4. Аква Линн-Томас

YOU CAN CATCH ME, DON’T YOU RUN, DON’T YOU RUN

    Мои родители, Дженна Линн и Эдриан Томас познакомились в хосписе. Не переступившие порог совершенноления, они были девственниками и поскольку жить обоим оставалось недолго, ни мама, ни папа о контрацепции не заботились, уверенные, что умрут со дня на день. Дженна и Эдриан просто наслаждались обществом друг друга. По рассказам моей бабушки, эти двое были до безумия влюблены, и от их связи на свет появилась я, девочка, ставшая сиротой сразу же после рождения. Daddy не стало, когда mother еще не подозревала о том, что беременна. Вернувшись с похорон любимого человека, мисс Линн решила провести пару недель дома, прежде чем вновь вернуться в опостылевшее медицинское учреждение. Чувствовала она себя на редкость хорошо, поскольку организм бросил все силы на поддержку new life, так что, можно сказать, благодаря мне матушка прордержалась дольше, чем прогнозировали врачи.
    Узнав, что носит во чреве ребенка от Томаса, Дженна не смогла сдержать слез счастья, потому что after Adrian’s death все, происходившее в хосписе, казалось ей сном, но растущий живот служил доказательством того, что высокий, остроумный парень с копной вьющихся волос ей не пригрезился, and their love was real. Мамочка сумела выносить меня до шести месяцев. Последние несколько недель ее угасающую vita поддерживали аппараты: бедняжка, утыканная трубками, с кирслородной маской на лице лежала в реанимации, и никто не верил, что ребенка удастся спасти.
    Я не могу знать о мыслях, посещавших Дженну Линн, но I wanna believe, что она всем сердцем желала мне добра, ведь иначе и быть не может. Когда меня посредством кесарева сечения вынули из womb of my mommy и поместили в инкубатор, мама, так и не увидев единственную дочь, отошла в мир иной, и моим воспитанием занялись her parents. Дедушка, откровенно говоря, являлся до крайности нудным. Он запрещал мне читать во время еды, выговаривал за плохие оценки и повторял, что я обязана брать пример с покойной матери. Мистер Линн, верящий в бога и каждое воскресенье ходящий в церковь, бесил меня до невозможности, и хотя я проживала в его доме, не думаю, что это давало старику право оказывать на меня давление.
    Упрямства маленькой Акве было не занимать, и я, росшая бойкой и хулиганистой девчулей, откровенно смеялась над бьющим поклоны у  икон дедом, за глаза обзывая его «чокнутым фанатиком». Авторитетом для меня являлась бабушка, великодушная пожилая женщина с длинными седыми волосами заплетенныеми в косу. Родители Эдриана, отдававшие большую часть своего времени на воспитание других своих детей, виделись со мной лишь по праздникам, так что мистера и миссис Томас я воспринимала как дальних родственников и не особо страдала от дефицита внимания с их стороны.
    Мне стукнуло двенадцать, когда Джеймс Линн вознесся на небеса, и хотя в высшие силы я не верила, видя спокойное, одухотворенное лицо вечно хмурого дедушки, я могла без труда представить себе его в белой тунике, прогуливающимся по райским кущам рука об руку с нимбоголовым Создателем, который, как он считал, определит его в paradise, где играют на арфах ангелы и царит гармония. Бабушка не скрывала своего страха за меня, - он опасалась, что ее не станет раньше, чем я получу зщаветную ID-карточку на свое двадцатидвухлетие и пообещала мне приложить все усилия и дожить до ста лет, чтобы любимой внученьке не пришлось отправляться в детский дом, поскольку у нее возникли сомнения касаемо того, что родственники сос тороны отца позаботятся обо мне как следует. Обычно уравновешенная, после похорон своего супруга миссис Линн превратилась в курицу-наседку, ведя себя в высшей степени неприлично. Она сделалась притоной, как будто я была годовалым младенцем, стремилась продемонстрировать мне свою любовь, задаривая вкусняшками, и я, наблюдая за лишенным логики поведением пожилой женщины, пришла к заключению, что granny слегка тронулась умом после motr de mon grand-pere.
    Делая вид, что не замечаю кардинальных перемен, я убеждада себя: grandmother просто плохая актриса, старающаяся окружит меня непомерной заботой, и я не хотела терять надежду, что дрянной спектакль рано или поздно закончится, и госпожа Линн снова станет такой, как прежде - непоколебимой, самоуверенной, но, увы, видимо новый образ сросся с сущностью бабули, that’s why я отдалилась от нее, отдавая себе отчет, что мы по-разному смотрим на мир.
    Учеба в школе, призанться, давалась мне нелегко. Моими любимыми предметами были гомериканская литература и физкультура. С точными и естественными науками я не дружила совершенно и аттестат мой кишел весьма посредственными оценками, но сие обстоятельство не сильно меня огорчало, потому что я доподлинно знала, что золотая медаль - не показатель успеха, ибо большинство влиятельных людей в своих интервью не без гордости рассказывали о том, что не являлись прилежными студентами, поэтому я, вняв совету мисс Майерс, записалась в кружок по теннису, а окончив high school, не стала поступать в колледж. Я усиленно тренировалась, регулярно посещала корт, и меня заметили.
    Бабушки не стало за месяц до моего двадцатидвухлетия, когда я семимильными шагами приближалась к своей цели, и имя Аквы Линн-Томас то и дело мелькало в заголовках газет. Выиграв несколько матчей в родном Конкорридже, я перебралась в Скай-Фло, где с небольшим отрывом одержала победу над Селией Дьюберри, высоченной мулаткой с перекаченными руками, ненавидящую мужчин и не скрывающую своих увлечений хорошенькими девушками. Ей приписывали рпоманы с акрисами Долливуда и, разглядывая в Интернете снимки Селии, на которых она ворковала со своими любовницами, я, будучи скептиком, осознавала, что шансы победить у меня небольшие, поскольку Дьюберри намного опытнее меня. Посоветовавшись со своиммагентом, я выработала хитрую тактику, надев на соревнование чуть более облегающий костюм и, предвидя, что в какой-то момент моя соперница отвлечется на мои длинные ноги, не в силах противостоять своей природе, я, коварно усмехаясь, заставила ее совершить несколько вынужденных ошибок.
    Не сумев отбить последнюю продачу, Селия впервые за свою семилетнюю карьеру проиграла, а я, радуясь тому, что мой счет в банке пополнится кругленькой суммой, взяла паузу и, продав дом, в котором жила с бабушкой и дедушкой, перебралась сначала в Таллос, затем посетила Новый Лорреан и поняв, что мне по душе большие города, окончательно обосновалась в шумном Рио-де-Феврейро, чтобы по утрам совершать пробежки в парке близ Пангейского океана, слушая как с шумом волны набрасываются на каменистый берег. Air in this city, по моему мнению, был просто потрясающим, - благодаря повышенной влажности у меня перестала сохнуть кожа лица, так что к двадцати четырем годам я получила все, о чем маленькая Аква и помыслить не смела: славу, деньги, размеренную vida, наполненную смыслом.
    На память о родителях у меня остлось лишь несколько снимков, которые я выпросила у бабушки с дедушкой по отцовской линии и целвый альбом with mother’s photos, подаренный мне миссис Линн. Внешностью я пошла в отца: высокая смуглянка с извивающимися точно змеи каштановыми волосами и веснушками по всему телу, а вот черты лица я унаследовала от Дженны: нос с горбинкой, чувственные губы, мягкая линия подбородка, широкий лоб. Обладая астеническим типом телосложения, я самую малость комплексовала из-за недостаточно округлых форм, но делала успехи в принятии себя такой, как есть. Не всем же щеголять фигурой «hohrglass», какая была у знаменитой и по сей день Марни Морион. Мистер и миссис Томас однажды вскользь упомянули, что сия лучезаная блондинка будоражила воображение Эдриана, и в детстве он, не имея представления о том, что великой актрисы нет в живых, заявлял, что женится на ней, а в итоге, не дождавшись своего идеала, выбрал мою маму, чья красота была не столь очевидной, но, тем не менее мне она казалась the most beautiful woman in this world.
    Пожалуй, Акву можно было бы назвать счастливицей, если бы не одно «но». Меня, являвшуюся по версии «Smoque» одной из самых завидных невест Гомерики, преследовали неудачи в личной жизни. Парни, с которыми я завязывала знакомство, оказывались либо пошляками, зацикленными только на сексе, либо вели себя как пещерные люди, на первом же свидании рассказывая, как и в каких позах они желают овладеть мною. Сделав вывод, что джентельмены вымерли аки динозавры, я заросила my sweet dreams about king on white horse в коробку и отправила ее пылиться на антресоли своего сознания. Вдохновленная историей любви своих родителей, я не желала подпускать к себе кого попало лишь потому, что после восемнадцати, по мнению нашего общества, ходить в девках не comme il faut. В какой-то момент, преисполненная отвращением к молодым людям, не умеющим элементарно заинтересовать девушку, я, зарегистрировавшись в «Финдере», познакомилась с замечательной особой по имени Уда Галлагер, которая стала моим проводником в мир пороков и страстей.
    Предположив, что могу являться бисексуалкой я, отпустив себя, сполна насладилась близостью со своей новой подругой, и отсутствие крышесносного оргазма, о котором писали на форумах женщины, послужило доказательством того, что Аква Линн-Томас - гетеросексуалка, разочаровавшаяся в представителях сильного пола и от безысходности замутившая with a girl.
    Расставаться в самый разгар отношений - задача не из легких, и я даже малодушно решила притвориться, что меня все устраивает, однако, начитавшись философских статей, я осознала, что таким образом счастья не построишь, и когда мой самообман вскроется как нарыв, я лишь сильнее травмирую питающую ко мне симпатию Уду. Собравшись с духом, я вызвала Галлагер на откровенный разговор и эта потрясающая девчуля вопреки моим ожиданиям не стала закатывать скандал. Фыркнув, Уда съехала из моих апартаментов на следующий день, и с тех пор я ее больше не видела.