Я буду ждать на темной стороне. Книга 2. Глава 66

Взъерошив челку, будто этот невинный жест мог помочь ему собраться с мыслями, Лисов прихватил наган и ничуть не переживая о том, какое впечатление мог произвести на соседей Евангелины его вид, поспешил покинуть лестничную площадку, надеясь не натворить дополнительных глупостей.

В какой-то момент перед его глазами все закружилось, и чудом не потеряв равновесие, он остановился перед лифтом, нажимая на кнопку в стене. Как будто все силы покинули его в одночасье, а на смену переполнявшего его чувства эйфории пришла апатия.

Теперь ему было все равно, что происходило вокруг, однако вины Евангелины в происшедшем он не видел. Оказавшись за пределами реальности, этот парень как будто зажил какой-то отдельной жизнью от неё, и, боясь упасть замертво где-то на лестнице, а то и вовсе во дворе, он поспешил забраться в свою машину, как только ему удалось покинуть лифт и выйти из подъезда.

Раньше с ним такого не происходило. Теперь же он рисковал умереть прямо во время пути, так и не добравшись до дома, если он не соизволит хоть как-то ускориться. Сейчас нельзя было медлить. И плохо запомнив, когда именно он вскочил в машину, ему стоило невероятного труда включить двигатель, чувствуя во всем теле странную слабость. 

«С этими транквилизаторами я сегодня прямо как тормоз коммунизма...», — невольно всплыл в  памяти Лисова момент, связанный с приемом определенных накануне веществ, и только сейчас догадавшись, как сильно он сглупил, запив все это дело спиртным, выезжая со двора, он взял курс в сторону трассы, чуть не споткнувшись ранее о валявшийся возле лестницы труп пристреленной им собаки.    

На дороге, к счастью, было не много машин, что позволяло ему двигаться почти на автопилоте, и, не особо следя за скоростью в столь ответственный момент, Лисов то и дело рисковал попасть в ДТП, раздумывая за рулем о посторонних вещах. Перед его глазами начало темнеть, а в руках появилась такая слабость, что он едва держался за руль, умудрившись каким-то образом пресечь двойную полосу на магистрали, освещенную с обеих сторон фонарями. В тот момент ему хотелось как можно скорее добраться домой, наплевав на соблюдение правил дорожного движения.

На мгновение у него возникло ощущение, будто его душа вот-вот отделиться от тела, так что пытаясь хоть как-то справиться с подобным наваждением, не удержавшись, Лисов ущипнул себя за кожу на руке, словно пытаясь вернуть ладоням немного чувствительности.

Ему с трудом давались попытки сохранять ясность собственного сознания до определенного промежутка времени. Бороться с заволакивающей его темнотой, будто кто-то намеренно хотел украсть его душу.

«Я наверное умираю... Вот на что это похоже», — промелькнуло в его голове, чей мозг продолжал функционировать несмотря ни на что. Но как бы не обстояли дела с его здоровьем на самом деле, он хотел успеть добраться до дома и потерять сознание хотя бы там, а не за рулем электрокара, что могло закончиться для него куда трагичнее. Мать наверное сильно огорчится, так и не обнаружив его позже дома. 

Как только Лисов вернулся обратно, в доме уже никого не было. Гости покинули его, не собираясь здесь больше оставаться. Дом пустовал, несмотря на заставленный всякими деликатесами стол в гостиной и обилие горевшего повсюду освещения.

Загнав машину в гараж, Лисов забрал оттуда свои вещи, и стараясь не особо отсвечивать оружием покойного папаши на камеру, закинул его за какую-то подставку в прихожей, надеясь, что там оно не попадется никому на глаза, если ему «повезет» отбросить сегодня ласты. Слабость во всем теле только увеличилась, но пока что он был в состоянии с ней бороться, не собираясь так просто отступать, пока с его сознанием было все в порядке.

Скорее всего, у него падало давление, поэтому он и чувствовал себя так паршиво, с трудом добравшись до родительского дома, двигаясь в сторону ванной комнаты по самому кратчайшему пути. Только холодная вода могла привести его в чувство, заставив слегка встряхнуться и прийти в себя.

Толкнув с этими мыслям вперед дверь, Лисов очутился внутри помещения, после чего покосившись по сторонам, подошел внезапно к крану, включая холодную воду. Набрав её в свои ладони, он тут же умылся, почувствовав себя немного лучше, но, в целом, его состояние не изменилось. Вытерев лицо, он невольно уставился на свое отражение в зеркале.

Сейчас у него был такой вид, что он как будто не узнавал самого себя. Да, этот парень в зеркале, конечно, был им, но конкретно в эту минуту он выглядел почему-то не очень похожим на себя. И продолжая спустя какое-то время любоваться своими правильными чертами лица, чистой кожи, он не переставал отмечать про себя некоторые изменения, не понимая, как за столь короткий отрезок времени можно было так резко измениться, став неким подобием себя прежнего.

Регулярное недосыпание, давало, конечно же, знать о себе, но даже оно не могло трансформировать его до такой же степени. Нет, внешне он выглядел все таким же привлекательным, как и раньше, только теперь к этим признакам добавился болезненный блеск в глазах с неестественно расширенными сейчас зрачками, отчего его взгляд выглядел почти безумным, и залегшие под глазами тени как следствие перенесенного стресса и накопившейся усталости от недель, наполненных бесконечной мозготряской в холдинге и попыткам удержаться в передовых местах рейтинга в сфере учебы.

Ещё раз взглянув на собственное отражение, он провел ладонью по линии бровей, невольно щурясь. Все это никуда не годилось… Таким взглядом только людей пугать, а не ворковать с девушкой о любви.

Неудивительно, что Евангелина так стремительно бросилась тогда прочь от него, испугавшись того, что таил в себе его взгляд. Его попытка поговорить с ней по-хорошему закончилась полным провалом, но и пускать это дело на самотек он тоже не спешил. Со всем этим надо было что-то делать. Пусть он и упустил последний шанс, сжег козырную карту, на деле это ещё ничего не значило.

Упираясь о края раковины руками, будто боясь потерять равновесие, и свалившись на пол, разбить губу, Лисов рассеянно уставился в окно, словно пытаясь разглядеть там что-то среди ночи.

Хорошо, что у него был отходчивый характер, вынуждавший его выбирать примирение, чего нельзя было сказать о других. Во всяком случае он понял, что Евангелина не собиралась больше закрывать глаза на его поведение, иначе откликнулась бы на его зов, не став вынуждать его часами простаивать у двери, пугая своими признаниями её соседей. И если он действительно преследовал цель скомпрометировать её репутацию собственными выражениями, то у него это почти получилось. Причем настолько, что одна из соседок была готова прогнать его прочь, предварительно вооружившись шваброй. Ничего не скажешь, храбрая старушка, которой вряд ли бы посчастливилось уйти оттуда живой, окажись у него в запасе ещё пару штук патронов.

Лисов не знал, что ему делать теперь, оказавшись отвергнутым девушкой. Евангелина в который раз оттолкнула его от себя. Причем все произошло настолько неожиданно, что он до сих пор не мог поверить, что попал в очередную передрягу, из которой почти не было выхода. Неужели ему придется опять все разруливать?

В какой-то момент Лисов почувствовал себя настолько опустошенным, что не собираясь здесь больше оставаться, он был вынужден вернуться в собственную комнату. А там, захватив со стола откупоренную бутылку вина, которую собирался распить накануне с Евангелиной, чтобы подкрепить свои силы после наполненной небывалой эротикой ночи, он снова вышел в коридор, испытывая лютую ненависть к Сильвестру, который своим вмешательством в ситуацию изменил ход событий, и саму ночь, закончившейся для него, Лисова, ничем. Только не такого финала он хотел.

Он мечтал провести эту ночь с Евангелиной, а теперь придется опять засыпать в одиночестве. Как в прежние времена. Только от понимания этого факта ему было сейчас ни холодно, ни тепло.

От совершения очередного безумства его остановила сама мысль о наличии в этом доме комнаты, где раньше жила она, и где могли находиться вещи, до сих пор хранившее запах её тела. Одного этого оказалось достаточно, чтобы вдохнуть в него жизнь. И придумав для себя, где именно он проведет сегодняшнюю ночь, захватив с собой бутылку вина, Лисов отправился в бывшую комнату Евангелины, врываясь туда, как раньше, без особого предупреждения.

Этим жестом он хотел показать ей, что в данном доме для него не было никаких препятствий, кроме замка на двери. Теперь же в оповещающем стуке в створку и вовсе не было необходимости, потому как сама эта комната давно пустовала.

Время от времени его бросало то в холод, то в жар. И давно успев смириться с этим новым своим состоянием, Артем переступил порог её комнаты с таким видом, будто до сих пор надеялся заставить здесь ту, кого ему так и не удалось удержать подле себя.

Включив свет, он осмотрелся по сторонам, узнавая привычный глазу интерьер. Вокруг царила сплошная тишина, нарушаемая лишь ходом настенных часов. Поставив бутылку на прикроватный столик, он прямиком направился к шкафу, где хранилась её одежда, после чего достав оттуда пару её платьев, тотчас приложил их к своему лицу, вдыхая их аромат с таким упоением, будто заранее воображая, как они будут смотреться на её теле.

Этого ему, в конце концов, оказалось недостаточно, и довольно скоро прихватив эти платья с собой, он подошел к ещё одному отделу в шкафу, где хранилось её нижнее белья. Вытащив оттуда какие-то чулки со стрингами, он сел со всем этим барахлом на её кровать, вновь прикладываясь к бутылке.

В этой комнате не нашлось элементарного бокала, но он не видел в этом особой проблемы. И отпив вино прямо из горлышка, пусть самому алкоголю было не суждено утолить его тоску по этой девушке, он собирался поставить бутылку обратно на столик, но почему-то передумав, неожиданно поднялся с кровати, и, хорошенько размахнувшись, швырнул её прямо в окно.

Пробив стекло посередине, бутылка вылетела во двор, и, упав где-то посреди дороги, тут же разбилась об асфальт, заливая все вокруг вином так, что со стороны её след напоминал сплошное кровавое пятно. Сквозь разбитое окно в помещение ворвался сквозняк, однако будучи поглощен любованием нарядов Евангелины, Лисов ничего этого не замечал, пребывая во власти своих видений.

Сев на постель, какое-то время он пытался восстановить в памяти момент, когда именно все пошло не так, и его именины превратились черт знает во что, однако быстро устав от всех этих бессмысленных самокопаний, он собрал вдруг в одну кучу барахло Евангелины, и по-прежнему продолжая прижимать его к лицу, будто они были живым человеком, так и рухнул с ним на кровать, скручиваясь от холода, но не спеша покидать эту комнату, до сих пор хранившей память о своей хозяйке.

В таком виде его обнаружили наутро мать с отчимом, вернувшись домой после визита к родственникам.

Лисов лежал на постели Евангелины в обнимку с её нижним бельем, слегка закоченевший от холода. Тот гулял по всему помещению с самой ночи благодаря пробоине в окне, однако будучи погружен в почти беспробудный сон, сам Лисов почти не реагировал на посторонние прикосновения, как будто вовсе не спеша просыпаться.

Жизнь едва теплилась в его крепком молодом теле. И не имея ни малейшего понятия о том, что произошло здесь накануне, и почему её сын лежит в этой комнате, а не у себя, где ему было место, не помня себя от пережитого ужаса, женщина принялась набирать номер скорой, тщетно пытаясь справиться с чувством все возраставшей тревоги.   

Книга 2. Глава 67

http://proza.ru/2022/12/21/967