Осенние наваждения

Шаг – и ты ступил в хмурое, туманное утро. То самое, которое на самой границе ночи – уже не глубокая чернота, но особенный тихий звон тишины в воздухе. Зябко поводишь плечами. Остатки ночного холода покусывают за бока и ноги, но это нормально. Скоро расходишься, станет даже жарко.

Идёшь. Слушаешь ровный звук своих шагов. Это кажется очень важным – вписать их в окружающий мир, незаметно и ненавязчиво оставить в нём следы своего бытия. Вместе с редким и неуверенным чириканьем воробьев и синиц, вместе с тусклыми пятнами кленовых ладоней, вместе с последними бутонами припозднившегося шиповника. Шаг, и ещё один шаг, и ещё шаг. В голове реют полупрозрачные хвосты ночных сновидений. Они истончаются, распадаются, растворяются, как сахар в крепком чае.

Черным кружевом осенняя ночь ложится на руки – плечи, предплечья, запястья. Мокрый асфальт – твои ноги: от колена вниз, в остывающую землю, вглубь. На щеках, плечах и лопатках – полыхнувшая неистовым золотом осень. Облака неспешно и торжественно танцуют на разгорающемся небосводе.

Воздух сырой до прозрачности. Он впитывает в себя краски и время, разбухает, словно губка. Если резко обернуться – увидишь своё акварельное отражение две секунды назад. Туманы льнут к тебе, как доверчивые псы, неслышно поскуливают, норовят забраться в карманы и складки одежды. Седая тонкая морось плащом укутывает плечи. Иней серебрит виски. А тишина такая густая и мягкая, что её можно набрать полные пригоршни и умыться, словно ключевой водой.

От этого вдруг разом пропадают мелкие, тёмные, невнятные мысли. Разум становится кристально чистым, взгляд – ясным и цепким. Дыхание смешивается с тусклым предрассветным сумраком.

Шаг, и ещё шаг.

Имя тебе – ветер, имя тебе – стремление, и нет для тебя преград. Нет для тебя преград – разобьёшься на тысячу осколков, как капля дождя о твёрдую грудь земли, и соберёшься воедино, невредим, уже по ту сторону чего-то. Уже другим – цельным, неутомимым, свободным. Едва ступая, единым сильным движением взметнёшься над городскими крышами, искупаешься в море электрических огней и стеклянных отражений, вырвешься на гулкий простор в шлейфе запахов гари, прелой листвы и воды…

Только где-то в груди стучит сердце, бежит по жилам живое тепло, обжигающе горячая кровь. Резко останавливаешься. В висках и кончиках пальцев пульсирует. Саднит горло. Устало тянет натруженные мышцы.

Наваждение спадает медленно. Вдалеке прошуршал шинами сонный автомобиль, хлопнула дверь. Ворона взлетела, чиркнув когтями по старой шиферной крыше. Светофор проморгался и равнодушно переключил сигнал.

Дождь всё-таки пришёл, роняет редкие капли на чугунные ограды, увядающие листья. Поднимаешь лицо. Каждый выдох сладок от непонятного облегчения. Долго стоишь, благодаришь кого-то без слов и как будто заново вспоминаешь, какого это – чувствовать притяжение земли.