Неумеха

Отец неумелый человек: ничего руками делать не мог. Ни утюг починить, ни кран – ничего. Гвоздь прибить не в состоянии. Стеснялся его сын – неумеху.
Сломается велосипед – к дяде родному обращался. Рукава засучит и сделает, в по ходу дела научит.
А папа всегда задумчиво вдаль смотрел, пережевывал какие-то мысли.
Работал много по специальности, чтобы семья ни в чем не нуждалась. Вечером придет – ноги от усталости подкашиваются. Сядет на диван, глаза закроет – сидит пять минут. После руки помоет и к столу, медленно жует, иногда про еду забудет – смотрит в одну точку.
Купили кресло для компьютерного стола, папа не сумел разобраться, как собирать. Десятилетний сын справился, а он рядом стоял, растерянно глазами моргал.
Разве можно уважать такого отца? Вечно в облаках витает. Нельзя ему поручать какие-то бытовые дела: может запросто без руки остаться, или что-нибудь тяжелое свалится ему на голову, или упадет со стремянки, или с балкона вниз полетит.
И мать этого знала, ворчала иногда, неумехой называла.
А он знал о своей непрактичности, переживал, наверное.
С таким отцом на людях лучше не показываться. Например, в походе. Придешь с классом в лес, а твой отец ни дров не нарубит, ни костра не разожжет. Будет стоять, словно в тихом помешательстве. На смех поднимут – не отмоешься потом.
И друзей нельзя домой к себе звать – стыдно потому что. Нельзя, чтобы мужчина таким был, нельзя.
Женился сынок, завел семью, у родителей редко бывал: нет у молодости свободного времени. Так – иногда забежит, или позвонит.
Мать рано ушла, остался отец один, затосковал без верной подруги: не быть без нее.
 Как он жил? Бог его знает. Некогда сыну, некогда. У него дочь в девятом классе с трудом с учебой справляется, а еще у нее странные друзья – глаз да глаз нужен.
И не хочется к отцу приезжать, можно замерзнуть от его тоскливых угасающих глаз.
Жена как-то пристыдила: «Словно не отец он тебе. Сердце есть? Откуда такое равнодушие»? И не расскажешь ей, что стыдился неумелого непрактичного папочки: не мог он сына научить серьезным мужским делам.
Пошел в воскресенье – в холодный осенний день.
Во дворе скамейка, на ней одинокая сгорбленная фигура, от нее веет одиночеством и страданием. Ближе подошел, а это отец. И вдруг защемило мучительно сердце: неумеха ты мой неумеха, всю жизнь мать мою любил – без памяти, пылинки с нее сдувал, работал, как проклятый, деньги зарабатывал. И вот – ненужный никому, брошенный, забытый.
Подошел, положил на плечо руку, встрепенулась худая фигура: «Тяжело тебе? Впрочем, не отвечай, сам вижу. Может, к нам переберешься? Веселее тебе будет».
Улетела грусть, теплом от глаз повеяло: «Спасибо, родной, я подумаю».