Родственники психологическая драма

Глава 5
«Не кусай руку, которая тебя кормит …».


Мы часто идеализируем события, которые отстоят от нас на годы:
и межличностные проблемы наших близких по крови…

У Мазый авы, была кума Ефросиния, которая приходилась родной сестрой её мужу Лукьяну, и крестной матерью её младшей дочери Матроны.

Судьба этой доброй женщины была исковеркана гражданской войной.
Муж ее, еще до женитьбы, пострадал на войне 1914 года, когда немцы использовали против русских солдат отравляющие газы, да так и  не поправился.
Ефросиния была белокурая, как и брат Лукьян (муж Мазый авы).
Статная и высокая, с миловидным лицом, она очень выделялась на общем фоне деревенских женщин.
Муж её умер в начале отечественной войны. Следом умерла свекровь, которая много крови «попортила» невестке за время совместной жизни.
Старшего сына Феодора, который только женился, забрали на фронт.
Не накого было опереться вдове в такое трудное время…
Но она не пала духом, - а в «поте лица» трудилась вместе с детьми.
В хозяйстве держали корову...
А в погребе стояли бочки с солеными грибами и мочеными яблоками, - в амбаре сено для коровы, - все заготовили летом  и осенью.
- «Молоко есть, - доживем до весны, а там и войне конец», - успокаивала она своих детей.

Все бы хорошо, но зависть человеческая не имеет придела.

Несмотря на то, что Ефросиния тянула четверых детей, - старшей дочке Лизе было только пятнадцать, а младшей три года, - работала в колхозе наравне со всеми.
Бойкая на язык, и веселая, - она была предметом неприязни тех односельчанок, у которых мужья были дома.

А почему они не на войне?
-  У кого нога короче, у кого глаз косой, а у кого еще какой-либо душевный или телесный недуг, выраженный или «скрытый», - на войну не годились и воевали на трудовом фронте: бухгалтерами, бригадирами, звеньевыми, кладовщиками, - в общем на хлебном месте. Солдатки же были все на поле, либо на ферме…
Жёнки дефективных жутко ревновали их к каждой юбке.

И вот, - один хромой, и на редкость отвратительной внешности, - такой «начальник», - воспылал чувствами к Ефросинье: то дрова вне очереди выпишет, то сено многодетной матери подбросит, а то и наряд в тепленькое место выпишет, вместо рытья траншей.
А вдова только шутила в ответ на пылкие намеки, говоря прибаутками:
«Солдат, девок любишь? — Люблю.
 — А они тебя? — И я их».

Кто -то науськал ревнивую жену, либо сама она додумалась, но лютой зимой, - ночью, гонимая лютой ненавистью, - мордовка с подельницами, - подпалила хлев, амбар и дом многодетной вдовы.
Сама Ефросинья, и дети успели выскочить в исподнем из окон пылающего дома, а двери строений, где были корова и остальные животные, изверги подперли кольями.

Мама, рассказывая про это, всегда плакала.
В то время она жила на родине в эвакуации.
- «Пока добежала с конца деревни до крестной, ничего спасти было уже нельзя. Огонь был страшенный», - говорила она.

- Страшно мычала телка, которая должна была вот-вот отелиться, визжала свинья.
 И в этом вихре гудящего огня и искр, слышался истошный крик простоволосой Ефросинии.
На каждое мычанье кормилицы Зорьки, вдова отзывалась ужасным стоном и кидалась в огонь, чтобы спасти свою коровушку.
Односельчанки удерживали безутешную вдову.
Когда рухнули крыши хозяйственных построек и крики животных смокли, Ефросиния рухнула без сознания на снег.

Спасти вдову не удалось.
- Через три дня она скончалась от горячки…
А дети её, во время войны, остались без защитницы, без еды в полу сгоревшем доме.
Добрые сельчане забили окна, дыры и крышу обгорелыми досками, успокоив свою совесть:
- «Пока поживут, - не замерзнут, а там Федор придет - поправит, да и со сволотой той разберется».
Слава Богу, что печка не осыпалась от сильного пламени, и дрова во дворе остались. Из погреба Лиза доставала грибы, моченые яблоки, которые запекала на плите, и так выжили в ту зиму.
-«Сироткам выбирать не приходится; не до жиру быть бы живу».

Что пережила Лиза в те годы, только Бог знает и подушка, которую она орошала по ночам слезами по родной мамочке.
Теперь она работала вместо матери на ферме, Бралась за любую работу, чтобы прокормить сестренок.
Тетки по матери помогали, но взять к себе не могли.
Матрона снимала угол у чужой старушки, а Дарья с мужем жила в большой семье у свекрови.
Супруг тети, вернувшийся недавно с тюрьмы, и работавший на складе, - тоже помогал сироткам.
Шла война, и всем было нелегко, но девочкам без матери, было ох как горько…

А вскоре на имя Ефросинии пришло коротенькое сообщение из военкомата, что сын её, - капитан …Федор лежит в госпитале.
Молодая жена тоже получила письмо, но оно было написано чужой рукой.
И в нем сообщалось, что её муж лежит в Саранске, и просит забрать его домой. Ему нужен уход, так как он ослеп.
Сестра бросилась к снохе, чтобы узнать все из первых уст о брате.
Невестка же огорошила Лизу:
-«Я написала Федору, что мне слепой муж не нужен. Я еще замуж, может выйду, - детей у меня нет, и… я свободна».

Елизавета одна поехала в госпиталь, хотя в военное время это было очень проблемно.
Быстро нашла брата, который по всей видимости, не получил еще сообщение от молодой жены.
- Он стоял в коридоре с забинтованной головой и очень обрадовался, услышав голос сестренки.
Поинтересовался деревенскими новостями (ему не сообщали о страшной трагедии с его родными), и спросил о супруге:
«А почему Дуня не приехала?».
Сестра не стала расстраивать раненного.
И сказала, что дорога плохая, -  и проехать невозможно.
- «Ну, ты, же добралась…», - горько подметил слепой капитан…
В коридоре к Елизавете подошла худенькая девушка, видно нянечка, и попросила уделить ей время для беседы.

- Она вынула из халата сложенный листок, и дала его Лизе — это было письмо снохи.
Нянечка, заплакав повинилась, сказала, что она не смогла прочитать это больному:
-«Такое известие могло раздавить его…морально…».

Лиза стала оформлять документы на брата, чтобы увезти его в деревню, но девушка попросила оставить капитана в Саранске, сказав:
-«Я вылечу его».
 И ведь выходила.
Через год к Федору постепенно стало возвращаться зрение. И он смог прочитать то письмо, которое жена прислала в госпиталь.
В родную деревню он больше не вернулся…
Нянечка, которая училась тогда в мединституте, упросила его поступить на заочное отделение юридического, который он закончил, когда они уже поженились.

Пришло время, и Елизавета вышла замуж, -  в большую и недружную семью. Младшая же сестра Дуся жила одна в родительском доме, и работала на ферме.
Уже после войны, в один из приездов моей матери в деревню, Лиза поделилась бедой, сказав:
- «Тетя, спаси свою крестницу, увези её в Ногинск…».
-«Что же она такое натворила?»,
 - спросила Матрона любимую племянницу.
-«Она украла льняной холст, который девки положили в марте под снег, чтобы отбелить его, а следы привели к её дому.  Я успела спрятать сестру в своем погребе, но у нас такие нравы, что воровку убьют, если найдут, - спаси её, Христа ради», - плача, говорила Лиза.
Матрона, не спросив согласия мужа, привезла крестницу в Ногинск.
.
В паспортном отделе сказала, что родственница будет нянчить её детей.
Евдокию прописали в комнате, где жили тетя с мужем и трое их детей.
Девушка совсем не говорила тогда по - русски, и долго пряталась от людей.
Тетка приодела и обула крестницу в городские одежды.
Питание было хорошее, ходить на ферму не надо, и крестнице городская жизнь очень понравилась.
А через год к моим родителям приходит участковый с комиссией и уведомляет:
  - «На вас с мужем поступило заявление от девицы Евдокии…, которая жалуется на то, что вы её насильно держите в своем доме. Заставляете нянчить детей, она не высыпается и голодает. Эксплуатируете чужой труд. Сотрудники из отдела соцзащиты пришли за ней, а ваше дело будет разбирать суд».
Мама позвала соседей и при милиционере попросила их рассказать о своей племяннице, - как она живет и почему недосыпает:
- «Девушка живет у родной тетки год. Довольно -таки упитанная, и прилично одета. За год выучила русский язык. Замученная тяжелым трудом мордовка, ходит в кино и на танцы, - её провожает до дома симпатичный парень.  А дети у Моти в садик ходят, и только на воскресение отдают их родителям, такой у нас порядок на комбинате, так что нянчить девке некого, только себя»,
 - в один голос заявили соседи.

Мама выставила огромный узел вещей племянницы, нажитые за год непосильного труда, - за дверь.
И не пустила ее на порог, когда Дуся, как ни в чем ни бывало, вернулась с танцев к эксплуататорам.
Лет десять Дуся не появлялась на глаза тете.
Но как-то пришла за помощью:
-«Кресенька, помоги, муж бросил меня. У меня же дети, а Виталий работает на автобусе, много зарабатывает. Помоги, родная, мне больше не к кому идти….
Я ж сирота, без отца и матери, как и ты…. Ну натворила тогда, но это не я. Меня люди научили, чтобы свою комнату получить в городе. Не помяни плохое».

Простила и забыла обиды добрая тетка:
- «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал.6:2).
Пошла Матрона к Дусиному мужу в автопарк. Он оказался хорошим, открытым парнем, и тоже был сиротой.
Поговорила с ним тетя, как любящая мать. После разговора с Матроной, он сказал:
-«Я представлял вас совсем другой. Дуся много дурного рассказывала про вас. Вы, наверное, её совсем не знаете, а пришли хлопотать как любящая мать.
 Виталий вернулся к детям с условием, которое тетя передала крестнице:
«Дуся, язык свой придержи. Виталий жаловался, что тебя только деньги интересуют…» 
Через год её муж снова пришел к Матроне и сказал:
-«Прости меня, мать, но жить с ней я не буду. Она с лица то красива, но гнилая внутри. Детей я буду содержать, - не брошу, а жену видеть не хочу, - алчная она, - и не исправима. Всех ненавидит и зависть её гложет ко всем».

Пришла Дуся к тете и опять в слезы:
- «Виталий ушел опять….
Кресенька, помоги! Ты ведь можешь.  Виталий сказал, что только крестная твоя меня вернула. Тогда «сделала», вот и сейчас делай. Вся мордва наша говорит, что ты знаешь кое-что. Наговор самый сильный, чтоб он ко мне вернулся, - и приворожи так, чтобы никогда не ушел…».

Мама очень плакала тогда, приговаривая:
- «Добро воспринимаете за слабость. А молитву матери за колдовство? Крест видно, у меня такой. Клевету нести по жизни».
Учить крестницу не стала, но на прощание предупредила:
- «Дуся, клеветникам бывает очень худо. Грех страшный обвинять человека напрасно, тем паче в колдовстве.  Ты слушаешь кого - то, и клевещешь на крестную, которая крестила тебя в младенчестве и спасла тебя…».
 «Хлеб тебе дают, а ты эту руку, - кусаешь…».

Продолжение следует
Белова О.В.
2022 год.

PS: православная психология
Как получилось, что от доброго корня вырастает дичок…?

Даже люди с одинаковым воспитанием и рожденные от одних родителей могут вырасти совершенно разными.
 «Когда дети растут, то являются и растут вместе с ними и греховные страсти, как дикие побеги на дереве. Поэтому, чтобы эти дикие побеги не выросли и не повредили человеку, и не погубили его, омытого, освященного и оправданного святым Крещением, необходимо наказанием и учением Господним их отсекать.» (Еф. 6:4).
«У клеветника помрачается ум и ослабевает бдительность, вселяется мрак и заблуждение».