Аномалия 1-3 главы

   От автора
Произведению сложно дать какой-то отдельный жанр. Тут несомненно фантастика, есть приключения в параллельном мире, есть любовная линия и заканчивается все хорошо.


       Эпиграф

                Ну выйдет человечество в космос — и что? На что ему космос, когда не дано вечности?
                Сальвадор Дали
               
                Разум, однажды расширивший свои границы, никогда не вернется в прежние.
                Альберт Эйнштейн
   1.

   Мне давно хотелось написать о том, что произошло со мной в то время, когда я, будучи молодой и красивой, работала на окололунной станции «Диана-5» астрофизиком-исследователем.
Поверьте, я много раз пыталась это сделать, но обстоятельства часто складывались не в пользу этого длительного процесса. И на это было много причин.
 Но вот, наконец, настал тот день и час, когда я поведаю вам историю, коренным образом изменившую мою жизнь…

***

   С детства я бредила звездами и планетами. Мне нравился загадочный космос с его многообразием галактик, планет, комет, туманностей, метеоритов и тому подобного… Я подолгу смотрела в телескоп, что подарил мне отец в 10 лет, а потом составляла свои детские карты звездного пространства... Именно этот отчий подарок и повлиял на мой будущий выбор  профессии и специальности.

   Конечно, я мечтала попасть в бескрайние иссиня-черные просторы, заполненные россыпью сверкающих, словно бриллианты, звезд. Где нет людей, причиняющих боль…С самого детства мне пришлось вкусить и горечь потери, и разочарование в тех, кого я считала близкими друзьями.
Однако попав в космос, я ощутила себя в нем потерянной, таким он мне показался холодным и пустым.

   Разочаровалась ли я в нем?

   Нет.
   Но.

   Путешествуя по Солнечной системе, я яснее стала понимать тот факт, что мое стремление отгородиться от людей, еще больше приближало меня к ним.
Это заставило меня пересмотреть свою жизненную позицию. Я раскрылась для новых знакомств и получила взамен искреннюю дружбу и понимание, к которым так стремилась…


   Вы скажете, а как же инопланетяне?! Были ли они в космосе, на других планетах?

   Он были.
   В виде микроорганизмов.
   И не более того.


   Однако…

   Я побывала в месте, которое дало мне понять, что жизнь во вселенной мы ищем не там… Она не в космосе, а за пределами того, что мы называем материальным миром...

   Но обо всем по порядку.

   Вращаясь вокруг Луны на огромном бублике (именно так выглядела со стороны наша база из стеклопластика и металла), я могла любоваться всеми ее сторонами. Равно как и родной планетой, но только, увы, с единственного доступного взору бока. И, к большому сожалению, только в одно и то же время.
До чего же прекрасна наша планета! Когда я еще была на Земле, и только начинала готовиться к перелету на «Диану», я изучала снимки с древнего телескопа «Вояджер-1», сделанных в 1990 году. Так вот, Карл Сага, работавший в НАСА сказал следующее: «Пожалуй нет лучшей демонстрации глупого человеческого зазнайства, чем эта отстраненная картина нашего крошечного мира. Мне кажется она подчеркивает нашу ответственность, наш долг быть добрее друг ко другу, хранить и лелеять бледно-голубую точку — наш единственный дом». Я бы добавила — колыбель человечества…

   Я неоднократно повторяла его слова про себя, наблюдая из космоса за родной планетой. И во время всех тех командировок, что были у меня в разных уголках нашей Солнечной системы, я вспоминала о жизни на Земле как о самом дорогом, что у меня было. Ведь там оставались мои близкие. И кот. Который, конечно, уже умер давно. Но в свое время, он получал от меня много ласки и вкусностей, отчего был толст и вольяжен!

   На «Диане-5», посередине исследовательского корпуса, был установлен стационарный телескоп. Это был самый мощный из тех, что смогло сконструировать человечество. «Око Земли». Так его назвали.  Занимал он очень большую площадь в секторе «А» нашей станции. Слева и справа от того места, где он располагался, находились жилые блоки. В одном из них, под буквенно-цифровым обозначением «AF» жила я.
Моя комната, как и у всех коллег, была квадратной. Площадью 5*5 метра, с одним круглым небольшим иллюминатором. Такую на Земле называли «студией». При данной планировке в одном месте находились и кухня со спальней, и уборная с душем. Последние, однако, были отгорожены от основного помещения звуконепроницаемыми перегородками. Это было продуманным решением, поскольку не очень приятно слышать различные звуки, когда ты делаешь свои маленькие дела. Тем более, что туалеты на Земле и на космической станции конструктивно различались. Не столько ты производишь шум, сколько само устройство, поглощая отходы твоей жизнедеятельности!

   Чтоб вы знали, и по ходу моего рассказа у вас не возникало вопросов, хочу уточнить, что в мои обязанности (как астрофизика) входило изучением физических свойств и (наряду с космохимией) химического состава Солнца, планет, комет, звёзд и туманностей. Моими главными экспериментальными методами изучения космических тел были: спектральный анализ,  фотография и фотометрия вместе с обыкновенными астрономическими наблюдениями. Спектроскопический анализ составлял область, которую принято называть астрохимией или химией небесных тел, так как главные указания, даваемые спектроскопом, касаются химического состава изучаемых астрономических объектов.

***

   В общем, тот переломный день начался не совсем хорошо. Звонила мама с Земли. Мне было очень трудно с ней разговаривать - каждое слово из себя я вытягивала клещами. А все потому, что наши разговоры почти всегда сводились к одному. Цитирую: «Тебе 32 года,  пора уже быть серьезнее и перестать прыгать, как блохе, по космосу. Выйди наконец замуж и роди детей».

   А ведь она была права. Я действительно прыгала. Работая на «Диане-5», мне не раз приходилось летать в длительные командировки. Исследование новых и доступных для человека космических тел – очень увлекательное занятие! Я собирала грунты, газы и даже жидкости! После взятия необходимых материалов для дальнейших экспериментов с ними, я с группой коллег возвращались на базовую станцию. Образцы подвергались опытам и тестам либо на ней же, либо отсылались на Землю в институт Джонса.
А что касается мужа и детей…

   После двух попыток обзавестись другом, с которым можно было выстроить серьезные отношения, я оставила эту идею. С первым парнем у меня не совпали цели в жизни, а со вторым мне было откровенно скучно. Он был занят больше собой, чем хотел узнать меня и чего я жду от встреч с ним...

   Будет неправдой, если я скажу, что мне не делали предложений о свиданиях. Таких моментов было не мало. Ведь «Диана» огромна. И в ней работают очень классные ребята. На любой вкус. Высокие и маленькие, мускулистые и не очень. Брюнеты и блондины. Среди них много умных и веселых... Но пока не нашелся тот, что как заноза вопьется в мое сердце. И я не смогу при нем ровно дышать...

  Вы можете сказать: а может ты, девочка, слишком избирательна?

   Может быть это и так. Но разве вам хочется жалеть о своем выборе? Разве у нас так много времени, чтобы разменивать его на неподходящих претендентов? Лучше не затягивать с человеком, для кого ты  и твои желания будут на последнем месте...


   Маму можно было понять - она становилась все старше. Вероятность увидеть внуков для нее с каждым годом становилась все меньше.  Кроме того, моя удаленность заставляла ее сильно переживать. Какие бы безопасные ни были наши космические корабли, для нее они оставались «скорлупками в бездне космоса».

Что я могла ей сказать?

Очередной раз я возразила по поводу тщетности ее беспокойств и пообещала наконец начать серьезные отношения с подходящим кандидатом.
Она ответила, что при всех моих запросах, такого я не найду никогда.

   Я вздохнула и промолчала ей в ответ.

   Но такими ли уж большими были мои запросы?

   Искренняя любовь, достойные уважения дела (не только слова!), конечно ум (!), доброта и чуткость. Преданность и верность. Мудрость…. Последнее, пожалуй, наиболее всего остального. Ну кроме любви, конечно...
Преданность и верность, вкупе с добротой, я всегда ценила в друзьях. И тем более это было важным при выборе того, с кем бы я хотела прожить как можно дольше…
Моя мама это понимала, поэтому и говорила, что мне трудно будет найти такого спутника для жизни. Не потому, что таких не было…
Мне нужен был МОЙ человек… Во всех отношениях...


   Слушая родительницу тем утром, я снова обратилась к зеркалу, что прочно крепилось к белой дверце шкафчика не стенке кухоньки.
Да, конечно, мои «розовые губки сердечком, хорошенький, чуть вздернутый носик, и большие серые глаза (так говорила родительница) делали меня похожей на фарфоровую куклу, что с избытком мастерили в 20-ом веке. Волнистые пшеничного цвета волосы до плеч, светлая кожа, овальная форма лица и маленький круглый подбородок придавал моему лицу нежность и утонченность, что опять же не соответствовало моему целеустремленному характеру. Я могла быть жесткой не только в словах, но и в делах.

   Отключив связь с Землей, я начала готовить себе кофе. По-старинке. С туркой стояла у миниплиты.
   Вы спросите: «Разве возможно такое в космосе?»

   Да, и еще не такое.

   Когда все было готово и я опустилась в тесное кресло с чашкой, я услышала вызов по селектору.

   И вот с этого звонка места начались мои приключения.

   Было 10 утра по земному времени…Выходной...

   Я нехотя нажала на маленькую белую круглую кнопку. На экране высветилось строгое лицо руководителя нашей исследовательской группы – Ганса Эванса. Эванс был голубоглазым высоким мужчиной, уже седовласым, с густым приятным голосом. Который десятки лет трудился на своем ответственном посту. Я уважала его преданность делу и верность своей группе. Почему я так говорю?
Он был специалистом высшего класса, который умел не только раздавать указания подчиненным, но и работать сам. Причем его труд был вдвое тяжелее, чем наш. Ведь шеф, как вы понимаете, был ответственным лицом.
А мы бывало подводили его. Все шишки от наших промахов попадали в него. Однако Эванс, хотя и устраивал разбор полетов группе, не был чрезмерно жестким с нами. Понимая, что вина чаще всего обуславливалась элементарным человеческим фактором - усталостью, переработками, выгоранием.
Из почтения к «папе Гансу» (такое у него было прозвище), мы с моими коллегами старались не расстраивать его понапрасну. Для нас он был в роли некоего замещающего родителя — настолько мы привыкли к его участию в нашей жизни и работе.
Видимо, он понимал эту нашу привязанность к нему. Хотя шеф давно мог покинуть нас, однако не сделал этого, продолжая работать бок о бок…

   ***
   - Николь, - лицо говорившего начальника было встревоженным.
   - Да, мистер Эванс. Простите, что выгляжу несколько неформально…, - начала было я.
   Но он перебил меня. Что было редкостью.
   - Звонок в выходной – неприятная штука. Но тем не менее, я буду иметь удовольствие видеть тебя через полчаса в конференц-зале. Хватит времени собраться?
   - Да, сэр, конечно, более чем, - ответила я, вставая.
   - Отлично. Но кофе допей, - сказал он и улыбнувшись, отключил связь.

   ***

   Мне понадобилось 20 минут, чтобы привести внешность в порядок, надеть светло-голубой комбинезон и выйти в коридор жилого блока.
Там я столкнулась с Наташей Мироновой. Коллегой с экстравагантной для астрофизика внешностью. Обычно такая бывает у бунтарей-подростков. А ведь она была моей ровесницей.
Ее длинные розовые волосы (цвет «фламинго» как утверждала сама Наташа), были заплетены в сотню косичек и убраны в пучок, в ее изящном тонком носу блестела серьга, а пушистые ресницы выразительных зеленых глаз были густо накрашены. Глядя в их глубину можно было утонуть. Дополнял ее и без того примечательный образ крупный рот с красными полными губами. Которые, если верить мужской части населения нашего корпуса, «очаровывали своей чувственностью».
Сама Наташа была высока и стройна. Все прелести ее фигуры подчеркивались белым комбинезоном с серебристыми вставками. Я, увы, не обладала такими сочными формами, однако для меня в некотором роде это было спасением, если кто-то из парней решался присоединиться к нам за обедом. Или ужином. Мужчины глазели на нее, а не на меня. Задавали всякие вопросики, умасливали… Она принимала удар на себя и я была ей благодарна. Ведь я могла это спокойно принимать пищу, не утруждая себя пустыми беседами ни о чем.

   ***
   - Что-то босс (она говорила это слово, вместо «шеф») сегодня не в духе, - начала Миронова, поправляя прическу. - Возможно нам предстоит какое-то серьезное дело. Мне осталось до отпуска на Землю меньше месяца, не хочу командировок! - развела руками она.
   Я понимающе кивнула. Мне, как и ей, уже не терпелось покинуть «Диану-5». В отличие от Наташи, я проработала без перерыва больше года. Это было эмоционально тяжело – выгорание давало о себе знать все чаще и чаще.
   Я скучала по всем, кто жил на родной планете. Маме, коту, дядюшке и племяннику Андреусу.
   - Как я тебя понимаю, Таша, - сказала я, вздыхая.

   Вскоре, мы обе зашли в конференц-зал, представляющий собой светло-серое квадратное помещение, с сидениями закрепленными по дуге, по-старинке обитыми красным войлоком. На возвышенности, рядом с пюпитром, стоял «папа Ганс». Да, Наташа была права — он был чем-то  обеспокоен. В зал пришли все те мои коллеги, кто работал под началом Эванса. Всего 20 человек. Конечно, здесь были далеко не все сотрудники, Что работали в астрофизическом корпусе. Но я и еще 19 моих соратников подчинялись именно ему.
Волосы Ганса были взъерошены, а между глазами, на переносице залегли две глубокие морщины.

   - Итак, - сказал он, обводя нас глазами. – Мы получили сообщение с борта космического корабля «Сеймун» о том, что группа наших коллег, во главе с профессором Майклом Дарси нашла какую-то аномалию на одном из спутников Юпитера — Каллисто… Со времени его последнего общения с «Дианой» прошло 4 месяца… И за все это время он больше не выходил на связь.
   - Не хочу лететь на Каллисто, - сказала Миронова и цокнула языком. Она скрестила руки на груди. - Это далеко и опасно, - буркнула она, понимая куда клонит начальник.
   -… чтобы разобраться, что и как, 10-рым добровольцам из нашего числа нужно полететь с группой спасателей и медиков, - продолжал шеф. – И попробовать разобраться, какие из выводов Дарси ошибочны, а какие нет.
   - Можно вопрос? - вклинился в речь Эванса Вирджин Гэллуэй. - А кто полетит?
   - Вирджин, - начал Ганс, обращаясь к моему дерзкому коллеге, который был очень задирист. Его терпели в команде только по тому, что он был единственным в своем роде специалистом высшего класса. - Ты можешь не лететь.
   - Спасибо, босс, - толстяк Вирджин выглядел довольным.
   - Информация об аномалии, что обнаружил Дарси, конфиденциальна, - продолжил Эванс. -  Во избежании ненужной паники, она будет доступна только тем, кто вызовется добровольцем на эту спасательную миссию... Скажу сейчас лишь то, что выводы его, даже мягко говоря, шокируют. Тем, кто полетит, я дам прочитать его исследования. Коллеги, если вы решитесь на эту опасную командировку, прошу, свяжитесь со мной как можно быстрее. Вылет запланирован уже послезавтра. К Каллисто не ближний путь. Даже фотонные двигатели наших кораблей не настолько быстры, чтобы мы там оказались за один день, - закончил «папа Ганс», сверля Гэллуэя голубыми глазами.

   Я поморщилась. Предложение шефа было заманчивым. Мне, как исследователю астрофизику, было очень интересно о чем шла речь в отчете Дарси. Но вся вылазка могла занять не меньше полугода по земному времени. Это с учетом перелета и новых двигателей, которые развивали беспрецедентно высокую скорость. А ведь в 21 веке для таких скачков по Солнечной системе требовались десятилетия… Кроме того, неизвестно сколько мы проведем на самой Каллисто.

   Наташа скосила зеленые глаза-озера на меня. А я пожала плечами. Потому как мне было трудно сразу принять сложное для себя решение. И она предложила:
   - На голодный желудок лучше ничего не предпринимать. Хочу все обдумать, поев.     Ты как?

   Я качнула головой, соглашаясь.
   Когда шеф ушел, мы с Мироновой поднялись со своих мест и проследовали в столовую нашего корпуса.
   Она была светлой и просторной. С большими иллюминаторами, рядом с которыми стояли столы и стулья, отгороженные друг от друга цветными панелями. Это придавало ей уюта. Было ощущение, что ты сидишь в отдельной от всего остального зала кабинке.
   Кроме светильника в виде квадратной свечи, на столешнице стоял живой, цветущий красным бутоном кактус в горшке! Чудо, которое сделали возможным гидропонные теплицы. Я была благодарна нашим ботаникам за эту усладу для глаз!
В помещении столовой было много народу. Казалось, весь корпус собрался здесь чтобы утолить голод. Незанятых мест было мало. Нам с моей русской подругой пришлось уйти в дальний край этого вытянутого помещения, чтобы, наконец, найти подходящее и вкусить обед.

   Я подошла к столу и села. С облегчением вздохнула. Наташа тоже.

   Позже, когда мы смеялись над очередной дерзостью Гэллоуэя, я вдруг услышала рядом:
   - Не возражаете, если я подсяду к вам?

   Голос был более чем приятен моему искушенному слуху — низкий альт с хрипотцой.

   Я медленно подняла глаза.

   И дыхание мое замерло.

 
   2.

   Умные васильковые глаза.

   Греческий нос с едва заметной горбинкой.

   Аккуратно стриженные пепельно-русые волосы.

   Маленький рот с идеальными пропорциями губ.

   Смуглая кожа.

   Высокие скулы.

   Чуть заостренный подбородок.

   Средний рост.

   Подтянутая, тренированная фигура.

   Запах свежести и чистоты.


   Откуда он такой взялся?!


   - Кристиан Ла Ферье,  - представился молодой человек, спокойно садясь за наш с Наташей стол.
   Появление сего привлекательного объекта мужского пола так меня ошеломило, что я в ответ даже «привет» выдавить из себя не могла, не то чтобы имя свое назвать.

   Но коллега спасла положение.

   - А я тебя узнала, Крис, - неожиданно сказала та, одарив парня улыбкой на миллион.

   Теперь я вперила взгляд в подругу. Ведь она мне ничего о нем не рассказывала.

   - Ну как же, мадемуазель Наталья Александровна, я потому и подсел, что увидел вас, - невозмутимо произнес Кристиан. Он отправил в свой плавно очерченный рот картофельное пюре на ложке. При этом он открыто смотрел на меня.
Наташа прыснула.
   - Ты помнишь?! – Миронова залилась краской, смутившись.

   Такое я видела впервые.
 
   - Конечно помню. Твои рыжие волосы и хвост на макушке тоже, - ответил Ла Ферье, усмехнувшись.
Наконец, вспомнив о том, что она не одна за столом, Миронова обратилась ко мне с объяснениями:
   - Мы летали в составе одной группы три года назад. На Марс. Тогда ты была в продолжительном отпуске на Земле. А затем болела... Тот полет был крайне незабываемым для меня! И...
   - Как зовут твою подругу?  - спросил Кристиан Наташу, которая хотела было продолжить свой рассказ-воспоминание, но его бархатный и требовательный голос   заставил ее прерваться.
   - Меня зовут Николь Сандерс, - ответила я за подругу, прочистив горло и отпив воды из бумажного стакана.
   - Приятно познакомиться, - сказал мой новый знакомый и протянул руку. При этом глаза его прищурились, а светло-бежевых  губ коснулась улыбка.
   - Взаимно, - ответила я, пожимая его крепкую пятерню.

   Однако не думайте, что в тот момент я растеклась по сторонам как плавленный сырок. Я давала себе отчет в том, что первое впечатление часто бывает обманчивым. Поэтому, вместо того, чтобы тараторить как моя русская коллега, я предпочла на первых порах больше слушать. А затем наблюдать, сходятся ли со дела со словами.

   - Вы летите на Каллисто? – стал наводить справки Крис, обхватив стакан с газированной минеральной водой своими крепкими длинными пальцами.
   - Думаем, - на выдохе ответила ему Наташа, погрустнев.
   - Мне бы так, - молвил он, переведя затуманенный взгляд в зал.
   - А ты что, не доброволец? – пожала плечами Миронова, накручивая на палец мелкую розовую косичку, выбившуюся из пучка на голове.
   - Не совсем так... Мои родители будучи студентами обучались вместе с Дарси. Какое-то время они дружили... Еще до моего рождения. Они настойчиво меня просили... Поучаствовать в спасательной операции... чтобы... - не договорил Ла Ферье и нахмурился, сведя у переносицы темные, широкие брови с изломом.

   Я мгновенно приняла решение. Сказала подруге, глядя ей в зеленые глаза:

   - Ты как знаешь, Наташа, а я полечу.


   - А-а... Тогда и я, - нашлась она. И добавила, хитро улыбаясь: - Не отпускать же тебя с Крисом одну.

   Мы все трое переглянулись меж собой. А потом молча принялись за еду.

   Ели мы быстро, потому как народ в столовую все прибывал и прибывал.

   - Значит, мы завтра увидимся в конференц-зале? – спросил Ла Ферье нас, допивая свое кофе.

   - Получается так, - повела плечом Наташа, выгодно демонстрируя свою лебединую шею. И встала, взяв свой поднос.
   Я поднялась вслед за ней.

   Крис тоже.  И, вытерев салфеткой уголки губ,  произнес:

   - До встречи, коллеги.

   Глядя на него, я подумала, что не зря Миронова кокетничала с ним. Кристиан несомненно был хорош собой.
   - Аристократ,  -  усмехнулась не зло Миронова,  глядя в след уходящему молодому человеку.


   ***

   Когда я провожала Наташау до нашей лаборатории, подруга вдруг сказала мне, поправляя комбинезон в районе груди:

   - Мне бы сейчас пива или чего покрепче. Жаль, что только на Земле такое возможно.
   - В смысле?! – раскрыла я глаза от удивления. Всегда сдержанная коллега сейчас выглядела взволнованной.
   - Этот парень умеет впечатлять, вот что я хочу сказать. У него в порядке и тут, - Миронова ткнула себя в лоб пальцем, - и тут, - Таша показала на грудь. - Но неприступен как вулкан Ключевской. Об этот крепкий орешек  обломали зубы Линда Грасс, Ева Хоуп и Елена Морош. Все эти девушки писанные красавицы и умницы.
   - А кто он вообще такой? Ты его так описываешь, что можно подумать он — идеал,  - донимала я Миронову, говоря с разумной долей скепсиса.
   Свернув за угол, коллега ответила:
   - Нет, не идеал. Но однозначно из тех, кого не стоит упускать. Поверь, я знаю о чем говорю, - и подруга набрала код на автодвери, что потом разомкнула створки.
   - Крис работает в спасательной команде, - продолжила она. - Подразделение «B». Там он главный техник по оборудованию и системам. А еще он знаток ретро-культуры. Конек — с 19 по 21 век. Правда, я не понимаю, что он делал в нашей столовой…
   С этими словами, Миронова вошла с свой стеклянный квадрат со стоящими на полках и столе реактивами. Оставив меня одну растеряно стоять на пороге.

   А мне хотелось ее слушать и слушать. Узнать все то, что знала она об этом теперь уже важном объекте. Который имел наглость крепко засесть в моих мыслях.
Но я не стала входить за подругой вслед, а двинулась к себе в комнату. Допивать остывший кофе. И доедать пончик. Все-таки у меня был выходной...

   ***
   Остаток выходного дня я провела на процедурах, чтобы хоть как-то укрепить свое здоровье перед полетом. Год без возможности нормально выспаться, с перегрузками и стрессами в командировках... дался мне сложнее чем предыдущий. Эмоциональное выгорание было не то чтобы на лицо… на лбу написано. Так и до депрессии недалеко...


    В этот момент я вспомнила Ганса Эванса. Как ему удается так долго работать на «Диане-5»? Конечно, он улетал на Землю в отпуск. У него были дети и внуки. Но ведь ему 55! И он не кто-нибудь, а наш начальник. Что ему помогает оставаться так долго на посту? Только лишь переживания за нас? Но на этом далеко не уедешь, как любила выражаться Наташа.
Тогда что?

   Или может быть кто?

   Погруженная в эти мысли, я покинула кабинет массажиста.
   И пошла по общему коридору к астрофизическому корпусу, чтобы наконец отдохнуть в своей комнате.
Но услышала возглас Гэллуэя, проходя мимо «Зала отдыха». Он воскликнул:

   - Ла Ферье! Сыграешь со мной в шахматы?! Ты мне должен партию!

   Я прибавила ходу к «Зоне 51» (так мы окрестили огромное помещение с приглушенным светом, разделенное на несколько равных долей. В одних можно было посмотреть старые фильмы и послушать музыку, в других поиграть в настольные игры, в третьих почитать книги. И почитать бумажные книги. А посмотреть фильмы по телевизору, как бы странно это ни звучало).
   Стоя на пороге зала, я пробежав по нему глазами, и, наконец, заметила сидящего у самого иллюминатора брюнета Вирджина. Стул был явно маловат для его массивной и упитанной фигуры. Гэллуэй, уже готовясь к сражению с оппонентом, расставил фигуры шахмат на соответствующей доске, выбрав себе белые. Рядом с ним стояли его немногочисленные приятели из числа коллег.
Кристиан уверенной походкой подошел к нему и так же сел за свой край стола. Ему достались черные.

   Я тихо вошла, стараясь при этом остаться незамеченной. Как можно незаметнее приблизилась к столу, чтобы тоже поглазеть на шахматный бой.  Меж тем людей становилось все больше и больше - ведь и впрямь, не каждый день увидишь подобное зрелище.

   И началось сражение.

   Оба уверенно ходили. Каждый со своей стороны.

   И...
 
   Гэллуэй поставил Кристиана в тупик. Тот нахмурился. Задумался. Наклонился ближе к доске.
Со своей стороны я видела, как он двигает глазами, проигрывая ходы.

   А я знала как победить Вирджина. И очень хотела Крису в этом помочь.

   Поэтому, пробравшись ближе к фигуре Ла Ферье, я встала так, чтобы он меня увидел. Когда же это произошло, и взгляд его, скользнув, остановился на моих губах, я беззвучно произнесла свою комбинацию.

   И он, распознав их шевеление, впоследствии разгромил Гэллуэя.

   Возможно, вы возмутитесь и скажете, что игра была нечестной.

   Но вы не знаете Вирджина. Он ведь не только играл в шахматы. В карты тоже. И там этот жулик (другого слова я не нахожу) часто мухлевал. Я понимала это, однако доказать факт этого было сложно. Поэтому сейчас, когда Кристиан утер ему нос с моей помощью, я была счастлива.

   Отойдя от стола с обескураженным коллегой, я направилась к красному с белыми полосами автомату с газировкой. Подойдя к нему, я нажала на кнопку и принялась ждать, пока пузырящаяся вода наполнит одноразовый стакан.

   Буквально через минуту, я почувствовала чье-то приближение ко мне. Я уже знала кто это.

   Кристиан.

   Краска залила мои щеки еще до того, как я услышала его голос.

   Я обернулась.

   - Да вы профессионал, - сказал Ла Ферье и небрежно провел рукой по волосам.
   - Играла с отцом, - ответила я, справившись с возникшим волнением. Для этого мне пришлось почти залпом выпить всю свою газировку (представляю, как он на это все смотрел). – Тут жарко, - оправдала я свою поспешность.
   - Согласен, - сказал он и предложил: - Может по коктейлю? Жаль, что не по «Маргарите», а то я бы с удовольствием угостил вас. Ведь вы, Николь, спасли меня от растерзания вашего коллеги.
   - Ваш любимый? – спросила я, и кровь отхлынула от моего лица.
   - Кто? – не понял он.
   - Ну не Вирджин же! – рассмеявшись ответила я, потешаясь над его растерянным лицом. – Коктейль!
   - Ну да. А у вас? – в свою очередь задал вопрос Крис, глядя на меня с прищуром.

   И я догадалась, к чему он ведет.
 
   Как сказала бы Миронова – Ла Ферье меня «прощупывает». Но зачем?

   Многие парни бывают напористы, когда девушка им нравится, а тут...Такого не было. Я не почувствовала давления на себя с его стороны. Не было масляных и слюнявых комплиментов, чтобы произвести впечатление. Просто непринужденные вопросы.

   Это было ново и необычно для меня.

   - Люблю мороженное с Мартини и ликером Кюрасао Блю, - ответила я.

   - А у вас есть вкус, - сказал Ла Ферье, еще более внимательно осматривая на меня своими васильковыми глазами.

   Позже, мы уже шли в компании друг друга в кафетерий. Кристиан рассказывал мне откуда взялась «Маргарита», из чего состоит и в каком году изобрели рецепт данного алкогольного напитка.

   Действительно, Наташа была права и не преувеличила, говоря о нем, как о знатоке ретро-культуры. Это было верно на все 100.


   ***
   И представляете, он угостил меня мятным мороженным с ванильным сиропом!      Конечно, это был не мартини, и далеко не "Кюрасао Блю". Но и этот вариант мне подходил. Сам Крис ничего себе не заказал, кроме все той же минеральной воды.

   На мой вопрос почему, ответил просто: «Мороженное для меня слишком сладко».

   О чем мы болтали?

   Ни о чем серьезном. Делились воспоминаниями о доме и близких. Никаких заумных вещей ни о его работе, ни о моей.С ним было легко и хорошо. Как-будто лучик солнца грел щеку в летнее утро.

   Прервал нашу милую беседу звонок по т-кому. Я обратила лицо на экран и произнесла:
   - Миронова хочет встретиться. Я пожалуй пойду.
   - Ну, тогда до встречи завтра. И хорошенько выспитесь, Николь. Думаю, день завтра будет очень суетлив, - пожелал мне Ла Ферье, моргнув глазами на прощанье.
   - Будет сделано, сэр, - козырнула я. -  Чао, - и махнула ему рукой.

   А он, кивнув в ответ, улыбнулся.

   Я пошла к себе.

   3.


   Когда я, улыбаясь и прокручивая в уме общение с новым знакомым,  подходила к своей комнате, стоявшая подле двери Миронова набросилась на меня со словами:
   - Ничего себе! Ты только сегодня познакомилась с Кристианом, а он уже купил тебе мороженное! Никки, как ты могла?! Софья и Идэн уже написали мне в чате о твоем свидании! Почему ты мне об этом ничего не сказала?! Подруга называется!
Девушка сердилась не по-настоящему. Хотя я и слышала в тоне ее голоса некую досаду.
   - Наташа, ну давай завтра все обсудим, я устала, - молвила я в ответ на шквал вопросов от коллеги.
   - Ага! Значит, в кафе с ним ты весело проводила время, а со мной уже устала?! – подшутила подруга.
   - Ну, Кристиан..., - начала было оправдываться я.
   - «Ну, Кристиан»...- передразнила Мирнова. - Теперь, я думаю, Никки, мне часто придется слышать от тебя его имя, - Наташа обняла меня и ее косички скользнули по моей щеке. Она всегда так делала при расставании и виной тому была ее явно «загадочная русская душа».
   -  Может быть, - улыбнулась я ей и скрылась за дверью комнаты.

   Спустя пять минут, я уже лежала на своей кровати, раскинув ноги и руки.
 
   Перед моими закрытыми глазами, в воображении, всплывал милый образ с васильковыми глазами...


   Кристиан...


   ***

   Гэллуэй удивил меня, когда объявил о том, что решил стать добровольцем и полететь на Каллисто! Он заявил об этом, едва я утром (на «Диане-5» мы жили по расписанию циклов Земли) вошла в конференц-зал. Не знаю, что его сподвигло на этот шаг. Может простое любопытство, а может быть ему всерьез стало  интересно, что же такое нашел Майкл Дарси с группой.

   Всего же 30 человек (включая Вирджина) собралось в помещении с красными сидениями, чтобы вскоре двинуться в рискованный «поход» на спутник Юпитера. Огромную космическую глыбу астероидного типа.

   Среди сидящих был и мой новый знакомый. Рядом с ним находился еще один из член спасательной группы (об этом свидетельствовала эмблема на его комбинезоне) – коротко стриженный брюнет. Со спины этот парень выглядел массивным и мускулистым. Его развитые бисепцы не могла скрыть даже ткань его плотной серого цвета куртке. Вид его мощной фигуры внушал страх и трепет. Этот силач наверняка сожмет так, что все ребра затрещат в унисон. Крис по сравнению с ним выглядел не столь солидно.

   Но это ли главное для меня?

   - Ты пойдешь на тренировку со мной? – донеслись до моего слуха обрывки их разговора еще до того как Эванс прибыл в конференц-зал.
   - Да. Завтра или послезавтра в криокамеру... Не люблю ее, но без анабиоза никак...со скуки помрешь в космосе. Первый месяц еще можно продержаться, а потом...будет труднее... С корабля не выйдешь погулять как из дома на улицу...
   - Хм, любитель свежего воздуха... Но дежурство-то все равно будет. Не всю же работу роботам доверять, - сказал его коллега. И обернулся. Потом что-то шепнул на ухо Ла Ферье. Последний повернулся вслед за ним. Почему-то нахмурился.
Возможно, его бородатый дружок сказал ему что-то, что было не совсем приятно его слуху.

    Наконец, вошел «папа Ганс». Сегодня он выглядел не таким как вчера – словно его подняли, а разбудить забыли. В этот раз шеф был как никогда серьезен и сух на эмоции.
Оба товарища устремили взгляды на него.

   А тот, активировав напротив нас экран на стене зала, начал:

   - Всем известно, - Эванс указал лазерной указкой на проекцию, - что тот спутник Юпитера, куда мы все собрались, имеет два полушария. Один меньше другого. Нам нужен тот, что по-меньше. Атмосфера на Каллисто разреженная. И поэтому в поисках дроны участвовать не будут. Поверхность вся в кратерах. И всегда существует риск падения космических тел. В данном случае метеоритов. За все время исследования приюпитериальной зоны, периодичности их падений не высчитано. Однако мы попадаем в тот отрезок времени, когда каменный дождь будет менее вероятен. Использовать мы будем только наземный транспорт. Мы высадимся возле Лофны (один из ярких ударных кратеров, что находятся на светлых сглаженных равнинах Каллисто, поверхность которой 40% лед и 60 % скальные породы). Это то место, где в последний раз лоцировался «Сеймун». Радиационный фон, как и температура Каллисто допустимы для нашей высадки на «жуках» (гусеничный мобильный транспорт), потому как спутник находится относительно далеко от газового гиганта. На Земле сутки (период вращения по своей оси) это 24 часа, а на Каллисто 16 дней. То есть два дня на Каллисто это месяц на Земле...

   Однако, чем больше шеф говорил про нашу миссию, тем больше становился очевидным факт того, что как минимум год мне не видать отпуска, как своих ушей...

   Я вздохнула. И вспомнила слова мамы о «блохе в космосе». Мне стало жаль свою родительницу. Ведь узнав об очередном моем «скачке» она очень расстроиться...

   ***

   После того, как Эванс закончил свою вводную речь, я задала ему несколько дополнительных вопросов и, удовлетворенная его ответами, продолжила наблюдать за Кристианом и его приятелем.
Наташа сидела рядом, задумавшись о чем-то. Я решила тогда, что она была расстроена сроками полета не меньше моего.
   - Крепись, подруга, - сказала я, обращая внимание на ее заспанный вид. – Ты что-то плохо выглядишь. Не выспалась?
   - Да нет. Все хорошо, - ответила она, бодрясь. Но зевота и частое моргание  выдало ее ложь.
   – По кому же ты томишься? – поддела я ее.
Миронова толкнула меня в бок локтем.

   Между тем, Эванс ответил еще на несколько вопросов относительно предстоящего полета моим коллегам. А затем, раздав всем направления на медосмотр,  отправил всех его проходить.

   ***

   После того, как мы побывали в медицинском блоке для необходимого обследования, я, вспомнив предложение бородача о разминке вместе с Крисом, предложила Мироновой:

   - Не хочешь ли в спортивный зал пойти, побегать перед дорожкой?
   - Да, неплохо бы. Но странно от тебя первой это услышать. Ты, обычно по- другому реагируешь на мое предложение позаниматься.  Хотя знаешь, что физические нагрузки нужны каждый день, - подруга усмехнулась и положила свою руку на мое плечо. – Я планировала позже пойти, но раз уж ты хочешь сейчас, то...пойдем!

   И мы двинулись туда.


   Придя в светлое и просторное помещение, с зеркалами в полный рост, мы быстро проследовали в раздевалку. Там сменили наши комбинезоны на тренировочные костюмы – удлиненные серые шорты, белые футболки и кроссовки.

   Когда же мы вышли к тренажерам, то оказались в обществе, где было больше мужчин чем женщин. Это явно обрадовало Наташу.

   - Мужская волна, - сыронизировала она, с удовольствием оглядывая мускулистые тела противоположного пола.

   Я кивнула и направилась к беговой дорожке. Коллега тоже. Пристроилась слева и запустила свой агрегат.

   Прошло менее получаса, а Крис уже стоял на пороге спортзала. Я заприметила его, но не подала и виду, что обрадовалась. А вот сердце готово было прыгать от этого чувства.


   И снова компанию ему составлял бородатый кареглазый приятель, который опять ему что-то сказал на ухо.

   Меня еще сильнее начал мучить вопрос «что».

   И я обратилась к коллеге.
   - Послушай, Наташа, ты знаешь того красавчика с большими мускулами, что трется подле Кристиана?

   Миронова, ответила на выдохе:
   - Это...его...друг. Тони Браун. Законченный интроверт. Как... они с Крисом сдружились – полная загадка.
Подруга уменьшила интенсивность бега и скорость дорожки.
   - А может быть он для других интроверт? Может, просто надо научиться задавать ему правильные вопросы, чтобы разговор состоялся? – сказала я, останавливая свой тренажер и вытирая пот со лба и шеи полотенцем.
   - Ой, умная какая... Знаешь, когда идешь с парнем на свидание, хочется ну хоть что-нибудь услышать от него. Пусть простенький комплимент, но услышать. Тут же... даже это не вытянешь из него..., - созналась Наташа, и так же воспользовалась полотенцем, чтобы утереть выступившую влагу.
   - А ты что же, была с ним на свидании?! – я была удивлена.
   - Была, - ответила подруга и краска залила ее щеки.
   - И похоже, он тебя не забыл. Раз смотрит на тебя так пристально, - подшутила я над Мироновой, видя ее реакцию. – Ну да, все как ты любишь – большие мускулы, борода... он брюнет, высок и статен...   
   - Да, прекрати же! – воскликнула моя русская коллега и замахнувшись, кинула мне в лицо свое полотенце.
   Однако ее поведение еще больше рассмешило меня.

   Меж тем объекты нашего пристального наблюдения переместились к штангам и гантелям.

   А мы с Ташей искоса наблюдали за их силовыми упражнениями, пока не пришло сообщение по т-кому от Эванса. Он всех нас созывал в медпункт для того, чтобы объявить результаты нашего обследования.

   ***
 
   Однако там меня ждала пренеприятнейшая новость. И не только меня. Моего нового знакомого тоже.
Выйдя из белых створчатых дверей,  шеф,  держа планшет перед собой, строго произнес:
   - Итак,  Ла Ферье и Сандерс остаются,  остальные могут идти на сборы.

   Коротко и ясно.

   Мы с Кристианом переглянулись.

   Когда бОльшая часть команды ушла,  я и он встали с сидений и вопрошающе посмотрели на Ганса Эванса.
   - Крис,  начнем с тебя. Я не твой руководитель,  но ответственный за медицинскую часть подготовки. Скажу прямо, ты на грани. Результаты тестов очень неважные.
   Тот нахмурил брови над васильковыми глазами.

   - Анализы всех твоих жидкостей едва дотягивают до нужных значений, допустимых для полета, - продолжил Эванс. - Тесты на стрессоустойчивость ты почти провалил. Расшатались твои нервишки,  дружок. Что и следовало ожидать о того, кто уже не был на Земле более двух лет,  -  шеф с сочувствием глядел на члена спасательной группы. -  Все говорит об упадке сил и эмоций. Тебе нужен длительный восстановительный период. Я запросил,  а затем просмотрел, твои медицинские заключения за период в 5 лет до сего дня. И, Кристиан,  все твои переработки сыграли с тобой злую шутку. Поэтому я,  из чувства долга, доложу об этом твоему начальнику Алану Гардо,  чтобы он незамедлительно отправил тебя в Центр реабилитации Армстронга. Однако,  после этого полета.

   Ла Ферье, слушая отчет моего шефа, мрачнел с каждой минутой. Сначала он поджал губы,  потом опустил голову,  а затем потер подбородок.
   - А тебе,  дорогая Николь,  скажу короче,  -  теперь «папа Ганс» обратился ко мне,  - ты как и Крис работаешь за троих. И это, - он потряс планшетом, - не прошло для тебя даром. И мой тебе вердикт: после полета ты отправишься туда же, куда и он. А пока, во избежание проблем, я приставлю к вам доктора Линдман. Она лично будет наблюдать за вашим здоровьем помимо основной группы медиков, - закончил Эванс, сверля меня своими голубыми глазами. В его взгляде читалось сочувствие.
   - Вы хотите сказать,  что космос для нас теперь закрыт?  -  спросил Кристина,  не поднимая лица на моего шефа.
   - Не знаю. Все будет зависеть от того,  что скажут специалисты на Земле. А пока ждите моего сообщения по т-кому,  -  деактивировав планшет,  ответил Эванс и вскоре покинул нас.

   Когда я медленно осела на скамью, слезы прыснули у меня из глаз.

   Мне было трудно принять услышанное.

   Борясь со стрессом, я начала теребить складку комбинезона.
 
   Следом на узкое сидение опустился и Ла Ферье. Я обратила на него свои заплаканные серые глаза.
   - Ты расстроилась?  -  спросил он,  заглядывая мне в "зеркала души".
   - Конечно!  Ты еще спрашиваешь! Слезы же текут не от радости! -  ответила я ему с горечью.
   - Мне тоже не по себе, - сказал он тихо и опустил взгляд.

   Я почувствовала себя не ловко перед парнем, к которому стала испытывать симпатию.
   Между нами повисла неловкая пауза.

   А он вдруг спросил:
   - Сколько тебе лет, Никки?

   Я возмутилась его бестактности:
   - Такой вопрос девушкам не задают!

   - Ну... это на Земле не задают,  а в космосе можно. Вот если бы ты жила на Юпитере...  То тогда тебе было бы... всего лишь...года три... – Крис смешно закатил глаза кверху.

   - Мне тридцать два... -  сказала я,  чуть улыбнувшись.
   - Ой,  прости, 2 с половиной годика. Ну совсем малышка. И притом очень красивая,  -  произнес Ла Ферье искренне, глядя на мои распухшие от влаги губы.
И в следующую минуту он сделал совсем уж невообразимое. Вынул из своего кармана чистую бумажную салфетку и промокнул ею слезы на моих щеках.
   - Не стоит так сильно плакать, - произнес Кристиан нежным тоном голоса. - Ведь жизнь продолжается. Даже если этот полет будет последним,  ты сможешь многое сделать будучи на Земле. Она не менее прекрасна чем космос,  поверь мне,  -  сказав это он мягко улыбнулся. Его губы приоткрыли чуть крупноватые передние зубы, с едва заметной щербинкой по середине.

   - А ты? На Земле останешься? -  позднее задала вопрос я, чуть успокоившись после его благородного жеста.
   - Вероятнее всего,  -  на выдохе ответил мне Ла Ферье.
   А я взяла его теплую ладонь в свою. Посмотрела в глубину глаз.
   - Спасибо за поддержку,  Крис. Увидимся, -  и встав,  поспешно вышла из помещения,  оставив одного.

   Сердце мое стучало как бешеное. В этот момент я поняла, что этот парень как заноза впился в мое сердце.