Chapter 6

КОФЕ НА СТОЛЕ, НОЖНИЦЫ В РУКАХ. Я САМА В СЕБЕ, И ЭТО - ЕДИНСТВЕННЫЙ ВЫХОД

    Поставив в известность своего босса, что Лаэрта Лейн находится на грани эмоционального выгорания и жаждет заполучить месячный отпуск, дабы посетить целительные пляжи Рио-де-Феврейро, набираясь сил и вдохновения на побережье Пангейского океана, я собрала вещи первой необходимости в компактный кейс из искуственной кожи и сообщила мистеру Ламберту, что сгораю от нетерпения, предвкушая воссоединения с Пандорой. Мужчина, восприняв мои слова всерьез, - не зря я посещала курсы актерского мастерства при театре драмы и комедии «Арлекин». Папуля, видимо, полагал, что во время полета я стану выслушивать трогательные истории из детства своей сестры, с умилением кивая, но я, соврав, что мне нужно работать, открыла на планшете электронную версию детектива любимой Гагаты Херстин «Короли ночных эфиров» и углубилась в захватывающие приключения частного сыщика Ронни Бонфайера. Завязка сюжета основывалась на убийстве Жанин Хендрикс, которая организовывала трансляции на частном телеканале. Женщина не скрывала того, что поддерживает демократов, и, исходя из официальной версии, ее сожитель, фанат партии радикалов, возглавляемых эксцентричным политиком с клоунскими замашками, размозжил голову миссис Хендрикс бронзовой статуэткой богини Сиерпенты, изображавшейся как и ее египетская версия Рененутет молодой девушкой с головой королевской кобры и обвивающими стан на манер пояса гремучими змеями. Я, еще во время описания найденных улик пришла к умозаключению, что Жанин кокнули в припадке бешенства, поэтому данный поворот неожиданным for me не стал, хотя до десятой главы хитрая авторша внушала читателю мысль, что сорокалетнюю даму мог лишить жизни сын из-за того, что та заставила его поступить в школу бизнеса, невзирая на мольбы пацана предоставить свободу выбора и заняться игрой на гитаре.
    Когда я дочитала двестивосьмидесятистраничную новеллу до конца, самолет пошел на снижение и, выключив гаджет с практически полностью разряженной батареей, я откинулась на спинку сиденья и обвела взглядом находящееся в поле моего зрения пространство. В салоне небольшого airplane на пятьдесят человек мы с мистером Ламбертом, не считая стюарда и пилотов, были одни, - Эрнесто мог позволить себе арендовать авиалайнер, чтобы во время полета насладиться тишиной и покоем. Судя по тому, как пренебрежительно папуля общался с персоналом, недостатка в средствах он не испытывал и привык чувствовать себя королем мира. Лично я подобное поведение осуждала и с официантами в ресторанах всегда разговаривала дружелюбно, отдавая себе отчет, что люди одной профессии не имеют права свысока смотреть на на тех кто работает в сфере обслуживания. Порой я ощущала неловкость из-за того, что вокруг меня суетились официанты и, зачастую, останавливаясь в пятизвездочных отелях, сама вытирала за собой полы в ванной, если на плитке образовывалась лужица воды в том месте, где я стояла, относила после трапезы тарелки к стойке с грязной посудой, и по этой причине меня поместили на обложку еженедельника «Crazy», ибо подобного рода поведение среди именитых вип-персон, требующих к их приезду закупаться питьевой водой определенной марки, порицалось, и кое-кто называл госпожу Лейн простой «девчонкой с соседнего двора», которая говорит все, что думает, не гнушается корчить рожи на камеру, ломать каблуки, истерично визжать при виде Джека Николсона и, эмоционально жестикулируя, откровенничать с ведущими вечерних шоу, расскзывая о неловких ситуациях из своего детства.
    Меня нельзя было назвать выходцем из нижних слоев, питавшихся только кашей на водк и экономящей на всем. Матушка баловала маленькую Лаэрту изо всех сил, покупая ей понравившиеся джинсы, даря на праздники внушительные кульки с конфетвми и игрушкам, но глупо отрицать, что даже теперь, являясь одной из самых высокооплачиваемых журналисток в Южной Гомерике с двумя квартирами в Монтеаудио и семью миллионами на счету банка «Мидас» я на фоне спускающего огромные бабки на любую свою прихоть выглядела Золушкой. Этот, по сути посторонний для меня мужик, кичившийся своим достатком, даже не удосужился присылать маме приличия ради хотя бы символические алименты, предпочтя забыть о нашем с ней существовании, всецело посвятив себя новой жизни, и при том, что он до нынешнего момента делал вид, что Сары Лейн и его второй дочери не существует, у меня складывалось не самое приятное представление об этом представителе человеческого рода.
    В аэропорту имени Тонина Айзенмауэра, президента, который запомнился лишь тем, что предшествовоал самому выдающемуся политику СШГ - Дэнни Кляйнедди, единственному главе государства, погибшего от руки заговорщиков, решивших избавиться о  того, кто пытался разрушить стену отчуждения между севером и югом, наладить с соседями теплые отношения, нас ждал лимузин с водителем, который отнес мой кейс в багажник и с учтивым полупоклоном открыл дверь. Feeling awkwardness из-за того, что парень так явно лебезит передо мной, я, согнув спину, юркнула в прпахший сигарами и парфюмом с мускусными нотками салон, обтянутый, кажется, кородилом и, отрицательно качнув головой на неуместное предложение отца налить чего-нибудь, уставилась в окно на пролетающие мимо деревья и дома.
    Тетройт мало чем уступал Эквадорросу, разве что отсутствием развитой инфраструктуры по той причине, что this city был построен близ месторождения непуновых руд. Данный химический элемент увеличивал прочность металлов, поэтому неофициально этот город считался столицей автомобильной промышленности, пестрил заводами и с радостью распахивал объятия для едущих на заработки мужчин и женщин со всей Гомирики. На сей раз избежать разговора у меня, увы, не получилось, и я, помимо воли выслушав тираду о том, какая замечательная его любимая доченька, сделала небезосновательный вывод: father тот еще душнила, сделав смыслом своего существования Pandora’s life.
    Узнав историю болезни сестрицы я, to say the truth, едва не выпала в осадок, потому что выяснилось, что окруженная роскошью девчонка, не отказывавшая себе ни в чем, с четырнадцати лет пристрастилась к горячительным напиткам и крайне токсичному синтетическому героину, из-за чего у нее перестали функционировать почки. морально подготовившись ко встрече с Пандорой Ламберт я, ожидавшая лицезреть избалованную, надменную, с раздутым до непомерных размеров эго, не сильно просчиталась, потому что сия характеристика как нельзя точно описывала her character, однако внешний вид молодой особы, которой не было и тридцати, поверг меня в ступор: разъезжающая на инвалидной коляске Ламберт-младшая казалась ровесницей певицы шансона верниты Кирано, которой в прошлом году исполнилось сорок пять: безобразные мешки под гнлазами, трясущиеся пальцы рук, увенчанных обгрызенными желотватыми ногтями, убитые неравномерным окрашиванием веленовато-оранжевые волосы, топорщащиеся в разные стороны, покрытая морщинами и пигментными пятнами шея и расширенные зрачки, в которых, казалось, сосредоточились порталы в Ад.
    Положа на сеордце руку, я испытала ни с чем не сравнимое облегчение, когда поняла, что мы совершенно не похожи, и дело не только в том, что Лаэрта, ведущая здоровый образ жизни, казалась цветущей розой по сравнению с изможденной умирающей наркоманкой. Возможно, в раннем детстве нас можно было спутать, однако идентичными близнецами мы не являлись: я, более крупная, отличалась четко очерченными скулами, в то время как миниатюрная «Пи», как ласково звал ее отец, если верить висящей в прихожей стилизованного под стариный дворец четырехэтажного особняка фотографии, запечатлевшей ее в лучшие годы, была обладательницей более вытянутого лица с заостренным подбородком и ямочками на щеках.
    - Она очень тяжело переживает новость о том, что оказалась не единственным ребенком, - шепнул мне в ухо мистер Ламберт и, встав позади уставившейся на меня с неприязнью Пандоры, со сладкой улыбкой положил руки на плечи дочери. - Это Лаэрта Лейн, и она, смею надеяться, пожертвует почкой ради тебя.
    - А ты совсем на меня не похожа, - выпалила, пренебрегая правилами хорошего тона, моя сестра. - Я никогда не была настолько жирной. Сколько ты весишь? Килограммов восемьдесят? Ну и ляжки у тебя, дорогуша. Не обижайся, but you are look like a pregnant cow.
    Я могла бы съязвить в ответ, что лучше выглядеть аки беременная корова, чем как полуразлагающийся труп восставшей из саркофага мумии, но вместо этого, усмехнувшись про себя, решила не тратить свою энергию на ссору со стервой, привыкшей к luxury lifestyle и тому, что все вокруг вытанцовывают подле нее словно планеты, вращающиеся по своим орбитам вокруг светила, удерживаемые его мощной грапвитацией. Пускай Пандора считает меян слабохарактерной, - моя самооценка не пострадает лишь оттого, что алкоголичка с разложившимся brain считает Лаэрту жирухой и после такого обращения я, и до этого не горевшая желанием соглашаться на операцию, чтобы спасти никчемную жизнь этой шалашовки: тем паче отказываюсь делать что-ибо fot this little shit даже несмотря на то, что она моя родная сестра, с которой я девять месяцев делила утробу.
    Приклеенная улыбка сползла с губ Жрнесто, и он, смущенно кашлянув, оставил нас одних, даже не попытавшись приличия ради осадить грубиянку. Раздраженно дернув плечом, я молча обошла просторный холл, рассматривая с напускным любопытством кричащий о big money интерьер, и когда ко мне подбежала дама неопределенного возраста в черном платье с белым воротником, представивший экономкой, я, проследовав за ней, поднялась по огромной лестнице на самый верх и, поплутав по лабиринтам просторных коридоров и залов с установленными в нишах статуями ангелочков из голубого и розового мрамора, вошла в комнату, которую корыснтый глава семейства Ламберт предоставил в мое пользование на неопределенный срок.
    Приложив к груди руку, я вежливо поблагодарила госпожу Фратти и, оставшись наедине с собой, стала размышлять над тем, как покинуть сей дом, не расставаясь с kidney и при этом предотвратить охоту на себя, которая вполне может начаться, коли я дам понять, что мне плевать и на мерзкую сестричку и на ее папашу, с которыми меня, кроме гребаных кровных уз, не связывает ничего. Какое-либо решение сейчас мне виделось крайне смутно, и единственное, до чего я додумалась - это обнародовать информацию о том, что sister хочет заполучить мою почку, чтобы Пандора и Эрнесто оказались освещены безжалостным лучом прожектора, который убережет меня от решительных мер с их стороны.
    Буквально на следующий день, крадясь по выстланному ковролином полу на первом этаже, я в ужасе затаилась и прижала ко рту ладонь, чтобы неосторожным вздохом не выдать своего присутствия. Совершенно случайно подслушав не сильно удививший меня разговор отца и дочери, я лишний раз убедилась, что интуиция меня не обманула: сестра, сдавленно кашляя, повторяла, что не хочет умирать, а мистер Ламберт громким шепотом успокаивал ее, убеждая, что госпожа Лейн - то бишь я - не посмеет отклонить его просьбу.
    - Заставь ее, папочка! - захныкала Пандора и, осторожно заглянув в приотворенную щель, я увидела залитый утренним солнцем кабинет и Эрнесто, стоящего на коленях перед скривившейся от злости и тяжело дышащей девушкой. - Нам ведь не обязательно заручаться ее согласием. Ты обязан спасти меня любой ценой.
    Отпрянув от двери, я на носочках отбежала как можно дальше, еле дыша от обуявшего меня страха вперемежку с негодованием. Предыдущую ночь я провела в диком напряжении, вздрагивая от шороха веток за окном, а теперь и подавно не смогу сомкнуть очи, даже если забаррикадирую вход шкафом, потому что никто не сможет дать мне гарантии, что отчаявшийся мистер Ламберт не замыслил, опоив снотворным, выпотрошить меня как кильку в томатном соусе и, снабдив ненаглядную Пандорочку необходимыми органами, закопать труп Лаэрты в ближайшем лесочке.