Здравствуй, грусть! Глава 2. 7

Глава 7
Спустя несколько дней мой отец получил весточку от одного из наших друзей, который пригласил его на аперитив в Сан-Рафаэле. Он немедленно сообщил нам об этом, счастливый ускользнуть ненадолго от этого добровольного и не много вынужденного одиночества, в котором мы жили. Я сообщила Эльзе и Сирилу, что мы будем в баре «Дю Солей" в 7 часов и что они увидят нас там, если хотели придти. К несчастью, Эльза знала этого друга, что удвоило ее желание придти. Я предвидела трудности и попыталась отговорить ее. Напрасный труд.
«Шарль Уэбб обожает меня, - сказала она с детской простотой. – Если он меня увидит, он заставит Раймона вернуть меня".
Сирил остерегался ехать в Сан-Рафаэль. Главным для него было быть там, где была я. Я смотрела на это его глазами  и не могла не быть гордой.
Однако после обеда, около 6 часов, мы уехали. Анна повезла нас в своей машине. Я любила ее автомобиль: это была большая американская машина с откидным верхом,  которая больше отвечала вкусам общественности, чем вкусу Анны. Она отвечала и моим вкусам, особенно на виражах. Более того, мы все трое сидели впереди, и как никогда я чувствовала дружбу с попутчиками. Все трое - на переднем сидении, немного мешая друг другу локтями, подчиненные общему удовольствию скорости и ветра и, возможно, общей смерти. Анна была за рулем, словно символизируя семью, которой мы должны были стать. Я не садилась в ее машину с вечера в Каннах, что пробудило определенные воспоминания во мне.
В баре «Дю Солей» мы нашли Шарля Уэбба и его жену. Он занимался новостями театра, его жена тратила деньги, которые он зарабатывал, с ужасной скоростью и  на молодых людей. Он был совершенно одержим мыслью о том, как свести концы с концами и постоянно искал источник заработка. У него был встревоженный, спешащий и немного неприличный вид. Очень давно он был любовником Эльзы, так как, несмотря на свою красоту, она не была особенно жадной женщиной и ее беспечность в этих вопросах ему нравилась.
Его жена была зла. Анна не знала ее, и я быстро увидела, как ее красивое лицо приобрело презрительное и насмешливое выражение, которое в свете было ей привычно. Шарль Уэбб много говорил, как всегда, бросая на Анну испытывающие взгляды. Он, очевидно, спрашивал себя о том, что Анна делает с такими людьми, как Раймон и я. Я чувствовала себя полной гордости за идею, которую он скоро должен был узнать. Мой отец немного наклонился к нему, когда резко сообщил:
«У меня есть новость, старина. Анна и я женимся 5 октября».
Шарль посмотрел по очереди на них, очевидно сбитый с толку. Я ликовала. Его жена была расстроена: у нее всегда была слабость к моему отцу.
«Мои поздравления! – закричал наконец Шарль зычным голосом. – Но это же просто великолепно! Моя дорогая, вы решились связаться с таким повесой, это выше всяких похвал!...Официант!...Мы должны это отпраздновать».
Анна непринужденно и спокойно улыбалась. В этот момент я увидела, как расцвело лицо Уэбба, и не обернулась:
«Эльза! Мой Бог, это же Эльза Макенбург, она нас не видит. Раймон, ты видел, как она стала хороша?...»
«Не правда ли?» - ответил мой отец, как счастливый собственник.
Тут же он вспомнил обо всем, и его выражение лица изменилось.
Анна не могла не заметить его интонации. Она быстро повернулась от него ко мне. Когда она открыла рот, чтобы неважно, что сказать, я наклонилась к ней:
«Анна, ваша элегантность произвела фурор; мужчина вон там не сводит с вас глаз».
Я сказала это уверенным тоном и достаточно громко, чтобы мой отец услышал. Он тут же быстро обернулся и заметил того мужчину.
«Мне это не нравится», - сказал он и взял руку Анны.
«Как они милы! – иронично пробормотала мадам Уэбб. – Шарль, вы не должны были им мешать, этим влюбленным, достаточно было пригласить малышку Сесиль».
«Малышка Сесиль не пришла бы», - ответила я беспечно.
«Почему же? У вас есть милый среди рыбаков?»
Она видела один раз, как я разговаривала с кондуктором автобуса и обращалась со мной с тех пор, как с «деклассированной», что бы она ни имела ввиду под этим термином.
«Да", - сказала я, стараясь казаться веселой.
«И вы много рыбачите?»
Хуже всего было то, что она казалась себе забавной. Меня начал охватывать гнев.
«Я не специализируюсь в макрели, - сказала я, - но я рыбачу».
Наступила тишина. Послышался голос Анны, по-прежнему спокойный:
«Раймон, не попросите ли вы соломинку у официанта? Это необходимо для свежевыжатого апельсинового сока».
Шарль Уэбб быстро занялся освежающими напитками. Мой отец хохотал, как сумасшедший, я видела это по его манере погружаться в стакан. Анна бросила на меня умоляющий взгляд. Было тут же решено обедать вместе, как люди, которые чуть не поссорились.
За обедом я много пила. Мне нужно было забыть встревоженное выражение лица Анны, когда она смотрела на отца, или благодарное, когда ее взгляд переходил на меня. Я смотрела на жену Уэбба с улыбкой, хотя она не подавала мне никаких поводов. Эта тактика расстраивала ее. Она быстро стала агрессивной. Анна сделала мне знак не упорствовать. Она боялась публичных сцен и чувствовала, что мадам Уэбб была готова устроить одну. Что касается меня, я привыкла к ним, это было привычно в нашей среде.
Пообедав, мы пошли в один кабачок в Сан-Рафаэле. Прошло немного времени, и прибыли Эльза и Сирил. Эльза остановилась на пороге, очень громко говорила с гардеробщицей, сопровождаемая бедным Сирилом, и вошла в зал. Я подумала, что она выглядит скорее, как проститутка, чем как любимая, но она была достаточно красива для того, чтобы это позволить себе.
«Кто этот хлыщ?- спросил Шарль Уэбб. – Он так молод».
«Это любовь, - прошептала его жена. – Любовь его молодит…».
«Ну что вы! – с силой произнес отец. – Это всего лишь прихоть, да».
Я посмотрела на Анну. Она рассматривала Эльзу спокойно, отрешенно, как смотрят на манекенщиц, представляющих ее коллекцию, или на очень молодых женщин. Безо всякой язвительности. Я восхищалась ею в этот момент за отсутствие мелочности, ревности. Впрочем, я не понимала, как она могла бы ревновать к Эльзе. Она было в 100 раз красивее, утонченнее Эльзы. Так как я была пьяна, я сказала ей об этом. Она с любопытством взглянула на меня:
«Я красивее Эльзы? Вы находите?»
«Вне всякого сомнения!»
«Это всегда приятно слышать. Но вы много пьете. Отдайте мне ваш стакан. Вы не слишком грустите, увидев там вашего Сирила? Впрочем, он скучает».
«Это мой любовник», - сказала я весело.
«Вы абсолютно пьяны! К счастью, нам пора возвращаться!"
Мы расстались с Уэббами с облегчением. Я звала мадам Уэбб «дорогая мадам» с раскаянием. Мой отец сел за руль, моя голова качалась на плече Анны.
Я думала о том, что я предпочитала ее всем Уэббам и всем людям, с которыми мы обычно встречались. Насколько она была лучше, насколько больше достоинства у нее было, насколько больше ума. Мой отец говорил мало. Без сомнения, у него перед глазами стояла картина возвращения Эльзы.
«Она спит?» - спросил он у Анны.
«Как маленькая девочка. Она относительно хорошо держалась. Если не считать ссылку на макрель, что было немного прямолинейно…»
«Мой отец начал хохотать. Затем воцарилась тишина. Затем я снова услышала голос отца:
«Анна, я люблю вас, вас одну. Вы верите мне?»
«Не говорите мне этого так часто, мне становится страшно…».
«Дайте мне вашу руку».
Я чуть было не встала и не сказала: «Нет, только не во время вождения по горной дороге». Но я была немного пьяна, духи Анны, морской бриз в моих волосах, маленькая ссадина, которую мне сделал Сирил, когда мы занимались любовью – столько причин для того, чтобы быть счастливой и молчать. Я засыпала. В это время Эльза и Сирил должны были отправиться в жалкий путь на мотоцикле, который ему подарила мать на последний день рождения. Я не знаю, почему, но это растрогало меня до слез. Эта машина была такая мягкая, так хорошо оборудована, словно создана для сна… Сон! Мадам Уэбб не должна была найти его в этот момент! Вне всякого сомнения, в ее возрасте, я тоже буду платить молодым людям, чтобы они любили меня, потому что любовь – это самая нежная и живая вещь, и самая разумная. И цена значит мало. Имеет значение лишь то, чтобы она не стала сварливой и ревнивой, как она была в случае Эльзы и Анны. Я начала тихо смеяться. Плечо Анны опустилось немного. «Спите», - властно сказала она. Я заснула.