Послесловие Решение 7

          Мальчонку сон не подпускал, и тут отвар не помогал, желая, чтоб пришёл отец, и мукам тем принёс конец, в которых мальчик умирая, болел душою изнывая, и в коих мальчик лишь хотел, чтоб дух отца найти сумел, какой-то путь, что уровнять, поможет то, что гнало в спять, желанье видеть подле глаз, ушедший в мир иной алмаз, который свой процесс вершил, и со спасеньем не спешил, как вынес подлинно отец, сложив свой гимн любви в конец, утрате сына доль отдав, сердечной муке жизнь предав, не зрелый дух опустошая, листвой сухой в руке комкая, всё то, что было сном одним, и сердцу самым дорогим. В ночах желая лишь сломать, а днём разлуку наверстать, четвёртый день отец терзал, своим уходом истязал, покой давая лишь немного, возле могилы, коий строго, мальчишке в дозе отмерял, желая только, чтоб стоял – у той, лежал в которой прах, пред жизнью вея лютый страх – мальчишка отче вспоминая, и на расправу принимая, тот прах с которым говорить, с которым время проводить, четвёртый как подряд уж день, стремилась в сердце светом тень. А жизнь в селенье сносно вёл, букет заботы в коем цвёл, слова несущей теплоты, облегчить дабы боль пяты, любовью тяжкою мальчишке, чтоб сохранить его нервишки, и дух желая воскресить, утрату рвался заглушить, что лекарь в доме приютил, и на себя той груз взвалил, нужды задвинув разворот, являл собой, что новый рот, и это лекарь мчался в ночь, желая мальчику помочь, отца спасти без дум решив, да путь бескрайний совершив, всё он подыскивал слова, с дороги в дом попав едва, согреть которыми хотел, признав отца каков удел, и подготовил всё то он, для спешных сыну похорон, в которых нёс конца венец, того покинувший отец. Жил лекарь в доме не один, помощник жалуя зачин, коий сей дом нёс из себя, в селенье важностью трубя, подмогу в деле представлял, к которой лекарь не питал, особой радости ни чуть, стремясь того всегда ругнуть, дабы серьёзности предавшись, и с бестолковостью расставшись, помощник собранность являл, в которой толк бы представлял.
          И вот, втроём съедая ужин, что сытостью был не нагружен, стал лекарь думать в слух о деле:
          - Запас микстуры на пределе.
          - Так едем в город! Наберём!  Со мной ни где не пропадём!
          - Гляжу, Мифутичь, ты герой!
          - Настрой во мне всегда такой! И хватка честно деловая! Как у быка рога крутая!
          Помощник это произнёс, перед мальчонкой вздёрнув нос, а лекарь суть решив понять – кою помощник представлять, собою мог в этом кругу – напомнил старого брюзгу, который с делом намекнув, сказал на мальчика взглянув:
          - Дружок, понять мне тут никак, развеешь ты может пустяк? Вот человек, он деловой, но как до дела – то больной!
          Помощник веками забил, и весь серьёзный вопросил:
          - Больной?! И я?! С чего бы так?
          - Возможно ум в тебе иссяк?!
          Лекарь являя сей вопрос, помощнику прищучив нос, взорвался грубо зарычав, понять кто болен всё же дав: 
          - Вот, как чуть что, так ты глухой, иль, вообще, на глаз слепой! То я не видел! То не слышал! Ей богу, болен, чтоб я вышел!
          - Но, Серафим! Я не…
          - Опять с болезнью врёшь ты мне?!! Я про повозку говорил?!! Ты колесо там починил?!!
          - Но, Серафим! Ведь я не…
          - Не верю я твоей брехне!! С утра нам в город отправляться, на чём прикажешь добираться?!! На ней же ехать невозможно, как так следить за делом можно?!! Я за усопшим направлялся, скрип как из пушки раздавался!! А вдруг сломается в дороге, и что нам делать там в итоге?!! – на взгляд, опущенный, язвил: – Запомни я предупредил, чтоб твой умишка скудный знал, и колесо во сне видал! Вернёмся – будешь с ним корпеть, пока в нём свист не будет петь! На части всё мне разберёшь, и с тем лекарства пить начнёшь!
          К мальчонке после обратившись, являя дух, коий вселившись мгновеньем гром сердитый сняв, сказал с улыбкой просияв:
          - Дружок, поедешь в город с нами, несёт он волю нам стенами, отец которую сложил, и в смертной просьбе положил. Искать мы будем твою мать, чтоб нам тебя ей передать, и, чтоб, дружок, в раю отец, отдался миру наконец.
          Мальчишка кушать прекратив и ложку в миску опустив, свой взгляд на лекаря поднял, не понимая, слово взял:
          - А, мать покинула меня. Она в теченье того дня, когда на свет меня родила, в бессильи дух и испустила. Отец всегда так говорил, он без неё меня вскормил.
          - Ну этих дел я, друг, не знаю. Я волю только исполняю, вписал которую отец, неся сей новости венец, и да! Вопрос ещё с письмом… – искать стал лекарь за столом, в одеждах то, что не найдя, сказал вопрос сей в шкаф кладя: – Его отдам, дружок, потом, отец вписал твой, что-то в нём.
          - Она оставила меня, родив не вынеся и дня.
          - Всё это мы узнаем вскоре, – кивнул он мальчику в неволе. – Ну, а пока, дружок, поешь, в желудке чтоб забилась брешь, мы утром рано едем в город, смотри чтоб путь не портил голод.