Мир Дим

Глава 1

1
23:50

Осенний вечер, а точнее уже ближе к ночи. Конец сентября — именно то время, когда уже не жарко, но ещё и не холодно. Идеальный баланс. В наших краях такое бывает нечасто и длится недолго, так что нужно ловить момент и наслаждаться. Чем я и занимаюсь, лёжа на диване перед телевизором. Телевизор? В 2021-ом году? Тоже задаю себе такие вопросы. Но, тем не менее, иногда появляется желание именно посмотреть этот «ящик». Ни посидеть за компьютером, ни глянуть ютуб, ни мемы про котов. А именно телевизор. Может дело в ностальгии, родом из детства, а может причина в чём-то другом. Я вот думаю, что дело в том, что иногда я сам не знаю чего хочу. И тогда за компьютером делать нечего. А телевизор предлагает тебе какие-то варианты, каждый канал свой. Твоя задача лишь нажимать на пульт и делать выбор. И вот я лежу и делаю выбор. Скука, скука, скука. Ничего интересного, но и я уже одним глазом сплю. Так что, возможно, мне как раз поскучнее и нужно. Вдруг, я натыкаюсь на какой-то канал, где в кадре демонстрируют стол, а за ним сидят трое мужчин и о чем-то спорят. Спорят настойчиво, каждый с каждым — своего рода мексиканская дуэль, где вместо оружия используются слова, и все с радостью пускают их в ход. Я не эксперт, но это явно религиозное противостояние — это понятно из их слов и внешнего вида. Бог? В 2021-ом? Я уверен, человечество уже давно ответило на все вопросы. И примерилось с тем, что Его не существует. Но вот выходит, что не все. Благо, это весьма подходит, чтобы помочь мне уснуть.

У вас бывает такое, будто засыпаешь на секунду, а потом резко просыпаешься, без какой-либо причины? У меня бывает. Вот только что произошло именно так. А самое обидное, что после такого сон как рукой снимает. Трое продолжали спорить, а я, в расстроенных чувствах, пошёл на кухню делать чай с лимоном. Электрочайник своим шумом перекрыл спорящих, и я подумал, что так даже лучше. «Они никогда не придут к истине» — промелькнула в голове мысль. Чайник закипел и перестал шуметь…как и телевизор. Это странно. На кухне горел свет, а значит, электричество не пропало. Это было не столько важно, сколько интересно, так что я пошёл выяснять.

Войдя, я обнаружил, что телевизор выключен, а на диване сижу…я. Нет, серьёзно, я сам! Только, почему-то, одет в чёрный классический костюм и чёрную рубашку. Я выглядел…как я: густые каштановые короткие волосы, зачёсанные слева направо, средний рост, вполне стандартный для этого роста вес, глаза…я не знаю какого цвета у меня глаза, но каких-то тёмных оттенков. И эти глаза (мои глаза!) сейчас смотрят на меня. А я стоял и не мог пошевелиться, не мог ничего произнести. «А может я и не проснулся» — всё, что смог выдать мой мозг.
— Ну здравствуй. — он спокойно, моим голосом, поприветствовал меня, продолжая смотреть прямо в глаза.
— …Кто ты? — лишь некоторое время спустя я смог выдавить из себя хоть что-то.
— А ты не узнаёшь? Странно.
— Нет, конечно, узнаю и вижу, что ты выглядишь, как я. Но я стою сейчас и смотрю на тебя, а значит, ты быть мной не можешь. По крайней мере, в том понимании «я», которое есть у меня в голове.
— Звучит логично.
— Так кто ты? Как ты сюда попал? Дверь снаружи не открыть, ты влез через окно? И что ты вообще делаешь у меня дома?
— Я здесь, чтобы сыграть с тобой в игру, с высокими ставками. А если хочешь знать, кто я, то тебе самому нужно будет ответить.
— Какая ещё игра? Какие ставки? Я ставить ничего не хочу, это не ко мне.
— Ставка уже стоит, и ты уже играешь.
— А если я не хочу?
— Можешь отказаться.
— И?
— И проиграешь.
— Ну проиграю и проиграю. — я развел руками. — А что за игра вообще? Я надеюсь, FIFA? Тогда я, возможно, и передумаю.
— Забавно, но, к твоему счастью, нет. — он улыбнулся. — Я просто задам тебе один вопрос, ты дашь мне ответ. Вот и вся игра.
— А почему ты решил сыграть именно со мной?
— Ну как же, ты сказал, — на этих словах он достал небольшой чёрный блокнот, — я цитирую: «Я уверен, человечество уже давно ответило на все вопросы». С кем же, как не с тобой, играть в эту игру?
— И какой у тебя вопрос?
— Ну вот, а ты говорил, что не хочешь играть. Вопрос звучит так: «Можно ли отличить Бога от дьявола?»
— Да, конечно.
— Так отличи. Кто-то из них сейчас перед тобой.
— Кто?
— Ну так это я у тебя спрашиваю, а ты просто переводишь стрелки.
— Может, я хочу понять, знаешь ли ты сам ответ на свой вопрос.
— Знаю.
— Ну так ответь, и мы сравним наши ответы. — я слегка улыбнулся, ведь, действительно, неплохо было бы закончить эту игру победой уже сейчас.
— А ты мне поверишь?
— Ну да.
— Даже если, например, я дьявол, который скажет что он Бог?
— …
— К тому же, кто будет проверять правильность твоего ответа?
— Даже не знаю.
— Посуди сам, нас тут двое: я и ты. Ты отвечаешь, а я…— он сделал характерный жест рукой, призывающий своего собеседника продолжить фразу.
— …
— А я скажу тебе, прав ты или нет. Получается, любой мой ответ априори правильный, любой твой ответ — правильный лишь тогда, когда он совпадает с моим. Логично?
— Весьма.
— Следовательно, из нас двоих именно ты должен ответить первым, если мы хотим избавить твой ответ от влияния моего. И твой ответ?
— …Так значит, мне нужно ответить на вопрос Бог ты или дьявол?
— Практически. Это возможность проверить правильность своего ответа, а сам вопрос звучит, я повторю, «Можно ли отличить Бога от дьявола?». Раз ты так хорошо во всём разобрался, то должен легко отличать одного от второго. И у тебя на это есть три часа.
— Но ты не похож ни на первого, ни на второго!
— А ты откуда знаешь? Ты кого-то из них видел?
— Нет, но я видел себя, ты выглядишь как я, а я ни на кого из них не похож.
— У меня другая позиция. Бог — это добро, а дьявол — зло, так?
— Допустим.
— Самое большое добро, что ты мог встретить на Земле, сотворено человеком, следовательно, явись к тебе Бог, Он бы выбрал облик человека. Самое большое зло, что ты мог встретить на Земле, сотворено человеком. Следовательно, дьявол бы тоже выбрал облик человека. А нет человека, который был бы ближе к тебе, чем ты сам. Так что мой внешний вид ещё ничего не говорит.
— То есть, явись ты кому-то другому, ты бы выглядел иначе?
— Вполне возможно.
— Ясно. Так а в чём моя выгода? Зачем мне играть?
— Будешь дольше жить.
— А я умираю?
— Технически, все кто живут, находятся в процессе умирания. Просто ты делаешь это немного быстрее. Ты болен.
— И это опасно?
— Смертельно.
— А что за болезнь?
— А это так важно?
— Конечно, мне нужны подробности, чтобы поверить в такое.
— Так ты можешь не верить. Это не принципиально.
— Если я не буду верить, то не буду играть в твою игру.
— И это твоё право. Как проснёшься, пойдёшь в больницу, выяснишь, чем болеешь, начнешь пытаться лечиться…
— А у меня получится?
— Кто знает.
— И давно я болен?
— Может быть несколько лет, а может, я тебя только что сделал больным, — он сделал характерный щелчок пальцами, — чтобы придать игре дополнительного интереса.
— Так это ты сделал?!
— Я этого не говорил.
— Но и не отрицал такой вариант. К тому же, ты щёлкнул пальцами, хочешь сказать, что эти события не связаны между собой?
— А ты хочешь сказать, что связаны? Может, мне просто резко захотелось размять пальцы.
— Очень похоже, что связаны.
— Можешь это доказать? Да и, по-моему, это не имеет особого значения.
— Не имеет?! А что тогда, по-твоему, имеет?
— Это всё варианты прошлого, которые при любом раскладе приводят к текущему моменту, а твой ответ — разветвляет будущее. Поэтому он и важен. И он важен для тебя, потому что подарит исцеление или не подарит. Сейчас уже не принципиально, как ты заболел. И ты даже не в курсе чем! Важнее то, как ты вылечишься.
— Если верить твоим словам.
— Да, именно так. Можешь не верить и не играть. Но представ, как будешь разочарован, когда поймёшь, что я говорил правду.
— Мне нужно подумать.

Я сел на диван, взгляд застыл на привычном узоре на обоях. Последнее время я, и правда, чувствовал себя не очень хорошо и даже задумывался о своём здоровье, но чтоб прям такими серьёзными были проблемы, это похоже на шутку. Хотя, с каждым моментом я всё больше сомневался в этом и накручивал себя.
— А если я дам неправильный ответ и проиграю, что будет?
— Ничего. Если проиграешь, то просто не выиграешь.
— Логично. Получается, я ничем не рискую.
— Да, но при этом рискуешь всем. Парадокс.
— Тоже верно. Хорошо, а я могу задавать тебе вопросы по этой теме? Или я должен посидеть, молча подумать и дать свой ответ?
— Спрашивать ты можешь что хочешь.
— И ты на все вопросы ответишь?
— Этого я не говорил.
— А какой же смысл задавать вопрос, если не уверен, что получишь ответ?
— Кто знает.


2
00:05.

Я смотрел на часы и думал о времени, которое неумолимо истекает. А в голове, как назло, ни одной подходящей мысли. Словно кто-то спросил, какой твой любимый фильм, а ты забыл все фильмы, что когда-либо смотрел. Поэтому снова чёрный циферблат электронных часов, на которых зелёным цветом высвечивается время. 00:05. Дима в чёрном сидел рядом и наблюдал, ненавязчиво, незаметно, и не факт, что заинтересовано.
— Тебе, рано или поздно, придется начать от чего-то отталкиваться в своих рассуждениях.
— Ты читаешь мысли?
— Может быть. А может у тебя просто такой растерянный вид, что всё и без этого понятно. Плюс, ты только то и делаешь, что смотришь на часы, и пока ты следишь, как уходит время — оно уходит.
— Ну ладно. Вот, ты весь в чёрном, это имеет значение?
— Возможно.
— Вот и мне так кажется. В моём понимании, раз в чёрном, значит ты ближе к дьяволу, чем к Богу.
— Значит, дьяволу достаточно одеться во всё белое, чтобы обвести тебя вокруг пальца?
— Похоже на то.
— Дифференциация по цвету очень ненадёжный способ найти ответ. Я, конечно, не настаиваю, но лучше поищи другой путь.
— Хорошо. Опять же таки, в моём понимании — Бог творит добро, дьявол зло.
— А что же творю я?
— Ну, пока ничего, по крайней мере, я ничего не видел.
— Тогда как тебе поможет эта информация?
— Не поможет. А какая информация мне вообще может помочь?
— Это риторический вопрос или ты ждешь, что я отвечу?
— А если второе, ты скажешь?
— Нет.
— Почему?
— В таком случае, я бы и ответ мог за тебя дать.
— То есть, помощи от тебя не дождёшься?
— Ну не скажи. Разве я в данный момент тебе не помогаю? Мог бы просто молча сидеть и не реагировать на твои рассуждения, пока не получил бы чёткий и окончательный ответ.
— Действительно. Но, раз ты мне помогаешь, значит, ты Бог?
— Это ответ?
— Ну, ещё нет, просто я не вижу причин, по которым мне бы помогал дьявол.
— Возможно, для того, чтобы ты подумал, что он Бог.
— Действительно, возможно. Не понимаю, ты пытаешься меня запутать или помогаешь?
— Всё от тебя зависит, при желании можно запутаться и в трёх соснах.
— Хорошо, если подумать логически, то я не вижу у тебя рог, копыт и хвоста. Снова выходит, что на дьявола ты не похож.
— Верно. Как верно и то, что дьявол избавился бы при первой же возможности от того, что в нём выдаёт дьявола.
— А он смог бы?
— Кто знает. Вот ты знаешь? Ты можешь чётко очертить границы возможностей Бога и чёрта? Сказать, кто из них что может, а чего не может?
— Не могу.
— Тогда это не можем быть для тебя надёжным показателем.
— Справедливо. А воду в вино можешь превратить?
— Могу, конечно. И пройтись по воде и всё, что хочешь. Но предыдущий вопрос всё ещё актуален — что из этого тебе поможет?
— Действительно. А что же мне тогда у тебя спрашивать?
— …
— И на это ты не ответишь?
— Не отвечу, но вообще вопрос хороший.
— И как же я тогда должен найти ответ?
— Как угодно, можешь даже просто угадать.
— Мне поставить свою жизнь на вероятность 50%?
— Да нет, поставить её на вероятность 0.
— Почему? Ведь если 2 варианта, это 100…
— Потому что ты можешь бросить монету, и выбрать Бога или чёрта, а после того, как ты дашь ответ, ты начнёшь смотреть вопрошающе на меня, в ожидании пока я не скажу, правильный ли это ответ. Получается, угадывая, ты просто отдаешь свою волю в мои руки, доверяя моему слову о правильности твоего ответа. Как же ты можешь верить мне, если ты не ответил на вопрос Бог я или дьявол?
— А ведь правда. Но ты же сказал, что я могу угадать.
— Можешь, конечно. Но кто сказал, что я тебе сообщу, что ты угадал?
—…
— Тебе необходимо самому дать ответ, если ты хочешь чтобы он был твоим.
— А мои шансы дать правильный ответ выше 50%?
— Не считай проценты, ты всё равно не учтёшь все переменные. Можешь, конечно, потратить всё время на расчёты, а потом понять, что ты не продвинулся ни на шаг.
Взгляд на часы — 00:20.
— Та нет, не могло пройти 15 минут. Наверное, что-то с часами. Может они спешат?
— Спешить они могут относительно других часов, но не относительно своих прошлых показаний.
— Ну да…у меня назрел вопрос.
— Спрашивай.
— Вот мы сидим и так серьёзно это обсуждаем, но разве сама идея Бога, это не глупость?
— Отнюдь. Вот смотри. У животных тоже есть определённое мышление. Их можно дрессировать, а значит, они способны устанавливать связь между действиями и последствиями. Сказали «сидеть», пёс сел и получил поощрение, не сел — получил наказание. Это они усвоить способны, но мышление животных абсолютно конкретное. Они мыслят о том, что видят. Самыми умными на Земле люди считают себя, а мышление человека отличается от животного именно своей абстрактностью. Человек может сидеть на работе, перекладывать листки бумаги из правой кучи в левую, но мыслями быть где-то далеко. В голове думать, например, о крае вселенной, представлять, как он выглядит. Он никогда там не был, и никогда не побывает, но это никак не влияет на полёт мысли. И именно это делает людей такими, какие они есть. Но, если подумать, то выходит, что существование Бога не подтверждается никакими конкретными фактами, а значит, не следует из чего-либо. И, в таком случае, идея Бога — самая абстрактная из всех абстрактных идей. А значит, идея Бога — самая человеческая из всех человеческих идей. Может ли считаться глупой идеей та, к которой пришли лишь лидеры по интеллекту на планете?
— Уже не уверен. Но ведь первобытные люди просто увидели, например, как молния бьет в дерево, испугались и решили, что это сделал Бог. Разве не так?
— Возможно. Но даже если так, то что? Помнишь, у тебя был шарпей? И когда начиналась гроза, он… — он остановился, улыбнулся и дал мне продолжить.
— Приходил ко мне в комнату и прятался под стол. — я улыбнулся в ответ.
— Именно. Природа и её сила пугают не только людей. Но видел ли ты хоть раз, чтобы животное от страха пришло к идее Бога? Только человек. К тому же, они правы — «это», действительно, сделал Бог. Как и всё остальное.
— А вообще… — я задумался, — есть ли смысл думать о крае вселенной? Он же далёк и недостижим.
— Как и полёты или мгновенная связь через континенты. Многие вещи когда-то казались недостижимыми, а сейчас считаются будничными. Так что никто тебе точно не скажет, есть ли смысл думать о чём-то или нет. И, как по мне, в этом есть что-то прекрасное.
— Вполне возможно, ты прав.


3
00:40

— Знаешь, у тебя сахар закончился. — «я» в чёрном смотрел на меня через приоткрытую дверь в коридор.
— Сейчас меня это не особо волнует.
— Тогда тебе делать чай без сахара, или вообще не делать?
— Теперь волнует. А ты не можешь наколдовать немного сахара?
— Могу, но не хочу, я вполне могу обойтись без него.
— Тогда мне придется идти в супермаркет, только там можно купить сахар в…— я посмотрел на часы, — в 00:41. Уже почти час?! А ты мне компенсируешь время? Или мы как-то остановим счёт?
— Нет. Я пойду с тобой.
— Тебе проще сходить за сахаром, чем наколдовать?
— Да, получать из ничего то, что тебе нужно очень скучно. А так сходим, развеемся.
— А у окружающих не возникнет вопросов, в связи с тем, что обычно я закупаюсь один, а теперь меня двое?
— Не думаю. Они меня не увидят.
— Почему?
— Потому что я так хочу.
— …
— А может, потому что я твоя галлюцинация и меня видишь только ты.
— Тоже может быть. Ты меня снова пытаешься запутать!
— Ахах, нет. В этом нет нужды, ты и так запутан. Ведь уже 00:43, а ты до сих пор…
— 00:43? Да как так-то? Ладно, я собираюсь. — сказал я, надевая черную кожаную куртку на серую футболку.

«Деньги, телефон, документы…— я всегда проверяю все ли вещи при мне, перед тем, как куда-нибудь выходить. И этот раз не стал исключением. — ключи? Ключи!». Ключи всегда нужно брать с собой, а мне особенно. Дело не в том, чтобы обязательно закрывать квартиру, а в том, что она всегда закрыта. Массивные и тяжёлые двери из тёмного метала, не могут быть открыты снаружи без ключа. Их даже нет необходимости запирать на дополнительные замки, можно просто захлопнуть.
— Это обязательно, если мы хотим вернуться. — я продемонстрировал своему собеседнику заветный ключ, — поэтому он всегда лежит на тумбочке перед дверью.
Мы шли по пустынным и тёмным улицам ночного города. Практически никто так поздно не ходит в этих местах, поэтому и прохожих я не видел. На улице было прохладно и веяло свежестью.
— А ты творил зло? — спросил я.
— Это имеет значение?
— Да.
— Почему?
— Как это почему? Очевидно, что это поможет мне прийти к правильному ответу.
— Серьёзно? Интересно узнать каким образом?
— Простым.
— Ну, допустим, я бы ответил да. И что тогда?
— Теперь я немного сильнее склоняюсь к тому, что ты дьявол.
— А ты творил зло?
—… — я хотел сказать нет, очень хотел, но слова не вышли из открытого рта. Самого себя не обманешь.
— Как и все вокруг, кроме совсем уж младенцев. Склоняешься ли ты к тому, что ты дьявол? Может он среди твоих близких?
— Нет.
— Тогда что же это за аргумент? Никакой объективности. К тому же, с чего ты так уверен, что дьявол сам творит зло? Может он просто обнажает зло, скрытое в людях?
— Ты его защищаешь?
— А ты видишь в этом защиту? Или лучшая защита — это нападение? Поэтому ты пошёл в наступление, как только я начал перекладывать ответственность на людей? Это у вас генетическое?
В этот момент мы остановились и пристально всмотрелись друг другу в глаза.
— А знаешь…он прошёл сквозь тебя?! — какой-то парень, слегка сутулясь, шёл по своим ночным делам, и прошёл через Диму в чёрном, не ощущая никакого сопротивления.
— Ну да. Для них меня не существует.
— Совсем? Вот настолько?
— Да.
— А они тебя слышат?
— Нет.
— А меня?
— А тебя раньше люди слышали, когда ты говорил?
— Да…Ну, физически звук воспринимали.
— Так в этом смысле ничего не изменилось.
— То есть, с точки зрения того парня, я говорил сам с собой? Как сумасшедший?
— Ну почему сумасшедший, я-то знаю…
— Так всё! Пока не вернемся домой, я с тобой говорить не буду! — я попытался прокричать шёпотом.
— Но…
— Не разговариваю!
— Но, когда ты говоришь, что не разговариваешь, ты разговариваешь.
— Всё. — я достаточно быстрым шагом направился в сторону супермаркета, который в небольшом городе светился ночью, словно маяк.
— Подожди, почему? — он последовал за мной, не переставая говорить.

4
01:00

— Нет, этот глазированный сырок по скидке я бы тебе не советовал покупать.
— … — я, по-прежнему, делал вид, что ничего не слышу, но, тем не менее, сырок положил обратно. И взял с соседней полки. Легким движением руки отправив его в корзину, к остальным продуктам. Помимо этого там уже находились: сахар (ради которого и пришли), бананы (наконец-то хорошие), пончики, круассаны ….
— Ты до сих пор обижаешься?
— … — я продолжал двигаться по ряду стеллажей с продуктами, стараясь даже не думать.
— Так тебе важно, что о тебе подумает какой-то незнакомец? Или даже если вы знакомы. Ну, если волнует, то можешь быть спокоен. Он был в наушниках, да и не особо смотрел на тебя.
«Наушники! — озарила неожиданная мысль, — они, вполне, могут быть во внутреннем кармане». Немного пошарив в куртке, я достал их: белые, проводные, запутанные. И подключил к телефону.
— Ну и? — я нарочито держал микрофон близко ко рту и всем своим видом показывал, что говорю с кем-то по телефону. Чтобы ни у кого не осталось сомнений. Хотя, откровенно говоря, тут в час ночи особо никого и не было.
— Что «ну и»?
— Ты же что-то хотел от меня?
— Та не особо, просто было забавно видеть, как ты пытаешься не отвечать, даже в своей голове. Теперь уже не забавно.
— И, тем не менее, раз я уже в наушниках, можешь ещё проконсультировать меня по поводу покупок.
— А что тут консультировать? Ты накупил всякой чепухи, вот и всё. А мог бы купить нормальных продуктов и приготовить поесть.
— Готовить? Не, спасибо, я выберу чепуху. К тому же, исходя из твоих слов, я и так умираю, к чему теперь беспокоиться о питании?
— Может, если бы беспокоился раньше, то не умирал бы?
— Так всё из-за этого?
— … — он молча продолжил движение между рядами в сторону касс.
— Да или нет? Почему ты не отвечаешь?
— Так ты сам сказал, что теперь разницы нет. Почему же ты так озабочен ответом?
— А может, узнав наверняка, я бы повыкладывал всё это обратно на полки.
— Так для этого тебе не нужен никакой ответ, бери и выкладывай.
— Ах так!? — я повернулся направо стараясь поскорее найти что-то, что будет выглядеть как антоним к слову «полезный». — Возьму еще эти чипсы с перцем чили. И ещё тархун, чтобы запивать!
— Ты делаешь это во вред себе, назло мне? Парадоксально, тебе так не кажется?
— О, и ещё пачку сухариков, с хреном!
— Как хочешь, только оставь немного денег на поход в аптеку. Тебе точно пригодиться что-то от изжоги.

Я продолжил ходить и брать всякие вредные товары, которые мне попадались под руку, а другой я (тот, который не факт, что я) не пошёл за мной, а начал смотреть рекламу, которую постоянно крутили по висящему под потолком телевизору. В этот момент там танцевали три человека, в больших и мягких костюмах фруктов, и своим танцем они изображали мультифруктовый сок.
— Что, не понимаешь, зачем они это делают? — я с корзиной, которая была полна всякой ерунды, встал рядом, глядя на экран.
— С чего ты взял?
— По-моему, это очевидно, откуда тебе знать, как тут всё устроено.
— А, по-моему, очевидно, как раз обратное. Кем бы я не оказался, из тех вариантов, что я тебе предложил, я всё прекрасно понимаю. — картинка резко остановилась, словно кто-то нажал на паузу. — Вот этот, который апельсин, недавно закончил театральное, другой работы ему не дают, и с помощью рекламы он хочет заявить о себе. А эта женщина, которая киви, уже и не надеется на такой вариант развития событий, но она хорошо себя зарекомендовала, поэтому её можно встретить во многих рекламах, в этих кругах её знают, как профессионала своего дела, и она совсем не против. Поэтому выкладывается сильнее других. А этот мужчина, который банан, вообще берётся за любую работу, которую ему предлагают на телевидении. Нужно быть бананом? Нужно быть статистом? Нужно хлопать в ладоши, смеяться и плакать когда скажут? Он в деле. Да и вообще, если платят хорошо, он и за другую работу возьмется, потому что нужно кормить семью. Или ты утверждал, что я не понимаю почему, в принципе, снимают рекламу? Или не понимаю, почему её тут показывают?
— Да нет, я как раз это и имел в виду, ты всё правильно понял. Это…поразительно. То, что ты сказал, это правда или ты только что это выдумал?
— Ты никогда не узнаешь наверняка. — он развёл руками.
— Значит, ты снова не ответишь?
— Само собой. — в ответ на это я лишь покачал головой, и мы направились в сторону кассы. А на наше место стали охранник и одна из работниц зала.
— Вот, телевизор сломался, сделай с ним что-нибудь, пожалуйста.
— Я охранник, а не техник. Я в этом не разбираюсь и понятия не имею, что с ним не так. И, если полезу, то, скорее всего, сделаю только хуже.
— Ну так почитай в интернете, и начнёшь разбираться. Кстати, тебе не кажется знакомым лицо этой женщины по центру? Я уверенна, что я её где-то видела. Может это какая-то моя знакомая? Не узнаешь её?
— Нет, среди моих знакомых фруктов нет, только овощи. — услышав звонкий смех охранника, я повернул к кассе.

5
01:15

Когда мы вернулись, я предложил сделать небольшой перерыв. Дима в чёрном был не против. Я взял пончики, круасаны, сделал нам чай с лимоном (и с сахаром) и мы сели на диван, перед телевизором. Включив его, я увидел, что на том телеканале, где трое спорили, идёт реклама очередной букмекерской конторы: на экране люди смеялись, веселились и бросали друг в друга долларами, а на фоне играла известная композиция «Баксы, баксы, баксы…баксы, баксы, баксы».
 — Иногда складывается впечатление, что всех интересуют только деньги. — слегка расстроено произнёс я, и укусил пончик.
— Ну, не прям всех. У тебя вот, например, нет ни одного доллара.
— Ахах, это да, я как-то об этом даже не задумывался. Ты не против, если я переключу?
— Не против. Сегодня ты выбираешь, что смотреть.
— Вот и славно. — я принялся «ходить» по каналам. На следующем шла передача «Следствие вели… с Леонидом Каневским», где рассказывали об очередном преступнике эпохи СССР. — Скажи, а это Бог создал людей такими жестокими?
— Нет. Бог создал людей, а вместе с ними создал и выбор. Каждый выбирает сам, каким ему быть: жестоким или милосердным, хорошим или плохим, творить добро или зло. Более того, выбор ты делаешь каждый день, а не раз на всю жизнь: вчера ты делал добро, сегодня можешь начать творить зло, и наоборот. И раз человек делает выбор и каждый день его подтверждает, то не стоит перекладывать ответственность на Бога.
— А какое самое страшное наказание для преступника за сделанное зло?
— Самое страшное наказание, это жизнь, которую преступник сам у себя забирает. Но преступники не знают об этом, пока не окажутся перед Богом. И тогда, увидев, кем они могли стать, кем могли стать их дети и дети их детей,  — он немного наклонился ко мне, — все эти брутальные любители жестокости плачут, как младенцы. Прям рыдают от бессилия.
— Ладно, что там дальше. — я переключил, и на следующем канале шёл довольно старый на вид фильм, о кунг-фу или чём-то похожем. В этот момент на экране ученик просил мастера научить его удару «Тысячи истин». Учитель был одет в традиционную для таких фильмов одежду, я бы даже назвал это формой учителя, тёмно-коричневого цвета с белыми манжетами и пуговицами. Он холодно посмотрел на ученика и изрёк, что тот ещё не готов.
— А ты знаешь этот удар? Удар «Тысячи истин»?
— Конечно. Все мастера его знают.
— Покажешь. — сказал я, с лёгкой иронией и недоверием.
— Может когда-нибудь.
— Окей. — я снова переключил канал, на этом показывали «Час суда». Стороны спорили, адвокат и прокурор их поддерживали. И посередине, невозмутимо и властно, сидел судья. Строгий вид, чёрная мантия, деревянный молоток (который в жизни я не видел ни у одного судьи), им он громко постучал, резко прервав споры. И после этого он вынес, несомненно, справедливое решение. — Такое бывает только по телевизору.
— Ты про молоток?
— Ахах, это тоже. Но вообще нет, я о справедливых судьях.
— А ты всех судей знаешь лично? И видел их за работой?
— Нет, но вот такое складывается впечатление, когда смотришь на то, что происходит в стране.
— Может быть. Но то, что такое показывают по телевизору, это уже хороший знак.
— Почему?
— Потому, что это означает, что у людей есть запрос на справедливых судей. А если люди, правда, этого хотят, то, рано или поздно, добьются. Вопрос только в том, готовы ли они к справедливому суду. Вот ты готов, например?
— Я, если честно, не знаю.
— А ты подумай. Потому что все требуют справедливого суда, когда виноват кто-то другой. И практически никто, когда виновен сам.
— Так. — я допил чай и решительно поставил чашку на стол. — Может, всё-таки, сыграем в фифу?
— Ты думаешь, у тебя есть какие-то шансы?
— Думаю да. — к телевизору была подключена старенькая PlayStation 3, её я и включил и после выбрал на ней футбол. — Я возьму «Милан».
— Ооо, «il Diavoli» или по-русски «дьяволы». Очень иронично. В таком случае, я возьму «Интер», что придаст этому матчу дополнительного интереса.
— Derby della Madonnina.
— Именно.
Дальше я только проигрывал. Даже не знаю, сколько матчей подряд: поражение, поражение, поражение. Более того, мне не удалось забить ни одного гола.
— Все передачи в одно касание, начиная с розыгрыша от ворот и заканчивая голом. Ни единого лишнего движения! Даже компьютер ошибается, но ты нет! Это вообще честно?
— Не расстраивайся ты так. Эти поражения мы не будем считать.
— А я и не расстраиваюсь! Наоборот, ты меня задел! Давай ещё раз.

6
02:20

— Так на что же мне ориентироваться в своём ответе? Что имеет значение? — спросил я. Мы продолжали сидеть на диване, но уже с выключенным телевизором.
— В очередной раз задаёшь мне подобный вопрос? От того, чему придавать значение при выборе ответа, зависит и сам ответ. И если я буду это решать, то значит, смогу манипулировать им. Тогда я могу ответить и без тебя, зачем мне такой посредник?
— Я просто пытаюсь получше разобраться в ситуации, чтобы прийти к правильному ответу.
— Ты зациклен на правильности ответа, но в таком случае тебе ещё необходимо придумать, как проверить его правильность. И ещё вопрос, что из этого сложнее.
— А мне нужно зациклиться на неправильном ответе? Я что-то не понимаю.
— Правильный/неправильный, плюс/минус, да/нет — простые и жесткие категории. Я не требую, чтобы твой ответ непременно соответствовал какой-то из них. Меня скорее интересует «твой» ответ.
— Мой ответ? Мне кажется, любой мой ответ будет «моим».
— В каком-то смысле да, но не так, как подразумеваю я. Не просто пальцем в небо, не наугад. Подумай, как именно ты, и только ты, ответил бы на этот вопрос. И ответь.
— Именно я…не знаю. Я просто даже не очень понимаю, с чего начать путь к ответу. От чего отталкиваться?
— Ну, начни с того, что ты знаешь.
— О чём?
— О Боге, о дьяволе.
— Ну, вроде как, один живёт наверху, второй внизу, один…
— Не-не, я говорю «с того, что ты знаешь», понимаешь? Ты действительно можешь подтвердить эти утверждения доказательствами? Или это просто слухи, которые до тебя доходили, и первыми всплыли в памяти?
— Ну да, доказательств у меня нет.
— Так что ты знаешь?
— Получается, ничего.
— Именно. А значит, знания не помогут тебе прийти к ответу. От этого и стоит отталкиваться.
— Отталкиваться от того, что я ничего не знаю. В этом есть смысл?
— Конечно. Разум, как сосуд — признавая его полость, ты получаешь возможность наполнить его. А не признавая, соответственно, теряешь её.
— Хорошо, убедил. А дальше что?
— Второй момент: ответ, действительно, будет простым — да или нет. Но, если ты хочешь действовать осмысленно, то за ним должен стоять аргумент. То, почему ты так решил. Вот его и ищи.
— Но как?
—… — он развёл руками в стороны и пожал плечами. — Это уже твоя забота, я и так достаточно тебе сказал.
— Да, спасибо, но уже, — я посмотрел на часы, — больше двух часов ночи. Значит у меня не так много времени, на всё это. А, между прочим, это ты установил такие временные границы, так что мог бы ещё немного помочь.
— Да, границы эти — моё условие. Зная твою решительность, если бы их не было, ты бы до самой смерти тянул и не отвечал.
— Ахах, да, похоже на правду.
— К тому же, я мог дать тебе и меньше времени. Например, пару минут, или 10, или 15. Тут можно по-разному смотреть. Но ты не переживай, времени, чтобы прийти к тому что ты хочешь, тебе хватит…Если будешь идти в верном направлении.
— И какое же из направлений верное?
— Кто знает. Но, уверен, любое действительно верное направление начинается с того, что ты перестаешь спрашивать об этом у окружающих. В данном случае — у меня.
— Блин…
—…
— Кажется у меня изжога. — я встал и начал рыться в целлофановом пакете, который исполнял роль аптечки. — Но у меня ничего от неё нет. Ты можешь сделать так, чтобы она исчезла. — в этот момент я скривился, так как снова испытал жжение.
— Не знаю, я же говорил тебе зайти в аптеку, а ты не послушал.
— Но у меня всё равно не хватило бы денег. После супермаркета только мелочь осталась.
— Да, но ты мог бы не покупать, например, сухарики и тогда хватило бы. А может, в таком случае, и изжоги бы не было.
— Она именно от сухариков?
— Теперь ты этого уже не узнаешь.
— Но она отвлекает меня от того, о чём мне стоит думать. — я снова скривился.
— Хорошо, раз прям так сильно отвлекает. — в этот момент жар резко сменился на приятный холодок, который медленно разошёлся по всему телу. — Так лучше?
— Да, спасибо! Это какое-то чудо! Это же доказывает, что…Так, секунду. Это же ничего не доказывает.
— Ты спрашиваешь или утверждаешь?
— Я…утверждаю. Сначала я подумал, что это значит, что ты Бог. Потом подумал, что теоретически это мог бы уметь и дьявол, а теперь…
— Продолжай.
— Теперь думаю, в принципе, ты мог бы быть и просто профессиональным исцелителем изжоги, который очень похож на меня.
— Звучит любопытно.
— И вообще, с чего мы приняли как факт, что ты в этом вопросе, который мне задал, авторитет? Только с того, что ты задал вопрос и будешь проверять правильность моего ответа? Я теперь сомневаюсь.
— И?
— Я просто хочу убедиться, что ты по этой теме хоть что-то знаешь.
— Убедиться у тебя всё равно не получится. Ты не проверишь мои знания на истинность, ведь сам знаниями не обладаешь. Но, если хочешь, хорошо, задай мне ещё какой-нибудь вопрос.
— Не получиться? Ну, тогда я хотя бы попытаюсь. А вопрос звучит так: «Можно ли отличить Бога…
— Ахах, нет, кроме этого вопроса. Ты в своём репертуаре.
— Ладно. — я задумался, пытаясь вспомнить хоть какой-то подходящий вопрос, ещё желательно и непростой. И смог, с трудом, но смог. — Может ли Бог создать камень, который не сможет поднять?
— А ты сам знаешь ответ на этот вопрос?
— Знаю (я не знал), но тебе не скажу, ведь я буду проверять правильность твоего ответа.
— Ты смотри, ты вполне обучаем. — он улыбнулся. — Ответ: может, но…
— Но тогда, получается, Он не всесилен. Ведь, в таком случае, будет существовать камень, который Он не подымет!
— …но лишь на мгновенье. В следующий же момент, Он превзойдёт самого Себя, самого Бога, и сделает то, что даже Ему было не под силу. Создаст задачу, которую невозможно решить, и решит её, на то Он и Бог. Это только вопрос времени. А существует Он вечность, поэтому и всесильный. Так что, по факту, да, Он бы выполнил это задание. Но, ты бы даже не успел подумать об этом, как Он уже этот камень бы поднял. Ну так что, проверишь мои слова на правильность? Этот ответ соответствует истине?
— Если честно, не проверю. Я блефовал. — в этот момент мне стало немного стыдно.
— Не переживай, я это прекрасно знал.
— Почему же тогда ответил?
— Потому что ты задал интересный вопрос.
— Выходит, Бог всесилен.
— Ты спрашиваешь или утверждаешь?
— Утверждаю.
— В таком случае, ты неправ.
— Как это?
— А так. Всесильный Бог должен быть Всезнающим, ведь сила без знаний ничего не стоит. А Всезнающий Бог, не может быть Всесильным. Ведь есть кое-что, что не под силу Всезнающему, а значит и не под силу Всесильному.
— Что это? Что может быть не под силу Всесильному? Значит, Он может создать камень, который никогда не сможет поднять?
— Нет. Этот «камень» существует объективно, исходя из законов логики. Его нет необходимости создавать, а кроме этого Бог способен на всё.
— Так что же это?!
— Кое-что очень маленькое…незначительное…
— Ну?
— Что «ну»? Ты сам способен ответить на этот вопрос.
— Я? Мне-то откуда это знать.
— Это вполне в пределах твоего понимания, если ты, и правда, захочешь понять.
— Не знаю, может, Бог не может умереть?
— Ты спрашиваешь или утверждаешь?
— Спрашиваю.
— Да, не может, но это неправильный ответ.
— Почему неправильный?
— В этом нет ничего необычного. Всё, что не рождалось — не способно умереть. Может ли умереть камень?
— Думаю, нет.
— Ты можешь разрезать камень, у тебя будет два камня. Можешь расплавить камень, получишь руду из камня. Можешь расщепить камень на атомы, получишь набор атомов. Материя бессмертна, дух бессмертен и ему не навредить. Бог — это и материя и дух, поэтому Он бессмертен со всех сторон. Но, как я уже сказал, это не тот ответ, который тебя интересует. Есть кое-что, на что не способен только Всесильный.
— Только Он? Может, быть слабым?
— А что значит «быть слабым»? Поступать так, как поступил бы, по твоему мнению, слабый? Или быть слабым, это не проявлять силу? И в том и в другом случае, Бог способен на это, если на то Его воля.
— Ладно. — я развёл руками. — Я  не могу угадать.
— Угадывать и не нужно, поняв суть, ты придёшь к ответу. Более того, ты делаешь каждый день, то, на что не способен Бог.
— Я? — я поднял брови от удивления.
— Да, ты. И не ты один, это весьма распространённое явление. Потому что только Всесильный не способен на это, остальные вполне себе.
— Значит, я знаю, что это такое, просто не знаю, что это именно оно?
— Да.
— Хорошо. — я попытался сконцентрироваться, чтобы предпринять ещё одну попытку. — Возможно, Бог не может проиграть?
— Бог может проиграть, если на то Его воля.
— Его воля? А зачем Ему может понадобиться поражение?
— Кто знает, разные бывают ситуации. Например, можно отдать пешку, чтобы выиграть партию. Можно ли считать потерю пешки поражением?
— Даже не знаю.
— А если между ходами будут проходить столетия?
— То это будет очень длинная партия.
— Верно, и потеря пешки будет выглядеть как поражение длинною в сотню лет. Но, действительно побеждает тот, кто побеждает в конечном итоге. А в конце концов, всегда побеждает Бог. Можешь быть в этом уверен, даже если в какой-то момент тебе будет казаться иначе.
— Выходит, Бог сильнее дьявола?
— Само собой.
— Почему ты в этом так уверен?
— Если Бог создал всё, значит всё, что существует, существует с Его позволения. Выходит и дьявол, если он существует, существует лишь потому, что Бог позволил ему существовать. Это ли не признание слабости дьявола? Это ли не признание его бессильности перед Богом?
— Возможно. Ты сказал «если он существует», но разве им не обязательно существовать в паре?
— Только для одного из них: дьяволу, чтобы существовать, обязательно нужен Бог, но вот Богу, чтобы существовать, дьявол не нужен. У Бога нет антипода. Даже весь мир не перевесит Бога, у Него нет противовеса. Нет и никогда не было никого, кто был бы достоин называться Его противником.
— Никогда и никого?
— Никогда и никого.
— Звучит весьма удручающе…для дьявола. То есть, если бы он существовал, то у него не было бы никаких преимуществ перед Богом?
— Никаких. Но была бы одна особенность.
— Какая?
— Люди не притворяются перед дьяволом.
— И ты хочешь сказать, что, чисто теоретически, есть вероятность, что сейчас передо мной сидит кто-то настолько могущественный?
— Чисто теоретически.
— Это пугает. — мне действительно стало не по себе, как только я представил, что это правда. — Если честно, даже захотелось попритворяться.
— Ахах, нет необходимости. Кем бы я ни был, поверь мне, я прекрасно знаю, кто ты такой. Даже лучше, чем ты сам себя знаешь.
— Да? Ну тогда ладно. — я успокоился и расслаблено откинулся на спинку дивана. — То есть, получается, Бог может существовать, а дьявол при этом не существовать?
— Бог, в любом случае, существует, а вот дьявол не факт.
— И что же тогда? Мы его выдумали что ли?
— Всё может быть.
— Зачем?
— Хороший вопрос.
— Но ведь зло, объективно, существует.
— Существует, как и добро. И то и другое в этот мир привносят одни и те же руки. Человеческие руки. Но есть одна интересная закономерность. Когда люди делают добро, никто не говорит: «Это не я! Это Бог вселился в меня и сделал это добро за меня!». Каждый присваивает добрые поступки себе, не сомневаясь ни секунды. А вот как сделают что-то плохое, то тут же ищут на кого бы переложить ответственность. Не задумывался над этим?
— Не задумывался. Ты хочешь меня убедить в том, что дьявола не существует?
— Хочу? Нет, не хочу. Я просто рассуждаю.
— Рассуждаешь, как дьявол.
— Почему?
— Я думаю, дьявол первым бы попытался всех убедить, что его не существует.
— Ахах, молодец! Мне нравится ход твоих мыслей.
— Значит, я прав?
— Вполне возможно. Но у меня другая точка зрения. Ты недооцениваешь силу страха. У людей даже есть поговорка: «Не так страшен чёрт, как его малюют». Для дьявола, если бы он существовал, страх был бы необходим, это его главный козырь. А люди не могут бояться тебя, если они не знают о твоём существовании.
— А какой главный козырь у Бога?
— Богу не нужны козыри, Он и есть главный козырь.
— Главный козырь?
— Главный козырь сил добра.
— Выходит, Бог добрый?
— Ясное дело, сомнений быть не может. Это легко доказать.
— Как?
— Тот факт, что существует и добро и зло, свидетельствует о доброте Бога. Потому что, если бы Бог был злым, то существовало бы только зло.
— Почему?
— Потому что зло не терпит свободы, и никому не даёт выбирать.

Я бросил взгляд на часы — 02:40. Время неумолимо уходит.
— Ну а вообще, это честно? — спросил я, немного расстроившись из-за этого.
— Ты о чём?
— Разве здесь и сейчас подходящее время и место для познания Бога?
— А разве нет? Можно познавать Бога, играя в футбол во дворе, и не познавать, находясь в самом святом храме. Познание Бога не зависит от окружения.
— А от чего зависит?
— От познающего.
— Получается, от меня?
— В данном случае, от тебя.
— Это звучит не очень обнадёживающе.
— Опять же, зависит от тебя.
— А что ты знаешь о Нём?
— О Боге?
— Да.
— Я знаю достаточно.
— В каком случае? Если ты Бог, то понятно. А если дьявол?
— То же самое. Ведь, в таком случае, Он мой оппонент, а как говориться «Знай своего врага».
— И что из своих знаний ты можешь мне поведать?
— Зависит от того, что ты спросишь.
— Ну, допустим, сколько Ему лет?
— Все года.
— Что значит «все года»?
— То и значит. Возьми все года, что были и будут, вот тебе ответ.
— Непонятно. А где он живёт?
— Везде.
— Ахах, отлично. Хорошо, как Его зовут?
— Есть ли имя у всего?
— Всё?
— А «Всё» это имя?
— Вообще, нет.
— Выходит такого имени не существует.
— Ясно. Очень познавательно. А это Он создал жизнь?
— Да.
— Всю?
— Конечно.
— И динозавров?
— И динозавров. А почему ты их выделяешь?
— Ну, некоторые люди считают, что их существование опровергает существование Бога, ведь о них не написано в библии, вот я и спросил.
— Это их проблемы, вызванные глупостью. Не имеет значения, что и где написано, в этом мире нет ничего, что бы доказывало отсутствие Бога, или опровергало Его существование. Это невозможно.
— А существует что-то, что доказывает Его существование?
— Нет.
— Почему?
— Потому что таков Его замысел.
— Ладно. Он создал всё за семь дней? Динозавры на второй, люди на седьмой? Или как?
— Все человеческие системы времяисчисления базируются на первобытных циклах смены дня и ночи. Даже вот твои «семь дней». Но, до создания мира никаких циклов не существовало, а значит никакими человеческими мерами времени нельзя измерить длительность процесса сотворения мира. Проще говоря, можешь считать, что Он делал это вечно, либо что это произошло мгновенно. И то и то будет в равной степени истиной.
— А что было до сотворения мира?
— Хаос.
— А что такое хаос?
— Хаос — это противоположность порядка.
— Выходит, то, что происходит сейчас, это порядок?
— Да, а у тебя есть сомнения?
— Ну не знаю, просто, если посмотреть, что происходит в мире, на все эти беспорядки…— мне показалось забавным такое противопоставление.
— Порядок, это не правильность и размеренность человеческой жизни. Порядок — это строгая связь между причиной и следствием, обусловленная природными законами. И всё вокруг подчинено порядку, это очевидно, если обладать достаточным количеством информации. А человеческое поведение и поведение человечества — это ваша собственная забота и работа.
—  Наша забота? Но ведь, если мы будем себя плохо вести, то Он же нас накажет, ведь так?
— С чего ты взял?
— Ну, вроде как, был же когда-то потоп.
— Чушь.
— Значит, не было?
— Потоп может и был. Чушь, что это хоть как-то связанно с наказанием.
— Ну, Он же разгневался и…
— Снова чушь. Дима, что такое гнев?
— Это злость. — сказал я первое, что пришло в голову.
— Это синонимы, но ты не передал суть гнева. А суть его в том, что гнев — это признание бессилия. Гнев — это беспомощность. Ты злишься, когда не способен повлиять на то, что для тебя имеет значение. Например, вот недавно ты пролил на себя латте, помнишь? Как же ты тогда разозлился.
— Да, было дело. Мало того, что испачкал чистые джинсы, так ещё и остался без латте!
— А если бы ты мог отмотать время назад, даже на минуту, и избежать этого, ты бы продолжил злиться?
— Думаю, нет. Просто всё исправил бы и выпил этот кофе.
— Ну вот. Но ты не способен повернуть время вспять, поэтому всё, что тебе оставалось, это испытывать гнев, от невозможности влиять на сложившиеся обстоятельства, при наличии желания повлиять. А Всесильный может изменить всё, что пожелает. Абсолютно всё. Поэтому, Его ничего не способно разгневать. Это нонсенс, понимаешь? Так что, наслав на людей потоп, разозлившись из-за их плохого поведения, Он бы собственноручно расписался в своей слабости. Именно поэтому твоё утверждение — чушь.
— То есть, хочешь сказать, Он мог бы повлиять на нас вопреки нашему желанию? Изменить нас, без участия «нас»?
— Несомненно. Но такой подход имел бы очень высокую цену. За это пришлось бы расплатиться вашей свободой. Лишить вас выбора, и тогда каждый человеческий выбор будет добрым и правильным, но ни один из них не будет человеческим. Ты бы хотел жить в таком мире? В мире, где за тебя всегда выбирает кто-то другой, пусть даже и Бог?
— Даже не знаю. Это сложный вопрос.
— Само собой. Правда, такой мир уже есть, называется Раем.
— Ооо, ну про Рай я слышал. Говорят. там довольно неплохо.
— В таком случае, почему же ты оттуда ушёл?
— Я? Ушёл? Нее, насколько я слышал, наших предков оттуда изгнали.
— За что?
— За то, что они взяли то, что брать было нельзя.
— Что именно?
— Яблоко.
— Просто яблоко? Обычное, как в магазине?
— Нет. Это яблоко — плод познания добра и зла. Бог сказал им его не трогать, но они не послушались.
— Ага. Очень интересно. Только теперь у меня есть пара вопросов.
— Каких?
— Во-первых, ты действительно веришь, что Всезнающий и Всемогущий Бог, сказав двум людям «Не трогайте яблоко», реально не знал, что они его тронут? Как будто это совсем не в стиле людей. А если Он это знал изначально, то почему же тогда разгневался?
— Я об этом не задумывался.
— А зря. И, во-вторых, плод познания добра и зла. «Познания», понимаешь? Как можно познать зло в Раю? В месте, где этого самого зла не существует? И как можно познать добро, не увидев зла?
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что Рай — это совсем не то место, где находится плод познания добра и зла. Там нет второго, а следовательно, нет и первого. Лишь безмятежный покой, за пазухой Бога.
— Звучит как отличное место.
— Может быть. Но познавать там нечего.
— А где же этот плод?
— Тут. Как раз в том месте, где есть и добро, и зло, и выбор. Как раз там, где познание возможно.
— Ты меня запутал и отвлёк. Я так и не понял,  почему тогда произошел потоп? Если он вообще происходил?
— А почему происходят потопы? Или другие природные катаклизмы?
— Ну, у каждого катаклизма своя причина.
— Вот именно. У каждого из них, как природного явления, есть своя, вполне природная, причина.
— Но ведь умирают люди, страны, цивилизации.
— Одни умирают, другие становятся сильнее. Это зависит от людей и от цивилизаций. От того, насколько вы готовы бороться и помогать друг другу.
— Но, получается, если Он создал всё, то и катастрофы тоже?
— Да.
— Но ведь кто-то умирает из-за них.
— Все из-за чего-то умирают. В основном, из-за того, что живут.
— Выходит, смерть тоже Его творение?
— Несомненно.
— И это нормально?
— А, по-твоему, нет? Хочешь сказать, смерти быть не должно?
— Даже не знаю…— я обхватил большим и указательным пальцами подбородок. — Можно, конечно, сказать, что если бы никто не умирал, то ресурсов на всех не хватило бы, но…это всё равно весьма грустно.
— Ресурсы лишь часть проблемы. Посмотри на общество, нынешнее или прошлое — не важно. Несколько поколений, что очень похожи между собой и лишь немного отличаются, с трудом уживаются вместе. Представ, что бы было, если бы никто из живущих так и не умер. Как бы современный изнеженный человек из сети смог найти общий язык с тем, кто жёг на площадях «еретиков»? Как бы появился современный закон, если бы короли не умирали? Общество меняется лишь потому, что обновляется. А обновляется оно посредством смены поколений, которая происходит благодаря смерти.
— Да, что-то в этом есть. — нельзя сказать, что я согласился, но, по крайней мере, задумался.
— Но и это ещё не всё. Взгляни на людей вокруг, они смертны. И они знают, что смертны. Но разве они ценят жизнь? Свою? Может чужую? Ценят время, которое у них есть? Очень часто нет. Несмотря на всю хрупкость человеческой жизни, они относятся к ней легкомысленно. Просто представ, какой хаос творился бы вокруг, если бы смерти не было. А вот теперь, ко всему этому можешь добавить ещё и вопрос ресурсов, и сможешь увидеть приблизительную картину того, что происходило бы.
— Вот это были бы действительно беспорядки. То есть, хочешь сказать, что смерть — это хорошо?
— А жизнь — это хорошо?
— Конечно.
— Но не было бы жизни, не было бы и смерти, верно?
—… — я не нашёл, что на это ответить, просто сидел какое-то время с задумчивым видом.
— Я мог бы привести тебе множество примеров, когда жизнь — это страдание, а смерть — избавление. И это бы растянуло твои размышления ещё сильнее. Но скажу лишь: не переживай, и жизнь и смерть — это естественно, и то и то приходит в своё время.
Взгляд на часы — 02:50. Это расстраивало и злило одновременно, ведь я не мог повлиять на течение времени...блин, а он прав по поводу злости.
— Это, конечно, всё очень интересно, но твои ответы совсем не помогают. — вырвалось у меня раздражённо.
— Так может дело в твоих вопросах?
— Возможно. А какие же мне тогда задавать вопросы?
— Ты снова хочешь, чтобы я тебе сказал, какие ты мне должен задавать вопросы?
— Но если это поможет, то какая разница?
— Поможет ли? Чтобы узнать за один вопрос, можно ли отличить Бога от дьявола, тебе нужно это у меня и спросить. Но на этот вопрос ты прямого ответа не получишь, потому что тогда это всё теряет смысл.
— А сейчас это всё имеет смысл?
— Сейчас, по крайней мере, такая возможность сохраняется. Не вижу причин от этого отказываться.
— Не уверен, что вижу причины на это соглашаться.
— В таком случае, я пойду. Но, если ты передумаешь, — он кинул взгляд на часы, — у тебя есть ещё 10 минут.

Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, а я сидел и думал, что, даже если я передумаю, 10 минут — слишком мало, чтобы я к чему-то пришёл. Особенно учитывая, что за последние 2 часа и 50 минут так ничего придумать мне не удалось.





Глава 2

1
02:53

В этот момент я твёрдо и чётко решил, что мне нужно съесть ещё один пончик, а после пойти и дать хоть какой-нибудь ответ. Как в школе или университете: когда ты ничего не знаешь, а тебя уже вызвали к доске, не время отступать и признавать поражение. Лучше ответить плохо, чем не ответить вовсе. Главный вопрос: стоит ли тот, кто должен этот ответ принять, за дверью и ждёт меня? Может он на кухне? А если нет, то где мне его искать? Тут его не было, а значит, на эти вопросы ответить могу только я. А я не могу. Единственный выход — это встать и узнать. Выйдя в коридор, я обнаружил, что входная дверь открыта. Видимо, он вышел на улицу, а значит, мой путь идёт туда же. Мог бы и закрыть за собой дверь. Хотя, как бы я тогда узнал где его искать?

Наспех обувшись, я вышел из квартиры, желая догнать его, пока он не ушёл далеко. Закрыв дверь, я немного опешил, за ней была темнота. Обычно, так или иначе, даже в 3 часа ночи в подъезд попадает какой-то свет: уличные фонари, проезжающие машины, свет луны. Но в этот раз это была абсолютная темнота, не свойственная подъездам, по крайней мере, этому. По привычке, или даже рефлекторно, я достал телефон и включил на нём фонарик, ожидая увидеть знакомую стену, с ярким белым кругом, разогнавшим тьму, но нет. Свет словно улетал в пустоту, не замечая никаких преград, а значит, ничего не подсвечивая.
Постепенно в темноте стали проявляться узоры, разных цветов, непредсказуемых форм. Было похоже на различные туманности, и, в совокупности с темнотой, всё это стало напоминать бесконечные просторы космоса. Свет от туманностей становился всё ярче, и через какое-то время невозможно было представить, что здесь было темно. Я вернул телефон в карман и любовался. Это было потрясающее и завораживающее зрелище.

Оглядевшись по сторонам, я заметил, что на лестничной площадке осталась только моя дверь, все остальные отсутствовали. Более того, отсутствовало всё, кроме неё. Вокруг была пустота, заполненная разноцветными узорами, что, казалось, медленно двигались, неспешно плывя в ней. От площадки уходили вниз ступеньки, которые вели на небольшой клочок земли. Цветом он был коричневым или бежевым, в зависимости от того, как падал свет. Видом напоминал перевёрнутую гору, вершина которой направлена вниз, а поверхность была достаточно плоской, но не идеально ровной. Он находился немного ниже, и висел…в воздухе. Не уверен, что здесь есть воздух. Хотя, если бы его не было, я бы точно это заметил.

Это был первый раз в жизни, когда я засомневался в реальности. Первой моей, более-менее, адекватной мыслью была попытка вернутся домой, только вот…
— Деньги, телефон, документы, ключи…— я рефлекторно шарил руками по карманам и правда оказалась в том, что ничего, кроме телефона, у меня с собой не оказалось. Видимо, ключи остались в квартире.

«Она захлопнулась» — я знал это, точно знал, но всё равно попробовал потянуть за ручку. И ничего. Сколько раз я представлял себе подобную ситуацию. На этот случай у меня даже был припасён запасной ключ, но он был на работе. Чтобы попасть туда, необходимо выйти с подъезда, а этого выхода нет. Ничего нет. Есть только два пути, две тропы. Одна ведёт в квартиру, и имеет весомую преграду, в виде неприступной двери, вторая — вниз к «витающему острову». Можно, конечно, выбрать третий вариант и просто прыгнуть с площадки в неизведанную пустоту. Но это, мало того, что лишено смысла так ещё и достаточно страшно. Кто знает, чем она заканчивается. И заканчивается ли вообще.

Я подошёл к краю и посмотрел вниз. Низ выглядел точно так же, как и верх, право или лево. Всё пространство во всех направлениях было однородно, практически неотличимо. Ощущения были, словно ты стоишь на краю небоскрёба, как будто ты очень высоко, хотя никакой поверхности внизу я не увидел. Ступая по знакомым подъездным ступенькам, которые вели в незнакомое место, я старался не спешить. Хотя пройти этот отрезок мне хотелось поскорее. По бокам не было никаких перил или иных ограничителей, поэтому меня не покидало ощущения, что я вполне могу свалиться, а этого мне совсем не хотелось.

Когда я оказался на твёрдой земле лучше не стало. Во-первых, отсюда тоже можно свалиться, а во-вторых, это был тупик, пустырь. Сложно сказать точно, какого он был размера, от края до края, возможно, метров 20. И ничего, кроме пыли и небольших камней, тут не было. Я даже начал волноваться, обратно в квартиру не попасть, здесь тупик, на улицу не выйти, что тогда остается делать? Было ощущение, что мой мозг разделился на две половины — одна судорожно искала варианты выхода из сложившейся ситуации, а вторая просто любовалась окружающими видами. Тяжело сказать, сколько времени я провёл в этом состоянии. В таком месте и в такой ситуации сложно отслеживать его течение. Даже сложно сказать, есть ли тут это время.

Не знаю, сколько бы это продолжалось (подозреваю, что долго), если бы в определённый момент в пустоте не появилась фигура, висящая в воздухе. Это было нечто вроде треугольника, с находившимся внутри глазом. Я никогда не видел ничего подобного. У него не было конечностей, но, видимо, они были ему не нужны. Он медленно парил в воздухе, и пристально смотрел на меня своим единственным глазом. А я на него своими двумя.
— Здравствуй. — он подлетел ближе.
— Добр…— я задумался: день, вечер, утро, в этом месте понять трудно. Поэтому я выбрал стандартный вариант. — Здрасьте.
— Что ты тут забыл? — в его словах не было претензии или раздражения, скорее нотки интереса.
— Я ищу кое-кого. Или искал. А теперь, кажется, ищу выход.
— Очень интересно. А почему не выйдешь так, как зашёл?
— Не могу, вон та дверь, — я указал рукой на свою квартиру, — захлопнулась, а ключ остался внутри. Больше тут идти некуда.
— Ошибаешься.
— Да? Я вот что-то так не думаю.
— Ну вон же выход. — он перевёл свой взгляд на центр острова, указывая на что-то глазом, словно перстом.

Там не было ничего, по крайней мере несколько мгновений назад, когда я всё тут осматривал. Наверное. А теперь было. Круглая дыра. Яма, напоминающая яму колодца. Я подошёл ближе и понял, что это не было сквозное отверстие в клочке земли. Всё вокруг было смесью темной пустоты и космических разноцветных узоров, но там…Там была лишь темнота, и больше ничего.
— Это шутка?
— Нет.
— Выход куда? В яму?
— Выход откуда. Отсюда. Более того, тот, кого ты ищешь, находится там.
— Ты откуда знаешь?
— Знаю.
— И ты хочешь, чтобы я туда прыгнул, я правильно понял?
— Хочу? Нет, выраженного желания, чтобы ты это сделал, у меня нет. Поступай как ты сам хочешь.
— Даже не знаю, есть ли у меня выбор, как видишь…— я собирался ещё раз напомнить ему, что вернуться в квартиру возможности не имею.
— Вижу. — достаточно жёстко и императивно молвил он, в этот момент в пустоте начали появляться иные треугольники, такие же как он, а может это и был он. Миллионы если не больше, и все они смотрели прямо на меня, и вели себя как часть единого целого. — Можешь быть уверен, что вижу. И я не забыл. Но я могу открыть её для тебя, если ты так хочешь вернуться обратно.
— Ты можешь её открыть? Без ключа?
— Могу.
— Ты кто-то вроде медвежатника?
— Медвежатник? Можешь считать и так. Но только в таком случае, лучший из лучших.
— В каком смысле?
— В том смысле, что я могу открыть любой замок, тем более такой обычный, как тот, что за твоей спиной. У меня даже есть грамота, там так и написано: «Лучшему медвежатнику».
— Покажи. — я, конечно же, ему не поверил.
— Да, сейчас достану из заднего кармана. А хотя, погоди, у меня же нет рук. Так что не сегодня.
— Очень смешно, — я подумал, что будь у него рот, он бы улыбался в саркастическом смысле, но рта у него не было, как и рук, — Если их у тебя нет, как ты собираешься открывать замок? Это вызывает определённые сомнения.
— Тебе нужны доказательства?
— Хотелось бы.
— Главным доказательством моих слов будет открытый замок, после этого другие тебе будут уже не нужны. Я сделаю это, как только ты скажешь, что таково твоё решение. Закрою один выход, и отворю другой. Только скажи.
— Мне нужно выбрать?
— Конечно. Разве ты можешь пойти вперёд и назад одновременно? Вверх и вниз?
— Не могу.
— Поэтому из двух путей ты выберешь один. Не потому что я так сказал, а потому что такова объективная реальность.
— Объективная реальность? Ахах. Мне казалось, она выглядит немного иначе.
— Может тебе просто казалось? И вообще, разве вопрос реальности происходящего как-то поможет тебе?
— А вдруг это сон?
— И?
— Может, в таком случае, я могу проснуться?
— Можешь попробовать.

Я зажмурился и попытался заставить себя это сделать. «Просыпайся, просыпайся, просыпайся!» — внутренний голос кричал, но толку от этого не было, открыв глаза, я увидел всё то же, что и было до этого.
— Судя по тому, что ты ещё здесь, ничего не вышло.
— Да, есть такое.
— Знаешь, скажу по секрету: я слышал, что сильные переживания могут помочь проснуться.
— Например, какие?
— Например, возможно, прыжок в неизвестность.
— Очень интересно. У меня такое ощущение, что ты подбиваешь меня прыгнуть в эту яму.
— Не обязательно. Можешь, например, и с обрыва.
— Интересная мысль. — я подошёл в краю «острова» и аккуратно посмотрел вниз, снова. — Пригнуть в космос, в темноту или пойти домой? Очень необычный подбор вариантов.
— Кроме, разве что, пойти домой. По-моему, это твой любимый.
— Очень смешно, правда. Но мне сейчас не до смеха.
— Понимаю.
— А если прыгну туда, — я показал рукой за край, — тоже найду то, что ищу.
— Этого я не говорил. Я уже чётко сказал, куда тебе нужно, если ты этого хочешь. Я не думаю, что ты не понял, скорее всего, не поверил. Почему?
— Почему не поверил? Не знаю. Может просто в школе не любил геометрию. — я улыбнулся, мне показалось это забавным.
— И правда забавно. Но, если ты мне не веришь, то нет смысла спрашивать ещё раз. Ведь как не изменившийся ответ, изменит твоё отношение?
— Логично. — я подошёл к яме, всмотрелся в её темноту, выглядела как бездна, без конца. Хотя, откровенно говоря, с обрыва я тоже видел бездну, просто не такую тёмную, не знаю, имеет ли это значение. — Что прям вниз?
— Ну да.
— Можно? — я поднял камень и собрался бросить его в темноту.
— Конечно. Любой мой камень — твой.

Я отправил булыжник в бездну, которая своей темнотой словно поглощала окружающий свет. Затем ещё один. И ещё. Следующий камень кинул лёжа на животе, опустив голову и прислушиваясь. И ничего, ни единого звука.
— Но там же глубоко!
— Я бы пожал плечами и развёл руками, но ты понимаешь. Глубоко там или нет, не имеет значения, и не отменяет необходимость выбора. Как и не отменяет того, что тебя никто не заставляет.
— Я знаю. — это прозвучало немного обречённо. — Я перевёл взгляд на дверь, потом снова на бездну, обратно на дверь. Около минуты глаза бегали туда-сюда, словно следя за игрой в настольный теннис. — Точно туда?
— Абсолютно.

На самом деле, я уже сделал выбор, поэтому сердце билось всё быстрее. Но я никак не мог сделать первый шаг, опыт подсказывал мне, что прыжок в глубокую тёмную яму не сулит ничего хорошего.
— Со мной всё будет в порядке?
— Порядок — понятие относительное. Хочешь прыгать, так прыгай. Не думай и не спрашивай.

Эти слова вызвали у меня в голове озарение. Действительно, цепочка мыслей и вопросов — не что иное, как попытка отсрочить прыжок. Если бы я хотел вернуться в квартиру, уже бы вернулся. «А как именно прыгнуть?» — после этой мысли я начал перебирать варианты в голове. А потом снова понял, что этими мыслями я оттягиваю прыжок. И даже мыслями о том, как я оттягиваю прыжок, я оттягиваю прыжок. Порочный круг из мыслей способно прервать только действие. Только шаг. Сами мысли о шаге противоположны шагу. И, прервав очередную подступающую мысль, я сделал его. И он, ввиду отсутствия твёрдой земли, перешёл в падение. А самопроизвольное «ааа» перешло в несдерживаемое «ААА!».

Свободное падение и страх от него высвобождают невероятное количество адреналина. Поэтому сердце билось в сумасшедшем темпе. Но ещё больше пугала неизвестность.

2

«Интересно, сколько ещё?» — не знаю сколько я уже летел. Минут пять? Десять? Тяжело ответить на этот вопрос. Телефон отрубился, возможно, села батарея. Судя по всему, я забыл выключить фонарик, когда возвращал его в карман. Да и двигаюсь ли я? Тоже хороший вопрос, ведь дыра, через которую я сюда попал, исчезла из вида уже давно. Движение заметно только когда есть объект, относительно которого ты движешься. Если такового не имеется, то движение и покой предстают перед тем, кто движется, как нечто одинаковое и неразличимое. А здесь нет ничего, корме темноты. Либо есть, но ничего не видно.

Я даже уже успел успокоиться. Страшно было сделать первый шаг, сейчас бояться уже нечего. А может, просто несколько минут сильного страха утомляют, и мне надоело. Я думал, если разобьюсь, кто выключит мой компьютер? Кто поудаляет оттуда всякую чепуху? Кто польёт мой кактус?

Пойму ли я, во что врежусь? Увижу ли, что меня убило? И так ли это важно? Может, именно это имел в виду тот странный «я»? Возможно, на самом деле, именно последовав за ним, я обрёк себя на смерть? А пошёл бы домой, сейчас, скорее всего, вертелся бы под одеялом, в попытках уснуть. И ведь, действительно — никто не заставлял. Но уже поздно, никакие сожаления не отменят шаг. И, если это мои последние мгновения, могу ли я провести их с пользой? Обычно люди, узнавая о скорой гибели, пытаются исправить свои ошибки, судорожно берутся за незаконченные дела. А за что же браться мне, если тут ничего нет, кроме меня? За себя? Я, конечно, никогда не был идеальным, но, мне кажется, уже поздновато что-либо менять. А вообще, существовать в бесконечном ничего, достаточно скучно и даже, в какой-то степени, мучительно.

Вдруг, вдали появилась яркая точка света. Можно было подумать, что это свет в конце тоннеля. Только вот никакого тоннеля не было. Как я уже говорил, вокруг вообще ничего не было, кроме темноты. Точка приближалась. Или, вероятнее, я к ней приближался. Она постепенно приобретала очертания…прямоугольника. «Это витрина?!» — последняя мысль, прозвучавшая у меня в голове, перед тем как я столкнулся с чем-то твёрдым.

Я открыл глаза, придя в себя от лёгких пощёчин. Я оказался в просторной светлой комнате, которая была чем-то заставлена.
— Это ты кидал камни? — это был он, ну тот «он», который я. Только, почему-то, был одет как охранник и вёл себя как охранник.
— Возможно. — камни я, конечно, кидал. Только вот я не был уверен, что мы говорим об одних и тех же камнях.— Ты зачем ушёл? Я, вот, как раз собирался ответить, у меня ещё десять минут оставалось (интересно, сейчас сколько). И зачем ты переоделся?
— Ты в своём уме, димон? Ты вообще понимаешь, где ты находишься?

Оглядевшись, я увидел, что оказался на полу просторной залы, которая напоминала музей. На стенах были развешаны картины, по центру в несколько рядов стояли стеклянные витрины с экспонатами. Возле одной такой я и лежал, в осколках разбитого стекла.
— В музее? — неуверенно ответил я, только на второй из двух вопросов. На первый точного ответа у меня не было, как минимум, с полуночи.
— Да, именно так. И вот ты, с помощью камней, совершил акт хулиганства и разбил витрину. А там, между прочим, находились камни, которыми орудовали первобытные димоны. И вот скажи, как теперь отличить их от твоих?
— Ну, если между ними нет ярко выраженной разницы, то делать это не обязательно. Можно просто сложить в одну кучу и сделать вид, что ничего не произошло.
— Так ты нигилист? Всё ясно. Но то, что тебе не нравится история или ты считаешь её бесполезной, не означает, что ты можешь нарушать закон и портить общественное имущество. Понимаешь?
— Та я, как бы, особо тут не при чём. Не факт даже, что конкретно эти камни бросал я.
— А кто? Тут только ты и я. Я не бросал, выходит это сделал ты. Из того, что ты не совсем адекватен, я делаю вывод, что ты напился и решил немного подебоширить. Не понимаю только, как ты сюда попал. — он призадумался. — Возможно, спрятался, подождал закрытия и вот решил, что можно начинать.
— Так, хватит, мне это надоело! Ты, в очередной раз, решил меня запутать и устроил весь этот спектакль! Тебе ещё нужен мой ответ на вопрос? Или мы заканчиваем нашу игру?
— Да, к тебе скоро будет много вопросов по поводу твоих личных данных. Полиция этим заинтересуется.
— С меня достаточно, верни меня обратно домой!
— …— он почесал голову, явно пытаясь осмыслить услышанное.
— Нет? Ладно, сам как-нибудь доберусь.

Я встал и наугад выбрал сторону, куда идти, лишь бы быстрее покинуть это место. Охранник схватил меня за руку, я попытался вырваться. В следующий момент я уже лежал на полу, а на запястьях щёлкнули наручники. Не знал, что умею так.
— Приём. Вызывай ментов. Да, у нас тут буйный хулиган, вероятно, неадекватен.
В этот момент, я окончательно перестал понимать, что происходит. И дальше не стало лучше. Лёжа на полу, я принялся разглядывать внимательней окружение. Тело болело от падения, нужно было как-то отвлечься. Я обратил внимание на картины на стенах, некоторые из них выглядели знакомо, другие совсем нет. Но у всех них была одна особенность — на всех были изображены димоны, а точнее один такой, то есть я. Вот «Битва димонов на холме» — они там сражаются, в латах с мечами, все как один, и все как я. Вот «Димоны на Северном море» — большой деревянный корабль, который маневрирует меж штормовыми волнами, ну а команда, конечно, состоит из одних…меня. А вот «Моно дима» — я так понимаю, чей-то портрет. Ну, в смысле чей-то…мой, но не мой. Это всё выглядело в крайней степени странно, даже страннее того, что происходило до этого.

Через какое-то время приехали стражи правопорядка, в форме, с оружием. И да, они тоже были мной…выглядели, как мои копии или клоны. Это невероятно странное чувство. И вполне можно было подумать, что я действительно неадекватен. И вот они трое стоят надо мной и сокрушаются о глупости и бессмысленности моего преступления.
— Что тебе камни сделали, хулиган? — сказал один из копов, поднимая меня.
— Ребята, произошло небольшое недопонимание. Я ни в чём не виновен.
— Да-да-да, конечно. — саркастично подметил другой. — В отделении разберёмся.
— Неужели мы не найдём общий язык? Мы же все с вами димоны, разве мы бы стали обманывать друг друга?
— Ахах, ещё один. Ты не представляешь, сколько раз я слышу подобное за неделю.
— Может вы, хотя бы, выслушаете мою версию того, что произошло?
— Конечно. В машине, по дороге в отделение.

3

Развалившись на заднем сидении патрульной машины (на сколько это возможно в наручниках), я смотрел на улицы яркого ночного города. Дома, деревья, различные магазины и рекламные щиты. Очень много рекламных щитов, разных размеров и форм. На всех были изображены димоны, которые представляли огромное множество товаров, брендов, различных услуг: новые телефоны, кредиты, доставка еды. Но львиную долю всего этого разнообразия занимали букмекерские конторы — «3xbet», «Dimxbet», «Betxbet».
— Ты, кстати, очень хотел рассказать нам свою версию событий. — тот димон, который сидел рядом с водителем пристально смотрел на меня в зеркало заднего вида. — Ну так мы готовы слушать. Можешь начинать.
— Знаете, я протрезвел и решил признаться. Вы были правы, я просто напился и хулиганил, сам не знаю почему. А потом хотел ввести вас в заблуждение, думал, что вы меня отпустите. — проще подтвердить их версию, чем пытаться объяснить, что же произошло. Тем более, делать это нелегко, когда сам ничего не понял.
— Молодец. Честность — это похвально. Верно? — он обратился к своему напарнику, тот лишь одобрительно кивнул и издал звук «угу». — К тому же, ты сэкономил и наше время и своё, не нужно будет устанавливать твою адекватность. Запишем просто как пьяного хулигана.
— Я смотрю, у вас тут все пытаются «поднять бабла»?
— Конечно, а кому оно лишним будет?
— И на что ставите?
— Так на всё: спорт, политика, жизнь знаменитостей, последнее время начинают набирать популярность даже ставки на погоду. Я тебе так скажу, — он повернулся ко мне, и говорил через металлическую сетку, отделяющую переднюю часть салона, от задней, — димонам вообще без разницы, на что ставить. Главное — это коэффициент. Верно?
— Угу. — водитель тоже участвовал в беседе.

Пока он ещё что-то продолжал говорить, я посмотрел в окно и задумался. В ночном городе будто все испарились. Я не увидел ни одного прохожего, а очень хотелось. Хотелось убедиться, действительно ли тут все — это я. Спрашивать у тех, кто меня задержал желания не было, они ведь только решили, что я адекватен, и заставлять их сомневаться я не собирался. По крайней мере, пока что. При этом, можно сказать, что никак не реагируя на нашу одинаковость, они уже мне кое-что сообщили — они к этому равнодушны, привычны. Не знаю точно, кого именно я ищу, но, если он решил спрятаться от меня здесь, то он гений.  Понятия не имею, как в таких условиях его найти? Какой из этих всех «я», именно тот «я», который мне нужен? Они же (или мы же) должны чем-то отличаться? И как-то друг друга отличать.

— …и вот именно поэтому я решил, что кэф 2.55 мне не подходит. Кстати, мы практически на месте. — Пока он заканчивал свою речь, а я размышлял, мы доехали до пункта назначения. Вокруг царила темнота, и, казалось, само маленькое здание, в которое меня вели, излучало эту темноту. В камере было немного светлей, что позволило разглядеть, что на одной из двух лавочек, уже кто-то спит. К сожалению, лицом к стене, так что рассмотреть его не удалось. Но думаю, я смогу это сделать позже. А сейчас, последовав его примеру, я предпринял попытку лечь поудобней на лавочке, на которой принято сидеть. Так что получалось не очень. «А может, если усну тут, то проснусь у себя дома?» — эта мысль вселяла надежду и придавала мотивации постараться. А тот, кто старается, рано или поздно получает своё.

4

Всё тело до сих пор болело, от падения и от ночи на твёрдом дереве. Так что пришлось приложить немало усилий, чтобы сесть…даже несмотря на то, что меня уже «посадили». Отделение оказалось действительно небольшим: камера (в которой я и находился), окошко дежурного и дверь в кабинет участкового. Мой сокамерник тоже выглядел, как я. Похоже, это действительно норма, для этого места. Он был одет в тёмные джинсы и немного растянутую чёрную футболку — в принципе, весьма в моём стиле. Сидел он, почему-то, с закрытыми глазами, положив руки на колени. Может, ему просто надоело спать лёжа. Я решил, что это отличная возможность рассмотреть поближе, насколько они похожи на меня. Даже не смотря на то, что это было волнительное решение, я же не знаю, за что он тут сидит. Подойти пришлось достаточно близко, практически лицом к лицу. Шрамы на месте, родинки на месте, цвет волос, форма ушей — всё одинаковое, а значит и мы одинаковы. По крайней мере, внешне. Я смотрел как заворожённый, и никак не ожидал, что он откроет глаза. А он открыл. Резко, словно хищник, который заманил меня в свою ловушку. Я немного попятился, в ожидании того, как он отреагирует на эту ситуацию.
— Налюбовался?
— Та я…просто…— я правда надеялся, что он перебьёт меня, и скажет какую-нибудь свою версию.
— …
— Просто хотел познакомиться, меня Дима зовут. — придумав хоть что-то, я протянул ему руку. — Та и вообще, хотел убедиться, что ты живой. Мало ли, в каком состоянии ты тут оказался.
— Надо же, какое необычное имя, Дима. Никогда такого не слышал. Ей, начальник, ты слышал, его Димой зовут! — не вставая, крикнул он. — Нужно будет в городе рассказать, вот все удивятся.
— Ты немного переборщил с сарказмом, но, в принципе, мысль донёс. — я уже собрался убирать руку, как он её пожал.
— Та ладно, мне просто скучно. — на его лице промелькнула улыбка. — Но ты, правда, думал, что сможешь таким наивным юмором отвлечь меня от темы?
— А почему ты так на этом заостряешь внимание?
— Потому что это странно.
— То, что я смотрел на тебя?
— То, что ты так избегаешь ответа на вопрос «почему ты на меня смотрел?».
— Выглядит, как будто ты мне не доверяешь.
— Серьёзно? А ты точно, понимаешь, где ты сейчас находишься?
— Да, понимаю, в камере. Но поверь, ничего криминального я делать не собирался.
— Забавный каламбур, но, учитывая обстоятельства нашего знакомства, думаю, ты не специалист в том, что есть криминальное, а что нет. К тому же, ты говоришь «поверь», но я до сих пор не знаю, за что ты тут оказался. Так за что?
— По версии следствия?
— Ахах, это мне нравится. — он немного подобрел. — Ну, для начала, да.
— Они утверждают, что я немного похулиганил, побил витрины.
— Это, в принципе, не самый плохой вариант. А по твоей версии?
— По моей версии…ну скажем так, намеренно я точно никакого ущерба не наносил.
— Очень интересно ты выражаешься. Дам совет: будешь так неуверенно говорить на суде, считай, шансов на победу у тебя нет.
— Суд?! — я был шокирован услышанным. — Какой суд?!
— Обычный.
— Меня будут судить?!
— Не знаю. Зависит от тебя. И от серьёзности ущерба, который ты нанёс. Ты сильно похулиганил?
— Охранник, который меня скрутил, был недоволен. Но мне кажется, не сильно.
— Ну тогда может повезёт, отделаешься штрафом без суда, для мелких хулиганов это постоянная практика. Суды и так переполнены.
— Это хорошо, наверное, но у меня нет денег. Я когда выходил с квартиры не взял с собой.
— Тогда отправят на какие-нибудь работы.
— Работы? Я не могу, мне срочно нужно найти кое-кого. — если в этом, конечно, ещё остался хоть какой-то смысл, 3 часа уже давно прошли.
— Понимаю. Только вот не понимаю, зачем ты мне это говоришь? Прибереги слова для другого места, ведь это решается не здесь.
— А где?
Он молча перевёл взгляд на кабинет с табличкой «Участковый», и этого ответа оказалось достаточно.
— А когда это будет решаться?
— Не знаю, тебя позовут, когда будет нужно. Вот, кстати, идёт дежурный, сам. А значит, он не ведёт к нам нового сидельца, а придёт за кем-то из нас. Может и за тобой.
И это, действительно, пришли за мной.

5

Внутри кабинет выглядел вполне под стать остальному зданию: небольшой, тесный, заставленный множеством папок с бумагами. Сам участковый сидел, с важным видом, за небольшим столом. Как и все остальные, он был как я. Только в этот раз с небольшими отличиями: более строгая причёска и…усы, густые усы. Такие были популярны во времена молодости моего отца. Я старался не пялиться на них, но взгляд словно сам притягивался. Слишком уж необычно это для меня выглядит.
— Ты пялишься на мои усы? — он оторвался от заполнения новой партии макулатуры.
— Разве что немного. Просто думаю, может себе такие отрастить.
— Ну ладно. — похоже, он воспринял это, как своего рода комплимент. — Только вот думаю, у тебя не получится. Понимаешь, тут важна физиология, не всем везёт, как мне.
— Понимаю. — на самом деле, я не понимал, шутит он или говорит серьёзно.
— В общем, мне нужны твои данные. Никнейм?
— Что?
— Никнейм. Второе имя. — он словно говорил очевидные вещи.
— У меня его нет.
— Как это нет? Это важная часть нашего общества. Представь, если бы у всех, как у тебя, его не было? Мы бы что, друг друга димонами называли? Какая чушь. — он даже засмеялся. — Ты вообще с какой луны свалился?
— Я просто из очень-очень глубокой деревни. У нас там все друг друга в лицо знают, и потому мы таким особо не заморачиваемся. — умение сочинять на ходу, выработанное за годы образования, в этом мире неплохо пригождается.
— Да? Странно, но ладно. Паспортные данные?
— Их у меня тоже нет.
—…
— Понимаете, у нас в деревне, местные представители власти, очень ленивы. Поэтому так получилось, что бумажку я уже подал, но паспорт ещё не получил. — «бумажку подал» универсальный псевдоюридический термин, который может включать в себя любое письменное взаимодействие с государством. На юрфаке мы этого не проходили, но, тем не менее, это я знал.
— Странно. Хорошо, ИНД?
— ИНД? — привычка повторять вопрос, если не знаешь ответа, тоже родом из образовательных учреждений.
— Да, ИНД — идентификационный номер димона. Что непонятного?
 — Ааа, ну да, конечно. Тут такое дело, понимаете, в нашей деревне…
— И что мне писать в протокол? О тебе никаких данных нет! Или, по-твоему, мне просто написать «дима»? Ахах, какая же чушь.
— А протокол обязателен?
— Конечно. Даже больше скажу, теперь мне нужно писать 3 протокола на тебя.
— Три?
— За вчерашнее нарушение, за отсутствие ника и за отсутствие идентификационного номера. За каждое правонарушение — штраф. И вообще, за порчу музейного имущества ты легко отделался. Ущерб небольшой, а так могли бы и посадить.
— И сколько же я должен?
— Сейчас посчитаем. — он достал два калькулятора, какую-то бумагу с расчетами и принялся считать. Это заняло у него, примерно, минут пять, во время которых он записывал, метался между калькуляторами, зачёркивал, бубнил что-то себе под нос. — Выходит, пять тысяч пять долларов.
— Долларов?
— Ну да, долларов.
— А разве не должна у вас быть какая-то другая валюта?
— Та нет, димоны любят доллары. И другие валюты их не интересуют.
— Ладно. А если, как бы вам это сказать…
— Только не говори, что в твоей деревне вы не пользуетесь деньгами, и ты не знаешь, что это такое!
— Та нет, что такое деньги я в курсе. Поэтому, могу с уверенностью сказать, что их у меня нет.
— Тогда государство может устроить тебя на работу, чтобы они у тебя появились. И после ты отдал их государству.
— Интересное предложение. А есть ещё варианты?
— Можешь сесть в тюрьму, если откажешься платить.
— Какие вы говорите есть работы?
— А я ещё не говорил. Можем устроить тебя курьером, можем на почту, можем грузчиком.
— Очень привлекательный список. А ещё какие-то варианты имеются?
— Ещё есть теолог-консультант.
— Теолог? То есть это как-то связано с Богом?
— Ну да.
— А почему вы мне сразу не предложили? — это был мой шанс. Если где-то и стоит искать ответы, или хотя бы намёки на ответы, то скорее там. Чем, например, на складе или почте.
— Ты не выглядишь, как тот, кто заинтересуется этим вариантом. К тому же, новички там меньше зарабатывают.
— Это не принципиально, мне подходит. Что дальше?
— Как хочешь, но помни: продавать, не работа, а призвание. Не всем это нравится. Дальше тебе нужно сделать документы, чтобы ты мог работать.
— Где они делаются?
— В центре документооборота.
— И как туда попасть?
— Ты не знаешь? А, ну да, ты же из деревни. Это ничего, тот димон, что с тобой сидел в камере, тебя проведёт. Я бы тебя одного всё равно не отпустил.
— Вы мне не доверяете?
— А должен?
— А тому димону, значит, доверяете?
— В большей степени, с ним я, по крайней мере, знаком. Он тут регулярно появляется. С его помощью доберешься до нужного места, а там предъявишь эту бумажку. — он протянул мне какой-то листок с подписью и печатью.
— Хорошо, спасибо. А можно ещё один вопрос задать?
— Задавай.
— Вы же много разных димонов видите? Среди них, случайно, в последнее время не попадался димон в чёрном классическом костюме?
— Да, я вижу много разных димонов, и нет, такого среди них не попадалось, даже примерно. Тот контингент, с которым я пересекаюсь, не носит классических костюмов, вообще. Ничем не могу помочь.
— Ладно, спасибо и на том.

6

Я сидел на крыльце и ждал, пока ко мне выйдет димон. Утреннее время, яркое солнце и пение птиц. Странно, тут как будто весна, а у меня дома осень. Это отделение явно не находилось в центральной части города, так что здесь было спокойно и малолюдно. За металлическим забором из тёмных прутьев изредка ходили димоны. Каждый по своим делам, кто-то в торопливой суете, кто-то спокойно. Ну, видимо, и правда, тут все выглядят, как я.
— Ну что ж, спасибо. — сказал он, выйдя и вдохнув полной грудью свежий воздух.
— За что?
— Благодаря тебе я освободился немного раньше. В каком-то смысле, это условно досрочное, в обмен на то, что я проконтролирую, чтобы ты дошел куда нужно, и сделал себе документы.
— Та не за что. Это тебе спасибо, за то, что поможешь. Ты ведь поможешь?
— Конечно. Я всегда держу своё слово. Нам туда. — он показал рукой направление, и неторопливо, по прогулочному, направился к выходу со двора. Я пошёл следом.
— А у тебя есть никнейм? — спросил я, поравнявшись с ним.
— Нет.
— Как это? Участковый сказал, что у всех есть.
— И у меня был.
— И что же с ним случилось?
— Ты совсем не в курсе, как тут всё работает?
— …— я покачал головой, отвечая на вопрос.
— Ну, тогда смотри. Видишь, вокруг ходят димоны, каждый из них идёт либо на работу, либо с работы, либо по работе. По всему городу они роятся и трудятся, как муравьи. Но, если ты выглядишь, как димон, то должен понимать, что работать они очень не любят. Их лень огромна, а трудолюбие крохотное. Именно поэтому, они все хотят только одного…— он остановился, в ожидании того, продолжу ли я фразу.
— Не работать.
— Верно. — ему понравилось, словно он увидел подтверждение того, что я действительно димон. — А в этом мире не так много возможностей, которые позволяют добиться этого. Можно упорно работать, чтобы потом не работать, но это долгий и непростой путь. Можно сделать удачную ставку, озолотиться и пожинать плоды этого — многие пробуют, но практически ни у кого не получается, и мало кто ограничивается одной. Поэтому букмекеры процветают. И ещё можно стать известным в сети, каким-то образом завладеть вниманием димонов. Тогда к тебе придут рекламодатели, весьма вероятно, те же букмекеры, и предложат контракт. Это выглядит, как лучший вариант, но тут-то и кроется загвоздка. По контракту спонсоры получают в собственность твой никнейм, за это тебе и платят, а ты становишься лишь его пользователем. Словно взял его в аренду. И если, вдруг, ты начинаешь говорить или делать то, что им не нравится, то у тебя его забирают.
— И что тогда?
— Тогда ты теряешь никнейм, теряешь возможность использовать его. Можно, конечно, придумать новый и попробовать начать всё сначала, но редко у кого выходит добиться тех же результатов. Обычно, после этого, димонам приходиться делать то, что, как мы выяснили, они очень не любят. Идти на работу.
— Это и произошло с тобой?
— Да, примерно так всё и было.
— И ты не придумал новый?
— Нет, и не планирую. И штраф платить не собираюсь. Таков мой протест. И за это, периодически, я сижу в камере. Ведь по закону димоны обязаны иметь ник.
— А почему не планируешь?
— Если у тебя есть ник, ты можешь стать известным, даже если не хочешь этого. Такая перспектива меня не привлекает.
Разговаривая, мы дошли до нужного здания. Высокое, широкое, государственное. Стены немного обветшали и им бы не помешал ремонт. Внутри всё было выдержано в таком же стиле. Несколько дверей, и возле каждой собралась небольшая очередь из димонов. Яркие цвета волос, яркие одежды, необычные причёски — каждый выделялся, как мог.
— Они все такие разные. — сообщил я своему сопровождающему.
— Лишь пытаются такими казаться. А эти пёстрые цвета, привлекающие внимание, подтверждение этих слов.
— Почему?
— Если ты так сильно стараешься выделиться, то признаешь свою одинаковость со всеми. А если ты не такой как все, то тебе не нужно дополнительно выделяться. — после этих слов он указал мне на один из кабинетов. — Тебе туда.

Отсидев свою очередь, я вошёл внутрь. Тесный серый кабинет, небольшой стол, за которым сидел не менее серый димон. Белая выстиранная рубашка, мешки под глазами, усталый взгляд — он-то точно не пытался ни от кого отличаться.
— Добрый день, мне необходимо сделать документы. — я передал ему бумажку от участкового.
— Присаживайтесь. — он на меня даже не посмотрел, думаю, таких через него проходит несколько десятков за день. — Никнейм придумали?
— Нет.
— А чего тогда пришли?
— Меня участковый направил.
— Это я уже увидел. Ну, тогда придумывайте сейчас, до десяти символов латинского алфавита и чисел.
— Хорошо. Допустим, Dima.
— Занято.
— Dima2.
— Занято.
— Dima3442.
— …— он набрал что-то на клавиатуре и повернулся ко мне. — Занято.

Dimon, Diman, Dmytry, UltraDima, Dimabest, Dimonsky, Dimazavr, Dimonnn, Dimaaaaa22… — все эти, и многие другие варианты, с различными приставками и числами были заняты.
— А какие варианты вообще свободны?
— Все, которые не заняты. — вполне ожидаемый ответ от работника государственной структуры.
— Ясно. Ладно, D.mon?
— Занято.
— D.man?
— Занято.
— D.man33108? — я наугад подставил первые пришедшие в голову цифры.
— Свободно. Это ваше окончательное решение?
— Да! — я так утомился от этих переборов, что было уже всё равно.

Он закончил вносить данные в компьютер, и, через какое-то время, отдал мне книжечку с моим ником и фотографией. А также бумагу с кодом — 31219942911.
— Но я же не фоткался?
— У тебя стандартная внешность, так что я взял стандартную.
— Окей. А это что за код?
— ИНД. Странно, что у тебя его не было раньше, его обычно первым делают. Ведь без этого кода тебя не возьмут работать, не станут обслуживать в магазине, даже в парикмахерской не постригут. В общем, без него, как говориться «ни помирать, ни хоронить».
— Всё понятно. Я должен что-то за документы?
— Нет, документы, чтобы ты мог платить государству, оно делает бесплатно.
— Это отлично, потому что я уже задолжал.

7

— А куда мы вообще идём? И что это за работа «теолог-консультант»?
— Участковый сказал, что ты из деревни, но почему у меня такое ощущение, что из пещеры?
— В смысле, что я мало что знаю об этом мире?
— Да, именно.
— Может я просто редко выходил из дома. Ты ответишь на вопросы?
— Отвечу. Идём мы в торговый центр. А что такое теолог-консультант… Когда-то давно, столетия назад, один димон открыл или изобрёл, никто точно не знает, сеть. Она даёт нам ответы, она даёт нам возможность заработать себе на еду, и даёт возможность смотреть видосы, пока ты эту еду ешь, и ещё много-много полезных вещей. Она — основа нашего общества, столп, на котором оно стоит. Теперь этого димона почитают как Бога, что явил нам эти чудеса. И теологи-консультанты занимаются тем, что помогают приблизиться к Нему, через эту сеть.
— Каким образом?
— Продают им специальные устройства, конечно же. Прости, забыл, что для тебя это не так очевидно.
— Устройства для доступа в сеть? Телефоны что ли?
— Да, можно и так сказать, но звонить уже давно далеко не основная их функция. В какой-то момент истории, три региональных менеджера решили выяснить имя этого димона, и не смогли прийти к единому мнению. С тех пор существует три различных компании, которые этим занимаются.
— А устройства у них разные?
— На 90% одинаковые.
— А сеть, к которой они подключатся одна и та же?
— Конечно, сеть у нас одна.
— А чем же они тогда отличаются?
— Я не эксперт в этом, у меня даже телефона нет. Но, думаю, ты сам скоро сможешь ответить на этот вопрос лучше.
— А этот димон, он вообще существовал?
— Кто знает. В городе находится гробница — «Тысячелетний склеп». Место паломничества, куда сходятся представители всех трёх ветвей, ходят там, фоткаются. Говорят, когда-то его тело лежало там, но уже очень много лет она пуста. Может он воскрес, и пошёл путешествовать по этому миру, может его тело украли, а может, его там никогда и не было. Но они ждут, что когда-то он вернётся.
— Интересная история. И сложная это работа?
— Не знаю, я никогда этим не занимался.
— А платят много?
— Без понятия.
— Ясно. А долго ещё идти?
— Да нет, считай уже пришли. — он указал пальцем на небольшой торговый центр, что находился через дорогу. — Войдешь внутрь, а дальше, думаю, сориентируешься.
— А если не сориентируюсь?
— Тогда потеряешься.
— Весьма логично. В любом случае спасибо за помощь.
— Не за что. И удачи тебе, может ещё свидимся.
— Может быть, но надеюсь не в камере.

Внутри торговый центр пестрил магазинами, товарами и димонами. Все стараются привлечь твоё внимание, и все словно говорят тебе: посмотри, попробуй, купи. «Что угодно, но обрати на меня внимание!» Похоже, за всё это время маркетологи так и не поняли, что реклама, как антибиотики — чем больше её используешь, тем менее она эффективна. Поэтому сознание, уже рефлекторно, пропускает это всё мимо себя. В центе большого павильона, как остров в море предложений, стояли столики, за которыми димоны могли посидеть и, видимо, отдохнуть от утомительных хождений по магазинам.

За одним таким сидели трое. Они что-то громко обсуждали, и тем самым, даже не желая этого, обращали на себя внимание. Так что я решил подойти поближе. К тому же, они были вполне похожи на продавцов-консультантов. Первый был одет в красную футболку, с воротником, на груди, возле сердца была надпись белыми буквами Kolero, а под ней белый квадрат; второй — такая же футболка, но белого цвета, на груди чёрными буквами надпись Timo, а под ней чёрный круг; третий — был одет в чёрную футболку, на груди надпись желтыми буквами Fiero, а под ней того же цвета звезда. Я неспешно направлялся в их сторону, и уже мог слышать, о чём они говорят.
— Ты неправ, и всегда был неправ! Не понимаю, как можно быть таким упёртым и глупым!
— От неправого слышу! Именно наши идейные предки первыми подняли вопрос об имени Бога! А первые, значит правые, запомнил?!
— Достаточно! Вы оба позорите димонов перед Богом! Во-первых, своими отвратительными футболками, а во-вторых, тем, что вы оба неправы!
Я стоял уже прямо возле стола, за которым они спорили, и не мог остаться незамеченным.
— Чем могу быть вам полезен? — сказали они хором, практически одновременно, и после этого каждый из них посмотрел на другого, словно на конкурента.
— Как сказать, мне просто работа нужна. — я достал из кармана бумагу участкового и положил на стол. — Вот меня и направили сюда.
— Верно сделали. Направлять потерянных димонов на путь истинный, наш долг и задача. — сказал димон в чёрной футболке.
— Угомонись. — не выдержал тот, что в красной. — Чтобы кого-то направлять на путь истинный, нужно сначала самому на него встать. А это не про тебя. — он перевёл взгляд на меня. — Я и мои братья сможем помочь тебе, а на этих двоих даже не смотри, они не стоят твоего времени.
— Вот тут не соглашусь. — третий не остался в стороне. — У нас больше клиентов, чем у остальных, а значит, нам доверяет больше димонов.
— Больше? На сколько? На 10? 15?
— А это разве имеет значение? Даже больше на одного, это уже больше. И, заметь, с самим фактом ты не спорил!
— Снова вы двое начинаете собачиться! Поэтому вы никогда и не придёте к истине! В отличии от нас. — он перевел взгляд на меня, и этим чётко обрисовал, кому были сказаны последние слова.
— Не слушай ты этих идиотов! Слушай меня!
— Нет, слушай меня!
— Да помолчите вы уже! Вы мешаете ему слушать меня!

И все трое уставились на меня, ожидая, кому же я отдам предпочтение в этом вечном споре.
— А можно мне, хотя бы, посмотреть на места, где предстоит работать, перед тем как что-то решить?
— Конечно, можно. Если ты решишь начать с нас.
— Почему это с вас?! Пускай сначала сходит к нам!
— Так, вы двое…
— Боже мой, да хватит уже! Просто сыграйте в «камень, ножницы, бумага» так и решим, куда я пойду сначала.

8

Победил димон в красном, так что сначала я пошёл за ним. Просторный павильон отделанный в красных цветах, заставленный стеллажами с телефонами. Они были практически одинаковыми, отличались лишь в деталях: размер экрана, толщина и, следовательно, вес. Ну и цена, конечно. Вокруг трудились несколько таких же димонов в красном, кто-то расставлял товары, кто-то протирал, кто-то занимался уборкой.
— Вот тут мы и даём димонам доступ к Богу. — он повернулся ко мне и продолжил. — К истинному Богу, это важно.
— И каким образом это происходит?
— Обычным, димоны приходят, мы подбираем им подходящее устройство, помогаем с настройками, подключаем к сети, и всё готово.
— Ясно. А почему вы решили, что именно ваш Бог истинный?
— Как это почему? Потому что мы правы, конечно же! В инструкциях к нашим девайсам, которые составили ещё наши предки, так и написано: имя Бога Колеро, цвет Его красный, гнев Его невероятный. К тому же, каждый год мы, истинные верующие, становимся свидетелями чуда: огонь, который не обжигает. А эти глупцы не признают этого. Ну ничего, рано или поздно, Бог придёт на эту грешную землю и покарает неверных. А мы, верные ему, будем мечом Его, будем Его дланью. Как же я жду этого момента, хочу увидеть лица тех, кто всю свою жизнь ошибался. — он на какое-то время окунулся в свои мысли, которые, скорее всего, больше напоминали мечтания.
— Огонь, который не обжигает? Совсем?
— Ну не прям совсем. Он просто обжигает немного меньше. Можно руку подольше поводить по нему, но не в этом суть. Когда приступишь к работе?
— А какая у вас тут зарплата?
— Тебя это волнует больше, чем возможность стать правым?
— На мне висит долг, так что зарплата явно не последняя тема для меня.
— Понимаю, но об этом не переживай. У нас тут всё по справедливости, ты получаешь процент от продаж. Так что, чем лучше работаешь, тем лучше зарплата.
— А если ничего не продашь?
— То ничего не получишь. Я же сказал, всё по справедливости.
— А вон один димон полы моет, он за это деньги получит?
— Нет, это всходит в его обязанности, как и расстановка товара, разгрузка и тому подобное, деньги только с продаж. Ну так что, когда ты приступишь к работе?
— Нууу…я сначала посмотрю, как там у других, а потом, если что, вернусь.
— Конечно, вернёшься. Они же неправы, и всё делают неправильно.

Второй магазин находился напротив, над входом висела белая светящаяся вывеска с надписью «Timo». От первого внутри отличался только другими цветами, телефоны тут были практически такие же, только с белым корпусом, и димоны делали то же самое, только в белых футболках.
— Вот тут мы и даём димонам доступ к Богу…
— Да, это я уже понял. Продаёте устройства, платите процент от продаж, много неоплачиваемой работы. Всё так?
— Если очень коротко, то да.
— И имя вашего Бога правильное, а у тех ребят напротив, нет? Их Он покарает, а вас поощрит?
— Само собой. И мы не просто так в этом уверены. У нас есть чудо, подтверждающее это. Каждый год, в одно и то же время, в одном и том же месте, в нашем источнике, вода становится немного теплее, чем средняя температура воды в это время.
— На сколько теплее?
— На несколько градусов, но это не принципиально, важен сам факт. Бог доказывает нам, что мы правы. Так что я не сомневаюсь, что ты присоединишься к нам. Готов начинать?
— Сначала хочу узнать, что там дальше. Если что, потом вернусь.
— Конечно вернёшься, если не хочешь быть среди тех, кто неправ.

Третий магазин находился немного правее второго, между ними поместились три других торговых точки: продуктовый, ювелирный и «Всё по 5». Выполнен он был в черных цветах с желтыми акцентами, под стать футболкам. Над входом висела вывеска «Fiero».
— Я в принципе всё уже слышал. — я даже не дал встречающему меня что-то сказать. — Просто хочу понять, вы чем-то от предыдущих отличаетесь?
— Что за вопрос? Само собой, мы всем от них отличаемся. А главное, только мы признаём истинное имя Бога — Фиеро. И мы не просто так в этом уверенны, мы свидетели чуда, которое снисходит от Него на верных, каждый год…
— Да, да, да. Я уже всё понял. Не вижу никаких причин возвращаться в предыдущие магазины. Так что, видимо, буду работать у вас.
— Очевидно. Я и не сомневался, что твой выбор будет именно таким.
— Когда можно начинать?
— Прямо сейчас.

Мне дали футболку, просто черную, без каких-либо надписей или других отличий. Сказали, что это форма новичка. Но вот на вопрос стиранная ли она, никто толком ответить не смог. Вроде, стираная. Так же, мне ещё раз уточнили мои обязанности: выставлять товар, разгружать, убирать и продавать. Но не только телефоны ещё аксессуары, дополнительные программы, брелки-обереги, стекло на экран и много-много другого. Хотя и предупредили, что, скорее всего, сегодня продавать мне не доведётся.

9

Меня познакомили с моими коллегами и дали первое задание. Помимо меня, здесь работали продавцы ddddima739, Dimansky02 и dimdism, а старшим продавцом был Dimas56. Первое, что мне нужно было сделать — это навести порядок на некоторых полках с товарами. Этим я и занялся, ведь продавать я особо не спешил. Тем более, что как только внутри оказывался покупатель, за ним начиналась настоящая гонка, каждый хотел успеть обслужить его первым. Всё шло таким чередом, пока ближе к четырём часам дня, количество посетителей не выросло. В определённый момент произошло то, чего я не очень хотел (несмотря на то, что мне нужны были деньги), все продавцы оказались заняты, когда к нам пришёл очередной димон. И он подошёл ко мне.
— Добрый день. Я вот решил выбрать себе Бога, поэтому и пришёл к вам.
— Добрый, рад за вас. Ну вот смотрите, выбирайте. — я чувствовал себя очень неуверенно, так как не знал, что ему говорить. Поэтому просто рукой продемонстрировал ему стеллаж.
— Да, к этому мы ещё придём. Просто, перед тем, как тратить деньги, мне хотелось бы понять, правильный ли магазин я выбрал. Так это правильный магазин?
— Как сказать…Если вы шли сюда, то да.
— Нет, вы не поняли. Имя вашего Бога правильное? Я именно это пытаюсь выяснить.
— Если честно, я сам пока не очень понимаю, я тут первый день работаю, можете подождать, пока освободятся другие продавцы.
— Я вас понял, спасибо. Схожу к димонам напротив.
— Да, конечно. Надеюсь, вы найдёте, что ищите.

Ничего особо страшного не произошло. И я вернулся к протиранию полок, но ненадолго. Другие димоны, почему-то, дольше общались с клиентами, по этой причине только что вошедший направился снова ко мне.
— Здрасьте. Это здесь истинного Бога продают?
— Ну, наверное.
— Тогда чем он лучше других? Объясните мне, чтобы я мог понять, чем вы лучше ваших конкурентов.
— Если честно, я и сам не очень понял. Мне просто лень было обратно возвращаться, а так, пока что они все выглядят очень похоже.
— И как же мне тогда сделать выбор?
— Можно по цвету, например. Или поинтересуйтесь у друзей.
— Ладно, схожу куда-нибудь ещё. — он резко развернулся и направился к выходу.
— Удачного дня.

В принципе, избавляться от пыли и выравнивать товары было не так уж и плохо, только вот это не оплачивается. Так что, я обрадовался, когда ко мне подошёл ещё один клиент, и прямо сказал:
— Я выбрал.
— Отлично! Что именно?
— Этот. — он указал пальцем на самую дешёвую модель.
— Сейчас найдём.

Я принялся искать эту модель в коробках, под стеллажом. Из-за неопытности это заняло какое-то время но, тем не менее, мне это удалось. Я подвёл димона к кассе и совершил эту продажу, с помощью своего штрих-кода (чтобы её засчитали мне, и я получил с неё процент). У меня даже немного поднялось настроение, и клиент довольный ушёл домой. Поэтому, я не удивился, когда в мою сторону направился старший продавец. На его чёрной футболке, в отличии от остальных, красовался металлический бейджик жёлтого цвета (вряд ли золотой), с его ником — Dimas56. У других были белые пластиковые, у меня — никакого. Оттого вид у него был крайне важный, но я был уверен, что он собирается поздравить меня с первой продажей в первый же день работы.
— D.man33108, подойди, нужно поговорить.
— Да, слушаю.
— Я наблюдал за тобой и я, конечно, понимаю, первый день и всё такое. Но ты совершаешь слишком много непозволительных ошибок. — он не кричал, но говорил достаточно строго. — Во-первых, я ведь тебе говорил, как клиента нужно встречать: «Приветствуем вас в Фиеро, месте где вы найдете истинного Бога!», и всё это с улыбкой. Во-вторых, мы, несомненно, лучше наших конкурентов и главное наше отличие — наша правота, а их отличие — их неправота. Это так тяжело запомнить? И третье, почему ты продал клиенту самую дешёвую модель, и при этом ещё и не предложил дополнительных услуг?
— ... — я ничего не ответил.
— Ты пойми, я же не со зла тебе это говорю и не потому, что просто хочу придраться. Ты, если хочешь выплатить штраф, должен лучше работать. Ты свою прибыль потерял. И плюс клиенты ушли к конкурентам, а, как я уже сказал, конкуренты ошибаются. А значит, ты и другим димонам хуже сделал, понимаешь?
— Понимаю. — мне просто хотелось, чтобы этот разговор закончился.
— Тебе нужно учиться быстрее, и я тебе помогу. — он повернулся к одному из продавцов, который в этот момент работал с клиентом. — dimdism, подойди сюда!
— Слушаю.
— Я вижу, ты уже продал товар, и собираешься предлагать дополнительные услуги. Так вот, вместо тебя, это сделает он. — его палец указал на меня.
— Но это нечестно! Я уже установил с этим димоном психологический контакт. Я его подготовил.
— Не переживай, он сделает продажу с твоим штрих-кодом, ему просто нужен опыт.
— Хорошо, раз это ради опыта, то я соглашусь. — он посмотрел мне в глаза. — Не подведи меня.
— Вот держи. — старший продавец взял с кассового стола буклет и вручил мне. — Там всё написано, просто прочитай достаточно выразительно. И в конце, перед его уходом, не забудь напомнить клиенту о скидках в «День проверки».
— А что такое «День проверки»?
— День, когда наш уважаемый представитель, с неуважаемыми представителями других компаний, идут в Священное место и проверяют, не вернулся ли Тот самый димон. Это произойдёт сегодня в полночь, так что завтра весь день будут скидки, вплоть до 25 процентов!
— Ладно, напомню.
Я неуверенным шагом, пытаясь просмотреть буклет на ходу, направился в сторону компьютера, на котором проводилась работа с приложениями. Набрав воздуха и набравшись смелости, я начал зачитывать.
— Благодарим вас, за то, что выбрали продукцию компании «Fiero™», надеемся, что мы сможем помочь вам достичь желаемого. И для этого у нас есть отличные приложения, каждое из которых создано, чтобы упростить вам жизнь. Помните, что чтобы пользоваться ими, вам необходимо подключиться к сети. Вы можете сделать это прямо сейчас: два месяца за 80 долларов, на полгода за 180 долларов, или на год за 240. — я оторвался от чтения и посмотрел на клиента, он, немного подумав, ответил.
— Да, возьму на год.
— Хорошо. Наши приложения лучшие на рынке. Аналоги даже и близко не стоят с ними. «Божественные ответы» — более 10 000 уникальных ответов на любые интересующие вас вопросы, больше и лучше, чем у конкурентов. Переработанный алгоритм выдачи, меньше повторов, меньше бессмысленных и абстрактных ответов. Можете написать свой вопрос собственноручно, а можете выбрать один из наиболее задаваемых другими пользователями. Это не важно, важно, что без ответа вы не уйдёте. Всего-то 7,99 в месяц, и вы забудете, что такое неопределённость.
— Звучит интересно. Я беру его.
— Отлично. — совсем несложно, подумал я и продолжил читать. — Текст под звёздочкой: компания не несёт ответственности за последствия поступков, совершенных димонами, после полученных ответов. Вся ответственность лежит на физическом лице, которое использует приложение. Под «лучше, чем у конкурентов» следует понимать, субъективное восприятие работника компании…— услышав шум, я посмотрел в сторону кассового стола, стоявшие там были не рады тому, что я делал: dimdism багровел от ярости, а старший продавец закрыл лицо ладонью, видимо, испытывая стыд. Кажется, это читать не стоило.
— То есть ваши ответы, не лучше чем у конкурентов?
— Нууу, они, конечно, лучше. Просто я ещё не пользовался этим приложением.
— А как же вы можете тогда такое утверждать?
— Я и приложения конкурентов не пробовал, поэтому верю тому, что пишут более опытные сотрудники. Они же не будут врать. — Не дожидаясь его ответа, я быстро продолжил читать, чтобы сменить тему. — «ChatMe Fiero» — мессенджер для общения со своими правыми друзьями. Место, где вы всегда можете обсудить правильность истинного Бога, и неправильность богов конкурентов. Только для пользователей девайсов фирмы Fiero, других вы здесь не найдёте. И такая красота, всего 4,99 долларов в месяц.
— Да, мне нравится. Это тоже беру.
— Замечательно. Дальше у нас «Отпущение грехов онлайн» — Согрешили? Бывает. Нет идеальных димонов и мы поможем вам очиститься. Наши разработчики потратили огромные усилия, чтобы дать вам такую возможность. Каждый пользователь данного приложения, раз в год, в случайный день, получает отпущение грехов. Вы очиститесь и ничего не нужно для этого делать. Разве не мечта? Всего 9,99 в месяц и мечта станет явью.
— Даже не знаю…
Он засомневался и, видимо, те, кто составлял этот буклет, учли такой вариант развития событий.
— А для тех, кто не уверен, мы создали «Какой круг?» — приложение-тест, которое поможет вам понять, на какие мучения и в какой круг ада отправит вас истинный Бог, если вы не очиститесь от своих грехов. Приложение распространяется на бесплатной основе, но возможны рекламные интеграции, с учётом собранной о вас информации.
— О, бесплатно! Тогда беру.
— «Unity» — приложение, призванное объединить всех димонов. Кто-то скажет: «Но там же полно неверных и неправых!» и будет прав. Но зачем вам правота, если вы не можете поделиться ею с другими димонами? Идите и просвещайте тех, кто всё ещё находится в дебрях ошибок. Всего лишь 5 долларов. Заплатите один раз, и пользуйтесь, когда вам это удобно.
— Ну, раз всего один раз платить, и немного, то это возьму.
— И последнее. «WithGod» — приложение для отправки сообщений Богу. Он вам не ответит, но если вы выполните условия, которые мы обозначили, то Он его точно получит. Условия: иметь подписку на сеть от компании «Fiero™» минимум на полгода, иметь купленное, активированное и обновлённое приложение «WithGod», находится в радиусе 100 метров от магазина «Fiero™» и не писать ничего плохого. Тогда, можете быть уверенными, результат будет успешным. Стоимость 3 доллара в месяц
— А если Он не ответит, как же я узнаю, что сообщение до Него дошло?
— Если честно, не знаю.
— А почему нужно быть в радиусе 100 метров от магазина, если в инструкциях написано, что Бог всё слышит и всё видит? Зачем мне тогда вообще это приложение?
— Не знаю.
— Хорошо, что я ещё не оплатил покупку. В вашем магазине отвратительное обслуживание. Чем мне может помочь консультант, который ничего не знает! — он положил коробку с телефоном на стол, попрощался и, с недовольным лицом, направился к выходу.
— Спасибо что выбрали магазин «Fiero» и не забудьте о скидках приуроченных к грядущему «Дню проверки». — сказал я ему в спину.
Первым ко мне подошёл dimdism.
— Спасибо тебе большое! — его голос был полон сарказма. — Он уже был готов на всё, я об этом позаботился, нужно было лишь сказать правильные слова. А ты пустил всю мою работу под откос.
— Прошу прощения, но это была не моя идея.
— Не нужны мне твои извинения. — теперь и он, с недовольным лицом, направился в подсобку.
— Не переживай, он успокоится. — после него со мной заговорил старший продавец. — Но в его словах есть доля правды. Ты не прошёл испытание, не выполнил задачу, подставил коллегу. Знаешь, иди домой, отдохни, подумай, а завтра приходи и мы попробуем снова. Но, если ты повторишь сегодняшние ошибки, то, вероятно, работать тут не сможешь. Вот, это за сегодня. — он протянул мне 20 долларов одной купюрой. — Всё-таки одну продажу, с горем пополам, ты сделал.
— Ладно. — отдав ему чёрную футболку и надев на себя свою серую, я начал идти к выходу.
— И запомни, — напоследок сказал он, когда я отдалился на пару метров. — У тебя не выходит, потому что ты не говоришь то, что димоны хотят услышать. Поразмышляй об этом дома.

Я был разочарован, откровенно говоря. В этом месте мне не заработать достаточно денег, чтобы выплатить штраф. И я точно не найду тут того, кого ищу. Он скорее сеет сомнения, а они все пытаются сделать вид, что их не существует. Так что здесь его нет. Нужно придумать что-то другое.





Глава 3

1

Купюра выглядела очень необычно, ввиду того, что на ней было изображено моё лицо. И мне это скорее не понравилось, чем понравилось. А по поводу того, что сказал старший продавец…Прийти завтра? Это вряд ли. Надеюсь, никогда больше тут не окажусь. Из 20 долларов, что заработал, 10 я потратил на две самые дешёвые, маленькие полуфабрикатные пиццы и латте. Очень уж я проголодался, последний раз я ел ещё будучи в своём мире. Если тот мир действительно мой. Я уже точно не могу определиться, какой из них «мой» и какой реален. Вот, например, штраф в 5005 долларов вполне реален, по крайней мере, на данный момент. Сидя за одним из столиков, в центре павильона, я неспешно поедал купленную пищу. Не сказать, что она была очень вкусной, но, за неимением других вариантов, ощущалась отлично. Я посматривал по сторонам, в поисках чего-то интересного, и наткнулся взглядом на сидящего за столиком, немного правее моего, димона. На его столе стояла коробка из под телефона, его он держал в руках. Чёрный корпус, жёлтая надпись «Fiero», видимо купил он его совсем недавно, и сделал это там, где я работаю (или точнее работал). Одет он был в тёмные джинсы и немного растянутую чёрную футболку…прямо как тот димон, с которым я познакомился в камере. Тот самый, без ника. Я решил подойти к нему и проверить это.
— Привет. Прошу прощения за достаточно нестандартный вопрос. Это не с тобой я, случайно, сегодня познакомился, сидя в участке в камере?
— Привет. — он оторвался от телефона и спокойно ответил. — Да, со мной.
— Ты тот, без ника? Безниковый — это я только что придумал — димон?
— Да, тот самый, собственной персоной.
— Этот телефон ты сегодня купил?
— Да. И, более того, я купил его у тебя.
— Как это? Та единственная продажа, что я сделал сегодня, это был ты?
— Да.
— А почему я не заметил этого?
— Ты у меня спрашиваешь, почему не заметил? Или у себя?
— Даже не знаю. Но у тебя, наверное, глупо было бы спрашивать. А сам я не знаю, почему так произошло. Несколько мгновений назад я даже не знал, что это произошло.
— Понимаю.
— Но зачем? Я думал, тебя эта тема не особо интересует.
— Просто решил поддержать тебя. Тебе же нужно долг возвращать, да и, к тому же, что-то кушать.
— Это да. — я с удовольствием откусил кусок не самой лучшей пиццы. — Спасибо тебе. А почему тогда ты купил только телефон, ещё и самый дешёвый?
— Нет, Дима. Это ты продал мне только телефон, ещё и самый дешёвый.
— Если честно, — я присел за его столик. — тут не поспоришь.
— И как прошёл первый рабочий день?
— Откровенно говоря, он прошёл, как последний.
— Так плохо?
— Да, за исключением тебя, я никому ничего не продал. И даже умудрился немного подпортить продажи другим.
— Не расстраивайся, может завтра начнёт получаться лучше.
— Дело в том, что я не хочу, чтобы получалось лучше. Ни завтра, ни послезавтра. Мне не понравилось, вот совсем. Они хотят, чтобы я говорил по шаблону, то, что нужно. То, что димоны хотят услышать, когда выкладывают свои деньги. Это всё мне совсем не по душе, понимаешь?
— Понимаю. И что ты думаешь делать дальше?
— Не знаю. Пока не знаю. Нужно где-то достать 5005 долларов, вернуть долг, найти нужного мне димона и вернуться домой. А всё, что я сейчас могу, это просто поесть дешёвой пиццы с, не менее дешёвым, кофе.
— Тебе нужны ответы?
— Получается, да.
— Так у нас есть кое-что для этого. — он снова перевёл внимание на телефон, — вот, «Божественные ответы».
— Но ты же не покупал приложения?
— Не покупал, они установлены изначально, и даётся бесплатный пробный период в 3 дня, правда с рекламой. А если хочешь иметь к ним доступ на постоянной основе, нужно активировать в магазине.
— Ну ладно, давай попробуем. — он нажал на иконку приложения, и теперь уже мы оба уставились в экран. Там, сразу же, всплыла реклама. Я, как всегда, перевёл свой взгляд на табличку «пропустить», рядом с которой велся обратный отсчёт от 15.
— Вот же оно!
— Что?
— Ответ.
— Где?
— Ты куда вообще смотришь?
— Я смотрю, когда можно будет пропустить рекламу. Всегда так делаю, когда мне её показывают.
— А что за реклама?
— Что за реклама? — я решил обратить на неё своё внимание, и успел на последние секунды. С экрана на меня смотрел димон, сидевший на стуле из денег, в доме из денег, другая мебель рядом тоже была из денег и он считал деньги. «Хочешь жить так же, как я? Это легко, димон, просто сделай ставку в Dimxbet, забери свои деньги и наслаждайся жизнью. Запомни, Dimxbet!». Откровенно говоря, весьма безвкусное зрелище. — Ну и?
— Что «ну и»? Ты хочешь за пару дней где-то заработать 5 тысяч долларов? Других легальных способов я не знаю. Или тебя устроит тот факт, что ты потратишь несколько месяцев, если не несколько лет, на то, чтобы заплатить штраф?
— Не устроит. Но ставки, это такой себе вариант.
— У тебя есть другие предложения?
— Нет, других у меня нет.
— Тогда допивай и пойдём. — он заблокировал телефон и положил его в карман.
— Куда?
— В «Дом ставок».

2

Дом ставок — здание, недалеко от того места, где мне сделали документы. Внешне оно было расклеено рекламными объявлениями от букмекеров «3xbet», «Dimxbet», «Betxbet». Место, где в любое время суток и в любой день были готовы взять ваши деньги.
— А почему они все собрались в одном месте? — спросил я.
— По всему городу у них есть различные отдельные представительства. В центре очень недешёвая аренда, поэтому они решили скинуться и расположиться в одном здании. Так удобнее. — мы вошли внутрь, через автоматически открывающуюся дверь. Там были расположены три окошка, напротив входа, справа и слева. Вокруг каждого были различные таблицы с коэффициентами, на стенах висели множество мониторов, показывая множество спортивных (и не очень) событий, на которые принимались ставки. Куча димонов, затаив дыхание, вглядывались в них, ожидая положительного для себя результата. Я выбрал окошко, возле которого в данный момент было свободно, и направился к нему.
— Добрый день, Вас приветствует компания Betxbet! Желаете сделать ставку или забрать бабло? — димон, приветствовавший меня, был одет в ядовито зелёную футболку. Мне кажется, она настолько яркая и привлекающая внимание, что даже светилась бы в темноте. И имел такого же цвета волосы.
— Сделать ставку.
— Вы новый клиент или у вас уже есть аккаунт в нашей компании?
— Нет, аккаунта у меня нет.
— Тогда мы сейчас легко это исправим! Ваш ИНД, пожалуйста.

Я протянул бумажку с кодом и, через некоторое время, мне её вернули. А вместе с ней десяток документов, которые необходимо было подписать.
— Подпишите, подпишите, подпишите…
— А что там? — спросил я, уже подписывая.
— Та ничего особенного. — он подождал пока я закончу. — Просто компания обезопашивает себя, на случай если в результате нашего сотрудничества вы потеряете всё имущество и влезете в долги. Вы подписали документы, в которых говорится, что всю вину вы берёте на себя и к нам претензий не имеете.
— Окей. Имущества тут у меня всё равно нет, а долги…я и так в долгах.
— Отлично! Чувствую, нас ждёт плодотворное сотрудничество. Должен вас обрадовать! Наша компания, специально для Вас, предлагает бонус на первый депозит. Пополните счёт на 100 долларов и больше, и получите бонус в размере 250%!
— Звучит заманчиво, но у меня есть только 10 долларов. На такой случай предусмотрены какие-то бонусы?
— 10 долларов? — он был явно разочарован услышанным и былой задор куда-то исчез. Более того, смотреть на меня он начал с каким-то лёгким презрением. — Нет, для таких сумм бонусы не предусмотрены. Сразу скажу, у конкурентов тоже. Мы привыкли к тому, что димоны играют по-крупному, чтобы по-крупному побеждать. Вы готовы сделать ставку?
— Дайте мне пару минут.

Я стоял и смотрел на таблицу с коэффициентами: футбол, бокс, баскетбол, хоккей, регби, споры блогеров, споры политиков — на всё это принимаются ставки, и на всё это ставят димоны.
— Мне лучше сделать одну ставку на все, или несколько поменьше? — я спросил у безникового.
— Не знаю, сам решай. За один раз ты всё равно не управишься. — он достал телефон и принялся считать. — Калькулятор, а он пока бесплатный, говорит, что для этого тебе нужен коэффициент 500,5.
— Я тут такого не вижу, даже близко. — коэффициенты варьировались от 1,5 до 15.
— Да, тяжело найти димона, который был бы плох в чём-то настолько, чтобы на него букмекеры дали такой коэффициент. И при этом он смог бы попасть в этот список. — он показал рукой на таблицу. — Жалко нет ставок на твою работу консультантом.
— Очень смешно. Но сейчас юмор нам не поможет. Ну ладно. — я закрыл глаза и наугад ткнул куда-то пальцем. — Боксёрский поединок, DrDimovsky vs DimBigFist. На одного кэф 15, на другого 2. Почему так?
— Потому что первый весит 70 килограмм, а второй — 90.
— А почему они тогда дерутся друг с другом? Разве вес не должен быть примерно одинаковым?
— Не должен, смотреть бой димонов из одной весовой категории, достаточно скучное занятие, они же отличаются только цветом шорт. Поэтому проводят такие бои. Они лучше смотрятся, тут есть фаворит и аутсайдер, так что и денег можно заработать.
— И на кого из них мне ставить?
— Это твои 10 долларов, так что тебе решать.
— Если я поставлю на фаворита, то смогу выиграть 20 долларов, негусто. А если на аутсайдера — то 150, уже получше. Ладно, мой выбор DrDimovsky с кэфом 15. А аутсайдеры вообще побеждают?
— Да, бывает и такое, ведь фаворит не застрахован от ошибок. Но на то они и аутсайдеры, чтобы это не происходило часто.
— А ты бы на кого поставил?
— Я не делаю ставок, но, раз ты спросил, в этой ситуации, мне кажется, фаворит возьмёт своё.
— Ну, раз ставок ты не делаешь, то и опыта у тебя немного. Так что поверю своей интуиции.
— Это не интуиция, а желание выиграть побольше за один раз. Это называется жадность.
— Называй как хочешь, но я думаю, мне повезёт.

Я сделал ставку, и после нашёл на стене телевизор с нужной трансляцией. Никогда до этого я не наблюдал за боксёрским поединком с таким интересом. Как будто от его исхода зависела моя судьба. Хотя она, действительно, зависела. Бой проходил с периодическим переходом инициативы от одного бойца к другому. Тот, что поменьше неплохо держался и, когда во втором раунде он отправил соперника в нокдаун, я даже начал планировать, на что буду ставить выигранные деньги. Но в начале 3-го раунда, одним хлёстким и чётким ударом DimBigFist отправил его в нокаут. А вместе с ним и мои надежды на победу.
— Договорняк! Договорняк! — сразу послышалось от недовольных из толпы.
— Так вас ставить так, как вы поставили, никто не заставлял! — ответил им кто-то, судя по всему, из тех, кто выиграл. Сразу же подтянулась охрана, на случай перехода конфликта в горячую фазу. Но этого не произошло, и всё быстро сошло на нет.
— Интересно, а если бы здесь началась драка, на неё принимали бы ставки? — безниковый пытался поднять мне настроение, но я был подавлен и мне было не до этого. Вид радостных димонов, обналичивающих свой выигрыш, делал только хуже. Поэтому мы вышли на улицу.
— И что дальше? Что теперь делать? У меня было 10 долларов, стало 0.
— Сочувствую. Но это не такая большая потеря, там в зале, я видел димона, который проиграл 500. Вот это уже ощутимо.
— Много-немного, это относительно. Это были все мои деньги, я теперь даже еду не могу себе позволить.
— Это да, но зато ты уже поел сегодня, так что всё не так плохо.
— Спасибо за поддержку, но её в карман не положишь. Мне нужны деньги. Или идея, где их можно раздобыть.
— Идея? Я знаю одно место, которое может тебе помочь. К тому же, там работает один мой знакомый. Не буду ничего обещать, но может сработать.
— Что за место?
— Узнаешь. Да и какая разница. У тебя есть другие варианты?
— Никаких. — я вздохнул и согласился.
— Это недалеко, всего пару кварталов.

3

Прохожих на улице стало гораздо больше, толпы димонов идут с работы домой. Такие разные и такие одинаковые, но было ощущение, что это замечаю только я.
— Так кого ты ищешь? — обходя димонов, мой проводник задал мне вопрос.
— Одного димона.
— Каждый, кто тут кого-то ищет, может сказать что-то подобное. А поконкретнее?
— Он был в одет в чёрный классический костюм и чёрную рубашку. А ещё конкретнее не могу, он не представился.
— В чёрном костюме…— он задумался, — не, никого похожего я тут не видел. А зачем он тебе?
— Надеюсь, он поможет мне вернуться домой.
— А сам ты не можешь? Что нужно? Билет на автобус? На поезд?
— Ахах, неее. Если бы всё было так просто, я бы может быть справился сам. Но я не думаю, что туда ходят поезда или автобусы. Тут дело не в расстоянии.
— Странно всё это и ты странный, но как скажешь. Разберёшься с долгом и придумаешь что-то, чтобы найти его, а может он и сам тебя найдёт.
— Я тоже такого мнения, сначала долг, потом остальное. Кстати, по поводу этого, куда мы идём?
— Куда мы пришли. Биржа идей. — он остановился у ничем не приметного 5-этажного здания. На нём большими буквами, над крыльцом, было так и написано «Биржа идей».

Первый этаж представлял из себя один большой сплошной зал, на дальней стене находился огромный монитор, на котором постоянно что-то менялось. Надписи поднимались вверх, другие опускались вниз, одни зелёные, другие красные, для меня это всё выглядело, как разноцветные иероглифы. Красиво, но непонятно. Внизу была куча небольших рабочих столов, ограждённых тонкими стенками, за которыми сидели, и кропотливо работали димоны. Кто-то что-то записывал, кто-то считал, кто-то говорил по телефону (некоторые сразу по трём). «Нет. мемы про моноцикл более не актуальны, не используй их», «Да, коты — это всегда беспроигрышный вариант, так что вкладывайся», «Поверь моему опыту, если ты сейчас этого не сделаешь, то будешь потом плакать и смотреть, как другие зарабатывают на этих идеях!», «Я тебя хоть когда-нибудь подводил? Вот именно! Завтра это будет у всех в рекомендациях, а у тебя есть возможность инвестировать в это сегодня».
— Что тут происходит?
— Я же сказал, биржа идей. Вот эти димоны следят за котировками идей на рынке, какие идеи становятся популярнее, какие наоборот.
— Зачем?
— Что за вопрос? Чтобы потом продать эту информацию своим клиентам. Тут все хотят понимать, куда дует ветер хайпа, чтобы правильно настроить паруса. И заработать на этом. Нам нужен вот этот димон.
Он направился к одному из брокеров, я последовал за ним. Брокер сидел, откинувшись на спинку стула, и курил. Вид у него был такой, словно он разгрузил 3 вагона с углём. При этом одежда выдавала в нём димона, который никогда не работал физически — синяя рубашка, с закатанными по локоть рукавами, расстёгнутая на две верхних пуговицы, чёрные брюки, ремень, туфли. Серебристый бейджик на груди блестел так, что создавалось ощущение, будто он полировал его перед работой каждый день. На нём красовалась надпись — Dmitriy34.
— Здравствуй.
— Привет. — Dmitriy34 узнал моего спутника, это было заметно по смягчённому взгляду, и тому, что он сразу протянул ему руку для приветствия. — Не ожидал тебя тут увидеть, мне всегда казалось, что прибыль тебя не интересует.
— А меня и не интересует. А вот моему другу она бы не помешала.
— Твой друг, мой друг, ты же знаешь. — брокер протянул руку и мне, сразу бросив взгляд на место, где должен быть бейдж. — Он тоже не имеет ника?
— Нет, у меня есть. Я D.man33108.
— Приятно познакомится. Думаю, мой ты уже прочёл. Какая прибыль интересует и за какой промежуток времени?
— Чуть больше пяти тысяч, желательно сегодня. Но можно и до завтра подождать. — ответил я.
— Ахах. Он шутит? — не знаю, почему он не задал этот вопрос мне.
— Не шутит. 5005 долларов, если быть точным.
— Очень интересно. А какой у вас стартовый капитал?
— Конкретно сейчас 0, но ещё недавно было 10 долларов.
— И вы пришли ко мне за помощью? Или просто поделиться амбициозными планами? Потому что если первый вариант, то должен вам сказать, что я брокер, и достаточно неплохой, но не волшебник. Заработок с нуля это долгий и постепенный процесс. Может занять месяцы, а может и больше. Это требует вложений и усердия. А чтобы до завтра у тебя появилось пять кусков из ничего…даже не знаю, нужно либо взять взаймы у кого-то, либо кого-то ограбить. Другие варианты мне не известны. И так, чисто из интереса, куда вы дели 10 долларов?
— Вообще их было 20, но я поел. А оставшиеся…ну я сделал ставку, думал, может повезёт.
— И не повезло. Понимаю. Но даже если бы повезло, то ты бы сделал ещё одну, и потом ещё. Из 100 димонов, что играет с буками, только 10 получают прибыль, а из них только 2 уходят с ней.
— А ещё 8?
— Они снова ставят и сливают. То, что ты видишь здесь, — он провёл рукой по залу, — лишь капля в море, по сравнению с расчётами, которые проводятся там. Чтобы уйти от буков с прибылью, недостаточно знаний, недостаточно опыта, и недостаточно удачи — нужны все три атрибута вместе. Только тогда можно действительно поднять бабла. Но обычно те, у кого хватает понимания, чтобы осознать это, идут и зарабатывают деньги в другом месте. Например, начинают ставки принимать, так спокойнее и надёжнее.
— Всё действительно так сложно? — удивился я, немного сожалея о потерянный 10 долларах.
— Да. Был недавно один димон, кажется, LieToDim его ник. Поднимался на ставках с копейки до миллиона, перед глазами у тысяч поражённых димонов. Всё было отлично, а потом оказалось, что он проект буков. Так его четвертовали по сетевому.
— Это как?
— Это значит: отписались, поставили дизлайк, написали гадостей в комментариях и исключили из всех групп. Сейчас стримит на 10 димонов и сводит концы с концами.
— Это интересная история, правда. И даже поучительная. Но не уверен, что конкретно в моей ситуации она полезна.
— Никогда не знаешь наверняка, что окажется полезным. Но правда в том, что я не знаю, чем тебе помочь. Я знаю, как преумножить капитал, но для этого, во-первых, нужен капитал, а во-вторых, время. Ни того ни другого у тебя нет. Прости. — он развёл руками на последнем слове.
— Неужели такой мастер купюрных дел, как ты, не сможет ничем нам помочь. — безниковый решил предпринять последнюю попытку.
— Во-первых, ты мне льстишь. — он улыбнулся. — А во-вторых, я редко работаю непосредственно с купюрами, скорее с их числовым выражением…Даже не знаю, я могу совсем немного поправить ваше положение, но это никак не принесёт вам 5005 долларов в ближайшее время. — он нагнулся под стол и через какое-то время достал оттуда коробку, запакованную в бежевую бумагу. — У меня есть клиенты, которые предпочитают получать информацию не по телефону и не через сеть. Некоторые из них не могут, другие ей не доверяют. Вот эту посылку нужно доставить по адресу и вручить получателю, лично в руки. Плачу 20 долларов.
— 20 долларов? Но это в 250 раз меньше, чем мне нужно!
— И в бесконечное количество раз больше, чем у тебя есть сейчас.
— Справедливо.
— Я не настаиваю. Если не хочешь, у меня есть другие димоны, которые этим займутся.
— Я, и правда, не в том положении, чтобы отказываться.
— Хорошо, вот адрес, куда нужно доставить, — он что-то написал на коробке, — сделать это нужно сегодня, и передать лично в руки. Всё понял?
— Понял, только я вряд ли знаю, где это.
— Ничего, твой друг, уверен, в курсе.
— В курсе. Только деньги вперёд. — мы оба перевели взгляд на безникового, от него это слышать было неожиданно. — Не будем же мы потом возвращаться.
— А ты хорош. В другой ситуации послал бы сказавшего такое, но тебе я доверяю. Так что вот ваши 20 долларов. И на этом, к сожалению, всё. Больше ничем помочь не могу.
— И на том спасибо. И, напоследок, ты случайно не встречал димона, который был бы одет в чёрный классический костюм и чёрную рубашку? — поинтересовался я.
— Я, ввиду своей деятельности, регулярно встречаюсь с димонами в классический костюмах. Разных цветов и их сочетаний. Есть ещё какие-то дополнительные приметы? Может, ник? Род занятий? Должность или размер банковского счёта?
— Нет, ничего такого мне не известно. И не думаю, что у него что-то из этого есть.
— Тогда, в очередной раз, ничем не могу помочь. К сожалению.

Мы вышли на улицу. Коробка была сантиметров 30 в длину, 20 в ширину и, примерно, 5 в глубину. Не сказать, что тяжелая, но что-то в ней плотно лежало. Глядя на неё, я задумался. Ведь, чтобы заработать нужное количество денег, мне необходимо доставить 250 таких посылок. И всё равно не хватит 5 долларов.
— Знаешь, я вообще не уверен, что мне необходимо платить этот штраф. Я же тут задерживаться не собираюсь. Найду нужного димона и исчезну, вернусь домой. Там меня это заботить не будет. Что ты об этом думаешь?
— Ты так спрашиваешь, как будто эти деньги ты должен мне. Дело твоё, как хочешь, так и поступай.
— Тогда плевать на штраф. Но нужно ли мне, в таком случае, доставлять эту посылку?
— Нужно или нет, не совсем подходящий вопрос. Я за тебя поручился, и ты уже взял за её доставку деньги. Сдержишь ли ты своё слово? Вот подходящий вопрос.
— Пока мы ещё не отошли далеко, я мог бы вернуть. И коробку и деньги.
— Мог бы. Но, вдруг, пока ты будешь искать своего димона, снова захочешь есть? Или пить? Или ещё что-то? Ты же не знаешь, сколько это займёт времени. Что ты тогда будешь делать? Вернёшься в магазин?
— В твоих словах есть смысл. — я задумался ещё раз. — Ладно, свою часть сделки я выполню. Забавно, участковый предлагал мне работу курьера, а я не захотел.
— Видимо, эта работа сама тебя нашла.
— Видимо да. А далеко идти вообще?
— Ты вечно спрашиваешь одно и то же. — он улыбнулся и, не ответив, начал идти.

4

Чем дальше мы шли, тем темнее и мрачнее становилось вокруг. Вечерело. Если центральная часть города была освещена в изобилии, то тут всё чаще начали попадаться тёмные переулки. А ещё дальше, вероятно, будут изредка попадаться освещённые.
— Тебе знакомы эти места?
— Да. Мы всё ближе подходим к гетто.
— Что ещё за гетто?
— Место, где живут димоны, которым деактивировали ИНД. Теперь для общества их словно не существует.
— Почему деактивировали?
— По разным причинам. Кто-то сказал, то, что не понравилось государству, кто-то сделал. Теперь они не могут, ничего купить, ничего продать и вынуждены жить в единственном месте, где у них есть шанс на выживание. И место это, надо сказать, скверное.
— И им, правда, никто ничего не продаёт?
— Да, ничего. Продавцам наплевать почему у тебя нет активного ИНД, для них важно не платить штрафы. Ведь штрафы — это убытки.
— А это вообще законно? Разве конституция не запрещает подобного?
— Конституция? Думаешь, димоны знают, что там написано? Государство не заставляло их это учить, а значит, для них этого не существует. Так что получается ситуация, когда всем плевать, что и где написано. К тому же, димоны заняты более важными, по их мнению, делами.
— Какими?
— Выясняют, кто прав в их вечном споре и пытаются поднять бабла.
— Выглядит знакомо. А как же они тут вообще живут?
— Там, где есть возможность заработать в обход закона, всегда найдётся димон, готовый рискнуть. А тут все, так или иначе, выброшены за рамки закона, поэтому и выбора у них особо нет.
— То есть, они все занимаются чем-то незаконным?
— Большинство.
— А что государство? Оно никак не реагирует?
— Иногда происходят показательные рейды, но это редкость. Пока все эти димоны сидят тут и не мешают государству, до них никому нет никакого дела.
— Получается, оно само создаёт условия для появления преступности?
— Да, но это лишь следствие, допустимая жертва ради глобальной цели.
— Какой цели?
— Держать всех остальных в узде. Многие так боятся оказаться здесь, что готовы следовать любым, даже самым абсурдным, правилам.

Пока мы говорили, безниковый привёл нас к подъезду многоэтажного дома, вокруг было темно, внутри тоже отсутствовало освещение, лишь в некоторых окнах горел свет. На посылке обозначалась квартира номер 30, её мы и нашли на восьмом этаже. Звонок отсутствовал, а на некоторых соседних дверях отсутствовали даже номера. Я постучал. Нам открыл весьма потрёпанного вида димон, который, кажется, редко выходил из дома.
— Какого хрена вам тут надо?!
— Мы от брокера.
— А, ну тогда ладно, проходите. — Мы вошли внутрь, и вид квартиры соответствовал виду её хозяина. — Я, как раз, чай заварил, и есть ещё печенье к нему.
— Я думал в гетто тяжело что-то достать. — я удивился.
— Вообще да, но, по местным меркам, я достаточно хорошо живу, поэтому могу позволить себе покупать у перекупов.
— И чем же ты занимаешься, что можешь себе это позволить? — мне, почему-то, первым пришло в голову что-то незаконное.
— Как чем? Я инвестирую в идеи. Вы же по этой причине сюда и пришли, передать посылку. Я думал, вы знаете, а даже если нет, то догадаетесь. Это весьма очевидно.
— Точно, идеи. И как идут дела? Инвестиции оправдывают себя?
— Какие-то да, какие-то нет. В этом деле не можешь быть уверен наверняка в успехе заранее. Но, пока на моём столе есть печенье и чай, можно говорить, что дела, в большей степени, идут неплохо.
— И тебе нравится то, чем ты занимаешься?
— Да, вполне. По крайней мере, это лучше чем то, чем я занимался раньше.
— А чем ты занимался?
— Я бы не хотел об этом говорить. Пусть прошлое останется в прошлом. Главное, что всё изменилось, около года назад, когда я встретил одного димона.
— Какого димона?
— Да я точно и не знаю. Помню только, что он был в чёрном классическом костюме.
— Точно в чёрном? — я удивился ещё сильнее, мне и в голову не приходила мысль, спрашивать у него о димоне в чёрном.
— Да. — вполне спокойно ответил он.
— Он странный такой, не похож на остальных димонов?
— Да, определённо.
— Он ещё задаёт вопросы, а потом старается запутать тебя, а не подсказать?
— Ахах, что-то такое есть.
— И чем же он тебе помог?
— Мы сыграли в шахматы. Под желание, кто выиграет, того желание исполнит проигравший.
— И что ты загадал?
— Сначала миллион денег, потом подумал, что этого мало и загадал миллиард, потом триллион, а потом вообще все деньги мира. Сейчас вспоминаю, и думаю, что выглядел глупо, но когда жадность набирает обороты, остановить её становится очень тяжело. Тем более, когда эти деньги уже кажутся реальными.
— А он что загадал?
— Загадал, чтобы я прибил к стене бумажку, вот эту. — он показал рукой на сложенный небольшой листок, который был пригвождён к стене зелёной кнопкой.
— Раз бумажка на стене, а всех денег мира я у тебя не вижу, значит ты проиграл. — предположил я.
— И да и нет. Я когда-то занимался шахматами, даже разряд есть, но его обыграть так и не смог. Все партии закончились патом, все до единой. Мы играли всю ночь, но я так и не смог его одолеть. А он, кажется, не особо хотел одолевать меня. И тогда он предложил выход: он исполнит моё желание лишь отчасти, даст мне возможность зарабатывать на работе, которую я не буду ненавидеть, а я исполню его. Я согласился, и после больше никогда его не встречал.
— И он сказал, чем тебе нужно зарабатывать на жизнь?
— Нет, он указал мне место и время, сказал, что если я приду туда, то найду эту работу. Я запомнил и выполнил всё, как он сказал, и по дороге в нужное место, на пешеходном переходе меня сбила машина, не сильно, но неприятно. Управлял ей, говоря по телефону и торопясь на своё рабочее место, один брокер. Так мы и познакомились, и теперь я работаю в этой сфере, благодаря ему. От него вы и несёте мне посылку.
— Занимательная история. А что это за бумажка? Там есть какая-то информация? — она прямо притягивала моё внимание.
— Не знаю. Он запретил мне к ней прикасаться.
— И у тебя никогда не возникало соблазна посмотреть?
— Много раз. Но он сказал, что мне нельзя этого делать, и если я нарушу свою часть уговора, он нарушит свою, и заберёт то, что дал мне. После того, как моя жизнь начала налаживаться, рисковать я уже не хотел.
— И ты так просто мне всё это рассказываешь?
— Да, а что? Я тебя впервые вижу и, вероятно, никогда не увижу снова. А с димонами я редко общаюсь, так что мне только дай возможность поговорить.
— Понимаю. Но тут такое дело, — я немного замялся. — в общем, мне нужна эта бумажка.
— Нет. И речи быть не может. Я же сказал, не хочу рисковать.
— У тебя есть то, что нужно мне. А у меня то, что нужно тебе. — я продемонстрировал посылку, которую ещё не отдал адресату.
— Нееееет, доставить её мне это твоя работа. Или ты хочешь её потерять?
— Плевал я на эту работу, и на эту посылку. Мне нужна эта бумажка, так как мне нужен тот, кто её оставил. И, если ты не пойдёшь на мои условия, то свою драгоценную информацию ты не получишь. А информация, для того, кто инвестирует, это ведь самое ценное, не так ли?
— Ты ставишь меня в очень неприятное положение, и я думаю…
— Погоди. — вдруг заговорил безниковый. — Он ведь сказал, что ты не можешь к ней прикасаться. Про других димонов он что-нибудь говорил?
— Нет, по-моему, нет.
— Выходит, этот димон вполне может к ней касаться?
— Я даже не знаю. — он задумался.
— Мне кажется, димон в чёрном — серьёзный димон, и он ответственно подходит к формулировке своих слов. И, в таком случае, если мы заберём эту бумажку, то ты не нарушишь своего слова и получишь свою посылку. Это компромиссное решение.
— По-другому, ты её не получишь. Мне терять нечего. — добавил я.
— Ладно, — вздохнув, согласился он. — Положи посылку на подоконник и снимай бумажку. Я её трогать не буду.

Я сделал, как он сказал. Листок был сложен два раза, развернув его, я заметил, что из-за моей спины оба димона с интересом смотрят на то, что окажется внутри. «Тысячелетний склеп. Через час» — всё, что там было написано.
— Через час относительно того момента, когда он оставил эту записку? Или через час от момента, когда мы это узнали? — я повернулся к двум димонам с этими вопросами.
— Если от того момента, когда он её оставил, то ты точно не успеешь. А если от сейчас, то шансы есть. — ответил безниковый. — В любом случае, других зацепок у тебя нет.
— И то верно. Это далеко?
— Не очень, но стоит поторопиться.

Я поблагодарил хозяина квартиры за гостеприимство, попросил прощения за шантаж, и уже собирался уходить, как он остановил меня и заговорил напоследок.
— Подожди. Вижу ты димон деловой, своего не упускаешь. У тебя нет желания заработать?
— Оно есть у всех димонов. Что конкретно ты хочешь мне предложить?
— Ну, я инвестор, поэтому реализовывать мои идеи всегда приходится кому-нибудь другому. Я вкладываю средства, на тебе остальной труд. Прибыль будем делить по-честному.
— И что за труд?
— Производство контента, само собой. Пока димоны продолжают есть, наше дело продолжает жить, ведь им нужно чем-то перебивать скрежет еды о зубы. Последнее время популярны реакции на контент от других димонов, и реакции на реакции. Но это всё чепуха, и очень быстро их котировки начнут падать, я в этом уверен. А вот реакции на реакции, которые сняты на реакции, вот за этим будущее. — он был явно доволен собой, и своим предложением.
— Ахаха, мдааа, звучит так себе, если честно. Подумай над тем, чтобы вложиться во что-нибудь другое. Выглядит, как идейная деградация.
— Зря смеешься. Для меня не имеет значения, развитие или деградация идей, важно лишь, чтобы это приносило прибыль. И за этим контентом деньги, поверь мне. Но когда пойдёт волна хайпа, все начнут так делать, и тогда ты будешь кусать локти, вспоминая, как отказался от моего предложения.
— Я и в своём мире мог бы заниматься подобным, но…этот путь меня не привлекает.
— Что значит «в своём мире»?
Вместо ответа я лишь улыбнулся и молча вышел из квартиры.

5

— Вот он «Тысячелетний склеп». — безниковый указал рукой на небольшое здание, обнесённое забором. На улице была практически ночь, но оно было хорошо освещено.
— Такой маленький.
— Это лишь верхушка айсберга. Под землёй находиться большой павильон, в центре которого и стоит гробница.
— Ладно. В таком случае выдвигаемся.
— Неее, я туда не пойду.
— Почему?
— Это место и в обычный день охраняется. А сегодня сюда прибыли представители теологических компаний. — он снова указал рукой, но теперь на тонированные иномарки под охраной, что были припаркованы недалеко.
— Я думал это политики.
— Нет, политики в это время суток обычно сидят в казино. К тому же, будь это они, тут бы уже толпились журналисты. А этого не происходит.
— И что?
— А то, что вдвоём у нас больше шансов быть обнаруженными. Я не трус и, если хочешь, могу сходить туда вместо тебя, но вместе не пойду.
— И как, по-твоему, я должен сделать это один?
— Понятия не имею. Но я тебя делать это и не заставляю.
— Я от тебя такого не ожидал. Мне нужно лично поговорить с этим димоном, я не могу послать тебя вместо меня, ведь это мне нужно домой!
— Тогда ступай.
— Ну и ладно. — я был немного обижен и зол на него, но эти чувства лишь придали мне желания сделать всё самому.
— И помни…— он взял небольшую паузу, ожидая пока я обернусь. — Не попадайся охранникам на глаза.
— Спасибо большое за совет. — с сарказмом ответил я.

Я стоял у забора из металлических прутьев, и сквозь них смотрел во внутренний двор. До склепа было рукой подать, только вот на этом пути были преграды. Во-первых, прямо у входа стояли двое димонов, в чёрной военизированной форме, явно местные охранники; во-вторых, весь путь к склепу хорошо освещался и хорошо просматривался, не было ни растений, ни стен, ничего, где можно было бы спрятаться. Не знаю, сколько бы я стоял и смотрел, если бы вдруг свет не погас. Один из охранников, включив фонарик, отправился куда-то (видимо, выяснять, что произошло). Я решил, что другого шанса не будет и моментально перелез через забор. Чем ближе я подбирался к входу, тем яснее понимал, что, рано или поздно, второй меня заметит. Шёл я «гусиным шагом», пригнувшись, от этого мышцы горели. А в голове жгли мысли: «Что же я ему скажу, когда он спросит, что я тут делаю?». Но ему, как по волшебству, что-то сообщили по рации, и он незамедлительно отправился в ту же сторону, что и его напарник. «Не может быть!» — я и сам не мог поверить в своё везение. После этого я встал во весь рост, и просто побежал в направлении склепа.

Тяжелая деревянная дверь не была заперта и за ней меня ждали ступеньки, которые вели вниз. По стенам, с двух сторон, горели небольшие лампочки, которые подсвечивали путь. Ступеньки кончались входом в большой зал, стены его были украшены картинами, потолок золотистыми мозаиками, которые сплетались в интересных узорах. А в центре, на сером полу, стоял достаточно большой серый каменный гроб. Он был закрыт и, опираясь на него, рядом стоял он. Дима в чёрном.
— Ну наконец-то! Хватит с меня твоих игр, верни меня домой! — после этих слов он повернулся и посмотрел на меня.
— Ты говоришь так, будто это я тебя сюда привёл.
— Да, я здесь из-за тебя!
— Но не по моей воле. Это последствие твоего выбора.
— Да…возможно. Но, тем не менее, я шёл за тобой!
— Зачем?
— Чтобы дать ответ!
— У тебя есть ответ?
— Нет…но я думал, что что-нибудь придумаю. Времени оставалось совсем мало…Кстати, касаемо времени, разве оно у меня ещё осталось?
— А какое это имеет значение, если ответа у тебя нет?
— Так я буду знать, есть ли смысл продолжать его искать.
— Да? Но с того момента, как ты тут оказался, ты занимался разными делами, но поиска ответа среди них не было.
— Да, я был немного занят. Тебя вот искал, например.
— И вот нашёл, и что?
— Ничего! Есть смысл или нет? Ты так и не ответил.
— Смысл искать ответы есть всегда. Даже если сам ответ ты не найдёшь, то путь, который пройдёшь, может значить больше ответа.
— Если я дам тебе ответ, ты вернёшь меня домой?
— Возможно.
— Возможно? Серьёзно? Даже тут ты не даёшь мне прямого ответа! Мог бы хоть чем-то помочь за всё это время! Хотя бы указать правильное направление!
— Ты хочешь, чтобы я указал тебе направление?
— Да.
— Которое приблизит тебя к ответу?
— Да!
— И ты поверишь?
— Возможно.
— Так не пойдёт. Либо да, либо нет.
— А если нет?
— Тогда мне нет смысла тебе что-то говорить.
— Хорошо, да. Лучшего варианта у меня всё равно нет.
— Ладно. Но помни, если нарушишь своё слово, у этого будут последствия.
— Хорошо.
— Вот и славно. А что касается направления то тебе…сюда. — он лёгким движением руки отодвинул, явно тяжёлую, крышку гроба.
— В смысле «сюда»? В гроб?
— Да.
— Зачем?
— Это приблизит тебя к ответу.
— А если я откажусь?
— Это отдалит. Причём значительно.

Я стоял и сомневался, даже несмотря на то, что дал слово. Это выглядело как шутка, как будто он хотел разыграть меня. Хотя он выглядел и говорил совершенной серьёзно. У меня был выбор, но создавалось ощущение, что нет. Поэтому, махнув рукой и смирившись, я полез внутрь гроба. Внутри был, вполне ожидаемо, просто прямоугольник пустоты, в цельном куске камня. Ни подушки, ни пледа. Может, их там быть и не должно, но мне бы они пригодились.
— И как это поможет мне прийти к ответу?
— Ответ на этот вопрос отдалит тебя от ответа, который ты ищешь.
— Снова эти шарады.
— Так и есть. А ты чего ожидал? Что я прямо отвечу на твой вопрос? Я думал, мы уже достаточно общались, чтобы ты понял, что этого не произойдёт. — сказал он, и собрался закрывать крышку гроба.
— Стоп! Ты собрался меня тут закрыть?
— Ну да.
— Это точно необходимо?
— Точно.
— И сколько мне тут лежать?
— Хороший вопрос. Но время для тебя, в такой ситуации, будет весьма относительным понятием.
— Ясно. — я вздохнул. — От тебя невозможно добиться прямого ответа.
— Только в ситуациях, когда он не нужен.
— Тогда ещё один вопрос, напоследок. Эта записка всё-таки была мне адресована?
— Ну это ведь ты сюда пришёл. Так что да, тебе.
— Но как? Как ты всё это просчитал?
— Можно сказать, что просчитывать — это моя работа.
— Ты тоже брокер?
— Ахах, нет. — он, точно так же легко, закрыл крышку. И, после громкого скрежета камня о камень, я погрузился в темноту и тишину.

Он был прав. Ощущение времени из конкретного достаточно быстро переросло в абстрактное — долго. Не знаю, сколько я там пролежал. Знаю, что боялся, что это продлиться… всегда. Что я больше не выберусь отсюда. Я пытался сдвинуть крышку самостоятельно, но они была тяжёлой настолько, насколько я себе и представлял. Для одного димона она была непреодолимым препятствием. Единственное, что меня успокаивало, так это то, что было бы глупо приводить меня в это место и просто запирать тут. После стольких событий…нет. Я не до конца понимаю ход его мыслей, но, мне кажется, это маловероятно. В какой-то из моментов этого «долго», я услышал голоса. Сначала, мне показалось, что, возможно, я просто схожу с ума от лежания в закрытом пространстве. Или от того, что кончается кислород. Но голоса становились громче, и я решил прислушаться.
— Зачем мы каждый год проводим этот ритуал? Приходим, открываем крышку, смотрим в пустой гроб и уходим. И так каждый раз.
— Это традиция, это обряд, это праздник. К тому же, после этого мы идём в ресторан.
— Ахах, да. Точно. А зачем именно нам троим это делать? Мог бы кто-то один, а остальные бы уже ждали его на месте. Мне такой вариант больше нравиться.
— Во-первых, один димон крышку не сдвинет, а во-вторых, как бы твоё начальство отреагировало, если бы, вдруг, там внутри оказалось что-то или кто-то, а ты бы при этом не присутствовал? А представитель другой компании присутствовал. Они бы обрадовались? Похвалили бы тебя? Выписали премию?
— С такой точки зрения, ты, конечно, прав. Только, похоже, ты забыл, что уже Бог знает какое поколение димонов ходит сюда постоянно, и ничего, кроме пустоты, под крышкой не обнаруживает. В этот раз будет так же, как и в прошлый год, и в позапрошлый. Это всё, как ты сказал, традиции, и к реальности они не имеют никакого отношения. А ресторан — он вполне реален.
— Хватить трепаться, димоны. — голоса были уже совсем рядом со мной. — Давайте сделаем дело и сможем заниматься тем, чем захотим.

Уже знакомый скрежет камня о камень, после которого тусклый свет начал заполнять моё нынешнее место пребывания. На меня уставились три пары димоновских глаз, округлившиеся от страха и удивления.
— Здрасьте. — улыбаясь, от осознания того, что мне, всё-таки, не придётся провести тут остаток своей жизни, произнёс я. Их глаза стали ещё больше, брови медленно поползли на лоб, а один из них упал в обморок. Я медленно начал вылезать. — Вууух, спасибо вам, димоны. Я уж думал, никогда не выберусь. Ребята? — двое из них уже стояли на коленях, третий лежал на полу в полубессознательном состоянии.

Кое-как, они привели в чувство лежачего димона, и втроём повели меня в машину. Охранники на улице смотрели на меня с таким же страхом и удивлением, как и водитель. По дороге все трое активно говорили по телефонам, скорее всего, со своим начальством. Из этих разговоров я понял, что они приняли меня за Того самого димона, ведь лежал я в его гробу. Везут меня в номер отеля, потому что пока они не знают, что со мной делать. Ведя меня за руки, не смотря на меня и не разговаривая со мной, они довели меня до номера, и закрыли в нём, выставив охрану из одного представителя каждой компании. Номер был шикарен: джакузи, большая мягкая кровать, отличный вид на ночной город. Но мне лишь хотелось спать, я очень устал за сегодня. Поэтому, не раздеваясь, не умываясь и не разуваясь — прямо так я и упал в объятья кровати. Прямо так и уснул.

6

Я проснулся от шума за окном. Подойдя к нему, я увидел толпу, что голосила внизу. Огромное количество димонов своими разноцветными волосами и одеждами создавали красочный водоворот разнообразия, а по сути одинаковости. Разноцветной одинаковости. В дверь постучали, а затем, не дожидаясь моего ответа, кто-то вошёл внутрь номера. Это был безниковый.
— Ты в курсе, что происходит? — прямо с порога спросил он.
— Как ты меня нашёл?
— Я проследил вчера за тобой, на всякий случай. Мало ли куда тебя увезли бы эти ребята. Ты не ответил на вопрос.
— Ясно. Не особо в курсе, а что происходит?
— Тебя приняли за Того самого димона.
— Ааа, ну это я знаю. И что? Они теперь будут оплачивать мне отель?
— Они, теперь, ждут, что ты закончишь их тысячелетний спор.
— В смысле?
— В смысле скажешь, кто из них прав, а кто нет. Буки ещё ночью начали принимать ставки, они называют это «Битвой тысячелетия» и работают на пределе своих возможностей.
— Я скажу?! Это мне не нравится. А эта толпа снизу имеет к этому отношение?
— Думаю, это вряд ли кого-то интересует. Да, толпа собирается на площади, там уже сцену строят.
— Хочешь сказать, это должно произойти сегодня?
— Это произойдёт через пару часов, примерно.
— Жесть! Я не готов. Что мне делать?
— Не знаю, тут нужно подумать.
— А как ты прошёл через охрану?
— Один особо настырный димон, в синей футболке, пытался к тебе пробраться, они толпой увели его куда-то. В этот момент я и промыкнул.
— Так, возможно, они ещё не вернулись, и мы можем убежать?
— Сейчас я посмотрю. — он вышел за дверь и осмотрелся по сторонам. — Они возвращаются! Не волнуйся, я к тебе ещё вернусь. Жди меня! — он закрыл дверь и ушёл, а я не успел ничего ответить. Снаружи послышались, какие-то разговоры, и после в номер вошёл димон. Одет он был в дорогой белый классический костюм. На левой стороне пиджака, в районе сердца, красовался небольшой пришпиленный квадрат из белого золота.
— Это большая честь для меня. — он протянул руку. — Уже совсем скоро все узнают, что мы…с Вами, правы. А пока, примите от нас это скромный подарок. Он не способен в полной мере выразить нашу признательность Вам, но демонстрирует наше уважение. — он протянул мне нож в ножнах. Он был инкрустирован драгоценными камнями, а после того как я его вытащил, то увидел, что сам он был золотым. Вдоль лезвия была выгравирована надпись «Kolero». — Оружие, чтобы поливать праведным гневом наших врагов. Как Вы и завещали.

Я усомнился в его словах, и собирался заставить усомниться его самого, но в номер вошёл ещё один димон. Точно такой же, и на вид и по манерам. Только на груди вместо квадрата была золотая звезда.
— Мы же договорились, что каждый региональный представитель проведёт по минуте. Твоё время уже вышло. — первый откланялся и покинул комнату. — Надеюсь, он не успел Вам надоесть. Времени у нас мало, так что вот Вам скромный дар. — он протянул мне коробку с золотыми часами, на циферблате которых, рядом с бриллиантами, находилась надпись «Fiero». — такие есть только у меня. Ну и у Вас теперь. Пусть эта наша общая особенность подчёркивает нашу схожесть. И нашу общую приверженность истине.
— Это что взятка? Тот, что был до вас, тоже принёс с собой презент.
— Он тоже? Вот же подлец! Нет, конечно, это не взятка. Я знаю истину, Вы знаете истину. Зачем же мне было бы Вас пытаться подкупить, если Вы и так скажете то, что я знаю? Просто хотел познакомиться с Вами, не более. — он демонстративно посмотрел на свои золотые часы. — Моё время тоже подошло к концу. Думаю, потом у нас ещё будет возможность пообщаться.

Он вышел, а за ним пришёл следующий, вместо звезды был круг из тёмного золота. В руках он держал золотую клетку с птицей. Снизу на клетке было чёрными буквами написано «Timo».
— Это Вам. Вы не представляете, как сложно было поймать такую редкую птицу за ночь. Но мы справились. Всё ради того, чтобы Вы поняли, насколько мы Вам признательны. Наконец-то всё поймут, что мы…с Вами, были правы всё это время.
— Да? Как скажешь. — я немного замялся. — Мне кажется, произошла определённого рода ошибка. Думаю, вы все приняли меня за того, кем я не являюсь.
— Да бросьте Вы. Вас нашли в нужное время, в нужном месте. К тому же, пока Вы будете говорить то, что является истиной, то ни о какой ошибке и речи быть не может.
— А истина — это твоя точка зрения? И точка зрения твоих последователей?
— Само собой. И, думаю, мы оба об этом знаем. А через пару часов узнают и остальные, когда Вы им скажете.
— Так я пока ничего не сказал.
— Только пока. Скоро Вы это сделаете.
— Всё с вами ясно. Поставьте птицу на тумбочку, к остальным презентам.
— Остальным? Да как они посмели! Своими бессмысленными побрякушками пытаться Вас задобрить. У меня с ними будет очень серьёзный разговор. Но это уже не должно Вас отвлекать, от Ваших, несомненно, важных дел. — он поставил клетку и, явно раздражённо, направился за дверь.

Чего они все хотят от меня? Примерно я понимаю, но точно нет. А птичку жалко. Небольшая, серая, запертая — она явно не была в восторге от того, где оказалась. Ещё сутки назад она была на свободе, а теперь нет. Я чувствовал с ней определённую связь, и даже немного вину, потому решил выпустить её. Открыв окно, я открыл клетку. Она, немного засомневавшись, всё же вылетела наружу. Хотел бы и я уметь так. Толпа внизу, как будто, стала больше. Увидев меня, они начали кричать что-то, но понять я так ничего и не смог. И, немного смутившись, просто отошёл вглубь комнаты и вернул, уже пустую, клетку на место.

Со стороны открытого окна начал доноситься какой-то шум. Я повернулся и увидел с трудом забирающегося внутрь димона в синей футболке.
— Ты кто такой? И зачем ты залез сюда?
— Мой ник DreamDim14, но думаю, ты и так это знаешь. Залез через окно я потому, что меня ничего не остановит. А они, — он указал рукой на дверь, имея в виду охранников за ней, — они не хотели меня пускать. У меня к тебе, или Вам, не знаю как правильно, важное дело.
— Какое у тебя ко мне может быть дело? Мы же не знакомы.
— Почему это? Ты мой ник знаешь. Я твой тоже, D.man33108.
— Верно.
— И тебя сегодня ночью обнаружили в Тысячелетнем склепе.
— Да. Откуда ты об этом знаешь? Тебя я там не видел.
— Как это откуда? В твитере написали, и твою страницу на википедии прочёл. — он достал телефон и продемонстрировал мне её.
— И тут стандартная димоновская фотография.
— Ну, у тебя достаточно стандартная внешность. Но не суть. Сомнений в том, кто ты есть, у меня нет, и, именно поэтому, я сюда и залез.
— Почему нет сомнений? По-моему, они как раз должны присутствовать. Ведь я очень сомневаюсь, что я именно тот, кого ты, и они все, ищите.
— Не, даже слушать не хочу. Ситуации, когда все теологические компании в чём-то сходятся во мнении, это большая редкость, я вот не могу припомнить ни одной такой. И плюс твиттер и википедия. Так что ты от меня не отвертишься.
— А тот факт, что они все ошибаются, ты не берёшь в расчёт?
— Не беру. Такого, на моей памяти, тоже не происходило.
— То, что этого не происходило, не значит, что не может произойти в будущем.
— Возможно…Так стоп, ты пытаешься меня запутать? Ловко. Если не хочешь мне помогать, так и скажи. Я не стану настаивать. Просто тогда объясни почему. Почему? Я всегда старался быть хорошим димоном, старался поступать по совести. Да, может не всегда получалось, но я же старался! Я даже покупал подписку на приложения!
— Боже мой. — я прикрыл ладонью лицо.
— Не поминай Бога всуе…хотя подожди, я запутался. Ааа, ладно, не важно. Так ты мне поможешь?
— Чем я могу тебе помочь?
— Вот это уже другой разговор. — он немного приободрился. — Дело весьма деликатное, и мне нелегко об этом говорить. Понимаешь, я простой офисный работник, большую часть времени сижу за рабочим компьютером, по дороге домой сижу в маршрутке с телефоном в руках, дома сижу за домашним компьютером. И вот из-за всего этого, как бы это сказать… — он засмущался и замялся.
— У тебя геморрой, что ли?
— О чудо! Ты в курсе моей проблемы! Значит, ты поможешь?
— А чем я могу тебе помочь?
— Исцели меня!
— Я? Я не умею исцелять. Не знаю, купи себе мазь какую-нибудь в аптеке.
— Покупал. Мне ничего не помогает. И что значит «не умею»? В сети пишут, что «предположительно» ты должен уметь это делать!
— Предположительно.
— В сети предположительно=положительно/утвердительно. Так что ты должен это уметь.
— Но я не умею.
— Значит, испытываешь меня. Хорошо, что мне нужно сделать, чтобы получить исцеление?
— Понятия не имею.
— Нееет, ты знаешь. По глазам вижу, что знаешь. Мне терять нечего, я никуда отсюда не уйду. А если меня выгонят силой, то я всё равно вернусь.
— Замечательно. А от меня ты что хочешь?
— Чтобы ты исцелил меня, я думал, мы это уже обсудили. Или хотя бы, подсказал, как обрести исцеление.
— Я же сказал…ладно, не важно. Тогда ты оставишь меня в покое?
— Само собой. Я только за этим лез на десятый этаж.
— Хорошо. — я наклонился к левому уху и стал говорить немного тише. — Всю ночь думай о цветке. На рассвете найди поляну, дойди до её центра, закрой глаза, сделай 10 шагов направо, 15 налево и ещё 5 направо, первый цветок, который найдёшь, растолки в свою мазь и буде тебе исцеление. — я придумывал на ходу и не стеснялся.
— Правда? — лицо его расплылось в улыбке. — Это как раз то, что я и ожидал услышать. Ну не прям то, я думал, ты просто щелкнешь пальцами и всё пройдёт, или что-то ближе к этому. Но твой вариант мне тоже нравится. Спасибо! Всё сделаю, как ты сказал. — после этих слов он пошёл обратно к окну.
— Ты куда?
— Ухожу выполнять твои наставления.
— Это я понял. Но почему через окно?
— С той стороны двери стоит охрана, если я выйду, они меня так отделают, что геморрой покажется мне не такой большой проблемой.
— А если ты сорвёшься и упадёшь, то он вообще перестанет быть проблемой.
— Ты думаешь, я прям по зданию залез сюда? Как ниндзя какой-нибудь? Ахах, нееет. Я же сказал, я офисный работник и мне вряд ли такое под силу. Тут слева, за углом прямо рядом, аварийная лестница. По ней и залез, и поверь, это безопасней, чем через дверь. Надеюсь, ещё свидимся, и я расскажу тебе, как ты мне помог.

Он покинул номер, а я свалился обратно на кровать. Я уже очень устал пытаться что-то объяснить димонам.

Через пару часов меня вывели на площадь. Огромное количество димонов стояло перед сценой, сквозь них всех меня пытались провести, в сопровождении охраны. В какой-то момент из толпы кто-то крикнул, что если меня коснуться, то это принесёт удачу в ставках, и тогда они все начали тянуться ко мне, словно я рок-звезда. Но это скорее пугало, чем нравилось, и я впервые за последнее время обрадовался, что со мной была охрана. Они взяли меня в плотный круг, построились словно римляне, и таким строем постепенно пробиваясь через димонов, мы двигались в направлении сцены. На ней уже стояли региональные представители теологических компаний, каждый за небольшой стойкой. С таким видом, будто находились на награждении или вручении какой-то премии. Когда меня, с трудом, вывели на сцену, то поставили за микрофон, который находился перед этими представителями, я стоял лицом к толпе и спиной к ним. Из колонок послышался голос диктора, его самого я не видел.
— Ну что, димоны, вы готовы!? Проверьте в последний раз свои ставки, потому что ставки больше не принимаются! Настал момент, когда мы наконец-то узнаем, кто всё это время говорил правду, а кто лишь блуждал в заблуждениях! D.man33108, сообщи же нам имя Бога! Скажи, кто из димонов, стоящих за твоей спиной, говорил нам истину? Кто из них прав?

Я стоял и смотрел на димонов. Среди пёстрых цветов и одежд выделялись глаза, тысячи глаз, смотрящих на меня. Я знал, как они ждут моего ответа, я чувствовал, как каждый из них очень хочет быть правым. Но никто не хочет видеть Истину.
— Я не думаю, что я тот, кого вы тут хотели видеть, я уже пытался это объяснить, только вот слушать меня никто не стал. — я говорил достаточно спокойно, но колонки разносили мой голос над затихшей толпой. — Но, если вы так хотите знать моё мнение, то, откровенно говоря, среди вас нет правых. Вы все неправы! Абсолютно. — после этих слов по площади разошелся шёпот, полный недовольства и шока.
— Возмутительно!
— Отвратительно!
— Непростительно! — региональные представители не стали сдерживаться.
— Почему мы вообще его слушаем? Разве ты можешь сделать так, чтобы огонь обжигал немного меньше?
— Нет, не могу.
— А ты можешь сделать так, чтобы вода была немного теплее сама по себе?
— Не могу.
— А ты можешь…
— Нет, ничего из того, что вы считаете чудесами, я не умею делать.
— Так тогда выходит ты обманщик! Он нас всех обманул!
— Более того, он ещё и преступник! — сказал выбежавший на сцену полицейский, за ним было ещё несколько. — D.man33108, вы обвиняетесь в оскорблении чувств верующих и подлежите задержанию! Все ваши лайки, комментарии и репосты могут быть использованы против вас.
— Но я ничего не репостил и не комментировал.
— Это мы проверим.
Меня заковали в наручники и увели со сцены к патрульной машине. Под громкий одобрительный гул толпы. Очевидно, никто из них не настроен был сегодня проигрывать, никто не желал, чтобы его ставка прогорела.

7

На этот раз меня заперли в камере похуже, видимо, им очень не понравились мои слова. Она представляла собой половину небольшого подвала одного из участков, тут было сыро, прохладно и неуютно. Источником света служили два небольших окна, без стекол и с вертикальными толстыми металлическими прутьями, которые были покрыты ржавчиной. Они выходили на задний двор и находились на уровне земли, если смотреть с той стороны. В этой камере даже не было лавочки, поэтому я уселся на сырой пол. На улице был день, тяжело сказать точнее. Часов у меня не было, а ориентироваться по солнцу я не умел. Как же тут скучно. Через неопределённое количество времени ко мне спустились двое димонов, в полицейской форме.
— Я понял, хороший и плохой полицейский, хороший и плохой димон. Сейчас будете мне разыгрывать представление, чтобы я признался.
— Та нет, — они переглянулись, — нам от тебя ничего не нужно. У нас есть видеозаписи, есть показания свидетелей, и это всё подтверждает твою вину. Мы просто предлагаем тебе на суде раскаяться и признать её.
— Вину в чём?
— В том, что оскорбил чувства верующих.
— Чем? Тем, что сказал, что они неправы?
— Да, именно этим.
— А то, что они друг другу каждый день говорят подобное, это ничего?
— Они устанавливают истину. Кто-то из них прав, и они пытаются выяснить, кто именно. А ты сказал, что все они неправы. Это другое. Ты, по сути, оскорбил всех димонов.
— Ясно, и это всё?
— Да. Просто посиди в камере, подумай над нашим советом. Но на твоё решение нам, по сути, наплевать. Это твоё дело и зависит от этого лишь твоё наказание.

После этих слов к нам спустился другой димон. Одетый в потрепанный коричневый пиджак, в джинсах, в помятой чёрной рубашке, в очках и с блокнотом. Судя по всему, этот неряшливый и неуверенный в себе димон мой адвокат, предоставленный мне государством. Замечательно. Его впустили в камеру, и он подошёл ко мне.
— Здравствуйте. Вот моя визитка, — он протянул мне небольшую картонку, на которой было написано «Государственный адвокат. Dimonixx13» и адрес, — меня назначили быть Вашим защитником в суде.
— Это я понял, а вот зачем мне твоя визитка вопрос открытый. Ты же уже и так мой адвокат.
— Ну, может на будущее. Или, если понравится моя работа, посоветуете друзьям.
— Друзьям? Ахах, ясно.
— Давайте перейдём сразу к делу. Мой Вам совет, признайте вину, и попросите прощение. На суде будут представители компаний, которых вы оскорбили. Если сделаете так, что они поверят в Вашу искренность, то, думаю, вполне возможно, они Вас простят, и суд это учтёт.
— Я не буду признавать вину, потому что ни в чём себя виновным не считаю. И по той же причине я не буду ни у кого просить прощения.
— Вот так на суде лучше не говорить. Тут вопрос не стоит, считаете ли Вы себя виновным или нет. Вы либо совершили преступное деяние, которое запрещено законом, либо не совершали. Вы будете отрицать, что сказали, — он заглянул в свой блокнот, — «Вы все неправы»?
— Не буду.
— Ну вот, тогда над тем, чтобы попросить прощения, всё-таки, стоит подумать.
— Тут не над чем думать. А вот подумать о том, так ли ты мне нужен стоит.
— Почему? — он искренне удивился.
— Потому что только что двое полицейских советовали мне то же самое. Чем же ты от них отличаешься?
— Ну, тем, что у меня нет табельного. Да, я тоже государственный работник, но я не из-за этого даю Вам такой совет. Это просто, очевидно, самый выгодный выход из ситуации. Выгодный, в первую очередь, для Вас, а не для кого-то другого. Особенно, учитывая то, что не так давно вы уже были замешаны в преступлении: устроили дебош в музее, ещё и были пьяны. Это всё не играет Вам на руку. — он подошел ближе и продолжил. — К тому же, Вашу сегодняшнюю вину подтверждают показания свидетелей и записи с камер.
— Значит, во-первых, я не был пьян, я вообще не пью. А во-вторых, я не устраивал дебош. Просто упал.
— Конечно-конечно, я с Вами не спорю, но вот суд…суд вряд ли станет на Вашу сторону. Если Вы не сделаете так, как Вам советую я, ну и те полицейские, которые меня сюда впустили.
— Я всё понял. В твоих услугах не нуждаюсь, я лучше буду сам себя защищать.
— Уверенны? Суд уже завтра, и можете не успеть передумать.
— Абсолютно. Можешь даже не приходить
— Ладно. Такая упрямость даже вызывает уважение. Тогда подпишите эту форму, где утверждается, что Вы отказываетесь от предоставленной государством защиты. — я подписал и он направился к выходу. — А на суд я всё равно приду, я ведь уже сделал ставку.
— Как скажешь. У меня остался лишь один вопрос: хочешь ли ты помочь мне, как своему, пусть и бывшему, клиенту?
— Почему бы и нет, если это будет мне по силам.
— Выбей для меня, пожалуйста, хотя бы раскладушку.
— А здесь не на чем лежать? — только сейчас он обвёл взглядом камеру и обратил внимание на голый пол. — Это возмутительно! Такого пренебрежения правами димонов я ещё не видел! Пусть ты и отказался от моих услуг и больше не мой клиент, но я сделаю это для тебя. До суда ещё почти сутки, и такое отношение больше напоминает издевательство!
— Да! Тут ещё…
— Не нужно больше слов, я сейчас же займусь этим вопросом! — раздражённо шагая, он быстро направился к выходу из этого подвала.

День тянулся очень долго, ну прям ооооочень. Я размышлял о том, когда же это всё кончится, и кончится ли вообще. Что будет, если меня посадят? Мне придется сидеть весь срок? А что потом? В этом обществе, судя по тому, что я видел, вряд ли хорошо относятся к димонам, которые сидели. Когда я вернусь домой? Если честно, не думал, что могу так сильно скучать по обычным людям. Речь даже не идёт о родных или близких. Я соскучился просто по людям, незнакомым, случайным, чужим. Всё бы сейчас отдал, чтобы увидеть мимолётного прохожего, который не выглядит как я. Думаю, я был бы рад ему. Даже если бы это был самый обычный и ничем не примечательный человек. Любой другой человек. Эти димоны реально надоели. Ближе к ночи я начал пытаться уснуть, но рой мыслей в голове не давал этого сделать. Этот рой прогоняет сон лучше любого кофе. Так я и лежал, с закрытыми глазами на раскладушке, которую мне недавно принесли. Она была старая, очень скрипучая и неудобная, но всё равно намного лучше, чем сырой пол. Лежал, пока мои мысли не прогнали чьи-то шаги, звук доносился с улицы и он приближался.
— D.man33108! Ей! — в одном из окон находился силуэт. — Привет!
— Привет. А ты кто? — было темно, поэтому я не мог разглядеть своего гостя.
— Это я, тот димон в синей футболке и с геморроем. Хотя, уже не уверен на счёт последнего.
— Как ты меня нашёл? И зачем?
— Я же тебе сказал, меня ничего не остановит! А нашёл я тебя, чтобы поблагодарить. Я сделал, как ты сказал, и это помогло!
— Помогло? — я был поражён. — Ты точно уверен, что сделал именно так, как я сказал?
— Да! Ну почти...Во-первых, я не стал всю ночь думать о цветке, и вообще решил, что ждать рассвета бессмысленно, поэтому я отправился на поиски сразу же. Во-вторых, я не нашёл поляны, я вообще не знаю, как она точно выглядит, но я нашёл парк. С нашей экологией цветы, это редкость, так что не стал считать шаги, а просто искал. И нашёл, всего один, но нашёл. С голубыми лепестками. А ещё, прям рядом я нашёл подорожник. Ну я вспомнил, что это целебное растение и решил, что его тоже нужно сорвать. В общем, это всё я смешал с мазью, использовал её по назначению, и мне помогло!
— Всё прошло?
— Ну не прям всё, и не прям сразу. Но я уже почувствовал эффект и верю, что дальше будет лучше. Так что спасибо тебе!
— Не за что, наверное. — откровенно говоря, я просто хотел, чтобы он от меня отстал, но раз ему полегчало, то, видимо, это не так плохо. — И теперь ты хочешь, чтобы я помог тебе решить остальные твои проблемы?
— Я думал об этом, но знаешь…в сети пишут, что ты обманщик и мошенник. Зачем ты нас всех обманул? Почему ты мне ничего не сказал?
— Я пытался, но ты не хотел меня слушать! А точнее, ты услышал то, что хотел!
— Да-да, все обманщики так говорят. Ладно, верить я тебе не могу, потому что на википедии написали, что тебе нельзя верить. Но, тем не менее, я ценю то, что ты для меня сделал, и хочу отблагодарить. Если тебе что-нибудь нужно, не тяжелое и не труднодоступное, я могу тебе это принести. Может быть латте, например.
— Да, латте было бы неплохо.
— Вот и отлично! Я, как раз, иду делать ставку, и там рядом есть кофейня, так что мне, можно сказать, по пути.
— А на что ставишь?
— Как это на что? Как и все, на твой суд.
— В смысле?
— Ну, ты же днём не сказал, кто прав, а ставки сделаны. Так что буки перенесли их на твой суд, кто победит, тот и будет прав. И ещё продлили приём ставок, так что те, кто не успел раньше, теперь могут это сделать. А я, как раз, среди них, ведь я был занят.
— И какие коэффициенты?
— 2,01 на каждого.
— И на меня?
— Ахах, нет, просто я тебя не учитывал. На тебя кэф 1001.
— Сколько-сколько?
— Одна тысяча один.
— Достаточно большой. Получается, никто не верит в то, что я могу победить.
— Самый большой, что я видел. И да, никто особо не верит. Можешь считать, что на 1000 твоих поражений приходится одна победа, в теории. На практике только поражения. В твиттере написали, что ставить на тебя, всё равно, что выбросить деньги.
— Звучит так себе. Знаешь, что…— я начал шарить по карманам. — А, у меня ведь конфисковали 20 долларов.
— Забрали полицейские? Забудь о них. Их уже потратили на кофе, а может даже поставили на кого-то из твоих оппонентов.
— А ты не мог бы дать мне немного денег?
— Вместо латте?
— Нет, вдобавок к нему.
— Ну даже не знаю…а зачем тебе деньги в камере?
— Я дам их тебе, чтобы ты поставил на меня.
— Нееееет. Зачем? Это же всё равно, что выбросить деньги! Мне не жалко, почти, но ты можешь потратить их на что-то более разумное.
— Нет, ничего «более разумного» я не хочу.
— Ладно, но ты пойми, я ведь тоже хочу сделать ставку, поэтому лишних денег у меня нет. Так что тебе придётся выбирать: или я покупаю тебе латте, или ставлю на тебя 5 долларов.
— Тогда я выбираю ставку.
— Уверен?
— На сто процентов.
— Ты так веришь в свою победу?
— Не сказал бы. Просто хочу, чтобы хоть кто-то на меня поставил. И пусть это будешь ты.
— Нет. Получается, это будешь ты сам, просто моими руками.
— Может и так, это не принципиально.
— Хорошо, но подумай напоследок. Даже если ты так хочешь сделать ставку, то можно выбрать более подходящего кандидата, чем ты сам.
— Вот тут я с тобой не согласен. Если ты уже решил поставить на чью-то победу, то стоит поставить на свою собственную.
— Но в сети…
— Никаких «но», и наплевать, что пишут в сети.
— Хорошо, как скажешь. — он ещё раз меня поблагодарил и резко исчез, так же резко, как и появился. А я продолжил пытаться уснуть. Спать мне очень хотелось, только вот окружающая обстановка в сумме с неудобной раскладушкой и неприятной сыростью не давали мне добиться успеха в этом деле. Вертевшись с одного бока на другой, на сколько это было возможно в таких условиях, в один момент я начал чувствовать, что засыпаю. Медленно проваливаюсь в сон, неспешно и спокойно…но кто-то снова позвал меня, и сон резко улетучился. Не камера, а проходной двор какой-то!
— Подъём. Вставай. — у окна, сквозь темноту, было видно фигуру. — Давай поднимайся.
— Что? Кто это?
— Это я. Ты что, не узнаешь меня?
— Прости, конечно, но у меня в камере темно, и у тебя снаружи темно, так что я совсем не вижу кто ты такой. Единственное, что по голосу понимаю, что ты димон, но в этом мире это ни о чём не говорит.
— Ааа, ну да. Это я, димон без ника.
— Безниковый! А ты как меня нашёл? Что ты тут делаешь?
— Я же сказал, что вернусь. А пришёл я, чтобы помочь тебе выбраться! Ты же хочешь сбежать?
— Да, определённо!
— Тогда не подходи к окну, я сейчас помажу эти прутья особой смесью, которую я купил у одного димона, который украл её на военном производстве. Она легко разъедает металл, тем более, такой старый и ржавый, как этот. — он достал какую-то баночку, кисточку и принялся намазывать на прутья, в местах, где они уходили в стену. Через несколько минут они поочерёдно упали на пол, издавая звонкий звук. Который, похоже, никто не услышал. К счастью. Я с трудом вылез наружу, а по сути, безниковый вытащил меня за руки. Не уверен, что без него смог бы выбраться, даже если бы этих прутьев не было изначально.
— Будь ты немного толще, ты бы застрял.
— Да, тут спорить не буду, это и так чуть не произошло, и если бы не ты…в общем, спасибо.
— Не за что, но времени на сантименты у нас немного. Кто знает, когда они обнаружат твою пропажу, может через час, а может и через две минуты. Но я точно знаю, что к этому моменту, нам лучше тут не стоять.
— Это верно. Но что дальше? Куда идти? Что делать? Меня же, скорее всего, будут усиленно искать, ведь столько димонов сделало ставки.
— Да, уверен, что будут. Но, вероятно, уже после суда, сейчас им не до этого.
— А суд и без меня проведут?
— Само собой проведут, ставки ведь сделаны. Так что придётся тебе залечь на дно на какое-то время, спрятаться в какой-нибудь деревне, или построить хижину в лесу, или ютиться по старым, заброшенным стройкам и домам.
— И долго мне нужно будет прятаться?
— Не знаю, может пару лет, а может и всю оставшуюся жизнь. Среди цивилизации тебе, всё равно, делать нечего, твой ИНД аннулировали. В гетто тебя тоже быстро найдут. Но ты не расстраивайся, в жизни дикарём есть свои плюсы.
— Какие, например?
— Свежий воздух, натуральные продукты, если найдёшь.
— Класс. Что-то меня не особо привлекает подобная перспектива.
— Эта перспектива лучше, чем сидеть в тюрьме. Потом разберёшься, для начала нужно сбежать отсюда. Или можешь вернуться в камеру, если хочешь.
— Ладно, согласен.
На заборе с колючей проволокой был участок, где безниковый срезал её. Мы перелезли и оказались на улицах города. Какое-то время шли быстрым шагом, стараясь особо не привлекать к себе внимание, но у меня уже кончилось терпение.
— Так всё! Я больше не могу! Я хочу есть, я не ел уже…очень давно. С того момента, как ел дешёвые пиццы!
— Нам нужно торопиться! Утром у меня очень важные дела, которые не потерпят отлагательств.
— Как скажешь, но чтобы двигаться, мне нужны силы. А их у меня нет. И чтобы они появились, мне нужно что-то съесть.
— Ладно, зайдём в ближайший бар и купим какого-нибудь фаст-фуда.

Бар назывался «Газетчикъ», а внутри все столы, кроме барного были застелены старыми бумажными газетами. Пока безниковый делал заказ, я искал нам свободнее место, все столики были заняты, и вообще вокруг было много димонов. Я ходил туда-сюда, пока не увидел, как несколько из них встали, забрали с собой остатки пива и ушли. Среди желающих мне повезло оказаться ближе всех к этому столу, так что его я и занял. Делать было нечего, поэтому я рассматривал газеты. Несколько двойных листов были аккуратно уложены на стол, и покрывали всю его поверхность. Крепились они на скотч, которым кончики были приклеены к столешнице. На ближайшей ко мне красовался заголовок:«Dimash23D закончил бой прекрасным нокаутом! Это победа!». А под ним фотография димона, с поднятой вверх правой рукой в боксёрской перчатке. Он широко улыбался, правда его зубы закрывала капа. Давно я не видел газет.

Обстановка вокруг неумолимо накалялась. Там, где присутствует алкоголь, вероятность ссор значительно увеличивается. Ровно как и там, где присутствуют споры о Боге. А они перед судом присутствуют везде. В этот вечер, в этом баре, эти две прямые пересеклись. Как всегда, кто-то первый сказал о неправоте другого, тот ответил. Третий стоял рядом, услышал и присоединился, и дальше, один за другим, как падающие фишки домино они становились участниками это действия. Что интересно, чем больше становилось участников, тем меньше в этом споре оставалось конструктивности. Очень быстро кулаки «за Бога» вытеснили слова о Боге. «Пламя» споров разгорелось уже на весь бар, и перешло в рукоприкладство. И в этот момент я заметил безникового, он нёс в двух руках 4 хот-дога и бутылку воды, которая была зажата подмышкой. Естественно, как кот, и грациозно как танцор он маневрировал между дерущимися. Обходя, огибая и переступая. Он практически дошёл, как кто-то, падая от удара, толкнул его в спину. Один хот-дог вылетел из его рук. Я подскочил. Безниковый сделал кувырок и поймал его, посмотрел на меня и улыбнулся. Всё было под контролем. Не успел я обрадоваться, как боковым зрением заметил что-то, летящее мне в голову. Время словно замедлилось, чтобы я успел среагировать, но я не успел. Это была бутылка из под выпивки. Вряд ли её кидали в меня, но так вышло, что она попала не к тому адресату. Последнее, что я успел подумать: «Жаль, что это бутылка из под «Советского» шампанского».

От удара в лоб у меня потемнело в глазах и я, начав терять равновесие, попытался схватиться за стол. Но вместо этого лишь оторвал кусок газеты и упал на пол.




Глава 4

1 поражение.

Я очнулся на небольшом синем квадрате (где-то 3 на 3 метра), из достаточно мягкого материала. Он находился на поляне среди леса, лежал на уровне земли. Вокруг него росла пышная газонная трава, свежескошенная. И воздух был наполнен её запахом. А прямо напротив меня, немного дальше, стоял красивый двухэтажный дом, из белого кирпича. Он выглядел так ослепительно, словно эти кирпичи только с завода. Либо их кто-то очистил вручную. Вокруг росло много разных деревьев, и где-то слева шумела вода. Небо было закатным и красивым. Тот момент, когда ещё не слишком темно, но уже заметны первые звёзды. Возле одного из углов ринга, на высокой табуретке, сидел димон. Он был одет в тёмно-коричневую одежду, с белыми манжетами и пуговицами. Одежду учителя. Как в том фильме. Он смотрел прямо на меня и ничего не говорил. Я тоже смотрел на него и молчал. Очень болел лоб. Наверное, это как-то связано с моим последним воспоминанием — зелёная толстая стеклянная бутылка, которая прилетает мне в голову.
— Ты же Дима, верно? Тот самый димон, на которого сейчас можно сделать ставку?
— Да, это я.
— Тот самый димон, на которого никто не ставит?
— Да-да, верно. Кэф 1001, одна победа на тысячу поражений и всё такое. — слегка расстроено произнёс я.
— А чего ты расстраиваешься?
— Та ничего. Просто это не очень приятно, когда твоя победа настолько маловероятна.
— Ну это не проблема. Если всё, что ты сказал, верно, то я легко могу тебе помочь.
— Серьёзно?
— Да. Я милосердный, а потому я дам тебе тысячу поражений.
— И это поможет?
— Если всё, что ты сказал, верно — то да.
— Это шутка какая-то?
— Нет. — он спрыгнул с табуретки и вошёл в квадрат. — Это ринг. Ты и я. Вот твоя цель. — он достал из кармана небольшую белую бумажку, сложенную пополам и булавкой прикрепил её себе на грудь. — Твоя задача снять её отсюда.
— И что тогда?
— Ты вернёшься обратно, когда она окажется у тебя в руке. Ты же этого хочешь?
— Да, даже два раза хочу.
— Тогда приступай.
— Это всё выглядит очень странно.
— Как и всё, что было до этого.
— Не поспоришь. — я встал, подошёл к нему, и медленно протянул руку к бумажке. Он, так же медленно, её отодвинул. Наши взгляды пересеклись, и я решил воспользоваться эффектом неожиданности. Резким движением другой руки я направился к своей цели. Обычный захват, бросок, и я снова нахожусь в горизонтальном положении.
— Это первое. На сегодня достаточно. — он развернулся и направился в сторону дома. — Пойдём, покажу тебе твою комнату.
— Комнату? Я что, тут задержусь?
— А ты думаешь, ты управишься быстро? У тебя нет иного выхода, кроме этого. — он указал пальцем сложенный лист.
— А если я убегу?
— Да, действительно, это твой любимый способ взаимодействия с трудностями. Кстати, ты именно так тут и оказался. Если хочешь, можешь снова бежать. Вокруг этого дома растут сады плодовых деревьев, дальше густой лес. Чтобы ты понял, если бы я принимал ставки на вопрос «заблудишься ли ты?», то на ответ «да» коэффициент был бы равен 1.
— Хочешь сказать, что я заблужусь?
— Да, именно это я и хочу сказать.
— Если честно, звучит весьма правдоподобно. — он молча продолжил движение, я, так же молча, последовал за ним.

Внутри дом был просторным и чистым. Войдя, я оказался в большой прямоугольной комнате, которая вмещала в себя коридор, кухню и дверь в уборную. Прямо находилась большая двойная дверь, а левее лестница на второй этаж. Кухня сразу привлекла моё внимание, ведь я, по-прежнему, был очень голоден, хот-доги ко мне так и не дошли. Она вся блестела, а вместе с ней это делала новая техника: двухкамерный холодильник, мультиварка, плита, чайник, такой же, как у меня, с синей подсветкой. Всё смотрелось очень хорошо, но я не увидел еды.
— А есть тут у тебя что-нибудь покушать?
— Да, в холодильнике полно еды.
— Отлично! А то я очень голоден. — я быстрым шагом направился к холодильнику, и резким движением распахнул дверцы в разные стороны. Трепет предвкушения сменился разочарованием, ведь внутри на полках оказались лишь продукты: мясо, овощи, фрукты. Всё в сыром и неприготовленном виде. — А где еда?
— Это еда.
— Но она сырая.
— Приготовишь и будет не сырая.
— Готовить…а нет ничего такого, что уже вот прям сейчас можно есть?
— Есть одна пачка чипсов.
— Уже неплохо. Где?
— Вон, на столе. — я повернулся и увидел маленькую, сморщенную пачечку чипсов.
— 25 грамм? Такие вообще ещё продают? Если уж ты решил купить чипсы, то смысл покупать такую маленькую пачку? Кому она нужна?
— Тебе нужна.
— Это да, но у меня просто нет выбора.
— Выбор есть всегда. Пойдём, покажу тебе комнату.

Мы поднялись на второй этаж. Звуки шагов перебивал хруст чипсов на моих зубах. Они ещё и с крабами! Лучше бы с беконом или сыром. Тут был выход на балкон и две двери. За одной из них и находилась моя комната. В длину она была метра 3, в ширину примерно 2,5. На противоположной от двери стене было окно, под ним обычная одноместная кровать, рядом с ней тумбочка и стол. Справа от входа был шкаф, открыв который я обнаружил штук десять серых футболок, и такое же количество чёрных штанов. Они были точно такими же, как те, что на мне. «Про запас» — подумал я и закрыл его обратно. И всё, больше в комнате ничего не было.
— Не так, как было в отеле, конечно, но тоже неплохо. Я могу прямо сейчас лечь спать?
— Само собой.
— Отлично. Тогда разберёмся во всём завтра, а сейчас я на боковую. — я быстро доел чипсы (само собой, ведь всего 25 грамм!), разделся и оказался под одеялом. По крайней мере, тут было лучше, чем в камере. Кровать была достаточно мягкой, поэтому я быстро провалился в сон.

2 поражение.

Мне жутко хотелось спать, яркое утреннее солнце слепило. От чего глаза хотелось закрыть, а от закрытых глаз ещё сильнее хотелось спать. Я стоял на улице, внутри ринга и пытался собраться с мыслями. Напротив меня стоял мой…оппонент?…учитель?
— А как мне к тебе вообще обращаться?
— Как тебе угодно.
— Тебе вообще всё равно?
— Абсолютно.
— А какие у нас отношения? Ты будешь меня учить чему-то? Или тебе просто нужен кто-то, с кем можно подраться?
— У нас достаточно простые отношения: я побеждаю, ты проигрываешь.
— И всё?
— А тебе этого мало? Поражение — это возможность учиться, возможность стать лучше. Противник, которого ты одолел, не научит тебя ничему; противник, который нанёс тебе поражение — научит тебя всему. Так что, если ты хочешь учиться, то я создаю для тебя все условия. А если не хочешь, то это будут просто поражения. Это зависит от тебя, а вот когда тебе проигрывать, решать мне.
— Это я заметил. — сказал я, протирая глаза руками. — А когда мы закончим, ты дашь мне что-нибудь поесть? Я всё ещё голоден, и даже если бы ты меня не разбудил, я бы скоро сам проснулся из-за этого.
— Всё что ты тут найдёшь, можешь использовать на своё усмотрение, а в холодильнике полно еды.
— Но сырой! Ладно, и на том спасибо. — я сделал шаг вперёд и вытянул руку в направлении листка на булавке, прекрасно понимая, что меня ждёт. Захват, подножка, я на лопатках. Сверху на меня смотрит лицо того, кто это сделал, в каком-то смысле, моё лицо. Без эмоций, кажется, ему это совсем не приносит удовольствия. — Всё, дело сделано! Теперь на кухню. — я резко поднялся и продолжил, — У тебя лицо такое, словно тебе это не нравится.
— А должно?
— Наверное. Побеждать приятнее, чем проигрывать.
— Чтобы победа имела вкус, необходимо помнить вкус поражения. А я так давно не проигрывал, что уже позабыл его.
— Не проигрывал в эту игру?
— Ни в какую.

Я стоял и смотрел в открытый холодильник, уже пятый раз пробегая глазами по полкам, в поисках чего-нибудь съедобного и готового. «Бери и ешь» — вот что мне было нужно. Из такого там были только овощи, а ими одними сыт не будешь.
— Это точно всё, что есть?
— В погребе есть ещё, но там всё то же самое, что и тут.
— А ты себе готовить ничего не собираешься?
— Нет.
— Почему? Ты не ешь?
— Я буду овощи.
— Ясно. Ну хорошо, где тут у тебя что находится?
— Всё находится тут, а если хочешь узнать конкретнее, то спрашивай конкретнее.
— Хорошо, где тут у тебя находится всё для готовки?
— Для готовки чего?
— А есть разница?
— Да, разные продукты, готовятся по-разному.
— Да, это я знаю, а вот что из этого готовить нет. Пусть будет это. — я взял с верхней полки упаковку с двумя куриными грудками. — они практически готовы, нужно только пожарить. Где у тебя сковородка?
— В шкафчике, справа от плиты.
— А это что, электрогриль? — мой взгляд не дошёл до плиты.
— Именно он.
— Можно просто воткнуть в розетку и жарить?
— Ну, в общих чертах, да.
— Тогда это мой выбор. — я включил его, загорелся индикатор температуры. На выбор было несколько кнопок, с разными режимами прожарки. Я выбрал ручной и выставил максимальную температуру. Чтобы побыстрее приготовилось. Открыл крышку, положил грудки, закрыл и стал ждать. Минут через 25-30 я поднял крышку и увидел, что сверху грудки подгорели, а ближе к середине не дожарились, ну да ладно. Горячее сырым не бывает. Так что я взял единственную тарелку, которая тут была, и с помощью руки и вилки переложил их на неё. Выключил гриль и сразу же приступил к трапезе, не ожидая пока они остынут. Вряд ли они были вкусными, но мне они доставляли невероятное удовольствие, потому что я наконец-то ел и, к тому же, сам их приготовил.
— Вууух, спасибо тебе, хотя бы за ингредиенты. — я направился к раковине, чтобы умыться и вымыть руки.
— Не за что.
— И чем тут у тебя можно заняться? — я поел, так что теперь список моих интересов не ограничивался едой.
— Например, можно помыть посуду.
— Звучит не особо привлекательно.
— Понимаю. Но, как ты мог заметить, тарелка тут одна, вилка одна, гриль тоже один, как и почти всё остальное на этой кухне. Если ты не будешь мыть это за собой, то никто не будет. И в следующий раз, когда ты будешь хотеть есть, тебя будет ждать грязная посуда. Это звучит привлекательно?
— Тоже не особо. Но, можно же помыть потом?
— А ты думаешь, потом у тебя появится желание мыть? Или засохший жир и гарь проще отмывать?
— Согласен, убедил. Ты сказал, что почти всё на этой кухне в одном экземпляре, «почти всё» значит не всё. Так ведь?
— Верно, чашек тут две и чайных ложек тоже.

Он улыбнулся, я улыбнулся в ответ и встал у мойки. Сначала, я не мог настроить правильно воду, то слишком холодная, то слишком горячая. После, помыв тарелку и вилку, я взялся за съемные пластины гриля. Они были ребристые, что только усложняло работу. От них разбрызгивалась вода в разные стороны: на меня, на стол, на пол. Мыть их пришлось по два раза каждую, ведь одного мне не хватило, чтобы они стали чистыми.
— И так каждый раз? — я вытирал бумажными полотенцами стол.
— Да, каждый раз, когда ты вымажешь посуду, её нужно будет помыть, ты не знал?
— Догадывался. Я, кажется, устал уже только от одной мысли об этом.
— Ахах, не переживай, это не так сложно. Ты привыкнешь.
— Даже не знаю, хорошо это или плохо.

5 поражение.
— И в чём вообще суть? Мне нужно добраться до того листка, который прикреплён булавкой? И всё? — мы в очередной раз стояли на ринге.
— Фактически, ты вернёшься обратно, когда он окажется у тебя в руке.
— И как это сделать? Я уже пробовал 4 раза, у меня не получилось!
— Пробуй ещё.
Я сделал резкий рывок в его сторону и вытянул руку к заветной цели. Само собой, я тут же оказался на полу ринга.
— Вот! В очередной раз!
— Так может ты что-то делаешь неправильно, вот и получаешь такой результат.
— Что именно я делаю неправильно? Научи меня правильно.
— Хочешь, чтобы я научил тебя?
— Да!
— Я мог бы, но способен ли ты быть учеником? Готов ли ты слушать и делать? Терпеть и превозмогать?
— Готов.
— Хорошо. Тогда обернись, и ты увидишь два чёрных ведра на 20 литров. В одном из них есть вода, второе пустое.
— Они всё время тут стояли? Я не заметил.
— Вот это я взял с кухни. — он передал мне чайную ложку. — Твоя задача, перелить воду из одного ведра в другое, с помощью этой ложки.
— И что я так натренирую? Как это мне поможет?
— Так ты будешь тренировать атрибут, которым обладает каждый мастер, и которого не имеет ни один ученик.
— Какой атрибут?
— Терпение.
— И, если я это буду делать, то перестану проигрывать?
— Этого я не говорил.

… поражение.

День начался стандартно: я проснулся, умылся, почистил зубы, потерпел очередное поражение (которым я уже потерял счёт) и потратил 4 часа на переливание воды из одного ведра в другое. После я отправился к своему учителю, отчитаться о том, что я закончил.
— Я закончил. — он молча сидел на крыльце и о чём-то размышлял, наверное.
— Хорошо.
— А у тебя тут есть чай? Или кофе? Я так давно не пил ничего, кроме обычной воды. Хотя, стоит признать, она тут очень даже хороша.
— Потому что она из чистого источника. Да, конечно есть, пойдём на кухню. — он энергично и уверенно направился в дом, я последовал за ним. — А сейчас тебе предстоит сделать выбор: красную или синюю? — он достал из шкафчика две чашки (соответственно красную и синюю), и, поставив их на стол, подвинул ко мне.
— А от этого выбора что-то зависит?
— Зависит то, из какой чашки ты будешь пить. Или этого недостаточно?
— Достаточно, я буду из синей.
— В таком случае, можешь делать чай.
— Ладно. — я уже начал привыкать, всё делать сам. — И ты тоже будешь, правильно я понимаю?
— Конечно.
— Так, когда ты будешь учить меня драться? — я поставил чайник и задал вопрос.
— Я? Никогда.
— Как это? Я думал, ты будешь моим учителем.
— Это верно, и я уже. Но я не собирался учить тебя драться.
— А чему ты собирался меня учить?
— Побеждать.
— Побеждать?
— Да.
— Учишь побеждать, нанося поражения?
— Верно. Ты тренируешь волю к победе, каждый раз, когда выходишь на ринг, даже зная, что тебе не победить.
— Зная? Но я этого не знал, я думал, что смогу.
— Теперь знаешь.
— А может, ты так говоришь, чтобы задеть меня, и тем самым мотивировать тренироваться активнее?
— Ахах, мог бы, но нет. Да и как тебе тренироваться активнее? Активнее переливать воду из одного ведра в другое?
— Может быть.
— Но переливая воду, ты тренируешь терпение, а активность обычно ему противоположна. Так что нет, переливай воду в спокойном темпе.
— И, тем не менее, задеть меня у тебя вышло, теперь мне хочется победить.
— Как скажешь. — после этих слов я упал на пол и начал отжиматься. С трудом вышло сделать 25 раз. Я встал и мне потребовалось какое-то время, на то чтобы отдышаться. — Это тебе не поможет. — спокойно подметил учитель.
— Но и не помешает, верно?
— Верно. — он улыбнулся, — Тогда завтра сделай 30.
— Хорошо. — я улыбнулся в ответ, — И вообще, я до сих пор не знаю кто ты такой. Так кто ты?
— А какая разница? Это разве имеет какое-то значение?
— Точно, пока, сказать не могу, может и имеет.
— Тогда можешь считать, что я просто димон, который тебя обучает. — как только он закончил, чайник издал щелчок, сообщая, что он закипел. — И, кстати, ты так и не выбрал чай.
— А…
— В шкафу, слева от тебя.
Открыв шкаф, я обнаружил три полки, полностью заставленные пачками пакетированного чая. Выбор был огромен: с бергамотом, с малиной, с виноградом, с персиком, чёрный, зелёный, красный. Я наугад выбрал первый, что попался под руку. «Зелёный чай «Paradise» со вкусом кактуса. Обладает тонизирующим эффектом».
— Со вкусом кактуса? — я удивился.
— Да.
— Не пил такого. И что за марка такая «Paradise»? Никогда такой не видел.
— Не удивительно, они ведь делают отличный чай. Производиться недалеко отсюда.
— Ну попробуем. А ты какой будешь?
— Я буду тот же, что и ты. В этот раз, и во все последующие.

… поражение.

— Ты мне губу разбил. — я, в очередной раз, лежал на полу ринга. А рядом со мной были несколько капель моей крови.
— А ты чего хотел? Мы же на ринге.
— Я хотел дотянуться до бумажки, и думал, ты просто повалишь меня на землю, как обычно.
— Так я и повалил, но я же не обязан делать это тем способом, которым ты ожидаешь.
— Ладно. — я вытер футболкой кровь с лица. — Какие сегодня будут тренировки? Снова переливать воду?
— А ты хочешь чего-то другого?
— Да, было бы весьма неплохо.
— Хорошо, в таком случае, сегодня будем тренировать растяжку. Становись на шпагат.
— Я не умею.
— Становись, как умеешь.
Последний раз я делал что-то подобное ещё на тренировках по футболу, это было очень давно. Так что, очевидно, шпагатом тут и не пахло, от меня до пола было приличное расстояние.
— Этого недостаточно.
— Ниже я не могу.
— Можешь. — он ушёл мне за спину, и принёс оттуда ведро воды.
— Ещё одно? Где ты их берёшь?
— Это всё то же. — он поднял его на уровень моей груди. — Обхватывай руками.
— Серьёзно?
— Абсолютно.
— Я не…
— Не говори, делай.

Я обхватил ведро, и под его тяжестью немного просел. Мышцы и связки потянулись, было неприятно, но намного неприятней было держать ведро полное воды. Руки начали немного дрожать и я почувствовал, как медленно заваливаюсь вперёд. Я упал, как Пизанская башня, которая не устояла, и даже не смог выставить руки. Вода разлилась вокруг, и смыла мою кровь.
— На сегодня с растяжкой закончили.
— И что дальше?
— А дальше ты наберёшь в это ведро воду, вместо той, которую ты вылил. А после перельешь её в другое.
— Ложкой.
— Само собой.

В очередной раз я стоял перед двумя вёдрами, с чайной ложкой в руках. Переливать воду мне совсем не хотелось. Поэтому я уселся под ближайшим деревом и стал любоваться природой, которая, кстати говоря, была потрясающей. Чистый воздух, деревья, птицы летают и поют. Отличное место и время, чтобы отдохнуть. Я даже немного задремал, а проснувшись, решил, что сегодня не особо горю желанием упражняться в терпении. Поэтому просто взял и перелил воду из одного ведра в другое, без посредника в виде ложки.
— Я принёс тебе тонизирующий чай, со вкусом кактуса.
— Боже мой! — от испуга и неожиданности я аж дёрнулся и схватился за сердце. — Зачем же так подкрадываться? Ещё и в такой неудачный момент!
— Я не подкрадывался. Я пришёл за минуту до того, как ты проснулся. — он стоял опёршись на дерево и держал две чашки с ещё горячим чаем, от которого поднимался пар. — А почему момент неудачный?
— Ну, я так полагаю, ты всё видел.
— Как ты переливаешь воду?
— Да.
— Само собой видел. И что с того?
— А что, ничего? Я думал, может, в наказание скажешь набрать два ведра чайной ложкой?
— Наказание? За что?
— За то, что я не выполнил задание. Ты же мой учитель.
— Учитель, а не начальник. Ты не для меня это делаешь. — он подошел и отдал синюю чашку. — Я говорю тебе, что делать, потому что ты пожелал учиться. Пожелал — значит выразил свободную волю, и точно так же, ты можешь перестать этого желать. Пойми, ты можешь перелить воду из одного ведра в другое тысячу раз, выполнить в идеале всё, что я скажу, и ты всё равно не изменишь того, что произойдёт. Но проделав всё это, ты изменишься. Поверь мне. Разве не в этом цель твоего обучения?
— Да, думаю так и есть.
— Конечно, ведь тот, кто хочет учиться, хочет измениться. А ты, с таким отношением к тому, что тебе необходимо сделать, сам себя отдаляешь от того, к чему стремишься. И чем чаще это будет повторяться, тем серьёзнее будут последствия. Ты сам себя наказываешь, мешая себе достичь своей цели, зачем мне вообще что-то делать?
— …— мне было стыдно, поэтому я ничего не ответил.
— Ты можешь игнорировать вообще всё, что я тебе скажу, делать так, как тебе хочется или проще. Это твой выбор и твоё дело.
— Понимаю. Хорошо, я перелью воду обратно, и сделаю это как нужно, чайной ложкой.
— Один раз?
— Два раза. — ответил я вздохнув.
— Молодец, но сначала можешь допить чай, а то он остынет.

… поражение.

Одной ночью, когда я лежал и не мог уснуть, меня посетила интересная мысль: «Он ведь тоже, по идее, должен спать». Не помню, чтобы он говорил, что заполучить эту бумажку я могу только на ринге, а значит, чисто теоретически, я могу пойти и взять её сейчас. На этаже было две двери, одна это моя комната, а значит весьма вероятно, что вторая это его. «Можно хотя бы просто посмотреть». — подумал я и начал на цыпочках выходить из комнаты. Не сказать, что получалось настолько тихо, насколько я хотел. Деревянные полы поскрипывали от каждого моего шага, как бы легко я не пытался наступать. Раньше никогда не обращал на это внимания, но в ночной тишине казалось, что это самые громкие звуки в мире. Где-то между взлётом Боинга и храпом деда. Дверь же открылась, на удивление, бесшумно. В небольшую щель я разглядел точно такую же комнату, на тумбочке возле кровати остался включённым светильник, поэтому мне всё было отлично видно. Мой учитель лежал на кровати лицом вверх, в своей одежде, руки были сложены в районе живота. Глаза были закрыты так что, видимо, он спал. Но вид у него такой же серьёзный, как и перед началом схватки. Бумажка была на месте, серебристая булавка, которой она крепилась, отражала тусклый свет лампы. Я, всё-таки, решил рискнуть и, всё так же тихо и медленно, вошёл в комнату. Встав около кровати, я начал тянуть руку к своей цели, другой мне пришлось прикрыть рот, потому что я слишком громко дышал. Рука немного тряслась от волнения, поэтому я старался не торопиться. Примерно когда дошёл до солнечного сплетения, я подумал «Неужели получится?». В этот момент его рука схватила мою ладонь, и резко вывернула её по часовой стрелке. Моё тело, в попытке избежать вывиха, повторило тот же путь. Так я оказался на полу лицом вверх.
— Очередное поражение. — сухо констатировал он.
— Так мы же не на ринге.
— А я и не говорил, что проиграть ты можешь только на ринге. В любое время и в любом месте, ожидаемо или неожиданно, тебя может настигнуть поражение. Так что всё легитимно.
— То есть, если я, всё-таки, дотянулся бы до неё, то это бы тоже было легитимно?
— Как говорили лаконичные спартанцы — если.
— Хорошо, я это учту. — мой взгляд ушёл немного вправо, и я увидел лестницу, которая вела к люку. — У тебя что, есть выход на крышу?
— Есть. Хочешь им воспользоваться?
— Несомненно.
Небо было звёздным, безлунным и безоблачным. Я сидел на шифере, держал болевшее запястье и смотрел вверх.
— Как это красиво! Столько звёзд я в жизни не видел. А как эта звезда называется? — я указал пальцем на самую яркую из них.
— Никак.
— Как это? А эта?
— Тоже никак.
— Почему?
— Давать звёздам имена — любимое занятие человеческих цивилизаций, видишь тут хоть одну? А так, звёзды живут и сияют, даже не подозревая, что у них могут быть какие-то там имена.
— То есть, я могу назвать их сам?
— Если хочешь, то пожалуйста.
— Ну тогда вот ту я назвал бы «Дим1», вот тут «Дим2», а вот ту мигающую «Дим33108». — я засмеялся.
— Какая фантазия! Какая изобретательность!
— Ахах, спасибо. — я немного помолчал и спросил — А в этом всём вообще есть какой-то смысл?
— Какой-то есть.
— Странно, что я ожидал другого ответа. А я вернусь домой?
— Вернешься, рано или поздно.
— Это обнадёживает. А то, если честно, я очень хочу вернуться. Давно я не испытывал такого желания. Вот бы уснуть тут, а проснуться у себя в квартире.
— Не переживай, всё будет. Но если передумаешь, то можешь остаться тут навсегда.
— В каком смысле остаться?
— Ты сейчас тут находишься как гость. А этом мире, всё совсем не так, как в твоём. Тут гость сам о себе заботиться, а о постоянном жителе забочусь я. Если останешься, тебе больше не нужно будет готовить, тренироваться, проигрывать. Больше не нужно ничего делать и не нужно ни к чему стремиться.
— Звучит соблазнительно.
— Ну так подумай об этом.— дальше мы сидели в тишине, молча любуясь красотой.

… поражение.

— То есть, я могу больше не проигрывать, просто перестав нападать?
— Да. Можешь прямо сейчас просто сойти с ринга, я не буду догонять тебя и заставлять сражаться.
— Вот так? — я сделал два шага вправо.
— Именно. — он сделал тоже самое, и направился к деревянному столику, который стоял возле входа в дом. Я последовал за ним.
— А он всегда тут стоял? Я что-то не замечал его.
— Стоял, не стоял, это не принципиально. Сейчас стоит, и ты можешь присесть рядом со мной, если хочешь.
— Ладно. — посидев немного в тишине, я понял что мне становиться тоскливо. — И чем тут вообще можно заняться? Чем ты обычно занимаешься?
— Чем угодно. А я могу ничем не заниматься, это не критично. Всё что нужно я уже давно сделал, так что могу так хоть весь день сидеть. А ты?
— А я вот не уверен. И растяжку не нужно делать?
— Не нужно.
— И воду переливать из ведра в ведро?
— Если тебе это так понравилось, то, пожалуйста, я запрещать не буду.
— Может тогда сыграем во что-нибудь?
— Ты же, вроде как, не хотел больше проигрывать?
— А я точно проиграю?
— Точно.
— Звучит, как вызов.
— А ты хочешь слышать в этом вызов?
— Возможно.
— В таком случае, если выиграешь хоть раз, то я отдам тебе эту бумажку.
— Выиграю во что?
— Сам решай, для меня разницы нет.
— Можно, например, в «камень, ножницы, бумага». — И мы начали. Камень против ножниц, бумага против камня, ножницы против бумаги. В таком порядке и в других, но везде я проигрывал. — Ты угадываешь, что я выберу или знаешь?
— А ты поверишь моему ответу?
— Поверю.
— Тогда я отвечу, что знаю.
— Но как?
— Можешь считать, что я так хорошо тебя знаю, что для меня вовсе не секрет, что ты выберешь.
— Это вообще реально?!
— Вполне.
— А это честно, так играть?
— А тебе кто-то гарантировал честность? В игре против меня нет справедливости.
— Хорошо, давай в «крестики-нолики». У тебя есть на чём?
— Есть. — он достал из кармана блокнот и ручку, и мы начали. Всё продолжалось в том же духе. Поражение за поражением. Неважно, кто первым ходил, ставил я наугад или пытался продумывать шаги — всё заканчивалось одинаково. Я проигрывал.
— Достаточно. У тебя в карманах есть ещё что-то, например, карты?
— Есть. — он достал карты (я уже не удивлялся) и начал тасовать.
— Давай сыграем в «дурака». Ты будешь раздавать?
— Да, а что?
— Так ты себе просто карты лучше раздашь.
— Что ты подразумеваешь под словом «лучше»?
— Например, козырей больше.
— Хочешь, я раздам так, что за всю игру у меня на руках не будет ни одного козыря?
— Хочу. — кто бы отказался от небольшой помощи в игре против мастера всего.
— Без проблем, колода на тридцать шесть карт, стандартный, подкидной дурак.

Он тасовал так ловко, будто работал в казино. Быстро и чётко он раздал нам по 6 карт, и вытащил козырь — 8 червей. У меня на руках оказались: 7 червей, 10 червей, бубновая 8, 9 пик, 9 треф и крестовая дама. Так как у оппонента не было козырей, я походил первым: бубновую 8 он побил 9, 9 треф вальтом, 9 пик дамой, крестовую даму королём. Отбой. Я взял 4 карты: валет, дама, король, туз — все червовые и так вышло, что у меня на руках было 6 козырей. Ходили на меня: пиковую 10 я побил 7, бубновую 10 своей 10, крестовую 10 вальтом, пикового вальта дамой, бубновую даму королём, пикового короля козырным тузом. Отбой. Я взял новые 6 карт: бубнового вальта, пиковую 7, крестовую 7, и три 6 без козырной.
— Мдаа, ну и карты. — раздосадовался я.
— Думаю, не тебе жаловаться. По крайней мере, не в этой партии. К тому же, ты не знаешь, какие карты я не стану отбивать.
— Думаю, эти ты побьёшь. — я походил тремя 6, он, на моё удивление, забрал. — Ты шутишь?
— Нет.
— Ты поддаешься?
— Нет.
— Тогда зачем?
— Это необходимо, чтобы не брать козырь. Таково ведь условие.
— И ты готов рискнуть победой?
— Я ничем не рискую.

Я взял новые 3 карты: козырная 6, бубновую 7 и козырная 9. Я походил тремя 7, пиковую и крестовую он побил одномастными 8, бубновую королём. Отбой. Я забрал последнюю карту, он же последний козырь — 8 червей. У меня на руках были: червовые 6, 8, 9 и бубновый валет. Он походил тремя тузами, бубновый я отбил козырной 6, крестовый туз козырной 8, пиковый туз козырной 9. У меня осталась одна карта — бубновый валет. Вопрос заключался в том, вмастит ли он мне, или нет. Но он всё знал и подкинул мне пиковую 6. Я забрал.
— А это на погоны. — он выложил на стол последние две карты, крестовую и бубновую 6.
— Так подожди, у тебя точно не было ни одного козыря за игру?
— Точно. Можешь отбой проверить.
— И как же так вышло, что я проиграл?
— В этой игре важно не только какие карты оказались у тебя на руках, а и то, когда именно это произошло. И то и то определял я, поэтому и победил.
— А если тасовать буду я, что тогда?
— Тогда я не смогу гарантировать, что все козыри будут у тебя, ведь раздавать будешь ты. Я одолел тебя без козырей, думаешь, тебе будет легче, если они у меня будут.
— Не думаю. Я думаю, что с тобой не интересно играть, если честно.
— Если честно, с тобой тоже. Но это не твоя вина.
— А тебе вообще бывало интересно с кем-то играть?
— Нет, это чувство мне не знакомо. Лишь возможность проиграть придаёт игре интерес. Но, если ты захочешь ещё во что-нибудь поиграть, я тебе не откажу, даже несмотря на то, что мне это не доставляет никакого удовольствия.
— Понял, спасибо. Пойду переливать воду.

… поражение.

Я лежал на кровати, перевязанный бинтом в районе диафрагмы. Сегодняшнее поражение вышло особо болезненным, после того удара коленом.
— Ну как ты тут? — ко мне зашёл учитель, держа в руках поднос.
— Отвратительно. Мне кажется, ты сломал мне пару рёбер.
— Всего одно. Не переживай, скоро заживёт.
— Складывается впечатление, что ты с каждым разом действуешь всё жёстче.
— Так и ты с каждым разом всё упорнее пробиваешься к своей цели и оказываешься к ней всё ближе. А сила действия, как известно, равна силе противодействия. К тому же, каждое последующее поражение бьёт больнее предыдущего.
— Страшно представить, что тогда будет дальше. Убьёшь меня?
— Не бурчи. Ищи положительные стороны. Например, тебе не пришлось готовить еду и мыть посуду. Сегодня я тебя угощаю. — он поставил поднос на тумбочку, рядом с кроватью. — На ужин сегодня: вареный рис, свежие овощи, идеально прожаренное куриное бедро и чай.
— Я думал, ты не ешь мясо, как тогда оно получилось идеально прожаренным?
— «Не ем» не значит «не умею готовить».
— А чай какой?
— Попробуй определить сам. А то, вдруг, мои слова повлияют на вкус, который ты почувствуешь.
— Ладно, а ты не мог бы подать мне поднос? Мне больно к нему тянуться.
— Нет.
— Я так понимаю, это принципиальная позиция?
— Несомненно.
— Очередной урок?
— Само собой.
— И на том спасибо. — я вздохнул и самостоятельно потянулся за ним, было больно, но терпимо.
— Не за что. Ешь, а после нас ждёт вечерняя программа времяпровождения.
— Что это значит? Ты что-то подготовил для меня?
— Подготовил.
— А что?
— Узнаешь, как поешь. Спустишься вниз, к большой двери, которой заканчивается коридор.
— Спуститься самому?
— Ну да.
— Но ты же помог мне подняться сюда!
— Помог, а спускаться, как известно, проще, чем подниматься. Так что ты справишься. И захвати поднос с посудой.

Еда была действительно вкусной, намного лучше, чем та, что обычно себе готовлю я. Хотя и сделана она была из точно тех же продуктов. Идти вниз было очень нелегко и достаточно больно, держаться и опираться я мог только одной рукой, вторая была занята подносом с посудой. Учитель ждал меня у большой двойной двери на первом этаже, мы никогда туда не заходили, да и я особо не интересовался тем, что там находится.
— Еще раз спасибо за еду, было, правда, вкусно.
— Ещё раз не за что, ставь поднос на пол, и заходи. — он открыл двумя руками дверь, и я увидел, что за ней находилось…Это был кинотеатр, прям настоящий, хоть и небольшой. С огромным экраном и двумя удобными креслами по центру. Справа от входа стоял стол, со всякими не особо полезными, но вкусными закусками: чипсы, сухарики, попкорн. Правда, я только что поел, так что ничего из этого меня особо не привлекло, и я взял бутылку минеральной воды.
— Мы что, будем смотреть кино?
— Да, но не только. Сегодня мы будем закалять твой дух.
— Каким образом?
— Сейчас узнаешь. Выбирай место, присаживайся и мы начнём.

Я выбрал, мы сели, в зале потемнело, и начался фильм. Поначалу я не особо понимал, что происходит, но как только посмотрел первую минуту, то до меня дошло.
— Неееет! Это «Голый пистолет»!
— Именно.
— Смотреть этот фильм с поломанным ребром это жестокое испытание.
— Ты справишься.

Я терпел, правда терпел. Терпел, когда полицейский пытался выбить дверь, терпел, когда к нему в больницу пришли коллеги. Но когда Фрэнк допрашивал свидетеля в гавани, и они начали передавать друг другу купюры, я не выдержал и засмеялся. Резкая боль пронзила мой правый бок, и смеяться перехотелось. Потом, правда, захотелось снова, от комичности самой ситуации.
— Это очень иронично, если говорить откровенно. — я повернулся к учителю, который ел попкорн.
— Да, я знаю.
— Но это будет действительно нелегко. Сколько ещё осталось?
— До конца этого фильма, чуть больше часа. А потом ещё две части.
— Мы все три будем смотреть?
— Да, но если ты не хочешь, можем прекратить.
— Нет, знаешь, давай попробуем. Я весь день лежал в кровати, и потом ещё туда вернусь, так что можно добавить немного разнообразия.
Весь вечер мы провели тут, сидя перед экраном и просматривая трилогию. Я смеялся и терпел боль, смеялся и терпел…

… поражение.

Я сидел на стуле, возле крыльца и держался за голеностоп левой ноги. Он болел и опух. Пару минут назад, на ринге, я попытался сделать удар ногой с разворота. Из этого у меня получился только разворот, в то время, как опорная левая нога осталась прочно стоять на своём месте. Так я её и вывихнул.
— Вот держи, скоро станет легче. — учитель передал мне пакет со льдом и я приложил его к ноге.
— Спасибо.
— Не за что. Тут уже даже меня не обвинишь, это ты сам.
— Ахах, да, это правда, от этого даже обиднее. Теперь, какое-то время, я недееспособен.
— Всего несколько дней, травма несерьезная. Ты не остановился, не перестал проигрывать, продолжаешь упорствовать. Не хочешь тут оставаться?
— Знаешь, да. Мне тут нравится, тут очень спокойно, отличная погода, красивая природа. И, я думаю, если бы ты мне ещё и готовил, то был бы вообще курорт. — я улыбнулся. — Но, если честно, я по-прежнему хочу домой.
— Я понимаю.
— Ты не обижаешься?
— Ахах, нет конечно. Обида, это маленькое поражение, а как ты помнишь…
— Ты никогда не проигрываешь.
— Именно.
— Я так понял, тут всегда такая погода?
— Да. Конец лета-начало осени, уже не жарко, но ещё и не холодно. Время, когда природа даёт плоды. Всё как раз так, как ты любишь.
— Да, как раз так, как я и люблю. Но какая ценность той погоды, что ты любишь, если нет той, которую не любишь?
— Хороший вопрос. — он начал помогать мне вставать со стула. — Пойдём в дом, там есть специальная настойка из трав, которой можно помазать голеностоп и станет легче.
— Раз я сегодня снова травмирован, может приготовишь мне что-то? — я опёрся на учителя, и, с его помощью, начал медленно идти.
— Нет.
— Почему?
— Это была разовая акция.
— Очень жаль.
— Тебе понравилось?
— Конечно.
—  Я показал тебе, насколько можно вкусно готовить из тех ингредиентов, что используешь ты. И ты тоже так можешь, если будешь практиковаться. То есть, чтобы лучше готовить, тебе нужно чаще готовить. И у меня нет желания лишать тебя возможности развиваться.
— Готовить на одной ноге?
— Можешь на одной, а можешь усесться на стол, например. — он улыбнулся
— Ахах, звучит весьма необычно.

… поражение…поражение…поражение…поражение.

— Знаешь, я к тебе сюда проигрывать хожу, как она работу.
— Интересная мысль, но это больше похоже на хобби.
— Почему?
— Ты ведь не получаешь за это деньги. — сказав это, он рассмеялся, это и правда было смешно.
— Действительно. Правда, и удовольствия тоже не получаю. А это когда-нибудь закончится?
— Всё когда-нибудь кончается. Можешь нападать. — атака, подсечка, падение. — На сегодня достаточно.
— Знаешь, нет! — я быстро поднялся и напал снова. Удар, падение, поражение. — Я уже устал от всего этого! — я ещё раз встал и, стараясь использовать свою ярость на пользу, рванул на него. Но меня остановил удар локтем в грудь. Я упал, и мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.
— Хочешь продолжить?
— Да. Дай мне немного времени, чтобы подняться.
— Хорошо. И, кстати, пока поднимаешься, ответь: можно ли отличить Бога от дьявола?
— Я уже сбился со счёта, сколько дней я провёл тут, и я много думал об этом. Думал, когда переливал воду чайной ложкой, когда готовил еду, когда мыл посуду, лежал с травмами и я пришёл к ответу. Это невозможно. Бога невозможно определить, используя объективные критерии. Поэтому Бога невозможно отличить, Бога можно только почувствовать, Богу можно только поверить. И поэтому весьма иронично, что единственная вещь, на которую не способен Всесильный и Всезнающий — это вера. Исходя из законов логики, знание и вера противоположны. Так что, Тот, кто знает всё, не имеет возможности верить во что-либо. Бог не умеет верить. Наверное, именно по этой причине, мы — люди, верим за двоих. Таков мой ответ.
— Очень интересный ответ. И кто же тогда перед тобой?
— Ты знаешь, что я отвечу.
— Знаю. Можешь нападать.

Я предпринял очередную попытку добраться до листка, но в этот раз не почувствовал никакого сопротивления. Казалось, Он не будет мне мешать и так и было, вплоть до момента, когда я прикоснулся к своей цели. Кончиком пальца я ощутил шершавую бумагу. Далее последовал прыжок, размах, в виде тройного оборота вокруг своей оси и удар правой ногой мне в лоб. Это был удар из аниме. Удар тысячи истин. Он выбил меня из меня, а после вернул обратно. Вместе с ногой следовал ветер и гром, небо сразу покрылось тучами и лишь над нами зиял глаз бури. От этой силы я отлетел в землю и проехал несколько метров. У меня перехватило дыхание и невероятно болело всё. Тело горело огнём, словно у меня была температура 40 градусов. Я не мог ни пошевелиться, ни вдохнуть. Лежал с всё ещё вытянутой правой рукой.
— Я не могу дышать. — и говорить, что логично, тоже. Это я произнёс мысленно.
— Сможешь. — Он ответил мне вслух.
— Если выживу.
— Выживешь. — Он подошёл ближе. — Мне, правда, понравился твой ответ. Очень необычный. Но, ты же понимаешь, я не скажу тебе, правильный он или нет. Все ответы только после смерти, а твоё время ещё не пришло. — присев, Он снял бумажку с булавки и положил её на землю, в нескольких сантиметрах от моей руки. — Это было тысячное. И ещё. — Он щёлкнул пальцами. — Ты здоров, а может…может никогда и не болел. — Он улыбнулся и ушёл.

Я, преодолевая боль, потянулся к бумажке, тянулся, как мог. Изо всех сил. Я схватил её указательным и средним пальцами, и зажал в кулак. Трясущейся рукой развернул её. Там было написано «Победа». Победа. Я закрыл глаза и провалился. Не знаю куда. Под землю, вниз или внутрь себя самого. Я просто закрыл глаза и окунулся в темноту.
…победа.



Судный день.

День, когда буки озолотились.

Я дышал. Боль постепенно из всего тела концентрировалась на лбу. Я открыл глаза и обнаружил себя на диване в пустом баре, где работник наводил порядок после вчерашнего происшествия. На лбу ощущался ещё влажный, но местами уже присохший, багровый от крови, кусок тряпки. В сжатом кулаке я обнаружил оторванный мной кусок газеты, на котором была часть заголовка — «победа!». Прищуриваясь от яркого утреннего света, я пытался собраться с мыслями.
— Будет шрам.
— Что?
— На лбу. Тебе ночью здорово прилетело бутылкой.
— Что-то я такое припоминаю. Со мной был один димон, где он?
— Он ждал, что ты проснёшься, но не дождался и ушёл. Он попросил передать, что у него какие-то неотложные дела и что тебе стоит заглянуть в карман. — В кармане я нашёл записку: «Вот тебе на такси, на тот случай, если всё-таки решишь бежать» и немного денег. Это мне, действительно пригодится. Но нет, бежать я не собирался. Часть денег я потратил на пару хот-догов, так как я всё ещё жутко хотел есть. И уговорил работника вызвать мне какое-нибудь такси, к месту, где проходило заседание по моему делу.

Внутри автомобиля было достаточно неплохо. По ощущениям, это был какой-то «китаец», сделанный под иномарку. Тут было чисто, опрятно и приятно пахло. За рулём сидел димон, который выглядел в точности так, как я представлял себя, в роли таксиста: лёгкая щетина, мятая футболка тёмно-зелёного цвета, соответствующий футболке загар и кепка. Кепка таксиста. Он был молчалив и сосредоточен, и единственное, что на данный момент я от него слышал, это приветствие, когда  садился в машину. Редкая черта у таксистов. По радио играла спокойная музыка, и под неё я рассматривал улицы. Они были пустынны. За всю поездку я лишь несколько раз видел куда-то торопящихся димонов. Видимо, всё внимание сейчас сосредоточено на суде. А рекламные щиты…они преобразились. От былого разнообразия товаров и услуг не осталось ни следа, всё заполонили букмекеры, везде была их реклама. Все они говорили одно и то же. Некоторые из щитов привлекли моё внимание.

Один билборд был поделен на две части: нижняя была сделана в красных тонах и изображала димона в бедности, словно символизируя ад; верхняя была сделана в светлых тонах, изображала богатство и, видимо, символизировала рай. Вверху слева находилась надпись: «Принял ли ты правильную сторону во время Битвы тысячелетия™?». С другого на меня смотрел один из представителей теологических компаний, он улыбался и показывал большой палец, а сверху надпись: «Поспеши и выбери истинного Бога, в преддверии Дня Суда!». На другой стороне улицы был ещё один, на нём был изображён димон, который свисает с обрыва, одной рукой он держится за край, а второй, вместо того, чтобы выбираться, судорожно проверяет телефон. И надпись: «День Суда — время, когда ставка важнее жизни». Рисунок выполнен в светлых тонах, и лицо димона излучает удовлетворённость. Хотя, если задуматься, то выглядит это слегка пугающе. И, если быть откровенным, это всё удручало, складывалось впечатление, что кроме ставок, коэффициентов и денег димонов вообще ничего не интересует.
— А на кого ты поставил в этой «Битве тысячелетия»? — я решил сам начать беседу с димоном, что сидел за рулём.
— Я? — он немного удивился, видимо, потому что я первый заговорил с ним. — Я ни на кого не ставил.
— Почему? — тут уже удивился я. — Ведь все ставят.
— Почти. Многие, но не все. Как минимум, даже если я один не поставил, значит, уже нельзя сказать, что все. — он слегка улыбнулся. — А почему не ставил? Даже не знаю, меня никогда не интересовали лёгкие и быстрые деньги. За свою жизнь я заметил одну закономерность — чем быстрее деньги приходят, тем быстрее они уходят. Так что я никуда не тороплюсь.
— Это необычная позиция, для здешних мест. А если бы ты мог выиграть сразу прям очень много денег?
— Дело в том, что я не представляю, что я с ними делал бы! Я задумывался о подобном, и каждый раз приходил к одному и тому же выводу: даже получив, тем или иным способом, много денег, я бы всё равно продолжал таксовать.
— Почему?
— Как это почему? Потому что я занимаюсь любимым делом, мне, правда, нравиться эта работа. Я знаю, не у всех моих коллег так, но у меня так.
— Ты бы делал это и бесплатно?
— Ну, если бы у меня была другая работа, которая, приносила бы мне деньги и оставалось много свободного времени, то да. Определённо! Я даже думал инвестировать в какие-нибудь идеи, они бы приносили мне пассивный доход, а я бы таксовал. Вот это было бы здорово!
— Это действительно неожиданно слышать. — я улыбнулся. — Почему тогда ещё не инвестировал?
— Ну, я ещё не собрал достаточно средств для этого и не нашёл идею, в которую бы поверил. Но периодически я думаю об этом.
— Понимаю. А можно поинтересоваться, чем же тебе так нравится эта работа?
— Конечно, можно. Мне нравится ездить, мне нравится крутить баранку, нравится бывать в разных частях и районах города, смотреть на разных димонов. Я не просто помогаю им добраться из точки А в точку Б, я помогаю им сделать это быстрее, чем на общественном транспорте или пешком. Тем самым, я помогаю им сэкономить самый главный ресурс в их жизни — время. И это время они могут потратить на что-то более полезное. Я это так вижу. И поэтому эта работа дарит мне чувство, которое я не могу получить на какой-нибудь другой, даже если там больше платят. Чувство, которое не купишь за деньги. Тут, за рулём, я чувствую себя на своём месте.
— Мне нравиться ход твоих мыслей, звучит очень по-философски. — я снова улыбнулся. — Правда, скорее всего, сэкономленное время димоны тратят на какую-то чепуху. Я точно знаю, я же димон.
— Ахах, вполне возможно, но это уже, как говориться, их выбор и их право. Я верю в лучшее в них, в лучшее в нас. — в этот момент музыка по радио прервалась сообщением, о том, что представители теологических компаний уже вошли в зал заседаний.
— Кстати, о времени, можно ли немного поторопиться, а то там начнут без меня!
— Так мы уже приехали. — машина остановилась в каких-то переулках.
— Это здесь? Я думал, тут будет большое количество народу.
— Да, но они все стоят у парадного входа. Я решил, что тебе будет проще воспользоваться тем, что скрыт от посторонних глаз. — он указал рукой на чёрную металлическую дверь, в одном из переулков. — Вот нужная тебе дверь, обычно её не запирают на замок.
— Откуда ты это знаешь?
— Я часто привожу сюда одного секретаря на работу, и он просит подъезжать к этой двери. Через неё работники суда ходят на перекур и через неё можно быстро попасть в зал заседаний. Тебе ведь именно туда нужно попасть?
— Да, спасибо. — я расплатился, открыл дверь и вышел на улицу, но на секунду замер и обернулся к таксисту. — Спасибо, что сэкономил моё время. Я постараюсь потратить его на что-то полезное.
— Не за что. — он улыбнулся. — Для меня это и будет лучшей платой.
— И спасибо, что веришь в лучшее в нас. — я улыбнулся ему в ответ, закрыл дверь и побежал ко входу.

Я вбежал в зал заседаний и словно оказался на сцене. Большое количество димонов, они сидят, стоят, толкаются. Чуть ли не лезут друг другу на голову. А перед всеми стояли трое, которых я уже видел в отеле, и спорили, обвиняя друг друга в неправоте. Справа, за пишущей машинкой сидел димон в очках, и документировал заседание. А над ними всеми, на месте судьи, сидел Дима во всём белом. И, как только я оказался на виду, все сразу же обратили на меня внимание. Меня схватили двое полицейских и уже собирались уволочить куда-то, но их прервал Судья.
— Стоять! — прозвучало строго и громко, все резко замерли. — Этот человек пришёл на заседание, в котором он значится обвиняемым. Отпустите его.
— Я прошу прощения. — начал говорить представитель одной из теологических компаний. — Мы будем его слушать? Он же очевидно виновен! И при этом ещё и сбежал из камеры!
— Мы будем его слушать, если ему есть что сказать. — Судья был непреклонен.
— Спасибо. — я вышел вперёд. — Мне есть что сказать.
 
Вы все так хотите слышать слова Бога. Воздвигаете себе идолов из тех, кто говорит, что передаёт вам Его слова. Тех, кто обещает вам правоту, Его милость и несомненную выгоду от веры в «истинного бога™». Я не идеальный человек, я вряд ли даже лучший димон. Поэтому, ничего из списка того, чего вы хотите,  у меня для вас нет: ни вашей правоты, ни вашей выгоды. И слов Бога у меня тоже нет, есть лишь слова человека, который много думал о Боге. И я даю эти слова вам.

Вначале было что? Вначале было Слово. До него ничего не было, после него всё появилось. Звучит как упрощенная версия Большого взрыва. Большинство из нас знают, что слово это логос. Этим же словом мы именуем Слово Бога, то с чего всё началось. Но если посмотреть, то можно увидеть, что слова «логика» и «логос» имеют общий корень. И это не совпадение. Логика произошла от Логоса. До Логоса был хаос, после — порядок. Порядок антипод хаосу, и Слово Бога привело хаос к порядку. А для порядка необходима логика, иначе никак, без неё не получится. А значит, Слово Бога было логичным, иначе никак.

А откуда у нас вообще есть понятие «логика»? Откуда мы взяли идею логичности или нелогичности чего-либо? Ответ — из окружающего нас мира. Люди всегда замечали, что этот мир подчинён определённым законам, и старались изучить их. И чем больше изучали, тем больше убеждались, что мир жёстко привязан к причинно/следственной связи. А это — самая логичная вещь, которую мы знаем. Значит, этот мир жёстко логичен, а если нам кажется, что это не так, то, скорее всего, мы не разобрались в том, что видели. Так как же логика может свидетельствовать против Того, кто её создал? Как творение может подтверждать отсутствие Творца? Это нонсенс. Бог логичен, без сомнений. И логика – это подарок Бога. Если вам кажется, что это не так, то вы просто не разобрались в том, что видели. Поэтому те, кто идёт против логики, не могут говорить, что следуют за Богом.

А вы все не следуете за логикой. Вот, например, вам говорят «не поминай Бога всуе» и вы верите в это, несмотря на то, что это логически не состыковывается. Вы делите события на значимые и незначительные, но это человеческий подход. Мы все с вами, все события наших жизней неразрывно связаны причинно/следственной связью с первым мгновением существования этого мира. А значит все события, так или иначе, связаны между собой единым началом. Получается, если в этом мире важно хоть что-то, то важно всё. А значит, с точки зрения Бога, все события имеют одинаковую важность — либо 1, либо 0. Так что стоит признать, что либо любое происшествие в вашей жизни достойно того, чтобы вспомнить о Боге, либо ни одно из них не достойно. Выходит, лучшим выходом из сложившейся ситуации будет, если вы будете вспоминать о Нём тогда, когда вам этого захочется. Он вас за это корить не будет. Или «не поминай Бога всуе, так ты отвлекаешь Его от важных дел» — весьма странное заявление. Это человек концентрирует своё внимание на чём-то одном, в ущерб другому. Так устроен наш мозг и наше сознание. А если Бог знает всё, то выходит, что Он сконцентрирован сразу на всём и всегда. Вы не можете отвлечь Его внимание на себя, потому что оно и так ваше, даже если вы никогда о Нём не вспоминали. Они говорят вам, когда думать о Боге, а когда нет, только для того, чтобы иметь монополию на Бога. Но это лишь иллюзия, чепуха. Бог никому не принадлежит, а значит, принадлежит всем. И мне не нужно ничьё разрешение, чтобы думать о Боге и вспоминать Бога тогда, когда я этого захочу. Потому что ни у кого нет монополии на веру.

И, кстати, что по поводу веры? Вам дали книги и сказали, что они написаны со слов Бога. Вам нашли людей, которые объяснили, что в них написано. После нашли людей, которые объяснили их объяснение, и так далее. Но чувствуете ли вы облегчение? Чувствуете ли вы себя носителями Света Господа? Мне кажется, что нет. И ваш мир выглядит так, словно нет. В определённые дни вы ходите в определённые места, где вам доказывают, что Бог есть. Вы ходите на фестивали чудес/фокусов где вам в очередной раз доказывают, что Бог есть. Так почему же у вас такой недостаток веры? Потому что тот, кто ищет доказательств, никогда не находит веру. Доказательства подпитывают знание, а знание и вера противоположны друг другу, они антиподы. Вера по определению бездоказательна, а знания доказаны. Жить в одном человеке, относительно одного вопроса, может только что-то одно. Для примера, представьте, что у вас потерялась собака. Вы её очень любите и поэтому ходите и ищите, не покладая рук. Проходит пару дней, нет никаких результатов, но вы не останавливаетесь, потому что вы верите, что она жива и с ней всё хорошо. А на следующий день она приходит домой, вы радуетесь, смеетесь и чешете ей живот, как она любит. Вы рады, потому что знаете, что она жива и с ней всё хорошо. Вы не можете испытать и то и другое одновременно. Вера это неопределённость, знание — определённость, в этом их принципиальное различие. И мы возвращаемся к тому, что вера и знание несовместимы, они могут только заместить друг друга. Так что вас, приверженцев поиска доказательств существования Бога, я вынужден огорчить. Ведь их, доказательств, не существует. И никогда  не существовало. Вы никогда их не найдёте. А ваши книги... Вы выбираете себе одну и упираетесь в неё, но сколько, по вашему, нужно книг, чтобы описать бесконечного Бога? Одна? Две? Десять? А ведь, если догма, что Он бесконечен верна, то выходит, что их всех недостаточно для Его описания. Можно даже больше сказать: в таком случае, даже если бы все книги, что были, есть и будут написаны за всю нашу историю, были бы написаны о Боге — их бы всё равно не хватило для выражения Его сути. Ведь их число было бы конечным, а Он бесконечен.

— Так, подожди. Не существует доказательств отсутствия Бога, не существует доказательств Его существования. Но ты продолжаешь верить, что Он существует? Почему? — кто-то из зала задал мне вопрос.
— Да, потому что вижу в этом Логику. Потому что есть одна вещь в нас, которую Бог ценит больше всего. Которую Он ценит больше, чем ценим её мы сами — это свобода воли, свобода выбора. Если бы у нас появились доказательства Его отсутствия, то вы бы все признали это как факт, стали бы истинными атеистами, и потеряли бы веру и возможность выбирать. Если бы у нас появились доказательства Его существования, то вы бы все приняли это, как факт, стали бы «истинными верующими», а по факту воздвигли бы на ваш алтарь знание. И, в конечном итоге, потеряли бы веру и возможность выбирать. Знание лишает нас выбора, вера — даёт его. Каждый из нас решает для себя есть Бог или нет, исходя из своих субъективных жизненных переживаний, исходя из мнения вашего окружения. Часто важным становится момент «помог» он вам или нет. У кого-то всё сложилось плохо — значит не помог, значит не существует Его — речь обиженных детей. У кого-то сложилось хорошо, прям чудесно — значит помог, значит, Он существует, буду хорошим, чтобы Он помогал мне в будущем — речь обиженных детей, которые хотят побольше бонусов. Но, ребята, вера в Бога не работа продавцом-консультантом, это так не работает. Так что и первые и вторые совершают ошибку, и первые и вторые терпят поражения. И в этом нет проблемы, проблема в том, что вы думаете, будто кто-то из вас прав, а это не так.

А почему для Бога имеет значение наш выбор? Мы все хотим служить и подчиняться, а Он хочет, чтобы мы выбирали. Почему же так? Потому что Он самодостаточен. В большей степени, чем кто-либо из нас когда-либо будет. Вас убедили, будто ваша вера это то, что Ему нужно, но это не так. Тот, кто владеет всем, ни в чём не нуждается. Поэтому, это не Он нуждается в нашей вере, а мы. Она нужна в первую очередь нам. Он знает, что среди нас нет правых, а потому мы вольны верить в то, что нам хочется, в то, что нам нравится. И каждый сам для себя выбирает, во что верить. А вы пытаетесь этот выбор друг у друга забрать, решая за Бога, что Ему нужно, и что Он бы хотел изменить. Но если бы Бог захотел изменить что-то, то изменил бы, ведь Он может изменить всё.
— Он может изменить всё? Значит, он мог бы изменить и нас?
— Да, мог бы. Только для этого Ему бы пришлось пойти против свободной воли. Забрать у вас выбор, а значит забрать у вас самих себя. А в таком случае, ваши изменения не имели бы ценности, ведь они были бы уже не ваши.
— Но если Он всё знает, прям вообще всё, то получается, Он знает и то, что мы будем выбирать. А значит, любой наш выбор предопределён. Тогда о какой свободе выбора вообще может идти речь?
— Да, всё так, но ваш выбор это никак не ограничивает. Почему? Потому что мы не знаем, какой именно наш выбор предопределён. Ну, представьте, что у вас есть друг, которого вы очень хорошо знаете. И этот друг, например, не ест сладости, вот вообще не ест. И вы предлагаете ему конфету. Знаете ли вы его ответ на ваше предложение? Вы уверенны, что он откажется, и он отказывается. Разве в этой ситуации ваше знание его выбора как-то ограничило его свободу? Отнюдь. Он мог бы взять конфету, но не захотел. Он был свободен, когда выбирал и то, что вы этот выбор предсказали не забрало его свободу, а лишь подтвердило ваше знание его личности. Вот так и с Богом. Ваш выбор — это следствие вашего естества. И то, что Он знает, что каждый из нас выберет, свидетельствует не о нашем рабстве, а о Его исключительной осведомлённости о том, кто мы есть. О том, кто есть каждый из нас. Предсказуемость нашего выбора не означает, что кто-то выбирает за нас. Она просто означает, что мы выбираем предсказуемо. И в своей предсказуемости мы вполне свободны, ведь это тоже наш выбор. Судьба, это не рок, судьба — это выбор. Бог даёт выбор, компании его отбирают. Так как они могут вести вас к Богу? Имея диаметрально противоположные цели и ценности, они ведут вас в диаметрально противоположную сторону. Иммануил Кант сформулировав шестое доказательство бытия Бога, утверждал, что Бог существует, потому что мы свободны. Но парадокс заключается в том, что если это доказательство действительно истинно, то оно опровергает само себя. Ведь главная свобода, которую дал Бог человеку — свобода верить в то, что Бога не существует. Доказательство Канта, будь оно истинным, забрало бы у нас эту свободу, следовательно, оно ложное и само себе противоречит. А самый интересный вывод, который можно из этого сделать заключается в том, что главное доказательство бытия Бога — это отсутствие доказательств бытия Бога. Вот насколько Бог гений.

Он гений, а вы никак не хотите понимать Его замысел. Вместо этого воюя в вашей войне без правых. Ваша великая «Битва тысячелетия» на самом деле лишь «Битва ошибающихся», и в таком свете не выглядит великой. Ладно бы в спорах о Боге присутствовали правые, но их нет. Почему? Вот как вы думаете, Бог бесконечен? Если да, то представьте себе ситуацию, что мы с вами сидим у вас дома, на кухне, как подобает философам, и спорим. Вы утверждаете, что в бесконечном ряду чисел после запятой числа "пи", которое начинается как 3,14 больше 5, чем 2, я же утверждаю обратное. Мы спорим агрессивно, с эмоциями. Волны гнева задевают и остальные жизненные темы, и это лишь накаляет обстановку. Но никто из нас не может доказать свою правоту, ведь ни один из нас не умеет считать до бесконечности. Мы на это не способны. А значит, не способны установить истину. Мы бы могли остановиться и начать считать, каждый по отдельности, потом передать эту обязанность своим потомкам, они бы потратили на это свою жизнь, и передали своим, и так далее. Поколения бы спорили и считали, но никто бы не пришел к истине, никто бы не досчитал. Тогда какой смысл спорить, если мы не знаем и не узнаем, кто прав в этом вопросе. Так и с Богом. Ведь бесконечное, по своей сути, не может быть изучено до конца, ввиду отсутствия конца. Нет правых, но люди всё равно продолжают ссориться и сражаться: личности, страны, народы. Вы обижаетесь и передаёте обиды в наследство, вы чтите обиды как традиции. Домами, городами, народами. Простите других за их неправоту, потому что когда-нибудь Бог простит вас за то же самое.  А если ваш Бог не бесконечен, то где Его граница? У вас есть ответ на этот вопрос? Или вы сомневаетесь? А вам разве можно сомневаться?

Компании запрещают вам сомневаться, объявляют сомнение грехом, корят вас за него. Но сомнения — естественная реакция на отсутствие знания. А знаний о Боге у нас нет. Наличие хоть каких-то знаний означало бы доказанность Его существования, а, как вы видите, это существование не доказано. Но разве это значит, что сомнения это что-то плохое? Конечно, нет. Сомнения, через которые проходит ваша вера, укрепляют её, делают её более стойкой. Это трудности, которые закаляют. Вот, например, когда вы занимаетесь физическими упражнениями или тяжёлым физическим трудом, вы повреждаете свои мышечные волокна. Восстанавливаясь, они развиваются и становятся сильнее, и вы становитесь сильнее. Точно так же и с верой. А вам нельзя сомневаться, вам этого не разрешают. Поэтому ваша вера дистрофична и её хватает лишь на внешнее проявление. Более того, сомнения — это единственный путь к истине. Ведь среди нас нет никого, кто всегда был бы прав. А значит, любой из нас либо ошибается, либо ошибался, либо будет ошибаться. Но если бы мы знали в чём конкретно, то уже бы не ошибались. Выходит, мы не знаем, где ошибаемся или будем ошибаться. А значит, поддавать свои знания и убеждения сомнению = быть готовым признать истину, если встретишь её. А быть уверенным равняется обратному. И на любой ваш вопрос у компаний есть готовый ответ. На любой. Всё ради того, чтобы вы не думали о Боге, всё ради того, чтобы вы не размышляли о Нём, а брали всё готовое из их рук. Они кормят вас «пищей» для беззубых, оттого у вас атрофируются «зубы». И потому вы так редко поддаёте сомнению свои «знания» о Боге. А в вас часто сомневаются, и постоянно требуют доказать наличие веры. Но, если вера, по сути, это отсутствие доказательств, то как же можно доказать наличие веры? Это абсурд. По факту, такое требование означает, что вам не верят. Не верят в вашу веру.

А если вы, действительно, верите в Бога, задумывались ли вы о встрече с Ним? Каким бы, по-вашему, Он предстал перед вами? Таким, каким вы Его представляете? С чудесами в кармане, шагая по морю, Он будет доказывать вам, что Он Бог? Правда думаете, что Бог бы вам что-то доказывал? Такова Его цель? Чтобы что? Для чего? Большинство из вас цепенеют перед земными начальниками, вы и представить себе не можете, что бы испытали перед Богом. Вы бы просто упали на колени, и не смогли бы вымолвить ни слова. Богу хорошо известно, кто вы такие и что вы скрываете внутри. Поэтому общение с вами Он бы использовал, чтобы продемонстрировать в первую очередь вам, кто вы есть на самом деле. А для этой задачи истинный лик Бога не подходит, ведь этот лик лишает вас искренности, вы бы начали притворяться, едва завидев Его. Выходит, очевидно, что если бы Бог решил пообщаться с кем-нибудь из вас, то Он бы выбрал тот облик, в котором вы меньше всего ожидали увидеть Его. Он явился бы вам в облике того, кого вы ненавидите, чтобы вы показали своё истинное лицо. Ведь в вашей ненависти больше искренности, чем в любви. Это было бы испытание, сможете ли вы увидеть истину сквозь свою ненависть? Способны ли вы признавать правоту Бога, если она означает вашу неправоту? И, глядя на вас, я могу сказать, что этот экзамен вы бы не прошли. Ведь чтобы вызвать на себя вашу ненависть, Богу было бы достаточно просто представиться не тем именем, которое вам привычно и которое вам нравится. Не тем именем, под которым вы бы ожидали Его встретить. Так что, если вы не способны увидеть Бога в ваших врагах, то вы не способны увидеть Бога.

Но даже если представить, что существует чудо, способное доказать, что Бог это Бог, и представить, что Он явился на Землю и явил вам его, то очевидно, что всё, чего бы вы хотели от Него в дальнейшем — это демонстрации этого чуда. Люди бы проходили, смотрели, снимали на телефоны, выкладывали в сеть. После чего другие люди, увидев это в сети, не поверили бы, приходили бы лично убедиться в правдивости происходящего, после чего снимали на телефоны и выкладывали в сеть. И так далее, и далее, и далее. Большинство людей на Земле захотело бы увидеть это вживую, очередь из желающих никогда бы не кончалась, потому что рождались и росли бы новые поколения, которые этого Чуда не видели. Всё, чем бы Бог занимался на Земле, это доказывал бы вам, что Он Бог.

Вы воспринимаете «слова Бога», как истину. А не истину, как Его слова. Разница очень большая. Если слова Бога не истинны, то это не слова Бога. Можно считать, что истина это всегда слова Бога, но мы не всегда знаем, что есть истина. Но даже, если знаем, то что? Как вы распоряжаетесь истиной? Например, «Возлюби ближнего своего», кто-то тут станет спорить, что это истина? Что это правильный путь? — тишина была гробовая. — Я не стал бы, хотя я точно не знаю, говорил ли Бог такое. Но, как по мне, это вполне на Него похоже. Вы эти слова знаете и без меня. И как вы распорядились ими? Послушали Бога? Вы сейчас стоите тысячной толпой, все рядом, все близко, вы возлюбили ближнего? Вы все братья, сомнений быть не может. Во-первых, у вас один Отец, а во-вторых, вы очень похожи. Кто же вы, как не семья? Если вы не можете полюбить своих братьев благодаря вашим богам, полюбите их вопреки вашим богам. Ведь Бог, это, во-первых, Любовь, а всё остальное во-вторых. «Не суди, да ни судим будешь» — это, по-вашему, истина? Тогда почему же на меня смотрит тысяча осуждающих глаз? Я словно единственный обвиняемый в мире судей. Выходит, даже если бы Бог явился к вам, доказал бы, что Он Бог всем желающим и дело бы дошло до конструктивного диалога, вы бы послушали. А после и пальцем не пошевелили бы, до тех пор, пока вам бы наглядно не продемонстрировали, что же вы за это получите. Вам что Бог, что дьявол. Оба нужны лишь для того, чтобы вам было с кем заключать сделки. У вас уже есть истина, а, следовательно, Бог уже здесь. Ведь Бог — это истина. И как вы Его встретили? Да никак. Вам наплевать. Вы вспоминаете об истине только тогда, когда она сулит вам выгоду. Только когда она сулит вам правоту.

И вы, правда, верите, что Бог такой же, как вы? Вы поэтому донатите в своих приложениях? Чтобы Бог простил вам ваши грехи? И это вы считаете нормой! Но, уверяю вас, Бог готов простить ваши грехи бесплатно, если вы, правда, раскаиваетесь! Проблема заключается в том, что многие из вас грешат так много, что не могут в это поверить. А даже если, представим на секундочку, Он бы не прощал просто так, то, по-вашему, деньги это именно то, что Его бы переубедило? Что вы можете предложить Тому, кто владеет всем, и ни в чём не нуждается? 10 долларов? Кто-то скажет: «Эти деньги пойдут на что-нибудь хорошее! На какое-нибудь доброе дело!». Во-первых, только часть. Во-вторых, не факт. Вы точно не знаете. Но даже, допустим, вы правы, и все они, действительно, пойдут на благое дело, то что? По-вашему, Бог хочет, чтобы вы нанимали других людей, которые будут делать добро за вас? Вы и так добро делаете чужими руками даже чаще, чем зло.

Вы все! — я оглянул толпу. —  Вы ничем не лучше их! — и указал рукой на троицу. — Вас не интересует Бог! Вас не интересует Истина! Вы просто делаете ставку, которая сулит вам  выгоду от «истинности» ваших богов! Вам просто хочется быть правыми, быть правее, чем ваш сосед. Вы никогда не прейдете к истине, потому что хотите прийти к правоте! Они — я вновь показал рукой на стоящую тройку, — пытаются Бога продать, и это ошибка. Но вы пытаетесь Бога купить! Вы думаете, вы не ошибаетесь? Вам продают «любовь» Бога, вы покупаете «любовь» Бога! Интересно, как это у вас получается, учитывая, что любовь не в вашей власти, ни человеческая, ни Божья.

Любой, из тех, кто испытывал любовь, согласиться, что над любовью мы не властны. Мы не выбираем, кого нам любить, как и не выбираем тех, кому предстоит любить нас. Можно купить личность, можно купить тело, можно купить человека. Но любовь ни купить, ни продать нельзя. Нельзя распоряжаться тем, что тебе не принадлежит — это мошенничество. А покупать у мошенника, если тебе известно, что это мошенник — это самообман. Вы правда верите, что своими поступками, словами, деньгами можете поспособствовать тому, чтобы Бог вас полюбил или разлюбил? Вы, правда, верите, что в принципе способны влиять на Любовь Бога? Вы, правда, верите, что в принципе способны влиять на Бога?

Я верю, что в глубине души вы любите Бога. Мы всегда любим своих отцов, какими бы они ни были. И вы любите Бога, даже если не знаете об этом. И это чувство взаимно, даже без послушания, без соответствия определённым критериям и без ваших чёртовых денег! Бог тоже вас любит, всех. Не зависимо от того, каким именем вы Его называете. Ведь родители всегда любят своих детей, какими бы они ни были. Кто-то может сказать, что любовь это лишь набор физиологических реакций организма. Но проговорив это вслух, вы лишь сообщите окружающим, что ваш цинизм перешёл в глупость. Вот, например, представьте, что мы с вами идём по улице и, вдруг, из-за угла выбегает собака. Возможно, это та же собака, что потерялась в предыдущем примере. Вы боитесь псов, у вас фобия, а я не боюсь. Что происходит с нашими организмами? У вас выделяется адреналин, учащается сердцебиение, и происходят всё остальные спутники страха. А со мной ничего не происходит. Организмы по-разному реагируют на один и тот же раздражитель. Потому что, сначала реагирует сознание, а после, уже на реакцию сознания, реагирует тело. Страх испытываете вы, а не ваше тело. Точно так же и с любовью, вы испытываете любовь, а тело на это реагирует. Кто утверждает обратное, просто меняет местами причину и следствие.

Но чтобы найти эту любовь в себе, вам необходимо почувствовать Бога. А ваши теологические пути больше похожи на туристические маршруты: тут вы платите, тут вы фотографируетесь. А где же вы ощущаете Бога? В радиусе 100 метров от точек реализации? Но ведь Бог — это всё. А, следовательно, любой камень в той же степени Бог, в которой и самая святая икона. И, если вы не чувствуете Бога там, где находитесь, то как вы можете чувствовать Его в специально отведённых местах? Если вы не нашли Бога в себе, то вы никогда и нигде Его не найдёте. Потому что нельзя найти то, что находится везде. Вы слепы, и не узнали бы Бога, даже если бы Он был таким же димоном и ходил среди вас. Вы свободны в своей вере, тогда почему для вас так важно верить в то, что кто-то другой неправ? Подумайте о Боге. Представьте, вы бы вдруг завтра проснулись известными на весь мир, о вас бы говорили все: в сети, по телевиденью, дома и на работе. Вы бы хотели, чтобы при разговоре о вас люди ссорились или мирились? Вам бы было приятно, если бы вы проходили по улице и замечали, что те, кто начинают беседу о вас быстро скатываются к оскорблениям, а некоторые даже к мордобою или к убийству? Друзья, коллеги и даже незнакомые люди — все начинают скандалить, как только в разговоре появляетесь вы. Или было бы приятней, если бы те же разговоры приводили к примирению и взаимному пониманию? Подумайте над этим выбором, а потом подумайте, что бы из этого выбрал Бог, в которого вы верите. А потом посмотрите, что из этого вы Ему даёте.

И, исходя из всего вышеперечисленного, я утверждаю, что действительно верующий — это тот, кто отказался от мнимых знаний и не имеет никаких доказательств существования Бога, и именно поэтому он верит в Его существование. А если ты отказываешься от знаний, значит, ты отказываешься от правоты, ведь правота не существует без знаний. Поэтому, любой, кто утверждает, что что-то знает о Боге, не может считаться верующим. А в таком случае, очевидно, что верующих среди вас нет. Следовательно, я не мог оскорбить их чувства, оскорбив вас. Единственные, кто подходит на роль верующих, это те, кто верит, что Бога не существует. Да, блюстители доказанности и латентные верующие в одном флаконе, которые требуют от всех и везде фактических подтверждений, не имеют доказательств своего главного утверждения. То, что Бога не существует, они принимают на веру. Это весьма иронично. Но их чувства я не оскорблял. Следовательно, я невиновен.

И да, я знаю только то, что ничего не знаю о Боге, но вы все не знаете и этого! — я закончил, и в зале пошла волна перешептывания. Через пару мгновений Судья встал и все умолкли, ожидая Его слов. Было настолько тихо, что я даже слышал своё адреналиновое сердцебиение.
— Я принял решение. Ты невиновен. Это победа.
Толпа взорвалась криком. Я так и не понял, от восторга или от злости, из-за того, что прогорели все их ставки. Я начал терять равновесие, в глазах потемнело. Я словно засыпал…или просыпался…




В тот момент, когда, по моим ощущениям, моё тело должно было коснуться пола, я резко подскочил и обнаружил себя в своей квартире, на диване перед телевизором. На экране шла всё та же передача, трое всё продолжали спорить. Не думал, что скажу это, но я был очень рад их видеть. Слава Богу! Другие люди!
Всё закончилось так же резко, как и началось. Я протёр глаза и посмотрел на часы, которые зелёным цветом показывали время:
23:55.
Я откинулся на подушку и улыбнулся.