5 серия Благополучный россиянин

БЛАГОПОЛУЧНЫЙ РОССИЯНИН, 22-серийный сценарий Ирины Неклюдовой по роману И.А.Кущевского «Николай Негорев или благополучный россиянин» (1871г) 5 СЕРИЯ (1часть, 7 глава)


ИНТ. ХОЛЛ ГИМНАЗИИ. ДЕНЬ.

Катерина Григорьевна протягивает Николаю коробку конфет. Целует его. Он смущённо краснеет.

КАТЕРИНА ГРИГОРЬЕВНА
Напрасно вы так громко стучались в дверь. Кабинет не был заперт. Приходите к нам с братом каждый праздник.

НАТ. УЛИЦА. ВЕЧЕР. ЗИМА.      

Андрей и Николай идут по улице.

АНДРЕЙ
И ко мне приходила. Ласковая такая.

Андрей передразнивает гвардейца. Оба хохочут.

НИКОЛАЙ
Клянись, никому не рассказывать.

Мимо пробегает мальчишка (это Новицкий), по уши уткнувшийся в маленький воротник куцей и узкой беличьей шубёнки, покрытой синим потёртым сукном. Холодно, из шубы виднеются только кусочек красного носа и один глаз с заиндевевшими ресницами, да верх бараньей шапки. Андрей останавливает Новицкого на всем лету.

АНДРЕЙ
Сеня! Это ты! Здравствуй! Здравствуй же!

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
(неловко)
Здравствуйте.

Семён высвобождает руки из рукавов, сложенных для тепла вместе. Шуба распахивается, видна баранья шапка, красное круглое лицо с пугливо бегавшими глазами, а внизу засаленное серенькое нанковое пальто.

АНДРЕЙ
(весело)
 Где ты живешь? Как поживаешь? Привык здесь? Отчего ты к нам не пришёл?

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
(с замешательством, очевидно не зная, что говорить).
 Вы как поживаете?

 НИКОЛАЙ
 Ну, пойдем, Андрей: тут холодно.

Николай чувствует себя очень неловко на большой улице, рядом с мальчиком, который одет хуже всякого казачка, набивающего трубки, и который очень походит на обычного уличного мальчишку.

АНДРЕЙ
(берёт смущённого Семёна за обе руки)
 Где же ты живешь?

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
 Недалеко, здесь под горой, в Жидовской слободке.

АНДРЕЙ
(восхищённо)
Вот и отлично! Пойдем к тебе! Нам ведь рано ещё в казармы являться.          

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
Пожалуй, только…

НИКОЛАЙ
 Что за глупости! Пойдем лучше домой; когда-нибудь в другой раз.

АНДРЕЙ
(с неудовольствием передразнивает)
 В какой в другой раз? Мы и квартиры не знаем…
(Дёргает Семёна за обе руки).
Пойдем же к тебе, посмотрим.

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
(смущённо)
Там ведь у нас нехорошо.

АНДРЕЙ
 Что за беда! Ничего! Веди!

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
 Вам неловко покажется.

АНДРЕЙ
 Ну, вот ещё!
(тащит Семена вперед по тротуару).

 Что же ты делаешь? Учишься? А я, брат, тебя часто вспоминаю. Вот бы хорошо, кабы ты был тоже в корпусе. Помнишь, как мы с тобой дрались из-за Барбоски, а? Всё-таки в деревне лучше, чем здесь. А тебе как кажется?

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
 И мне тоже.

АНДРЕЙ
 Отчего это у вас нет никакой формы?

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
Не заведено.

АНДРЕЙ
 А у нас и ружья дают. Где же эта Жидовская слободка? Далеко она?

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
 Да вот она.


НАТ. СЛОБОДКА. ВЕЧЕР.

Слободка - пустая деревушка, заброшенная в средину снежной пустыни. Маленькие деревянные лачуги с покосившимися воротами, точно высыпанные с неба могучею рукой, разбросаны по земле как попало. Оторванная калитка висит на одной петле и уныло покачивается; выбитое стекло заткнуто тряпкой; торчавшие из крыш чёрные трубы не дымятся и не показывают никакого признака жизни. Вся слободка, кажется, замёрзла; присутствие живых людей решительно ничем не проявляется. Семён останавливается у запертой калитки.

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
 Вот здесь.

НАТ. КРЫТЫЙ ДВОР ДОМА. ВЕЧЕР.

Крытый, тёмный двор. В нём стоят телеги с завороченными назад оглоблями, сани, какие-то бочки, лежат дрова и проч. Все идут через этот двор.

НАТ. ОТКРЫТЫЙ ДВОР. ВЕЧЕР.

Все герои выходят из тёмного двора во двор, не покрытый крышей. Там снега по колено.

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
 Вот здесь.

Новицкий, показывает на крутую лестницу без перил и торчавшее над ней одинокое маленькое шестистекольное окошечко.

АНДРЕЙ
(одобрительно, весело, поощрительно)
Иди, иди!

Семён смущается и двигается как будто очень неохотно.


ИНТ. КАМОРКА НОВИЦКОГО. ВЕЧЕР

Все поднимаются в крохотную каморку, сплошь занятую лежанкой, кроватью, столом и двумя табуретами. Единственное окошечко с двумя рамами из синих бутылочных стекол плохо освещает двухаршинное пространство, оставленное свободным от мебели. Там темно, жарко и душно.
На лежанке сидит, скорчив под себя ноги, БЕНЕДИКТОВ (16), широкоплечий, с круглой, как арбуз, головой и что-то внимательно шьёт. Рассмотрев вошедших, он быстро вскакивает на ноги и, как столб, останавливается  у дверей.

БЕНЕДИКТОВ
Извините.

Бенедиктов смущенно бормочет, пытаясь застегнуть своё нанковое пальто, на котором нет пуговиц.

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
(смущённо)
Вот.
(Этим вот словно хочет выразить: «Вот какая конура, а вы думали — рай!»)

Семен подвигает табуретки.

АНДРЕЙ
А это что такое?

Андрей берёт с подоконника ящик из-под сигар, наполненный всяким хламом. Там и гвозди, и винтики, и солдатские оловянные пуговицы, и костяшки. Не дождавшись ответа, оставляет ящик и берёт со стола тетрадь.

АНДРЕЙ
(весело)
А это какие записки?  Что такое гомилетика?

СЕМЁН НОВИЦКИЙ               
Гомилетика — учение о христианском церковном проповедничестве.

АНДРЕЙ
Вы здесь только двое и живёте?

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
Нет, тут ещё третий есть.

АНДРЕЙ
 Где же он?

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
Куда он ушел, Бенедиктов?

БЕНЕДИКТОВ
 (отвечает тихо, наклоняясь всем корпусом вперёд, из чего можно заключить, что он сообщает домашний секрет, которого не следует знать гостям)
 Он вышел.

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
 Куда же?

БЕНЕДИКТОВ
(еще тише и еще больше наклонившись вперед)
 На войнишку.

АНДРЕЙ
(с живостью)
 Как на войнишку? Куда это на войнишку?

СЕМЁН НОВИЦКИЙ
(недовольно)
 Драться на войнишку пошёл.

АНДРЕЙ
 С кем же он дерётся?

СЕМЁН НОВИЦКИЙ               
 Там много, тысячи.

АНДРЕЙ
(с хохотом)
 Где же? Где это?

СЕМЁН НОВИЦКИЙ               
А вот тут по спуску.

АНДРЕЙ
 Ради бога, пойдём туда! Сведи, душечка! Где эта войнишка?

БЕНЕДИКТОВ
(неожиданно оживляясь)
А вот пойдёмте, мы покажем. Пойдёмте!

АНДРЕЙ
(радостно вскрикивает)
 Пойдёмте! Пойдёмте!

Николай подвязывает наушники и надевает форменные казённые рукавички. Бенедиктов, улыбаясь до ушей, надевает шубу, подпоясывается полотенцем.


ВОСПОМИНАНИЯ НИКОЛАЯ
ВТОРОВ
(презрительно Сколкову)
Тебе бы только драться! Ступай на войнишку, там и дерись вместе с семинаристами.
 
КОНЕЦ ВОСПОМИНАНИЯМ НИКОЛАЯ
   
АНДРЕЙ
(у одевавшегося Семёна)
Как же вы здесь спите втроём-то? 

БЕНЕДИКТОВ
 (добродушно)
 По очереди: сегодня на кровати, завтра на лежанке, а там на полу; по очереди.

НИКОЛАЙ
(спрашивает только потому, потому что чувствует себя неловко из-за долгого молчания)
Где лучше спать, на кровати или на лежанке?

БЕНЕДИКТОВ
(улыбаясь во всю ширину своего огромного рта)
 Как же можно сравнить! На лежанке очень жарко, на полу холодно, а на кровати удобно.


НАТ. ОТКРЫТЫЙ ДВОР. ВЕЧЕР.

Все спускаются по крутой лестнице без перил, рискуя скатиться вниз по оледеневшим ступеням.

НАТ. УЛИЦА. ВЕЧЕР.

Все выбираются наконец на пустынную замёрзшую улицу. Бенедиктов как путеводитель идёт впереди по глубокому снегу, засыпавшему тротуар; Андрей рядом с Новицким; Николай замыкает шествие, соображая, что в случае надобности может отстать от них и сделать вид, что он человек, совершенно посторонний уличным мальчишкам, идущим впереди с братом.

АНДРЕЙ
(потирая руки от восторга)
 Кто же с кем дерётся? 

БЕНЕДИКТОВ
(улыбаясь)
 Стена на стену. С одной – мещане да мы, а с другой — ребята из Черкасов да извозчики.
 (Бенедиктов идёт задом наперёд)      
 Нынче только плохо. Прежде, говорят, черкасов за реку наши перегоняли. Ныне они хлюздить начали.

АНДРЕЙ
 Как?

БЕНЕДИКТОВ
 Как плохо придётся, начали кольями да камнями бить наших; стали засады делать. Подлый народ эти черкасы.   

Андрей хватает Семёна под руку, прижимается к нему и, кривляясь от удовольствия, тащит вперёд. Андрей в весёлом расположении духа, на него нападает прилив необыкновенной откровенности. Он оборачивается.

АНДРЕЙ
(Николаю)
 А я ведь тебе не говорил, меня уж секли в корпусе три раза.

БЕНЕДИКТОВ
(с восторгом)
 Тебя, этакого маленького барчонка, уж три раза!

Бенедиктов, неожиданно останавливается и хлопает Андрея по спине самым фамильярным образом.

АНДРЕЙ
(весело)
Да. Уж три раза. Первый раз за то, что я молитвы не выучил. У нас по очереди читают молитву; дошла очередь до меня, а я и не знаю.

БЕНЕДИКТОВ
(опять хлопая Андрея по плечу).
 Ай да молодец!

АНДРЕЙ
 В другой раз за то, что я смеялся во фронте, а в третий раз за сигналы. Тра-та-та-та! Знаешь? «Слушай, первый взвод!» Теперь я уж понял.

БЕНЕДИКТОВ
Это всё равно что у нас гласы. Сколько меня ни драли, а я так и не мог выучить.

АНДРЕЙ
Что это за гласы такие?

Бенедиктов машет рукой.

СЕМЁН
Из церковного пения.      

Андрей приходит в восторг от этой премудрости, прижимается ещё крепче плечами к Семёну и хохочет как сумасшедший.


НАТ. ОКРАИНА ГОРОДА. ВЕЧЕР.

Вокруг оживлённая пёстрая толпа мужчин и женщин. Это ЗРИТЕЛИ ВОЙНИШКИ; самое зрелище внизу, под горой: довольно возбуждённая толпа ДЕРУЩИХСЯ МАЛЬЧИШЕК. Но их драку можно назвать шуточной, постепенно к ним присоединяются ПОДРОСТКИ и драка становится посерьёзнее. По временам с горы сбегает КАКОЙ-НИБУДЬ ПАРЕНЬ ДЕТ ЩЕСТНАДЦАТИ, врезывается в толпу, махая обеими руками; мальчишки валятся направо и налево, а он, натешившись достаточно, с торжеством возвращается назад.

БЕНЕДИКТОВ
(воодушевившись видом драки).
Пойдёмте поближе, поближе.

Все проталкиваются вперёд к краю рва, и останавливаются около самого спуска.

БЕНЕДИКТОВ
 Вот видите, там за сараем-то стоят. Это ихние.

За большим сараем стоит ТОЛПА МУЖИКОВ в полушубках и рукавицах. Они молодцевато поправляют шапки и оживлённо разговаривают. Это извозчики и черкасы. Одни из них уходят в соседний кабак и снова возвращаются, другие выплясывают от холода известную извозчичью пляску и похлопывают рукавицами. На драку никто из них, по-видимому, пока не обращает никакого внимания.

АНДРЕЙ
(у Бенедиктова, который потирает руки, подёргивается и кривляется из-за холода)
 А где же ваши?

 БЕНЕДИКТОВ
 Наши вот в той избе; наши в тепле сидят… Разве подраться?

Бенедиктов в сильном нетерпении  весело пожимает плечами.

АНДРЕЙ
Подерись! А? Слушай, подерись! Иди!

БЕНЕДИКТОВ
 Ау!

Бенедиктов вскрикивает и бегом несётся вниз по спуску, махая руками, как ветряная мельница. Он врезывается с лёту в толпу и начинает рассыпать удары направо и налево. Мальчишки отскакивают, и вокруг него образовывается небольшая площадка. Со стороны черкасов вылетают ДВА ПАРНЯ в полушубках и рукавицах, со стороны мещан тоже являются БОЙЦЫ; драка делается посерьёзнее. Бенедиктов падает, но через несколько секунд радостно вбегает в гору; лицо его красно, и он дышит тяжело.

БЕНЕДИКТОВ
Важно!
(говорит тоном человека, до боли нахлеставшегося в бане веником и слезающего с полка).

АНДРЕЙ
 Славно! Молодцы! 
(хлопая в ладоши и судорожно потирая руки).

Драка принимает все более и более оживлённый характер. КАКОЙ-ТО НЕ ВЫТЕРПЕВШИЙ БОГАТЫРЬ бежит с горы в толпу дерущихся.

АНДРЕЙ
Ишь ты, словно пловец с крутого берега бросился в воду!

БЕНЕДИКТОВ
 (вскрикивая, дергая Андрея за плечо)
Вон наши идут. Ихние-то, ихние как засуетились!

По спуску бегут к побоищу, поправляя на бегу свои шапки, человек ПЯТЬ СЕМИНАРИСТОВ. Бой становится очень занимательным. МУЖИКИ выходят вперед, приостанавливаются и, поправив шапки и подёргав рукавицы, вылетают вперёд и врезываются в свалку. В драку кидаются уже все РЕЗЕРВЫ ОБОИХ ЛАГЕРЕЙ, и тут побоище принимает отчаянный характер.

БЕНЕДИКТОВ
(восторженно)
Вот, вон ещё наши мещанчики подходят! Вон ФРОЛ СЛЕСАРЬ, высокий, в чёрной шапке-то… Ишь как дует.

АНДРЕЙ
 Это в рубахе-то?

БЕНЕДИКТОВ
 Да, да. Ишь, ишь! Ихние привалили… Ну!
 (с отчаянием восклицает)
Их уж очень много!

Из-за сарая всё прибывают новые бойцы; скоро раздаются страшные крики, и МЕЩАНЕ бегут. ЧЕРКАСЫ их преследуют, толкают задних в шею, перешагивают через упавших и опять бегут вдогонку. Мещане рассеиваются по снежному полю и падают в разных местах.

НИКОЛАЙ               
Что ж они падают все?

НОВИЦКИЙ
Лежащих не бьют!

Черкасы торжествуют полную победу. Вдруг в обоих лагерях начинается какое-то смятение. Лежавшие мещане начинают вскакивать со своих мест, а черкасы бегут назад. Их начинают преследовать так же, как за минуту они преследовали сами бегущих врагов. Среди мещан вдруг выделяется верзила СИЛА ФАДЕЕЧ, около которого валятся все встречные и поперечные. Рубашка его расстегнута, виднеется голая мохнатая грудь; изорванное пальтишко распахнуто, ветер играет его полами в то время, когда Сила Фадееч, неистово махая руками, кидается из стороны в сторону, преследуя бегущих.

БЕНЕДИКТОВ
(восторженно)
Вон видишь, это Сила Фадеич, архирейский бас. Уж подлинно сила. Убьёт! Ишь как! Так и валятся.

АНДРЕЙ
 (кричит, потирая руки).
 Ох, как славно! Отлично, отлично!

Драка начинает ослабевать, силачи уходят так же быстро, как появились. На сцену опять мало-помалу выступают мальчишки.           Зрелище становится не таким интересным.   

БЕНЕДИКТОВ
(со знанием знатока)
 Сегодня ещё плохая войнишка, а вот ты бы посмотрел в прошлое воскресенье. Вон спроси-ка его, спроси-ка его, спроси!

Бенедиктов с коварством толкает локтём в бок Андрея и указывает глазами на Новицкого.

СЕМЁН
 Ногу ушиб.

АНДРЕЙ
(с восторгом)
 Ты дрался!

СЕМЁН
 Да… Так как-то…


НАТ. УЛИЦА ГОРОДА. ВЕЧЕР.

Фельдфебель Сенечка, гимназист старших классов хватает Николая сильной рукой за плечо.

СЕНЕЧКА
А, негодяй! Теперь я поймал! Вам на войнишке драться? А?
 
НИКОЛАЙ
(оскорбленный обидной несправедливостью, с горячностью отвечает, вырываясь из его руки).
Может быть, Вы это дрались там!.. Оставьте меня, я Вас не трогаю.

АНДРЕЙ
(хохочет издевательски)
Какой длинный! И этакого долгого болвана всё ещё учат! Ха, ха, ха! Глазища-то как выпялил!

СЕНЕЧКА
(шипит с бессильной яростью, отходя).
 Я с тобой разделаюсь.

АНДРЕЙ
(кричит вслед)
Иди, голубчик, своим путём. Дорога скатертью!

БЕНЕДИКТОВ
(орёт на всю улицу)
Поцелуй пробой да ступай домой!

АНДРЕЙ
Бока намнём!

НИКОЛАЙ
 Оставь, пожалуйста, из-за тебя и мне достанется.

АНДРЕЙ
 Уж струсил! Экая беда какая!


ИНТ. ГИМНАЗИЯ. ВЕЧЕР.

Николай подаёт билет Адаму Ильичу.

АДАМ ИЛЬИЧ
(злорадно)
 А! Ты на войнишке дерёшься! Хорошо, хорошо!

НИКОЛАЙ
(со слезами в голосе)
 Я не дрался.

АДАМ ИЛЬИЧ
(холодно, выбивая такт ногою).
Хорошо, хорошо! Завтра это разберут.

Испуганное лицо Николая крупным планом.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ АДАМА ИЛЬИЧА
 «Завтра разберут и накажут розгами».

ГОЛОС ЗА КАДРОМ НИКОЛАЯ
Любое разбирательство у инспектора заканчивается поркой.


ИНТ. КОРИДОР ГИМНАЗИИ. ВЕЧЕР.       

Николай идёт по коридору. У стен стоят мальчишки и о чём-то шепчутся, глядя на Николая. К нему подходит Малинин. Некоторое время идёт рядом. 

МАЛИНИН
(шёпотом)
 Неужели ты дрался на войнишке?      

НИКОЛАЙ
(бесцеремонно)
 Убирайся к чёрту.

МАЛИНИН
(обиженно)
 Ишь ты какой… Невежа.    


ИНТ. КОРИДОР. ВЕЧЕР.   

Николай наваливается на окно и смотрит на темнеющую улицу. Кой-где зажигаются ранние огоньки. По улице идут и едут спокойные ЛЮДИ. Беззащитный Николай прикладывает обе ладони к лицу и тихо плачет.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ НИКОЛАЯ
Беззащитность и слабость оскорбляют. А кругом, должно быть, счастливые люди…

МАЛИНИН
 Он плачет.

ОВЕРИН
(рассеянно)
 Ты ничего не понимаешь.
 (Оверин дергает Николая за руку).
 Вы не плачьте.

НИКОЛАЙ
Оставьте меня!

ОВЕРИН
(восклицает убеждённо)
Дураки! Они запрещают драться. Нужно бы заставлять мальчиков, чтобы они дрались. Какой из меня выйдет солдат, если я не умею драться! Вот я читал про спартанцев. У них даже женщины дрались, и отлично. Если нужно было воевать, они все были готовы, и женщины могли сражаться. Прежде, когда дрались, и народ был сильнее; вон в анекдотах есть, что английский король Ричард Львиное Сердце лошадь поднимал, а германский король Фридрих Барбаросса носил шляпу в пятьдесят фунтов. А всё отчего? Оттого, что они дрались, когда были мальчиками.

Николай слушает рассеянно.

НИКОЛАЙ
(кричит, выведенный из терпения)
 К чему вы всё это говорите! Я и не думал драться.

 ОВЕРИН
 А-а!

Оверин мычит, как бы просыпаясь. Он на секунду останавливает на Николае свои удивлённые голубые глаза, точно что-то обдумывая и на что-нибудь не решаясь.

ОВЕРИН
Всё ж таки, тут нечего стыдиться того, что, положим, вы дрались на войнишке. И хорошо делают те, которые дерутся. И я бы подрался. Отчего же не подраться? Там уличные мальчишки, а мы – дворяне, поэтому нельзя? Перед богом все равны, и мальчишки бывают лучше нас.

Оверин начинает говорить с большим жаром. Чувствуется,  что он говорит не с чужого голоса, а сам дошёл до всего своим умом. Но горячность его отзывается такой наивностью, что подчас очень смешна. В этот раз он с такой решимостью высказывает великую истину о мальчишках, что Николай улыбается, несмотря на горе и досаду, угнетавшие его.

ОВЕРИН
Мальчишки помогают отцам и матерям работать. Они сами хлеб себе добывают, а нас готовым кормят. А кто знает, может быть, мы сделаемся разбойниками и будем людей резать.

КОРОЛЁВ
(передразнивая Оверина, делая отчаянный ораторский жест).
 Patres conscripti! quo usque tandem, Catilina, abutere patientia nostra? Слушайте, слушайте! Шш! Ораторствует!
(Отцы сенаторы! До каких пор, наконец, Катилина, будешь ты злоупотреблять нашим терпением? (лат.)  — начало первой речи древнеримского оратора Цицерона (106-43 до н. э.), которую он произнес в Сенате против Каталины (108-62 до н. э.), подготовлявшего государственный переворот).

ОВЕРИН
(не обращает никакого внимания на насмешку)
Любой мальчишка может поколотить любого барича, потому что он, имея здоровое тело, имеет здоровый дух…

Николай отходит. Оверин остаётся один у окна и, не замечая отсутствие собеседника, продолжает говорить. Потом сонно смотрит на Николая своим не то пристальным, не то блуждающим взглядом (тем взглядом, которым смотрят в письмо знакомого человека, подозревая, что оный сошёл с ума)и, сопровождаемый всеобщим хохотом, идёт к столу.
Николай открывает учебник, но читать не может.


ИНТ. СТОЛОВАЯ. ВЕЧЕР.

Гимназисты ужинают. Николай не может есть.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ НИКОЛАЯ
(борьба между страхом и надеждой)             
Что завтра будет? Что, если я не успею оправдаться?


ИНТ. КЛАССНАЯ КОМНАТА. ВЕЧЕР.

Мальчики кто читает, кто играет, кто болтает. Николай сидит с открытой книгой, но не читает её.               

ГОЛОС ЗА КАДРОМ НИКОЛАЯ
Что же завтра будет? 
   

ИНТ. СПАЛЬНЯ СЕМИНАРИИ. НОЧЬ.

Все мальчики спят. Николай не спит.   
            

ИНТ. УЧЕБНАЯ КОМНАТА. УТРО.

В классе обыкновенный шум. Входит Малинин.

МАЛИНИН
(боязливым шёпотом)
 Негорев, ступай, брат, тебя инспектор зовёт.

Николай, дрожа, как осиновый лист, встаёт с места.


ИНТ. КОРИДОР ГИМНАЗИИ. УТРО.    
   
Николай торопливо идёт, почти бежит в инспекторскую комнату. Он совершенно измучен и торопится теперь узнать решение своей судьбы, каково бы оно ни было.


ИНТ. КОМНАТА ИНСПЕКТОРА. УТРО.

Инспектор разговаривает с Сенечкой Роговым. Адам Ильич подвигает Николая за плечо ближе к инспектору:

АДАМ ИЛЬИЧ
 Вот он!

ИНСПЕКТОР
(поднимает голову Николая за подбородок и заглядывает ему в глаза).
Ты, голубчик, не успел ещё поступить, а уж ходишь на войнишку, страмишь всю гимназию.

НИКОЛАЙ
(едва говорит, дрожа всем телом).
 Я не дрался.

СЕНЕЧКА
(с улыбкой, довольно свободно жестикулируя рукой)
 Я видел, как он бежал, а за ним гнались два оборванных мальчишки. И когда я его остановил, он наговорил мне дерзостей.

ИНСПЕКТОР
(сладостным голосом)      
А-а! Пойдём-ка, пойдём, голубчик.


ИНТ. СТОРОЖКА. УТРО.

ИНСПЕКТОР
(сторожу)
Ты иди, иди, я сам.         

Сторож выходит. Инспектор смотрит на Николая. Взгляд его  становится мягким, слезливым. По нему видно, что инспектор испытывает удовольствие, поря мальчиков.


ИНТ. КОРИДОР ГИМНАЗИИ. УТРО.    
   
Николай медленно идёт в класс. В коридоре пусто. Останавливается у окна. В глазах – унижение и боль.