Переход - часть 1

Глава Первая
 
   Яркий свет, плещущийся за окном несмотря на очень ранний час, неопровержимо свидетельствовал о наступлении нового дня.

- «Надо вставать. Конечно, белые ночи – это красотища, И просыпаться легко, не то, что зимой, когда всё время живёшь в кромешной тьме. Сегодня ведь самый длинный день, и, похоже солнечный; повезло» - подумал Андрей и внезапно заволновался, - «все, вроде, готово для эксперимента, да! Сегодня мы проверим, как работает мой аппаратик на полную мощность!»

   С некоторых пор Андрей перестал испытывать потребность смотреть на часы. Само собой, складывалось так, что периоды разнообразной человеческой активности вокруг него в течение суток образовывали своего рода вехи, по которым он мог безошибочно определить время с точностью до минут.

Необходимость в будильнике, например, отпадала, поскольку сосед за стеной вставал в то же время и включал техно на полную громкость, пока мылся в душе. Хотя, по-правде говоря, это уже был второй гудок к пробуждению - сливной бачок в туалете соседа издавал такие слоновьи вопли, что пробудили бы к жизни и мертвеца. 

Жена с утра до вечера, с короткими промежутками на посещение работы или встречи с кем-то на обед, ужин, или что-то в таком духе, проделывала бесконечные омолаживающие процедуры. В частности, к моменту выхода Андрея из дома, она как раз была покрыта с ног до головы отвратительной, коричневой, дурно пахнущей жижей, так что попрощаться с ней, а уж, не дай бог, к примеру – поцеловать, никак не представлялось возможным, так что, почуяв в воздухе тошнотворный запах, распространяющийся по квартире, ничего не оставалось, как хватать рюкзак и выскакивать за дверь.

Их сын, Володя, старался убежать в школу к этому моменту, чтобы, чего доброго, не попасться на глаза родителям с утра пораньше, от этого общения нельзя было ожидать ничего хорошего, кроме неприятностей.   
   
В последнее время к этой череде маленьких, ежедневных, привязанных к определённому времени событий, добавился один неприметный человек в серой куртке, который почему-то всегда заканчивал пить свой утренний кофе за столиком у окна в кафе напортив и вставал именно в тот момент, когда Андрей выходил из дома и садился в машину, ну просто как в кино про шпионов.

Эх, если бы он – Андрей – не был бы так сосредоточен на своих мыслях, если бы принял во внимание это странное наблюдение, если бы потратил хоть малую толику своих недюжинных умственных способностей на расследование этого обстоятельства – все могло бы обернутся по-другому в его, на первый взгляд, абсолютно чуждой приключениям, жизни…

Однако, как это часто бывает, Андрей мало интересовался посторонними вещами, отдавая предпочтение целиком захватившей его идее решения одной из коренных, как он считал, проблем человечества – природе мыслей и чувств и их взаимосвязи с окружающей действительностью. Да-да, он прямо спинным мозгом чувствовал, что нащупал что-то запредельно важное.

На привычном маршруте от дома до работы плотность автомобильного движения на дорогах колебалась с точностью до 10 минут, главная волна состояла из белых воротничков, как выражались прежде, или по-современному – офисных работников, будь то финансовый или корпоративный офис – неважно. И те и другие старались попасть на службу до 9.

Позже всех и довольно неупорядоченно двигались к своим рабочим местам программисты – баловни фортуны, которым в принципе и вообще необязательно появляться в офисе ежедневно. Они работают где хотят, когда хотят и как хотят. Мечта! 21-й век!

Разумеется, есть ещё младший и средний медицинский персонал, работники общепита и сферы обслуживания, студенты и пр., которые начинают двигаться в сторону своей работы с самого раннего утра, но их можно было не принимать в расчёт, поскольку они, в основной массе своей, пользуются общественным транспортом.

Андрей жалел иногда, что, под давлением практических соображений, пошел в медицинские технологии. Вообще-то, он всегда мечтал быть врачом и помогать людям бороться с недугами телесными, однако положение среднего лечащего врача было довольно-таки плачевным, как с точки зрения нечеловеческой загрузки, так и оплаты этого, в чем-то героического труда. Его «благоверная» в жизни бы такого не допустила. Другое дело – медицинские технологии.

В современном мире это стало прерогативой огромных международных корпораций, которые только и были в состоянии поддерживать необходимый уровень инструментальной оснащённости исследований и продавливать затем нужные решения через законодательные органы всех уровней.

Были ещё мириады малюсеньких старт-апов, которые, едва «оперившись», немедленно становились предметом поглощения одним из всесильных глобальных концернов – либо для развития, либо для уничтожения, так что, в конечном итоге, никакой роли в конкурентной борьбе они не играли.

Работа в гигантской компании в корне расшатывала у своих «винтиков» устоявшиеся, втемяшенные с детства представления о преимуществах капиталистического ведения хозяйства, свободном рынке, демократии, естественном отборе и даже о свободе слова в известном смысле.

Если бы у Андрея было желание пофилософствовать – он бы непременно пришёл к выводу о неизбежной трансформации со временем любого явления в свою противоположность, и назвал бы внутреннее устройство этих гигантов – столпов капитализма – в корне социалистическими,  то есть таким, где, невзирая ни на какие декларации о, будто бы, личной заинтересованности и попытки стимулировать это с помощью выдачи трудящимся акций предприятия, работник максимально отчуждён от результатов своего труда.

Но он терпеть не мог общих разговоров, ни умных, ни глупых, и просто знал, как факт, что к 10 часам все наконец напьются кофе и направятся на бесконечные митинги, с которых, как по мановению волшебной палочки, все выскочат не позже 11:30 и разбегутся по всевозможным деловым и не очень ланчам.

К 2 часам дня посыплются распоряжения от начальства всех уровней и мастей. Усиленно закипит работа, главным образом, над тем, как создать видимость кипучей деятельности, а к 5-ти вечера в здании останется всего несколько человек, которым совершено некуда спешить и для которых работа, по счастливому стечению обстоятельств, одновременно является и источником средств к  существованию, и интригующим предметом для изучения и творчества. 

Конец дня, таким образом, уже не мерился часами, а зависел от конкретных задач, которые Андрей сам себе ставил ежедневно. А задачи эти теперь посвящались борьбе с недугами душевными, что отнюдь не менее, а может и более важно, чем недуги телесные.

В каком-то смысле ему, конечно, повезло! Из всех проектов, куда его фирма вкладывала деньги, разработка Андрея была одна из немногих, так называемых, поисковых, когда никто, даже в высшем руководстве, не имел понятия, что из этого может получиться, но, тем не менее, считалось правильным выделить на это средства, и немалые, просто чтобы, в случае чего, не оказаться позади всего прогрессивного человечества, которое с завидным упорством пыталось приникнуть ну просто во все возможные тайны Бытия.

Андрею поручили возглавить группу, созданную для изучения механизма человеческой депрессии, которая в последние десятилетия относительного спокойствия на планете, расползлась, как ржа, по миру, не оставляя в стороне ни бедных, ни богатых, ни молодых, ни старых, ни демократов, ни консерваторов, в общем, никого.

В перспективе же, выявление инновационных методов лечебного воздействия на психику людей с этим заболеванием, а, возможно, ещё и с целым рядом других болезней или просто странностей, неудобных членов общества и прочих, сулило, конечно, огромные преимущества как медико-фармацевтическим компаниям, так и их власть предержащим покровителям.

С точки зрения возможного возврата инвестиций это, безусловно, было золотое дно. Парадоксально, но факт – депрессией заболевали, как правило, хорошо обеспеченные люди, разумеется, не жалевшие ничего на излечение своего нездоровья.

Возможно, что и менее благополучные члены общества были тоже подвержены депрессивным настроениям, однако им были доступны только такие незамысловатые средства борьбы с ней, как скандалы с соседями или домочадцами, драки в пивных барах и на стадионах, протесты на улицах и площадях; в крайнем случае, они либо брали в руки оружие и палили в кого ни попадя, включая самих себя, либо выходили из окна.

Эта категория больных была мало кому интересна, так что проект Андрея фокусировался главным образом на состоятельных гражданах и гражданках, о чём и было сформулировано в техническом задании:

«Нетрадиционные методы лечения депрессии». Его начальник и давний приятель ещё с университетских лет – Игорь – прямо так и выразился, передавая ему исходную документацию:

- «Андрюша – ты у нас гений, и все это уже и так знают. Постарайся не выпендриваться и не открой случайно сундучок Пандоры, откуда, как говориться – чёрт-те что вылетит – хрен поймаешь. От тебя требуется найти такие методы лечения, которые будут одновременно и полезными и приятными, и за которые можно будет легко назначить астрономическую плату, понял? Ну, ты, ведь, знаешь на кого необходимо ориентироваться, правда?»

Андрей знал конечно, не первый день в медицине.

Однако опыт и природная интуиция сразу же подсказали, что охват проблемы может быть гораздо шире, и депрессия может быть рассмотрена как частный случай общего душевного состояния.

А ведь, если, не дай Бог, найдётся такой неприметный, деликатный контроль над душевным состоянием граждан!

Ну тогда только держись; и вояки, и шпионы, и политики, и маркетологи всех мастей будут, как говаривал О’ Генри, «дубасить друг друга тростями по голове» в давке заполучить этот чудо-контроль.

Только это уже было делом Игоря, стричь купоны.

Выделенный для проекта, весьма объёмистый бюджет позволял Андрею удовлетворять своё научное любопытство с помощью самого современного оборудования и целого штата ассистентов. Он старался не задумываться над тем, какое возможное использование будущих результатов могло бы оправдать такие вложения средств.

Однако вот уже и главный вход:

-Доброе утро, коллега! Привет! Здорово! Как жизнь? – посыпалось со всех сторон. Люди подтягивались к зданию с разных направлений, кто с наружных парковок, кто от метро, поспешно надевая оживлённо-дружелюбное выражение лица, так, что со стороны могло показаться, что все они состоят в большой симпатии друг к другу.

Андрей всегда стеснялся этих минут.

Вот например, Василий Иванович, с энтузиазмом хлопающий по плечу Ефима Азаровича, был известен, как ярый антисемит, да плюс ещё и личный завистник, поскольку его индекс цитирования был на порядок меньше, чем у объекта его жарких приветствий.

Молчаливая, небрежно одетая, средних лет - Лена была славная женщина по мнению Андрея, но что-то в её жизни дома было нехорошо, так что на работу она шла с отчуждённым видом, не располагающим к шуткам и вопросам.

У Андрея была гипотеза, что ей приходится скрывать какие-то делишки своего мужа, причём никаких фактических данных у него, конечно, не было, просто чутье подсказывало.

А вон Верочка и Пётр, старательно здоровающиеся на виду у всех, как будто только встретились, на самом деле провели ночь вместе, что было совершено очевидно Андрею, но явно неизвестно большинству из сотрудников Регионального Центра всемирно-известной фирмы.

И так почти каждый что-то держал за душой такое, что очень бы не хотел доверять окружающим. Слава Богу, мысли-то наши невидимы и души наши, как говорят - потёмки!

Андрея коробило от сквозящей отовсюду неискренности и фальши, он ощущал её каким-то внутренним сознанием, и поэтому старался побыстрее проскочить к себе в корпус, за что прослыл заносчивым и нелюдимым среди большинства коллег.

Он явно был не из их стаи, его побаивались за проницательный взгляд умных серых глаз и какой-то неуловимый росчерк незаурядности и таланта, как выражались в старое время, на челе.

Зачастую Андрей ловил себя на мысли, что он скорей всего, видит больше, или вернее, глубже, чем другие, как будто на рентгене.

Раньше ему казалось, что он такой же как все, но, в последнее  время, вплотную занимаясь своим проектом, он всё-таки пришел к выводу, что откуда-то знает то, что происходит в головах у людей, и о чём они старательно умалчивают.

Может быть, это просто была обострённая способность к анализу мелких фактов и наблюдений, а может, и что-то другое.

У большинства людей, входящих в здание, особенно у менеджеров среднего звена и офисных работников, в голове с утра начинался обратный отсчёт времени и более естественные, настоящие улыбки проявлялись на их лицах скорее к концу рабочего дня. Наконец-то можно было приступить к по-настоящему увлекательной части жизни!

Андрей же, наоборот, с утра был особенно позитивен – день начинался с обхода стационара. Дело в том, что для проведения полномасштабных научных исследований по его теме, был организован стационар на 100 коек, где специально отобранные, наиболее интересные клинические больные находились по 6 недель под круглосуточным наблюдением.

Их находили поисковики из отдела статистического анализа по специальной методике – симптомы, социальное положение, уровень физической и умственной активности, пол, возраст – всё должно было быть как можно более представительным с точки зрения статистики.

Ассистенты исследовательского отдела всегда шутили по этому поводу – бывает, мол, ложь; бывает наглая ложь; ну, а в пределе, бывает – статистика.

Однако, Андрей, в целом, был доволен подбором пациентов – разнообразие клинических картин позволяло продвигаться с проектом вполне приличными темпами.

Итак – с утра – обход: беседа с больными, просмотр ночных показаний приборов, корректировка лечения на ближайшие сутки

-«Доброе утро, Алекс!»
-«Приветствую вас, доктор!»

Высокий благообразный пожилой человек профессорской наружности, одетый в тщательно подобранные дизайнерские льняные брюки и блузон с кокетливо торчащим из нагрудного кармана платочком, сидел в кресле у журнального столика, с антикварным японским чайным набором и миниатюрным бонсаем перед ним. За его спиной на стене висели две классических японских гравюры Укиё-э конца XVII века, о стоимости которых можно было только догадываться.

Профессор, отправляясь на обследование на 6 недель, счёл нужным обустроить своё пребывание самым детальным образом. Всё в этом человеке и вокруг него было призвано свидетельствовать о благополучии, ан нет, он попал в программу, поскольку страдал жесточайшей длительной депрессией, сопровождавшейся неоднократными попытками к самоубийству.

В целом, Андрей был очень доволен позитивными переменами, достигнутыми в состоянии профессора за время с момента начала лечения.

-«Как спалось?»

-«Ужасно, доктор, ужасно – мне опять снилась моя бывшая, чтоб ей пусто было, и она меня всё время выставляла дураком перед всеми, как, впрочем, и всегда».

-«Ну, а вы, что же, поставили её на место? Или просто проигнорировали?»

-«Да нет, доктор, верите ли, только я придумал, как ей ответить достойно – как на тебе, проснулся, вот что ты будешь делать! обидно, знаете ли!»

-« А вы думали с вечера, как я вам советовал, о чём-то приятном, о детях, там или о внуках? или о своём любимом Париже?»

-«Думал, доктор, думал, но это как будто читаешь книгу, а думаешь о своём – очнёшься и ни слова не помнишь, вы ведь, верно, знаете такой феномен? Вот и у меня так – сознательно думаю об Италии, как я там путешествовал в очень респектабельном обществе, и как ко мне липли все эти сеньоры, а подсознательно вижу Лину в чужих объятиях, ну и сами понимаете…»

В возрасте 52-лет Алекс расстался со своей женой, не вытерпев всех её бесконечных похождений, и связался с молоденькой 20-летней моделью среднего уровня, которая, по прошествии нескольких лет, бросила его ради какого-то боксёра, предварительно добившись передачи ей значительной части собственности весьма небедного профессора.

Так что, в действительности, удар получился двойной – разрушено было как физическое, так и материальное благополучие. А если добавить сюда непреходящую боль и обиду на неверную, но всё равно любимую жену, то крушение получилось тотальным.

Развившееся на почве этого, моральное потрясение загнало беднягу в глубочайший кризис, который обычные психиатры пытались лечить антидепрессантами, что не только не привело к выздоровлению, но, скорее, обусловило довольно заметную деградацию личности.

Профессор был в отчаянии, так что, когда ему предложили участие в проекте Андрея, он преисполнился надежды, а заодно и гордости от такой уникальной возможности оказаться на передовой развития науки.

Сосредоточившись, Андрей мысленно подключился к висящему на стене блоку приборов; тот состоял из приёмника нейробиологических сигналов пациента, визуализатора этих сигналов со стереоскопическим экраном и специальным шлемофоном; а также генератора корректирующих импульсов с обратной связью.

В каждой палате их стационара находился такой блок.

Все сотрудники подразделения могли в любое время снять индивидуальные показания приборов для их статистической обработки.

Однако, самая главная часть изобретения, а именно алгоритм, превращающий мысли и чувства человека в объёмное изображение, компьютерный анализ которого позволял составить набор обратных сигналов для воздействия, оставался известен только самому изобретателю.

Таким образом, кроме него никто не мог реально воздействовать на психику пациентов, не говоря уже об использовании экспериментального метода за пределами клиники. Слишком опасно было делать его достоянием общественности, пока не изобретен «антидот» - считал Андрей.

Поначалу он сконструировал себе небольшой преобразователь, позволяющий напрямую видеть состояние больного и вносить с его помощью изменения в лечебный процесс; но, с течением времени, необходимость в нём отпала, поскольку был собран универсальный аппарат, объединяющий все функции индивидуальных, а также дающий его создателю возможность, находясь в зоне радиуса действия, мысленно синхронизироваться с ним.

Вот и сейчас, доверительно беседуя с Алексом, Андрей мысленно выбрал уникальный код доступа к его файлам и погрузился во внутренний мир последнего, так сказать, инкогнито и неощутимо для пациента.

- «То есть, вы хотите сказать Алекс, что вам по-прежнему небезразлично с кем ваша бывшая жена проводит время? А я-то думал мы уже прошли этот этап! Вы же меня на той неделе твердо заверили, что она вам отвратительна! Выходит, мы с вами совсем не подвинулись, ай-яй-яй!»

- «Да нет, доктор, она мне как человек отвратительна, это правда! но у неё такое прекрасное тело, я бы все отдал чтобы иметь возможность его гладить, целовать, ну и вообще» – профессор сконфузился.

Закреплённый на стене прибор замигал красным и на боковом экране картинка из мелких цветных пятнышек стала менять общую тональность, сдвигаясь от зеленовато-желтых к бурым оттенкам.

Андрей почувствовал, как ему сжимает горло комком горечи и увидел, как весь внутренний мир профессора сочится ею. Теперь и без помощи наружного экрана, а как бы внутри себя, в своей голове Андрей видел уже не самого профессора, а некий сгусток странного вещества, судорожно дергающийся в пустоте, местами неподвижный, а местами бурлящий и пульсирующий.

Серовато-бурая густая масса переливалась через какие-то наросты, местами затвердевая на их краях – от этого свободного пространства внутри становилось всё меньше.

Крошечные точечки флуоресцирующей субстанции иногда проглядывали сквозь ноздреватые окаменелости, но их то и дело заливало плотной жижей, отчего они бледнели и пропадали.

Еще в начале своих исследований Андрей, для себя, решил называть эти причудливые образования душой, и всякий раз только молча сожалел, когда её убывало в мрачном лабиринте уродливых сталактитов и сталагмитов.

Зато, когда его алгоритм срабатывал и под воздействием коррекции страшные надолбы крошились и растворялись, субстанция светлела, а пациент чувствовал облегчение и выздоравливал понемногу, Андрей бывал неподдельно и безраздельно счастлив.

- «А скажите Алекс, если бы вам предложили сейчас другую, не менее прекрасную женщину, но за плату, вы бы испытали радость по этому поводу?» – задавая свой вопрос, Андрей, стараясь двигаться как можно более естественно, встал практически вплотную к стене с приборами и немедленно испытал почти физическое отвращение. То же самое было написано на лице у профессора -

- «Фи доктор! как вы можете даже говорить такое! Вы знаете, что такое любовь?» -

Андрей пошатнулся от мгновенной острой боли в затылке и отключил себя от Алекса, а потом быстро выдвинулся из поля действия приборов.

-«Знаю, Алекс, знаю, конечно!»

-«Ну вот, чего же тогда спрашивать такое!? Я поэтому и пришёл в вашу программу, что надеюсь на помощь, чтобы избавиться от этого наваждения! Как вы думаете доктор, это возможно?»

- «Конечно возможно, Алекс, у вас ведь ещё только вторая неделя, не правда ли? Вот мы сейчас вам лечение подкорректируем и через пару-тройку дней результат будет налицо. А вы, пожалуйста, по-прежнему выполняйте те упражнения, что я вам назначил третьего дня, хорошо?»

-«Я постараюсь, доктор, хотя, поверите ли…»
Андрей задумался…

В общепринятом понимании, депрессия связана с нарушениями биохимического баланса в организме и, соответственно, может быть купирована применением медикаментозных препаратов, которые постоянно разрабатываются пресловутыми фармацевтическими гигантами, и которые, не без определённого «влияния» последних, усердно предписываются медиками всем от мала до велика, благо ничего лучше не придумано пока и, в большинстве случаев, никто не задумывается о долгосрочных последствиях и сторонних эффектах. Врач ведь должен как-то решить твою проблему, раз ты с ней к нему пришёл;

Известная история – беременных женщин для стабилизации их душевного состояния кормят антидепрессантами, и только спустя пару десятков лет с начала применения серотониновых препаратов, просуммировав данные многочисленных исследований, наконец понимают, что сторонним эффектом их применения в лучшем случае бывает выкидыш, а в худшем – аутизм и другие отклонения в умственном развитии плода, остающиеся потом на всю жизнь. А не дай беременным дамам успокоительные лекарства когда они волнуются, а волнуются они в наши дни всегда, по поводу и без повода – и тоже ничего хорошего, так что куда ни кинь – всюду клин.

Андрею очень хотелось подарить человечеству счастье и оптимизм, он сам не понаслышке знал, что такое разочарование и безнадежность. Правда, он никогда не считал это депрессией – просто у него, как почти у каждого, была своя боль – её звали Эммой и это была его жена.

Алекс продолжал бубнить о своём – он это мог делать круглосуточно, но Андрей уже был далеко – там, где он впервые встретил Эмму.

Первый курс, весьма престижный университет, куда он попал исключительно из-за невероятно высоких оценок и целой кучи восторженных рекомендаций от учителей школы, руководителей медико-биологических курсов, которые он заканчивал параллельно со школой, персонала в больнице, где он после занятий подрабатывал санитаром. Собственно, он никогда бы и подумать не мог, что будет учиться за границей, пределом его мечтаний был столичный университет, однако многочисленные победы на олимпиадах сделали его, что называется, идеальным кандидатом для международной программы по обмену студентами.

Таких, как он, талантливых ребят из разных уголков земли, в этом, известном всему миру, университете были единицы, основная масса студентов принадлежала к элитным семьям собственной страны – с, так называемой, отличной родословной - все они заранее знали, как будет устроена их жизнь на многие десятилетия вперёд, каждый шаг в ней был хорошо продуман и взвешен в соответствии с негласными правилами и понятиями «высшего общества», а также солидно обеспечен.

Ничто не отдавалось на откуп случайности – это был бы крайне дурной тон. В кокон для выращивания будущей элиты государства, да что там – государства, бери выше – мира! были заботливо вплетены волокна и церкви, и школы, и общественных организаций, и регулярных занятий правильными видами спорта, и членство в одобренных клубах и движениях, и, наконец, ниточки, ведущие к предпочтительным будущим спутникам жизни, начинали показываться ещё с младенчества.

Случались, конечно, срывы и сбои в системе, но в целом она работала неукоснительно.

Андрей ощущал себя полным пришельцем в среде этих баловней судьбы, нет, он им не завидовал, ибо в большинстве они были поразительно мелкотравчатыми, а их стадные мысли и чувства поражали такой банальностью и высокомерием, что хотелось разбить на их головах дорогущий старинный фарфоровый сервиз и посмотреть на реакцию.

Эмма, в отличии от Андрея, попала в это «дворянское гнездо» не по гениальности в науках, а по несокрушимому напору популизма, с которым она продвигалась по жизни, желая вырваться в высшие сферы из своей скромной обывательской среды.

В её послужном списке была куча всевозможных престижных занятий для старшеклассников, включая движение в защиту чего-то, где она попала в газету, пожимая руку президенту – для таких, как она, был зарезервирован даже больший процент мест, чем для таких, как Андрей.

Свежая кровь правильного состава была нужна правительствам не только не меньше, чем научные открытия, но, пожалуй, куда больше.

Андрей был потрясен, когда впервые увидел Эмму.

Потерянным новичком торчал он в толпе на митинге, посвященном, собственно их вступлению в славные ряды студентов этого выдающегося учебного заведения, бесспорно, одного из лучших во всём мире, если верить словам ораторов, один за одним подымавшимся на трибуну.

Преподаватели в мантиях и регалиях, высокопоставленные родители в шляпах и смокингах, прославленные выпускники прошлых лет – все, как один, верили, что и эти новобранцы не посрамят славного имени их дорогой Альма Матерь и умножат, прославят, вознесут это достояние многократно.

В подтверждение их надеждам на трибуну выскочило райское создание из числа как раз таки свежепринятых студентов и воодушевлённо заверило доблестное собрание, что «нихт» волноваться и что всё будет «тип-топ» и в лучшем виде. 

Андрей не слышал ни слова – он остолбенел. Эта девушка была воплощением совершенства – белокурые вьющиеся волосы до плеч, безупречная кожа, стройная фигурка, кокетливое платьице, скорее подчёркивающее, чем скрывающее идеальную фигурку – и это совершенство, как молния, ударила в аскетический душевный мир Андрея, разнеся его в щепки.

Потом было три года непрекращающейся пытки, когда Андрей издалека наблюдал скоротечные попытки Эммы захомутать кого-нибудь из породистых и перспективных. Они спали с ней с удовольствием, но сбегали при первых же намеках на серьезные отношения.

За эти три года Андрей неоднократно подтвердил звание гения, с которым он пришёл заниматься наукой, получив массу призов и титулов в международном сообществе специалистов, занимающемся биотехнологиями; тот факт, что ничто житейское его не отвлекало, ибо он страдал по Эмме молча, спрятав свои безнадежные чувства в самой глубине души, безусловно пошёл на пользу; о нём появились статьи не только в местной но и в международной прессе.

И тут случилось чудо – по случаю визита некоего главы весьма богатого заморского государства, который как раз присматривал достойное место для получения образования своему сыночку, цвет будущих выпускников был выставлен на его обозрение, чтобы, как говориться, не быть голословными.

Понятное дело, Андрей представлял естественные науки, а Эмма – общественные, оба произвели сильное впечатление на гостя, который как раз ещё не решил, по какой стезе двигать наследника, так что он пригласил этих двух выдающихся представителей молодого поколения назавтра к себе в посольство на приём.

В администрации университета Андрею выдали ключи от представительского авто и номерок в кладовую, где ему подобрали фрак по размеру и всё необходимое в придачу.

Эмма вышла из своего корпуса на пол-часа позже назначенного, но это всё было неважно. Она выглядела настолько потрясающе, что у Андрея поплыло перед глазами, он вцепился в руль и уставился на дорогу – вести светскую беседу он был не в состоянии.

Эмма тоже не нарушала тишины, продумывая стратегию своего поведения на приёме – так, в молчании, они добрались до посольства.

Клеймо гениального (почти синоним – ненормального) учёного спасало от необходимости демонстрировать коммуникабельность, и Андрей слонялся из угла в угол, даже не пытаясь притворяться заинтересованным в тех беседах, обрывки которых доносились со всех сторон.

Его глаза неотступно следили за Эммой, которая порхала от группы к группе, везде вызывая восторженные комплименты и взрывы смеха, что, в порядочном обществе несомненно является признаком хорошего тона и успеха.

Вот она передвинулась на ещё один уровень ближе к группе, роившейся вокруг шейха – он заметил её, подошёл, поцеловал ручку – верх элегантности, что-то сказал и они оба повернулись к Андрею – тот от испуга чуть не выронил бокал с вином и поспешно отвёл глаза; позже выяснилось, шейх сказал Эмме: -«Вы бы милочка, присмотрелись к этому молодому человеку, его ждёт блестящее будущее, Нобелевская премия – это как минимум, я гарантирую»–

На обратном пути Эмма всю дорогу томно смотрела на Андрея и, казалось, куда-то звала или на что-то намекала, Андрей мучительно пытался выдавить из себя подходящие случаю слова, немел, столбенел и два раза чуть не устроил аварию.

Выходя из машины, Эмма поощрительно погладила его по щеке – «Ну точно, гений, по всем признакам – хочешь зайти посидеть немного?»

Конечно, он хотел, Боже мой, он хотел её три мучительных года, бессонными ночами представляя её с каким-нибудь очередным высокородным амбалом, а сам никогда ни с кем не был, даже случайно!

Он вообще не понимал, как такое может быть случайно? В его глазах это было вершиной соединения двух отдельных людей, чтобы стать одним целым – раз и навсегда.

Где-то в глубине сознания бился ужас оказаться неумелым, несостоятельным, так сказать, и, конечно же, потерять расположение этого божества навечно.

-«Ты так и будешь стоять в прихожей или всё-таки зайдешь, красавчик?»-

Красавчик – это она серьёзно или насмешливо? Вообще-то ему говорили, что он красивый; другие девушки, которым он нравился и которые пытались с ним сблизиться… следовательно, может быть серьёзно?

Он прошёл в комнату – вот, значит, где обитает его божество!

Всё вокруг было розовым и зелёным – три тысячи разных мелочей и безделушек, сумочки, тапочки, халатик, небрежно брошенный на кровать, крючочки и вешалочки, занавесочки, подушечки поплыли по кругу как нежное зеленовато-розоватое облако с непередаваемым ароматом, от которого перехватывало дыхание. Нет, это не облако, дыхание пропало потому что Эмма прижалась к его губам и стала медленно забирать их в свои.

Одновременно она расстёгивала пуговицы его рубашки ( фрак уже давно, оказывается, был неизвестно где ), вот и рубашка полетела в угол, наверно, он тоже должен снять с неё платье? А где же оно расстёгивается, черт? Эмма уже справилась с его брюками и теперь повернулась к нему спиной, мол, давай, двигай.

Дальше все произошло почти мгновенно, до кровати дойти так и не удалось – упали прямо на пол и через минуту его «девственность» растворилась в сахарно-пряном послевкусии, забросив Андрея на седьмое небо.

Эмма выглядела разочарованной.

-«Ну, ты точно ботаник, у тебя небось и не было-то никого до сих пор?»-

Презрительный тон её голоса кнутом ударил по нервам. Он что-то сделал не так? А что? Почему она недовольна? Андрей боялся спросить и не знал, что делать. Он попробовал погладить её грудь, но она отбросила его руку

–«Иди поучись сначала, потом приходи»-

Сказка кончилась, наступила отрезвляющая реальность.
Стараясь не смотреть на Эмму, он кое-как оделся и вышел, а кнут остался с ним на всю жизнь.

-«Я вас очень хорошо понимаю, Алекс», - неожиданно для самого себя сказал Андрей – «давайте продолжать упражнения, а новую схему мы сегодня же ночью начнём транслировать».

Он вышел из палаты, про себя решив, что новую схему стоит сначала попробовать на себе самом, а Алекса, пожалуй, следует перевести в конец обхода, а то такие экскурсии в собственное подсознание до добра не доведут.

-«Доктор, ну что же вы так долго сегодня? Я уже прямо вся извелась – где вы!»
Накрашенная и аккуратно уложенная пожилая дама с ног до головы в бриллиантах неслабого размера прыгала от нетерпения возле двери своей палаты.

-«Доброе утро, Рима, как поживаете?»

-«Господи Боже мой, доктор, как я могу поживать при таком количестве болезней! Ещё удивительно, что я вообще жива! Но вот, раз жива, хочу чтобы вы разобрались, наконец, что со мной такое, и назначили бы уже наконец лечение!»

-«Но позвольте, мы же ещё вчера начали процедуры первой недели, должно же хотя бы пару дней пройти, чтобы эффект стал заметен!» – терпеливо, но с металлическими нотками в голосе ответил Андрей.

По данным поисковиков, Рима уже не одного врача довела до нервного тика, а некоторых даже пыталась судить за невнимание к её жалобам.

Проблема была в том, что Рима была здорова как лошадь, что, учитывая её возраст, было практически уникальным явлением.

Поздний ребёнок двух пожилых одиноких людей, она была патологически избалована в детстве, рано выскочила замуж за многообещающего сокурсника, потом сумела выжать из мужа все мыслимое и немыслимое добро, по дороге завязала интрижку с деловым партнёром мужа, и стала с ним вдвоём подделывать финансовые документы совместной фирмы.

Секс на стороне муж бы ей простил, он и сам был не дурак гульнуть, но семейные интересы! Ни за что! их развод состоялся в считанные дни.

Однако деловой партнёр-любовник совершено не собирался бросать свою жену ради Римы, тем более что без денег и связей мужа, она ему ни на что не сдалась. 

Тогда Рима ударилась в болезни, сначала притворно, а потом, втянувшись, и сама стала верить, что находится при смерти.

Бывшего мужа заела совесть, он полностью обеспечил ей безбедное существование, которого могло бы хватить на три жизни средней продолжительностью лет в 100 каждая.

Но Риме этого было мало. Ей нужно было ежедневное внимание и сочувствие, и тогда она перекинулась на врачей, тем более что эти расходы ей покрывались бывшим мужем отдельно от всего остального.

Первичный осмотр, проведенный ассистентами при поступлении, показал полное отсутствие каких-бы то ни было хронических заболеваний; и единственным патологическим изменением, зарегистрированным Андреем при глубоком сканировании, было полное отсутствие светящейся субстанции.

Внутренний мир Римы однородно состоял из мутной, довольно плотной массы, что представляло собой редкий клинический случай на несколько тысяч уже обследованных больных.

По обычной схеме лечения в программе Андрея следовало применять внушение, чтобы стимулировать выработку «лёгкой» подвижной фазы в сознании, одновременно подвергая дроблению образовавшиеся в ней накипи, размельчая их фрагменты, давая доступ воздуху свободной мысли, обеспечивая основы более позитивного восприятия.

Строго говоря, это не было внушением в обычном понимании этого слова, это были сгенерированные сигналы, которые алгоритм Андрея посылал, обычно, узконаправленно.

Однако, за два с небольшим года разработки, полностью успешными могли бы считаться всего пару десятков случаев, когда, по прошествии 6 недель, внутреннее пространство духовного существа пациента полностью освобождалось от затвердевших наростов, заполняясь до краёв невесомым сияющим веществом с немыслимой гаммой переливов.

Слишком маленький процент, порядка 12% всего, для публикации открытия и получения общественного признания, не говоря уже каких-то административно-финансовых поощрениях со стороны руководства корпорации, - считал Андрей.

Разумеется, последнее меньше всего его волновало, но ведь у него был босс, для которого это было единственным критерием успеха, так что приходилось думать о каком-то ином методе учёта числа успешных излечений.

Например, восторженные отзывы участников – тут, конечно, наблюдалось почти 100% таковых, ибо все, без исключения, пациенты покидали программу Андрея в прекрасном настроении – им действительно становилось легче справляться с депрессией.

Что-то внутри них менялось, и житейские невзгоды и трудности начинали ощущаться по-другому.

А про свой внутренний мир – свою бессмертную душу – и что там с ней происходит в процессе жизни, задумывается очень мало кто из нормальных людей.

Итак, все были довольны – страдающие депрессией люди получали облегчение и способность радоваться жизни; Игорь, как начальник Андрея, рапортовал наверх сверхъестественный прогресс и уже мысленно проверчивал дырочку в костюме для очередной регалии;

Руководство корпорации прикидывало многомиллиардные барыши от всех возможных способов применения этого изобретения; и даже простые ассистенты Андрея, работающие от 8-и до 5-ти, и те активно обсуждали куда потратить будущие, по прикидкам, немаленькие, премии.

Исключением из общего счастливого хора всех, если так можно выразиться, соавторов, мог бы прозвучать голос только самого автора - Андрей, как и всякий настоящий учёный, желал довести разработку до победного конца.

Он хотел понять, какую роль играет каждое из наблюдаемых им внутри душевных образований в общей картине мире и в частной судьбе каждого конкретного их обладателя; и существует ли вообще такая связь.   

При этом он вряд ли смог бы ответить на вопрос, почему счастливым исходом для его пациентов, как, впрочем, и любых представителей Homo Sapience, он считает полное освобождение внутреннего мира человека от угрюмых надолбов, серой накипи, и тому подобных образований.

Просто его завораживал вид струящейся яркой субстанции, которая, конечно же, выглядела намного приятнее в его глазах в сравнении с тёмными лабиринтами мертвых окаменелостей и чавкающей жижей, переполняющими в большинстве случаев до краёв души его пациентов при поступлении в его программу.

Он был доволен результатами отдельных больных, теперь оставалось нащупать связи между ними и попытаться влиять на коллективные настроения. Это и было целью его сегодняшнего эксперимента.

За время работы над проектом Андрей составил довольно обширную картотеку видов различных негативных мыслей и чувств, и, соответственно, библиотеку подпрограмм воздействия на них.

Злость обычно бывала бордовых оттенков, зависть - коричневых, ревность – болотных, итд. Особенно страшной выглядела ненависть – грязно-серая и как будто пустая до тошноты, до головокружения.

Несмотря на кажущуюся индивидуальность этих видов отрицательных эмоций у разных людей, некоторая их общность позволяла надеяться, что и корректирующее воздействие можно подобрать для одновременной работы с целыми группами. 

Андрей планировал проделать такой сеанс вечером, когда большинство сотрудников уже покинет здание и останутся только его подопечные, чтобы исключить вероятность случайного воздействия его метода на необследованную психику.

Для корректировки он выбрал зависть, одно из наиболее часто встречающихся у людей чувств, коверкающих душу.

Глава Вторая

- «Пора ставить всё по местам», - напряженно думала Эмма, одновременно вскрывая посылку с баснословно дорогой косметикой, доставленной из Европы.

- «Этот неудачник никогда не получит Нобелевской премии; почтенный мистер шейх заблуждался; хотя мог бы получить ещё позавчера! Агент, следящий за ним, уверяет в своих отчётах, что все давно готово и испытанно не раз – и аппарат и алгоритм, и, кстати, применятся всё чаще, но неизвестно, где, как и в каких экспериментах. Тоже мне, агент – ничего толком узнать не в состоянии!»

Эмма была убеждена, что мир состоит из тупиц, слюнтяев и бездарностей, нарочно путающихся у неё под ногами, чтобы помешать её победоносному продвижению по жизни.
Ну, ничего, она им всем ещё покажет, кто здесь главный. Ещё попляшут у неё!

Потерпев недавно сокрушительное поражение в своих планах захомутать богача, она старалась, как могла, поднять себе боевой дух.

Этот старый осёл, мистер Оуаа, вице-президент их корпорации, на которого она убила лучшие годы своей молодости, так и не решился бросить семью – прикрывался заботой о своём дебильном сыночке.

Ничего удивительного – у двух бывших хиппи, вытащенных, конечно, в конце концов из всех неприятностей, их влиятельными семейками назад, в добропорядочное общество (ха, видали мы их добропорядочность – как же), и задвинутыми на самый верх социальной лестницы, ребёночек-то родился умственно отсталый!

Чёрт его знает, чего они там курили и кололи себе в студенческие годы! Не говоря уже о венерических болезнях, от которых почтенный мистер Оуаа вообще никогда не вылечился до конца – даже её сумел наградить частью своего букета!

Каким только его извращенным прихотям она не потакала!»
Но когда он потребовал, чтобы она совокупилась с его конём – господи – вы видели этот чудовищный орган? Тут она поставила вопрос ребром – и  - потерпела полное фиаско

Это было не просто обидно – это был полный крах – 10 лучших лет жизни были выброшены на такую помойку, что лучше не вспоминать.
Но самое ужасное, что приходилось начинать всё сначала.

На время ей овладела преступная слабость – может плюнуть, просто дождаться, когда Андрей чего-нибудь достигнет? Однако, его полное безразличие к степеням и званиям, нежелание играть ни в какие карьерные игры и смехотворная удовлетворенность своей, вообще-то, конечно, гораздо выше среднего уровня, но всё равно убогой, по меркам Эммы, зарплатой бесила её сверх всякой меры. Зато он обожал её – никакими унижениями, попрёками и скандалами это нельзя было убить. Получалось, что она ничем не рискует, пускаясь во все тяжкие в поисках большого куша – спасительная гавань ждала её всегда.

Погоревав с годик об уплывших миллиардах мистера Оуаа и подлечившись от его «наследия», Эмма наметила нового кандидата – Игоря – начальника Андрея.

Вообще-то, они все – и Андрей и Эмма и Игорь, и его жена Вета – были приятелями с университетских лет, поскольку принадлежали к одному землячеству.

По окончании обучения Андрею и Игорю предложили работу в филиале огромной корпорации, расположенном, как кстати, в их родном городе. А дальше пути четырех, что называется, разошлись.

Андрей зарылся с головой в исследования, Эмма, которая сумела пристроится в тот же центр по маркетинговой части, взялась за мистера Оуаа, Вета вообще не собиралась работать, а вот Игорь стремительно пошел «в гору».

С одной стороны, конечно, у него не было и сотой доли состояния вице-президента компании, с другой – он был крайне амбициозен и рвался наверх с нечеловеческой энергией. Кроме того, они с женой не имели детей, так что задача для Эммы увести Игоря из семьи упрощалась стократно.

И вообще – они с Игорем вдвоём могли своротить горы – будучи идеально подходящими друг другу партнёрами, как деловыми, так и «половыми». Живя с Андреем и путаясь с мистером Оуаа, она давно забыла и мечтать о хорошем сексе. Собственно, если хорошо подумать, кроме парочки случайных приключений в далёкие студенческие годы, весь её остальной сексуальный опыт был совершено отвратительный.

Андрей так никогда и не научился ничему в этом вопросе – может не хотел, а может - стеснялся, плюс он патологически боялся вызвать неудовольствие своей жены – в результате, все их такого рода контакты свелись к 2-3 разам в год. Отчасти поэтому, отчасти от страха опозориться, он заканчивал, еле успев начать, получал свою порцию презрения от жены, и, жалко засопев, замолкал на самом краешке кровати, долго пытаясь заснуть.

Эмма же, напротив, буквально сразу отключалась, озабоченная тем, чтобы набрать определённое количество часов сна – это, как известно, является ключевым моментом в сохранении красоты и долголетия.

Вообще, её день был строго расписан, в соответствиями с указаниями личного врача-косметолога

С утра – ванна с экстрактом омолаживающих трав и коктейль из огурцов с мёдом и яблочным уксусом.

Потом маска и все последующие за ней притирания, причём это был целый набор масок, серумов и кремов – для глаз, для шеи, для лица, для груди, для живота и наконец, для верхней и нижней части ног.

Некоторые из них выглядели и пахли, конечно, отвратительно, но зато они давали умопомрачительный эффект, особенно для груди, которая у Эммы обвисла после некоторых шалостей мистера Оуаа – он, видите ли хотел время от времени побыть грудным младенцем и пососать молочка, поэтому ей приходилось всё время принимать гормоны, стимулирующие лактацию, чтобы «порадовать» этого старого козла – и зачем она только пошла на эту глупость?; зато все эти косметические средства заодно, кстати, отпугивали Андрея, чтобы не лез к ней со своими дурацкими поцелуями, брр-р-р, до чего надоел!.

После утренних процедур, в большинстве случаев, если не было никакого важного митинга с вышестоящим начальством, Эмма ехала в спортивный клуб, занималась там на тренажёрах, потом отдыхала в кислородной ванне и завершала всё массажем – отдельно лица и отдельно – тела.

Освежившись и разогревшись, она иногда заезжала на работу, так сказать, показаться подчинённым, а иногда ехала напрямую, раньше к мистеру Оуаа, ну а теперь к Игорю.

Хотя, в действительности, она ехала в одно и тоже место. В самом начале отношений, мистер Оуаа, заботившийся о своей репутации, приобрёл на имя Эммы маленький пригородный коттедж в непрестижном районе, чтобы исключить вероятность встречи с кем-то из своего круга. Это, да пара модельных платьев, только и остались скромными дивидендами от их связи, ибо больше она ничего не сумела из него выдоить, как ни старалась.

Она знала, что практически вся верхушка корпорации имела, в дополнение к законным жёнам, так называемых девушек сопровождения, которым платилась космическая зарплата за то, чтобы они были готовы в любую минуту времени собраться в течении часа, вне зависимости от того, куда надо было отправляться – север, юг, восток или запад; столичные города или сафари в джунглях.

Эмма никогда даже и не пыталась попасть в эту категорию - совокупность требований при найме на такую работу была просто невыполнимой для неё: безупречный внешний вид – это было пожалуй единственное, что она могла предоставить, и то лет 10 назад, а так – манеры на уровне дипломатического корпуса, образование – не менее кандидатской степени, танцы – бальные и современные, знание языков – не менее 7-и. Всё это было далеко за пределами её возможностей, да и цели у неё были другие – она хотела замуж за богатого, и всё.

Теперь, вот проблема, как отбить Игоря у жены, а потом помочь ему разжиться деньгами, побольше и побыстрее? Именно в таком порядке, а не наоборот!
Большую часть времени вдвоём они проводили за придумыванием разнообразных планов быстрого обогащения. Последнее время это была ставка на работу Андрея

- «Эмма, очнись!» – голос Игоря застал её врасплох, он, явно, был чем-то раздражён. Это плохо. Раздраженным Игорь бывал очень редко, и в этом случае можно было ожидать довольно жёсткий секс, надо его срочно отвлечь и успокоить – а то потом два дня будет ни сесть-ни встать.

-«Игорёк, ты что-нибудь слышал про секретные переговоры с Азией?»

По выражению его лица она сразу поняла, что попала в точку, хотя говорила наугад и меньше всего хотела влететь на горячую тему.

-«Я что, сюда приехал, на митинг, что ли? Кончай делать умное лицо – оно тебе не идёт – и давай, живо, на позицию!»

- Так, отвлечь не удалось – надо выживать! - успела подумать Эмма и Игорь набросился на неё.
…………………………..

Выпустив из себя весь пар и раздражение, Игорь готов был теперь обсуждать новые сведения про их последнюю затею – тем более, что он интуитивно чувствовал – там будет большая игра, может быть, даже больше, чем любой из них представлял, когда всё затевалось.

- «Какие новости, что-нибудь разузнала у своего ботаника?»-
- «Ну так, немного, он, явно, что-то скрывает, говорит, что ещё не до конца всё понимает, но, насколько я его знаю, а знаю я его лучше всех, ха-ха, он, в основном, разработку завершил и сейчас набирает статистику случаев. При его мягкотелости, это может продолжаться ровно до второго пришествия, так что, я думаю, скоро пора переходить к делу. Что говорит агент?» –

Игорь нанял частного детектива следить за Андреем под предлогом обеспечения безопасности последнего. Это давало ему возможность, с одной стороны, платить агенту из бюджета проекта, а с другой, оставаться вне подозрений об истинных причинах этой слежки. Игорь очень гордился этим своим хитрым ходом и совершенно не подозревал, что сам является пешкой в чужой игре.

Агент добросовестно предоставлял ежедневные отчёты о каждом шаге Андрея и делал вид, что больше его ничего не касается.

Из этих отчётов Игорь знал, что в вечернее время Андрей куда-то исчезает на несколько часов, не выходя из клинического корпуса, и как мог, пытался разведать, что за этим стоит. Он уже всю голову себе сломал - и раздобыл планы здания в надежде найти скрытые помещения, и всех до одного сотрудников допросил с пристрастием, и исподтишка пытался шутить с Андреем на эту тему – всё было безрезультатно.

Это и бесило Игоря больше всего, ибо не позволяло продвинуться ни на шаг с их планом выгодно продать изобретение Андрея, чем бы оно там ни было.

Хорошо ещё, что он и не подозревал, что гораздо более подробные отчёты, и не только об Андрее, но и о самом Игоре, агент посылает по секретным каналам на другой континент, откуда они, после редактирования, регулярно поступают к одному из 10-ти богатейших людей планеты.

Игорь втихаря давно вел переговоры с потенциальным покупателем – главным конкурентом их корпорации - сверхмощным международным концерном предприятий медицинского оборудования и фармацевтических препаратов, имеющим, по слухам, какие-то неявные связи с глубоко засекреченным комитетом то ли в правительстве, то ли в верхушке военного блока североатлантического союза.

Начальная стадия переговоров прошла успешно, Игорь заручился согласием на огромную, по его меркам, сумму вознаграждения, а дальше всё зависло, поскольку он никак не мог организовать демонстрацию рабочего образца прибора, как ни пытался устроить это под тем или иным предлогом.

Андрей, каким бы мягкотелым и бесхребетным не считала его Эмма, был совершено несгибаемым в вопросах профессиональной этики и человеческой порядочности. В его понимании, пациенты имели полное право на конфиденциальность и ничто не могло поколебать его в этом мнении.

Игорю приходилось ждать формального окончания работ и отчёта, но тут-то и была проблема – после этого его собственное руководство расчухает – с чем имеет дело, и дальше Игорю будет уже не дотянуться до пирога, к разделу которого его вряд ли кто подпустит.

Итак, надо было что-то делать. Он был доволен, что Эмма на его стороне, оба они были довольно беспринципными негодяями, это и сближало их достаточно сильно – можно было в кое-то веки раз не притворяться, не ломать из себя неизвестно что, а грубо и цинично называть вещи своими именами и знать, что партнёр тебя не сдаст ни за понюшку табаку.

Это даже как-то возбуждало, освобождало из тесной клетки притворства и лицемерия, с которой оба они срослись за эти годы, как с собственной кожей.

-«Я думаю, чудика твоего надо как-то встряхнуть и посильнее, чтобы дурь из него вылетела, и он потерял бы своё унылое равновесие!» –

- «Ты хочешь, чтобы я ему сказала про нас? Мне кажется – он и так знает.
Притворяется, как обычно, в своей манере, что всё в порядке, но сам-то, конечно, знает».

-«Ладно, черт с тобой, я сам с ним поговорю, но только потом не жалуйся!

+++++++++++++++

Удивительным образом, но при одинаковой продолжительности, уроки по 45 минут каждый, пролетали или, наоборот, тянулись совершенно по-разному. Физика и химия заканчивались, не успев начаться, на самом интересном месте, история же и литература сочились по капле сквозь изнывающее сознание набором малоинтересных сведений и пафосных сентенций.

Володя никогда не задумывался – почему это было именно так, просто стоически переносил эту ситуацию. Он не сравнивал между собой преподавателей, и не пытался что-то изменить в своём отношении. Вообще, по характеру, он был скорее меланхоликом и привык с детства к тому, что в жизни приятного очень мало, а неприятного – в изобилии.

По крайней мере, в его жизни, а других ему проживать не доводилось.

Друзей-приятелей у него не было, а игры в воображаемого друга всегда казались странными.

Родители – Андрей и Эмма - практически не присутствовали в его жизни, будучи заняты своими делами; цепочка разнообразных детских учреждений, зачастую с круглосуточным пребыванием, привела его в школу, где поначалу он всегда оставался на продлённый день, но, с течением времени, уже в старших классах, стал уходить после окончания занятий, но не домой, где ничего хорошего всё равно не ожидало, а в библиотеку.

Старинное здание бывшего помпезного дворца, за долгие годы весьма обветшавшее, но недавно отреставрированное и переоснащённое по последнему слову техники, с самого начала своего  существования имело прекрасную библиотеку, принадлежавшую, однако, всего лишь одной семье.

Величайшие сокровища человеческой мысли безнадёжно томились на полках веками в надежде поделиться своим содержимым с каким-либо пытливым умом, однако шли годы и десятилетия, минуло столетие и пошло на второе, когда в жизни дворца произошли невообразимо грандиозные перемены.

Обитатели здания куда-то исчезли, а вместо них появились смешливые девчонки в красных косынках, которые, однако, всегда умолкали, входя в помещение с книгами. Они перебрали всю коллекцию, стряхнули вековую пыль, какие-то экземпляры унесли в подвал, а на их место и на вновь сооружённые стеллажи в других комнатах втащили пахнувшие свежей типографской краской издания.

Вскоре во всех комнатах зазвучали несмелые шаги людей, которые совсем недавно выучились грамоте, и которым девчонки в красных косынках помогали выбрать книгу для чтения.

Володя, как вживую, видел то время, хотя оно утекло в лету задолго до него, просто что-то родное было в тех настроениях, весьма нетипичных для 21-го века. Большинство его сверстников пользовались цифровыми источниками, притом вовсе не классического толка, а скорее однодневными публикациями, срок жизни которых измерялся часами, а не веками.

Володя подсознательно понимал, что именно потому и не может сблизиться ни с кем, что их разделяет некая непреодолимая пропасть в восприятии действительности. К этому факту он относился совершенно спокойно, без злости и без обиды, не считая себя глупее или умнее, просто признавая такую разницу как факт.

В библиотеке всегда было прохладно и пусто. Редкие посетители, как правило, были значительно старше, и воспринимались как некие рудименты древности вкупе с потускневшими корешками старинных книг.

С тех пор, как подавляющее большинство населения перестало рассматривать литературу, гордо выставленную на полках «стенок» своих малогабаритных квартир, как определитель социального статуса или выгодное вложение средств, здесь бывали только истинные любители книг, «O quam cito transit gloria mundi»

Володя медленно шёл вдоль приглушенных фонарей полупустого читального зала в дальнюю галерею бывшего дворца, где обыкновенно располагались залы научно-технической литературы.

Его очень хорошо знали все библиотекари, но в этой части он был попросту свой. Ему доверяли расстановку изданий на полках, составление каталогов в бумажной и цифровой форме, сканирование и рефераты книг для публикаций в сети, и многое другое.

Большую часть времени он был единственным посетителем, скрашивающим унылую и плохо оплачиваемую работу, скорей всего, таких же как он, аутсайдеров.

Сегодня, однако, случилась, наверное, где-то в пространстве редкая флуктуация, и в зале оказался посетитель, окружённый радостно возбуждёнными сотрудниками всех близь расположенных отделов. 

Они были счастливы помочь с выбором книг представителю, вернее, представительнице, молодого поколения, на которое, как известно, всегда возлагается много надежд, ну как же, «из искры возгорится пламя» и люди вернуться к бумажным хранителям веры и мысли.

Девчонка выглядела не старше Володиных одноклассниц, а может быть и моложе, но что-то неуловимо отличало её от них.

Она была сама по себе, не часть какой-то тусовки и не помазанная от рождения «миром» власти и богатства своих семейств.

Володя, обыкновенно, держался подальше от своих сверстниц, не ожидая от них ничего, кроме неприятностей, наверное, выдался в отца. Мать часто пинала отца за неумение обращаться с женщинами, нисколько не смущаясь присутствием сына, в сознании которого это качество трансформировалось в некое увечье, врождённое или, так сказать, наследственное.

Сегодня, однако, он без всякого смущения, внутренне поражаясь самому себе, спокойно подошёл и предложил свою помощь тоже.

Девчонка посмотрела на него снизу вверх, будучи не высоконькой, огромными синими глазами и сказала:

-«я ищу любые пособия по уходу за детьми и подростками с суицидальными наклонностями».

Володя опешил, нет, он, конечно, много слышал от своих сверстников о том, что это стало просто массовым явлением в современном мире, притом в самых разных странах.

Любой такой случай горячо обсуждался на переменах одноклассниками, обычно с восторженной интонацией, мол какой/какая молодец! Покончил с этим отвратным миром, всем показал! Что показал, Володя, обычно, не успевал дослушать, проходя мимо, чтобы уединиться со своей книгой где-нибудь в уголке.

Сам он, несмотря на своё довольно безрадостное детство, никогда не думал о подобном выходе из положения; ни когда беззвучно плакал в круглосуточных яслях, оставшись единственным ребёнком, которого не взяли домой на выходные, ни когда мать лупила его смертным боем за любую провинность, а отец, даже если был дома, не вмешивался, боясь навлечь на себя гнев жены, ни когда тот единственный день в году, когда можно было на что-то надеяться, а именно день рождения, проходил незамеченным, без подарков и поздравлений, просто как обычный день.

Возможно, это был некий механизм внутри его сознания, который даже не рассматривал такой возможности, возможно он был, по выражению матери «такой же тряпка, как и отец», возможно, что-то третье, но, как бы то ни было, самоубийство пугало своей бесповоротностью и неестественностью, вот и всё.

И вот сейчас эта девчонка ищет способа помочь тем, у кого нет никаких барьеров между быть или не быть. Володе вдруг очень захотелось присоединиться к ней в её борьбе.

- «Я вижу, книги для вас уже ищут штатные сотрудники библиотеки.
скажите пожалуйста, ведь есть, наверное, какие-то ещё способы помочь? да, простите, меня зовут Владимир, можно просто Володя»

- «А я Даша», - совсем непринуждённо сказала она и ещё раз пристально посмотрела на него, - «конечно, нам очень нужна помощь добровольцев для общения с теми, кто только ещё выкарабкивается из своей пропасти, но это очень тяжело иногда переносится, и может сильно отразиться на здоровье и настроении, вас это не пугает?»

- «Не пугает, - улыбнулся Володя – Но вдруг я не найду нужных слов, или наоборот, скажу что-то неправильное с точки зрения ваших методик?»

Даша вздохнула: « конечно, придётся пройти несколько тренировок и прочитать всё, что доступно…; Да, и вот ещё что – если вам нет 18 лет, потребуется согласие родителей, достаточно одного из них, я вам сейчас дам бланк, всегда ношу их с собой на такой случай…» она ещё раз вздохнула – «нам очень нужны волонтёры!»

- «Я постараюсь просоответствовать, только скажите куда приходить и в какие часы лучше?»

- «Наша клиника расположена на территории Центра Детской психиатрии, хотя административно мы федерального, а не городского подчинения, так что у нас на излечении ребята со всей страны. От входа на территорию направо, такое косое несимметричное к зданию крыло. Приходите после школы, как раз во второй половине дня будут и другие помощники, присмотритесь для начала. На проходной скажете, что к нам, что вы новый волонтёр, только согласие родителей не забудьте, без него нельзя.»

В это время появился дежурный сотрудник библиотеки со стопкой книг и журналов: - «вот, посмотрите, это то, что выходило в печать за последние 5 лет, как вы просили. Объёмистая подборка, я вам доложу. Надеюсь, на первое время хватит. Скоро придут переводные материалы за прошедший год, мы вам позвоним.»

Володя через плечо Даши разглядел несколько изданий в одинаковых обложках, которые она, перебирая, положила вниз стопки. Ему захотелось спросить-почему, но было неловко и он промолчал.

Как бы отвечая на незаданный вопрос, Даша повернулась к нему и сказала: - «Если хотите, можно несколько методичек взять на вечер, чтобы подготовиться, я их уже читала и беру, как раз, для волонтёров. Можете даже их записать, пока, на себя, а то мне столько книг сразу не дадут»

Володя вдруг почувствовал, что в его жизни появился смысл. До этого момента он вряд ли смог бы ответить на вопрос, почему он делает то или иное, почему встаёт утром, автоматически убирает постель, чистит зубы, идёт в школу, сидит там, потом идёт назад, делает уроки, ложится спать.

Сколько он себя помнил, у него никогда не было ничего такого, что вызывало бы желание ускорить или замедлить время, такого, о чём хотелось бы помечтать, ждать с нетерпением, представлять себе во всех подробностях потом. Он даже не был уверен, что способен радоваться или огорчаться, настолько рано всё это атрофировалось; и вот, пожалуйста, оказывается, и для него есть шанс стать нормальным человеком, пусть даже это открытие и случилось при весьма будничных обстоятельствах. Боясь показаться странным, Володя скомкано улыбнулся, поблагодарил и отправился к стойке регистрировать книги. Когда он вернулся, Даша уже ушла.

Весь вечер ушёл на пролистывание методических материалов по суициду в ускоренном режиме, уж больно хотелось назавтра быть более не менее адекватным, так что до уроков руки дошли только за полночь, и всё время грызла мысль про согласие родителей.

Было непонятно, к кому лучше подкатиться с этим вопросом; мать, если ни за что не зацепиться, может подмахнуть и не глядя, но не дай Бог, если вдруг ей покажется, что там есть что-то проблемное, чреватое ответственностью. Всё, даже и не мечтай.

Отец, конечно, будет вчитываться в каждую букву до посинения, но зато понимать это, скорей всего, станет не меньше, как в свете благородного служения человечеству, которое похвально, при условии, что не вредит занятиям в школе. Образование было главным кумиром отца, и тут тоже могла выйти осечка.

Короче, Володя решил не лезть к родителям вечером, а воспользоваться утренней суматохой, когда поймать их с бумажкой и ручкой в полутёмном коридоре будет довольно естественным для всех. Так оно и вышло.

Отец быстренько подписал разрешение, а уж потом, как бы устыдившись своего безразличия к делам сына, спросил:

- «А это тебе зачем?» - 

- «Да вот, буду волонтёром в клинике для подростков, которые хотели покончить с собой…»

- «Не понял, что значит, волонтёром?»

- «Ну, типа, не сотрудником, а просто так приходящим помощником; буду их отговаривать от этой идеи, как сумею.»

- «И что ты им можешь сказать вообще такого убедительного по этому поводу» - удивился Андрей, на секунду переключившись со своих дел на сына.

- «Ну, не знаю, могу, например, напомнить, что много кому бывает тяжело, я это по себе знаю, однако, это не выход, так я по крайней мере себе говорю, когда тошно; что им может потом быть стыдно; что кто-то их же, наверное, любит и станет горевать; ну и вообще в таком духе»-

Андрей оторопел. Его сын, которого он привык считать маленьким и бестолковым, пытается противостоять той же напасти, что и он, только с человеческого, а не машинного конца. Это не могло быть случайностью.

- «Ладно, сын, успехов тебе, и учти, что я, как это не странно, занимаюсь той же проблемой, так что, если понадобиться квалифицированная помощь – обращайся» - выдавил он из себя, потому что ему было мучительно стыдно за всё упущенное в их отношениях с сыном, время, которое, как не пытайся, уже не наверстать.

Глава Третья

«дождь висел, разрываясь на клочья
верхушками ёлок, покрытых тиной…
долог ласковый летний день Севера»

- «Доктор, вам правда нравится»?

Андрей мучительно стряхнул с себя муть собственных мыслей последних дней. Обход продолжался.

Люди пришли к нему лечиться, они верили в него, как в Бога, а он, забыв обо всём, барахтался в тошнотворных подробностях своей семейной жизни, совершено отключившись от ответственности перед пациентами… о чём это она? что нравиться? Ах, да, стихи, кажется, это тонку называется?

- «Оленька, это вы сегодня сочинили? По-моему, замечательно, но что вас навело на эти строки? У нас ведь солнце светит вовсю и теплынь порядочная, конечно, не в палате, а снаружи. И почему на елках тина, они, что в воде оказались? Или тину ветром принесло?» –

-«Ну что вы, Андрей Витальевич, как это – тину ветром принесло? Нет, конечно, это болезнь такая, она деревья убивает. Например, в Калифорнии от неё множество дубов погибло, а в Аляске – ёлок. Ужасная болезнь, и никто не знает спасения от неё. То ли грибок, то ли другой микроорганизм заводится и всё. Дерево сохнет, чахнет, тина, эта самая, бахромой свисает всё больше и больше, ну, а потом дерево потихоньку умирает. Мне просто кажется, что у меня тоже такая болезнь А низкие облака с дождём – это по контрасту с летом. Как у меня – тоска по контрасту с молодостью. Теперь понятно?»–

- «Оленька, мне очень стыдно, как это я сразу не понял сам? Просто у меня нет таланта к искусству, вот что! Ну, спасибо, что объяснили, но позвольте мне с вами не согласиться – не знаю там про ёлки или дубы, это не моя специальность; но касательно вашего заболевания - мне доподлинно известны как причина, так и методы лечения. Так что не извольте волноваться – через короткое время вы о нём и думать забудете. Ещё будете удивляться, вспоминая, что мол, на меня такое нашло тогда, далёким летом такого-то года!» –

- «Доктор – вы такой милый! Правда! Мне даже как-то совестно вас разочаровывать, но только вы неправы совсем. Никто не знает, что со мной, только я, и то, что я скоро умру, меня совсем не пугает. И вы тоже не пугайтесь, мне это будет приятно, избавиться от этой боли внутри, а вам, может быть, будет даже полезно наблюдать это процесс в непосредственной близости. Медицина, можно сказать, выросла на трупах, как на источнике бесценной информации. Только пообещайте мне одну вещь – пожалуйста! – вы же будете делать вскрытие, ну, не физическое, ментальное конечно, так вот, если вы найдёте что-то, чего не ожидали найти – возьмите это себе, никому не показывайте и не отдавайте.» –

- «Оля, ну что за настроения сегодня! Нет, так я отказываюсь рассуждать, будем бороться, вместе; и мы, конечно же, победим!»-

Андрей не смог завершить свою пламенную речь – девчонка заливалась таким звонким хохотом, что могло показаться, что весь предыдущий разговор им обоим просто примерещился. Что-то тут было не так, но что?

Ах, да! Как она странно говорит о смерти, это же грустно, когда люди умирают, особенно плохо, если в молодом возрасте, должно же быть страшно наконец, а она хохочет, или может у неё истерика? Не похоже! Может она не вполне нормальная, тогда почему аналитики это не выявили? 
Так, надо будет сосредоточиться на ней…

Чёрт, почему я не подключился к ней, пока она говорила! А всё эти гнусные мысли об Эмме с Игорем… неужели она действительно уходит к нему? Нет, это невозможно! пусть спит с кем хочет и сколько хочет, но только, только пусть будет!

Андрей почувствовал слабость в коленях – что делать? Что делать!? Он отлично знал, что Эмма его не любит, давно привык, что они просто делят жизнь, так сказать, или, точнее, не жизнь, а её самую примитивную часть – быт. С самого начала было ясно, что надеяться на что-то большее не приходится, но и такого совместного сосуществования было для него более чем достаточно; было огромным счастьем – видеть своё божество почти каждый день, слышать её голос, видеть её вещи раскиданными по дому, даже получать порцию скандалов и неудовольствия от неё было приятно – вот ведь, ей есть дело до него, она хочет, чтобы он стал лучше, разве не счастье? И сейчас всё это должно исчезнуть совсем, навсегда. Что делать?
Нет, работа сегодня явно не получится, и эксперимент, похоже, придётся отложить. Надо пойти к себе в кабинет и подумать.

- «Оленька, вы уж извините, можно мы перенесем наш разговор на завтра? У меня тут довольно срочный вопрос образовался, надо подумать хорошенько. А завтра я прямо с утра и к вам, ладно?»

- «Конечно, Андрей Витальевич! Мне жаль, но завтра не получиться, может попозже сегодня даже и лучше – я ведь сегодня умру, так что у вас будут совершено уникальные данные, особенно если вы сможете задержаться где-то до полуночи» …

- «Оля – я запрещаю вам такие мысли и такие разговоры, слышите? У нас с вами ещё больше 5 недель работы впереди – пожалуйста, не огорчайте меня.»

- «Хорошо, доктор, не буду, только и вы, пожалуйста, оставьте для меня сегодняшний вечер, ладно? Я вам стихи почитаю, ну и поговорим вообще.»
 
В кабинете Андрей заварил себе крепкий кофе и сел в кресло у окна.
Обычно работа спасала его от любых мрачных мыслей. С тех пор, как он занялся вопросами душевных состояний, его собственное «я» как бы растворилось во множестве других. Он чувствовал свою ответственность за их судьбы, он их любил, в конце концов, и гораздо больше, чем себя.
Однако, сегодня на него просто накатило, да так сильно, что придётся, видимо, потратить время и хорошенько подумать, что делать и как быть.

Бесстрастный учёный в нём в принципе знал, что думать не о чем – уж если Эмма что-то решила – свернуть её с этого не смог бы никто в мире, а уж тем более он, ненужный и неважный. Однако, та, вторая часть Андрея, которая стеснялась пошлости и лжи, сострадала пациентам и поражалась несуразности устройства жизни, эта часть не хотела мириться с реальностью и пыталась зацепиться хоть за что-нибудь спасительное.  О! Надо поговорить с Игорем – они же друзья! Конечно!

И чтобы долго не раздумывать, Андрей бросился вон из кабинета, прямиком в административный корпус, взлетел по лестнице на 5 этаж, где обитали директора отделов, и прямо наткнулся на Игоря, который неспешно выходил из лифта, спустившись с этажа вице-президентов.

- «Дружище, у тебя есть минутка? Мне бы с тобой поговорить надо!»

- «Для тебя – всегда, в любое время, ты же знаешь,»- притворно- приторно улыбаясь, Игорь приобнял Андрея за плечи; - «что такое у тебя случилось, до завтра не ждёт?»

- «Да может и ждёт, это, вообще-то, по личному вопросу, но только лучше сегодня, а то мне работать надо, а мысли черт знает где. У меня больная что-то странное говорит, мне бы хотелось понаблюдать за ней, сосредоточиться, так сказать. Давай сейчас, а?»

- «Так, так, так, а что именно странное? – забеспокоился Игорь; в глубине души он побаивался всех этих великих учёных – у них всё не как у людей, такого наизобретают – вовек не расхлебаешь, им ведь лишь было что-то захватывающее, пища, так сказать для их творческого воображения, а простые, житейские проблемы их не волнуют…

- «Да, ты понимаешь, молодая девчонка, никаких зарегистрированных заболеваний, вполне нормальная по данным отборочной группы, стихи пишет, правда, но это ведь не патология? И спокойно так, со смехом заявляет мне что сегодня умрёт. Бред, конечно, но я бы хотел понаблюдать за ней, так что, если можешь – давай поговорим сейчас.»-

- «Ты, чего, с ума сошёл?» – зашипел Игорь, аж задохнувшись от ярости? - «Есть вероятность, пусть даже мизерная, что у нас будет летальный исход в программе и ты так спокоен, у тебя ещё какие-то там личные вопросы есть? Немедленно на выписку её!»

- «Как, на выписку?!»

- «А так, молча, и скрипя зубами, побежал в канцелярию и заказал выписные документы»

- «Почему?!»

- «По кочану!! Ты мне хочешь всю статистику подгадить? Чтобы в МОЕЙ программе был смертельный исход? Комиссии, экспертизы, проверки? Все усилия насмарку? Ты точно, ненормальный! Давай, ноги в руки и вперёд!»

- «Игорь, я не буду её выписывать, у меня нет никакой законной причины это делать! Она ведь только поступила, меньше недели, ещё даже обследование не закончено…»

- «Так, я сказал – на выписку и срочно, сегодня, сейчас же!. Напиши – она нам не по профилю, мол, совсем не наша симптоматика – что, кстати, будет почти что правда, мы, ведь, принципиальные и врать не можем?» – ядовито закончил Игорь, подталкивая Андрея к двери.

Андрей медленно шёл по коридору – теперь всё запуталось ещё больше.

Эмма часто звала его «тряпкой» за то, что он позволял любому карьеристу легко обойти себя, довольствуясь своим положением учёного-отшельника столько, сколько у него была свобода исследовать конкретную научную проблему без чьего бы то ни было постороннего вмешательства. Да и в личной жизни он вряд ли мог претендовать на сильную позицию. Правда, тряпка! Но там, где дело касалось его профессиональной деятельности, никто не смог бы свернут его с намеченного пути.

Он нутром чувствовал, что девочка не шутила, это было вдвойне важно, и как врачу – помочь больному, и как исследователю – получить доступ к уникальному набору данных. Но ведь Игорь тоже не шутил – он его просто сотрёт в порошок, если всё, и правда, обернётся, как предупреждала Оля. А, может, она хочет руки на себя наложить? Тогда понятно, откуда она точно знает день! Нет, не сходится – она же понимает, что, если Андрей будет присутствовать – он никогда ей не позволит это сделать. Или она уже приняла медленно действующий яд и теперь ждёт конца?! Нет, это бы прошло по анализам и расшифровкам её ЭЭГ. Чёрт, что за ерунда! Но что делать с выпиской, осталось 20 минут до обеденного перерыва!
   
Внезапно Андрей увидел внутри себя картинку разбегающихся мыслей и почувствовал головокружение – решение было принято. Он формально выпишет Олю, но оставит в клинике, запрётся с ней в кабинете и будет продолжать обследование, как ни в чём ни бывало, а там видно будет. Про возможность оказаться в результате запертым в одном помещении с трупом он как-то не подумал, а уж про свои личные проблемы в этом момент Андрей просто забыл, на фоне неявной перспективы открытия чего-то совершенно нового, всё быстро отодвинулось куда-то на задний план и потеряло остроту.
   
Игорь, видимо, уже позвонил в офис, поскольку, к приходу туда Андрея, клерки вовсю работали над бумагами и не задали ему ни одного вопроса.

- «Тем лучше,» - подумал Андрей, шагая назад в отделение. Бывают минуты в жизни, когда нельзя колебаться.

- «Оленька, вы ведь не будет возражать расстаться с этим неуютным помещением и перебраться в мой кабинет на какое-то время?» –

- «Конечно, доктор, с радостью!» – девушка, как будто даже не удивилась, - «я вот уже и вещи собрала, а как вы аппаратуру будете переносить?»

- «Надо же, какой в вас инженер, оказывается, скрывается,» - пытаясь выглядеть непринуждённо, пошутил Андрей, - «нам не нужно это оборудование – у меня есть портативный аппаратик, который может делать всё, что эти ящики, и ещё столько же в придачу. Ну что, пошли?»

Как заговорщики, они торопливо зашагали по коридору на некотором отдалении друг от друга. По счастью, в это время все уже разбежались на ланч, так что вероятность встретить «упорных тружеников» была минимальной, а те немногие энтузиасты, которые были увлечены своими проектами, продолжали оставаться либо в лабораториях за измерениями, либо в своих офисах за расчётами, графиками, историями болезни, итд.

Андрей был одним из них и, привыкнув работать допоздна и не желая отвлекаться на мелочи, всегда имел в кабинете некоторый запас еды и питья, как безалкогольного, так и алкогольного; не то, чтобы он пил регулярно, но иногда было приятно расслабиться за бокалом хорошего вина, легче думалось, более непринуждённо, что ли.

– «Оленька, вы располагайтесь тут вот на диване, а вещи можно вон в тот шкаф убрать, если хотите. Я сейчас ширму поставлю, чтобы вам уютнее было.»

- «Не надо ширмы, Андрей Витальевич, я не буду переодеваться, мне и так удобно, в джинсах, а вас я вообще не стесняюсь» – улыбнулась девушка.

Что-то она слишком много улыбается для человека, готовящегося покинуть этот мир. Обычно, это воспринимается как трагедия. Странно!

Как-будто услышав его мысли, Оля тряхнула головой, от чего её русые волосы описали светящуюся дугу вокруг лица:

- «Доктор, вы когда-нибудь задумывались, откуда берутся наши представления о чём-либо за пределами непосредственного опыта? Например, почему рождение воспринимается с радостью, а смерть – со скорбью?»

Андрей опешил – будучи глубоко вовлечён в душевный мир переживаний своих пациентов, не говоря уже о своих собственных, он никогда не задумывался о происхождении большинства, так сказать, общепринятых понятий. А, в самом деле, откуда? Красной нитью через всю историю и культуру человечества проходят некоторые краеугольные идеи добра и зла, но почему они несут ту или иную смысловую нагрузку?

- «Давайте, я вам расскажу, что, как мне кажется, стоит за этими «неопровержимыми правдами жизни», только вы меня не спрашивайте, почему я так думаю, просто поверьте мне на слово, ладно?» – Оля звучала одновременно по-детски и неимоверно серьезно.

- «Давайте, но только я вас сначала подключу к аппаратику, чтобы он на вас настроился и ни одной крупицы ценной информации не пропало!» – у Андрея дрожали пальцы, когда он доставал из сейфа небольшого размера кейс и вводил Олины персональные данные. В воздухе висело что-то неизмеримо большое и запредельное.

С создания этого аппарата, собственно, и начался его существенный прорыв в визуализации мыслей и чувств пациентов, метод, который прежде невозможно было даже помыслить представить на суд высокой научной общественности – не поймут и засмеют. Однако, если задуматься, всевозможные экстрасенсы, знахари, шаманы и пр. чем-то в этом духе обладали от природы. Или вот говорят – чуткий человек, это что? Это ведь тот, кто улавливает внутренние состояния других людей. А как?

Рассуждения Андрея в начале проекта отталкивались от очень простых и совершено научных соображений. Многочисленные методы исследования высшей нервной деятельности создали достаточно мощный плацдарм для его прорыва, в сущности его аппаратура суммировала наиболее важные из них, такие как ЭЭГ – электроэнцефалография, ЭКГ – электрокортикография (не путать с электроКАРДИОграфией), ЭМГ – электромиография, ЭОГ  - электроокулография, стереотаксический и ассоциативный методы, а также добавляла нечто, совершено новое, дотоле никому неизвестное.

Андрей для себя называл свой метод ЭСГ – эмосоциографией. Базировался он на расшифровке вторичных сигналов, полученных при регистрации человеческих эмоций .

Алгоритм компьютерной обработки всей этой информации был, пожалуй, самым главным достижением Андрея, ибо позволял не только воссоздать полную картину внутреннего мира человека, но и выявлял ключевые очаги в подсознании, на которые можно было бы воздействовать с помощью искусственно сгенерированных компенсирующих импульсов

+++++++++++++++++++

Игорь был взбешён до последней степени и только мечтал, на ком бы сорвать своё раздражение. Даже такой негодяй как он, приученный ко всяким унижениям ради карьерного продвижения, не был в состоянии просто проглотить это незаметно.

Мало того, что на вице-президентском этаже об него, практически, «вытерли ноги» все, кто только мог, и, главное не потому, что на это была хоть какая ни на есть веская причина, а просто потому, что такой интерфейс с нижестоящими был своего рода естественным «модусом операнди» для всех этих высокопоставленных ублюдков, выродков и назначенцев.

Так ещё вдобавок, он чуть не упустил возможность серьёзного скандала из-за идиотизма Андрея, за который, однозначно, ему пришлось бы отвечать, и что, вдобавок, наверняка ещё поставило бы крест на его задумке обогатиться, как раз за счёт изобретений этого чёртова гения; и это бесило его в сто раз сильнее.
Ну в самом деле, между молотом и наковальней!!!!

И самое обидное, что и те (начальники), и другие (подчиненные) по мнению Игоря вообще ничего стоящего из себя не представляли, и уж точно давно должны были бы уже загнуться со своими идиотскими амбициями, если бы не его, Игоря, наиважнейшая роль в мироздании вообще, и в деятельности этого гнусного заведения, в частности.

Однако, желчь подступала к горлу и надо было срочно вылить её на кого-нибудь, чтобы не задохнуться. Говорят, что мысли имеют материальную силу, лично сам Игорь в это верил слабо, хотя и руководил соответствующим направлением исследований, однако имел случай неоднократно убедиться, что иногда это и впрямь, блин, работает! И точно!

По той кривой, которую его бешенство сотворило в пространственно-временном континууме, навстречу ему по лестнице, пыхтя, поднималась уборщица тётя-Зина с каким-то несуразным ведром и шваброй из прошлого века и со своей неизменной улыбочкой на лице.

-«Это что такое»! – не давая себе даже труда казаться вежливым, заорал Игорь; - «это как называется?!»

Тётя Зина остановилась, держась одной рукой за перила и другой за ведро со шваброй.

Опасаясь пользоваться лифтом, где, в основном, катались офисные работники, все такие напомаженные да ухоженные, она, невзирая на возраст, ползала по лестнице, борясь с одышкой, медленно переставляя распухшие ноги, чтобы на каждом этаже привести в порядок коридор и кабинеты, всего 11 этажей, и не дай бы Бог, им не угодить, этим фраерам современным, они даром что офисные, а бранятся не хуже самых, что ни на есть, подзаборных.

Тётя Зина, конечно, и сама была не лыком шита. Мало кто из этого офисного планктона, принципиально не способного к анализу, был бы в состоянии понять, что вообще такой артефакт прошлого, как тётя Зина, делает в этом храме современной научной индустрии «заколачивания» миллиардов долларов ежегодно.
Будучи продуктом переходного периода между автоматизацией и цифровизацией, эти «вьюноши» и «деушки» считали себя чрезвычайно важными элементами глобального механизма закачивания воздуха во всемирные меха горнила современной экономики.

Как же бы они удивились, узнав, что не странная уборщица, а они сами являются самой что ни на есть мелкой монетой размена человеческих жизней на благополучие избранных, и, при случае, оказываются выброшенными из кармана «хозяина» за нежеланием таскать большой вес крайне малой ценности. Присутствие же в современной действительности странной, почти ветхозаветной старушки, казавшееся им бессмысленным и убогим, вообще, на первый взгляд не могло иметь никакой разумной причины.

А причина-то была, и немаловажная. В старое время тётя Зина была не абы кто, а старший научный сотрудник Зинаида Павловна Ланцова, референт самого директора, поставленная, так сказать, блюсти прямо из Большого Дома, где испокон веков, наступивших после развенчания культа, как было принято выражаться, служил её отец, а потом и муж, оба нынче покойные. Зинаида Павловна была из того «допотопного» поколения прикладных учёных, которые знали дело, начиная с базовых основ своей науки и работали практически вручную, невзирая на степени и звания, над созданием сложнейших молекул лекарственных или, наоборот, отравляющих веществ.

Они могли вникать в любые аспекты научного процесса до самых глубин и весьма быстро разбираться в любой конкретике. И хотя всё это происходило в практически закрытом обществе, где типа, все были свои, эрозия всё-таки проедала постепенно железный занавес, позволяя предполагать наличие активной разветвлённой сети промышленного шпионажа.

Вот на такой случай «зинаиды павловны» и были размещены повсеместно, где пытливая творческая мысль разнообразных «кулибиных» била через край, принося своим обладателям большое моральное удовлетворение, поскольку о материальном вознаграждении в те года как-то и речи не шло.

Ориентированы такие сотрудники были на выявление соответствующих каналов заинтересованности «из-за бугра», а вот пресечением таковых поползновений уже, типа, должны были заняться и, по-видимому, занимались профессионалы из совсем другой сферы деятельности.

Эти же профессионалы, как только общество захлестнули реформы перестройки, повернувшись на 180 градусов, запустили сбыт всего того, на что был спрос, по уже известным и проложенным тропкам, ну, и разумеется, в доле с соответствующим руководством.

Поэтому такие осведомители, как Зинаида Павловна, совершено не потеряли своей нужности, вот только позиции им пришлось, в большинстве своём, оставить и спуститься вниз по социальной лестнице, ибо одной из фундаментальных особенностей перемен в обществе стало повсеместное использование компьютеров, с которыми эта гвардия была тотально не знакома. Вот так Зинаида Павловна стала тётей Зиной, уборщицей со старорежимной шваброй, по поводу присутствия которой в этом суперсовременном храме науки можно было удивляться, конечно, но только молча, и то, если не лень.

Подвернувшись Игорю, курившему, вопреки всем запретам, на лестнице, под горячую руку, тётя Зина молча смела с пола обрывки пепла и вопросительно посмотрела на «паскудыша», как она всегда его мысленно ласково величала. Тут его как прорвало:

-«Ты чего, старая карга, на меня пялишься?! Твоё дело последнее тут, убрала и пошла вон!»-

- «Игорёчек, ты никак не в себе? Вот же сенсор дыма, вот же камера, тебя давно не дрючили, что ли?» – ласково, но со скрытой издёвкой сказала она, - «Чего бесишься-то?»

-«Не твоё дело, вали отсюда подобру-поздорову пока цела!»-

Тётя Зина почувствовала охотничий азарт, ведь чтобы этакого негодяя да настолько завести, точно должны были быть очень серьёзные причины. И встала в стойку, как собака, почуявшая дичь, ибо скорей всего, эти причины как раз и были из области её «профессиональных» интересов, поскольку единственное, что действительно могло затронуть человека такой породы, как Игорь, всерьёз, это были деньги, и, скорей всего, немалые. Зарплату ему недавно прибавляли, так что значит милок наш сделку кроит, да что-то не ладится? Прям на ловца и зверь бежит, подумала тётя Зина, давно у неё хорошего улова не было, как бы не попёрли на пенсию вовсе, раз мышей не ловит больше.

-«А ты покричи на меня-то, Игорёк, не стесняйся, тебе и полегчает!»- ласково сказала она, как будто и вовсе не обидевшись, - «я тебя, милок, послушаю да забуду, а ты выговоришься и дышать сможешь, а то, вон, гляди какой красный весь стал, как бы удар с тобой не приключился!»-

Что-то было в её голосе гипнотическое, и, -почему нет? - подумал Игорь, которому и впрямь было не очень хорошо, вроде и наорал на неё, и, если бы она ответила руганью тоже, то может быть и полегчало бы, а так вон она стоит и смотрит так ласково, никакой разрядки не получилось.

-«Ладно, тёть Зина, давай, работай громоотводом, а то меня так все достали, что просто край. Начальство наше ублюдочное и тупое только прибылей жаждет, причём почаще и побольше, где я им это каждый день возьму? Разработка идёт, конечно, и неплохие сулит успехи, спрос на неё огромный уже есть, а дальше так вообще не увезёшь, но, с одной стороны, не готова ещё к продажам, а с другой, разработчик этот вообще псих чокнутый, и глаз да глаз за ним нужен, чтобы под статью не подвёл. Ну как тут жить спокойно, как на пороховой бочке каждую минуту.»-

- «Дык ты, милок, так в начальстве-то и доложи, мол продвигаемся к успеху огромному, но ведь такие дела в один день-то не делаются?»- тётя Зина прямо изогнулась вместе с вопросительной своей интонацией, поскольку знала - сейчас будет момент истины-

-«Как же, доложи ему, начальству этому сволочному, и всё, считай меня уже нет. Такой кусок им самим удобно делить будет, зачем я им?»,

В голове тёти Зины мгновенно сложилась вся картинка; главное было сказано: открытие огромное, продать хочет сам, начальство не в курсе. Теперь надо как-то по-тихому слинять и быстро доложиться. Там уже пускай сами решают, свою премию она точно получит.

А между тем Игорю действительно стало полегче, вот же не верил он ни на грамм, в то, чем занимался его отдел, но на практике не раз видел, что работает, блин, вся эта поганая метафизика, работает! И сейчас сработало:

-«Ладно, баб Зина, спасибо, что не обиделась, а наоборот, выслушала, пойду я дальше трудиться, а то опять чего-нибудь без меня сотворят»- Игорь выглядел уже куда спокойнее, вот же натура человеческая, ведь как раз именно сейчас ему и надо было начать волноваться по-настоящему, так откуда ж было ему это знать...

-«Иди, милок, иди, да хоть под камерой-то не стой, если уж куришь противузаконно»,- меняя тему, как будто разговора и не было вовсе, сказала она ему вслед. А сама направилась в свою подсобку, быстро переоделась, и вышла на улицу. В двух кварталах от их здания был участок, где никто, кроме спецслужб не мог прослушивать мобильную связь, их вообще было много по городу, как раз и устроенных для таких случаев. Позвонив оттуда и доложив обстановку, тётя Зина спустилась в метро.

Глава Четвёртая

Тяжелое сукно драпирующих штор надёжно предохраняло помещение от любой попытки регистрировать проходящие в нём разговоры с помощью улавливания колебаний оконных стёкол. Оно же, правда, и не позволяло ни одному лучику солнечного света проникать в комнату, так что вполне резонно возникал вопрос, а зачем же нужны были эти окна вообще?
По правде говоря, окна во всем старинном замке, построенном в далёкие времена Вильгельма Завоевателя, были задуманы архитектором без учёта того, что, по мере своего развития, неуёмная тяга людей к чужим секретам предоставит в их распоряжение не только их собственные или нанятые для этого уши, но и всевозможные научные методы, исходно созданные, скорее всего, из бескорыстной любви к познанию, но, увы, как водится, неизбежно, перенаправленные на извечную борьбу между… и между…
Как говорится, нужное вставить или подчеркнуть

Будучи объектом исторического наследия, замок, по регламенту, не мог быть реконструирован в нечто более современное, однако его теперешний хозяин был далеко не из тех, для кого писаны какие бы то ни было законы и правила, ему мало что было недоступно в рамках планеты, а, возможно, он верил, и далеко за её пределами.

Не перестраивал же он замок лишь потому, что где-то в глубинах тёмной и страшной души его давно томилось желание прибавить к своей, по правде сказать, весьма сомнительной славе, нечто более фундаментальное, неподвластное, так сказать, безжалостному времени и тлену, как например стены и камни древней цитадели, видевшей на своём длинном веку столько битв, крови, предательств и торжеств, что ни одному смертному не доступно; и тем не менее сохранившей красоту и достоинство.

А вот человек за тёмными шторами власть времени начал ощущать на себе уже давно! Оно превратило его, некогда приятного с виду молодого человека, в отвратительного монстра, и, если бы только это. Невзирая на всю мощь его империи, миллиарды долларов, вложенные им в разнообразные генно-инженерные и молекулярно-биологические технологии, призванные решить проблемы старения, да не вообще, а в частности, для него, конкретного, отдельно взятого человека; несмотря на все эти усилия, жизнь, похоже вытекала из него постепенно, причём предавало его, главным образом, тело.

Он был уверен, что гнев и ярость, которые питали всё его существование смолоду, горели так же ярко, как и прежде, но вот остальной организм подводил его то тут, то там, и абсолютно ничего с этим поделать было невозможно. Искусственно удлинённые теломерами хромосомы, подсаженные в различные органы, регулярные пересадки костного мозга и эпителия кишечника, снижение окислительного стресса итд итп похоже не давали абсолютно никакого эффекта.

На фоне малоуспешных усилий научных адептов, оккультизм стал выглядеть вполне достойным альтернативным кандидатом для его целей борьбы со старением, тем более что и средства он поглощал куда меньшие.

Нанятые экстрасенсы долго водили руками в прямом и переносном смысле этого слова, жгли свечи, травы, каких-то сушеных гадов, кропили святой водой из многочисленных источников со всего мира, обкладывали камнями и наконец сошлись на том, что требуется длительное воздействие массивного артефакта, типа древних развалин или гигантского метеорита, на поиски которых они с готовностью и ринулись, помолясь; втихаря прихватив с собой и пару агентов по недвижимости.

Бюджет он им положил разумный, и, хотя «фонтан юности» они не обнаружили, всё же через пару месяцев на его стол лег объёмистый альбом с фотографиями и описаниями нескольких рекомендуемых мест для «омоложения», среди которых первым, понятное дело, был представлен эвен а-штия (краеугольный камень Сотворения мира), потом Кайлас («сердце мира» или «ось земли”), и дальше на пол-альбома в таком же духе, включая Тунгусский метеорит. В конце, однако, было приведено несколько менее экзотичных и вполне себе пригодных к обитанию объектов в относительно цивилизованных странах: в основном замки Греции, Италии, Испании, Франции и Англии.

При всем величии прошлого первых двух, речи о сколько-нибудь длительном там пребывании не было, поскольку самого духа южных народов наш соискатель молодости не переносил; ко вторым двум испытывал злобное предубеждение за многочисленные гонения на своих далёких предков, а вот что касалось последнего! О, эта была сложная смесь высокомерия и умиления, которой он пропитался после своего переезда за океан, и которая часто возникает у выросших, но недостаточно повзрослевших детей по отношению к своим родителям.

Решение, таким образом, было принято как бы мгновенно, и все распоряжения сделаны незамедлительно. В скором времени он уже сидел в своём самолёте, пересекая Атлантику, по направлению к вновь обретённой надежде прикоснуться «пяткой» к земле бриттов дабы обратить своё старение вспять.

Несмотря на то, что замок был построен ближе к концу первого тысячелетия новой эры (от Рождества Христова), его местоположение непонятным образом было привязано к одному из древнейших артефактов доисторической эпохи - Stonehenge, вернее, к продолжению идущей от него «долины мёртвых», причем те же 60-миллионолетние камни sarsen, из которых было сооружено наружное кольцо и вторая «подкова» этого грандиозного монумента неолита, были использованы при сооружении основания крепостной стены и сторожевых башен.

Владелец замка даже себе боялся признаться, что испытывает трепет перед этими стенами, и, приезжая сюда для очередного сеанса оздоровления, никогда не принимал здесь деловых гостей, а других у него просто не было и быть не могло, ибо за свою длинную жизнь он давно и прочно пришёл к выводу, что дружить стоит только на почве денег, это был его бог, которому он служил верой и правдой.

Теперь же этот бог был самой главной боевой единицей в борьбе со старением, оплачивая миллионами долларов уже опробованные процедуры и мероприятия, и, конечно, не забывая помогать при этом собирать информацию о всевозможных новинках в прорывных технологиях и, относящихся к теме, поисковых проектах.

Никогда нельзя останавливаться на достигнутом! Это было его девизом всегда, и останется, пока есть силы и воля, это то, что принесло ему миллиарды, положение в обществе и возможность влиять на судьбы множества людей, не будучи ни королём, ни президентом, ни даже премьер-министром.

За толстыми гардинами, в обставленном дубовой мебелью кабинете, напротив камина из яшмы, за витой чугунной решеткой которого горел тихий огонь, скорее для созерцания, чем для согрева, в высоком кресле с подлокотниками в виде львиных голов сидел одутловатый старик весь в коричневых пятнах на лице и руках, в безукоризненном шлафроке и мягких туфлях из натуральной кожи, просматривая сводку ежедневных донесений от своих многочисленных агентов на всех «фронтах».

Не было, пожалуй, в мире ни одного, сколько-нибудь значимого учреждения или движения, в которые бы не были внедрены люди этого человека. Все они были натренированы просеивать тонны информационного песка с целью выявления крупинок драгоценных сведений, и не дай Бог было им ошибиться или пропустить что-то.

Собранные ими данные поступали к специальным референтам, которые, в свою очередь, дополнительно фильтровали их и готовили ежедневные сводки в специальном формате, включая в них также наиболее значимые публикации в средствах массовой информации и в социальных сетях. Каждое сообщение сопровождалось коротким резюме от референта, готовившего его.

Хозяин не выносил электронных устройств, поэтому в конце концов информация обретала вид папки с документами, которую он изучал дважды в день: за утренним чаем и вечером, после ужина.

Вчера вечером ему показалось, что сводка сделана наспех, и он учинил такой разнос своему секретарю, который даже из пары тихо брошенных замечаний уловил, настолько серьезно неудовольствие хозяина, так что переданное дальше по инстанции это самое неудовольствие заставило уже всю мощную разветвлённую организацию дрожать от ужаса снизу доверху.

Сегодня же, прямо с раннего утра, ещё во время своих многочисленных процедур, старик почувствовал нутром некое непонятное возбуждение, зуд, что ли, особой природы, который он смутно помнил из своей далёкой молодости биржевого маклера, когда, при проведении сделки удача могла сыграть вместе с расчётом ему на руку.

Это, ставшее второй натурой, чувство ястреба, спущенного с цепочки и преследующего добычу, не давало ему покоя, он рылся и рылся в утренних сводках, пытаясь понять откуда исходит это беспокойство.

Рынки ценных бумаг вроде ничего интересного не произвели, политическая возня в большинстве стран была на уровне шума, серьёзных природных катаклизмов не наблюдалось, как, впрочем, и значительных научных открытий в области медицины и фармакологии. Что ж тогда?!

В досаде он потянулся встать с кресла и вышло слишком резко, папка с бумагами соскользнула на пол, всё рассыпалось, а в руках у него остался только тот лист, что он держал в последний момент перед движением. Глаза невольно скользнули по нему: «нетрадиционные методы лечения депрессии и воздействия на ментальное состояние человека, визуализация работы гипоталамуса, возможно – замедление старения» — вот оно!
Ай да Пушкин, ай да сукин сын! – как говаривали его русские подельники в конце лихих 90-х годов, проворачивая миллиардные выводы денег в офшоры.

Похоже, вот оно самое, то, что надо! Опять же, перефразируя русскую поговорку в позитивный ключ – «и себе, и людям», в том смысле, что обладание такой технологией позволит не только решить свою главную проблему, но и получить доступ к главному оружию будущего – безупречно точному, хотя и невидимому, управлению людскими массами, это, пожалуй, было самым важным и многообещающим проектом за долгое время, пока он, наскучив играть на бирже, увлекся хитрыми манипуляциями коллективным сознанием под видом филантропии и создания общественных движений.

Азарт разогнал застывшую кровь, стало опять весело и яростно.
он позвонил, и управляющий возник почти мгновенно на пороге: «Что прикажете»?
-«Принеси мне виски со льдом и ягоды, срочно вызови ко мне Джона и Еву, чай накрывайте в оранжерее и пусть привезут французских сыров. Это всё.»

+++++++++++++++++

Солнце, катившееся с востока на запад, уже скрылось за горизонтом в Европе и оставило в ночных сумерках две трети океана, в то время как в западном полушарии день вовсю ещё плескался в стёклах окон, в струях фонтанов, играл на глянцевой поверхности листьев и безуспешно пытался пробраться в офисные здания сквозь плотно закрытые жалюзи, чтоб хоть одним глазком глянуть на этих странных людей, прячущихся зачем-то от него, когда прекрасно известно, что именно дневной свет абсолютно необходим всему живому.

А вот живы ли были люди, схоронившиеся внутри огромных каменных ульев, или нет, день не знал, но подозревал худшее. То ли дело, новые небоскрёбы с разноцветными стёклами, с ними играть было гораздо веселее; окна там были почти во всю стену, притом кривые до ужаса, так что дома, стоящие вокруг, отражались в них разбившимися на миллионы несуразных кусочков, превращая окружающие виды в нечто фантасмагорическое. Такое веселье было, по-видимому, в радость и жителям самих больших городов, иначе зачем бы они стали эдакое создавать?

В одном из таких панорамных окон стоял человек и с интересом вглядывался в своё раздробленное отображение на поверхности небоскрёба напротив. Похоже, он что-то всерьёз обдумывал, поскольку, на первый взгляд бессознательно, чертил пальцем на стекле какие-то фигуры.

Его абстракционистский кривой мозаичный «портрет» в противоположенном окне при этом странно бессистемно подёргивался своими угловатыми фрагментами и будто бы мигал с какой-то сложной периодичностью.

Если же предположить, что мигание зеркальной поверхности, вызванное перемещением пальца по стеклу в окне дома напротив, служило неким разумным сигналом, то можно было только поражаться виртуозности человека, генерирующего таковой без помощи каких бы то ни было устройств или ультра современных технических средств связи, которые конечно, предоставляли неимоверно огромной массе пользователей по всему миру доступ ко всякого рода информации и обмену ей, но зато одновременно снабжали все заинтересованные организации полным объёмом данных на миллиарды и миллиарды людей.

Преимущество такого «естественного» способа кодировки заключалось не только в отсутствии доступа к ней по каналам передачи, но ещё и в том, что под разными углами кривоватость стёкол выглядела по-разному, а значит и длительность миганий получалась не соответствующей любой другой. То, что пытался передать человек в окне, достоверно и без искажений можно было видеть только из одной единственной точки, и похоже, она находилась где-то в пределах видимости, возможно, даже в том же самом здании. 
Наглядевшись вдоволь на самого себя и додумав свою супер архиважную мысль, человек вернулся к столу и нажал кнопку селекторной связи с секретарём:

-«Лиззи, принесите мне пожалуйста кофе и свежие агентурные данные по разработкам Гений и Тарзан.»

- «Хорошо, сэр, машину сегодня на обычное время заказывать?»

- «Да, Лиззи, спасибо, вы можете идти, до завтра» – он совершено не собирался посвящать её в свои дальнейшие планы.

Обе разработки для его отдела были сравнительно свежими, обе они долго болтались на нижних этажах этого непростого здания, где, согласно протоколу, собирают всякую всячину с непонятным уровнем важности, куда тысячи агентурных сотрудников, разбросанных по всему миру «сбрасывают» миллионы обрывков добытых сведений для последующей аналитической обработки по специальным алгоритмам.

Если в процессе работы алгоритм начинает присваивать проекту более высокий коэффициент, он переходит на верхние этажи в узко специализированные отделы для дополнительного анализа и выработки плана действий.

Это правило размещения более серьёзных проектов на более высоких этажах было, как ни странно, заимствовано из практики жизни феодальной Японии, когда самый главный сёгун садился в самой глубине помещения и дальше всего от двери, так что, в случае нападения, до него труднее всего было добраться.

В случае же землетрясения, это могло привести как раз к противоположенному результату, но об этом, почему-то никто не беспокоился, хотя город и его окрестности находились прямо на разломе двух гигантских тектонических плит.

Разработки Гений и Тарзан касались крайне «горячей» темы считывания и управления мозговой деятельностью, над которой бились уже достаточно продолжительное время специальные центры, созданные биофармацевтическими гигантами и их «патронами» в разных странах по всему земному шару.

Глобализация экономики на деле была обусловлена чисто финансовыми преимуществами использования дешёвой, хотя и высококвалифицированной рабочей силы, доступной в странах с низким уровнем жизни, а также весьма расслабленным набором законодательных ограничений, характерным для «новорожденных демократий» этих стран.

Таким образом, до поры до времени всякого рода поисковые работы в приоритетных областях науки проходили будто бы широко-интернационально, однако, при повышении их коэффициента важности всемогущим алгоритмом сортировки, они легко могли быть передислоцированы в «родные пенаты» под надёжный контроль всесильной машины тотального шпионажа.

Человек из стеклянного офиса как раз об этом и размышлял, стоя у окна, поскольку именно он и должен был принять такое решение по обоим проектам, как назло, проводившимся на противоположенном краю земли, в стране, которую привычно и дружно ненавидели и боялись многие поколения лидеров западных цивилизаций.

Не будь короткого периода потепления отношений, вызванного иллюзией полной и окончательной победы над врагом, навсегда подрубившей его мощь и дееспособность, никто бы и не подумал начинать эти проекты там!

Гораздо проще было бы «купить» пару-тройку нужных специалистов и предоставить им всё необходимое прямо у себя под крылышком, да теперь уж поздно об этом рассуждать. Хотя, возможно, в этих проектах, исследователи и их объекты исследований важны в равной мере? И что тогда делать? Такую массовую передислокацию невозможно провести скрытно, это куча гражданских лиц, и каждому нужна виза и мотивация для переезда, пусть даже и временного. Как же рады будут «коллеги» из смежных ведомств понавставлять палки в колёса, это уж как водится.

Что же делать?
Да чёрт его знает, какая теперь разница.

По информации агентурной сети, проект Тарзан может подождать, там пока ничего определённого не сделали. А вот проект Гений уже фактически в стадии завершения, и надо срочно с ним разобраться,

Собственно, никакой проблемы в выборе решения, как таковом, не было

В рамках их всесильной организации это процесс был негласно узаконен с незапамятных времён и включал в себя клубок как бы случайных обсуждений со всеми, как принято выражаться, держателями акций, наматывающийся до бесконечности на повседневную работу «героев невидимого фронта» до тех пор, пока не становилось понятно, что большинством заинтересованных участников решение утверждается, то есть принято. Типа, общее понимание, ну, и круговая ответственность за него выработаны.

Проблема была в том, что у обитателя стеклянного кабинета таких кругов для синхронизации было ровно три, причём с очень разными, прямо скажем, противоположенными, интересами.Не удивительно, что его за глаза звали Тройником.

Добиться в этой ситуации пресловутого консенсуса зачастую не представлялось возможным. Однако, и вероятность всё устроить ко всеобщему удовольствию тоже была вполне себе приличная. Главное было убедить всех, что предлагаемый сюжет (разумеется, выгодный по-настоящему только одной стороне) сулит каждому неисчислимые выгоды.

Задача, можно сказать, тривиальная для того, кто с раннего детства практиковался в интригах и манипулировании окружающими.

Свои детские впечатления сейчас, во взрослом состоянии, человек из офиса мог бы назвать крайне поучительными.

Первое, что он усвоил с раннего детства, было искусное лицемерие. Его родителей ни в коем случае нельзя было заподозрить хотя бы в мало-мальской искренности; это просто было табу в тех кругах, где они вращались.

Отец служил в крупной финансовой фирме, являющейся неформальной прокладкой между банками и государством, мать денно и нощно пеклась о благе общества, не щадя себя перемещаясь с одного ланча на другой, успевая посещать службы в церкви, благотворительные мероприятия в клубах и беседы с психоаналитиком, как и положено было, согласно неписанному кодексу, вести себя супруге важного лица.

Можно было только удивляться, как ей, при такой занятости, удалось родить четверых детей, имена которых она, конечно, знала, но не более того, отдавая с их с малолетства на попечение домоправительницы, тоже, разумеется, специально обученной и вышколенной. Деторождение никак не отразилось на её внешнем виде и внутреннем состоянии.

В детстве мать рисовалась ему неким абстрактным персонажем, типа библейских, которые существовали как бы сами по себе, но видели всё, что ты делаешь и были строги.
Подходя к ней вечером с вежливым «спокойной ночи», можно было ожидать два варианта её реакции: либо, «ты сегодня был молодцом, я тобой горжусь»; либо «надеюсь, ты понимаешь, как тебе должно быть стыдно за своё поведение сегодня». Ответом должно было служить либо: «спасибо мама», либо «мне очень жаль». И то и другое никак не влияло на ситуацию следующего дня, так что можно было глубоко не вдумываться и не тратить особых эмоциональных усилий, почти как в переброске мячом в баскетболе во время разминки.

Отец же в жизни детей практически не участвовал в своей материальной форме, скорее, это был некий нарицательный образ, с помощью которого детей приводили в русло правильного поведения и понимания, возможно, ещё и потому, что каждому из них с пелёнок было ясно – отец есть гарант их материального благополучия, а, по мере вырастания – инструмент получения достойного места в обществе.

Справедливости ради, надо сказать, что из всех четырёх братьев, он был самым уравновешенным и наблюдательным. Например, он сразу понял, что мамочкина внезапная нервительность и вдруг возникающие проблемы со здоровьем были попросту её способом воздействия на отца, который, при всём своём уме, принимал это за чистую монету.

Мать, таким образом, получала от него, всё, что хотела, будь то новая машина или дорогой наряд, поездка за границу, возможность не идти на какой-то приём или не заниматься ненавистным домашним хозяйством.

Дети, все как один, посещали престижные религиозные школы, поэтому, чтобы всё было прилично и по рангу, для них был выделен соответствующего уровня автомобиль с шофёром для того, чтобы возить их на занятия и в гости. Детей приучали обмениваться визитами с малолетства, разумеется, в пределах «своего» круга, таким образом жизнеопределяющая сеть знакомств, очень полезная при любом виде занятий, формировалась у них с раннего детства.

При такой методе взращивания, куда ни при каких обстоятельствах не могли просочиться всякие инородные элементы и сентименты, люди вырастали сугубо прагматичными и безнравственными.

Большинство краеугольных для человеческого сообщества понятий, таких, как любовь, сострадание, совесть и пр. было подменено набором правил «хорошего тона», сфокусированных на том, чтобы обеспечить неприкосновенность существующему статус кво, и чтобы минимизировать возможность возникновения турбулентности при вхождении новой порцайки посвящённых на олимп.

Ведь давно известно, что для стабильности общества материальный базис гораздо полезнее, чем малопонятная надстройка из идеалов или эмоций. Хотя, случались в истории и противоположенные сюжеты.

Возможно, подумал он, испокон веков длящаяся вражда и соперничество между западно- и восточно- европейскими культурами и укладами, как раз и коренится в существенно отличающемся количестве эмоций и страстей, сопровождавших течение жизни в этих регионах.

Ещё в школьном возрасте, участвуя в программе укрепления дружбы между народами с помощью детских делегаций, он заметил эту громадную разницу и понял, что сбрасывать её со счетов было бы неблагоразумно для тех, кто занимается дипломатией и шпионажем с целью обеспечить своему государству доминирующую позицию на международной арене.

Тогда же он впервые подумал о выборе профессии.
Будущая элита государства должна была быть готовой принять на свои плечи и отстаивать, каждый на своём месте, святыни незыблемых устоев существующего миропорядка, куда, в числе прочего, входила непримиримая борьба со всеми его врагами, внешними и внутренними.

На этой мысли человек из небоскреба невольно вздрогнул, осознав, насколько глубоко он погрузился в воспоминания и размышления, не иначе, как спровоцированные предстоящими переговорами как раз с теми самыми пресловутыми внешними врагами, которые явно были сделаны из совсем другого теста, так что очень важно было перестроиться на их волну, если хотеть найти взаимоприемлемую почву для дальнейших действий.

Свет в помещении мигнул 2 раза, что означало подтверждение на встречу с представителем одной из заинтересованных сторон, запрошенную при помощи мигающих бликов на окне.

Надо было выдвигаться срочно, а то время пробок в городе было в самом разгаре, того и гляди, опоздаешь на рейс. Человек аккуратно снял с вешалки свой дорогущий, весьма элегантный плащ, при виде которого знающие люди прямо сразу видели пятизначный ценник, подхватил свой кейс и вышел за дверь.

Шофёру он намеренно указал другой терминал, вдруг он тоже кем-то нанят шпионить за ним, а по приезде в аэропорт деловито прошёл внутрь, поднялся на лифте до верхнего этажа, где были выходы у всех авиалиний.

Там он спустился на уровень прибывающих авиарейсов и зашёл в одну из небольших кафешек, совершенно безлюдную. Кроме него и скучающей буфетчицы двигающимися были только машущие лапой кошки и медленно струящаяся дымка от ароматических палочек, зажжённых перед небольшим бонзой, сидящим под карликовым бонсаем.

Вскоре туда зашла, очевидно, прямо с рейса, какая-то деловая женщина, заказала мартини и сырную тарелку, подсела к нему и негромко проговорила:

-«Хозяин готов на любые, именно, любые условия, но делиться ни с кем категорически не согласен; больше никто не должен иметь доступа к этому открытию, ни «друзья», ни «враги», так что твоя задача ещё больше усложняется, ну, за то он тебе и платит. Одно только облегчение – не надо тащить за океан. Он хочет это всё к себе в замок.
Яхту подгонят прямо к пристани в центре города, запасной вариант – небольшой аэродром на берегу залива, документы все будут у тебя по прибытии, как минимум - сам Гений, но лучше с аппаратурой и парочкой демонстрационных единиц, тогда гонорар удваивается.»

Всё это она проворковала, ласково поглаживая своего собеседника по коленке, так, что со стороны могло показаться, что речь идёт о сугубо интимных вопросах.
Посидев ещё минут пять с ней в обнимку, мужчина встал, аккуратно взял свой кожаный портфель и плащ с соседнего стула и двинулся к выходу. Он опять поднялся на лифте и перешёл на сей раз уже на свою авиалинию, пройдя прямо на посадку через привилегированный проход, обеспеченный для обладателей специальной карты.

+++++++++++++++++++++++

В противоположность своим заокеанским «коллегам», их вечные незримые противники из другого полушария предпочитали работать по ночам, как говориться, чтобы ничто не отвлекало.

Таким образом, вопреки разнице часовых поясов, и те и другие могли связываться в режиме реального времени, и, как это ни странно, такие обмены мнениями случались время от времени по специальным каналам связи.

Каналы эти, конечно, обслуживались самыми крутыми тех-спецами с обеих сторон, однако ни у кого не было никаких иллюзий по поводу возможности утечки информации.

Зачастую, именно она и была целью проведения переговоров, и все участники со всех сторон это прекрасно понимали, хотя и играли старательно каждый свою роль.

Не то, чтобы они сотрудничали, скорее, это было похоже на хождение боксёров кругами друг вокруг друга в некоторые моменты матча для выбора наиболее успешной стратегии.

И, подобно тому, как это иногда бывает в боксе, исход их поединка на деле абсолютно не зависел от каких бы то ни было персональных усилий, поскольку мог быть предрешён заранее в кругах тем более высоких, чем более серьёзным был обсуждаемый вопрос. Но… «вышел в круг – пляши», как говаривают в тех краях, где приняты круговые групповые танцы.

В особо важных случаях, при необходимости внести в переговоры личностный момент, представители обеих сторон садились в самолёт и встречались на нейтральной почве, пытаясь остаться незамеченными для своих и чужих соглядатаев.

После звонка тёти Зины по ничего не значащему номеру, почти мгновенно произошла ещё целая серия звонков по обработке и передаче информации «наверх», которая привела к ряду действий в тяжёлом многоэтажном здании с мрачными окнами и дверьми, окружённом плотным кольцом дорогих чёрных автомобилей одной из самых престижных в мире марок с романтическим названием.

В одном из его кабинетов, где на фоне тёмных дубовых панелей по стенам витали плотные клубы сизого табачного дыма, что, при условии тотального запрета на курение в помещениях, могло само по себе лучше всего свидетельствовать об уровне находящихся там людей, происходил весьма напряженный разговор. Здесь присутствовали руководители всех отделов, занимавшихся разведывательной деятельностью по всему миру о создании новых, неизвестных на сегодняшний день, видов оружия,

Известие об имевшей место прямо у них под боком разработке чего-то совершенно невероятного, про что, однако, уже пронюхали вездесущие «коллеги» из-за океана, и не просто пронюхали, а отписали этой истории максимально возможно высокий статус заинтересованности и запрашивают личную встречу!

Это, прямо скажем, ошарашивало и ощущалось, как оказаться зажатым между лесным пожаром и огненным валом, созданным для его тушения. Может, они и погасят друг друга, пожрав весь имеющийся кислород, но попавшимся на пути этих стихий ничего хорошего не светит и помощи ждать не приходится.

Разве что, случайно проплывающее по небу море рухнет в одночасье на бушующий огонь и погасит его. Вот только тогда оно и стоящих поблизости «замочит», в смысле – угробит, без вариантов;

Находящиеся в кабинете офицеры быстро сложили два плюс два. Пока разведчики собирали материалы по аналогичным разработкам в странах дальнего востока и ближнего запада, а контрразведчики пытались выведать, что же закодировано у «коллег» под названием Гений, их, в буквальном смысле, спасло чудо, старые кадры не подвели и в последнюю минуту дали им возможность не оплошать и не проворонить своего собственного изобретателя вместе с его невообразимым открытием.

Вот же, Бог сироту видит! Им, конечно, будет гораздо проще прибрать это всё к рукам, поскольку оно под боком, надо только понять, какие козыри есть на руках у заокеанских парней.

Для начала, было решено полностью блокировать разработку и автора, но мягко и незаметно, чтобы не навредить, а то эти гении - народ ужасно нервный и непредсказуемый.

Срочно было заявлено о выявлении нескольких эпидемических случаев неизвестной природы среди сотрудников Центра, где работал Гений, что позволило объявить в нём тотальный карантин, для обеспечения которого было выделено около 150-ти штатных сотрудников из всех, участвующих в обсуждении, отделов.

А на встречу с «их» представителем было решено отправить главного начальника того самого отдела контрразведки, который, отвечал за данный вопрос; в дополнение к диплому института международных отношений, тот имел ещё два высших образования – техническое и медицинское, а также был потомственным представителем династии рыцарей плаща и кинжала. В соответствующих кругах у него была кличка Держатель.

Глава Пятая

В запущенной и захламленной кухне некогда шикарной квартиры, за столом с горой немытой посуды сидела неряшливо одетая женщина и картинно пила коньяк, оттопырив мизинец. Именно так, ей казалось, и подобает себя вести в критические минуты жизни дамам высшего общества, к которым ей, вопреки всякой реальности, очень хотелось принадлежать.

Вообще, Вета не любила коньяк, но водка кончилась, а в магазин идти было лень. Игоря просить было бессмысленно, поскольку он ни на какие её просьбы и пальцем не пошевельнёт, разве что это бы дало ему возможность избавиться от неё в качестве своей жены.

Забавно, конечно, что он этого не сделал за те почти 20 лет, что они вместе, ведь не любил же никогда, а женился из страха, что она обнародует некоторые его делишки студенческих времён, после чего могла бы накрыться медным тазом раз и навсегда его заветная мечта об успехе в жизни и головокружительной карьере.

Вету же вполне устраивали те блага, которыми она располагала в браке с Игорем, так что никаких претензий к мужу она никогда не имела. Пусть шляется, где хочет, спит с кем хочет, не выполняет её просьб, пожалуйста, она вполне довольна возможностью праздно проводить свои дни в достаточном комфорте и ни в чём не нуждаясь.

Информация о том, что он приторговывал наркотиками и поддельными лекарствами, которую она случайно раздобыла в студенческие годы, была вполне действенной причиной, по которой Игорь пошёл на этот брак и обеспечивал её достаточным количеством всего во избежание расследования, могущего поставить крест на его продвижении по службе в фармацевтической фирме, под началом как раз его бывшего крёстного отца. Хотя бывших в мафии не бывает, так же, как и в разведке.
Оттуда, как говориться, есть только один выход – в трубу. Слишком уж эти ребята плотно повязаны с самыми разными кругами общества и на самом высоком уровне.

Долго казалось, необходимое им обоим соглашение практически незыблемо, но некоторое время назад Вета стала ощущать внутреннее беспокойство, с Игорем явно что-то происходило. Она, конечно, прекрасно знала про его связь с Эммой, они же, типа, дружили семьями, ха-ха, и дело  было не в самой по себе интрижке, которыми часто балуются во время кризиса средних лет, нет, тут пахло чем-то очень большим и важным, так что повод для волнений был солидный, поскольку она лучше других понимала, что у супруга есть только одна подлинная страсть – деньги, а внутренний голос подсказывал, что это настолько большие деньги, что ради них можно пойти на всё, в том числе избавиться и от неё, ведь для очень богатых людей правила жизни написаны невидимыми чернилами и на специальном пергаменте.

Игорь считал жену недалёкой и, практически не скрываясь, вёл при ней разные переговоры, не пускаясь, однако, ни в какие детали по телефону, таким образом она толком не понимала, что за сделку, нет, СДЕЛКУ!! он обсуждает и проворачивает. А узнать это было крайне необходимо, иначе можно и на бобах остаться, не дай бог.

Коньяк пришёлся кстати для стимуляции умственной деятельности и неожиданно в голову вскочила мысль поговорить с Андреем. Да, именно с этого она и начнёт, а дальше видно будет; и, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, Вета набрала телефон, известный ей ещё со студенческих лет, где, после долгих гудков, ей предложили оставить сообщение.

«Андрюша, привет, это Вета, перезвони, когда сможешь, только не откладывай на завтра!» - с вымученным смешком скороговоркой проговорила она, чтобы он понял – дело срочное.

+++++++++++++++++++++++

Андрей видел, что Вета ему звонила, что, в принципе, бывало нечасто, и, наверное, означало, что что-то случилось, но ответить не имел никакой возможности, поскольку вокруг творилось форменное светопреставление.

Он как раз продолжал свой обычный утренний обход пациентов, оставив Олю в своем кабинете подключенной к аппаратуре, что позволяло ему мониторить ее душевное состояние, при этом, твёрдо решив избавить себя на какое-то время от индуцированных своими подопечными мыслей, оставил самых мрачных из них напоследок, а сам зашел к недавно поступившему мужчине, с полным отсутствием как собственных жалоб, так и любых возможных признаков депрессии.

Когда Андрей задал вопрос своим ассистентам, каким образом этот персонаж попал в программу, ему ответили, что его пригласили как условный ноль, базовая линия, с которой можно сопоставлять данные всех остальных больных. Пришлось согласиться с тем, что с точки зрения методологии, это конечно совершенно необходимо.

Эльдар, как звали мужчину, пока полностью оправдывал его надежды, и рядом с ним не только Андрей - каждый начинал светлеть лицом и улыбаться. Аппаратура же, с бесстрастностью измерительного прибора, фиксировала светлую переливчатую субстанцию, практически нематериального плана, которая, как казалось, легко переливалась через края Эльдарова тела в пространство вокруг него.

С ним можно было говорить на любые темы и не чувствовать себя профаном. Эльдар по профессии был нейрофизиологом, проработав всю жизнь в Институте Мозга под руководством всемирно-известного светила этой науки, чьи судьба и достижения поражали своими масштабами и невероятными фактами, тесно переплетенными с событиями своей эпохи. 

-«Приветствую, доктор, что-то вы сегодня раньше обычного?» - приветливо то ли сказал, то ли спросил, высокий мужчина в черном спортивном костюме с небольшим томиком Библии в руках.

-«Да вот, решил поменять порядок обхода, исключительно из эгоистических соображений, очень вы на меня положительно всегда действуете!» - вымученно-шутливо ответил Андрей.

-«Подзарядится хотите?» - в том же ключе ответил Эльдар – «Ну, что ж, извольте! О чем станем беседовать? Опять, как в прошлый раз, про мой предыдущий опыт работы в области мозга? Про неоконченные попытки рискованных экспериментов и их последствия? Или что-то из всемирной истории обсуждать?»

Андрей помедлил с ответом и Эльдар продолжил:

-«Вам бы сейчас отвлечься конечно надо, вижу, что вы в смятении. Не стану допытываться, что да как, не в этом дело. Мира у вас в душе нет, а это страшно и разрушительно. Почему – это уже второй вопрос.

Может быть, я вам просто расскажу про своего научного руководителя, чья история крайне поучительна, поскольку вобрала в себя все возможные перипетии наших места и времени, подарив людям невероятные знания, которые те с негодованием отвергли, не будучи в состоянии воспринять?

Мне кажется, это вам позволит переключиться и, как знать, возможно найти ответы внутри себя на некоторые мучительные вопросы?»

Эльдар говорил очень спокойно и его слова, вернее, голос обволакивали сознание Андрея как капли целебного бальзама покрывают открытую рану и позволяют ей затянуться.

-«Да, так вот, как я уже начал вам рассказывать третьего дня, мы штурмовали границы неведомого со всей отвагой и безрассудством, какие свойственны, обычно, самым преданным адептам науки, независимо от области знаний.

А между тем, далеко не все горизонты непознанного одинаково открыты и безопасны для первопроходцев.

Конечно, у нас было знамя! Это имя в психиатрии и невропатологии значит больше, чем имя Петипа в балете. Такие гены! И вот, мы почти подобрались к разгадке. Вживление электродов прямо в мозг человека открыло глубинные связи между корой и подкоркой. И, возможно, еще чем-то.

Мы были в полушаге от открытия всех времен. Но тут внезапно мы все почувствовали себя плохо, ну прямо совсем плохо. Заболели все. Особенно тяжело было руководству, что неудивительно, учитывая все ужасы предыдущего мучительного и трагического пути по жизни.

Дед отравлен, отец расстрелян, мать сослана в лагеря, блокадный детдом, лютый холод и голод. Потом был прорыв в науке, звания и регалии, и беспримерное мужество стоять за правду против стаи бездарных конъюнктурщиков и гиен от науки, составляющих «добропорядочное научное сообщество», которому прямо в лицо было заявлено: жизнь после смерти, тело и душа, вещие сны, альтернативное видение – все это существует.

Что тут началось – такой травли свет давно не видел, полвека, пожалуй.

Спасение пришло откуда не ждали. Каково, как вы думаете, было человеку - продукту общества воинствующего атеизма, идти искать помощи и утешения в церкви? Но мы туда пошли, всем коллективом, во главе с руководством, и сразу стало легче.

Правда, исследования наши были свернуты и многие остались без работы. Нашему руководителю это стоило жизни, как раз в прошлом месяце это случилось. В тот же день я увидел во сне, что мне следует идти проситься к вам, вдруг, да что-то из наших прикрытых разработок может быть применено здесь? И вот мы с вами подошли к самому главному…»
 
Андрей, который, хоть и расслабился немного за время этого рассказа,  ни на секунду не отвлекался от своих профессиональных обязанностей, с интересом подмечая, что, по показаниям прибора, внутренний «мир» Эльдара практически не менял окраски, вне зависимости от того, шла ли речь о событиях и поступках ужасных, или, наоборот, прекрасных, хотя, как известно, и те, и другие, могут быть оценены по-разному, глядя под разными углами и из разных эпох.

Он с любопытством ожидал, что же окажется этим самым главным, но в это время по всему огромному зданию завыли сирены аварийной блокировки дверей и замигали синие лампочки, оповещающие персонал о вероятности проникновения неизвестной опасности.

Каждый сотрудник Центра Высоких Технологий при поступлении на работу проходил специальный тренинг и знал, что мигание красных лампочек требует немедленно покинуть помещение, и собраться в зоне безопасности во внутреннем садике, зелёный цвет обязывал каждый отдел собраться в своём зале для собраний, а синий означал, что все лестницы, переходы, лифты и двери в помещения будут заблокированы впредь до особых объявлений.

Существовал специальный протокол на общение внутри корпорации, все же связи с внешним миром на этот случай прерывались, так что Андрей не смог бы перезвонить Вете, даже если бы и не был занят.

А он как раз был, очень даже был занят, просто в буквальном смысле сбит с ног, потому что с началом объявления тревоги в здании, в его голове как будто случился взрыв.

Обычно он «слышал», вернее видел в своей голове, синхронизируясь с приборными блоками в палатах, сигнал только того больного, на которого настраивался мысленно. Иногда, в порядке эксперимента, он пытался воспринимать эмоции сразу нескольких пациентов, чтобы в дальнейшем попробовать коллективное воздействие на переживания одинаковой природы.

Сегодня же шквал ощущений был сродни лавине. Одновременно визуализировалось множество сигналов, которые приняли совершенно незнакомый характер. Во-первых, произошло их многократное усиление, но не всех, а выборочно, во-вторых, вдруг неожиданно между данными от некоторых пациентов программы появилась связь, которая стократно усиливала их уровень.

Андрей видел, что Алекс и Рима запаниковали, их эмограммы показывали выработку пузырящейся бурой пены, амплитуда росла и практически сразу же большинство близко к ним расположенных палат стали выдавать похожие сигналы; в них находились больные разных возрастов и их прежние картинки сильно отличались друг от друга, однако сейчас «пенистый» вал нарастал, было такое ощущение, что есть ещё множество людей, чьи чувства так или иначе дают свой вклад в волну ужаса, захлёстывающую здание.

Андрей понял, что, вместо спланированного на сегодня весьма умеренного эксперимента, судьба подкидывает ему редкий шанс, что такого испытательного полигона у него ещё никогда не было, что такая ситуация, неизвестно откуда взявшаяся, представляет собой просто уникальную возможность попробовать свой лечебный метод воздействия на настроения пациентов, только, в так называемом, резонансном режиме, то есть сразу на многих людях в состоянии панической атаки.

Эх, если бы он не боялся упустить хоть каплю информации о происходящем с Олей, к которой он подключил свой универсальный аппарат с огромными возможностями, он бы не заблокировал его от всяких других сигналов.

Тогда можно было бы сразу погасить панику, а так в его распоряжении был только упрощённый вариант, рассчитанный на работу с одним человеком. Хорошо еще, что это случилось именно в палате Эльдара! Поскольку никаких внутренних патологий у него выявлено не было, вместо коррекции на него транслировалась совершено нейтральная система импульсов, фактически просто для заполнения нулевой линии. Это было проще и быстрее всего адаптировать для гашения возникшего кризиса в здании.

«Ну ничего, - сказал сам себе Андрей, — это мы сейчас поправим!»

Он быстро закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и мысленно представил себе обновленный набор сигналов, добавляя к своему, уже написанному, программному коду несколько новых линий.

Времени на проверку и корректировку не было, риск был чудовищный. Понятное дело, как это частенько бывало в истории развития науки, сам изобретатель настолько верил в свое открытие, что мог легко подвергнуть себя испытанию, но в данном случае речь шла не только о нём, и не столько о нём; неизвестному воздействию должны были подвергнуться люди, причём разные люди, и последствия этого воздействия были непредсказуемы.

Ему не может быть прощения, если кто-то пострадает. При всех невероятных успехах медицины наших дней, мозг человека был всё ещё, что называется, Terra Incognito.

Все эти мысли вихрем пролетели в голове Андрея, и уже в следующую секунду он мысленно запустил передачу обратного сигнала.

Невидимые и неслышимые волны спокойствия понеслись по всему пространству здания, гася серо-бурую, болотистую, пенистую массу, захлёстывающую сознание всех присутствующих людей, снижая уровень напряжения и паники, расслабляя и успокаивая сразу и пациентов, и сотрудников центра, и случайных посетителей, застигнутых внутри, и даже непонятных людей, расставленных по всем коридорам – в общем, всех.

«Вот это что сейчас было?» - спросил у своего напарника один из непонятных людей, охранявших вход в то крыло, где располагались помещения, отведенные под проект Андрея.

«Ты про что?» недоумённо пожал тот плечами

«Ну, меня прямо как по башке шарахнуло, только в хорошем смысле, даже тепло стало»,

«Да, слушай, мне тоже показалось, что как будто накатило, причём, точно! хорошее, знаешь, как бывает, когда вспомнишь что-то приятное», - озадаченно ответил второй.

Отправляя их на задание, а оно было в чём-то проще, чем обычно, поскольку они могли не просто «держать и не пущать», а спокойно ссылаться на официальную версию причины блокирования здания ввиду подозрения на невесть откуда взявшуюся в нём неведомую дотоле заразу; так вот, отправляя их, никто, разумеется, не потрудился поделиться всеми деталями и подробностями данного случая – о такой практике в их ведомстве и помыслить было невозможно.

Ребята были надёжные; хоть и простые, но толковые. Не впускать и не выпускать – вот и весь протокол.

Против обычной публики они могли составить серьёзный заслон, владея всяческими единоборствами и будучи неплохо вооружены. Строго было сказано никого не калечить, максимум – усыплять и складывать аккуратно. В случае чего – сообщать.

Они и стояли себе спокойненько, тем более что никаких поползновений проникновения никто не предпринимал, народ, по крайней мере, сотрудники, был тут натренированный и дисциплинированный.

Пациенты может и психанули, из-за двери слышна была какая-то возня и беготня, но, по роду службы, самим этим ребяткам чувство паники было абсолютно неведомо, поэтому расслабляющему сигналу Андрея было просто нечего гасить в их служивых мозгах, так что он весь пошёл на позитив, образно выражаясь.

Однако далее углубляться в анализ произошедшего они не стали, это тоже было никак не по уставу и не предусмотрено их подготовкой, просто вышли по своему каналу связи прямо на начальство и кратко и внятно всё доложили.

Начальство напряглось, это было слышно по сдерживаемому дыханию на том конце «трубки», как говорили в старину. Ребятам было обещано подкрепление, хотя они о нём ни разу не просили, и ещё раз сурово было повторено: никого, ни в каких чинах и ни по каким пропускам близко не подпускать. Само же начальство в очередной раз собралось на совещание.

Андрей без сил опустился на пол, дело было сделано, волна панического ужаса вокруг стихла, очевидно, что технология сработала!

Она работала, притом, массово даже лучше, чем в каждом индивидуальном случае. Во всяком случае, быстрее.

Кинув взгляд на экран на стене, суммирующий теперь уже данные от всех людей вокруг, Андрей понял, что никто из них не пострадал, однако с ним самим что-то было не так, он не мог понять, что именно, это было похоже на растворение его личности, её срастание неким образом со всеми теми, кому он мысленно послал только что успокоение, и ещё чем-то, неизмеримо более громадным.

Чувство было похоже на глубокий-глубокий вдох, когда воздух внутри распирает тебя во все стороны, ты вот-вот взлетишь над землёй и унесёшься в надзвёздную высь, при этом ты как будто состоишь из мириад малюсеньких пузырьков, каждый из которых переливается светло радужными почти прозрачными красками; и единственное, что этому препятствует, это что-то огромное и бесформенное, тусклое и пенистое, к чему ты будто приклеен ступнями.

В таком состоянии полного раздрая Андрей никогда ещё не бывал, нужно было взять себя в руки, немедленно «вернуться на землю», ведь на его плечах висит ответственность за множество людей, не только пациентов из программы, но за всех, всех вообще людей на планете, а, возможно, и за её пределами, раз уж он всё-таки умудрился открыть этот сундучок Пандоры.

+++++++++++++++++++++

Вета бродила вокруг огороженного периметра высотного здания и грызла ногти в замешательстве, как она это обычно делала, когда возникали серьёзные проблемы.

Понятно, что до Андрея и Игоря ей сейчас не добраться, ребятки в охране стоят калиброванные, ясно, что не шпана. Интуитивно она чувствовала, что дело так или иначе связано с тем открытием, которое, скорее всего, сделал Андрей, и которое её муженёк хочет пристроить за цену немалую, а Эммка-зараза, уж точно, в доле.

И куда же ей теперь бежать? Андрей не отвечает, Эмма-Игорь - эти два пирата - её вообще в расчёт не принимают, так ведь можно легко остаться не при делах!

«Думай, думай, думай», твердила она себе, но ни одна более или менее толковая идея в её немытую и нечёсаную голову не приходила. Вместо конструктивных идей в голове была только одна жалость к себе, такой одинокой и никому не нужной. Вот был бы у нее сын, было бы на кого опереться в трудную минуту.

И вдруг, ни с того, ни с сего, ей вспомнился сын Андрея, Володя, вроде, ему сейчас должно быть что-то вроде 17-ти?

Точно! Сейчас она ему позвонит, а дальше видно будет!

Володя, на счастье, взял трубку почти сразу же и, судя по голосу, обрадовался:

-«Тётя Вета, это Вы? Что-нибудь случилось? Вы мне раньше никогда не звонили.»

-«Да, вот случилось, пока не совсем понимаю, что, но я пришла к папе на работу посоветоваться по очень срочному делу, а тут чёрт знает что твориться!» – она даже всхлипнула для пущей убедительности.

-«А что именно?»- спросил Володя, поскольку привык подходить ко всему осмысленно

-«Да не знаю я, что именно, -заистерила Вета – Здание оцеплено, ни туда, ни оттуда не пропускают, и позвонить нельзя! что делать-то?»

-«Тёть Вета, вы не волнуйтесь, мы что-нибудь придумаем. Я освобожусь часам к 8-и вечера и можем встретиться, хотите у нас, хотите у вас.»

-«Володечка, мальчик мой дорогой, давай у нас, буду ждать тебя, поесть приготовлю»

-«Да не беспокойтесь вы так, тётя Вета, вы ж не любите готовить, чаю попьём!»

-«Договорились, мой дорогой, жду тебя, с нетерпением»

+++++++++++++++++

«Там, в маленьком кафе, на углу Sch;nhauser Allee”- негромким речитативом, из спрятанных под стойкой бара динамиков, звучала старая бардовская песенка.

«Похоже, много эмигрантов живёт поблизости» – подумал безупречно ухоженный мужчина в элегантном плаще, выдающем принадлежность своего обладателя к некоей привилегированной касте, стоящей как бы вне общества и безотносительно к стране обитания.

Множество деталей свидетельствовали о педантичном характере и склонности уделять внимание мелочам - чиновничья, казалось бы, повадка; однако, что-то было острым и пугающим в том быстром взгляде, который человек в плаще, вроде незаметно, бросал время от времени по сторонам. – «а райончик-то поганый,» - отметил он для себя – «зря его выбрали для встречи, тут мы как на ладони среди этого плебса разномастного.

Хоть бы предупредили одеться соответственно» - он выругался – «Пожалуй, выгоню к чёртовой матери всех этих помощничков и наберу новых, а то заелись – засиделись, мышей вообще не ловят, это ж надо было такое местечко застолбить!»

Нормальная человеческая повадка винить в происходящем кого угодно, только не себя, сработала как успокоительные капли, но тут же следующая волна раздражения стала подниматься из глубины: «Наймёшь ты новых, как же бы не также!»

Современная кадровая политика, стремительно марширующая по пространствам его страны, строго предписывала при приёме на работу в первую очередь руководствоваться обеспечением в коллективе разнообразия полов, рас, национальностей, сексуальных ориентаций и т д и т п.

Надеяться в этом случае получить в добавку к этим параметрам ещё и профессиональные знания и умения никак уже не представлялось возможным.

«Так что и пробовать не стоит» - пришло мрачное заключение.

«чего-то я сегодня не в форме, надо быстро собраться» - автоматически
сработал профессиональный самоконтроль, который мгновенно проанализировал картину его внутреннего состояния.

Конечно, дело было вовсе не в дурном выборе места встречи, и даже не в ещё более абсурдных настроениях в родном обществе, озабоченном, среди всего моря кипящих в нём проблем, в первую очередь сооружением трансгендерных туалетов в школах и привитию расовой вины белым младенцам в возрасте до 6 месяцев, типа, пока не поздно; нет конечно!

Он-то знал в чём проблема. Его профессиональная подготовка заняла кучу лет. Навыки разведчика, дипломатические тайны и всевозможные операции секретных ведомств по всему миру за полвека примерно, глубинное погружение в культуру страны, предполагавшейся основной точкой приложения сил, да много всего всякого.

Но самым главным умением, воспитывавшимся годами, была способность ни при каких обстоятельствах не выдавать свои подлинные мысли и чувства.

Не ирония ли судьбы, что сейчас он должен разбиться в лепешку, но раздобыть все детали технологии, позволяющей видеть любого человека насквозь, да еще вместе с ее автором, которого лично он бы с радостью просто закопал где-нибудь в тихом месте раз и навсегда, чтоб не повадно было.

Человек в плаще заказал себе кофе с чизкейком и снова погрузился в раздумья. Он специально приехал пораньше, чтобы собраться с мыслями, поскольку задача, у него на этот раз была, прямо скажем, нетривиальная.

Это были далеко не первые его переговоры с «коллегами» из страны «заклятых врагов демократии», но в этот раз шансы на успех были, мягко говоря, сомнительными. И всё из-за чёрт его знает, какого везения, которое валилось и валилось на головы противника, как будто сам Всевышний вдруг, ни с того ни с сего, взял их сторону.

По правде говоря, это было просто очередным повторением истории, когда эти лапотники, эти безумные страстотерпцы одерживали верх, как это у них самих принято выражаться, над превосходящими силами противника.

Сколько великих людей не смогли разгадать их тайну? Сколько армий полегло в их необозримых просторах? Сколько денег было выброшено на ветер в бессмысленных попытках расшатать этого идола? «resistance is futile» как говорили в его любимом детском сериале.

Похоже, что так оно и есть, однако ему по службе положено было делать всё, от себя зависящее, чтобы переломить ход истории.

И, если бы только по службе, так ведь нет, сейчас он должен был решить, кому же он служит в конце концов!

Ни с того, ни с сего он подумал о Боге.

«Почему он к этим варварам так благосклонен?
Они же отвергли его, перестреляли всех его служителей, сдёрнули кресты и осквернили храмы? Разве этого недостаточно, чтобы навсегда отвернуться от них?

Может быть, они ему угодны потому, что всё делают неистово, со страстью, то бьют поклоны, то сооружают звезду на месте креста, и всё одинаково самозабвенно?

Как это пел их, опальный в своё время, автор, типа: «купола ла-ла-ла-ла кроют чистым золотом, чтобы чаще Господь замечал». Точно угадал хрипастый. Это ж надо, ведь вот, гнобили его, гнобили, а он не только не сбежал, хотя мог; он ни одного плохого слова на назойливые приставания западной прессы не сказал о своей стране, мол, у меня есть вопросы к моему Отечеству, но обсуждать я их буду с ним, а не с вами. Точка.

Да, какие-то они не такие. Получается, что три раза в день перед каждой едой сказать Grace недостаточно? И каждое воскресное утро убить на прослушивание пресных, полит-корректных проповедей тоже?!

Всё равно Всевышний помогает не нам, а этим дикарям, которые воротят нос от демократических ценностей? И получается, что самое великое открытие всех времён и народов опять сделали они? Хотя, между прочим, на наши денежки-то!

Воистину, велики Твои дела, Господи!

Однако, по людским меркам», - человек в плаще это прекрасно понимал – «необходимо, невзирая на все препятствия, отработать свою зарплату, и не только зарплату, а ещё и те огромные выплаты, которые приходят анонимно кое-откуда, и за которые его прозвали Тройник.

Игра на три стороны представляла их себя огромную сложность, и отвечать за нее в конце концов, придётся по полной».

«Ну что можно предложить человеку, который должен прийти на встречу, в обмен на согласие, если не полностью передать всё, относящееся с изобретению, в руки противника, то, по крайней мере, сделать так, чтобы видимость передачи была соблюдена?

Единственный козырь – корпорация, мол, наша, а сотрудники подписывали договор, по которому всё, что они изобретут, принадлежит компании.

Это, конечно, так, но куда идти потом с этими подписанными бумажками, если завтра, так называемые, партнёры покажут кукиш, выставят вон из страны пару–тройку главных начальников компании-иностранцев, объявив их шпионами?

Нормальная практика, мы и сами так всё время делаем. Потом всех, имеющих отношение к данному проекту засекретят так, что и мама родная не будет знать кто, где, когда. Переместят, куда Макар телят не гонял?

Гаагский суд, ясное дело, встанет на нашу сторону, и что? Объявим им очередные тысяче-первые санкции, как когда-то любили делать предупреждения китайские «культурные революционеры»?

И с тем же примерно эффектом, но ему лично, это уже будет неинтересно.

К этому моменту с ним уже произойдёт всё то плохое, что любят графически демонстрировать в дешёвых боевиках. Да и в дорогих тоже. Господи, сжалься, пошли мне ну хоть какую-нибудь продуктивную идею!» - он непроизвольно сложил вместе ладони и закрыл глаза. 

Открыв их через минуту, человек в плаще обнаружил сидящего напротив него невысокого худого мужчину в пальто и шляпе, возраст и социальное положение которого могли варьироваться в весьма широком диапазоне.

«Привет» - сказал человек негромко и дружелюбно, и, повернувшись к официанту, - «мне кофе двойной крепкий и кусок шоколадного торта»

Какое-то время они молчали, потом обменялись парой общих фраз о детях и жёнах и, углубившись в свои телефоны, стали показывать друг другу их фотографии, хотя в действительности оба они не имели семей.

Стороннему наблюдателю, если бы таковой оказался поблизости, могло показаться, что семейные фото имеют странное сходство с аэрофотосъёмками, но в кафе в это время дня было пусто, так что общение протекало вполне спокойно. Отложив телефоны, мужчины продолжили неторопливую беседу, похожую на встречу главных тренеров команд перед договорным матчем.

- «Можно было бы всё устроить ко всеобщему удовлетворению» - сказал человек в плаще – «оборудование и команда останутся у вас, где они сейчас и есть, руководителя придётся отдать, скажем, нейтральной стороне, а нам отойдёт документация, её проще транспортировать, мы сами там разберёмся что к чему, если, конечно, она будет составлена грамотно»;

Мужчина в пальто закинул ногу на ногу, повернувшись в профиль к проезжей части и непринуждённо спросил:

- «А почему удовлетворение будет всеобщим?»

Его собеседник как будто только этого вопроса и дожидался, видимо, Господь сжалился-таки и подогнал ему идею для бартера:

- «Нам ведь всем необходимы положительные результаты для докладов, не правда ли? Так что я как раз хотел предложить свою помощь с передачей всей документации по лунной станции, и, если надо, кое-что по станции на Марсе, за которой ваши люди активно охотятся, так будет равноценно. Это ведь хорошая сделка?»

Мужчина в пальто отхлебнул кофе и стал неспешно поедать свой кусок торта.

Похоже, сделка, и вправду, получалась эквивалентная, хотя на душе было неспокойно. Слишком мало было им пока известно про это открытие, из-за которого поднялся весь этот сыр-бор, кот в мешке фактически, проморгали, можно сказать, у себя под самым носом, а за него эти парни вон как бьются.

С другой стороны, космос тоже сейчас горячая тема, международное сообщество, похоже раздумало дружить на этой почве, теперь каждый сам за себя или все против всех, это смотря откуда наблюдать.

Ладно, если им отойдёт только документация, то это будет как с атомной бомбой. Когда оружие массового поражения есть у обеих сторон, вероятность его применения резко снижается.

-«Хорошо, детали, как обычно, уточнят наши сотрудники, а мне пора» - он положил на стол деньги для официанта и двинулся к выходу.

Человек в плаще тоже поднялся и вышел следом за своим собеседником, но свернул в противоположенную сторону и сел в такси.


Глава Шестая

Володя очень волновался, когда подходил к зданию клиники, а вдруг, не пустят, а вдруг что не так?

Он, конечно, и краешком мысли не допускал, что главным было для него сейчас оправдать доверие Даши, той волшебной девушки, которую он встретил вчера в библиотеке.

Искренне и с воодушевлением, он представлял себе, как заблестят глаза у только что спасённого мальчишки, когда они станут разговаривать, тихо и доверительно; и тот поймёт, что он не один, что рядом те, кому он небезразличен! да, а почему мальчишки? Там же наверняка есть и девчонки? Нет, с девчонками он не станет разговаривать, мать же говорила сто раз, что он тюфяк – весь в отца, что он не умеет общаться с женским полом! Ну и ладно, лишь бы хоть кому-нибудь помочь!»

Володя уже был в дверях, когда мимо него пулей пронеслась полуголая девчонка и рванула прямо по алее через сад и в ворота, за которыми была уже улица с довольно оживлённым движение. Володя, не успев ничего осмыслить, помчался за ней, и, хотя она неслась, как оголтелая, успел в последнюю секунду догнать её (вот они, занятия спортом-то) и просто выдернуть из-под колёс мчавшейся с огромной, как будто на автотрассе, скоростью машины. Сидевший за рулём человек тоже среагировал и дал по тормозам настолько резко, что в него на полном ходу влетели одна за другой ещё 6 машин - паровозик сложился.

Девчонку било, как в лихорадке, со стороны клиники бежали люди, завыли сирены служб быстрого реагирования, а Володя вдруг неожиданно и, наверное, впервые в жизни, почувствовал странное тепло, разлившееся по всему телу, и услышал внутри себя голос отца: «всё будет хорошо, мы справимся, ничего не бойся»

-«Молодой человек», - прозвучал рядом с ним вполне реальный мужской голос, - «позвольте вас поблагодарить за столь быструю реакцию и спасение нашей пациентки! Какой счастливый случай привёл вас к нам и именно в такой критический момент?»

Говоривший это высокий мужчина в белом халате, одновременно укутывал девчонку одеялом, отвечал на вопросы полицейских, давал распоряжения своему подоспевшему персоналу по оказанию первой помощи пострадавшим  в ДТП до подхода основных бригад скорой помощи.

«Меня зовут Анатолий», - снова обратился он к Володе, -«Ещё раз – огромное спасибо!»
Интонации его голоса мгновенно менялись при общении с разными людьми от ласковых и бережных, обращаясь к девчонке, которая прямо повисла на нём, тёплых и доверительных, говоря с Володей, до сухо-сдержанных в сторону полицейских и медиков.

Анатолий, не повышая голоса, но очень убедительно пресёк все попытки полиции задавать вопросы девчонке и отправил её в клинику в сопровождении Даши, которая оказалась среди подбежавших сотрудников; продиктовал свой телефон полиции и повернулся сам, чтобы уйти, но, будто вспомнив что-то, сделал приглашающий жест рукой в сторону Володи:

«Вы ведь к нам шли, не так ли? Ну так пойдёмте. Наверное, вы тот самый новенький, которого Даша вчера завербовала?» - он коротко рассмеялся - «Согласие родителей принесли?»

Бывают в жизни такие моменты, которые можно было бы сравнить с порталом между мирами из какого-нибудь научно-фантастического фильма. Именно так и почувствовал себя Володя, повернувшись и пойдя за Анатолием. Его старая жизнь, со всей её шелухой, осталась позади, и это произошло само-собой, без всякой никчемной патетики.

Пока они шли, Анатолий продолжал говорить, обращаясь теперь уже только к Володе.

-«Мы стараемся создать для наших пациентов условия, максимально приближенные к обычной жизни, чтобы они не чувствовали себя заключёнными, не знаю, насколько вы отдаёте себе отчёт в том, что все казённые здания, будь то школа, больница, тюрьма или общежитие, построены на один манер – длиннющие коридоры со множеством дверей
Никакого личного пространства. Нам хотелось сделать так, чтобы они себя чувствовали свободно, практически, как дома, однако это, время от времени, порождает вот такие нестандартные ситуации.

Дело в том, что среди наших ребят есть очень разные, так сказать, клинические случаи. Есть богатые бездельники, которым жизнь не мила за отсутствием в ней какого бы то ни было смысла, есть бедные заброшенные дети, родители которых погрязли в своих делах и делишках и вымещают своё раздражение именно на тех, кого бы должны были беречь в первую очередь, есть подростки с наркотической зависимостью, и, наконец, есть такие, как Оксана, которую вы только что спасли, у которых привычная жизнь рухнула в одночасье в результате какой-то трагедии. У Оксаны только что погибли в аварии родители и младший брат, она хочет к ним присоединиться любой ценой, ну, вы сами видели только что.»

Они вошли в просторный вестибюль клиники, где дизайнеры сделали всё возможное, чтобы создать атмосферу уюта и спокойствия, и, пройдя до поворота, вскоре оказались у дверей палаты, где, по-видимому, и должна была состояться первая встреча Володи с отказывающимися от жизни подростками. Анатолий остановился и сказал с улыбкой:

-«Я вас тут оставлю ненадолго, действуйте по обстановке»

Володя кивнул, открыл дверь и увидел недавно спасённую им девчонку, свернувшуюся комочком на кровати. Рядом никого не было. Он страшно заволновался, не зная, что предпринять, и, на всякий случай, сел на стул в сторонке.

Девчонка лежала не двигаясь, с открытыми глазами. Володя сжался, стараясь остаться незамеченным, и принялся размышлять, как бы он повёл себя, если бы у него погибли родители. Младшего брата не было, так что это можно было отставить в сторону. А вот с родителями, пожалуй, он расстался бы легко. То есть, лучше бы, конечно, они не гибли, жалко всё-таки, но по поводу их отсутствия в своей жизни он бы точно переживать не стал.

Фактически, он и так был предоставлен сам себе, поскольку и мать и отец были по уши заняты собственными проблемами, так что в этом плане точно никаких потерь. «А метафизически?»  - вдруг подумал Володя и вздрогнул; слово было какое-то странное, не очень понятно, что обозначавшее -

- «А метафизически» – донеслось с кровати – «ты ещё не скоро почувствуешь, что значат родители… Твоё счастье… или, может, несчастье…»

Володя оторопел. «Она, что, его мысли слышит?»

- «Ну, не все, но некоторые…» - голос у Оксаны был слабым, еле слышным

- «Слушай, ты это... того… не напрягайся, мало ли что, я тут новенький, могу не справиться, скоро Анатолий придёт…»

-«не нужен мне ни ты, ни Анатолий…никто не нужен, да ты вряд ли поймёшь… неважно…из меня как будто вынули самую важную часть, и всё, организм отказывается работать, так что отстань» - девчонка скрючилась, как от сильной боли, и закрыла глаза,

Глядя на неё, у Володи разрывалось сердце от жалости, и среди этого бессилия в голове вдруг послышался голос отца: «…если понадобиться квалифицированная помощь – обращайся»; в этот момент он уже вполне ясно осознавал, что все проштудированные вчера методички и все тщательно заготовленные для общения аргументы будут в данном случае совершенно бесполезны.

А случай с Оксаной неожиданно стал прямо архиважным для него. Решение созрело почти мгновенно – надо идти к отцу. Только надо кого-то предупредить из здешних, чтобы покараулили вместо него. Он тихонечко вышел из палаты и тут же наткнулся на Дашу.

- «Даша, как хорошо, что вы тут оказались!» быстро заговорил Володя, стараясь казаться спокойным, - «понимаете, там – он кивнул в сторону палаты – там всё очень плохо! Она говорит, что-то поломалось, организм отказывается работать, и всё такое прочее, так что даже если за ней следить, всё равно она может умереть, просто от горя! И я вот что тут подумал: у меня отец как раз занимается аппаратными методами лечения таких случаев, он руководит большой программой в филиале международного медико-фармацевтического центра, я могу попросить его помочь, если, конечно, ваше руководство не будет возражать. Что скажете?»

Даша слушала с широко открытыми глазами, потом прикусила губу, как бы в раздумьи, и медленно заговорила:

- «Мне ещё вчера показалось не случайным, что мы встретились, также как не случайно, что я решила помогать детям и подросткам в трудных ситуациях… Дело в том, что у меня тоже в детстве погибли родители, они были геологи, искали для своей страны полезные ископаемые. Если бы не бабушка, вряд ли я смогла бы жить дальше, такой сильной была тогда эта потеря для меня! Но она, хотя ведь тоже, потеряла единственного сына, нашла в душе такие силы, что хватило бы на десятерых, а нас ведь было только двое» – Даша широко улыбнулась – «Я тогда была совсем маленькая, мне бабушка уже потом рассказывала, как неожиданно для неё открылись какие-то такие тайны, такие глубины, что это полностью перевернуло весь мир.

Возможно, сильные потрясения могут пробить брешь в наших устоявшихся взглядах, не знаю. Но я знаю, что у бабушки есть некая масштабная теория по этому поводу, которую она и пытается донести до людей.

Недавно она узнала, уж не знаю, откуда, что прямо по соседству, в этом самом вашем международном медико-фармацевтическом центре, есть программа, где к решению проблемы душевного нездоровья применяют некие методы, основанные на компьютерном моделировании, которые корректируют, условно говоря, внутренний мир человека, помогая бороться с депрессией и мыслями о самоубийстве. Она туда записалась и сейчас находится там в стационаре.

Согласитесь, это всё мало похоже на простое совпадение. Однако, по существу, мне кажется, вы абсолютно правы и нам стоит обратиться за помощью для Оксаны. Вы идите, а я договорюсь с Анатолием Васильевичем.»

Даша повернулась и вошла в палату.

Стараясь как-то упорядочить свои мысли, Володя вышел из клиники и быстро зашагал вдоль набережной тихой речки, которая привела его к реке побольше, где в старинном, но отреставрированном по последнему слову градостроительства здании, располагалась фирма, в которой как раз и трудился его отец. Конечно, Володя мало что знал о проводимых ею изысканиях, но, всё же, из обрывков разговоров понимал, что это имеет непосредственное отношение к душевному состоянию человека.

В голове была полная каша, поэтому неудивительно, что про звонок тёти Веты он вспомнил, только подойдя к зданию почти вплотную и заметив непривычное отсутствие какого бы то ни было движения вокруг него. Периметр был обтянут жёлтой лентой и заставлен черными автомобилями с тонированными окнами. «Вот чёрт» - ругнулся Володя и замер на месте – «что делать-то?»

Во всех методичках, которые он допоздна читал вчера, говорилось, что в критических обстоятельствах человек способен на удивительные поступки, достижения - умственные и физические, абсолютно невозможные в обычной жизни. Теперь вопрос был только в том, насколько критично для него было помочь Оксане.

Судя по тому, что обострённое сознание немедленно подсказало «что делать», спасение девчонки стало чуть ли не доминантой.

Неизвестно, из каких закоулков памяти явились вдруг давнишние события из детства, из той поры, когда мать, родив его, никак не желала тратить бесценное время своей молодости на всякие там «пелёнки-распашонки» и требовала, чтобы этим занимался отец.

Он, как обычно, не смел ей возражать, однако, и своим делом пренебрегать не собирался, поэтому он просто-напросто таскал сына с собой на работу. А для того, чтобы не было вопросов с охраной, они туда попадали весьма кривым путём.

Известно, ведь, что у каждого бизнеса есть фасад и парадный вход, но также есть и оборотная сторона, а в ней масса различных уголков и закоулков, входов и выходов, неведомых, зачастую, ни руководству, ни охране.

По-видимому, младенческая память существует, поскольку сейчас, когда Володя всей душой стремился попасть к отцу, она услужливо подсказала куда пойти, где встать и что сделать. В следующее мгновение Володя был уже внутри страшно секретного и суперохраняемого объекта.
 
++++++++++++++++

Андрей решил первым делом обойти всех больных и своими глазами убедиться в их состоянии. Со стороны офиса первой была палата самой пожилой его пациентки. Она пока что представляла собой некий загадочный парадокс, когда, с одной стороны, демонстрировала все клинические признаки депрессии, а с другой - по всем данным его приборов – была уже практически свободна от тёмных затвердевших участков в своём подсознании.

Аккуратно одетая и причёсанная старушка, как будто не удивилась его приходу, попросту не заметив всей той кутерьмы, которая творилась кругом. Андрей обычно приходил к ней в самом конце обхода, и, понятное дело, не задерживался надолго.
Трудных пациентов Андрей всегда оставлял напоследок.
Трудными они были потому, что все их клинические показатели совершено не соответствовали их душевному состоянию, и это ставило Андрея в тупик, не позволяя завершить работу, которая, на первый взгляд, была уже вполне готова к выпуску.

Если бы Андрей был суеверен, он, наверняка, решил бы, что это неспроста!
Что некие силы препятствуют ему и явно не желают, чтобы его открытие было предано гласности.

Однако, будучи чистой воды учёным, погружённым в свой мир исследований в буквальном смысле этого слова, с головой, не замечающим большей части житейских мелочей и весьма далёким от земных реалий, он просто старался методически организовать свою работу таким образом, чтобы улучшить её результативность. Вот и все.

Ему казалось проще разбить обход на два-три отдельных этапа с тем, чтобы иметь возможность сфокусироваться на более или менее однотипных случаях, сводя их в систему и используя примерно одинаковую схему воздействия для коррекции.
Однако, из ста пациентов, находящихся одномоментно в клинике на обследовании и экспериментальном лечении, всегда попадались человек 5-6 настолько нетипичных, что с ними приходилось ежедневно сильно поломать голову, прежде чем сделать им запись и назначения в истории болезни.

Мысленно, Андрей называл их «трудными».

«Здравствуйте доктор! Как я рада вас видеть! Вы чем-то взволнованы? Это очень вредно – волноваться, мало что на свете того стоит. Поверьте человеку, который уже прошёл большую часть своего пути.»

-«Нина Васильевна, как вы себя чувствуете, есть ли какие-то новые проявления или наоборот что-то из старого ушло? Мне очень важно получать от Вас обратную связь, иначе я вряд ли смогу Вам помочь»

Старушка склонила голову набок, как серьёзная птица, и сделал паузу, как будто решая для себя, заслуживает ли он доверия.

-«Открою секрет – мне вовсе не нужна помощь. Я, знаете почему, пришла в эту вашу программу?»
(похоже, вопрос был риторический и ответ ей вообще не требовался)

«То, чем Вы занимаетесь – я об этом думала всю жизнь, точнее всю свою вторую жизнь, так как в первой, я, по-моему, вообще не думала собственными мозгами, такое есть ощущение.

Моя первая жизнь — это было интересное время, не только в моей стране, но и во всём мире.

В основе его лежало всеобъемлющее захватывающее чувство, сродни весеннему половодью, что немыслимые ужас и кошмар второй мировой войны, от которых содрогнулись даже самые невозмутимые умы, были последними в истории человечества, и что теперь всё пойдёт на лад.

Гуманизм и прогресс необратимо пронесутся по планете, устанавливая свою созидательную систему ценностей; свобода, равенство и братство поднимут людей на новый уровень понимания; и, возможно, новая сущность будет открыта и доступна для постижения. Красивая мечта, правда?

Теперь, в ретроспективе, конечно забавно, но тогда! Боже мой, какой всплеск в науке, в искусстве, в общественной мысли! Как будто открыли окно и свежий воздух заполонил планету!

Чего греха таить, были и такие крайние проявления, как хиппи, наркотики, сексуальные излишества; но ведь это, скорее, неизбежное преломление глобального понимания свободы в локальных, не обязательно готовых к этому пониманию, сознаниях, да?» – она опять спросила, совершенно не предполагая ответа.

Андрей стоял в растерянности, не зная как унять этот поток сознания, поскольку меньше всего сегодня ему нужны были словоизлияния и философствования.

Нужно было осмыслить эксперимент, заняться Олей, позвонить Вете, поговорить, черт возьми, с Игорем. Да, еще вникнуть в Володины дела!

Старушку, похоже, совершенно не смущало отсутствие интереса к ее рассуждениям со стороны Андрея. Она говорила без остановки.

«К счастью, основополагающие принципы социального программирования не так-то легко отменить, и подавляющее большинство, перебесившись, осело и вернулось к наиболее общей практике жизни, стало трудиться, создало семью, завело детей и покатилось про проторенной дорожке обывателя в хорошем смысле этого слова, создавая стабильность и благополучие на отдельно взятых государственных пространствах.

На уровне руководств этих государств, однако, спокойствие длилось недолго, если оно вообще хоть когда-то восторжествовало, и конфликт «двух противоборствующих систем» понесся на следующий виток, как тогда выражались – гонки вооружений.
Для моей страны, где моральные ценности и лозунги первых пятилеток были уже изрядно подточены молью времени и «развенчаний» порочных методов предыдущего руководства, это означало чрезвычайно однобокое развитие с уклоном в сторону военно-промышленного комплекса в ущерб товарам народного потребления. 

На идеологическом уровне поиски классовых врагов внутри общества практически полностью уступили место дружной ненависти к заокеанским акулам империализма, которые, очевидно, спали и видели как-бы извести нас и наше прогрессивное сообщество братских стран, где человек человеку был друг, товарищ и брат.

Конечно, мы были готовы жить поскромнее, но никогда не даться им в лапы живьём. Подумаешь – вместо мяса в магазине одни кости да сухожилия – мы и из них умудрялись приготовить что-то замечательное; подумаешь, с февраля в магазине нет ни овощей, ни фруктов – а мы с лета всё запасали – сушили, парили, консервировали…

Кто-то изобрел ручную «закатку» и стеклянные банки для заготовок стали универсальной валютой для необъятного среднего класса, который, если хорошо задуматься, представлял из себя уникальное общественное явление: хорошо образованные и культурные люди, разносторонне одарённые, одновременно не чурающиеся копать, сажать и удобрять; строить и ремонтировать; приспосабливать, подгонять, перешивать по десять раз один и тот же кусок материи в разные изделия; и при этом чувствовать себя хозяевами жизни.

Мало ли что «кто-то кое где у нас порой честно жить не хочет» … Во-первых, их рано или поздно всё равно ущучат и к ногтю, а во-вторых – им же хуже – марать свою совесть и ходить в импортных шмотках или жрать дефицит?

Плевать на них, мы меряли себя другими мерками и могли летать к звёздам вместе с фантастами, вибрировать душой вместе с бардами, следить за судом Пилата с колоннады его дворца, завтракать с Софоклом, или делиться мыслями с выдающимися умами человечества всех времён и народов!

Разве можно было это променять на «чечевичную похлёбку»?!

Запад нас беспокоил мало – бомбу мы сделали вовремя и уж постарались, чтобы, в случае чего, отпор был бы сокрушительным, а сами мы нападать и не собирались – известно, ведь, что они там загнивают, ну и ладно, сами виноваты, разве можно строить общество на одних только материальных ценностях?

Меркантилизм этот никуда не ведёт, понятное дело, и общество потребления, рано или поздно, загнётся само по себе.

Так что мы были вполне счастливы в своих реалиях, может быть даже чаще, чем граждане более сытых стран.

Чувство победы, которое обычно и порождает наивысшее ощущение счастья, случалось у нас иногда даже по нескольку раз на дню: идёшь к остановке и видишь свой автобус, подъезжающий к ней, а известно, что следующий – через час. Помчался и догнал – счастлив. В обед пошел добывать продукты – и вдруг выкинули дефицит. Набрался, сколько давали в одни руки и радуешься, как будут довольны домочадцы, и с кем из друзей можно будет поделиться. На работе разыгрывали наборы – растворимый кофе с дурацкими книгами членов Политбюро. Было всего 2! набора на 17 человек – и тебе досталось! Конечно, это было смешанное чувство, остальные ведь 15 огорчались, но оно быстро проходило от непередаваемого наслаждения волшебным напитком!

Я давно живу сыто и благополучно, и могу пить хоть какой, самый изысканный кофе, но вкус поганого растворимого кофе тех времен, выпитый с утра, заряжает меня позитивом по крайней мере на полдня. Да-с!

Интересно, что жизненное крушение для меня лично и для всей страны произошли почти одновременно, и линия разлома между первой и второй моими жизнями, так же как и историческими эпохами моей Родины, пролегла неотвратимо, кардинально переворачивая реалии, как огромные пласты каменных пород при движении тектонических платформ, кажущихся твердью только для маленьких живых существ, тогда как силы природы играют с ними, как с воздушными шариками.

В это время у меня погиб сын вместе со своей женой. Они были геологами, искали полезные ископаемые в самых диких и неосвоенных краях, и просто пропали там навсегда, никто их даже не нашёл.

А, незадолго до этого, в масштабах страны вдруг, совершено неожиданно (в кавычках) умер наконец давно мумифицированный лидер, служивший скорее символом былых идеалов, чем реальным руководителем государства.

У его преемника был выбор – держаться прежнего курса, который давно уже стал условностью, не имевшим никакого влияния на вектор развития общества, сонно дрейфовавшего по заросшему тиной водоёму времени; либо выступить коренным реформатором системы и взять на себя бразды правления кораблём, которому предстояло вырваться из затхлого плена в штормовое море.

Первый и второй преемники были старого образца, и, по какой-то странной случайности, отправились в мир иной, продержавшись у руководства по полгода, не больше. И тут, откуда не возьмись, выскочила тёмная лошадка. Сейчас, по прошествии лет, многое обсуждается в разных источниках. Поговаривают, что «казачонок был засланный». Что гниющий полным ходом Запад, в страхе перед неуправляемым медведем с дубиной, проплатил некие астрономические суммы этому коньку, чтобы под-взорвать «империю зла» и повернуть её лицом к «дерьмократическим» ценностям.

Вполне возможно; но в одиночку, даже при таком мощном стимуле, как миллиарды долларов, развернуть на 180 градусов эдакую махину нереально. Нужны сподвижники.

Ими оказались те из власть-предержащих, кто очень устал трястись от страха, что один неверный шаг – и всё, нажитое «непосильным трудом», благополучие улетучивается, зачастую вместе с головой. А уж деткам родненьким вообще ничего не достаётся, если только их заранее к должности не пристроить, да и то, известно ведь: отец – в опалу, сын – с глаз долой. То ли дело – демократия. Лежат денежки в Швейцарии и есть не просят, и никому дела нет, как они были нажиты. То ли еврейские зубы и кольца попереплавили, то ли очередному президенту башку поотстрелили, то ли оружьице там или героинчик туда-сюда поставили, то ли аферу с долгосрочными займами провернули – не важно! Денежки всё равно твои навечно и можно спать спокойно. И наследникам всё в свой срок отойдёт.

При такой поддержке изнутри тёмная лошадка, на радость всему озабоченному человечеству, быстренько раскрутилась, ну, а за ней вскачь понеслась и вся огромная страна. Широким массам особенно понравилась байка про демократию, где царя можно будет выбирать всенародно! Да и против хорошей жизни тоже никто не возражал, конечно! Итак…

Во второй моей жизни никто, конечно, не запрещал летать на Луну с Бароном Мюнхгаузеном, но как-то это стало неловко делать под насмешливыми взглядами с рекламных щитов о прокладках с крылышками или нетонущей в воде субстанции, покрытой толстым-толстым слоем шоколада.

Однако, для меня лично дело приняло несколько особый поворот. Потрясение от пережитого, помноженное на крайнюю непостижимость сопутствовавших этому обстоятельств, в совокупности с прорвавшейся плотиной цензуры, выпустившей в мир сотни тысяч книг, таившихся дотоле под спудом, запустили механизм раздумий, который и привёл меня к той же идее, батенька, которую, как я вижу, вы тут вовсю исследуете в своей программе, и мне кажется, что небезуспешно!

Так вот, мне кажется – вы нащупали-таки пульс вечности. Проблема только в том, что Вечность этого пока не позволяла никаким смертным, так что одной вашей жизни для такой задачи может оказаться недостаточно, мало, то есть, разве только, что вы сможете уйти, а потом вернуться, или?! Боже мой! – ну конечно-же, все возвращаются, кто не дообработался, так сказать! Но я могла бы вам помочь, здесь и сейчас…

Вы знаете, например, что вам угрожает смертельная опасность? У вас на лице печать смерти!» - последнюю фразу она практически выкрикнула.

Андрей очнулся от раздумий о кардинальном отличии применения его методики для массового и индивидуального воздействия на людей, куда он погрузился на время монолога словоохотливой старушки, -

-«Что это вы тут все, с ума посходили, что ли, с этими незапланированными смертями?» неожиданно вырвалось у него достаточно грубо и непохоже на его обычную манеру общения с пациентами-

«Давайте как-нибудь без этих мелодрам, ладно?» - добавил он уже мягче и повернулся, чтобы идти к себе в кабинет, где давно уже ждала Оля, тоже, кстати, предрекавшая смерть ни с того, ни с сего, правда не Андрею, а себе. И ещё какая-то эпидемия неведомая, всё позапирали, телефоны заблокированы, - полный бред!  «Что за день такой» - подумал он, и, вдруг, как будто споткнулся обо что-то невидимое.

Глава Седьмая

Поскольку до обещанного времени прихода Володи вечером была ещё уйма времени, Вета решила снова наведаться к заблокированному Центру, мало ли чего интересное там происходит.

Несмотря на самое активное время суток –обеденное – вокруг Центра, даже на неогороженной территории было абсолютно пусто. Как будто некие невидимые и неслышимые регулировщики отводили потоки машин и людей от этого места.

Вета медленно шла по противоположенной стороне улицы и разглядывала огромный массив окон старинного здания в надежде хоть где-нибудь заметить признаки жизни. Тщетно; ни малейшего движения не просматривалось ни на одном этаже.

- «что ж там такое происходит?»- в две-тысячи-первый раз подумала она

-«А Эммка, стерва, небось всё знает;» - неожиданно прозвучало в голове вместе с озарением: - «Надо ей позвонить!»

Трубку сняли почти мгновенно

«Веточка-деточка, как ты поживаешь?» – замяукали в ней; и Вета мысленно собралась со всеми своими силами, чтобы ответить в той же слащавой дружеской манере, заимствованной у обитателей «земли обетованной». Главное, не выдать своих подлинных чувств и мыслей.

«Да, вот, сговорилась с Володенькой на ужин, думала, может и ты подойдёшь? Посидим, как в старые времена?»

В трубке несколько мгновений было тихо.

«Непохоже на Эммку, та в секунду знает, обычно, что сказать и как наврать. Видимо, тоже в полном отъезде, раз так долго думает»

«А ты где сейчас, дома?» – выдавила, наконец, из себя трубка – «Я могу подъехать на пол-часика, чайку попить»

«Ой, Эмусик-котюсик, тебе сколько ехать? Иди лучше пешком, может, что кроме чая выпьем; Я тут в магазин вышла, минут через 15 вернусь. Давай! Жду!» - быстро проговорила Вета и отключилась от звонка.

Теперь Вете стало страшно по-настоящему. «Чтобы эта стерва, Эммка, так ласково пела, да ещё согласилась приехать, что-то сильно из ряда вон выходящее должно было произойти! Так, надо схватить кексик её любимый и бегом домой. На местности сориентируемся».

На другом конце этого короткого разговора Эмма от ярости скрипела зубами и злилась на весь свет.

«Эти никчёмные мужики, что муж, что любовник, да все вообще, что они возомнили о себе?» 

Будучи сотрудником Центра, Эмма, понятное дело, также могла бы оказаться в карантине, зато, по крайней мере, внутри, а заодно, и в курсе дела, хотя бы отчасти, если бы вообще имела привычку ходить на работу, как положено.

Однако, похоже, события сегодняшнего дня явно стали сюрпризом для всех сотрудников сверху донизу, иначе ей бы точно кто-нибудь, что-нибудь да шепнул.

«Конечно, такого масштаба операцию могли санкционировать только ой-ой-ой откуда» – подумала она – «И это точно имеет отношение к проекту Андрея, ну и Игоря, конечно. Ох уж эти никчёмные мужики!» - опять загудело в голове.

Как и у многих современных женщин, в сознании Эммы прекрасно уживались две взаимоисключающие концепции. С одной стороны, она искренне верила, что женщины созданы исключительно для того, чтобы мужчины их обожали, снабжали и не утруждали, а с другой – что именно женщины должны стоять у руля и во главе, дабы спасти мир от бездарных и бесполезных мужчин.

При этом она люто ненавидела феминисток, считая их поголовно лесбиянками и мымрами, способными лишь на какие-то несуразные и пошлые акции, вроде беготни голыми по улицам или демонстраций в костюмах с изображением половых органов.
Однако сейчас было точно не время для абстрактных рассуждений, похоже, фортуна решила ускорить ход событий, и если срочно не подсуетиться, поезд может уйти навсегда.

«Вот ведь и Ветка неспроста позвонила. Тоже, небось, кипятиться, своё не упустить, хотя чего там своего-то? Она вообще не при делах, так, болтается под ногами, но, не дай Бог что, закон на её стороне окажется, жена ведь! Ну как же она так прошляпила! Не успела всё выведать!» - свербело в голове.

-«и что она там плела про Володьку, что он к ней придёт? Это с какой-такой радости, интересно? она его на свою сторону переманивает, что ли? Хотя кого это волнует, отец – тюфяк, и сын не лучше. Однако и это невредно разъяснить тоже, на всякий, как говориться, пожарный.»

Эмма быстро стёрла питательную маску с лица, намазалась очередной порцией косметики и стала одеваться в спортивный костюм и жилетку, дабы выглядеть демократичнее.

++++++++++++++++++++

Удостоверившись, что все его пациенты в полном порядке и вполне позитивны, даже больше обычного, Андрей отправился к себе в кабинет.

Несмотря на потрясающие результаты эксперимента по прекращению паники в Центре, сам он был в крайне напряженном, даже подавленном состоянии.

Весь день сегодня, с самого раннего утра, пошёл наперекосяк; вместо нормальной работы, рутины, к которой он привык; где всё происходило по плану и в точно определённое время; сегодня неожиданности сыпались, как из рога изобилия. 

Он нарушил все существующие правила и предписания и оставил в клинике выписанную пациентку, собирающуюся, кстати, умереть ни с того-ни с сего именно сегодня, более того, он спрятал её в своём кабинете, где находится строжайше засекреченная аппаратура, доберись до которой конкуренты или ещё покруче кто - мало ему не покажется, головы точно не сносить.

Он спонтанно, без проверки и буферов безопасности, применил свой метод для массового воздействия на людей с крайне отличающимися анамнезами. Ни один из них не давал согласия на подобные действия и мог легко подать на него в суд.

Никто сейчас не мог точно сказать, будет ли это воздействие иметь пролонгированные последствия. Он с утра обещал помочь сыну, а теперь оказался заперт в своём отделе без связи с внешним миром. Над головой висел уход жены к другу! Ну, и до кучи, ему самому только что предрекли смерть.

- «Черт, надо было хоть спросить, когда, смеху ради. Хотя какой тут смех. Надо будет все дела привести в порядок, что ли?» - пришло в голову неожиданно.

Подойдя к своему кабинету, он прислушался и ему показалось, что кто-то тихонько мурлычет или бормочет, но что - не разобрать.

Андрей постучал на всякий случай и отпер дверь. Оля сидела с ногами в кресле и перебирала миниатюрные чётки. Перед ней на столике стояла чашка с водой и лежал листок бумаги.

-«Доктор! – обрадовалась девушка, - я уже думала, вы не успеете! Вот, даже собралась для вас кое-что записать, хотя, конечно, это совсем не то же самое, что присутствовать…»

-«Простите, Оленька, тут одно на другое валится сегодня, просто не успеваешь отфыркиваться. Вы, наверное, проголодались, как же я не догадался показать вам, где у меня всё съедобное лежит!»

Андрей повернулся было к шкафу достать конфеты и печенье к чаю, но Оля быстро встала с кресла и преградила ему путь:

-«Доктор, не надо, пожалуйста, у нас совсем мало времени осталось, обидно будет, если вы не успеете разобраться что к чему пока я здесь»

Каким-то внутренним чутьём Андрей понял, что, и в самом деле, нельзя терять ни минуты, быстро открыл сейф, достал небольшой чемоданчик, снял все блокировки и установил его на письменном столе, повернув удлинённой частью в сторону кресла.

- «Я весь внимание» – сказал он и снова настроился мысленно на синхронизацию с прибором, так он мог одновременно и слушать пациента и видеть, что происходит во внутреннем мире, в душе у того .

Оля стала вдруг чрезвычайно серьёзной и заговорила:

-«Простите, что без предисловий, очень боюсь не успеть сказать главное; так вот, у всего живого есть тело и душа, они, конечно, очень разные, скажем у дерева и у человека, но суть одна.

Тело, простите за банальность, это материя, она состоит из атомов. Душа – объект не материальный, она, скорее, как свет, то есть волна, вернее смесь разных волн, кстати, в очень широком диапазоне, а не только то, что мы видим; ну, вы, наверное, у себя так и наблюдаете? А тело просто даёт возможность душе изменяться.

Задача дойти до таких цветов, которые обычным глазом – человеческим, разумеется, и не разглядеть. Это похоже на огранку алмазов, которые в самом начале вообще выглядят как камешки.

Тот, кто их шлифует, а затем полирует, меняет в процессе обработки много материалов, да притом с самого начала знает кристаллическую структуру камня и строго следует определённой последовательности.

Если всё было сделано правильно, в конце получается бриллиант, с виду совершенно прозрачный, но свет в нём играет такими красками, что дух заходится. Тогда всё.

Мастер закончил свою работу. Бриллиант покидает его мастерскую. Если же что-то пошло не так, приходится переделывать, иногда сначала, иногда с середины, в зависимости от типа дефекта.

Помните, у древних греков души томятся в подземном царстве в ожидании возможности попасть в тело? Там, конечно, есть какая-то связь, типа кому куда достанется вселиться, но я про это ничего не знаю, а вот про себя могу сказать, что некая странность была заметна с раннего детства, так родители говорили, ну, и мои сверстники тоже, конечно, понимали что-то. Неважно.

Факт остаётся фактом. Мне досталась душа, которая завершила свой путь и должна покинуть тело.

Я знаю об этом давно, как будто передо мной поставили песочные часы, и я вижу, как песок утекает. Не скрою, вначале было страшно. Обидно, ведь хотелось как все, прожить жизнь, узнать её, ну и вообще. Но потом я подумала, что раз так, то надо людям пользу принести.

Сейчас ведь можно сделать распоряжение, чтобы, в случае чего, твои органы отдали нуждающимся. А вот с душой сложнее. До этого мы ещё не дошли. Во всяком случае массово; ну вот, я стала искать кто где занимается близкими вещами, нашла вашу программу, меня взяли и вот подходит этот момент.

Вам что-нибудь говорят слова «девятый день», «сороковой день»?
Андрей хотел ответить, но оказалось, что это не требуется.

-«Если вы сможете спрятать как-то моё тело и подготовиться, не знаю, правда, как»

– Оля улыбнулась – «то на девятый день, когда она будет отделяться, её можно будет уловить и дальше исследовать на все лады. Мне это будет приятно. Спасибо Доктор! Там уже последние песчинки падают. Удачи!»

Девушка закрыла глаза и как будто заснула.

Андрей сидел, остолбенев от услышанного. Ни одной внятной мысли в голову не приходило. В этот момент он полностью потерял представление о времени и как будто раздвоился.

Одна часть, синхронизированная с прибором, продолжала видеть Олино сознание, или что там было внутри него. Вторая металась в поисках выхода из положения, крайне непростого, прямо скажем.

Первая наблюдала лёгкое как дым, плавное течение прозрачной субстанции, которая медленно закручивалась в некую форму, напоминавшую не то воронку, не то кокон. Зрелище завораживало и как будто бы неслышно звучала слабая тонкая музыка, поднимающая ввысь.

Вторая стремительно вырабатывала план действий. Добраться до склада холодильных камер, где хранятся лекарства. Слава Богу, они есть в его отсеке. Перевезти одну в свой кабинет. Спрятать там тело. Принять меры по консервации. А что, если это повредит отделению, как Оля выразилась, души? Или не повредит? Голова шла кругом.

В этот момент в дверь постучали. Андрей быстро схватил ширму, закрыл ею кресло, и пошёл открывать. В дверях стоял Володя. В другой ситуации Андрей бы разозлился, но сейчас, почему-то, появление сына подействовало, как бальзам на израненную душу.

-«Отец, прости, я не смог дозвониться, чтобы предупредить…», видно было, что Володя страшно взволнован.

-«Да нормально всё, молодец, что пришёл» -растерянно проговорил Андрей; -«у нас тут видишь, какой дурдом; а, кстати, как ты сумел сюда просочиться?»

-«Да я сам толком не понял, как это произошло» - неловко замялся Володя. Не хватало только, чтобы отец его заподозрил в чём-то нехорошем. «Вспомнил, как мы в детстве пробирались, ну и вот…»

Холодок пробежал у Андрея по спине. В молодости всё кажется легко и просто. Он тогда страшно увлекался проекциями. Известно ведь, например, что проекция шара на плоскость будет кругом. И шар, например, под дверь не просунешь. А круг – легко! С более сложными телами всё, конечно, сложнее, но в принципе то же самое.

Ну вот он и придумал, как сначала свернуться, а потом развернуться, и всё, ву-а-ля, мы уже внутри. Но как Володя смог это проделать? Он же никогда ему ничего не объяснял? Неужели он тоже может вот так легко, без всякой подготовки осуществлять такие переходы? Ладно, неважно, после разберёмся.

-«Так что случилось? У тебя всё в порядке?»

-«Отец, ты утром мне сказал, что сможешь помочь, если что. А там как раз такой случай, когда очень-очень надо!»

-«Так, давай всё по порядку; где там, какой случай?»

Володя сбивчиво рассказал про Оксану, про то, как она не может жить после своей утраты, как умеет слышать мысли и как он хочет ей помочь.

Андрей задумался на какое-то время, потом встал и, кивнув Володе следовать за собой, вышел в коридор. Время было послеобеденное, и пациенты отдыхали по своим палатам. Никого не встретив, они дошли до лаборатории, где собирали и проверяли аппараты для индивидуального воздействия. В помещении не было ни одного сотрудника.

-«Мм-интересно, где они все кучкуются? Не иначе, как в комнате для отдыха кофейком подкрепляются. Однако, это и к лучшему» подумал Андрей; он выбрал из стопки опломбированных устройств одно и передал его Володе.

-«Долго объяснять нет времени, да и притом, я уверен, что ты сам справишься. Просто включаешь здесь и здесь, настраиваешься мысленно на своего подопечного и сначала считываешь его состояние, а потом нажимаешь вот здесь, включается корректировка, и учти - главное, всё делать плавно, иначе можешь и себе и пациенту мозги покалечить не на шутку. Всё понял? Ну беги, пока нас не застукали. Удачи!»

++++++++++++++++++++

Игорь как раз вернулся с совещания на верхнем этаже в свой кабинет, когда в здании завыли сирены и замигали отвратительные синие лампы.

Настроение, как обычно, после встреч с начальством у него и так было препаршивейшее, а тут ещё какая-то масштабная ерунда!
«Только этого не хватало» - подумал он и порадовался своим запасам коньяка. «Пусть хоть так ненадолго можно от этих уродов отвязаться!»

Он удобно расположился за своим столом, где царил так называемый рабочий беспорядок, ровно такой, как было принято иметь руководителю его уровня, и сделал большой глоток. «Волшебный напиток!» - вслух проговорил он, - «ну, Игорь Сергеевич, твоё здоровье!»

-«Игорь Сергеевич?»- раздался чей-то незнакомый голос в дверях

-«Да, он самый» - раздражённо ответил Игорь, - «а вы, собственно, кто такой?»

Человек, не отвечая, прошёл к столу и уселся напротив. Что-то в его повадке предупреждало, что хамить ему не стоит, как, впрочем, и требовать предъявить документы тоже.

Некоторое время он осматривал кабинет, потом перевёл взгляд на Игоря.

-«Я занимаюсь анализом ситуации, сложившейся в Центре, и хотел бы с вами побеседовать.» Коротким жестом он отказался от предложенного Игорем коньяка.

–«Расскажите, пожалуйста, о разработках вашего отдела»

-«Пронюхали!» - в ужасе подумал Игорь и почувствовал себя как в скоростном лифте или на американских горках. – «Надо попробовать заболтать его, хотя эти ребята не из тех, кому легко можно вешать лапшу на уши.»

Как большинство руководителей его типа, Игорь имел весьма поверхностное представление о разработке, и, в основном, скажем так, в маркетинговом ключе, что в данном случае было одновременно и хорошо, и плохо.

Хорошо – потому что ничего лишнего он, при всём желании, выболтать бы не смог, даже под пытками.

Плохо – потому что его роль в происходящем будет однозначно определяться уровнем осведомлённости, невысоким, увы, ну и так далее.

Был, конечно, шанс, что неожиданный посетитель тоже не самый крутой эксперт в обсуждаемой теме, такие, говорят, по улицам не шастают, сидят засекреченные чёрт-те знает где.  Тогда могло бы вполне получиться приукрасить своё значение в проекте.

Сейчас, конечно, не те времена, но генетическая память услужливо рекомендовала распластаться ничком перед неожиданным посетителем и слить всех, кого только можно, чтобы не попасть под раздачу самому.

Игорь спрятал в карманы трясущиеся руки и принялся во всех подробностях расписывать важность своего проекта, особенно напирая на гуманизм по отношению к людям, страдающим депрессией.

Человек слушал внимательно, хотя интереса не проявлял. Видимо, он всё-таки догадался, что интересующая его глубина вопроса в данной презентации освещена не будет. Когда Игорь добрался до международного резонанса, его слушатель, казалось, оживился.

-«Так вы говорите, что наша разработка сильно опережает аналогичные исследования в других странах?»

-«О да, на много лет!» безапелляционно заявил Игорь, как будто реально был в курсе дела.

-«Как я понимаю, вы уже начали переговоры о продажах. Кого можно выделить, как наиболее заинтересованного?»

Невинный, казалось бы, вопрос, но у Игоря от страха отнялись ноги.

-«Что он знает?» - застучало в висках набатом – «Что ОНИ знают?»

Как всегда, при встрече с реальной силой, он почувствовал себя маленьким и жалким. Забавно, но именно сейчас он, наконец, понял весь масштаб того, что сделал Андрей и его обуял ужас.

Ведь если и вправду можно будет «видеть» мысли людей, по сути дела читать их, то что же тогда будет со всеми теми, кто очень бы хотел их скрыть, как, например, он сейчас ни в коем случае не мог допустить, чтобы о предполагаемой сделке стало известно.

Или, наоборот, надо именно о ней рассказать, представив это как служебное рвение? Чёрт с ними, с деньгами, тут палёной шкурой может запахнуть. А вдруг он просто паникует, и ничего этим ребятам толком неизвестно? А куш огромный, второго такого случая в жизни точно не подвернётся? «Господи!» - мысленно возопил Игорь – «Что делать – то?»

Вообще-то, ни в какого Бога он, конечно, не верил, и меньше всего в данной ситуации ожидал бы помощи именно от Него, но тёмные глубины подсознания, по-видимому, знали что-то своё, и сейчас изо всех сил пытались задействовать все возможные, так сказать, ресурсы. Игорь очень старался выглядеть непринуждённо, когда заговорил:

-«Представьте себе, наша разработка представляет интерес для очень широкого круга потенциальных заказчиков, от медико-фармацевтических компаний до всевозможных исследовательских организаций, работающих под эгидой очень серьёзных партнёров,» - он сделал ударение на слове «очень».

–«Поскольку в данной технологии одинаково важны как сам по себе алгоритм регистрации мозговой деятельности с последующим преобразованием в некую последовательность электрических сигналов для визуализации, так и аппаратная часть, которая, собственно, и осуществляет как прямое «прочтение» процессов мышления, так и обратное, корректировочное воздействие, изменяющее состояние активности в различных отделах мозга, что, в свою очередь полностью меняет настроения пациента.

Разумеется, в зависимости от области применения, технологические модификации будут необходимы, мы это понимаем и готовы предоставить покупателям по требованию как непосредственное обучение и сопровождение, так и передачу части know-how, в рамках отдельных соглашений, разумеется.»

Собеседник Игоря ничем не выдал своего раздражения от ничего не значащей болтовни и спокойно повторил свой вопрос:

-«Кого, конкретно, можно выделить, как наиболее заинтересованного?»

-«не знаешь ты ничего» - злорадно подумал Игорь – «и я тебе ничего не скажу!»; вслух же он начал перечислять названия тех их конкурентов, которые существовали на финансировании крупнейших мировых фондов, зачастую связанных с правительствами своих стран, чтобы подчеркнуть возможность военного применения.

Человек как будто исчерпал все свои надежды на получение сколько-нибудь важной информации и встал:

-«Благодарю за ценные сведения,» - неуловимая ирония проскользнула в уголках его рта, - «Вы сейчас проедете с нашими сотрудниками для более пространной беседы, я же прощаюсь с вами».

-«Наверное, всё же, эксперт,» - запоздало подумал Игорь и содрогнулся. Ничего хорошего от обещанной «более пространной беседы» ожидать не приходилось.

Глава Восьмая

В старом и запущенном западно-европейском аэропорту совершенно невозможно было протолкнуться, даже чтобы воспользоваться специальными привилегированными проходами.

Множество семей с кучей черноглазых чумазых ребятишек и огромным количеством сумок, чемоданов и тюков располагались, кажется, по всей поверхности полов, стульев, прилавков и даже цветников, заботливо оборудованных когда-то для создания комфортных условий ожидания для пассажиров авиалиний.

Человек в плаще брезгливо поморщился: «то ли дело Ближний Восток – там даже подъезды к аэропорту отдельные – для бизнес класса и для эконом, да и вообще порядку куда больше, чем в Европе; прав был старина Шпенглер, одно слово – «закат»»

Пробравшись, наконец, сквозь гудящую толпу, и отстояв на паспортном контроле очередь для не-членов европейского сообщества, он добрался до бизнес-зала и осмотрелся.

Маленький диванчик в углу показался ему подходящим, и он направился туда, прихватив по дороге кофе и мафин.

За время его службы, в которой международные перелёты составляли до 75% времени, еда и обслуживание на «старых, добрых» европейских авиалиниях  становились всё хуже и хуже, в то время, как выходящие на рынок авиаперевозок, Ближний Восток и Азия в борьбе за клиента  делали всё возможное и невозможное, чтобы вышеупомянутого клиента привлечь.

Однако в ведомстве, которому он служил считалось по-прежнему хорошим тоном летать европейцами, ну ладно, ничего не поделаешь. Общественное мнение не дай Бог потревожить. Вовек не отмоешься.

Пробираясь к своему диванчику, человек в плаще столкнулся с женщиной с форменной рубашке и жёлтом шарфике, толкающей впереди себя тележку со свежей прессой.

Пожалуй, аэропорты были одними из последних мест, где новости предлагались в печатном виде, несмотря на то, что большинство пассажиров давным-давно перешли на электронные гаджеты.

Женщина, однако, вовсе не спешила раздавать свои газеты и журналы, она просто стояла в проходе. Поравнявшись с ней, человек в плаще взял пару газет и негромко сказал:
-«Спасибо, нет ли у вас других журналов, что-нибудь про космос? Эти я уже читал».

Женщина спокойно ответила: -« я передам вашу просьбу менеджеру и в следующий раз, когда вы полетите – мы их вам обязательно обеспечим».

Она взялась за свою тележку и направилась к служебному выходу из бизнес-зала.

Пройдя в подсобку, она открыла свой шкафчик с одеждой, быстро переоделась в деловой костюм и, взяв дизайнерскую сумку, зашагала в дальний конец терминала, где как раз началась посадка на рейс, который через час с четвертью приземлился на большом острове к северо-западу от Европы.

У выхода ждала заранее взятая в аренду машина. Нисколько не затрудняясь ездой по «неправильной» стороне, женщина включила новости вместо навигатора и поехала на юго-запад по знакомой дороге в сторону замка, где её уже ждали.

Никогда и никого в своей весьма авантюрной жизни, она не боялась так, как хозяина замка, хотя в жизни не слышала от него ни окрика, ни сердитого слова.

Что-то невыразимое словами было в его повадке, как будто вся гигантская власть, сосредоточенная в его руках, материализовывалась в жуткую, зловеще-непроницаемую тень, от которой невозможно было ни убежать, ни спрятаться, ни ожидать помилования.

В его окружении было много очень разных людей, от простой прислуги до множества ассистентов, референтов, юристов, журналистов, разного пола, возраста и профессиональной подготовки, но у всех у них без исключения в глазах можно было подметить отражение ужаса от этого чудовищного ореола.

Попасть к нему на работу было сверхъестественно сложно, а уйти с неё можно было только «в трубу», как писал о своём ведомстве один беглый специалист-разведчик.

Однако, вот и замок.

Не утруждая себя парковкой машины, на то есть специально обученные люди, женщина прошла прямо в оранжерею, вышколенный управляющий вежливо сопровождал её, следуя чуть-чуть поодаль.

Хозяин был уже там. По всем признакам, он был в нетерпении.

-« Рад тебя видеть Ева! Твои любимые сыры и вино – угощайся. Вижу, у тебя неплохие новости. Докладывай!»

-«Тройник, похоже, обо всём договорился с Держателем, меняет Космос на Гения; хотя ситуация резко осложнилась.

Совершено случайно, хотя, какие в таком деле случайности? Так вот, совершено случайно наши «заклятые друзья» буквально сегодня всё прознали, полностью заблокировали Центр и любую с ним связь, и сейчас там царит полная неразбериха.

Держатель должен нажать на свои рычаги, Тройник уже послал документы для «бартера» сюда, они участвуют в передаче, в обмен на Гения.

И всё необходимо провернуть в течении этих суток. Поэтому рекомендую для надёжности задействовать все способы – воздушный, морской и автомобильный, а также обеспечить специальных сопровождающих, учитывая, что Гений может не только читать мысли других людей, но и воздействовать на них.

Поэтому особенно важно, чтобы он понял необходимость своего перемещения и делал это «добровольно и с песнями», как у них принято выражаться. А усыплять медикаментозно его никак нельзя, неизвестно, как это отразиться на его способностях»

-«Насколько я понял из сводки про него, он не продается, и, кроме своей верности науке, вообще мало чем дорожит. Жену вроде любит, но странною любовью, сыном занят мало. Так чем же его взять?» - старик, похоже, уже знал ответ на свой вопрос, но не спешил его озвучить.

-«Тот, кто будет с ним взаимодействовать, должен будет «играть на слух». Именно поэтому нам нужен очень сильный психолог для этой цели.»- в задумчивости проговорила Ева.

-«Дорогая, ты разве ещё не поняла, что именно ты и будешь доводить это дело до конца?»

Ева знала, что принятое решение Хозяин не меняет никогда, а потому даже не стала комментировать. Она тоже, разумеется имела пару-тройку рабочих комбинаций в голове.

-«Его единственная и подлинная страсть – это его дело. К своему изобретению от относится крайне ответственно. Кстати, пока я летела сюда, он его впервые применил для массового воздействия и вполне успешно. Однако, сейчас оттуда поступают весьма странные и противоречивые сведения.»

На страшном, морщинистом, пятнистом лице старика промелькнула тень удовлетворения. С некоторых пор он стал настойчиво думать о преемнике для своей империи – на случай, если ему всё-таки не удастся совладать с силами природы; и поначалу даже мысли не допускал, что им может стать женщина.

Несколько неудачных попыток, среди которых были и его собственные сыновья, в конце концов полностью поменяли его представление об этом.

А эта девочка, попавшая в его поле зрения практически случайно, с раннего детства подавала большие надежды, что было неудивительно, учитывая, кем был её дед.

Это он, в совсем далёкие времена, когда международное сообщество ещё свято верило в объективную природу финансовых рынков, раскусил всю их подлинную сущность и создал так называемую теорию взаимосвязей, которая позволила мириадам больших и маленьких негодяев вертеть мировыми экономиками, как ветер флюгером.

«А я претворил его идеи в жизнь. Один только крах весьма крупного и надёжного банка чего стоил? Теперь, когда мои деньги работают повсюду, как дрожжи в сортире, никто уже не может иметь иллюзий по поводу будущего этой цивилизации. Что ж, человеческое стадо и не заслуживает лучшей участи,» - привычно подумал старик и вернулся к беседе с Евой. Она ждала, когда он выйдет из раздумий, чтобы продолжить:

-«Держатель, разумеется за документы Тройника, сделает свою часть работы, это важно, чтобы всё выглядело законно, по крайней мере для такого «ботаника» как Гений.

Проще всего было бы направить его самолётом, так сказать, на симпозиум, но это делается заранее, а у нас нет времени.  Поэтому мой первый выбор падает на морской путь, яхта может швартоваться прямо в центре города, однако дальнейший выход из территориальных вод будет полностью во власти их хозяев, и, в случае любых подвижек в их системе, может увенчаться провалом.

Автомобиль – то же самое, только с учётом риска случайных аварий, ну и тому подобное.

Поэтому предлагаю одновременно подогнать три-четыре яхты из разных портов приписки и перебазировать Гения несколько раз с тем, чтобы было неясно, за какой из них гоняться в случае чего.

Есть еще вариант частного самолета, я слышала, Джон как раз распорядился созвать там внеочередной парашютный рекорд именно с этой целью. Хотелось бы также задействовать ещё несколько наших связей в их системе, желательно самого высокого уровня, чтобы подстраховаться.»

Старик молчал. Неожиданный холодок пробрался внутрь него. Всю свою жизнь он служил только одному богу – деньгам, отлично зная, что именно они и дают реальную власть.

Однако при этом был свято уверен, что и высшие силы существуют, какой бы они там ни были природы, и они явно ему благоволят, иначе как можно объяснить чудесное спасение всей его семьи от леденящего ужаса холокоста, правда, ценой отказа от религии предков, но не всё ли равно? Или его взлёт из жалкой категории официантов и продавцов сувениров на пляже до крупнейших финансовых воротил мира, вершителей человеческих судеб?

В историю с Гением он влез в погоне за кардинальным омоложением, ну, или в крайнем случае, заменой тела; затем, почуяв невиданные перспективы сверх могущества, погнал, как старая скаковая лошадь на родном ипподроме.

Вся машина его влияния работала как часы, готовая до конца суток предоставить в его распоряжение одно из самых невероятных открытий за всю историю человечества, а его вдруг обуял тёмный, почти суеверный ужас. Наверное, точно так же боялся прародитель всех людей, собираясь нарушить единственный, заповеданный ему Создателем, запрет.

-«Хорошо, отправляйся немедленно, прямо отсюда полетишь с командой парашютистов, едущих на эти внеочередные соревнования, ты, кстати, тоже член команды, так что можешь там пару раз прыгнуть для отвода глаз, если, конечно, это не помешает загрузить и сопровождать посылку. Решать тебе, но вряд ли это что-либо изменит!»

Ева поняла, что разговор окончен и встала. За дверью ожидал главный референт Хозяина – Джон, со всеми необходимыми документами для перемещений Евы и миниатюрной флэшкой для обмена с Держателем.

++++++++++++++

Вета лихорадочно металась по квартире, стараясь хоть как-то привести её в порядок к приходу Эммы.

Дело это оказалось непростым, поскольку всё вокруг было страшно запущено. Но! Очень не хотелось, чтобы эта мерзавка в очередной раз почувствовала своё превосходство.

Зависть и ревность по отношению к своей «подруге» накрепко поселились в душе Веты с той самой минуты, когда они встретились в самом начале 1-го курса.

Трудно сказать, что было с ней не так, но, несмотря на добротную дорогую одежду, которую ей закупали родители, и, в общем-то, неплохие внешние данные, успехом у сверстников она не пользовалась.

В те времена Эмма совсем не могла похвастаться фирменным прикидом, скорее, это были удачно подобранные вещи из дешёвых магазинов, но при этом её выделяло полное и безоговорочное сходство с молодёжным идолом-стереотипом популярности.

С тех пор многое изменилось, кроме их взаимного соперничества, которое распространилось буквально на все сферы жизни. И вот теперь кульминация. Они обе знают, что ставки очень высоки, что всё зависит от тысячи случайностей, и что делиться с ними по доброй воле никто не собирается.

Поэтому можно и объединиться на время, для усиления своих рядов так сказать, а потом, как водится, избавиться от временных союзников, ну вот как то так.

Раздался звонок, и, запихнув охапку вещей в кладовку, Вета помчалась открывать.

-«Эммик!» - она прямо таки зашлась от восторга – «Дружочек мой дорогой! Как хорошо, что ты пришла, я тут уже прямо вся извелась, как там Игорёк. Ты же, наверное, тоже очень волнуешься за Андрюшеньку?»

Эмма, не раздеваясь, прошла в комнату, брезгливо осмотрелась и присела на краешек стула, который казался наименее грязным.

-«И как Игорь всё это терпит при его-то барских наклонностях?» мелькнуло в голове, лицо же при этом выражало полнейшую радость и дружелюбие

-«Веточка, не волнуйся пожалуйста, я понятия не имею, что там происходит, но волноваться причин не вижу. Вот пришла тебя тоже успокоить.»

-«Как же не волноваться, если там всё оцеплено, везде висят знаки биологической опасности, телефоны отключены и абсолютно никакой информации нигде добиться невозможно!» - запричитала Вета

-«Ну подожди» - как можно более непринуждённо сказала Эмма – «всего несколько часов прошло, там сейчас разберутся и что-нибудь да предпримут. Мне бы уже давно сообщили, в случае чего-то экстраординарного!» - с пафосом заключила она, стараясь преувеличить свою роль, чтобы получить перевес в игре.

«Если это и вправду эпидемия, они будут проверять всех сотрудников, а значит и меня, а также контактных, а это как раз твоя категория, да и Володя тоже в неё попадает.

Если же это что-то другое – я попробую подсуетиться, как только связь наладится. Не переживай. Лучше расскажи мне, как вы тут поживаете?»

«Вот же притвора», злобно подумала Вета, «совсем за дуру меня держит, ну ладно, сейчас мы ей зальём!»  Изобразив лицо посвящённого во все тайны участника, она запела:

-«Ой, Игорёк в последнее время страшно занят, всё время ведёт важные переговоры, так что на личную жизнь времени очень мало остаётся, но мы стараемся вырываться и в театр на премьеры, и на природу. Скоро едем в кругосветное путешествие!»

Эмма прикусила язык, чтобы не выдать себя. «Интересно, кому из нас наш обожаемый «Игорёчек» врёт? Или обеим? Или это она врёт?»

Никаких иллюзий по поводу Игоря у неё не было, тот легко перешагнёт через кого угодно ради собственной выгоды. Но может ли его жена знать что-то, чего не знает она? Неужели он от неё скрывает что-то важное?

«Веточка, я так рада, что у вас всё хорошо! Прямо очень. А вот у нас всё сложнее. Андрей просто пропадает на работе, я его практически не вижу, даже и не знаю, что думать» - слезливо проговорила Эмма в надежде, что Вета от неожиданности потеряет бдительность и что-нибудь сболтнёт.

Но та была собрана, как никогда, и быстро перевела разговор на другую тему:

-«А чем это у вас Володенька так поздно занят, сказал только около 8-и освободиться?»

Тут уж Эмме пришлось напускать на себя важность и плести всякую околесицу, чтобы как-то занять время до прихода сына.

++++++++++++++++++++

В состоянии, близком к аффекту, Володя проделал весь обратный путь внутри здания до выхода из небольшого простенка в полуподвале, через который он проник в Центр всего полчаса назад, так и не поняв, каким же, собственно, образом это работает, ну и ладно.

Сейчас самое главное это помочь Оксане, всё остальное потом. Да, и вечером зайти к тёте Вете, чего-то она очень взволнована.

Но главным потрясением стала для него короткая встреча с отцом, за которую он неожиданно понял больше, чем за всю свою предыдущую жизнь. Да, пока он рос, отец не был слишком уж внимательным и заботливым по мелочам. Но вот настал момент, как казалось Володе, краеугольный в его жизни, и отец мгновенно протянул руку помощи и, как говориться, подставил плечо.

Володя твёрдо решил наладить отношения с отцом на новом, взрослом уровне, когда вся сегодняшняя чехарда немножко уляжется. А пока  - Оксана.

В клинике его уже ждали Даша и Анатолий. По их лицам Володя сразу же догадался, что дела плохи.

Оксана лежала с закрытыми глазами и дыхание её было слабым и прерывистым. Руки безжизненно свисали по сторонам. Володя открыл чемоданчик с аппаратом и достал оттуда очки.

Они были похожи на плавательные или горнолыжные, но, в отличие от них были абсолютно непрозрачными. Анатолий смотрел на него вопросительно.

-«Отец не успел толком объяснить теорию» - зашептал Володя, как бы извиняясь, –

«Только показал, как включить и что где нажать, но я уверен, он прекрасно понял, в чём дело. Вы разрешаете?»
-
«У нас выхода нет другого, она уходит, притом довольно стремительно» - ответил Анатолий, - «Беру ответственность на себя»

Володя включил устройство и надел очки.

Несколько мгновений он падал в темноте, а потом увидел себя в бескрайнем пространстве, где повсюду, и насколько хватало взгляда, было множество дверей, вернее, проходов.

Три из них оказались ближе всего к нему, и на секунду он замешкался, не зная, куда идти. Но в следующий момент один из них осветился бледным молочным заревом, как бы привлекая внимание.

Володя заспешил туда, словно бросаясь в воду за утопающим. Вокруг него молочное облако стало менять очертания, распадаясь на клочья, как если бы сильный ветер разрывал его.

Напрягшись, Володя стал сгребать куски облака, бросаясь из стороны в сторону, все собственные его мысли испарились, кроме одной - не дать ни малейшей капельке этой бледной субстанции ускользнуть в никуда, раствориться, исчезнуть.

Как ни странно, похоже, это получалось, и отдельные фрагменты даже вроде притягивались к нему, как железные опилки к магниту.

Несмотря на совершено эфемерную природу, груз того, что было в его руках, становился всё более неподъёмным, Володе казалось, он сейчас рухнет и облако снова распадётся на части. Он мысленно позвал отца на помощь и на секунду стало легче.

-«Выходи!» - услышал он внутри себя знакомый голос – «Выходи немедленно!»

-«Как?» - закричал он, и в тот же момент очки потухли. Вокруг снова была привычная реальность, Анатолий считал пульс Оксаны, щёки которой порозовели и дыхание выровнялось. Даша в потрясении стояла в стороне.

-«Боже мой!» - сказала она – «Это просто невероятно! Скольким же людям мы сможем теперь помочь!»

Лицо Анатолия выражало крайнюю степень напряжения, когда он ответил:

-« Боюсь, что это открытие, представляет из себя обоюдоострый меч, в своём роде. Ответственность за его применение страшно высока, а риск того, что оно попадёт в неправильные руки - чудовищен.

Скажи», - обратился он к Володе, неожиданно перейдя на «ты» – «Мы могли бы встретиться с твоим отцом?»

-«Не знаю» - замялся тот, не зная как объяснить ситуацию – «Понимаете, их там всех заперли в этом Центре, никого не впускают и не выпускают, телефоны заблокированы, и абсолютно никакой информации получить невозможно»

Анатолий посерьёзнел ещё больше.

-«А ты-то сам как тогда туда пробрался? И, более того, выбрался обратно вместе с прибором?»

Володя был просто в панике, не зная, что говорить. Решив, что в этом деле мистики и так уже предостаточно, он пробормотал: -«Через подвал»-

-«Хорошо», - в задумчивости подытожил Анатолий – «Тогда мы сейчас попробуем это повторить и вернём аппарат его создателю. Я тебя отвезу и провожу. Может, и поговорить удастся»

-«Простите, но мне очень нужно сейчас зайти к тёте Вете хоть ненадолго, я обещал!» - извиняясь пролепетал Володя. – «А потом уже тогда к отцу, ладно? Только я сейчас позвоню ей, что буду раньше, чем собирался, а то я ведь думал здесь до вечера пробыть.»

-«Ладно, давай звони и поехали. Я всё равно буду везде тебя сопровождать, пока прибор не окажется в безопасности»

Даша умоляюще посмотрела на них: -«Если сумеете пробраться в Центр – узнайте, пожалуйста, как там бабушка!»

-«Конечно», - сразу согласился Анатолий, - «Не волнуйся!»

Они вышли из здания и в молчании пошли к парковке.

Анатолий внимательно смотрел по сторонам, словно ожидая нападения каждую минуту.

Но в парке клиники было тихо, и никто не встретился им по дороге. Точно так же необычно пустынными показались улицы, по которым им пришлось добираться до дома этих самых друзей родителей, о чём Володя и поведал, пока они ехали.

Когда Анатолий услышал, что отец, мать и муж тёти Веты - Игорь работают все вместе в этом самом Центре, а Игорь одновременно и муж тёти Веты, и вдобавок начальник отца, да ещё как-то подозрительно близок с матерью Володи, губы его сжались ещё плотнее, а костяшки рук на руле просто побелели.

–«Повтори мне пожалуйста, что тётя Вета сказала, когда звонила. Каждое слово имеет значение!»-

-«Ну, она, вроде, сказала, что «пришла к папе на работу посоветоваться по очень срочному делу», ну, как-то так»

-«Подожди, а какое у неё может быть срочное дело к твоему отцу? Они как-то связаны?  Много общаются друг с другом?»

-«Да, вроде, нет. Раньше чаще, а теперь даже и не помню, когда это последний раз было. Мама только с дядей Игорем, похоже, всё время на связи. Ну, а папа с ним, наверное, на работе общается. Понимаете, они все дружат со студенческих лет, так что я их знаю с рождения. Неудобно было отказаться, раз она позвонила. Хотя, по правде, чем я могу помочь – не представляю»

Навигатор показывал, что дом, куда они едут, находится где-то рядом, во дворе.

Анатолий остановился.

-«Дальше дойдёшь сам» - не вдаваясь в подробности сказал он. –«А я тут посижу, подумаю. Аппарат оставь, чего тебе с ним таскаться? И, да, не стоит распространяться там про сегодняшние события вообще. От слова «совсем», ты меня понял?»
Н
е хотелось, конечно, пугать мальчишку; тот, похоже, был весьма далёк от тёмной подноготной жизни, где некие силы разных масштабов постоянно тягаются друг с другом за сферы влияния.

Но посильные меры предосторожности принять было совершено необходимо. Наверняка, ведь, за домом следят, неспроста вся эта заваруха вокруг Центра.

Профессиональная способность к анализу подсказывала, что, скорей всего, открытие Володиного отца как раз и стало тому причиной.

Именно поэтому его необходимо было срочно предупредить, не исключено, что он недалеко ушёл от своего сына в плане искушённости в реалиях жизни.

Анатолий совсем недавно вышел в отставку со сверхсекретной службы, где применял своё медико-психологическое образование и специальную подготовку для реабилитации перегоревших агентов.

Знал этот мир изнутри и, как говорится, не понаслышке. Понимал, что там играют не на фантики.

Он припарковался немножко под углом между двумя большими внедорожниками так, чтобы в случае чего можно было сорваться с места очень быстро.

При этом ему хорошо был виден проход во двор и весь путь до дома, куда направился Володя. На первый взгляд, там было пусто.

Анатолий набрал одного из своих бывших пациентов, который после реабилитации не вернулся к оперативной работе, а пошёл на повышение. Сейчас он руководил одним из крупных отделов в своём ведомстве.

-«Максим, привет! Как жизнь?» ровным, как у диктора, голосом проговорил Анатолий.
– «Давненько тебя не слышал, не видел. Ты сильно сейчас занят?»

-« Да вообще свободен,» раздалось в трубке.

Этот ничего не значащий разговор мог бы со стороны показаться обычным трёпом, однако для его участников всё звучало гораздо серьёзнее. Типа, есть срочное и важное дело, надо обсудить.

-«Прогуляться не хочешь?» - не меняя интонации, спросил Анатолий.

-«С удовольствием!» - ответил Максим – «Говорят, перед сном полезно? Встречаемся как обычно?»

-«Да, жду» подтвердил Анатолий и отключился от звонка. Он ещё в начале разговора послал Максу свои координаты с другого телефона, и предполагал его появление минут через 15.
Володе он дал час на чай с тётей Ветой, так что по времени всё вроде бы складывалось.

Пока Анатолий говорил по телефону, Володя дошёл до подъезда, позвонил в домофон и скрылся за тяжёлой металлической дверью с массивными запорами. Выйдя из лифта, он обнаружил в открытых дверях квартиры мать, стоящую рядом со своей «подругой».

-«Мам, ты тоже здесь? Что-то случилось?»

Эмма привычно сморщилась от брезгливого неудовольствия, которое она всегда испытывала при виде сына, повторяющего в её глазах своего отца до противности.

Вета немедленно запричитала:

-«Володенька, родненький, мы тут с ума все сходим от волнения. Никакой связи ни с папой, ни с дядей Игорем нету уже несколько часов!
Мама тоже, даже по своим каналам, пробиться не может! Что делать?»

Володя совсем не был приспособлен к вранью и притворству, поэтому не сумел скрыть чувство облегчения; он-то думал, что и вправду что-то нехорошее произошло, а, оказалось, это просто паника у них на пустом месте, ведь он же знал, что, по крайней мере, с отцом всё в порядке. Наверное, и с Игорем тоже. Хотелось, конечно, их успокоить, но слова Анатолия застряли в голове и он быстро прикусил губу, чтобы не проболтаться.

Однако обе женщины хорошо заметили эту мимолетную смену выражений его лица и с удвоенной энергией принялись плести сеть вопросов и восклицаний, чтобы выведать по возможности, любые сведения, которыми Володя явно – нюх подсказывал - располагал.
-
«Пойдём, Володенька, пить чай с кексиком, ты, небось голодный! Где ты был после школы, что за важные дела тебя задержали?» - всё это Вета тараторила скороговоркой, не давая Эмме вставить ни слова.

Под предлогом мытья рук Володя ускользнул в ванную, мучительно пытаясь придумать, что бы такое им порассказать в ответ, не рискуя выболтать лишнее.

На ум пришли прочитанные накануне методички, этой темы на час бы точно хватило. Пройдя в комнату и сев за стол, он завёл издалека.

-«Вам известно, что душевное состояние людей, и в частности подростков, заметно ухудшается с каждым годом?»- заговорил он с интонациями учителя географии, сообщающего классу о скором наступлении нового ледникового периода.

Эмма и Вета внимательно слушали, надеясь, что Володя, увлекшись, проговорится.
Через некоторое время разглагольствований он само собой добрался до возможности инструментального воздействия для коррекции таких случаев и почувствовал себя на очень тонком льду, трескающимся под ногами. Его слушательницы напряглись, как охотничьи собаки, взявшие след. Развязка приближалась.

Глава Девятая

Человек в плаще, похоже, сильно обиделся на отсутствие  интересующих его журналов в бизнес-зале, или воспринял слова женщины с газетной тележкой буквально, поскольку, вместо того, чтобы выдвигаться к специальному выходу на посадку на свой трансатлантический рейс, которую только что объявили, он развернулся и вышел в необъятное пространство терминала, заполненное менее удачливыми пассажирами эконом-класса.

Там он свернул в первый же попавшийся брендовый павильон, снял с вешалок пару предметов одежды и скрылся в примерочной. Через некоторое время оттуда появился некий усатый гражданин в жилете с множеством карманов и кепке, ничего общего не имеющий с виду с тем, кто туда входил, с рюкзаком вместо портфеля и запечатанным пакетом спиртного из «duty-free».

Он расплатился за покупки платиновой картой и рысцой проследовал на другой терминал, осуществляющий перевозки в гораздо менее престижные регионы мира.

Там толпился совсем другой народ, слышна была смесь восточно-европейских языков и женщины были все, как на подбор, красотки.

Вскоре он уже счастливо дремал в самом хвосте двухмоторного самолётика, который явно много всего всякого перевидал на своём веку.

На самом деле, он вовсе не спал, а просто мысленно входил в свою роль на этот вечер. Настраивал слух на чужой язык, вспоминал наиболее употребимые обороты речи, новости и актуальные темы, результаты спортивных матчей, скандальные истории.

Поскольку он шел через паспортный контроль, как гражданин этой страны, надо было быть готовым к любой неожиданности. Для ошибки не было ни единой возможности. И он с этим справиться, чёрт возьми.

Это был один из самых напряжённых моментов в его многолетней карьере тройного агента, однако, в случае успешного завершения операции, можно будет, пожалуй что, и завершить её, эту чёртову карьеру.

В голове промелькнули соблазнительные картинки обширной усадьбы с ухоженным ландшафтом где-то в благословенном краю сплошного лета и тишины.

Дорогущий фирменный плащ, оставленный им в примерочной, сочли просто забытым и, на всякий случай, убрали в подсобку, аккуратно свернув. Вдруг за ним вернуться?

Сразу по прохождении паспортного контроля в стране прибытия, он заказал бюджетное такси в аккредитованном киоске аэропорта, указав некий произвольный адрес.

В принципе, его приезд в этот город не планировался, Ева обеспечивала все детали операции по транспортировке Гения к Хозяину, но внутреннее чутьё профессионала подсказывало, что лучше подстраховаться, не то можно и оказаться крайним в случае каких-то непредвиденных сбоев.

В конце концов, у него тоже есть кое-какие связи и возможности, зачем же ими пренебрегать?

Не доехав до указанного места значительную часть пути, он вдруг неожиданно попросил водителя остановиться и вышел прямо напротив небольшой кофейни.

Зайдя внутрь, он огляделся, сел за столик у окна и заказал кофе. Народу, учитывая самое бойкое время дня, было предостаточно, свободных мест практически не наблюдалось, так что очень скоро к нему подсел человек в серой куртке с неприметной внешностью, как раз тот самый любитель кофе, который по утрам ошивался напротив дома Андрея.

Они обменялись ничего не значащими фразами и вскоре, допив свой кофе, покинули кафе, разойдясь в разные стороны.

+++++++++++++++

В Большом Доме, в подвале, в глухом отсеке, где находилась группа офицеров связи, на оперативном экране со сводками по прохождению операции появилась бегущая строка: «Тройник встретился с агентом, посылка отправляется сегодня»

Упустив массу времени в этом деле и чуть-чуть его не прошляпив, ведомство бросило всю свою немеряную мощь и ресурсы на то, чтобы быстро разгрести завал и полностью наложить руку на невероятное открытие, сделанное у них под самым носом, которое, судя по всему, вызвало целый шквал активности у так называемых «партнёров» всех мастей и калибров.

С самого верху приходили всё более жёсткие указания и оперативки.

В Центр направили дополнительных спецов из технического отдела, чтобы полностью исключить любую возможную утечку информации.

Используя подкрепление из соседних регионов, максимально блокировали все возможные подъездные пути к городу – автомобильные, железнодорожные и воздушные. В акваторию омывающего город залива вышли сторожевые катера и гидропланы.

Задействованные в полном объёме системы аэрокосмического слежения передавали в пункт связи горы данных в режиме реального времени.

У сотрудников среднего звена от напряжения сводило скулы. Любое упущение могло быть чревато самыми серьёзными карьерными и не только последствиями.

Беседа с Игорем, привезенным из Центра, была в самом разгаре. Она хорошо иллюстрировала расхожее мнение, что каждый должен заниматься своим делом, и чем лучше ты им владеешь, тем ты результативнее и востребованнее.

Не прошло и часа неторопливого обмена вопросами и ответами, как ровно вся информация, которой располагал важный господин руководитель проекта была проговорена и рассортирована.

С неумолимой ясностью вырисовывалась картина его полнейшей бесполезности и опасности для дальнейшего развития и освоения бескрайних горизонтов изобретения.

И наоборот – определилась ключевая роль Андрея во всех возможных будущих применениях технологии, как для нужд медицины и здравоохранения, так и для многих других, гораздо более туманных и неопределённых.

Игоря решено было отпустить, разумеется под круглосуточным всеобъемлющим колпаком.

+++++++++++++++++

Пролетев пару часов над сплошными серыми волнами, спортивный самолётик с командой парашютистов приземлился на красивом гранитном берегу, поросшем соснами и черничником.

На небольшом, хорошо оборудованном, аэродроме толпилось около сотни человек, многие уже в лётных костюмах с завязанными на поясе рукавами-крыльями, возбуждённо обсуждающих неожиданно созванное мероприятие.

Обычно, когда парашютистов собирают на рекорд составить в небе формацию, которую до этого никто не делал, организация занимает несколько месяцев и, в большинстве случаев, своё участие нужно оплачивать самому.

Здесь же всех буквально выдернули из разных мест накануне, но условия предлагались настолько потрясающие, что аншлаг был полный.

Некий спонсор оплатил все расходы на проведение недели тренировок и прыжков, включая размещение в лучших отелях города, питание и доставку туда-обратно.

При этом допускалось использование самолётов команд-участников при осуществлении ежедневных тренировочных подъёмов в воздух.

Значительный кусок лётного поля, где приземлялись самолёты с командами из других стран, был оцеплен пограничниками, которые внимательно проверяли документы прибывающих спортсменов и лётчиков, пилотирующих свои суда.

Только что приземлившаяся команда без каких бы то ни было проблем прошла паспортный контроль, отметилась на манифесте и, загрузившись в новенький микроавтобус отбыла в город заселяться в гостиницу.

Большинство спортсменов бывали здесь и раньше, однако все, за исключением, может быть, Евы, всю короткую, 15-минутную дорогу, петляющую в соснах по берегу залива, не отрываясь смотрели в окна, поражённые стремительными переменами в окружающих их видах.

Заботливо вписанные в ландшафт, вокруг вздымались жилые массивы, в архитектуре которых отчётливо просматривалось влияние великого наследия мастеров прошлого, которое и сделало этот город уникальным, не имеющим аналогов в мире.

В отеле все разбрелись по номерам, откуда вскоре по одному-по двое стали выдвигаться в исторический центр любоваться его красотами.

Ева уверенно спустилась в метро, где, сделав несколько пересадок для надёжности и проехав на траволаторе под широченной рекой, вскоре поднялась на поверхность.

Вполне понятное желание туриста прогуляться по этим всемирно известным набережным имело для неё особое значение.

Туда подходили и швартовались морские суда, следовательно там можно было сориентироваться на местности и убедиться, что к вечернему отплытию готово всё необходимое.

Не исключая возможной слежки, она намерено проконтактировала с несколькими случайными прохожими, задавая им невинные вопросы типа «скажите, пожалуйста, как пройти», чтобы распылить силы ведущих её «наружников» как можно больше.

Теперь оставалось только получить свежие данные по «упаковке посылки», и это стало достаточно непростым делом, с тех пор как здешнее руководство обратило своё внимание на технический уровень информационной безопасности и, пользуясь своими, вероятно, лучшими в мире, кадрами, подняло его на недосягаемый уровень. Однако,

Хозяин неспроста считался одним из самых страшных и могущественных людей на планете; в его, а, значит, и её распоряжении тоже были кое-какие, мало кому доступные, технологии.

Ева долго шла вдоль улиц, сплошь заполненных кафешками и ресторанчиками, пока не остановилась возле подворотни с красноречивым плакатом «Зайди – не пожалеешь».

Она проследовала внутрь двора и оказалась в малюсенькой едальне, насквозь пропитанной неповторимыми ароматами китайской кухни.

Для усиления эффекта по стенкам присутствовал декор, напоминающий о лотосе, драконах и пагодах. На стойке сидел скромный Будда, у ног которого курились благовония. На полках махали лапкой пучеглазые фаянсовые киски.

Втиснувшись в узкий простенок между столиком и подоконником, она демонстративно отодвинула меню, давая понять, что пришла пробовать маленькие порции всего, имеющегося в наличии.

К ней немедленно подскочил человек неопределённого возраста с признаками восточного и, скорей всего, вовсе не китайского происхождения, держа в руках подносик с соусами и зеленью.

Ева в задумчивости стала жевать бледные ростки. К Хозяину она попала ещё в школьном возрасте и он сумел привить ей основную часть своих воззрений.

Вся их премудрость сводилась по большому счёту к лаконичному тезису: миром правят деньги. Подавляющее большинство людей молится только золотому тельцу.

Число приверженцев идеалам и принципам в популяции неуклонно снижается с каждым шагом по пути эволюции, так что на момент происходящих событий их попросту можно сбросить со счетов, вероятность того, что они вдруг возникнут на горизонте и вмешаются, пренебрежимо мала; - она была просто уверена в этом.

-«Приготовьте мне цивету» - ровным голосом проговорила она, отлично зная, что такое блюдо отсутствует в меню маленькой забегаловки, и что за ним сейчас пошлют как раз туда, где и собирается вся необходимая для неё оперативная информация.

В ожидании она принялась поправлять волосы, прилаживая в них заколку то так, то этак, а в это время в замке Джон деликатно постучал в кабинет Хозяина и негромко проговорил:

-«сообщение от Евы, всё нормально, никаких неожиданностей пока, однако она запрашивает разрешения везти посылку напрямую, сюда»

-«Хорошо», - однозначно ответил старик в кресле, в задумчивости перебирая кисти на поясе своего шлафрока.

Вскоре перед Евой поставили небольшую круглую бамбуковую коробочку с заказанным ею блюдом, которое она поковыряла для вида, но есть до конца не стала и попросила упаковать с собой. Вместе со счётом на баснословную сумму и пакетом, способным вместить обед из 10 человек, ей принесли вазочку с печенками фортуны. Она неспешно стала их разламывать и, как бы вскользь, просматривать напечатанные на узеньких бумажках пророчества. Скорей всего, они все были замечательные, поскольку на её лице отобразилось явное удовлетворение. Она оставила щедрые чаевые и вышла на улицу.

+++++++++++++++++++

После ухода Володи, Андрей довольно длительное время просидел в прострации, свои и чужие малопонятные видения ходили хороводом в его голове, ну, или вокруг головы, тут он не мог бы сказать с определённостью.

До весьма бурных событий сегодняшнего дня он совершено не отдавал себе отчёта в том, сколько многочисленных аспектов существует у его изобретения.

Он и сейчас вряд ли до конца осознавал с чем имеет дело, однако странное гудящее ощущение присутствия в его сознании бесчисленных мириад чьих-то мыслей и чувств переполняло, раздирало мозг, сводило с ума.

Конечно, он совершено забыл, что не отключился от своего универсального аппарата, и склонен был считать, что это просто побочный эффект от форсированного применения неопробованного алгоритма на большой мощности.

Неимоверным усилием Андрей заставил себя сфокусироваться на острой необходимости разобраться в непосредственно случившемся в его кабинете и переключился обратно на Олю.

Первое потрясение несколько улеглось, а приход Володи ясно показал, что молодые люди и в наши дни не утратили идеалистического подхода к жизни и часто стремятся помочь окружающим. Это нормально.

Теперь от него зависит, чтобы Олино стремление отдать свою душу людям, причём в буквальном смысле этого слова, увенчалось успехом.

Для этого нужно было сохранить всё в тайне, спрятать тело и дождаться, когда произойдёт отделение, так ведь она объясняла? Ну, с этим, вроде, всё ясно.

Холодильники, где хранили психотропные препараты, разрабатываемые в других филиалах фирмы для прохождения клинических испытаний как раз в их Центре, были достаточно вместительными и запирались на кодовые замки во избежание краж. 

Сначала надо было понять, что проще – тащить Олю в хранилище или прикатить холодильную камеру к себе в кабинет. В коридоре вполне можно было наткнуться на кого-то из сотрудников. К счастью, у пациентов в это время проходил «тихий час», во время которого они находились в своих палатах и получали лечение транслированными, индивидуально настроенными, сигналами.

Надежда была, что коллеги до сих пор тусят в комнате отдыха, судача о происходящем. Холодильная камера в своём кабинете, как ему казалось, позволяла минимизировать  риск случайного её открытия кем-то из персонала, следовательно, так и надо поступить.

Андрей благополучно добрался до хранилища, никого не встретив, и выкатил контейнер в коридор, который, как он и ожидал, был совершено пуст.

–«Отлично»- сказал он вслух сам себе, чтобы заглушить другие голоса, на все лады звеневшие в ушах.

В кабинете контейнер разместился довольно удачно между сейфом и бытовым холодильником, образуя как бы единый массив в обстановке комнаты и не привлекая к себе внимания посторонних.

Он бережно перенёс тело девушки и уложил на дно камеры, поместив коробки с медикаментами сверху для маскировки. Теперь, даже если кто-то и откроет камеру в его отсутствие, ничего, кроме предусмотренного в ней содержимого, обнаружить не удастся.

–«Отлично» - с ещё большим чувством заключил он, -«Дело сделано.

Теперь алгоритм. Как взаимодействуют индивидуальные сигналы с коллективными и какова их избирательность?» Андрей привычно формулировал себе задачу для решения, чтобы сосредоточиться.

Однако, как только абсолютно необходимые практические действия были произведены, шум в голове усилился. Контролировать ход мыслей стало совершенно невозможно.

На него навалилась бездна. Он барахтался в ней, как в штормовом океане, борясь за свою жизнь. И, подобно тому, как океан состоит из мельчайших капелек воды, которые покорно его воле то сливаются вместе, то разбиваются в клочья пены, то становятся паром, а то и льдом, бездна эта была полна каких-то частиц, находящихся в непрерывном движении, постоянно сталкивающихся друг с другом и разлетающихся в стороны только для того, чтобы снова столкнуться.

Все они имели своего рода окраску, похожую на то, что он наблюдал во внутреннем мире у своих пациентов, от прозрачного-белой до серо-буро-коричневой. Картина была настолько грандиозной, что Андрей вдруг перестал напрягаться и полностью погрузился в созерцание происходящего.

Если в первый момент ему показалось, что бездна – это просто бесконечное пространство, где, по мере удаления всё становиться меньше и меньше, то, присмотревшись, он с удивлением обнаружил, что видит её одинаковой везде и понятие «далеко-близко» к ней вообще неприменимо.

Мысль остаться здесь навсегда вдруг коснулась его души и не вызвала ни ужаса, ни разочарования.

А между тем движение мириад заполняющих бездну частиц, если наблюдать его внимательно, было отнюдь не хаотическим.

Прозрачно-белые, будто снежные, хлопья постепенно таяли и растворялись, оставляя за собой невидимый свет, испуская тихую радость и умиротворение. Их не становилось меньше, поскольку невесть Бог откуда появлялись всё новые и новые.

Тёмные же, серо-бурые и коричневые коросты неуклонно втягивались в бесчисленные незримые воронки и, покружив, как щепка в водовороте, исчезали, вызывая мучительное чувство боли и страдания.

Андрей невольно потянулся, чтобы спасти хотя бы нескольких из них рядом с собой, и тут же пришёл в себя.

Тошнотворное ощущение коллапса вселенского масштаба навалилось на него. Он явственно понимал, что вторгся туда, куда простым смертным вход был строго-настрого запрещён.

Открыл двери злу, пытаясь принести добро. Нарушил самое древнее табу из существующих.

Со всех сторон к нему тянулись мерзкие щупальца алчности, властолюбия, злодейства, зависти.

Внутренним взором он увидел, что по коридору к его кабинету уже идут люди, намерения которых не вызывают никаких сомнений. Сейчас они ворвутся в кабинет, схватят аппарат, а, может быть, и его самого, и на долгие времена на земле воцарится тьма.

Так нет же, не бывать этому.

Не отвечая на настойчивый стук в дверь, Андрей потянулся к прибору и нажал на кнопку самоуничтожения.

Послышалось лёгкое потрескивание пережигаемых проводов и оплавляющихся микросхем, в голове побежали строчки его драгоценного, уничтожаемого теперь, программного кода, и только тогда он понял, что всё это время оставался синхронизированным со своим детищем, с уникальным прибором, созданным его разумом и руками, с эмографом - визуализатором человеческих эмоций, который через миг перестанет существовать, как впрочем и его создатель.

Что ж, значит судьба у них будет общая.

Ворвавшиеся в кабинет люди увидели Андрея, упавшего головой на стол, обнимающего руками комок обгорелого пластика, без признаков жизни.

-«Вот чёрт, опоздали» - ругнулся один из ворвавшихся, по-видимому, главный.-

«Срочно сюда бригаду судмедэкспертов, будем разбираться, а пока – ни к чему не прикасаться и быстро вышли все, кроме айтишника.

Павел, давай, лётом, гони всю информацию с компьютера, телефона и всего остального, что тут есть в доступе, к нам в отдел, пусть ребята срочно дешифруют.»

Он повернулся к выходящим: «Гриша – ты на квартиру к жене Игоря, Пётр – ты за семьёй этого» - он кивнул на стол. «А остальные - разбираться с пациентами и сотрудниками, и всем быть предельно внимательными. Любая крупица информации может быть критической.

Теперь надо было сообщить по инстанции и получить свою порцию головомойки. Известно ведь, что каждый вышестоящий начальник в таких структурах во всех ошибках винит исключительно подчиненных

+++++++++++++++++++

Как и рассчитывал Анатолий, Максим появился ровно через 15 минут. Сев в машину, он усмехнулся и сказал:

-«Вижу, ты, как старая скаковая лошадь, бьёшь копытом при звуке боевого рожка! Что случилось?»

Анатолий рассказал обо всех событиях сегодняшнего дня как можно лаконичнее, чтобы связи между их участниками не затерялись в многословии, добавив к этому все сведения, почерпнутые из рассказа Володи.

Максим задумался. Он, разумеется, уже знал о проводимой операции и понимал, что речь идёт о супер оружии, за которым, наверняка, охотятся многие из тех, кто играет на этом ринге.

Неожиданное подкрепление в лице старого друга и сослуживца, которому он доверял безоговорочно, пришлось как нельзя более кстати.

Ситуация сложилась непростая. Да, им повезло, давно заложенные в структуру ведомства, механизмы тотальной слежки сработали.

Они успели наложить лапу на организацию, где состоялось открытие. Да, они «ведут» сейчас всех потенциальных охотников за ним, и более-не-менее представляют их действия. С некоторыми даже взаимодействуют.

Но! Само открытие – вот в чём проблема. Случай был весьма необычный. По существу, технологией на сегодняшний день владел только один человек – её создатель, притом, как это часто бывает с гениальными людьми, обычные методы воздействия для привлечения его к сотрудничеству с органами вроде денег или почётных грамот вряд ли могли обещать действенный результат.

Ведомство также опасалось работать чересчур настойчиво с человеком, сумевшим проникнуть в одну из самых запретных тайн мироздания. Чёрт его знает, куда это может завести.

А тут появилась возможность наладить своего рода мостик через сына под присмотром Анатолия. Просто подарок судьбы.

Как минимум, у них в руках уже были один экземпляр прибора и человек, умеющий им пользоваться. Неплохо для начала.

Они решили дождаться Володи и ехать в Центр всем вместе, что, в обществе Максима, избавляло от необходимости сомнительных проникновений в Центр через подвал.

Если бы они знали, что это не просто проход!

Но Андрей никогда не довёл это своё изобретение до промышленного образца, увлекшись эмографией; и никогда никому толком не объяснил в чём дело.

Тот факт, что Володя каким-то образом интуитивно умел применять способ прохождения сквозь плотную среду, тоже оставался никому не известным. Ну, или почти никому.

Опытным глазом разведчиков они засекли во дворе как минимум двух сторонних наблюдателей, внимательно следящих за подъездом, где была квартира Веты с Игорем, это не считая нескольких сотрудников собственного ведомства, держащих под контролем не только двор, но и все возможные подходы к нему.

Максим и Анатолий еще раз перебрали возможные варианты развития ситуации и теперь сидели в машине молча, слушая сводки новостей операции по закрытым каналам связи.

+++++++++++++++++++

Володя так и не понял, что за срочное дело было у тёти Веты к папе, поскольку она ничего членораздельного не произносила; он просто пил чай с кексом, уже минут 40 рассуждая на тему депрессивных состояний у подростков.

Дважды он чуть не увлёкся в сторону потрясающих возможностей искусственной генерации корректирующего воздействия, но оба раза вовремя свернул на широко известные эффекты от гипноза и знахарского загово’ра.

Эмма и Вета интуитивно улавливали связь между рассказом Володи и проектом Андрея-Игоря, а потому слушали очень напряжённо, стараясь понять, какая им может быть от этого польза.

Не сказав толком ничего интересного, Володя стал закругляться, чтобы не заставлять Анатолия ждать дольше необходимого

-«Я буду волонтёром в этой клинике, чтобы помогать…» - он вдруг весь сжался, схватился за голову и упал на пол, как покошенный.

-«Володечка!» - Вета бросилась на колени и стала тормошить его.

-«Пульс проверь» - недовольно сморщилась Эмма – «Ох уж эти мне подростки, одни гормоны и больше ничего путного.»

-«Как ты можешь!» - завопила Вета, -«Это же твой сын!»

-«Вот потому и могу, что знаю отлично этих двух слюнтяев, что отца, что сына. Мелихлюндики они, вот и всё. Очень добросердечные, даже чересчур. Сейчас очухается»

Вета сама была далеко не ангелом, но такой цинизм просто зашкаливал. В конце концов, всё произошло в её квартире, какого чёрта!

Она схватила со стола мобильник и вызвала Скорую, позвонив на единый номер, а поскольку в базе данных полиции все адреса, имеющие отношение к проводимой операции, стояли на контроле, о вызове было немедленно сообщено куда надо. 

Два сообщения, пришедшие к Максиму от двух разных подразделений – одно из Центра о смерти Андрея, и второе о вызове Скорой к Володе - указывали неопровержимо, что оба события произошли одновременно.

В машине повисло напряжённое молчание. Оба мужчины имели за плечами солидный опыт работы с подобными ситуациями и знали что делать.

Осмыслить произошедшее незамедлительно и отработать все возможные версии – это раз.
Предпринять все возможные превентивные меры по минимизации ущерба – это два.

План операции менялся. Ехать в Центр стало незачем. Театр военных действий сместился. Противник тот же.

Когда Скорая, завывая сиреной, ворвалась во двор, Анатолий и Максим были уже в квартире во избежание любых непредвиденных поворотов сюжета.

Для надёжности Максим вызвал сотрудника наружного наблюдения и поставил его у машины, чтобы обеспечить сохранность находящегося в ней прибора, возможно, единственного, оставшегося в рабочем состоянии, экземпляра.

Скорая довольно быстро диагностировала у Володи кому и беспрекословно подчинилась указаниям везти больного в клинику Анатолия, который ни на шаг не отходил от него и никого, кроме врачей, к нему не подпускал.

Он позвонил Даше, коротко посвятив её в курс дела, и попросил, чтобы готовили палату реанимации.

Полагаясь на Анатолия в деле сопровождения Володи и принятии всех необходимых мер по его спасению, Максим же решил, что, раз он уж здесь, то стоит самому разобраться с тем, какое отношение имеют обе женщины ко всему происходящему.

На первый взгляд, всё было просто.

Одна – мать, другая типа почти тётя. Но!

Мать крутит шашни с мужем подруги, который, по совместительству является начальником её собственного мужа, что есть далеко не редкость, конечно, однако, в данном случае, наводит на мысль о глубинной подноготной, имеющей отношение к открытию.

Разумеется, он ничего не сказал им об Андрее, справедливо полагая, что это может увести разговор в ненужную сторону.

На простые вопросы обе дамы отвечали весьма витиевато и валяли дурочек, как могли, однако, под напором опытного разведчика, скоро сдались и дополнили картину происходящего немалым количеством весьма важных мелочей.

Интересно, при этом, что Эмма, которая «доила» информацию из обоих мужчин, гораздо хуже ориентировалась в ситуации, чем Вета, в распоряжении которой не  было ничего, кроме собственной природной смекалки, замешанной на алчности.

Во время разговора она старалась выдавать только те обрывки сведений, которые могли создать впечатление её осведомлённости и нужности для дальнейших шагов, которые явно последуют и, что главное, в совершено непредсказуемом направлении. Что-что, а балансировать в рискованной игре она умела в совершенстве.

Когда Максим уже заканчивал опрос, дверь открылась ключом и в комнату вошёл Игорь. Вид у него был, прямо скажем, не цветущий.

Увидев беседующих, он не стал скрывать своего раздражения: - «Что у нас тут за сборище?» - с напором обратился он то ли к жене, то ли ко всем присутствующим.

Эмма решила перехватить инициативу, чтобы не дать ему сказать лишнее.

-« Да, вот тут товарищ Максим нас допрашивает» - прокомментировала она с ударением на слове «товарищ».

-«Допрашивает?» - повысил голос Игорь, полагая, что Максим – это некая мелкая сошка в ведомстве, -«А на каком основании, позвольте поинтересоваться?»

-«Ой, Игорёчек, у нас тут такое происходит, ты себе не представляешь!» заголосила Вета, стараясь перехватить инициативу.

Она отлично знала, что Игорь терпеть не может, когда его называют уменьшительными именами, и рассчитывала, что это разозлит его ещё больше и он потеряет контроль над собой.

Максим с интересом наблюдал динамику их взаимодействий, которая явно указывала на давно запутавшийся намертво клубок интриг и мелких семейных дрязг.

Однако, ни времени, ни желания продолжать этот спектакль у него не было, несравненно более срочные задачи необходимо было отрабатывать в создавшейся ситуации.

-«Пожалуй, мы с вами закончим на сегодня, при необходимости вас вызовут повесткой. А я прощаюсь, всего доброго.»- с лёгкой издёвкой произнес он, понимая, что доброго у этих трёх вместе взятых не больше, чем у обыкновенной комнатной мухи.

Он вышел за дверь, спустился по лестнице и пошёл к машине, привычно регистрируя боковым зрением участников наружного наблюдения, своих и чужих. К его удивлению, чужих-то как раз и не осталось. «Куда подевались, почему ушли?» - тревожно застучало в висках. Поставленного им около машины охранника тоже не было видно.

«Что за чертовщина?!» - кольнуло в груди. Максим открыл багажник – прибора в нём не было. Он на всякий случай проверил салон – на сидениях и под сидениями тоже было пусто.

Он вызвал криминалистов для снятия всевозможных данных с автомобиля и окрестностей, а затем отправился в Центр, где решил сам со всем разобраться, не полагаясь на сводки и отчёты нижестоящих сотрудников своего ведомства.

Анатолий сообщил, что состояние Володи без изменений, при нём дежурит Даша, а корпус клиники и палата реанимации охраняются целым взводом ребят в штатском с серьёзными выражениями лиц.

Он также предложил, чтобы, по окончании всех судебно-экспертных мероприятий, тело Андрея перевезли к ним в морг. Для верности.

Глава Десятая

После долгих лет забвения и унижений для тёти Зины, нет, для Зинаиды Павловны Ланцовой, кандидата технических наук, бывшего референта самого директора, наступил звёздный час торжества, да ещё какой!

Из третьеразрядного сексота она вдруг триумфально взлетела на Олимп, где обитали небожители самого привилегированного класса общества, сотрудники органов.

Непосвящённый мог бы и не понять, каких-таких о’рганов (прошу не путать с орга’нами), но подавляющее большинство населения на генетическом уровне знало, о чём речь: органы безопасности — это бойцы невидимого фронта, которым назначено судьбой до конца вести незримый бой «если кто-то кое-где у нас, порой, честно жить не хочет».

А вот Зинаида Павловна всегда жила очень честно, то есть, по правилам.

Пока религия была запрещена, она твёрдо знала, что бога нет и никогда не упускала случая громогласно заявить об этом, а когда веру обратно разрешили – она нет-нет, да и обращалась к Нему за помощью. Больше-то некуда было. Даже в церковь стала захаживать.

И вот, смотри-ка ты, помог! Чем, иначе, можно было бы объяснить тот волшебный поворот событий, при котором она стала чуть ли не главным ресурсом ведомства по разбору и сортировке сотрудников и пациентов отдела Игоря на предмет их осведомлённости в проекте и употребимости для возможной его реконструкции?

Зинаида Павловна наслаждалась каждой секундой этого нового состояния. «Будет, значит, моя лебединая песня» - пело у неё в душе. А там можно и на покой!

Из всех пациентов Андрея она с уверенностью поместила в список Эльдара и Нину Васильевну. Хотела ещё и Олю туда записать, но тут была непонятка. С одной стороны, Олю, вроде выписали сегодня, по крайней мере, все документы в канцелярии оформили; а с другой – она точно не покидала здание, тётя Зина нарочно у  вахтёров проверила.

-«Что-то тут не так» - сама себе сказала тётя Зина и пометила крестиком Олину фамилию, чтобы позже разобраться.

Что же касается сотрудников, то эта задача оказалась гораздо труднее. По мнению Зинаиды Павловны, они все были пустыми местами и бездельниками.

Однако, её могли бы и не понять, ежели она всех поголовно выбракует. Тут надо поаккуратнее. Насколько она знала, Андрей всегда работал один, помощники только бумагами занимались.

В конце концов она решила взять наугад несколько человек из разных групп и, надувшись от важности, написала короткое обоснование на каждого, так просто, ну, с потолка.

Не теряющие на минуты, крайне сосредоточенные, ребятки со стальными глазами в считанные минуты организовали всё необходимое для индивидуальной работы с каждым, обозначенным Зинаидой Павловной, участником проекта.

Одновременно технические спецы занялись изучением лаборатории, где в строгом порядке обнаружились десятки экземпляров аппаратов, очевидно, применявшихся при коррекции эмоционального фона пациентов.

В Центр прибывали всё новые и новые группы специалистов по отдельным направлениям, от медиков до компьютерщиков.

Для поддержания версии эпидемиологической вспышки бригады в костюмах химзащиты непрерывно обрабатывали периметр здания и стены на всю его высоту каким-то составом, в котором, буде анализ бы состоялся, беспристрастный проверяющий нашёл бы исключительно воду, притом водопроводную.

Хотя, возможно, именно жуткое количество хлора в её составе и было причиной для использования. 

Или это было самое простое и легкодоступное средство в условиях невероятной срочности проведения таких работ.

Заграничные хозяева фирмы, расчухав о происходящем, ломились лично прибыть для разъяснений, но им доступным языком было рекомендовано от таких попыток воздержаться.

На дипломатическом же уровне царила полная тишина, что лучше всего указывало на истинное происхождение крайне острого интереса к данному проекту.

+++++++++++++++++++

Налюбовавшись красотами дворцов и набережных, и подкрепившись для виду диковинным блюдом из несимпатичной дикой кошко-гиены, Ева свернула на пешеходную улицу, забитую до отказа фешенебельными бутиками.

Зайдя в один из них, торговавший одеждой и различными принадлежностями для занятий спортом, она вскоре вышла оттуда с грудой фирменных пакетов, вызвала такси и, не заезжая в отель, вернулась на аэродром.

Появление там девушки из одной из приезжих команд с брендовыми шмотками в пакетах никого в сущности не удивило.

Зайдя в туалетную комнату, она выпотрошила свой парашют из специального рюкзака под названием риг, которые не досматриваются при посадке в самолёт по соглашению, достигнутому между службами авиационной безопасности и федерацией парашютного спорта.

Вместо него она упаковала туда небольшого размера чемоданчик, который только что «приобрела», и закамуфлировала его куском шёлка, отрезанным прямо тут же от парашюта, сложила клапаны ранца, понатыкав все положенные шпильки и закрыв затвор замка.

Остатки искромсанного парашюта она засунула внутрь декоративной столешницы, закрывающей трубы сантехники, ведущие к умывальникам.

Потом она вышла в зал, где участники соревнований складывали свои парашюты после каждого прыжка, и внимательно огляделась.

Её команда в полном составе вместе с другими участниками рекорда как раз шагала на лётное поле к самолётам, а в зале, как кстати, было пусто.

Проходя мимо уже упакованных ранцев, которые должны использоваться на следующем прыжке, она нащупала в кармане портативный генератор электромагнитных импульсов и включила его.

Все устройства автоматической активации запасных парашютов, находящиеся в радиусе действия, заблокировались.

Теперь дело было за небольшим, если один из участников столкнётся с другим в воздухе так, чтобы тот потерял сознание, остальное произойдёт автоматически и, в результате, у неё будет тело, которым легко можно будет подменить другое и увезти.

Для отправки ее «посылки» никакая упаковка не могла быть слишком дорогой.

Задание своим ребятам обеспечить столкновение она дала заранее, а уж кому там в результате случиться быть жертвой было, что называется, делом последним.

Ева, не задерживаясь, прошла через зал прямо на границу поля, куда приземлялись парашютисты.

«Почти у цели» крутилось в голове.


++++++++++++++++

Едва Максим вышел из квартиры Игоря, как Эмма засобиралась тоже. Пора домой.

Дальше зависать с этой парочкой у неё не было ни малейшего желания.

Мысль о том, чтобы ехать в клинику, куда увезли сына, тоже не приходила в голову.

В конце концов, она и так сегодня совершено выбилась из режима дня, завтра, небось, будут мешки под глазами! На всякий случай она набрала мужа, но телефон Андрея был по-прежнему недоступен. –«ну и чёрт с ним, явится – расскажу; выпустят же их в конце концов когда-нибудь», - она, пока шла к своему дому, постепенно гасила раздражение, скопившееся внутри, говорят, это страшно неполезно!

И только она достала открывалку от домофона и приготовилась зайти в свой подъезд, как кто-то твёрдо взял её за локоть:

- «Эмма Александровна? Вам не стоит торопиться домой, вас там ожидают для не очень приятной беседы. А вот у меня есть для вас вполне заманчивое предложение. Только не надо поднимать шум – ни вам, ни мне он сейчас не нужен.» - человек, держащий её за локоть, стоял чуть-чуть позади, так, чтобы она не могла видеть его лица. « У вас паспорт с собой? Ваш сын вписан в него?»

-«Вы кто такой вообще? Что вам надо?»-на всякий случай приглушённым голосом прошипела Эмма.

-«Мне надо, чтобы вы сейчас поехали в клинику, куда увезли вашего сына.

Там вы покажете документы, из которых явствует, что вы решили отправить его лечиться за границу. Он несовершеннолетний, так что вы имеете все права.

Никто не может вам воспрепятствовать. Потом вы позвоните вот по этому номеру и за ним приедет типа скорая помощь.

Вы подпишете все разрешающие документы и отдадите их врачу, который нанят сопровождать вашего сына прямо до госпиталя, где он будет под контролем лучших медиков, таким образом, его шансы на выздоровление максимизируются.

Врач, в свою очередь передаст вам пакет с шестизначной суммой, разумеется, в долларах.

После этого вы можете располагать собой по своему усмотрению. И мой вам совет – считайте, что это вы нашли меня, терзаясь волнением за своего ребёнка, а не наоборот.

Прямо затвердите себе эту версию, поскольку от неприятной беседы вам, как ни крутись, не отвертеться. Это для вашего же блага.»

Эмма остолбенела. До сегодняшнего дня она пребывала в непоколебимой уверенности, что держит всё под контролем, а окружающие её люди так или иначе действуют в соответствии с её указаниями.

Ну, уж, муж-то с сыном точно. Что же ещё надлежит делать таким недотёпам? Сами-то они ни на что не способны, и цена им грош в базарный день.

А вот теперь выясняется, что за безжизненное тело Володи кто-то готов отвалить астрономическую сумму. Это как, вообще?

Внезапно она почувствовала, что ломаться и торговаться не стоит. Может, у Игоря и вышло бы заполучить больше, вот только неизвестно, сколько бы он отвалил ей, тот ещё гусь. Так что можно считать, повезло несказанно.

-«Хорошо»- сказала она, стараясь казаться невозмутимой. - «Паспорт у меня с собой»

-«Славно. Тогда идите к вон той машине и садитесь в неё. Вас отвезут.»

Человек повернулся и быстро зашагал прочь, так и не обнаружив своего лица.

++++++++++++++++

Даша не отходила от Володи ни на минуту. Несмотря на то, что они встретились буквально только вчера, он, каким-то непостижимым образом, стал ей очень близким человеком.

Это ощущалось как полное единодушие, совпадение мнений и взглядов, пока они общались, делая общее дело.

А сейчас, когда он лежал без движения, с таким отрешённым выражением лица, у неё душа стыла от жалости и бессилия.

Она очень верила, что Анатолий сумеет как-то вернуть Володю к жизни, и старалась пока изо всех сил поддержать его хоть немного.

Поглаживая его руку и мысленно посылая ему своё душевное тепло и веру в благополучный исход, Даша действовала, как и большинство людей в подобных ситуациях, полу-интуитивно, хотя много раз за свою жизнь слышала от бабушки, что мысль материальна.

На курсах медсестёр этому, конечно не учили, но за те несколько месяцев после их окончания, что ей довелось провести, работая с Анатолием, у неё была масса случаев убедиться в справедливости такого утверждения.

Как, впрочем, и в данном случае, хотя никакими внешними проявлениями это не подтверждалось, у Даши с каждой минутой крепло ощущение, что Володя слышит её мысли, и не только слышит, но и отвечает на них.

Вдохновлённая успехом, она удвоила свои усилия. Прислушиваясь к чему-то незримому и неосязаемому, ей ни с того, ни с сего вдруг вспомнилось про Андрея, создателя того невероятного устройства, что помогло спасти девочку, отказывающуюся жить.

Говорят, оно могло просто перевернуть все основы цивилизации. Она знала, что Андрей погиб, спасая своё детище от опасных рук, а его сын впал в кому именно в тот момент, когда это происходило.

Может быть, Володя как-то связан с отцом или тот передал ему некие знания, уходя, так сказать, телепатически?

Может быть, теперь Володе угрожает опасность? Господи, конечно, угрожает! Видение стало ярче, и вот уже явственно можно было различить ужасные, рванные тени, беснующиеся вокруг, они пытались добраться до Володи и разорвать его на части, просто поглотить.

Он казался совершенно беспомощным, маленьким, полупрозрачным.

Даша в ужасе закрыла глаза и бросилась, как ей показалось, отгонять всю эту нечисть, хотя в действительности она сидела не шевелясь.

-«Держись, мой хороший!» - молча твердила она – «Сейчас отобьёмся»

К реальности Дашу вернул звонок Анатолия. Тот порасспросил про Володю и сказал, что сейчас спускается в морг, куда должны доставить тело Андрея для вскрытия, в котором он намеревается принимать самое непосредственное участие. Что не будет на связи некоторое время, и что потом они проведут консилиум по поводу Володи с уже приглашёнными медицинскими светилами.

Он очень торопился, поэтому Даша не стала пускаться в подробности по поводу своих видений и ощущений, решила сделать это в более спокойной обстановке, которая, как она надеялась вскоре сложится. Как же она потом сожалела об этом!

Спустя некоторое время в палату зашёл главврач клиники в сопровождении ухоженной женщины в дорогой одежде с крайне надменным выражением лица.

-«Дашенька, вот, познакомьтесь – Это мать нашего подопечного и она здесь, чтобы забрать его. Она намеревается отправить его на лечение за границу, несмотря на крайне неустойчивое его состояние. Никакие уговоры не действуют. Нам, судя по всему, она не доверяет» - в голосе главврача слышалась привычная усталость от господствующего в обществе убеждения, что «у нас всё плохо, а вот у них!...»

Может быть дцать лет назад доля справедливости и была в том, что техническое оснащение больниц у нас заметно отставало. Но зато только у нас оставался ещё довлеющим подход, когда больного лечили целиком, а не по частям, как это принято у них по давлением страховых компаний; поэтому сохранялись специалисты, способные разглядеть взаимосвязь между, условно говоря, различными органами и биохимическими процессами, как проявления совокупных проблем в организме и умеющие с этим бороться. И хотя больницы и госпиталя давно уже выглядят одинаково, предубеждение это никуда не делось. Как говорится, ложечки-то нашлись, а вот осадочек-то остался.

Даша вся просто сжалась от бессильного ужаса, теперь она понимала, чем были те тени, нападавшие на Володю в её видении, с которыми она пыталась бороться. И тщетно. Вот они, уже добрались до него. Помощи ждать неоткуда. В отчаянной попытке сделать хоть что-то, она, как можно более солидно, заговорила:

-«Мне кажется, что применение разработок нашего отделения в данном клиническом случае как можно более показано. За то время, что пациент находится под моим наблюдением, нам удалось стабилизировать его витальные сигналы, он практически вот-вот продемонстрирует когнитивный ответ; поэтому, в ситуации, когда перебазирование в другую клинику выглядит неизбежным, есть понимание, что, дабы максимально сохранить без изменений его окружение, мне стоит следовать за ним.»

-«Вы, вообще, кто тут такая, чтобы разглагольствовать?» - высокомерно поинтересовалась Эмма – «Профессор кислых щей? Отойдите от моего сына и займитесь своим делом. Что там необходимо проделать?» - повернулась она к погрустневшему главврачу.

-«Дашенька, переключи, пожалуйста, все стационарные системы жизнеобеспечения на перевозные. Я распоряжусь насчёт документов»-

+++++++++++++++++++

В предзакатном небе командам из 16 стран уже почти удалось составить формацию в виде цветка из 60 парашютистов и продержаться так в течении нескольких секунд. Оставался последний шанс, особенно зрелищный на фоне багрово-красного, заходящего за горизонт, солнца.

Экономя время, спортсмены оставили на земле свои, открытые после предыдущего прыжка, парашюты, и, закинув за плечи ранцы второго комплекта, зашагали к самолётикам, которые должны были их поднять на нужную высоту.

Организаторы очень старались утвердить дух дружбы и сотрудничества на время мероприятия, поэтому рассадка в самолёты проводилась не по командному принципу, а, скорее, исходя из места в формации, обусловленного способностями и возможностями каждого спортсмена.

Тихо урча моторами, самолёты друг за другом пошли на взлёт. Многочисленные зрители, собравшиеся внизу, напряжённо следили за наливающимся алыми красками небом, где внезапно проступали малюсенькие точки, которые постепенно сближались, становясь крупнее, и взявшись за руки, парили в воздухе.

Вот уже и наружные линии сформировались, ярко-красочный орнамент расцвёл в последних лучах солнца. Есть! Рекорд сделан!

Повисев в формации пару секунд, парашютисты разлетелись в стороны и пошли на снижение. Вот уже начали раскрываться купола, один красивее другого, вот они приближаются к земле, ещё минута-две и можно будет праздновать.

И вдруг общий вздох застыл на полем. Двое столкнулись, и один из них безжизненно повис на стропах. Все затаили дыхание в надежде, что откроется запасной парашют. В каждом ранце есть устройство его активации. Но человек падал всё стремительнее и через мгновение всё было уже кончено. ППК-У не сработал.

К месту падения со всех сторон бежали люди, дежурящий на аэродроме фельдшер мчался со всех ног, задыхаясь под тяжестью своего чемодана первой помощи, сотрудники на манифесте звонили по всем горячим линиям, приземляющиеся спортсмены торопились как могли, на ходу сгребая свои парашюты в охапку.

Ева спокойно взирала на происходящее, занятая своими мыслями.

Операция подходила к своему концу, оставалось всего пару моментов отрулить, и всё; однако триумфальным её завершение вряд ли можно было назвать, даже с натяжкой.

Гения им заполучить не удалось.

Что там на самом деле произошло, похоже, вообще никто пока не понимал, но важен результат, другим он тоже не достался. Правда, зная нрав Хозяина, это было весьма призрачным утешением.

Есть надежда, что сынок гения вместе с единственным уцелевшим аппаратом, сможет позволить как-то реконструировать технологию, может даже и развить, ведь известно, что почти все великие открытия человечества так или иначе дублировали друг друга в разных уголках земли.

Существует даже теория сферы знаний, выдвинутая почти сто лет назад, утверждающая, что подобно древнеегипетским 9-ти оболочкам мироздания, наша цивилизация построена сферически: сначала ядро и литосфера, потом биосфера, за ними атмосфера, стратосфера и так далее. Последняя это ноосфера – сфера знаний, откуда наиболее подвижные умы свои открытия как раз и черпают. Натащим полу-гениев со всего света и дело в шляпе.

Однако, рано ещё успокаиваться; пока в замке не приземлились, расслабляться не стоит.

На аэродром с сиреной и мигалкой влетел реанимобиль. Он помчался прямо к месту падения и через секунду пострадавшего уже внесли внутрь для оказания всех необходимых мер по спасению.

К всеобщему изумлению, прибывшие медики утверждали, что он был жив, всё остальное зависело от характера имеющихся повреждений и оказания квалифицированной помощи.

Старший в его команде уже вел переговоры с пограничниками и другими контролирующими инстанциями для получения разрешения на срочный вылет, поскольку госпитализировать своего друга было решено дома.

Спустя некоторое время медики выкатили из машины носилки с забинтованным с головы до пят человеком – для всех присутствующих - жертвой несчастного случая, со всех сторон утыканным трубками и капельницами, обвешанным датчиками и зафиксированным лангетами.

Команда уже грузилась в свой самолёт, носилки разместили прямо в проходе. Ева сидела рядом с пилотом, внешне совершенно невозмутимая.

Держатель, получив обещанные документы по лунной станции, выполнил свою роль, обеспечив беспрепятственный вылет в считанные минуты.

В наступивших сумерках самолёт быстро разбежался и взлетел, просигналив свои позывные службам береговой охраны и взяв курс на юго-запад, прямо вслед уходящему солнцу. Самый длинный день в году в этих широтах заканчивался призрачным закатом, который тут же, на глазах у всех оборачивался рассветом следующего дня.

++++++++++++++++++++

Продолжение следует