Молчание

Почти в  каждой семье есть то, о чем не принято говорить вслух, то, что зарыто в самые дальние закрома памяти.
Вот только причины для такого молчания в каждой семье свои.
В одной семье – это боль, в другой – стыд, в третьей – страх.
В  ее семье тоже было то, о чем никогда не говорили вслух.

…1920 год, по стране жутко и яростно катиться гражданская война, брат идет на брата и сын на отца…
…Молодой стране советов требуется продовольствие для армии и жителей городов , поэтому у крестьян начинают безжалостно изымать так называемые  «излишки» продукции, согласно продовольственной разверстке, а проще говоря забирать практически все, даже то, что было отложено на посадку…
Начался голод. Первыми умирали самые слабые – дети и старики…
…Семья ее прадеда  на начало 1919 года состояла из  10 человек – в возрасте от сорока восьми  до  двух лет. Первой слегла  самая младшая, шустрая и глазастая Нюська, за  ней слег  умный и спокойный Володька, да и остальные члены семьи еле передвигали ноги.
И глава семейства Петр Силантьевич,   глядя на опухшую от голода  младшую внучку , на потухшие глаза других, чувствуя жуткое дыхание костлявой, тянущей руки к его родным, принял страшное решение.
И вечером, отозвав старшего сына за угол дома, глава семьи спокойно и уверенно выложил ему свои думы.
«Чувствую я, как костлявая к Володьке с Нюськой примеряется,  да и у  остальных животы к спинам  прилипать начинают. Сгинем мы все.
Поэтому вот, что утром отведешь меня в сарай и зарубишь, потом аккуратно разделаешь, сложишь  в «холодную»  и потихоньку будете готовить, мясо-то оно питательное, а там глядишь  может что и изменится…»
«Батька, да как же это?!»  - ужаснулся Михась.
«А так, или всем нам помирать с голодухи  или попытаться откупиться от старухи с косой. Завтра сделаешь как велено»
На следующий день в обед на столе появилась похлёбка с кусочками сладковатого мяса.
…Новый, 1921 год семья ее прадеда встретила вдевятером, до весны дожили восемь человек. Смерть все-таки  забрала Нюську, но девочка умерла не от голода, а от тяжелого воспаления легких.

Но никто и никогда в ее семье  не говорил вслух и не рассказывал детям, внукам и правнукам – какой ценой их прадед, Петр Силантьевич,  сохранил своей семье жизнь.