Москва - Гребешки -Явление-28

Явление двадцать восьмое

Что взлёт закончился, Геннадий Витальевич узнал по реакции парней с первого ряда – они со вздохом облегчения щёлкнули привязными ремнями, а вытянутыми руками с вытаращенными в разные стороны пальцами (бандитская распальцовка) стали указывать сидевшим стюардессам на погасшее табло, и в один голос запросили срочно принести положенные им алкогольные напитки. Начать они решили с русской водки, именно с неё.

Уставший от такой неудобной позы, от затёкших напрочь ног, от задубевшей шеи, от нестерпимых болей в боку и пояснице, от постоянных и порядком уже надоевших ударов в спину, довольный тем, что наконец-то можно освободиться от режущего живот ремня безопасности и встать, измучившийся пассажир места «3D» с силой, чуть не плача, обеими руками подтянул свои нечувствовавшие ничего ноги к сидушке, кое-как отстегнул замок на ремне и попробовал выпрямиться.

Получилось. Но не сразу. С третьей или четвёртой попытки. И с болью.

В это время голос командира корабля проинформировал, что набор высоты закончен, самолёт перешёл в горизонтальный полёт, все системы работают нормально.

Далее первый пилот заявил, что табло погасло, можно расстегнуть привязные ремни, а спинки кресел перевести в удобное положение.

В заключение он сообщил, что полёт проходит в штатном режиме на высоте девять тысяч метров. Скорость такая-то… Облачность такая-то… Температура за бортом такая-то… Расчётное время прибытия в аэропорт назначения такое-то…
После этого в динамике зашумело, зашуршало, забулькало, заторкало, захрустело, щёлкнуло и затихло.

Геннадий Витальевич напрягся, встал, опёршись о подлокотники, обернулся и увидел: размахивающий руками щупленький человек колотил башкой в спинку сиденья, аккурат чуть повыше столика.

Он то замедлял, то убыстрял свои птичьи движения.

Глаза его были опущены в пол, «икар» ничего не видел и никого не слышал – он «летел»… Куда летел… Непонятно. Зачем летел… Неизвестно.
 
Трубочка с «берёзовым соком» вывалилась у него изо рта и болталась у пояса.

Соседи были обескуражены и даже напуганы; они сидели неподвижно и ошалело смотрели на это хулиганство, пытаясь как-то понять разнузданного балбеса и разгадать дальнейшие действия этого идиота.

Испуг, ужасное любопытство и жуткое удивление пассажиров вскоре переросли в некую малахольную улыбку и даже в недвусмысленную усмешку, потом их состояние сменилось диким откровенным хохотом и гоготом до слёз, до истерики, до беспамятства; затем ими овладевал безумный страх, который со временем трансформировался в жуткий трепет и душещипательный ужас.

Геннадий Витальевич ухватил «летуна» за плечи, пытаясь повернуть лицом к себе, чтобы выразить тому решительный протест и бесконечное возмущение.

Человечек сопротивлялся. Он не давался. Он перечил. Он вредничал.

Так продолжалось некоторое время: минута… две… три…

Попытка за попыткой успокоить этого психопата ни к чему не приводила.

Наконец усилия увенчались успехом – «икар» замер, застыл и поднял голову.

Остекленевшие его глаза смотрели вокруг и ничего не выражали, кроме желания полетать ещё, ещё и ещё.

Сидевшие рядом – в кошмаре отшатнулись от этого придурка, от этого кретина.

В это время к ним, наконец-то, подоспела стюардесса – это была Сильвия.
– Ну, вот… ещё один отморозок… – в сердцах выпалила она.

– Да-да, – согласился с ней Геннадий Витальевич. – Отморозок. Это вы правильно его так назвали. Он не только отморозок. Он ещё и этот… как его…

Сильвия нашла в себе силы, чтобы не развивать дальше ненужную перепалку и словесные оскорбления, поэтому сменила гнев на милость, дежурная улыбка посетила её лицо, и она вежливо произнесла, обращаясь к пьяному вдрызг пассажиру с мутными серыми остекленевшими глазами:
– Молодой человек! Вам плохо? Чем я могу вам помочь? Может, воды принести? Или сока? Может быть, таблетку какую-нибудь дать? Вы принимаете таблетки?..

«Молодой человек» с бешеными глазами сначала опешил от такой вежливости, очи его из «стеклянных» сделались сперва «оловянными», а потом и вовсе «деревянными».

Он на полном серьёзе стал мудро разглагольствовать заплетающимся языком:
– А ч-что? Я н-ничего… И со мной н-ничего… П-п-почему вы решили, что мне п-п-плохо? Мне наоборот х-хорошо! Даже очень… С-с-сока мне не надо, у меня свой есть… Б-б-б-берёзовый… И т-таблетки мне ваши не нужны. Я что, н-н-н-н-наркоман к-какой-нибудь?.. ещё ч-чего н-не хватало… – тут он икнул пару-тройку раз, отрыгнулся, кисло поморщился, опять отрыгнулся, потом ещё и ещё, сглотнул с большим трудом за два раза, скривил рожу, выдохнул губительный для окружающих «берёзовый перегар», поводил языком по синим сухим растрескавшимся в кровь губам и продолжил, – а вот в-водички… и вправду м-можно… У вас к-какая… в-водичка?.. С газом?.. Или без?..

Сильвия принесла стакан обычной воды. Бережно, чтобы не расплескать, сунула ему в руки: на, мол, выпей, пожалуйста, добрый ты наш человек, освежись, в себя приди.

Ангел с «подрезанными напрочь крыльями» залпом осушил бокал, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, как бы говоря, что всё… господа хорошие… разговор окончен, все, мол, свободны, делайте, дескать, что хотите, мне-де наплевать на всё и на вас на всех. Мне, мол, отдыхать хочется. Устал, дескать, я. Валите, мол, все прочь.

Геннадий Витальевич пожаловался бортпроводнице:
– Что за придурок?.. этот тип… Заколебал совсем… Заторкал…
– Да-да. Понимаю вас, дорогой вы наш товарищ… Сочувствую… безмерно…

– Колотит и колотит в спинку… Колотит и колотит… Колотит и колотит…
– Что ж… Бывает… Такова уж наша жизнь… Всякое в ней случается…

– Идиот какой-то. Кретин. Олух царя небесного. Икар, чтоб ему пусто было.
– Да. Точно. Пусто. Полно, знаете ли, всяких… яких… чудиков и мудиков…

– Вот-вот. Полно. Именно так. Правильно вы говорите, девушка милая.
– Ага. На себе всё это испытала. Есть люди и с некими яркими причудами.

– И это так. В точности. Согласен с вами на все сто.
– Есть и с отклонениями разными. Сами, небось, видите…

– Вот-вот. Конечно так. Видел, как тот балбес вас лапал. Скотина он безрогая.
– Да-да. Нахал. Хам. Наглец.

– И эти… два чудика-мудика из бизнес-класса…
– Не поняла. Которые?? Вы про кого сейчас??

– Мажоры эти!! Двое!! Очкарики. На которых вы сок томатный вылили.
– Ах, эти… Да. Некрасиво вышло. Но я же нечаянно. Не специально.

– Я не сомневаюсь в этом нисколько. Знаю, что вы не хотели. Видел воочию.
– Да. Так уж получилось. Печально. А вам-то что они плохого сделали?

– Как это что… Они же тоже нахалы. Тоже хамы. Хоть и мажоры. Поставили свои огромные чемоданы прямо передо мной! Прямо перед носом. Охламоны. Черти. Бесы. Ни сесть по-человечески, ни встать, ни ноги вытянуть, ни вздохнуть… ни…
– Что ни??

– Ну… как вам сказать… Сейчас сформулирую покультурнее. Ни повернуться. Вот как. Ни пройти. Ни проехать. Ни… Ни… Ни… Эх… что говорить-то… Да и вообще…
– Может, их в другое место переставить?

– Кого их? Чудиков этих?.. Мудиков?
– Почему чудиков… Чемоданы я имела в виду.

– Да ладно… Потерпим… Не то терпели. Так долетим… Немного же осталось…
– Как это немного?.. Вы что говорите? Только взлетели…

Их разговор резко прервало объявление из динамика: «Уважаемые пассажиры! Приготовьте, пожалуйста, откидные столики. Сейчас вам будет предложен ужин».

Сильвия заспешила в передний отсек, а Геннадий Витальевич бочком сел на своё место, поджал под себя ноги и вынул из подлокотника раскладной столик.


Продолжение: http://proza.ru/2022/12/22/347

Предыдущее: http://proza.ru/2022/12/13/390

Начало: http://proza.ru/2022/10/19/366