Из вредности, просто забрасывал на антресоль письмо, если оно попадало ему в руки первому. Поэтому и ответ Даше приходилось писать порой с опозданием в полгода, когда обнаруживала письмо.
                С мужем всё-таки она не ужилась, в основном из-за его садистских наклонностей, и со временем они не стали мягче. Её самонадеянный эксперимент -  совершенствовать человека собственным примером  - не получился. И Даша затеяла канитель с разводом, который длился долго и мучительно.
            Но неожиданно ей открылась другая, параллельная  сторона жизни: Игорь стал приходить к Даше во сне. Вернее, они встречались в некоем помещении, похожем на современную «хрущёвскую» квартиру.  Даша видела    узкий коридор, почему-то дальше коридора не следовала, а в конце его - свет,  там, по-видимому, должно быть окно. Тоннель это ей не напоминало.
Они перемещались неспешно и обходились без  слов  и без каких-либо действий. Это отдалённо напоминало Ангелов Сведеборга, которые понимают и чувствуют, что думает другой, и их это устраивает. Вообще, английский философ Сведеборг считал, что «двое, любившие на Земле друг друга, создают собой  одно целое, только одного Ангела. Это души избравшие небо. Их миром правит любовь, им наслаждение приносят дискуссии по духовным проблемам».  Эти отношения  в жизни  так и не стали плотскими, как ни стремились к этому.  И у Даши оставалось мирское ощущение, что отсутствие действий  при встречах, это продолжение прелюдии, и их ждёт  что-то большее.   Её, уже привыкшую к земным страстям, начинало  беспокоить,  что от таких отношений веет холодом,  и не хватает дерзости,  эмоциональных красок, тепла.  Подумала: «Надо попробовать что-то изменить, для начала  пойти навстречу друг другу, ощутить  тепло рук».
              В следующий же сеанс так и сделала: пошла навстречу, подняв раскрытые ладони, чтобы сцепить свои пальцы с его в замок, она видела, что он сделал то же самое. Когда почти достигли цели, оказалось, что сцепить пальцы невозможно, обнаружилось, что между ними прозрачная, холодная, стеклянная стена. Лихорадочно двигали ладонями по вертикали, и по горизонтали, он по одну сторону, она по другую – везде между ними была холодная невидимая, прозрачная стена. Они оставались всё время в параллельных мирах и не могли пересечься. Даша проснулась в недоумении. Размышляя с  тревожным чувством: «Я что-то не так делаю? Зачем тогда всё это». На какое-то время,  сны прекратились.
Она изредка приезжала  к родным, и почти не общалась с подругами юности. А когда случайно встречала, слышала от них некоторые сплетни о семейной жизни Игоря, жалела его, но встреч не искала.
          Вскоре после  развода с мужем,  приехала в гости к родителям. Как-то ранним утром собралась пройтись по торговым точкам. Остановилась у обувного магазина, на площади, рядом с ДК. Небольшая толпа ждала открытия  магазина. И тут случайно увидела  Гарика, он с сыном пересекал площадь по дороге  в гараж. Выглядел  озабоченным. Даша его окликнула, подошла. Поговорили, буквально, десять минут. На традиционную затравку:
   -   Как дела?
Ответила:
   -  Да, вот, развелась и жду полугодовой срок, чтоб обменять квартиру и вернуться в город «Н», поближе к родителям.
Гарик протянул руку, чтоб снять с её  щеки ресничку. Даша смутилась, дрожь электрическим разрядом пронизала тело. Непроизвольно внутренне потянулась за его рукой. Игорь это заметил, и сказал:
   -   Хорошо. Давай, переезжай. Когда ты собираешься делать обмен? И мне пора подумать о разводе.
Это неожиданное заявление неприятно резануло сознание, будто это Даша становилась виновницей его развода.  Ей захотелось остановить его:
   -   Не надо так…. Я думаю, что семья нерушима, семью надо сохранять, по возможности.
Рассказать ему о своих странных снах она просто забыла, да, и не решилась бы при беглой встрече.
             Но позднее рутина: работа,  школа дочери, привычки,  друзья, сослуживцы - отодвинули мысль об обмене квартиры. Даша  испытывала чувство вины, что обманула Игоря, хотя и не обольщалась, что ему это так уж надо.
             Почти через полгода, где-то в середине февраля, сон неожиданно повторился. Во сне обычно всё происходит помимо вашей воли. Даша вошла в знакомое уже помещение, привычно осознала: «Он здесь». Старалась его увидеть, но это не удавалось, хотя душой осязала его присутствие. Тот же коридор, спереди поступает свет - Игоря  не видно. Этот сон оказался коротким, пронзительным и странным. Проснувшись, не могла понять, что произошло. «Почему, если встреча состоялась, я его так и не увидела? Он стал невидимым? Но как это может быть?» Какое-то время одолевало беспокойство.
Постепенно успокоилась: «Есть многое на свете…, что не доступно даже мудрецам»- сказала себе. - Может потом придёт разъяснение».
         К родителям приехала весной, после Пасхи, в, так называемый, «родительский день». Вокруг оживлённое движение. Во дворе встретила маму подруги Вики.
   -   О, Даша, ты приехала? На кладбище идёшь,  поминать близких?
   -   У нас здесь никто из близких не похоронен. Далеко наших родных разбросало, в других краях похоронены.
   -   Да? Ну, тогда Игоря помянуть, вы же дружили.
   -   Как, Игоря…? А когда…, а что с ним? - оторопела Даша.
   -   А ты разве не знаешь? Этой зимой, в феврале он умер.
Даше показалось, что кровь отлила от лица, от головы. После некоторого оцепенения, она развернулась и направилась к дому Игоря. Впервые, нарушив табу, она поднималась на знакомый второй этаж. Позвонила в дверь. Открыла Люда, жена Игоря. За столом сидели, когда-то общие, давние друзья Игоря, иные с жёнами. Поздоровалась. Её тоже усадили за стол. Оглядывая знакомую обстановку, она останавливала взгляд на расставленных всюду его фото  последнего времени. «Округлилось лицо, а волосы стали короче и зачесаны гладко. Вот он стал лысеть».
               Вспомнила, как она и Игорь,  когда-то в юности встали  на два противоположных конца качелей в парке. Все годы, не видя, не зная, как там и что, помнила только, что он есть, и тем поддерживалось некое  равновесие. Теперь на том конце никого нет, и равновесие нарушено. Это видение с качелями  пронеслось у неё в голове, внося опустошение в душу.
              За столом, напротив, суетилась какая-то женщина, всё допытываясь у мужа Васи о давних знакомых:
   -   Вась, помнишь, вы рассказывали, были такие: «кузина»,  «фаворитка»? Где  они сейчас?
Василий смотрел в глаза Даши и дёргал под столом жену за руку. Она не понимала и громко обижалась:
   -   Ну, что я такого сказала? Спросила, где они?
   -   Вон сидит, - кивнул Вася в Дашкину сторону.
Женщина перестала приставать к Васе и уставилась на Дашу. Даша думала, что она что-то спросит. Но она удовлетворилась увиденным и успокоилась. «Значит, вспоминали обо мне, - подумала Дарья,- интересно только, в каком ключе?»
        Потом всей компанией засобирались на кладбище. Поскольку с друзьями Игоря существенно отдалились, Даша взяла под руку маму Игоря, Надежду Константиновну, и та по дороге рассказала вкратце историю болезни и смерти сына, свою версию:
   -   Гарик сгорел за три месяца. Ему сделали прививку от гриппа в декабре, а её нельзя было, оказывается, делать при наличии хронических заболеваний. Врачи недоглядели.  А мы не знали, что в лёгких у него есть  несколько небольших силикозных пятнышек, это записано в медкарте. И он этому значения не придавал, не надевал респиратор, заезжая тепловозом в запылённый после взрыва карьер. Мы потом узнали. После прививки начал кашлять – лечили сначала ОРЗ, потом подозревали грипп, а потом воспаление лёгких.  Пока разобрались…., лёгкие выгорели. Умер в середине февраля.
        Кладбище оказалось всё в зелени: чередовались туи, берёзки, густо разросшаяся сирень. Пробыв какое-то время у  могилы, у чёрного обелиска, слегка пригубив по старой традиции и закусив бутербродами, решили снова вернуться за стол.   
         По дороге назад Даша снова общалась с мамой. А сидя за столом, все вспоминали разные пристрастия Игоря, слушали любимые хиты. Игорь был, хоть и не многословным, но притягательным человеком, и всегда имел много друзей. Похоже, ни сам он, ни вкусы его не изменились.
Когда прощались, Люда подошла к Даше и, несколько отчуждённо, сказала:
   -   А я ведь могла не позволить ему тогда идти фотографировать твоего ребёнка.
 Даша не сразу поняла, о чём речь, а когда поняла,  в голове пронеслось в ответ на эту дерзость: «А я ведь могла принять его предложение, и о тебе речь вообще не шла бы». Кто даёт таким людям  право отсекать целый пласт жизни: детство, юность - запрещать общаться с друзьями,   подругами и помнить. Как это мелко и трусливо. Но вслух тихо спросила:
   -   Почему?- И осталась без ответа.
   -   Ты почему не пришла на похороны?- Продолжила Люда через паузу.
   -   А ты мне сообщала? – Даже растерялась Даша.
   -   А  что, ты не знала? Разве вы не встречались всё это время?
Даша недоумённо вытаращила глаза, собираясь возмутиться, но, вдруг, остановилась: «А ведь действительно «встречалась». Но, как ей расскажешь, где, как и по чьей воле, они встречались?»
   -   Какое «всё это время»? Я ведь живу далеко, вот, сегодня приехала и случайно узнала, - вернулась Даша в реальность.
   -   Ты только сегодня узнала?
Люда смотрела недружелюбно - не верила. Да, видно, ей так, по какой-то причине, удобней. Либо, в самом деле, сохранялось стойкое ощущение этой «связи». «И почему же Игорь её не разубеждал?» Это странное противоречие: Даша поняла, что не может тоже уверенно сказать, что абсолютно не встречалась с Игорем. Но у неё возник вопрос: а он видел подобные сны, встречался ли с ней так же в неких духовных феериях? «Да, между нами было большое земное расстояние, но во сне мы всё-таки были рядом,  что это -  телепатия, телепортация? Или этому есть иное название? Забавно, оказывается, и это может быть поводом для ревности».
Может, она всё-таки существует, неразрывная связь, где-то за пределом….            
            На самом деле, в эту зиму, когда Игорь подвергался атакам болезни, Даша, на своём юге, безотносительно,  находилась в полной прострации: не ведая, как ей дальше жить, как изменить или не менять что-то в монотонной жизни, нужно ли для этого куда-то ехать или нет?
            В начале января, возвращаясь с работы на трестовском автобусе, Даша встретила приятельницу Галину В., работника исполкома. Та предложила зайти к хлебосольной приятельнице, тоже Галине - «перекурить». Зашли. Галина угостила пирогом, достав  бутылочку ликёра «Шартрез» и кофе. Поболтав о том, о сём, решили, что надо оживить будничное существование, побороть скуку.
   -   Может, устроим спиритический сеанс, что ли?
 Договорились, назначили вечер, и собрались вчетвером, втайне от мужей, у кого они имелись. Присоединилась Тамара. 
            Из большого плотного ватманского листа был вырезан круг,  равномерно расположен по краю круга алфавит, а цифирь внутри, по малому полукружию. Все четверо окружили стол, опустив расслабленную правую кисть руки над блюдцем, едва касаясь его. Даша смотрела на неподвижное, перевёрнутое донышком вверх, блюдце внутри круга и не заметила, при каких словах «медиума» оно стало двигаться. Медиумом, имеющим некие эзотерические способности, оказалась Галина В.
Согласно спиритическому сеансу, в жизни Даши в ближайшее время не предвиделось никаких перемен. Это утверждали подряд три вызванных духа. И это означало,  что она не сорвётся и никуда не уедет, и маловероятно, что  уволится. Не выйдет снова замуж, даже сердечного друга не заведёт…. И самое нелепое – умрёт в 39 лет. На вопрос: «При каких обстоятельствах?» Ответ был: «Утонет в реке во время дружеской попойки». Нелепость уже в том , что живём в окружении залива, моря, и солёных озёр, но рек вблизи нет, а ещё в том, что Даша плавать не умеет и в воду глубоко не лезет. «Словно смеются, издеваются духи, что быть ей одинокой до конца жизни.» 
   -   Почему? За что ж такая немилость?
 На это дух Екатерины II,  при повторном вращении блюдца, устало  ответил: «Очень гордая…».
«Какая там гордость? От моей юношеской гордости уж давно и помина нет», - думала Даша.
   -   Это мы выясняли далёкую перспективу, а теперь давай бросим карты, узнаем, что нас ждёт в ближайшее, текущее время, - сказала Галина В.
       На посошок «девчонки» бросили карты.   Карты показали более-менее ожидаемые результаты всем… кроме Даши. По картам получалось, что именно сейчас, в два часа ночи, Дашу дома дожидается червовый король.    Она была в шоке, а Тамара рассмеялась:
   -   Ну, вот тебе и утешительный приз.
Подруги с любопытством смотрели на недоумённую Дарью:
   -   Это тебе маленькая компенсация за неудачную перспективу.
            Конечно же Даша не восприняла всерьёз гадание.  Город спал, горели фонари, улицы были пустынны. Но, подходя к своему дому, увидала с торца дома «Жигули» со светящимся салоном. Было видно, что в нём копошится человек. Усмехнувшись, подумала: «Может это и есть мой «король», который не достучался ко мне и теперь готовится ночевать в машине» - но выяснять не стала, прошла стороной, никого не заподозрив и не рискуя любопытствовать.
           Наутро был рабочий понедельник, и, торопясь на трестовский автобус, Даша на углу дома наткнулась на Любашу, приятельницу из общей с мужем когда-то компании. Даша удивилась, увидев её в ранний час так далеко от своего дома, совсем в другом районе городка:
   -   Ой, Люб, ты как здесь… в такую рань?
   -  А вот смотрю, из какого подъезда выйдет мой суженный. – Язвительно сказала Люба, подозрительно глядя на Дашу.
   -   Почему ты решила, что он в этом районе, и как  узнаешь,  в каком  доме?-  Даша  сделала вид , что не заметила ревнивых колкостей.
   -   А его машина вот стоит.- Люба указала на вчерашнее авто.
Даша оглянулась и едва сдержала веселье, ведь, выходит, что ждал-таки «король» – карты не врут. Он вполне мог направляться к ней, тот ещё ходок. В авто свет уже не горел и было пусто. Значит, «король» нашёл другого адресата.
   -   Вот я и стою на перекрёстке трёх домов, откуда-нибудь да выйдет.
           Даша жалела Любашу и, во глубине души, презирала. Она бы никогда так не унижалась: зная своего мужа, не стала бы «пасти» и вытаскивать его из чужих постелей и жить с ним дальше. Он и Даше однажды уже наносил поздний визит:  предложил яблоки выгрузить из багажника.
           Даше  известно было, как скупа и как ревнива его супруга - велела отвезти яблоки Любаше. Он ответил, что та всем обеспечена, и попросил стакан воды, тут же увязался за ней в кухню, достал из кармана бутылку водки, налил и выпил полный гранёный стакан. Даша пить отказалась. Понимая, что он сейчас «наберётся» и его не выдворишь,  пошла на хитрость:
   -   Ладно, я передумала, где твои яблоки? Давай! – миролюбиво сказала она, готовя целлофановый пакет.
Он засуетился, пошёл к двери, а когда оказался за дверью, Даша дверь захлопнула и разговаривала уже через закрытую дверь. Потом он добрался до машины, уронил голову на руль, и полночи гудел клаксон во дворе, под Дашиным домом.
              «Но, как, однако, в жизни всё перекликается, и удивительным образом взаимосвязано»- думала Даша,  гадания и раньше у неё часто сбывались…

6. Иерусалим Небесный.

                После весенней поездки в город «Н», после трагического известия  и поминального обеда в семье Игоря, у Даши постепенно сформировалась злость на себя от того, что предсказания спиритического сеанса были очень похожи на правду: значит, в её жизни больше не будет «ни всплеска чувственной радости». И она решила нарушить все установки и предопределения. Очень захотелось, просто  взять и всё изменить.  Этим же летом уволилась из своей строительной механизированной колонны, где много лет работала старшим инженером, начальником отдела  организации труда, собрала дочь и наобум отправилась  в Сургут. Там, остановившись временно у знакомых, обошла несколько организаций, нашла подходящую работу. Но знакомые посоветовали съездить в Ноябрьск, что находится за Полярным кругом, где «полярки» платят через полгода, а не через год, и стаж идёт год за два.
             За полярным кругом они прожили 2 года и заскучали по родному югу, где почти нет зимы, где яблоки и абрикосы растут на улице, по своему  дому. Всем Север хорош: работа соответствовала прежней, появились друзья, возможность творческого приложения, северные красоты…, даже снабжение. Всё, кроме временных бытовых условий. И денег скопить не удалось. Как она тогда смеялась:
   -   Съездила «за туманом и за запахом тайги»,   этого мне уже хватит надолго.- Жизнь её не баловала и она научилась довольствоваться малым.
Была возможность и замуж выйти – не захотела, вернее дочь стала нервничать. Но некий узел был разрублен. Мысль, что под лежачий камень вода не течёт, а судьбу, при желании, можно изменить, приложив усилие,  успокоила её. И она перестала думать  о предсказаниях.
             На юг вернулась в августе и случайно узнала, что прежний её трудовой коллектив решил отпраздновать профессиональный праздник на море, в районе Тарханкута. Пригласили, поехала, забыв, что через несколько дней должно исполниться тридцать девять лет…. И была хорошая компания, а с ней и выпивка…. Но, как говорится, если ты изначально поступал вопреки,  разрушая предсказание в какой-то части, то оно уже целиком нарушено и не должно исполниться.
          Прошло ещё несколько лет, уже дочь стала подростком, очень дерзким, к слову сказать. Даше с ней стало туго. Не раз взрослеющая  дочь хамством  доводила её до слёз. А в  моменты душевной боли всплывают в памяти все беды и напасти  твоей жизни, обнажаются разом, объединяются вновь в неподъёмную глыбу, наваливаются, сжимают сердце, и снова жизнь теряет смысл.
               В очередной раз,  наговорив обидных слов и хлопнув дверью, дочь ушла по своим делам. А  Даша, рыдая, от безысходности подняла глаза к небу: её одолела смертельная усталость от «понимания никчёмности своего существования». Мысли о безысходности случались с ней и раньше.
Теперь  отчаянно воззвала: нет, не к Богу, ибо не желала своему ребёнку наказания и даже не искала утешения, а зачем-то к другу. Вспомнив, что там,  на небесах, у неё есть, пусть очень давний, «небом» наречённый друг.  Ничего не зная о небесной иерархии, о возможностях «друга»,  слёзно взмолилась:
   -   Забери меня отсюда….- Допуская, что хоть так исполнится давнее знаменье.
          Можно сказать: она не была набожна,  Библию в руках не держала. Считала себя гражданкой светского государства, даже верила в возможность построения коммунизма на Земле, а Иерусалим небесный казался сказкой, что не мешало, однако, подспудной вере в Высший Разум,  Высшие добрые и недобрые Силы, в Ангела-хранителя, чтоб в трудную минуту втайне уповать на них.
Через пару дней, когда эмоциональная острота несколько спала, приснился сон.
           Сон был очень явственен: Даша находилась в прохладной озоновой среде, между высокими стройными деревьями, похожими на сосны. В состоянии растерянности она озирала окрестности, вполне похожие на земные. Обнаруживала, что она находится среди скопления народа,  гуляющего по зелёному газону. Естественная природа по обе стороны широкой грунтовой дороги. Ни бетона, ни гудрона. Все, словно в ожидании чего-то. Может, решения судеб…? Многие гуляли группами,  как-то бесшумно общались, только Даша оставалась одна.
             Справа, поодаль виднелась высокая стена, возможно, где-то в её тени скрыты ворота, к  которым ведёт эта грунтовая дорога. На дороге, в обратную от стены сторону появился  пешеход в длинном монашеском чёрном   облачении, с капюшоном, покрывающим голову, скрывающим лицо, подпоясанный бечёвкой. Он шёл стремительно, словно спешил. Монах подхватил Дарью под локоть, выдернув из толпы и, не останавливаясь, увлек за собой. Она пыталась заглянуть внутрь капюшона, и никак не могла увидеть лица. Но, по возникшему чувству полного доверия,  осознала, что это он – её суженый, её Игорь. Было трудно за ним поспевать, и рука оказалась неудобно вывернута. Она перехватила его под руку и тоже почти бежала следом. Далее дорога пошла под уклон, Даша споткнулась, и, падая на колени, оторвалась от спутника. Она ещё отчаянно тянулась вслед ему, но обнаружив, что монах, не замедляя хода, скрылся во тьму кромешную, засомневалась и отдернула руку. Позади неё простиралось безграничное небо, купавшееся в великолепии света и красок, перед ней со дна уклона стеной вставала черная ночь.
            «Если рука достигнет тьмы, руки не станет»- родилась в голове мысль, будто внушённая, и заставила руку отдёрнуть. Словно Ангел-хранитель, что всегда был с ней рядом в критические моменты, шепнул, уберёг её. Даша ещё раз оглянулась назад – увидела свет,  посмотрела туда, куда стремилась – там тьма. Догадалась, что  она опять что-то не то делает. Развернулась и стала выбираться к свету. Подняла голову: перед её взором открылся, пока недоступный ей, город за высокой оградой,  со множеством куполов, сияющих так, словно само солнце, или позолота,  отражающая свет. 
               Она  проснулась с мыслью: «Видимо, стремиться нужно всегда к свету, а не наоборот». Кто-то терпеливо подсказывал: «Ищи  дорогу к Храму или открой храм в себе».
               Долго не рассказывала этот сон никому, стеснялась собственной слабости. Но, при случае, рассказала знакомым прихожанкам протестантской церкви «Евангелистов», подробно изучавшим и обсуждавшим Библию. Они пожурили за греховный приступ отчаяния и обращение не к Богу, а к человеку в трудную минуту. Но  в один голос заявили, что, тем не менее, Даша «сподобилась увидать Иерусалим небесный», который так и описан в Библии, как город Солнца, за что она должна благодарить Бога молитвой.
             Всегда потом, как ни трудно,  старалась воздерживаться от призыва смерти. Уходить, так с чувством исполненного долга. Не зря ведь  Некто систематически,  в последний момент, выхватывает из передряг, как «из огня».  Значит,  ещё не выполнено  предназначение.
              Приехав к родителям в очередной раз, Даша сказала маме, что хочет принять Православное Крещение, чем обрадовала маму. Она не была крещена при рождении, потому что отец пришёл с фронта коммунистом, и атеистом, согласно коммунистической идеологии и его тогда убеждённости.                Убеждения Даши к нынешнему времени не были столь категоричны. Социализм, коммунизм – суть справедливое общество  –  но это дела земные,  никто не дал пока убедительного разъяснения происхождения человека на земле и другим удивительным явлениям  нашей жизни.
             Крещение происходило в небольшой районной церкви, мамина сестра, родная тётя стала крестной матерью. И крестного отца выбрали из маминых сослуживцев. Крещение совершилось.
            А Игорь…? Может, это и не он был,  ведь тёмные силы умеют рядиться….   
             В народе говорят: «нельзя тревожить дух умерших своими земными тяготами, и  неизвестно ещё, кто может явиться из потусторонних сил».
Наверное, сны нам являются порой,  как назидание, чтоб мы не торопили события, но совершенствовались.