Мираж последнего приюта скитальца

Скиталец странствует по миру под влиянием всепоглощающей чувственной устремлённости к покорению всё новых и новых пространств. И чем больше дорог различных стран и континентов ложатся под подошвы его путевых ботинок, тем более крепнет эта его устремлённость, которая как некая ничем не обуздываемая стихия не позволяет ему ослаблять свой натиск на ещё непокорённые пространства, таящие в себе мистические духовные сокровища, которые благодаря неистощимому воображению такого скитальца неудержимо влекут его к себе.

Обычно чувственная стимуляция страсти скитаний в первую половину жизни человека всецело подавляет у него ментальную мотивацию к скитальческому образу жизни. Однако во второй половине жизни, когда у скитальца уже начинает накапливаться некая аморфная усталость от нескончаемого перемещения по различным ареалам обитания людей, да и запас собственных жизненных сил значительно оскудевает, его всё чаще посещает мысль о том последнем приюте своей скитальческой жизни, где рано или поздно «Летучему голландцу», на призрачной палубе которого он совершил множество путешествий во времени и пространстве,  придётся бросить якорь, спустить паруса, исполненные ветрами странствий, и пришвартоваться к вечной стоянке у такого приюта.

Поначалу мысль о последнем приюте имеет весьма робкий характер, но по мере повышения частоты своего посещения беспокойного разума скитальца она становится всё сильней и сильней, пока не подчиняет себе весь его внутренний мир. И тогда скитальца озаряет понимание того, что его присутствие нежелательно ни в какой-либо локации из ранее покорённых им пространств, поскольку они не только не стали для него родными, но и, наоборот, – превратились в отталкивающе отчуждённые.

Под воздействием такого озарения «Летучему голландцу» скитальца с изорванными бурями и ураганами парусами, зияющими по бортам пробоинами от скалистых рифов, переломанными в штормах мачтами и разбежавшейся кто куда корабельной командой под безжалостными ударами волн времени едва удаётся сохранить свою плавучесть, чтобы камнем не пойти на дно океана жизни. Стоя на капитанском мостике постепенно погружающегося в небытие времени корабля своей жизни странствующего идеала, седой немощный скиталец, не обращая ни на что и ни на кого внимания, напряжённо размышляет: «А в чём же всё-таки был смысл моей странническо-бесприютной жизни?»    

Время рано или поздно со строгой неизбежностью поглощает корабль скитаний вместе с его капитаном. И кто знает, может в глубинной  пучине времени капитану всё же удастся узнать ответ на свой сакраментальный вопрос. Или это категорически не доступно человеческому разуму в силу извечной непознаваемости таинства жизни?


27.05.2022



Сергей БОРОДИН