Прощание

   (из цикла непридуманные истории)



Он ушёл быстро и тихо. Не попрощавшись. Всегда смеялся, говоря, что по-английски уходят только плохо воспитанные и вот… Рита даже ничего понять не успела, не то что проститься. Как сомнамбула что-то делала, отвечая кому-то, принимала соболезнования.

А ближе к ночи падала без сил и проваливалась в сон без сновидений. Старалась просто не давать себе возможности думать, погружаться в воспоминания, где было так светло…

Как могла держалась. И у неё получалось всё лучше – так держаться. Отгонять воспоминания, чтобы не дай Бог не дать им подобраться ближе, ведь тогда… тогда… И она продолжала держать себя в узде. Удерживать от скатывания в истерику или депрессию. Так и жила. Без копания в воспоминаниях и почти без мыслей. Рита упахивалась на работе, специально загружая себя самыми сложными, практически невыполнимыми – но не для неё – задачами. Задерживалась в офисе до позднего вечера и даже в дороге слушала какие-то немыслимые вебинары и тренинги, лишь бы занять ум и не дать ему отвлечься, чтобы не упасть в пустоту. Приходя домой, практически сразу засыпала. Ставила будильник на максимально раннее время, не позволяя себе хоть немного поваляться: сразу по звонку – вертикально вверх и дальше по этапу…

Рита и поделила свою жизнь на этапы: сон, подъём, мелкие хозяйственные хлопоты, работа и снова сон. Встречаться с друзьями и роднёй она перестала практически сразу: сочувствующие или напротив отведённые взгляды, утешающие или нарочито подбадривающие речи – нет, конечно Рита не обвиняла близких, почти все они хотели и старались как могли поддержать и подбодрить… От этого только хуже становилось. В самых трепетных сочувственных словах ей слышалась фальшь, во взглядах, объятиях и дружеских похлопываниях – чувствовалась неловкость. И от того сама ощущала неловкость и только б0льшую пустоту.

Поначалу сложно было в праздники и выходные, но девушка придумала для себя занятие. Рита вставала также чуть свет и уходила бродить, вставляя в уши наушники и включая в плеере оглушающий сознание грохот музыки в стиле техно. Главное в этих прогулках было выбирать неизвестные маршруты, потому как любая знакомая тропинка могла спровоцировать воспоминания. Сколько же новых мест она исходила по городу и за его чертой, сколько нового повидала… Нового… Разве девушка замечала это новое?

Что удивительно, Рита не предъявляла  мысленно претензий ко Вселенной или Высшим силам, как многие делают в таких ситуациях. Не задавала вопросов, на которые никогда не получают ответов: «За что» или «Почему он». Молодая женщина не была закоренелой материалисткой – просто она понимала невозвратимость утраченного и бесцельность подобных исканий. И ещё… она не хотела – может быть даже страшилась – свалиться в бездну сожалений. Так же, как и в воспоминания.



Так она и жила – "полузамершая", почти неживая. Через какое-то время Рита позволила себе, не то чтобы немного расслабиться – скорее просто сняла с ума добровольные «вериги», и до сознания девушки, нет-нет, да и начали изредка доноситься «побудки» к настоящей жизни. Хотя… кто бы ответил, что это значит: настоящая жизнь?



То, спеша с утра на службу, заметит улыбку ребёнка – и улыбнётся в ответ, то услышит знакомую песню, доносящуюся из проезжающего автомобиля или открытого окна – и неожиданно начнёт подпевать, то ещё что-то…

В одно раннее весеннее утро, когда птицы уже настоятельно оповещают о скором наступлении тепла, Рита ехала в полупустой маршрутке на работу. Остановившись на «красный» сигнал светофора перед поворотом, водитель приятно жмурился на солнечный свет и не торопился ехать на «разрешающий» загоревшейся стрелки направо. Девушка взглянула в окно и обмерла, встретившись взглядом глаза в глаза с щенком, греющимся на солнышке у ближайшей остановки. За остановкой просматривались теснившиеся друг к другу гаражи и промзона. Щенок был не сказать, чтобы совсем детёнышем – скорее подростком – и вид имел вполне упитанный и довольный жизнью. «Видимо, живёт у сторожей в гаражах» - мгновенно пронеслось в отпущенном на свободу сознании девушки, но не это увлекло её и заставило замереть. Взгляд. Те глаза, которыми смотрел на неё пёс были не просто как у него – глазами собаки смотрел на неё именно он…

Сзади посигналили. Засмотревшийся в ясное весеннее небо водитель вздрогнул и снова включился в процесс дорожного движения. Микроавтобус тронулся. Рита, не мигая продолжала смотреть в глаза, также вперившей в неё взгляд собаке. Её маршрутное такси стало отъезжать, пёс побежал следом, и Рита… она хотела уже вскочить, рвануться к выходу, чтобы кинуться к нему, схватить, прижать к себе, взять домой, чтобы никогда не расставаться, но тут будто кто-то остановил девушку…

В этот же миг остановилась и собака. Они с Ритой долго ещё глядели в глаза друг другу, пока маршрутка в уплотнившемся потоке машин медленно удалялась от остановки. Глядели, словно безмолвно прощаясь. И девушка вдруг отчётливо поняла, что всё правильно: не нужно никуда бежать и что-то делать. Надо… продолжать жить. Самой, не цепляясь за прошлое и да – порой позволяя себе и погрустить, и повспоминать… Пора уже. Давно пора.

«Вот и простились» подумалось вдруг Рите. Подумалось легко и спокойно. Маршрутка подъехала к её офису и, вздохнув глубоко и протяжно, девушка выпорхнула из салона такси.