Просто сказка

       
                1

                Жил-был в древности царь Селивёрст. При нём, как и положено, имелось царство-государство независимое да богатое, войско храброе, царица благолепная и добрая, а также дочь, царевна Василиса. Не прекрасная, и даже не премудрая, а так себе, больше похожая на невзрачного отрока, чем на девицу. Хотя ранее была  очень даже хорошенькой. Перемена случилась нежданно, за одну ночь. Все вокруг только подивились. Слухи ходили, что будто без нечистой силы там не обошлось, ибо приметил чей-то зоркий глаз следы от укуса на левой ягодице царевны. Давно уж пора бы и замуж ей, но всё как-то подходящей партии не находилось. Ордынский хан имел одних дочерей, князь Литовский, король Аглицкий и Византийский император надменно породниться не пожелали. Со временем подыскали датского принца заморского, правда, захудалого и плюгавенького. На свадьбу гостей собралась тьма-тьмущая, столы от разносолов ломились, царь с царицей на молодых с умилением взирали. И тут случилась беда. На царский дворец совершил набег Кощей Пиндосович Бессмертный. Его подручные пробежались вдоль столов, отбирая у гостей золотые кубки, посуду и ссыпая всё это в берестяные туеса. Главный же злодей подхватил на руки невесту, сорвал с головы царя корону, напялил её себе на шишкастую башку, завопил зычным голосом и был таков. Унесли их резвые кони за тридевять земель в тридесятое кощеево царство.  А датский принц остался, как дурак, под столом сидеть,  накрывшись скатертью.  Стражники тоже не дали отпор захватчикам, ибо с великой радости, а тем паче на халяву, зело много браги выпили. Непонятно только было зачем Кощею прыщавая царевна понадобилась. То ли старый хрыч жениться надумал, то ли в заложницы взял, дабы за неё приличный куш с Селивёрста сорвать и продолжить чахнуть над своим златом.
                Собрал монарх своих советников да бояр именитых. Заседали они три дня и три ночи, решали задачу, как царевну из плена вызволить и корону вернуть. Ибо царь без короны, в треухе, как бы и не царь вовсе. Кто-то из них вспомнил про Ивана-дурака, который лежал дни напролёт пластом на печи и в ус не дул. Мол, моя печь с краю -  ничего не знаю. Но закавыка была в том, что просыпалась в нём пару раз в году силища неуёмная, охватывал его какой-то кураж, и совершал тогда Ванька всякие геройства. То чудище угробит, то оборотня прищучит или лешего от села отвадит. Сняли царёвы слуги Ивана с печи, доставили во дворец. Владыка поведал ему о своей беде и сделал предложение, от которого тот не смог бы отказаться:
                - Ежели Ваня вернёшь всё, украденное злодеем, то получишь полцарства и дочь мою Василису в жёны, так как датский принц напустил в штаны и сбрендил окончательно со страху.
                «Нафиг мне эти полцарства, да ещё довесок к нему в виде царевны», - подумал Иван, но ничего не сказал и согласился. Мало ли что. От царей можно всякое ожидать, вон конфискует печь, что тогда делать… Короче, собрался и отправился в путь. А бедняку собраться - только подпоясаться.               
                Шёл, шёл Иван несколько дней, сам не зная куда, прилёг отдохнуть под огромным дубом и задремал. Вдруг разбудил его свист пронзительный, могучий и какой-то прямо залихватский. Вскочил путник на ноги, смотрит, а на ветке Соловей-разбойник сидит и трели выводит.
                - Что, к Кощею, - говорит, - собрался?
                - К нему…
                - Ну дела, - критично осмотрел Соловей мужика, - в такой экипировке к Кощею соваться не канает. Скрутит он тебя в бараний рог. Иди вот этой тропинкой в лес к Бабе-яге и одолжи всё, что потребуется, пока её дома нету. Сапоги-скороходы, меч-кладенец там, ну и всё такое… А от меня держи вот этот прибамбас.
                - А что это?
                - Это свистулька моя гиперзвуковая, сам смастерил, - похвастался разбойник.
                - А как же ты без неё?
                - Ну что с дурака взять, это же дубликат, а подлинник всегда со мной.
                Соловей достал откуда-то из-под крыла точно такую же свистульку и оглушительно свистнул. Ивана сдуло и шмякнуло оземь.
                - Ого, ничего себе, - Ванька встал на четвереньки, - ну спасибо, Соловей.
                - Спасибо на хлеб не намажешь. Сочтёмся как-нибудь.
               
                2

                Побрёл Иван по тропинке, зашёл в лес. Деревья стояли плотной стеной, закрывая огромными кронами солнечный свет, поэтому казалось, что в лесу не день, а сумерки. Вскоре в самой чаще на узкой прогалине показалась избушка на курьих ногах, упираясь крышей в ветви, а огромными лапами в корни деревьев. На пне стояла ступа, а из неё торчало метловище. Оглянувшись, полез Иван по верёвочной лестнице вверх, отворил скрипучую дверь и вошёл внутрь избушки. В нос ударил смердящий дух. В печи полыхал огонь, в казане булькало какое-то варево. На стенах висели пучки трав, засушенные тушки мышей, жаб и других тварей. В углу находился сундук, а посреди каморки колченогий стол, покрытый грязной скатертью-самобранкой.
                - Эко запущено всё, хуже, чем в моей избе, - пробурчал Иван, спотыкаясь о какие-то предметы на полу.
                - А чего припёрся, мы тя в гости не звали, - пропищал кто-то из угла. 
                Иван с трудом разглядел на сундуке берестяной короб с яйцами, а рядом мелкого лысого гнома в очках. И тут вспомнил он, что кощеева смерть находится в яйце с иголкой, а где должно быть яйцо, из головы выветрилось. Решил гость прояснить этот вопрос с помощью коротышки.
                - Ты кто такой будешь, - задал наводящий вопрос Ваня.
                - Я - подельник, то бишь, помощник бабушки-ёжки, Сеня Яйценюх.
                - Замечательно. Значит, ты в яйцах разбираешься. Найди мне, Сеня, яичко, в котором смерть кощеева находится.
                - Да легко, - гном взял из короба яйцо, самое мелкое, самое грязное и отдал его Ивану.
                - А ещё мне надо это, это, и это, - стал собирать гость разные волшебные причиндалы. Взял меч-кладенец, который использовался тут в качестве кочерги, стоптанные сапоги-скороходы, шапку-невидимку, похожую на мочало. Скатерть-самобранку и ковёр-летунец, висевший на стене, брать не стал, постеснялся. Да и не было у него уверенности, что они ему пригодятся.
                - Та-а-к, и кто это ко мне пожаловал, - на пороге вдруг возникла Баба-яга, костяная нога, - никак сам Ванька-дурачок. Чо надоть?
                - Так я это…,- Иван поведал бабке свою невесёлую историю, - мне Соловей подсказал к тебе обратиться за волшебными приблудами, но я всё верну. Потом. Когда с Кощеем разделаюсь.
                - Вернёшь, куда ты денешься. А Кощею Пиндосовичу укорот давно пора сделать, достал уже, гадит и гадит на моей земле. Держи вот ещё фляжку смердяки.
                - Зачем это?, - Иван нюхнул и скривился от омерзения.
                - Объясняю. Ты шапчонку-невидимку напялишь, а дух-то русский никуда не денется, Кощей тебя сразу раскусит. Вот смердякой намажешься и будешь там у них, как все. Ладно, хватит лясы точить, давай бражки за успех нашего дела накатим.
                Яга налила из жбана две кружки, Иван свою взял, чокнулся,  на стол поставил и сказал:
                - А пить будем потом. Когда Кощея замочу.
                - В сортире?
                - Да хоть и в сортире. Где найду, там и замочу.
                - Правильно, молодец. Возьми мешок для причиндалов. Может тебе ещё ступу мою с помелом одолжить?
                - Не люблю я все эти летунцы. Мне в сапогах сподручнее будет.
                Иван обул сапоги-скороходы, всё остальное сложил в мешок и полез вниз.

                3               

                Немало вёрст отмахал наш богатырь, дням счёт потерял.  Наконец доскакал до Реки широкой, другого берега почти не видать, и неизвестно, как туда перебраться. Вдруг, смотрит, невесть откуда взялся мужик на лодчонке из бревна выдолбленной.
                - Эй, паря, не перевезёшь ли меня на другой берег? - крикнул ему Ванька.
                - Отчего ж не перевезть, садись, мигом домчу.
                Уже на середине Реки почуял Иван неладное. Мужик исчез, а бревно прямо на глазах стало превращаться в огромное зловещее чудище с зелёной чешуёй и кроваво-красным глазом посреди башки. И сам он оказался прямо в пасти монстра, который уже наполовину засосал его туловище в себя. В последний момент успел выхватить Иван меч-кладенец и поставить его стоймя между челюстями циклопа. Взревел тот от боли жуткой и запросил пощады. Ан не тут-то было. Велел Иван плыть к берегу и дожидаться его там, дабы перевезти затем обратно.
                - Вот тогда, может быть, и вытащу волшебный меч из твоей пасти. А пока плавай туда-сюда и не буянь шибко.
                Зыркнул циклоп, которого в этой местности называли Бандерлогом и все жутко боялись, злобно, но деваться некуда, челюсти обездвижены, не функционируют по назначению. Когда-то давным-давно был в этом месте мост, соединявший два берега, но разрушило его чудище для своей выгоды. С тех пор все, кто желал перебраться через реку, попадал в хайло ненасытной твари.
                Поскакал богатырь дальше и вскоре заметил, как ландшафт поменялся. Стали попадаться дома и замки диковинные, люди непривычно одетые. Ещё появился везде запах какой-то мерзкий. Неожиданно обнаружил Иван, что улицы городков загажены нечистотами. Оказалось, тут их прямо из окон наружу выливают. Плюнул он, свернул в ближайший лес и присел передохнуть на опушке. Вдруг видит, взмыла над ним ступа странная, не из дерева, то ли слюдяная или из яшмы сделанная. В ступе бабка страхолюдная с помелом, летит невысоко и высматривает кого-то внизу. Завидев Ивана, принялась уродина какие-то лепёшки вонючие в него швырять. Одна из них совсем близко упала, Ванюху чуть не стошнило от гадливости. Погрозил он бабке кулаком, а та не образумилась, ещё пуще принялась швыряться. Тогда Иван произвёл свист предупредительный из свистульки гиперзвуковой, попал в помело и его разнесло в клочья. Заодно и ступе досталось. Понесло её над лесом и сбросило в болото. Знать не знал, ведать не ведал Иван, что приземлил он самую зловредную и коварную местную Бабу-ягу Урсуляку Фондербляйден. Только не засосало её болото. Рядом оказался верный сподвижник, водяной, Жопес Фортель. Успел вытащить  Урсуляку из болота. А ступа утонула. Впрочем, Ивану было не до этих упырей, вдел он ноги в волшебные сапоги и рванул далее семимильными шагами.               
               
                4
               
                И вот в один из дней показался на пригорке гигантский и таинственный замок, обнесённый высокой стеной да рвом глубоким, наполненным грязной и вонючей водой. Напялил Иван шапку-невидимку, намазался смердякой и вошел в ворота. В будке два стражника сидели, мирно калякали о чём-то. Прошёл он мимо, но затем остановился и подслушал. От услышанного лазутчик просто офонарел. Оказалось, Кощей Пиндосович ни с того, ни с сего недавно стал вести себя как-то подозрительно и странно, проявляя интерес к особям мужского пола. Вот и царевну Василису мерзопакостник похитил, перепутав её с отроком. А теперь уже и не знает, как от неё избавиться. Кроме этого, стало известно Кощею от тайного шептуна Яйценюха о том, что разыскивает его некий Иван-дурак, дабы порешить. Дело дрянь, подумал Ванюха, но ничего не попишешь, надо идти вызволять царскую дочь.
                Побродил он, никем не замеченный, по дворцу и наткнулся на сортир. Шибко удивился Иван, увидев костлявого и сгорбленного старикана, сидевшего на массивном золотом унитазе с балдахином в исподнем белье и с короной на голове. В руках он держал полуведёрный кубок, украденный надысь с царского стола. «С какой стати этакого сморчка все боятся?» - подумал Иван и снял шапку-невидимку.  Кощей взглянул на возникшего ниоткуда доброго молодца, сделал глоток хмельного пойла из кубка и кокетливо спросил, тряся козлиной бородёнкой:
                - Кто таков?
                - Иваном-дураком кличут.
                - И чего же, Ванюша, тебе надобно?
                - Так это, пришёл проведать украденную тобой царевну Василису.
                - А-а. Ну я её могу обратно отправить. Хоть сегодня. А ты оставайся, - осклабился Кощей Пиндосович и полез обниматься.
                - Э, ты чего это? - шлёпнул его Иван по башке и отскочил в сторону.
                - Фи, какой-то ты не толерантный. Отстал от современных тенденций, - пожурил старый содомист Ивана и хотел его облобызать.
                Еле отбился от него Ванюха. Затем стали они торг вести. Кощей норовил царевну сбагрить да ещё и выкуп за неё получить. Позвал даже дьяка Посольского приказа Блюмкина-Хренкина, дабы вдвоём сподручнее было Ивана облапошить. Тот же твёрдо стоял на своём, желая не только Василису увести, но и забрать украденное злодеями царское имущество, и прежде всего корону. Долго они торговались. А когда дело почти до рукопашной дошло, и уже хотел было Кощей стражу кликнуть, вынул Иван из мешка яйцо, которое ему Яйценюх дал, и шлёпнул им по лбу Блюмкина. Содержимое потекло в глаз дьяка, а иголки-то в яйце и не оказалось.
                - Ну что, Ванька,  надул тебя Сеня, не то яйцо подсунул, стал быть, рано мне ишшо помирать, - заржал Кощей, - Яйценюх, конечно, сукин сын, но он мой сукин сын. Так что не видать тебе золота, как своих ушей. Лучше оставайся со мной. Прикажу печь для тебя сложить из красного турмалина. Будем вместе на ней лежать, разговоры всякие такие вести, хе-хе...
                Полез было злодей опять обниматься, но тогда взял Иван свистульку гиперзвуковую и изготовился предупредительный свист произвести. Как только увидел Кощей жуткую вещицу Соловья-Разбойника, перепугался не на шутку и, трясясь, завопил что было мочи:
                - Не надо свистеть во дворце, а то высвистишь мое золото!!! Я всё отдам…
                - Конечно отдашь, куда ты денешься, - сказал Иван, свистнул слегка и задул дьяка Блюмкина-Хренкина в толчок по пояс, - но теперь мне от тебя нужно кое-что ещё. Во-первых, чтобы духу твоего в нашем царстве-государстве больше никогда не было. Во-вторых, посади на цепь своего зелёного циклопа Бандерлога, дабы он впредь на Реке и вокруг никого не жрал.
                Ничего не оставалось Кощею, как принять все условия. Обул Иван сапоги-скороходы, взял мешок с золотом, посадил Василису на шею и погнал скорым ходом обратно.               
                Долго ли, коротко ли, добрались они до земли, где хозяйничала ведьма Урсуляка. Видели Иван с Василисой, как она на метле вверху носилась, однако швыряться лепёхами не стала. Видать дошло до уродины, что от Ивана-дурака держаться нужно подальше.  Спустя пять дней оказались они на берегу Реки. Циклоп Бандерлог с широко раззявленной пастью плавал у переправы. Мигом домчал он Ивана с царевной на ту сторону, хотел поскорее от меча избавиться и сожрать уже кого-нибудь, ибо от голода мощно в пузе урчало. Прежде чем меч вынуть, сказал Иван чудищу:
                - Мог бы я тебя, живоглота кровожадного, конечно, укокошить. Но Кощей за тебя вписался. Желает он, чтобы ты мост заново построил, а иначе на цепь посадит.  Едва не задохнулся от злобы монстр, единственный глаз кровью налился. Клацнул он зубами и ушёл под воду.

                5
               
                Ещё спустя пять дней добежал Иван с царевной, которая с его шеи вообще не слезала, до избушки Бабы-яги. Сапоги-скороходы мчали, будто сумасшедшие, словно чуяли, что дом родной близко.
                - Ну что, Ванюша, чем бабушку порадуешь? - сразу принялась пытать Ивана Яга, - Мочканул Кощея?
                - Нет, миром поладили. Он всё украденное вернул и пообещал в наше царство больше не соваться.
                - И-эх, молодо-зелено, - закручинилась старуха, - нашёл кому верить. Ну ладно, пошли в избу медовуху пить за твою удачу.
                - Ну теперь можно. А коротышку Яйценюха гони в шею. Он - Кощеев  засланец.
                - Не боись, Сеня - двойной шептун. Он и на меня работает.
                Полезли они по верёвочной лестнице в избушку, Василису спать на сундуке уложили и принялись пиршествовать. Гном Яйценюх рядом с царевной приткнулся. Уже половину бочонка опустошили, когда Баба-яга спохватилась:
                - Что же, Ваня, жениться-то на царевне будешь?
                - Буду, - вздохнул Иван, - мы с ней теперь как одно целое. Всю дорогу на моей шее сидела.
                - И тебя не смущает, что у ей, как бы это выразиться,  надлежащие женские достоинства отсутствуют?
                - Ну так а чо, зато она смирная и человек хороший, - промямлил Иван неуверенно.
                - Не гони пургу, Ванька. Ну ладно, щас исправим. Эй, Буракабам, - стукнула старуха кулаком по стене.
                Откуда ни возьмись, появился перед ними чёрный, как сажа, и слегка кучерявый волкодлак с небольшими белыми клыками.
                - Твоя работа? - спросила его Яга, тыча костлявым пальцем в спящую царевну-дурнушку.
                - Моя. - буркнул оборотень.
                - Ну так чо стоим, кого ждём? Исправляй.
                Буракабам неохотно направился в угол, прицелился и куснул Василису в правую ягодицу. Царевна тоненько вскрикнула, но не проснулась. Спустя мгновение она превратилась в стройную красавицу с прелестным лицом, пышной грудью и белокурыми волосами до пят.
                - Ну вот это другое дело. Свободен, - старуха щёлкнула пальцами, и оборотень Буракабам испарился.
                К утру бочонок опустел, ведьма хотела второй достать, но Иван отказался и твёрдо молвил:
                - Всё. Хватит. Мне ещё Василису и золото царю нужно доставить. Я может быть теперь вообще бражничать перестану. Жениться буду по любви, а не по царской милости.
                Попрощались Иван с Бабой ягой по-доброму, как хорошие друзья. Василиса уже по привычке  на шею к нему хотела усесться, но Ванька её остановил. Сказал, мол, негоже ему в совместной жизни жену всегда на своей шее таскать, и что вообще он выступает за равноправие. Царевна эту мысль горячо поддержала, и они, взявшись за руки, отправились к царю. По дороге заглянули к Соловью разбойнику. Тот сидел и ковырялся в своей свистульке гиперзвуковой.
                - Что, сломалась? - спросил Иван.
                - Обижаешь. Занимаюсь профилактическим усовершенствованием.
                Хотел было Ванюха Соловью дубликат свистульки вернуть, но тот не взял. Сказал, что считает будущего царя своим лучшим другом и дарит ему свистульку в качестве свадебного подарка.
                - Какого-такого будущего царя? - удивился Иван.
                - Дык тебя же. Мне Яга уже сообщила, что ты вскорости царём станешь, а она никогда не ошибается.
                Во дворец Иван с Василисой вернулись к Рождеству. С распростёртыми объятиями да слезами радости встретили их  царь с царицей, придворные и бояре. Селивёрст троекратно облобызал Ваньку, дочь обнял крепко и тут же волю свою объявил, что отдаёт он ему Василису  в жёны, а в придачу всё царство, а не половину, как обещал ранее. И что добровольно отказывается от титула, а новым монархом будет Иван. С этими словами достал он из мешка корону и одел Ванюхе на голову.               
                При написании Указа заминка вышла, как величать нового царя. Иваном-дураком что-то совсем не авторитетно выходило, опять же не знатного от был роду-племени. Но с учётом выдающихся деяний Ванюхи, личных достоинств и рекомендаций бывшего монарха Селивёрста, назвали его Иваном I Умным. 
                Кощей Пиндосович лютовал сперва шибко, после того как Ванька с царевной и золотом отбыл, вымещал злобу на слугах да соседях, хотел было даже опять набег на владения царя Селивёрста совершить. Но прислал ему весть недобрую шептун Яйценюх, что там теперь тот самый Иван царствует. Вспомнил Пиндосович его свистульку диковинную и передумал. Придворные за его спиной стали шептаться, что, мол, лев во главе стада баранов намного лучше, чем баран-мужеложец во главе стада львов. Короче, после этого впал он в депрессию чёрную, отчего и помер вскорости.  Вот так и стали поминать Кощея Смертным. Циклоп Бандерлог, лишившись хозяина, мост строить бросил и подался к князю Литовскому. Тот, наслушавшись жалоб от граждан на творимый упырём беспредел, выдворил его из своей земли.  Поскитавшись по миру, прижилось чудище в краях Аглицкого короля.  Баба-яга, чтобы лучше ведать, что там в тех краях деется, заслала туда шептуна Яйценюха. Хотя, конечно, догадывалась, что тот, кроме Кощея, давно уже и с Аглицким королём снюхался. 
                Царством правил Иван по своему разумению крестьянскому, то бишь по-хозяйски, по совести да справедливости. И оно пуще прежнего богатеть стало. Враги внешние попритихли, ибо войско грозной силой на границах расположилось. И внутри наступила полная благодать,  дороги ровные строились, поля пахали, за лесами ухаживали как следует, купцы по разным странам поехали, свой товар повезли, а оттуда привозили нужное да полезное. Казни и телесные наказания отменили, ну разве что слегка, для острастки, пенделей под зад хулиганам отвешивали. Народишко зажил широко, свободно, брагу пил лишь по праздникам, Ивана боготворил и в церквах за него молился. Боярам, конечно, это не шибко нравилось, но ничего, попривыкли.   Опять же, поговаривали, что царь дружбу с Соловьём-разбойником водил, Бабу-ягу и всяких леших привечал, а они якобы за него горой стояли.
                Иван с Василисой жили долго и счастливо в любви да согласии. Нарожали кучу детей и вывели их в люди на благо своему царству-государству.  Ванька царь, хоть и жил во дворце, но избу с печью всё же за собой оставил. Иногда после трудов государевых отправлялся туда и, лёжа под потолком на тёплой лежанке, вынашивал новые планы по благоустройству своего царства. А иногда сказки сочинял, но никому их читать не давал. Недаром же его Умным прозвали.