Лекция 6. Теория межпоколенческой справедливости

Видео: https://youtu.be/w4QuhlYseTw

Межпоколенческая справедливость - это справедливость в отношениях между поколениями.
Теория межпоколенческой справедливости делится на две части. Первая часть - это вопросы, которые касаются взаимоотношений ныне живущих поколений, то есть тех поколений, которые делят совместное пространство, совместные ресурсы. Вторая часть межпоколенческой справедливости - это вопросы, которые касаются отношения поколений не сосуществующих, то есть поколений, одно из которых живет сейчас, а другое будет жить через какой-то промежуток времени в будущем на планете Земля.  Принципы, которые регулируют отношения между поколениями в том, и в другом случае будут различными. Почему?
Если мы берем взаимоотношения поколений, которые уже сейчас живут совместно в одном государстве/регионе/обществе или в целом на планете Земля, то эти поколения должны руководствоваться общими принципами справедливости, которые регулируют взаимоотношения любых социальных групп (выделенных как по критерию возраста, так и по другим критериям). Здесь не важно, какого возраста человек, к какому поколению он принадлежит, важно то, что он живет в обществе вместе с другими людьми, а значит на него распространяются общие требования справедливого отношения к другим. На него - точно так же как и на других людей - распространяются общие принципы справедливости и также те принципы справедливости, которые касаются регулирования конкретных сфер общественной жизни. Иными словами, здесь нет какой-то специфики межпоколенческой справедливости. Единственное, в чем  тут можно найти специфику, так это в том, что есть особая группа общественных отношений, а именно между родителями и детьми, между молодежью и стариками. Это тоже часть общественных отношений, которые можно выделить в отдельную группу, и спросить себя: какие здесь могут быть особые принципы справедливости? И главный принцип справедливости, который здесь можно назвать - это принцип взаимности. Некоторые говорят, что отношения поколений - это своего рода договор, то есть старшее поколение заботится о младшем, чтобы младшее в последующем заботилось о старшем, когда старшее уже не сможет само о себе заботиться. На самом деле конструкция договора здесь не совсем корректна, потому что обычно в гражданском праве мы исходим из того, что договор могут заключать лица дееспособные или хотя бы частично дееспособные, то есть лица, которые обладают определенным уровнем развития психики, которые могут нести ответственность за свои действия. Когда же мы говорим о договоре между поколениями, мы говорим о том, что родители заботятся о своих детях, которые, по сути, еще не достаточно развиты в плане зрелости психического и физического развития, чтобы осознанно и осмысленно согласиться с этой заботой со стороны родителей. Мы можем представить себе какого-нибудь грудного младенца, о котором заботится его мать, и спросить себя: должны ли мы вообще получать согласие этого в младенца на то, чтобы оказать ему какую-то помощь? Конечно, мы не спрашиваем его, потому что он еще даже не способен выразить какое-то согласие. Но в последующем, когда этот младенец вырастает во взрослого человека, он должен заботиться о своих родителях, потому что они заботились о нем раньше. Получается, обязанность у него возникает, но не вследствие договора (потому что он еще не был способен заключать договоры), а в силу самого принципа взаимности. Точно так же, когда выросший ребенок впоследствии заботится о своих престарелых родителях, которые уже не обладают признаками дееспособности (престарелых людей нередко лишают дееспособности их дети для того, чтобы установить над ними опеку), в этом случае тоже нельзя говорить о каком-то договоре, потому что одна из сторон договора уже фактически стала недееспособной. Поэтому конструкция договора здесь применяется очень условно. Самый главный принцип - это принцип взаимности: если тебе оказали какую-то помощь, когда ты был недееспособным, то и ты в последующем должен как-то отплатить за это, тоже оказать помощь тому, кто раньше о тебе заботился. Таковы справедливые взаимоотношения поколений, которые живут вместе и делят какое-то общее пространство, помогают друг другу.
Но проблемы межпоколенческой справедливости - это в основном проблемы, которые касаются взаимоотношений поколений не-сосуществующих, то есть тех поколений, которые друг с другом никак во времени не сталкиваются. Почему? Потому что именно здесь возникает гораздо больше проблем, которые требуют своего разрешения. Более того, здесь совершенно другой принцип возникает: не принцип взаимности, а скорее принцип влияния, потому что с будущими поколениями, которые будут жить через сто или двести лет, никакой взаимности уже быть не может. Будущие поколения никак не смогут отплатить нам за то, что мы для них сделали, поэтому здесь принцип взаимности уже не применяется. Здесь видно, что это совершенно другая группа отношений.
Почему тогда мы вообще должны задаваться вопросами относительно того, как урегулировать отношения с поколениями, которые будут жить через двести лет? По сути, у нас никаких взаимоотношений с ними нет! Проблема межпоколенческой справедливости актуализировалась и возникла именно тогда, когда человечество осознало, что есть определенные экологические проблемы, которые скажутся, в том числе и на поколениях, которые будут жить через много лет после нас. То есть, мы можем оказывать влияние на окружающий нас мир в такой степени, что мы должны наконец-то задуматься о том, в каком мире будут жить наши далекие потомки. Если бы, мы не могли так воздействовать на природу, если бы у нас не было таких технических возможностей, то, наверное, мы бы и не задумывались об этом. Вот почему только сейчас, с появлением экологических проблем, мы начали задумываться об этом.
Но далеко не все современные философы согласны, что эту проблему можно ставить. В первую очередь они ссылаются на Дэвида Юма - шотландского философа, который впервые сформулировал «обстоятельства справедливости». Ссылаясь на него, ученые говорят, что в отношениях между поколениями, которые не сосуществуют вместе, вообще нельзя говорить о справедливости, потому что о справедливости мы обычно говорим только когда есть много людей, которые делят общее пространство, общие ресурсы, и поэтому у них возникают противоположные интересы, и мы должны эти интересы справедливо урегулировать. Если же будущие поколения еще не родились, то и интересов у них на данный момент никаких нет, так о чем вообще говорить?
Однако сама возможность влияния на будущие поколения, наверное, и показывает нам, что все-таки мы должны об этом задумываться. И наша моральная интуиция подсказывает нам, что интересы тех людей, которые будут жить через много лет после нас, тоже морально значимы, и мы имеем перед этими людьми какие-то обязательства. Поэтому другие философы говорят в том, что любой субъект, который имеет интересы, морально значим, и если у будущих поколений есть какие-то интересы, то мы должны их учесть.
Но тут наверное самый главный вопрос даже не в интересе, а в правах. Ведь мы не должны наделять правами любого субъекта, который имеет интересы. Например, животные тоже имеют интересы, но мы же не наделяем их правами наравне с людьми! Скорее всего с учетом того, что рассматриваемая нами ситуация специфическая, мы вынуждены придумывать какие-то новые конструкции. Взаимоотношения между людьми в одном времени регламентируются и описываются с помощью конструкций субъективных прав и юридических обязанностей: у одного субъекта есть права, у другого – корреспондирующие этим правам обязанности, а возможно, что у обеих сторон отношений есть права и обязанности. Но когда то или иное поколение отстоит от нас во времени, и мы должны как-то урегулировать отношения с этим поколением, мы не можем говорить о правах тех, кто еще не родился - в юриспруденции такой конструкции нет (за исключением прав насцитурусов, но это тоже весьма спорная категория). Поэтому с точки зрения теории права нам, наверное, придется все-таки придумать какие-то новые конструкции. Например, говорить о каких-то «предполагаемых», «пассивных» или «потенциальных» правах, то есть тех правах, которые возникнут в будущем. И одновременно устанавливать обязанности для ныне живущего поколения, которые обозначать как «актуальные», «активные», «реальные» обязанности. То есть обязанности есть уже сейчас, но права, которые корреспондируют этим обязанностям, возникнут  в будущем. Это не совсем стандартная конструкции, но, видимо, мы должны к подобным конструкциям прибегать.
Еще одна причина, по которой ученые отрицают саму возможность постановки вопроса о межпоколенческой справедливости - это так называемая проблема неидентичности. Что здесь имеется в виду? Обычно говорят, что будущие поколения не имеют права предъявлять нам какие-то претензии за наши действия, потому что если бы не наши действия, то эти поколения вообще бы не появились, либо появились бы другие поколения, отличные от тех, которые предъявляют претензии. Если мы совершили бы другие действия, то возникли бы уже другие поколения, а не те, которые предъявляют нам претензии. В итоге, никакое будущее поколение не может предъявлять нам каких-либо претензий, потому что иначе, если бы наши действия были другими, было бы другое будущее поколение, а того будущего поколения, которое предъявляет нам претензии, не существовало бы. Такова логика этого аргумента. На самом деле мы должны разграничивать те действия, которые причиняют какой-то вред будущим поколениям, и те действия, которые непосредственные направлены на создание будущих поколений (продолжение рода). Лишь вторые действия, обуславливают появление будущих поколений, а первые действия обуславливают вред, который причиняется этим поколениям. Таким образом, эти действия нужно разграничивать. Бывают действия, которые мы можем совершить здесь и сейчас, и которые причинят вред любому будущему поколению. Нам не нужно знать, какое именно поколение возникнет, потому что в любом случае, каким бы будущее поколение ни было, какие бы конкретные люди ни жили в будущем, они все равно будут ощущать негативные последствия наших действий. Если мы можем вычленить те действия, которые в любом случае причинят вред будущему, мы можем говорить и о межпоколенческой справедливости. Проблема неидентичности, таким образом, вполне решаема. Здесь для нас важно, что будущее поколение вообще будет. Если оно будет, то, соответственно, мы можем говорить о каких-то потенциальных правах этого поколения. А значит, мы должны говорить о каких-то обязанностях по отношению к ним. Лишь если все человечество откажется от продолжения рода, тогда вопросы межпоколенческой справедливости отпадут сами собой. Тогда мы будем точно знать, что в будущем никому не навредим. Но поскольку мы все еще продолжаем свой род, постольку проблема межпоколенческой справедливости существует.
Таковы предварительные замечания, которые касаются самой возможности постановки вопросов межпоколенческой справедливости, а также классификации вопросов межпоколенческой справедливости на вопросы взаимоотношений сосуществующих и несосуществующих поколений. В первом случае, как мы сказали, действует принцип взаимности, который не нужно отождествлять с принципом согласия (договора), а во втором случае сама постановка вопроса о справедливости возникает из факта влияния,  возможности нашего влияния на будущее поколение. Но какой принцип здесь действует? Сейчас к этому вопросу и перейдем.
В чем именно заключается принцип справедливости взаимоотношений между поколениями?
Первым западным философом, который в наше время поставил этот вопрос, стал Джон Ролз. Он выработал два принципа справедливости, которые касаются распределения «первичных благ», то есть благ, которые можно использовать для реализации самого широкого круга целей. Это какие-то абстрактные блага, которые могут понадобиться каждому для самых разных целей. В частности речь идет о правах, свободах, доходах и богатстве, карьерных возможностях, самоуважении. Эти блага Ролз считал первичными. И он выработал свою собственную теорию справедливости, предметом которой является распределение этих первичных благ. Одним из принципов, который Ролз предложил, стал принцип различия. Это принцип, который касается распределения доходов и богатств в обществе. И если мы говорим о взаимоотношениях между поколениями, то здесь следует отметить, что характеризуя принцип различия, Ролз вскользь коснулся межпоколенческой справедливости. Он сформулировал принцип справедливых сбережений, который стал как бы составной частью принципа различия.
В чем состоит этот принцип справедливых сбережений?
Базовая идея здесь - это идея беспристрастности. То есть мы должны придумать такие правила сбережений для будущих поколений, которые сами готовы были бы принять с учетом того, что мы, с одной стороны, не особо хотим жертвовать чем-то для будущих поколений, но, с другой стороны, хотели бы получить что-то от прошлых поколений. Идея беспристрастности заключается в том, что мы учитываем тут и свои, и чужие интересы. Но тогда какие принципы мы готовы принять? Тут возникает проблема, потому что мы уже не можем предъявить претензии прошлым поколениям, мы не можем заставить их что-то делать для нас. Мы можем только сформулировать какой-то принцип, который будет применим только к нам, и ни к кому больше. Да, на основании этого принципа мы можем морально осудить предыдущее поколение или наоборот - одобрить действия предыдущего поколения. Но все это будет простым сотрясанием воздуха – к реальной ответственности прошлые поколения мы привлечь уже не можем. Точно так же будущие поколения не смогут привлечь нас к ответственности за то, что мы не выполнили какие-то принципы межпоколенческой справедливости (но, по крайней мере, они смогут нас морально осудить). И вся эта ситуация не особо способствует беспристрастности. Например, мы конечно склонны прийти к выводу, что мы вообще ничего не должны делать для будущих поколений. Согласно логике беспристрастности, из этого вывода прямо следует, что и прошлое поколение ничего для нас делать не должно было. Но очевидно, что прошлое поколение что-то оставило для нас в наследство. Тогда мы можем сказать: «Ну, это хорошо, что прошлое поколение о нас позаботилось, но оно не было обязано делать это. А раз уж оно что-то оставило нам в рамках благотворительности, то мы, конечно, этими благами воспользуемся. Но вот будущему поколению мы ничего хорошего оставлять не будем, мы не будем для них стараться, потому что принцип межпоколенческой справедливости таков, что никто никому ничего не должен». Короче говоря, мы вполне можем прийти к таким выводам. Беспристрастны ли эти выводы? Большой вопрос. И сомнения возникают именно потому, что нет угрозы ответственности перед другими поколениями.
Но всё-таки, почему мы вообще должны что-то делать для будущих поколений? Почему бездействие не является беспристрастным? Ролз говорит, что нам нужно определить цель, то есть понять, для чего мы вообще осуществляем наши сбережения. И поскольку Ролз разработал свою собственную теорию справедливости, постольку он мыслил именно в категориях этой теории. Он говорит: у нас есть моральная обязанность создать справедливое общество, и если будущим поколениям необходимы какие-то материальные средства для того, чтобы установить справедливые институты, мы должны сберегать для них эти материальные средства. Естественно, мы должны делать это в рамках какой-то определенной ставки сбережений, в рамках заранее установленного размера. То есть конечная цель сбережений - это установление справедливых институтов. В принципе, говорит Ролз, людям не так важно, богаты они или бедны, на самом деле им гораздо важнее жить в справедливых институтах. Это означает, что если, все мы живем бедно, но мы знаем, что доходы и богатства в обществе распределяются справедливо, то мы на самом деле будем ощущать себя более или менее счастливыми. Да, в обществе кто-то может быть богаче, а кто-то может быть беднее, но если мы видим, что богатый человек свое богатство действительно заслужил, ничего не воровал, всего добился сам, а бедный человек сам виноват в своей бедности, то мы будем относиться к этой ситуации нормально. Если я беден, но я знаю, что в обществе созданы такие институты, которые позволяют и мне тоже добиваться своих целей, то я не буду сильно переживать по поводу своей бедности. Поэтому общество должно быть устроено честным образом, с честной конкуренцией, честным равенством возможностей, с равными возможностями получить образование, с честным конкурсом на занятие должностей и так далее. Такова логика Ролза. Он утверждает, что для людей в большей степени важна справедливость, и у нас есть обязанность содействовать появлению справедливых институтов. Но для того, чтобы эти справедливые институты установить, нужны некоторые материальные блага. И именно эти материальные блага мы должны передавать будущим поколениям, чтобы они смогли установить справедливые институты. Но если справедливые институты уже созданы, то мы должны прекратить сбережения, потому что цель уже это достигнута. То есть, если мы живем в обществе, которое уже достигло достаточно высокой степени справедливости, то, наверное, мы уже ничего не должны сберегать для будущих поколений. Все уже достигнуто, и нам нужно только поддерживать наши институты в том состоянии, в котором они уже сейчас находятся. В этом случае уже мы не должны ничего сберегать. Такова логика сбережений для будущих поколений, которую предлагает Джон Ролз. Цель сбережений для него соответствует нашей естественной обязанности по стремлению к справедливости.
Не вдаваясь в теорию Ролза, мы можем отметить следующее. Ролз считает, что у каждого человека есть обязанность поддерживать справедливые институты, поскольку он сам пользуется выгодами, которые следуют из этих институтов. Вот почему поддержание таких институтов - это наша естественная обязанность. То есть сначала он постулирует  принципы справедливости, а потом говорит, что у каждого из нас есть обязанность поддерживать эти принципы. Если мы применяем эту логику к межпоколенческой справедливости, сразу возникает вопрос: если есть какие-то программы, которые направлены на поддержание справедливых институтов в далеком будущем, и я сам, может быть, не смогу ощутить пользу от этих конкретных программ, должен ли я поддерживать эти программы? Должен ли я содействовать справедливым институтам, если я сам уже не смогу воспользоваться ими? Может быть, мне стоит совершать только такие действия, которые необходимы для поддержания справедливых институтов здесь и сейчас, или, по крайней мере, в рамках продолжительности моей жизни, чтобы я мог точно знать, что я стараюсь для своего собственного будущего (для того, чтобы встретить старость в условиях справедливых институтов)? Итак, контраргумент таков: если я пользуюсь справедливыми институтами, я должен им содействовать, но если я не буду пользоваться справедливыми институтами (например, если речь идет о справедливых институтах, которые появятся только после моей смерти), я и не должен содействовать им, ведь я не имею к ним никакого отношения. В итоге логика Ролза по сути исключает действие справедливости в долгосрочном плане.
Ролз упоминает, в том числе, чувство привязанности к своим непосредственным потомком. Он вынужден постулировать это чувство для того, чтобы вообще как-то обосновать принцип справедливости. В сущности это аргумент ad hoc, который не очень убедителен даже с точки зрения методологии самого Ролза. Ведь в чем заключается эта методология? Свои принципы справедливости Ролз обосновывает следующим образом. Он говорит, что справедливыми будут такие принципы, с которыми бы согласились люди, которые находятся в гипотетической ситуации «исходного положения», то есть в ситуации, когда они не знают, к какому классу они относятся, какие у них доходы, каковы их возможности, убеждения и так далее. В этой ситуации люди знают только общие факты о мире, о том, как этот мир устроен. И только с учетом этих знаний общих фактов люди должны выработать принципы справедливости, которые бы устроили их всех, и с которыми каждый из них мог бы согласиться. Идея в том, что знание общих фактов, но незнание фактов о самом себе, вынуждает человека мыслить беспристрастно. И ту же самую методологию Ролз хочет применить к принципам межпоколенческой справедливости. Тогда возникает вопрос: если люди находятся в ситуации «исходного положения», то есть не знают конкретно свое положение, но знают только общие факты, то к каким принципам они придут в плане межпоколенческой справедливости? По-моему самым очевидным для них будет сказать: «С чего мы вообще должны задаваться этим вопросом?». Таким образом, есть основания полагать, что в «исходном положении» люди скажут: «Это нас вообще не касается. Извините, вот мы тут собрались, мы все принадлежим к ныне живущим людям. И мы решаем вопрос о том, как нам устроить совместную жизнь. А как там другие поколения устроят свою жизнь, нас не интересует». Вот почему Ролзу приходится придумывать чувство привязанности к своим потомкам. Но по сути это уже выход за пределы идеи «исходного положения», потому что если я знаю, что у меня есть чувство привязанности, то это уже некий конкретный факт обо мне самом, которого по идее я знать не должен.
Тогда, чтобы вопросы межпоколенческой справедливости были совместимы с конструкцией «исходного положения» Ролза, мы должны предположить, что в гипотетическом обсуждении условий общественного договора участвует сразу несколько поколений. Сторонами этого общественного договора будут не конкретные индивиды, которые живут в данном конкретном обществе, а поколения. И тогда уже можно ставить вопрос о том, как именно мы должны урегулировать отношения между поколениями. Но какие поколения должны быть участниками этого обсуждения? По всей видимости, все. Мы должны взять все поколения людей, и поставить их в какую-то гипотетическую ситуацию, в которой они не должны знать, каким именно поколением они являются. Грубо говоря, нам придется взять всю историю человечества, и разделить ее на поколение. Предположим, что всего у нас получится десять тысяч поколений. Тогда у нас есть ситуация, при которой выделяются десять тысяч сторон, вместе обсуждающие условия некоторого «общественного договора». И они знают только общие факты о мире, общие условия бытия  человека на планете Земля. В чем тут сложность? Во-первых, у каждого поколения есть свои собственные общие знания о мире. Знание каких-нибудь  кроманьонцев и знание современного человека о мире - это совершенно разные знания, то есть для того, чтобы объективно обсуждать принципы межпоколенческой справедливости, мы должны предоставить условно кроманьонцу все знания всей остальное человеческой истории. В какой мере он после этого останется  кроманьонцем, конечно, не очень понятно. Короче говоря, мы должны для всех этих поколений предоставить какие-то общие знания. Во-вторых, сейчас мы просто не знаем, какие будут условия жизни в будущем, какими будут представления будущих поколений. Все становится зыбко, условно и непонятно. В итоге, сама конструкция общественного договора разваливается. В-третьих, еще одна причина, по которой это конструкция разваливается, состоит в том, что, если в обсуждении принципа справедливости межпоколенческих принимает участие будущие поколения, то теоретически они могут прийти к таким принципам справедливости, действие которых с самого начала человеческой истории исключает появление этих будущих поколений. Получается, что в этой сходной ситуации будущие поколения выбирают такие принципы, которые препятствуют самому появлению этих будущих поколений. Но тогда зачем вообще принимать во внимание их голос?
Короче говоря методология, к которой прибегает Ролз, здесь не подходит. Общественный договор в вопросах отношений между несосуществующими поколениями вряд ли применим. Те ученые, которые после Ролза пытались применить его методику «вуали неведения» в ситуации «исходного положения», ясно увидели эти противоречия. Надо сказать, что и в целом методология заключения общественного договора в «исходном положении», подвергалась критике. Противники взглядов Ролза говорили, что на самом деле Ролз даже сам не всегда ставит именно эту методологию во главу угла. Рассуждения Ролза строятся по принципу выдвижения каких-то первичных моральных интуиций, их осмысления, и попыток объединить эти моральные интуиции в какие-то общие принципы. Если такое объединение не удается, и между моральными интуициями выявляется противоречие, то мы должны пересмотреть некоторые моральные интуиции, или же пересмотреть формулировки тех принципов, которые призваны объединить наши моральные интуиции. Иными словами, Ролз здесь применяет то, что он сам называет методом рефлексивного воздействия. Этот метод оказывается первичным по отношениям к самой процедуре заключения «общественного договора». Да и сама идея, что справедливость должна быть продуктом какого-то общественного договора, достаточно спорна.
С учетом сказанного, попытки Ролза ответить на вопрос «Что такое межпоколенческая справедливость?» лучше рассматривать только как одни из возможных способов, но не единственные способы воплощения идеи беспристрастности. По крайней мере применительно к вопросу межпоколенческих взаимоотношений конструкцию «общественного договора» стоит оставить. Отношения поколений нельзя рассматривать как договор, даже как гипотетический договор, потому что не очень понятно, в каких условиях он должен заключаться, какими знаниями должны обладать люди при его заключении и так далее. Короче говоря то, что предложил Ролз, не работает. Не случайно Ролз даже не ответил на вопрос, какая должна быть ставка сбережений. У него есть некоторые рассуждения на эту тему, но весьма неопределенные.
Итак, по Ролзу справедливые сбережения предполагают, что мы должны сберегать какие-то материальные богатства и доходы для будущих поколений, чтобы эти будущие поколения могли установить справедливые институты. Но какая именно должна быть  ставка сбережений, и почему мы вообще должны сберегать что-то для тех поколений, которые не имеют к нам никакого  отношения - на эти вопросы Ролз не ответил.
Свою главную работу «Теория справедливости» Ролз написал в 1971 году. В дальнейшем, начиная с семидесятых годов и по сегодняшний день, проблемы межпоколенческой справедливости развивались уже в русле концепции устойчивого развития. Почему так? Потому что для Ролза было очень важно передать будущим поколениям именно материальные активы. Но, возможно, это не самое важное. Материальные активы - не самые важные блага для будущих поколений. Например, сами справедливые институты, которые мы сейчас имеем - это тоже наш актив, которой мы должны передать! А с 1970-х годов обострилась экологическая проблематика, и выяснилось, что у Ролза эта проблематика тоже не учтена. Он никак не принимает во внимание тот факт, что мы можем сейчас навредить окружающей среде так, что будущим поколениям уже не получится пользоваться это окружающей средой. Для Ролза важны доходы и богатства, материальные активы, но какой ценой они достигаются - это не важно. Но на самом деле тут очень много факторов, помимо окружающей среды: это и здоровье населения, и нематериальные блага, которыми пришлось пожертвовать, чтобы произвести материальные блага. Так вот концепция устойчивого развития как раз сосредоточилась в первую очередь на экологических и иных проблемах, которые не учитываются, если ставить во главу угла производство материальных благ.
В первую очередь здесь нужно отметить доклад Римского клуба 1972 г. «Пределы роста», в котором утверждалось, что мы не сможем поддерживать такие темпы экономического роста, какие имеем сейчас, потому что ресурсы на планете Земля ограничены, а издержки возрастают. Экономическая политика, которая сейчас проводится, может потом привести к серьезным катаклизмам. В последующем, в ООН была создана комиссия, которая называлась «Международная комиссия по окружающей среде и развитию» (а неофициально – комиссия Брундтланд, по фамилии главы этой комиссии), и которая в 1987 г. подготовила доклад «Наше общее будущее». В этом докладе впервые прозвучала эта идея устойчивого развития. В целом данная идея заключается в том, что мы должны позволить будущим поколениям удовлетворять те же потребности, которые мы сейчас сами удовлетворяем. Грубо говоря, удовлетворение нами наших потребностей не должно осуществляться за счет за счет лишения будущих поколений возможности удовлетворения их потребностей. Если буквально трактовать то, что сказано в докладе, и то, что потом высказывали такие мыслители, как Брайан Берри  или Амартия Сен, то общая идея заключается в том, что мы не должны всегда обеспечивать экономический рост, потому что сам по себе экономический рост связан со многими факторами, и далеко не всегда мы можем его обеспечить, к тому же не понятно, почему будущие поколения обязательно должны жить лучше нас, но мы, по крайней мере, должны обеспечить будущее поколение таким же уровнем значимых активов, какой имеем сами, и мы не должны увеличивать свое благосостояние за счет уменьшения благосостояния будущих поколений. Такова идея устойчивого развития. Впоследствии она была также закреплена в Декларации ЮНЕСКО 1997 года «Об ответственности нынешних поколений перед будущими поколениями», где в нескольких статьях, которые касаются окружающей среды и образования, также упоминается идея устойчивого развития.
Это вкратце то, что было после Ролза. Ученые сосредоточились в первую очередь на проблемах окружающей среды и на задаче обеспечить будущим поколениям удовлетворение хотя бы того же набора потребностей, который мы удовлетворяем сейчас (в частности, нельзя допустить такой порчи окружающей среды, которая не позволит будущим поколениям поддерживать наш уровень жизни). Было осознанно, что либо надо использовать возобновляемые природные ресурсы (и возобновлять их), либо, если мы используем невозобновляемые природные ресурсы, надо использовать их с такой скоростью, с какой мы открываем новые ресурсы или новые технологии, которые позволяют обойтись без этих невозобновляемых ресурсов.
Отсюда возникает вопрос, который в западной литературе обозначается как "валюта справедливости". Ответ на этот вопрос определяет, какие факторы мы должны сейчас учитывать, и по каким критериям нам следует определять, причиняем мы вред будущим поколениям или нет (живут они так же хорошо как мы, или хуже). Этот вопрос является краеугольным в проблеме межпоколенческой справедливости, потому что на первый взгляд не вполне понятно, по каким критериям мы должны оценивать благосостояние общества, и что именно мы должны передавать будущим поколениям.
В научной литературе есть два основных подхода при ответе на данный вопрос.
Первый подход - подход ресурсный, или подход с точки зрения капитала. Второй подход – это подход с точки зрения благополучия.
Согласно ресурсному подходу можно выделить несколько видов капитала, которым мы обладаем: финансовый, социальный, культурный, природный и так далее. И все эти виды капитала мы должны измерить по каким-то шкалам, и передать будущим поколениям в том количестве, который имели сами, то есть который сами получили от прошлых поколений. И тут возникает несколько вопросов. Во-первых, какие виды капитала мы должны учитывать? Я назвал несколько видов капитала. Но может быть, стоит выделить и другие виды? Ведь для будущих поколений могут оказаться важными какие-то другие виды капитала, другие виды ресурсов! Об этом неплохо было бы подумать. Это первый момент: надо определиться, какие виды капитала мы должны учитывать. Здесь надо иметь в виду, что рыночная стоимость – не самый лучший способ оценить наши реальные предпочтения: не все измеряется в деньгах. Но даже если так, рыночная цена постоянно меняется, и сложно сказать, что для будущих поколений будет более ценным, а что менее. А второй момент - это проблема измерения капитала. Существует множество экономических показателей, которые измеряют наше материальное благосостояние. Но не все виды капитала можно измерить (например, культурный или природный). Как измерить те произведения искусства, которые мы имеем? Как мы должны понять, что мы оставляем будущим поколениям в этом отношении более развитую культуру, чем досталась нам? И это тоже осложняет оценку. Наконец, проблему составляет необходимость соотнесения видов капитала/ресурсов между собой: какой важнее, а какой менее значим? Но проблема соотношения различных показателей, в принципе, не так важна, потому что ничто не мешает нам учесть их всех, но по-отдельности, и вообще никак не соотносить друг с другом, не сводить к одному показателю. Тогда наша обязанность перед будущими поколениями будет состоять в том, что мы должны будем передать им каждого вида капитала в размере не меньшем, чем ранее было завещано нам предками. Так или иначе, остаются проблемы выявления тех видов капитала, которые имеют значение, и измерения количества капитала каждого из этих видов.
Второй подход к тому, как определять те объекты («валюту»), которые мы должны передать будущим поколениям – это подход с точки зрения благополучия. Что здесь имеется в виду? Ресурс – это всегда средство достижения какой-то цели, а когда мы говорим о благополучии, мы уже не рассматриваем вопрос средств, мы сразу рассматриваем цели. Здесь мы сразу смотрим: хорошо людям живется или плохо. То есть мы смотрим не на наличие ресурсов, а на показатели уровня и качества жизни, и с этой точки зрения мы можем сравнивать положение прошлых, настоящих и будущих поколений. И в итоге наша обязанность сводится к тому, что мы должны обеспечить уровень жизни, аналогичный нашему,  будущим поколениям. Если мы можем увеличить этот уровень жизни – хорошо. Но, по крайней мере, мы не должны его уменьшать.
Возможно, именно так и стоит понимать справедливость. Но тут есть свои проблемы.
Первая проблема схожа с той, которая есть у ресурсного подхода: по каким показателям мы должны измерять уровень или качество жизни?
Тут дело еще в разделении объективных и субъективных показателей. С одной стороны, даже богатый человек очень часто бывает не удовлетворен своей жизнью. С другой стороны, человек нищий, который вообще ничего не имеет, может быть совершенно доволен своей жизнью, потому что он умеет философски относиться к своим неудачам и своему положению, потому что он просто не сравнивает свою жизнь с тем, как другим живется, и не привык сожалеть о былом, и все это позволяет ему сохранять некоторую душевную гармонию.
Так вот, может оказаться, что субъективный фактор от объективного слабо зависит. Но означает ли это, что мы можем специально пользоваться тем, что какой-то небогатый человек чувствует себя счастливее, и на этом основании больше заботиться о богатых, которые по тем или иным причинам не могут почувствовать себя счастливыми? Тогда выходит что мы эксплуатируем некоторые душевные и духовные возможности способности бедных людей для того, чтобы помочь богатым, которые счастливыми стать не могут. Такое происходит, если мы будем злоупотреблять субъективными критериями.
Относительно субъективных критериев возникает другая проблема. Если мы будем просто смотреть на то, доволен человек своей жизнью или недоволен, то как мы должны измерять это удовлетворение? Здесь возникают вопросы, с которыми столкнулся еще основатель утилитаризма Джереми Бентам: с помощью каких критериев мы должны измерять удовольствие и как эти критерии должны между собой соотноситься? Бентам предлагал оценивать удовольствия по интенсивности и по длительности, но он, например, не пояснил, что лучше: удовольствие длительное, но низкоинтенсивное, или короткое, но интенсивное. Впрочем, выход может быть в том, чтобы просто спросить людей о том, довольны они своей жизнью или нет, а не измерять его чувства и не соотносить их с чувствами других людей, дающих аналогичный ответ. Тогда это будет более-менее понятный критерий, избегающий трудностей классического утилитаризма. Мы просто должны спросить человека, доволен он своей жизнью или нет, вот и всё.
Если мы говорим об объективных критериях, всё равно сразу возникает вопрос: какие именно показатели мы должны учитывать? Как именно их измерять?
Есть еще проблема соотношения субъективных и объективных критериев. О ней я специально уже не говорю, скажу только, что здесь решение проблемы может быть то же самое, что и относительно соотношения различных ресурсов, а именно: мы должны учитывать и объективные и субъективные критерии, и не сводить их друг к другу, то есть мы должны придавать значимость и тем и другим критериям, и возлагать на нынешние поколения обязанность по отношению к будущим поколениям таким образом, что эта обязанность будет подразумевать обеспечение будущим поколениям благосостояния не хуже нашего как по субъективным, так и по объективным критериям.
Названные мной подходы: подход с точки зрения ресурсов и подход с точки зрения благополучия, хотя и выделяются в научной литературе, но, на самом деле, может быть и не очень-то друг другу противоречат, потому что любое благо можно в принципе рассматривать как ресурс, то есть как средство для чего-то большего: все что мы имеем можно использовать для того, чтобы добиться каких-то других целей, и в этом смысле мы можем рассматривать все то, что является нашим богатством, как ресурс. Так что, быть может, два названных подхода не кардинально противоположны.
Если мы посмотрим, как сейчас мировым сообществом определяется устойчивость развития человечества, то мы увидим следующую картину.
Лет 50 назад единственным критерием развития был ВВП - валовый внутренний продукт (то, сколько произведено в конкретной стране за год). Но очень много экономистов критиковали и критикуют этот показатель, и говорят, что ВВП не показывает реальный уровень жизни населения, а также что он показывает лишь то, сколько всего произведено благ, а не то, стали ли люди счастливее. Даже чисто в материальном плане ВВП показывает лишь среднюю температуру по больнице. В общем, очень несовершенный показатель, поэтому экономисты начали придумывать множество самых разных индексов, по которым сейчас оценивается уровень развития той или иной страны.
Например, индекс развития человеческого потенциала, который теперь уже называется индексом человеческого развития (ИЧР), использует три фактора: продолжительность жизни, уровень образования и ВНД на душу населения. Мы можем спорить о том, действительно ли только эти три показателя важны, или какие-то другие также подлежат учету.
Но есть и другие способы измерения развития. Например, индекс социального прогресса. Этот индекс учитывает более 50 показателей, которые сформулированы в три основные группы. Первая группа - это основные потребности человека (здесь учитывается питание, доступ к воде, доступ к медицинской помощи, обеспечение жильем, удовлетворение иных основных потребностей человека). Следующая группа показателей - это показатели, которые связаны с основами благополучия человека. Здесь оценивается доступ к знаниям, уровень грамотности, доступ к информации, к средствам коммуникации, уровень здравоохранения и даже экологическая устойчивость. Наконец, третья группа признаков, которая учитывается в индексе социального прогресса - это возможности развития человека. Тут учитывается уровень личных и гражданских свобод, обеспечение человека возможностью принимать самостоятельные решения, реализовывать свой потенциал и так далее. В итоге, индекс включает уже более 50 показателей.
Любопытно отметить, что как индекс человеческого развития, так и индекс социального прогресса учитывают уровень грамотности населения. И как воспринимать эту грамотность, как ресурс или как благополучие? Грамотность - это то что делает мою жизнь богаче и наполняет ее смыслом, или это просто ресурс, мой личный капитал, который я могу использовать того, чтобы заработать больше денег и жить в материальном достатке? Этот показатель как раз демонстрирует, что подход с точки зрения ресурсов и с точки зрения благополучия не очень-то противоречат друг другу.
Еще один индекс, который стоит назвать, это международный индекс счастья. Этот индекс сфокусирован в основном на субъективных критериях. Здесь как раз учитывается то, довольны люди своей жизнью или нет. Но это не единственный критерий. В рамках данного индекса учитывается также продолжительность жизни и то, что называется экологическим следом. Иными словами, здесь предполагается, что человек действительно доволен своей жизнью тогда, когда у него получается прожить как можно дольше, и при этом окружающая его среда сохраняется в определенном состоянии. То есть тут определенная комбинация объективных и субъективных факторов.
Есть еще индекс качества жизни. Тут тоже учитывается ряд показателей: здоровье семейная жизнь, общественная жизнь, материальное благополучие, политическая стабильность, безопасность климата, география, гарантия работы, политическая свобода, гендерное равенство и т.д. Все это показатели, учитываемые в индексе качества жизни.
Мы можем видеть, что предлагаются самые разные индексы, и какой из них правильный - на самом деле ответить достаточно трудно. В каком вообще русле нам нужно размышлять, чтобы понять, какой индекс стоит использовать, а какой нет?
Здесь можно применить логику Джона Ролза, который выделял так называемые «основные (первичные) блага», то есть блага, которые необходимы для реализации наибольшего количества возможных человеческих целей. Ролз называл в качестве таких благ права, свободы, доходы, богатство и так далее. Он, конечно, понимал что есть еще другие вещи, которые тоже важны для реализации наших целей, такие как здоровье, окружающая среда, но просто задавался вопросом о том, как следует распределять первичные блага, а потому рассматривал только те из первичных благ, которые в принципе можно распределить. Здоровье и окружающая среда - это не те вещи, которые можно распределить между людьми. Поэтому он признавал, что данные блага тоже значимы, но это лишь своего рода объективный фон, на который мы не можем повлиять. В итоге, взгляды Ролза немного ограничены. Но раз уж мы рассуждаем о взаимоотношениях между поколениям, мы можем расширить эти взгляды. Мы можем спросить: какие показатели, какие факторы являются значимыми для человека независимо от того, в какую эпоху он живет? Здесь не важно, касаемся мы будущего или прошлого. Какие блага нужны человеку как таковому? И тут оказывается, что это не только доходы и богатства. Причем Ролз, когда формулировал принцип справедливых сбережений, относил его только к каким-то материальным ресурсам. Но разве сами эти справедливые институты не являются благами, которые мы тоже должны передать? Если мы разрушим демократические институты, не так-то просто их создать заново! Если мы разрушим имеющийся уровень правосознания, не так-то просто воспитать новое поколение в духе уважения к праву! Это нематериальные вещи, но они тоже важны, и с помощью денег их так просто не приобрести. В этом и состоит ограниченность теории справедливости Ролза, и именно эту проблему решает концепция устойчивого развития. И вот тут, задавшись вопросом о том, какие показатели следует учитывать, мы могли бы вспомнить то, что важно для каждого человека.
Современный философ Марта Нассбаум, например, выделяет категорию «основные возможности человечества функционирования человека». Что она под этой категорией имеет в виду? Она утверждает, что любому человеку нужна жизнь нормальной продолжительности, то есть такой, которая связана с нормальным здоровьем и нормальным развитием человека (жизнь, слишком короткая оттого, что человек не может победить какие-то болезни, страдает от голода и т.п., не может считаться жизнью с нормальной продолжительностью), здоровье, телесная неприкосновенность, нормальное эмоциональное развитие, возможности чувствования, воображения, мышления, нравственного выбора, возможности отдыха, социальная принадлежность, связь с другими биологическими видами, контроль над окружением. Эти факторы, говорит Нассбаум, важны для любого человека, чтобы он чувствовал себя человеком, и мог нормально жить и развиваться, реализовать какие-то свои цели.
Так вот мы можем рассуждать примерно в том же русле. Мы можем задаться вопросом о том, что для человека важно вообще, т.е. в принципе, и постараться выделить эти показатели, но не так, как это делал Ролз (с прицелом на распределение благ среди членов общества), а в более широком плане (с прицелом на передачу благ будущим поколениям). И в этом широком плане могут быть учтены и субъективные, и объективные факторы, причем мы не обязательно должны их как-то друг с другом сопоставлять, поскольку мы можем проводить анализ сразу по нескольким критериям (параллельно).
Итак, допустим, что мы выяснили показатели, по которым должны сравнивать свое положение с положением будущих поколений, и таким образом определять, навредили мы будущим поколениям или нет. Но тут возникает следующий вопрос. Исходя из того, что мы уже сказали, мы не обязаны обеспечивать экономический рост, но мы должны, по крайней мере, не навредить будущим поколениям, мы должны передать им то, чем мы с вами сами владеем. Но всегда ли мы должны передавать то, чем мы сами владеем? Ведь даже поддержание того же самого уровня развития не всегда в наших силах. Могут быть какие-то объективные факторы, которые не позволяют человечеству поддерживать существующий уровень экономического развития, и о которых мы не могли догадаться ранее. Понятное дело, что если мы нещадно эксплуатировали природу, а потом вдруг обнаруживаем, что наши природные ресурсы кончились, то это именно наша вина, что эти ресурсы не достались будущим поколениям, и что мы не смогли обеспечить будущим поколениям такой же уровень благополучия. Но есть факторы, которые не зависят от человека, потому что человек просто не обладает достаточными знаниями, достаточным уровнем прогнозирования, чтобы предвидеть абсолютно все факторы.
Поэтому, говоря о межпоколенческой справедливости, лучше использовать категории деликтной ответственности.
Что такое деликтная ответственность? Деликт – это гражданское правонарушение, причинение вреда другому человеку.  Когда мы говорим об ответственности перед будущими поколениями, мы имеем в виду, что причиняем будущим поколениям вред. Даже когда мы прямо не причиняем им вред, мы пользуемся некоторыми благами, и это пользование влечет за собой какие-то негативные издержки, которые мы перекладываем на будущее поколение. Это тоже можно рассматривать как причинение вреда будущему поколению, потому что мы пользуемся благами, которые у нас имеются, но издержки этого пользования перекладываем на будущие поколения. Таким образом, своеобразная форма причинения вреда.
Итак, раз мы говорим о причинении вреда будущим поколениям, не проще ли заимствовать гражданско-правовые категории, выработанные цивилистикой – наукой, которая занимается изучением гражданского права, и посмотреть, не поможет ли это понять сущность взаимоотношений с будущими поколениями?
В частности, это означает, мы не должны делать будущие поколения богаче, чем мы сами, но мы не должны причинять им вред.  Возможно, будущие поколения будут жить хуже, чем мы, но если это не зависит от наших осознанных действий, а зависит от факторов, которые мы не могли предотвратить, то это не наша вина. Или, если мы не делаем ничего принципиально плохого, а всего лишь реализуем наше моральное право, то вообще не важно, что наши действия могут кому-то навредить. Всё это могло бы иметь смысл с точки зрения деликтной ответственности. Вообще, когда мы говорим о гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, то должны иметь в виду четыре условия привлечения к ответственности: 1) противоправное действие, 2) наличие вреда, 3) наличие причинной связи между противоправным действием и причинением вреда, 4) виновность лица в причинении вреда (конечно, все эти признаки относительны, они не всегда имеют юридическую силу, но нюансов законодательства мы здесь пока не касаемся).
Итак, применительно к межпоколенческой справедливости, категория деликта показывает, в чем смысл отношений с другими поколениями. Смысл в том, что мы не должны причинять им вред. Соответственно, если происходит ухудшение качества жизни (экономического положения или других показателей) в будущем, которое вызвано нашими недостойными действиями (не инопланетянами или природными катаклизмами, которые никто предвидеть не мог, а именно нашими действиями), то значит мы причинили им вред, значит есть то, что юристы называют деликтом. Но есть другие критерии. Обязательно должна прослеживаться причинно-следственная связь между нашими действиями и тем вредом, который причинен будущим поколениям, тем ухудшением показателей, которое у них будет. Ещё один момент – виновность. Все должно зависеть от наших действий, мы должны иметь возможность предвидеть последствия этих действий, а также должны иметь возможность не действовать таким образом. Если у нас была возможность как-то скорректировать нашу позицию, если у нас была возможность предвидеть наступление неблагоприятных последствий, то значит можно говорить о нашей виновности. Если мы не могли предвидеть какое-то ухудшение показателей и не могли ничего изменить, то о нашей виновности никакой речи не может быть.
Важно также иметь в виду вот что. Современные технологии порождают множество рисков, поэтому, когда мы их используем, мы всегда должны исходить из принципа минимизации рисков. Мы должны создавать как можно меньше рисков для будущих поколений. Когда мы не можем с достаточной вероятностью гарантировать конкретный результат наших действий, в частности результат применения новых технологий, то мы и не должны использовать технологии. Потому что мы не можем в достаточной степени гарантировать, что все будет хорошо. Мы не должны создавать слишком большие риски для будущих поколений. Если мы понимали, что создаются определенные риски, но ничего не сделали и продолжили рисковать, то мы несем ответственность за это. В Эти соображения близки с существующими положениями гражданского законодательства, которые не требуют наличия вины при привлечении к ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности. Здесь логика такая, что используя источник повышенной опасности, например автомобиль, человек уже берет на себя некоторые риски, поэтому когда он причиняет вред, уже не важно, мог ли он предвидеть и предотвратить этот вред.
Короче говоря, в категориях гражданско-правовой ответственности за причинение вреда очень удобно расценивать наши отношения с будущими поколениями.
Еще один момент, который можно отметить, философы называют принципом дисконтирования будущего, или дисконтом старости (поскольку мы говорим о поколениях, которые с нами не сосуществуют, постольку мы будем использовать термин дисконт будущего, а не дисконт старости). Что здесь имеется ввиду? Дисконт будущего означает, что интересы будущего поколения в любом случае имеют меньшее значение, чем интересы настоящего поколения. Будущие поколения не должны жить за счет настоящего. Мы не должны в своих действиях руководствоваться тем, что будущее поколение должно жить хорошо. Если мы возведем это в принцип, то каждое следующее поколение будет жить только для будущих поколений, и никто не будет жить для себя. Поэтому мы должны в первую очередь жить для себя, но при этом смотреть в будущее, т.е. мы должны понимать, что будущему вредить нельзя.
Чем дальше от нас отстоит будущие поколение, тем меньшее значение оно для нас имеет. Как именно это работает?
Во-первых, когда философы говорят не о межпоколенческой справедливости, а о справедливости вообще, то они говорят, что каждый из нас в первую очередь должен заботиться своих ближних. Да, есть некоторые общие права у всех, но от меня лично зависит только благополучие тех людей, которые меня окружают, и которые постоянно находятся в отношениях, поэтому я в основном вношу свой вклад в реализацию прав только моих ближних. Мои действия не могут повлиять на благополучие жителей Бразилии или Соединенных Штатов Америки, но могут повлиять на жителей того города, в котором я живу, моих знакомых, моих коллег. Именно поэтому я в первую очередь ответственен за их положение. Вообще, я ответственен за чье-либо положение в той мере, в которой оно от меня зависит, а кроме того, в той мере, в которой я добровольно взял на себя такую ответственность. Я ответственен за свою семью, потому что смысл семьи во многом состоит как раз в том, что люди принимают на себя эту ответственность друг за друга. Вот почему философы говорят, что абстрактные универсальные либеральные принципы морали вполне сочетаются с тем, что мы больше заботимся о своих ближних, а не о дальних. Ту же самую логику мы можем применить к межпоколенческой справедливости. Чем дальше от меня отстоит поколение, тем меньше я за него ответственен, тем меньше я могу на него повлиять.
Кроме того, чем дальше от нас отстоят какие-то поколения, тем меньше знаем мы о том, какая жизнь у них будет, чем они будут жить, что они будут ценить, что для них будет важно, в каком мире они будут жить. Поэтому, когда мы говорим о межпоколенческой справедливости, мы говорим лишь о том, что мы можем прогнозировать. Если мы можем спрогнозировать, как будет развиваться человечество лишь ближайшие 50-100 лет, но не позднее, то значит мы должны в первую очередь о них думать, об этих людях, которые будут жить через 50-100 лет. А о людях, которые будут через 300-500 лет жить, мы думать практически не должны, потому что с трудом вообще можем понять, что за люди там будут жить. Может быть это уже будут какие-то полуроботы, и достаточно сложно сказать, что их будет интересовать. Дисконт будущего связан с этими соображениями: мы придаем самое большее значение нынешнему поколению, и чем дальше от нас будущие поколения стоят, тем меньше значение они имеют, потому что мы меньше о них знаем.
Грубо говоря, мы можем оценить интересы нынешнего поколения в 100% значимости, а интересы тех поколений, о которых мы вообще ничего не можем сказать (чем и как они будут жить), и на которые мы не можем никак повлиять, мы можем оценить в 0% значимости. И потом проложить равномерную шкалу: в зависимости от того, какое место на этой шкале занимает то или иное будущее поколение, оно будет иметь определенную значимость для нас.
Но это зависит от конкретных действий. Одни наши действия влияют на людей, которые будут жить через 200 лет, а другие действия вообще никак не влияют на будущие поколения. В зависимости от конкретной сферы значимость тех или иных поколений изменяется.
Таковы основные идеи межпоколенческой справедливости. Основная идея, которую я хотел донести: наши взаимоотношения с будущими поколениями вполне могут выражаться в категориях деликтной ответственности.
Правда, если обратиться к части 2 Гражданского кодекса РФ, которая касается вопросов возмещения вреда, то мы увидим, что имеется в виду вред имуществу и здоровью. Кроме того, существует такое понятие в Гражданском кодексе, как моральный вред. Есть нематериальные блага (жизнь и здоровье, честь и достоинство) которым тоже может быть причинен вред, и если он причинен, то можно требовать компенсации морального вреда. В любом случае, мы здесь имеем дело с  факторами, которые значимы для текущей деятельности, для наших текущих взаимоотношений с другими людей. Но когда мы говорим о причинении вреда будущим поколениям, то факторы уже будут другие.  Основная задача нашего поколения разработать объективный индекс, с помощью которого можно оценивать наше благосостояние и благополучие, и который можно применять для взаимоотношений с будущими поколениями.
Следствия, которые вытекают из общей идеи межпоколенческой справедливости, понятны большинству ученых, поэтому приведу просто несколько цитат, чтобы было понятно, о чем идет речь, и что именно вытекает из существования о межпоколенческой справедливости.
Современный философ Отфрид Хеффе расценивает взаимоотношения между поколениями как договор, что не очень верно, как я, надеюсь, смог показать. Он пишет: «Договор между поколениями будет справедливым лишь тогда, когда следующее поколение не получает в наследство никаких ипотек без одновременного наследования достаточных гарантий по ним. С этой точки зрения, к примеру, добыча необновляемых источников энергии будет справедливой лишь при условии, если она осуществляется не быстрее, чем будут открыты новые источники». Даже если мы не воспринимаем справедливость как договор, общая логика рассуждений этого автора правильная. Она может быть оправдана с точки зрения о межпоколенческой справедливости как деликтной ответственности. Далее этот же автор пишет: «Поколение, позволяющие себе сильнее обременять окружающую среду в результате роста населения, обязано настолько улучшить экологический баланс в целом, насколько оно угрожает обременить окружающую среду».
Воспринимая справедливость межпоколенческую как договор, Отфрид Хеффе экстраполируют этот же принцип и на взаимоотношения поколений, которые уже сейчас вместе сосуществуют. Он говорит, например, следующее: когда мы не предоставляем женщине с детьми достаточные трудовые права, то тем самым мы не даем ребенку достаточным образом развиваться. Получается, что мы живем за счет будущих поколений, мы живём за счёт благополучия этого ребенка, мать которого не имеет нормальной возможности работать, зарабатывать, совмещать воспитание ребенка с работой. Такая логика у Отфрид Хеффе. Мне кажется, что она не совсем правильная. В данном случае мы вряд ли можем говорить, что живем за счет будущих поколений. Потому что если мы говорим о взаимоотношениях сосуществующих поколений, то важен принцип взаимности. Если мы что-то не додали нашим детям, то это значит, что наши дети тоже нам чего-то не додадут: они дадут нам ровно столько же, сколько мы им дали. Поэтому нельзя сказать, что если мы чего-то не даём своим детям, то живем за счет будущего. Скорее наоборот, когда они вырастут, они будут должны нам ровно столько, сколько мы им дали, при этом идея равноценного обмена сохранится. Мы можем не слишком заботится о своих детях, но тогда мы должны быть готовым к тому, что они не слишком будут заботиться о нас. В этом случае справедливость будет соблюдена, никто ни за чей счет жить не будет.
Таковы основные идеи межпоколенческой справедливости.