Раньше жил в Москве теперь в России

«Раньше я жил в Москве, а теперь – в России». Интервью с Александром Лапиным. 
Александр Лапин – писатель, журналист, бизнесмен. Начинал в Казахстане, затем работал в «Комсомольской правде», в которой прошел путь от корреспондента до одного из руководителей газеты. В 2000 году покидает Москву, уезжает в провинцию, где практически с нуля создает собственный издательский бизнес. В свет вышло несколько книг автора, некоторые из них изданы за рубежом. Сегодня Александр Лапин - гость «ЧВ».

–Александр Алексеевич, Ваша биография весьма насыщена – писатель, журналист, политик, бизнесмен, общественный деятель. Какие роли Вы сами для себя определяете как главные?

– По профессии и мировоззрению я в первую очередь журналист. По-прежнему стараюсь выступать в СМИ по важнейшим вопросам. Что же касается издательского бизнеса, то заниматься им начал не из желания во что бы то ни стало заработать денег. Для печатных СМИ в начале 1990-х наступил тяжелый период, в том числе и для «Комсомольской правды», в которой я тогда работал, и, чтобы ее поддержать, мы стали создавать сеть региональных представительств. Толчком начать собственное дело стал момент, когда жена, увидев, как я делаю бутерброд, сказала: «Ты слишком толсто мажешь масло». Это было после моей высылки из Казахстана. И мы, по сути, являлись беженцами. Вместе с детьми ютились в общежитии. Представители первой волны предпринимателей о миллиардах не мечтали. А пошли в бизнес от большой нужды. Плюс желание почувствовать себя свободными, а не просто выживать. Вот и я стал предпринимателем по необходимости.

– Сейчас стала модной философия дауншифтинга, увлекаясь которой, люди бросают высокооплачиваемую работу, уезжают в провинцию и начинают заниматься любимым делом. Когда в 2000 году Вы покидали Москву и руководящую должность, с этим понятием никто еще не был знаком. Каковы были Ваши личные мотивы такой кардинальной смены социального статуса?

– Такого слова, как дауншифтинг, в русском языке я не знаю. И страшно не люблю подобные заимствования. Всегда можно найти синонимы и все объяснить. По-нашему это называется уход, его пропагандировал еще Лев Николаевич Толстой.

А что касается меня, то лучше малый сам, чем большой зам. Прошли наиболее бурные годы, и меня стала есть тоска. Столицу я так и не полюбил. Москва действительно вытягивает из тебя силы. И я подумал: не попробовать ли самому похозяйствовать? Но дело свое я не бросал. Позиция «уходя, сжигать мосты» для меня в принципе неприемлема.

– Когда Вы ощутили в себе тягу к писательству? И каковы были мотивы, побудившие взяться за роман?

– Наверное, каждый настоящий журналист мечтает создать, как говорится, нетленку. Плюс у каждого человека есть свой внутренний долг. Не выполнил его – и чувствуешь, что не совсем состоялся, реализовался. Поэтому тяга к писательству периодически у меня возникала. Но оформилась к 2000 году. Мы на тот момент проживали очень интересный период. Распад великой империи. Радикальная смена культурного, экономического, политического строя. Революция, сепаратизм, гражданская война. Такое бывает, наверное, раз в две тысячи лет.

– «Русский крест» – роман-эпопея, состоящий из пяти книг, в которых раскрывается судьба четырех главных героев. Какой период истории охватывает произведение?

– В разной степени готовности сегодня есть пять книг. Действие начинается примерно в 1979–1980 году, с момента начала афганской войны, подготовки к Олимпиаде в Москве. Но где все закончится и какой период в итоге охватит роман, я пока не знаю.

– Первая книга романа «Утерянный рай» – о юности главных героев. Насколько она автобиографична?

– Мне всегда было интересно жить на свете. Так что в каждом персонаже – частичка моего опыта, и все они – плод моих размышлений, хотя что-то, разумеется, списывается с реальных прототипов. Самое смешное, что многие теперь, узнавая себя в ком-нибудь из героев, задают мне один и тот же вопрос: «Это про меня?».

Никакой уникальной судьбы я не описал. Все, что происходит с главным героем и его друзьями, за годы существования советской власти случалось с десятками миллионов: школа с красными звездочками и галстуками, армия, институт, работа… А потом Советский Союз рухнул. Миллионы русских немцев уехали на историческую родину. Миллионы вчерашних советских людей взялись за предпринимательство. Миллионы потерялись, спились. Об этих людях я и пишу.

– Дегероизация всего и вся, в том числе литературы – опасный тренд сегодняшнего состояния общества. Как Вы считаете, по силам ли литературе создать героя, которому могли бы подражать, и нужен ли он?

– Раньше я жил в Москве, а теперь живу в России. Дегенерация общества, которая так живо описывается в современной российской литературе, связана с тем, что многие авторы живут именно в столице. В этом Вавилоне XXI века собрано, с одной стороны, все самое сильное, динамичное, а с другой – все самое искушающее и унижающее человека. Так что люди пишут о той жизни, которую видят за окном. Но жизнь эта искусственная.

А есть еще страна, в которой люди живут по-иному. У них нет гигантских денег. Нет возможности украсть их, у них жизнь не выморочная, а настоящая – со своими страстями, взлетами и падениями. И героями страна полна, только их нигде не показывают. Я вижу их каждый день. В какой-то момент они растерялись, но не сломались, встали и начали пахать. Романов о них никто не пишет. Поэтому я хочу в своей книге хотя бы частично отдать им дань уважения. Я надеюсь, что роман будет интересен старшему поколению, чтобы вспомнить былое, поразмышлять о своей жизни, а молодежи – чтобы лучше понимать своих родителей. Через какие испытания и перипетии они прошли. Пережили большую общественную и личную трагедию. Но сумели остаться людьми.

Беседовал Максим Горохов