Винил. О сериале, мюзикле и не только

1.
«Премьера сериала “Винил” состоялась ещё десять лет назад, в 2016 году. К его созданию приложили руку: Мик Джаггер, Мартин Скорсезе, Теренс Уинтер. Мик Джаггер, думаю, известен всем, даже людям, далёким от рок-н-ролла. Трумэн Капоте о Мике Джаггере: …он действительно необычайный артист. И он именно таков, потому что: а) не умеет петь; б) не умеет танцевать; в) ни черта не смыслит в музыке. Но он знает, как продвигаться и быть великим шоуменом. Трумэн Капоте – американский писатель, ну, тот который – “Завтрак у Тиффани”. Хотя читать не обязательно (я, кстати, не читал), можно фильм посмотреть, с Одри Хепберн в главной роли. Мартин Скорсезе режиссёр, мэтр, снявший не только “Таксиста”, “Авиатора” и “Отступников”, но и человек, который смонтировал фильм о фестивале в Вудстоке, а также создал настоящие кинобылины о тех же The Rolling Stones,  The Band, о Джордже Харрисоне.  Достаточно, чтобы понять: этот парень понимает, о чём разговор.
- Ну, а кто такой Теренс Уинтер, - раздражённо спросит случайный читатель, - Сам, небось, уже в интернете порылся и теперь строишь из себя умника.
Да, признаюсь, заглядывал. Господин Уинтер – фигура для меня совсем неизвестная, “тёмная лошадка”. Я не смотрел его “Подпольную империю”, и “Клан Сопрано” мимо меня прошёл. Но зато Теренс уже имел успешный опыт совместной работы с мэтром, и таким образом звёзды сошлись. От этого и потрясающая глубина погружения в материал, да ещё и криминально-детективный пряник».
2.
Анатолий отправил ноутбук в спящий режим и, тяжело поднявшись из-за стола, зашаркал в кухню. Время пить кофе. Заливая из чайника горку коричневого порошка на дне своей фирменной чашки, вспомнил шутку жены: «Вкус кипяточка».
Вкус кипяточка, вкусно и точка… За окном выл ветер, никак не мог определиться: то ли ему метель кружить, то ли косым дождём размахивать. Жена уехала к себе на родину, так и не смогла - не поняла, как - устроиться на обочине этого громадного города. Трудно в пятый раз воскресать из пепла. Анатолий, осторожно неся перед собой чашку с горячим кофе, вернулся на рабочее место. Рабочее место. В гробу он видел это рабочее место, он давно уже заслуженный пенсионер. И поначалу не собирался тратить на заработки своё время. Пенсии хватало. Но теперь…
Своя страничка в соцсети. Блогер-шмогер. Скорее по инерции. Приносит это занятие копейки, а времени забирает уйму. Хотя…куда его – это время -  девать ещё? Сначала был ютуб-канал. Сообразили с друзьями, такими же, вышедшими в тираж, «на троих». Но канал не пошёл. Монетизации – ноль. Смысла – тоже. Друзья отправились искать счастье в другом месте – перекочевали на интернет-торговлю. Ездят по рынкам вдоль Московской кольцевой, покупают всякий мусор, потом через раскрученный маркетплейс продают. Спросил их как-то: «А пролететь не боитесь?». Плечами пожимают. Раньше были лётчиками-истребителями. Наверное, это ощущение «возможного полёта» их в «бизнесе» и привлекает.
3.
Анатолий, поудобней устроившись за столом, снова застучал по клавишам:
«В интернете, мои уважаемые подписчики, нетрудно найти отзывы наших соотечественников о сериале. Если обобщить, смысл большинства примерно одинаков: “Меня ещё и в проекте не было, мама в школе училась в то время, поэтому даже не знаю, так оно всё было или нет, вообще я не очень люблю рок-н-ролл, и ничего не понял(а), что там на экране происходит”.
И это правильно. На самом деле полезность информации, которую несёт сериал, на сегодняшний день нулевая. Ну, какая польза для современного молодого зрителя от того, узнает он или нет, что некий Винсент Фурнье (например), отказавшись в 1973 году записать сольный альбом, чтобы не обидеть товарищей по группе с названием “Элис Купер”, через два года с ними разругается, станет единоличным Элисом Купером и начнёт сольную карьеру? Ну, никакой. Ровным счётом.
А для посвящённых?.. О, это кайф! Невероятная радость от узнавания персонажей, музыкальных фрагментов, понимания смысла не всегда пристойных шуточек.
Что же всё-таки нас привлекает, тянет туда – на этот пятачок, который год за годом становится всё загадочней и непонятней, как будто отдаляется от берега старый паром с билетом в один конец? Наша юность? Если бы! Если бы это было так, с какой лёгкостью мы все находили бы общий язык и могли договориться о чём угодно. Но к сожалению, юность – это не свидетельство духовного родства. Это всего лишь униформа, которая делает всех внешне одинаковыми».
Анатолий оторвался от текста, он не хотел писать о том, что временами его сильно волновало, а раньше даже бесило. До сих пор вспоминается та встреча на трамвайной остановке с одноклассницей и её новоиспечённым мужем. Сам Анатолий тогда только-только диплом защитил, и вот этот новый знакомый вдруг стал предлагать Анатолию купить у него электрогитару. Мол, детство кончилось, туман в голове рассеялся, наступает новая серьёзная семейная жизнь. Но как? Как можно гитару продавать? Значит, пока студентом был под настоящего чувака косил, а теперь можно и истинное лицо открыть? Анатолий до сих пор физически ощущал ту ярость, которая в душе его кипела. Мало того, что гитара, друг Анатолия в ту одноклассницу влюблён был, а она за такого прыща замуж выскочила.  Да, был такой первый случай в его жизни, когда глаза открылись. А сколько их потом случилось? О… Со временем ярость в душе Анатолия закипать перестала, внутренний прокурор высшей меры не требовал, но осадок от предательства оставался всегда. Поступки изменников Анатолий теперь оправдывал обстоятельствами, даже одноклассницу в душе простил, подумал: «Может, им деньги нужны были тогда, к морю съездить, или для хозяйства какую нужную вещь приобрести?». Немного отлегло.
4.
Анатолий опять посмотрел в окно. Всё-таки зима победила, градус опустился, и на землю уверенно падали белые хлопья. Массу воспоминаний будит такая картинка. Анатолий на минуту задумался, стоит ли делиться в посте сугубо личным, состроил циничную гримаску и с равнодушной обречённостью безнадёжно стареющего натурщика (в стриптизёры он уже не годился) снова забарабанил по клавиатуре ноутбука.
«Как-то в новогодние праздники мы оказались на базе отдыха под Псковом. Был семейный выезд: дочь с мужем, свояк, племянники с жёнами и детьми. В тот год снега не было вообще. Даже снеговика для антуража не слепили, а сваяли из пенопласта, целлофана и ещё какого-то обёрточного материала. Натуральными остались только морковка на том месте, где у людей нос, и ведро на голове. Но важно не это. Что-то в тот раз пошло не так, нарушился правильный ход вещей: сначала баня, а потом уже шашлыки, выпивон и расслабуха. Всё случилось наоборот. Баня была заказана на вечер, поэтому чтобы время зря не терять, молодёжь разожгла мангал, и до бани мы добрались уже в изрядном подпитии. Я не люблю париться в таком состоянии, да и не получается уже, поэтому большую часть отведённого времени провёл у бильярдного стола. Там ещё поспорили с ребятами - пожарными из МЧС. Тем тоже хотелось играть, но у нас же – оплачено! А самая фишка была в том, чтобы, выскочив из парилки, добежать до озера, тут же, на территории базы, и сигануть в ледяную воду.  Племянники молодые, спортивные, у них это получалось играючи. Я даже в мыслях не пытался, но вот свояк - грузный, пожилой (чего уж там!) - а туда же. В результате напоролся на железный прут, разодрал себе ногу в клочья, вернулся, а за ним кровавый след стелется. Хорошо те ребята, пожарные, сразу сообразили, что делать: наложили жгут, вызвали “скорую”. Профессионалы. Спасибо им за это огромное. На том наш отдых и закончился, а через несколько дней коллега свояченицы по работе рассказывала ей страшную историю о том, как ездила она на базу отдыха (ту самую), как там компания перепилась (мы, наверное), устроили драку с поножовщиной (?), кровищи было!.. 
Вроде бы что-то и правда: крови было много, действительно, а в целом - всё враньё.
Так и делается история».
5.
«И ещё про враньё. Одна девочка выпускает свою первую книжку, называет её “Винил” и пишет в предисловии следующее: Эпоха винила не канула в Лету вместе с грампластинками. Она глубоко проросла в нашу жизнь и определила судьбу целого поколения – поколения потребителей. Пластик везде: мы едим пластиковую еду, носим пластиковую одежду, слушаем пластиковую музыку.
Слышала, как говорится, звон…»
6.
Анатолий оторвал глаза от экрана компьютера и упёрся взглядом в то место на стене, где раньше красовался их огромный телевизор.
На пустом месте – всё что осталось от «ящика» – теперь висел постер Боба Дилана, приложение к его концертнику, записанному в японском Будокане в 1978 году.
Телевизор Анатолий продал. Это первая вещь, которую «пустили с молотка», и которую Анатолию было нисколько не жалко. Он давно заметил, что ничего не понимает. Слушает: вроде знакомые слова. Но смысл? Спроси кто – даже повторить не сможет.
Завибрировал лежащий на столе мобильник, звонила дочь. Анатолий всегда радовался её звонкам. Как-то неожиданно всё получилось: дочь наспех собралась, подхватила детей и уехала из страны. Три года назад. Слава богу, что всё у них там устроилось. Анатолий скучал, очень скучал, порой невыносимо скучал по внукам. Поговорили о том, о сём, поделились новостями, дочь пообещала скинуть свежие фотографии мальчишек, их удалось устроить в спортивную секцию, с местными детьми сходятся быстро, у них тут уже своя «банда».
- Пап, а ты не думал над тем, чтобы куда-нибудь уехать?
- Куда?
- Ну, не знаю. Главное – оттуда. За границу. Эмигрировать.
- Нет, не думал. А как ты себе это представляешь? Как я туда попаду? Пёхом, как Остап Бендер через румынские посты?
В свои двадцать лет дочь всегда возмущалась, когда в машине он ставил диск с музыкой, которую любил больше всего. Ворчала: «Папа, это же музыка 70-х, меня сверстники засмеют, когда узнают, что я слушаю».
Словом, сопротивлялась, как могла. Ухаживал за ней один молодой человек. Она бегала на свидания. Тот приглашал её в кафе, в ночные клубы. Анатолий отпускал - девушка уже самостоятельная. Дочь однажды призналась, что на первом свидании очень волновалась, не знала, как себя вести. Она, действительно, такая – очень впечатлительная. Когда пришли с парнем в кафе, там играла музыка. Дочь, усаживаясь за стол, машинально отреагировала: «О, Дженис Джоплин». Так это произнесла, будто её у школьной доски попросили таблицу умножения повторить. Поражённый кавалер так мимо стула и сел. 
Анатолий улыбнулся: «Было такое время, мы говорили с дочерью на одном языке». Тут он сделал следующее - сказал: «О!», поднял вверх указательный палец, потом склонился над компьютером и застучал, застучал. 
7.
«Винил – это фетиш, культ, своего рода кокни… Скорее, эсперанто, если говорить о нашей не англоговорящей стране. И здесь мы учимся говорить на одном языке. Когда-то давно он был в ходу, и не знать, что такое "пинк флойд" и ещё хотя бы с десяток подобных словечек, за которыми скрывались названия зарубежных кумиров, было не совсем прилично. Как-то неловко, не модно, несовременно. Винил - сейчас он уже почти санскрит, но коли есть желание... Помните, в итальянском фильме "Синьор Робинзон", Пятница научила его "динь-динь"? Так и мы. Будем учить, если не знали, или вспоминать, если забыли. Хотя бы чисто теоретически.
Винил - это пропуск в завораживающий, не всем открытый мир, мир музыки, драматических событий и страстей. Уверен, что слово “винил” появилось в лексиконе фарцовщиков, занимавшихся спекуляцией грампластинок. Во всяком случае, у нас. Винил – это не просто химический радикал. Это, действительно, эпоха, которая закончилась в 70-х прошлого века, но в которой я и такие, как я, до сих пор живём».
«Такие, как я»… Анатолий посмотрел на стеллажи, туда, где хранилось самое драгоценное его сокровище – коллекция виниловых пластинок. Анатолий собирал её всю жизнь. Даже в те периоды, когда физически пластинок не приобретал. В голове, в своих сокровенных мыслях он всё равно продолжал это делать, представляя себе, как держит в руках заветный конверт ещё одного добытого диска. Только однажды бросил – просто подарил другу, который остался при технике, не променял «вертушку» на кассетник, винил на поликарбонатную диковину. Попытался жить без этого. Не получилось. По новой обзавёлся всем необходимым - проигрывателем, усилителем, колонками – и принялся лихорадочно коллекцию восстанавливать. Ещё недавно было в его коллекции несколько тысяч пластинок. Сейчас – меньше. Очередь и до любимой коллекции дошла, начал Анатолий пластинки потихонечку продавать. В душе успокаивал себя, что продаёт, «таким же, как он». Старался с покупателями не встречаться, предпочитал отправлять заказы почтой. Последнее время торговля идёт совсем не бойко. Вот сегодня он должен отправить адресатам три пластинки, на прошлой неделе ушла только одна. Анатолий не любил вспоминать о ссоре с дочерью накануне её отъезда, но ссора была, и поводом послужило именно его решение начать продавать пластинки.
- Ты же называл это предательством, ты всех изменниками считал, - кричала дочь, - Теперь пожалел, простил?
-  Разные бывают обстоятельства, - оправдывался Анатолий.
- Вот и оставайся с этими обстоятельствами, а я в такой стране жить не хочу.
Тогда, после их отъезда они не общались месяца два. Анатолий места себе не находил. Но потом отношения восстановились, тьфу-тьфу, и теперь всё хорошо.
8.
«Был в театре на премьере мюзикла “Винил”. Сразу скажу, что бываю в том театре часто, и никакой предвзятости по отношению к его репертуару у меня нет. Помню спектакли, под впечатлением которых до сих пор нахожусь, хотя прошло уже изрядно времени. Но то, что называется современным видением, или прочтением, как будет угодно, ставит меня в тупик. Своею какой-то недоделанностью. Замахом вроде бы грандиозным, но по ходу действия сдувающимся, как шарик, до смешной резинки.
Вот и “Винил”. Тут тоже – вроде бы что-то и правда, а в целом всё враньё. И советская страна выдуманная, и стиляги, больше похожие на студентов Кембриджа или Гарварда в своих аккуратненьких костюмчиках и белых кроссовочках, и название вымышленной группы “Винил”. Ну кто в то время мог до такого названия додуматься? Только продвинутые студенты-химики, может быть.  Какую-то особенную Москву всё обещает показать герой, бегая по сцене. Какую такую особенную в 1957 году? Но это не важно, все эти призывы повисают в воздухе, так же, как внезапно обрывается линия со злодеем-полковником, в то время, как его сын, оставшись без папиной служебной машины, дачи, и, скорее всего, квартиры, поёт жизнерадостную песнь про феерию свободы. Ещё добавить лопотание про сирень на Бульварном кольце и про голубей, целующихся на подоконнике. В Москве вообще-то есть Сиреневый бульвар, но от Лубянки далековато, да и Лубянка тогда была Площадью Дзержинского. А голубям - привычней на карнизе. Когда на подоконнике – это к покойнику, плохая примета. Короче, полное ощущение халтурки. Справедливости ради: сей мюзикл в 2019 году поставили аж в трёх театрах страны. Интересно, чего хотели добиться этой постановкой режиссёры?

В институте, где я учился в середине 70-х (истинное время винила, к слову), мы по наивности решили выпустить газету, музыкальную, и называлась она у нас “Пограничный столб”. В первом и единственном выпуске рассказывалось об опере Шарля Гуно “Фауст” и британской группе “The Who”. Текст снабдили фотографиями, рисунками, всё как положено. Газета провисела на стенде минут сорок, после чего была яростно сорвана деканом нашего факультета. Потом нас обвинили в противопоставлении себя старшему поколению (пограничный столб), разжигании неприязни к военной кафедре (фотографии патлатых небритых музыкантов) и ещё много чего интересного мы о себе узнали. Думаю, мы были не единственными “жертвами”. Таких, как тот наш декан, было множество…»
Анатолий задумался: «Как фразу закончить? Время было такое? А сейчас какое? Лучше что ли?»
В голову ничего путного не пришло. Решил не заканчивать, оставить, как есть.
«Если бы авторы мюзикла не замахивались на неподъёмное (во всяком случае, в рамках такого жанра), ограничились бы местной баталией, например, в масштабах одного вуза, получился бы классный российский “Бриолин”. Актёры прекрасно поют и танцуют, сцена уникальная – этого не отнять. А про всё остальное зритель бы сам додумал, не дурак. И название сменить. Непременно! И не надо лезть на нашу территорию. Своим белым кедом».
9.
Пора собираться на почту. Пластинки он заранее подготовил, помыл их и почистил. Анатолий научился ловко упаковывать свой товар, для этого у него всегда хранился специальный упаковочный материал, пластиковые конверты. Почта оставалась, пожалуй, единственным местом, где, как ему казалось, он был в безопасности. Именно из-за тотальной отсталости этого учреждения от современного образа жизни Анатолий чувствовал себя здесь таким, как все, не чужим. Он понимал слова, с которыми к нему обращаются и даже мог сносно отвечать. Главное пройти этот километр от подъезда до почты, ни во что не вляпавшись, не попав в какую-нибудь неприятную историю. Самый короткий путь – через площадь мимо дома массовых мероприятий (так теперь называются бывшие дома культуры). Но там на прошлой неделе Анатолия чуть не задержали. За недостаточно бравый вид и отсутствие обязательной символики. Оказывается, в тот день был какой-то праздник, а он и не знал, он вообще понятия не имеет о современном календаре. Тогда ему повезло. У людей в форме нашлись дела поважнее. Поэтому сегодня надо идти дальней дорогой мимо пруда, дворами. Конечно, в целях конспирации хорошо было бы завести собаку, но Анатолий в себе не уверен. Отвечать ещё за одно живое существо он позволить себе не может.
На почте, как всегда, было много народу. Анатолий терпеливо ждал своей очереди, при этом стараясь не привлекать к себе постороннего внимания. Мальчика лет пяти азиатской внешности родители усадили на единственный в зале стул для посетителей, и чтобы ребёнок не скучал и вёл себя прилично, дали ему поиграть в телефон. Анатолий уже собирался шагнуть к окошку, когда услышал знакомый с юности рифф. Он резко обернулся: отец мальчика забрав у того звонивший телефон, виновато улыбнулся окружающим и что-то залопотал в трубку на непонятном Анатолию языке.