Единорог Епифаний

В одной прекрасной стране жил-был единорог. Звали его Епифаний. Он был прекрасен как мечта: нежного, светло-кремового цвета, с тончайшей шерстью и гривой длинных волнистых волос, он пах зефиром и ванилью. Епифаний весело скакал по долине, кушал крупный клевер, отдающий медом и пил свежайшую, вкуснейшую росу. Жизнь его была беспечна и только одно омрачало её.

В его долине не было хищников, никто не кусал его за длинные, дивные ноги. Там не было даже комаров, что омрачают жизнь чудесным теплым вечерком и мух, назойливых и дотошных там тоже не было! Ну что тогда могло испортить настроение прекрасному единорогу, у которого полно еды и есть под боком даже кисельная речка с молочным бережком!?

А портили жизнь великолепному Епифанию деревья с сочными, вкусными плодами, что росли в его долине повсюду. Плоды были изумительны, к ним претензий у Епифания не было, но вот их листья, стволы и ещё усики, это было ужасно! Все вышеперечисленное было омерзительно липким. А пройти мимо такого дерева, источающего аромат персиков, груш и дурианов одновременно, было практически невозможно! Большие спелые плоды, похожие на сливы, размером с мячики для тенниса лопалась, обнажая фиолетовую притягательную умопомрачительную мякоть и рот  Епифания, сам того не желая, тянулся к ним. А следом и весь Епифаний. И намертво влипал гривой.

Отодраться от этих деревьев было сложно, усики тянулись, цепкие и липкие, хватали и держали. А дальше ветки и листья льнули, будто скучившиеся родственники. И приходилось, смирившись, приниматься поедать вкуснейшие инливы.

Епифаний, к сожалению, очень любил инливы и мог жрать их мешками. А с другой стороны, прилипнув к дереву, что ещё остаётся? Стой себе и ешь, докуда сможешь дотянуться. А потом жди дождя! Только дождь мог спасти от фруктовых деревьев, только на него была надежда. Хорошо, дождики в долине Епифания случались каждый день и даже в одно и то же время, после обеда точнехонько. И это очень гуманно, ведь после обеда Епифания тянуло в сон, а спать стоя в объятьях липкого дерева ему не нравилось.

А ещё от инлив сильно страдала его шикарная грива, в ней вечно путались усики и косточки, листочки и даже мелкие веточки дерева. Епифания это ужасно раздражало.

- Кто придумал такое дурацкое дерево?, — восклицал он каждый раз, попав в его объятья. И долго дёргался, пытаясь вырваться.

Епифаний, когда наедался сочных инлив, стоя в объятьях дерева и ожидая дождя, мечтал о маленькой обезьянке, что могла бы выбирать сор из его офигенной гривы и расчесывать её.
- Только лёгкой обезьянке, не хотелось бы таскать на себе тяжёлую, — думал он. Вообще, единорогам положены нагие девственницы, но он имел сомнительное удовольствие знать одну и она целыми днями трепалась, вместо того, чтобы расчесывать его.
- Никаких больше баб, — думал Епифаний. - Маленькую обезьянку и харе!

Его мечты сбывались, ведь он единорог, надо было только как следует захотеть. И вот он принялся хотеть обезьянку. Почему он не хотел сразу, чтобы грива не путалась и в ней ничего не застревало, не известно. Может потому что желания нужно было продумывать как следует, по-разному могло выйти, как с девой и ему не хотелось рисковать своей гривой.

И вот однажды утром Епифаний разгуливал по мягкой шелковистой травке, завтракал сладким клевером и разговаривал с лягушками, сидевшими вдоль молочного бережка кисельной речки и квакающим о своём, лягушьем, и у него было прекрасное настроение. Грива его развивалась на ветру, к деревьям он близко не подходил, ожидая обеда, и ему хотелось петь.

И тут он увидел неведомого зверя, смутно кого-то напоминающего. Маленькую такую лошадку без рога с коричневой шкуркой и большими ушами. Лошадка уныло брела через лужок, не обращая внимания на крупный аппетитный клевер. Епифаний уставился на неё. Что-то вдали его сознания настойчиво свербело и зудело.
- Не может быть, — наконец сказал он, предчувствия непоправимое.

- Ты кто?, — спросил он шёпотом.
- ОбезьЯнк, — сказала маленькая лошадка и грустно поглядела на него, шевеля большими круглыми ушами. - И у меня какое-то дурацкое желание чесать гривы! Понятия не имею, откуда оно. Я проснулся сегодня утром и мне так захотелось расчесать кому-нибудь гриву. Он посмотрел на свои маленькие серебристые копытца. - Хочешь, я расчешу её тебе?, — спросил Обезьянк с надеждой. Епифаний попятился и подумал, что больше никаких желаний, они совершенно не правильно сбываются.

Епифаний задумчиво глядел на ОбезьЯнка и думал, как быть. Размечтать его назад теперь не выйдет. Он обратил свой взор к листу кувшинки. И было полно по берегам кисельной речки. И на одном из них он отправил болтливую девственницу навстречу приключениям.
- Как она там, в неведомых краях, — подумал он с внезапно проснувшейся совестью.

ОбезьЯнк вдруг откашлялся и тихо спросил:
- Слушай, а как тут насчёт еды?
Епифаний уставился на него в немом изумлении, потом обвел долину, полную фруктов и клевер глазами, как бы спрашивая эту недолошадь, что ему ещё надо?

ОбезьЯнк проследил за полётом глаз Епифания и когда он закончил, добавил: - Кактусы есть, колючки, терновники, может растопша?
- Чево?, — спросил Епифаний.
ОбезьЯнк тяжело вздохнул и отправился к речке. Принявшись было пить, он поднял глаза полные скорби на Епифания и спросил: - Ну хоть лужа есть?

- Лужа чего?, — удивился Епифаний.
- Воды!, — воскликнул ОбезьЯнк возмущённо. - Можно даже не слишком свежей. Дождь здесь бывает?
- А, дождь, — обрадовался единорог. - Дождь каждый день ровно в три часа. Потом сразу все сохнет.
- Ведро есть?, — спросил опять ОбезьЯнк.
- Ведро чего?, — опять удивился Епифаний.
- Как с тобой сложно разговаривать, — вздохнул ОбезьЯнк. - Тара нужна. Завтра дождь в три. Дождь нальется в ведро, получится поилка.

Единорог сел и задумался. С ОбезьЯнком все выходило ещё сложнее, чем с девственницей. Та просто стрекотала без умолку как сорока, но при этом ей не нужны были ни ведра, ни лужи. Этот же только появился и уже проблемы.

ОбезьЯнк, увидев, что единорог уселся, повернулся и пошёл прочь.
- Ты куда?, — спросил Епифаний с надеждой.
- Погуляю, — ответил пони. - Ведро пока ищи.
- Ещё и командует, — проворчал единорог, поднимаясь и отправляясь к реке. Он решил присмотреть лист кувшинки пошире и все же попытаться заманить жертву своей мечты туда. Он уплывет и все станет как было.

А ОбезьЯнк шёл по долине и чесался. Выяснилось, что у него аллергия на ваниль, которой здесь казалось было пропитано все. Он увидел больших лимонного цвета бабочек перелетавших с цветка на цветок. С их крылышек сыпались пыльца и ОбезьЯнк понял, откуда запах.
- Ванильные бабочки, — проворчал он. - В чей кошмарный бред я попал? И тут он увидел вдали нечто прекрасное. Он не поверил своим глазам от счастья. Там, на горизонте высился ряд кактусов с длинными шипами.ОбезьЯнк поспешил к кактусам, частоколом возвышавшимся на горизонте. Они манили к себе чудесным розовыми цветами и крепкими, сочными телами. Он представил, как вгрызается в них и прибавил прыти.

- Никакой клевер не сравнится с кактусом, — думал ОбезьЯнк, пыля по дорожке навстречу обеду. Но проскакав приличное расстояние, в чем он легко убедился, обернувшись назад, он совсем не приблизился к вожделенным растениям.

- Что за фигня?, — пробормотал он и побежал со всех ног. Но запыхавшись и совсем выбившись из сил, он остановился. Кактусы так и остались на горизонте, не приблизившись ни на метр, под ногами ОбезьЯнка теперь снова был ковёр из изумрудных листочков клевер и его пушистых розовых цветов.

- Где я так нагрешил? - завопил Обезьянк. Его большие уши поникли, он весь вспотел и запылился. Было ужасно жарко, солнце стояло прямо над ним огромным золотым шаром, на небе не было ни облачка и ему нестерпимо хотелось пить. Он с ужасом подумал, что загулялся и назад в долину ему не дойти. Тогда он улегся на клевер и начал отдыхать. Клевер оказался свежий и прохладный, и ОбезьЯнк, плюнув на свои принципы, сорвал один цветочек и принялся жевать. Клевер был такой сочный, чуточку сладковатый и прекрасно освежал. ОбезьЯнк лежал на лужке и жевал цветы уже вместе с листьями, чувствуя, как к нему возвращается энергия.

Потом он сел и почти с ненавистью посмотрел на ряд кактусов в недоступной ему дали, немного подумал и решил вернуться.
- Сначала нужно найти ведро, — решил он. - А кактусы могут подождать. И он не спеша потопал обратно.

А единорог тем временем был очень - очень занят. Как только ОбезьЯнк исчез вдали, Епифаний залез в кисельную речку и принялся зубами подгрызать самый большой из листов кувшинки. Он решил ослабить его настолько, чтобы тот сразу оторвался, когда ОбезьЯнк запрыгнет на него. И Епифаний трудился, иногда выныривая из киселя, чтобы глотнуть воздуха.

Но, когда он вынырнул в очередной раз, то увидел на берегу маленькое жуткое чудовище, похожее на шоколадного мишку. С чудовища стекала грязь и оставляла на изумрудном клевере очень некрасивые следы.

Чудовище тоже увидело единорога и завопило от ужаса. Да и кто бы не завопил? Единорог был весь покрыт киселем, будто запеканка, он громко фыркал и кашлял.

- Ты что орёшь?, — спросил Епифаний, нафыркавшись.
Чудовище не ответило. Оно мелко дрожало, прикрывая рот ладошкой. По его телу текли капли, похожие на горький шоколад.

- Ты что шоколадный?, — спросил Епифаний, подходя ближе.
- Обыкновенный я, — ответило чудовище, приходя в себя. - В фонтан упал. Там, на входе фонтан.
Епифаний засмеялся, вспомнив о фонтане в парке, что он намечтал в прошлую пятницу. Хороший был бы фонтан, если бы шоколад не оказался в нем горький. Он мечтал о молочном. Но что-то опять пошло не так. Зато река обзавелась молочным бережком!

- Ты вообще кто?, — спросил Епифаний подозрительно, боясь, что снова обезьянка.
- Я Жиморбук конечно, — ответил шоколадный медведь, пытаясь омыться в кисельной речке. - У тебя есть лужа?, — спросил он, поняв что ещё больше замарался.

- Нету лужи, — проворчал Епифаний. - И ведра нет. Дождь через пару часов будет, отмоешься.
- Из воды дождь?, — спросил Жиморбук, стоя у бережка в молочной пене.
- Из воды, — ответил единорог и пошёл в сторону инлив, пора было обедать. Жиморбук потопал следом.

- Слушай, — спросил он. - А у тебя тут всегда так?
- Всегда, — отрезал Епифаний.
- Офелия говорила, что всегда, а я не верил.
- Какая Офелия, — спросил единорог, резко останавливаясь.
- Прекрасная Дева, что сидит на листе кувшинки и рассказывает всем сказки.
Единорог посмотрел на Жиморбука.
- Такая блондинка с волосами до пят? Болтает без умолку и в основном не по делу? Задаёт немеренное число вопросов?

- Ага, — ответил медведь. - Она. Чудесное создание. Она всем рассказывает, как прекрасна твоя долина и приглашает в гости.

Епифания затрясло.
- Приглашает всех?, — прошептал он.
- Всех. Рассказывает, как у тебя хорошо. Вот про фонтан не сказала, — задумчиво добавил Жиморбук.
- Позже фонтан появился, — пробормотал Епифаний, чувствуя, какая надвигается напасть. И он понятия не имел, как её предотвратить. Наконец он решил, что сначала пообедает, а на сытый желудок придумает. И решительно поспешил к фруктовым деревьям, которые тут же приняли его в свои объятья, вцепившись в него своими усиками и веточками.

- Ничего себе!, — воскликнул Жиморбук, глядя, как прилипший к дереву Епифаний поедет сочные плоды. - А можно не влипая их есть?, — крикнул он с безопасного расстояния.

Епифаний не ответил. Он блаженствовал. Сладкий сок тёк по его шее, он жевал инливу за инливой и жмурился от счастья.

Жиморбук постоял, глядя на это свинство, а потом махнул лапой и пошёл к ближайшем дереву. Один черт он уже липкий. Подойдя, он увидел прямо рядом с носом сочнейший лопнувший плод и надкусил его.
- О, — вскричал он. - О! И начал поедать инливу.

ОбезьЯнк наконец добрался до рядов деревьев и увидел Епифания и новенького. Некоторое время он глядел на них. А потом сел и стал ждать, когда они наедятся. И вдруг на него упала капля дождя. Затем ещё одна и вот сильный дождь застучал по листьям деревьев и траве. ОбезьЯнк подскочил.
- Ведро, — завопил он. - Где взять ведро?

Епифаний стоял в объятьях дерева и чувствовал, как по нему стекают капли дождя. Он закрыл глаза и представил, как вместе с водой на землю падают ведерки, небольшие такие, чтобы его не зашибли, разноцветные ведерки. Они падают там и сям, будто невиданный урожай.

Епифаний почувствовал наконец, что может быть свободен, дерево не держит больше его и устремился под дождь. В его гриве запуталась куча сора, но это его не особо беспокоило. Ему захотелось бегать под дождём и кричать разные глупости. И он не раздумывая, бросился бежать и только открыл рот, чтобы крикнуть:
- Эгегей!, — как его ударило по макушке что-то тяжёлое.

- Ой, — закричал он и посмотрел на градину, что ударила его. На траве лежало симпатичное маленькое алюминиевое ведёрко, крашеное в жёлтый цвет.
- Ага, — завопил Епифаний, не размышляя о размерах ведерка. И тут ведра посыпались сплошным потоком: голубые, зелёные, красные, жёлтые, синие, в полоску и в крапинку, в пятнышку и в горошек, в спиральку и в звездочку. И все они были объёмом не больше чашки чая.

- Ага, — кричал в азарте Епифаний, получив снова ведром по макушке. Рядом скакал и прыгал Жиморбук, радуясь дождю и тому, что он снова стал приятный, шерстяной и волосатый, без всякого шоколадного налёта.

- Ура, — кричал он и прыгал по лужам, высоко разбрызгивая воду и не обращая внимания на ведерки.

ОбезьЯнк стоял под короной инливы и смотрел на ведерковый дождь. И тут ужас наполнил его нутро.
- Что если теперь всегда будет идти такой дождь?, — завопил он Епифанию. - Нас же засыпет этими ведрами с головой?

- Не волнуйся, — кричал, хохоча, в ответ Епифаний. - Я что-нибудь придумаю.

ОбезьЯнк принялся переворачивать ведерки книзу донышками, чтобы они наполнялись дождевой водой, ворча, что они слишком малы. Жиморбук взялся ему помогать, сообразив, что в этой сладкой долине вода на вес золота.  И только единорог скакал себе и скакал, получая переодически ведёрком по макушке.

- Этот дождь может все усугубить, — проворчал Жиморбук, глядя на пляски Епифания.
- Думаю, ему уже хуже не будет, — ответил ОбезьЯнк.

Епифаний, наконец, напрыгался и вернулся к ним, дождь кончался.
- Ну что, — сказал он гордо. - Хватит вам вёдер?
- Более чем, — ответил ОбезьЯнк.
- Да, достаточно, — согласился Жиморбук. - Слушай, — добавил он. - А ты можешь загадать питьевой фонтанчик?
- Может да, а может нет, — улыбнулся Епифаний. - Никогда не знаешь, как выйдет. И он посмотрел на Обезьянка, который пытался пить дождевую воду из маленького оранжевого ведерка. Его большие уши здорово ему мешали.
- Надо было загадать тебе хобот, — сказал он сочувственно.
- Нет, спасибо, — испуганно вскинулся ОбезьЯнк.

- Что тут происходит?, — раздался вдруг возмущенный девичий голос.

Все трое обернулась, при этом Епифаний вздрогнул всем телом, сразу узнав этот голос.
- Епифаний, — строго сказала Офелия, а это была она. - Я оставила тебя одного на месяц и во что ты превратил нашу долину? - Во что, я тебя спрашиваю?

Единорог мелко дрожал, ОбезьЯнк и Жиморбук удивленно переглядывались.

- Я тебе говорила, нельзя спать под деревом, исполняющим желания? Говорила?

И Офелия, в руке которой оказалась приличных размеров хворостина, угрожающе двинулись в сторону Епифания.

- А во что ты превратил инжирные деревья, пройдоха?, — продолжала возмущаться она. - А чудесная река, что ты с ней сотворил? И этот безвкусный огромный фонтан в парке на входе? Все мухи в округе уже шоколадные.

Единорог не выдержал и кинулся прочь по лужайке. Но бегать по ведеркам оказалось совсем не просто.

Офелия посмотрела, как он громыхая, уносится вдаль, а потом улыбаясь, обратилась к ОбезьЯнку и Жиморбуку.
- Пить хотите?, — спросила она сочувственно. - Бегите к речке, вода там теперь обыкновенная. И она щёлкнув пальцами, засмеялась.
ОбезьЯнк и Жиморбук наперегонки бросились к реке, на ходу превращаясь в обыкновенных пони.  Офелия посмотрела, как два пони весело скачут по мелководью и пошла дальше по долине наводить порядок. Единорога нигде не было видно, зато под деревом для исполнения желаний была измята вся трава и Офелия крепче сжала хворостину. Но тут Епифаний выглянул из-за широкого ствола дерева и посмотрел несчастными глазами.

- Я так скучал, Офи, - сказал он. - Так скучал.
- Заметно, — сказала Офелия, стараясь не рассмеяться.
- У меня видишь грива вся испортилась. Я никак её один не распутаю.
Офелия подошла к единорогу и посмотрела на его гриву.
- Придётся стричь, — сказала она печально.
- Нет, — завопил единорог на всю долину. - Ни за что, это моя гордость.
- Позор это твой, а не гордость, — проворчала Офелия. - Тащи гребень.
И она, получив гребень принялась расчесывать гриву и не слишком церемонилась с несчастным Епифанием, расчесывая её. Но он стоял и терпеливо сносил экзекуцию. Ему хотелось стать красивым!