Как Кочеткова полюбила сатаниста

Было это так.

Однажды Люся Шумилова обнаружила у себя шотландские аристократические корни. Произошло это девять лет назад. Выходило, что у Люсиных далёких предков по материнской линии фамилия была то ли Мак-Гиллис, то ли Мак-Наббс.  Но главное, что шотландская родословная давала ей возможность претендовать на какой-то там замок. В котором уже четыреста лет жили её более везучие родственники. Признавать своё родство с Шумиловой они категорически отказывались.

Люся потеряла покой. Замок в Шотландии снился ей по ночам. Она решила его отсудить. Если бы противные шотландцы не так явно задирали свой нос, они бы ещё могли рассчитывать на пощаду. Но они открыто брезговали родством. Шотландскую ветвь Мак-Наббсов нужно было показательно проучить. Опять же, вложения в иностранную недвижимость — это всегда выгодно.

Все свои заработки Люся тратила на адвокатов. Адвокаты стремительно менялись. Когда они появлялись в Люсиной квартире, она была полна надежд. Люся звонила своей подруге-сценаристке Кочетковой и делилась с ней своим энтузиазмом: «Всё уже на мази! На меня работает мастодонт своего дела! Замок практически у нас в кармане! Мы опять подаём апелляцию!» Потом звонки становились всё реже и реже. В конце концов, Шумилова проигрывала очередное дело, потому что «адвокат был недостаточно квалифицированный». И отправлялась на поиски очередного юриста.

Так незаметно пролетели девять лет.

И вот однажды в пятницу вечером сценаристка Кочеткова лежала на диване и читала «Манон Леско». Она дошла уже до второй страницы, когда раздался телефонный звонок. Это звонила Люся. Кочеткова даже не очень удивилась.

«Приезжай немедленно, - горячо шептала в трубку Шумилова, - я тебя со своим новым адвокатом познакомлю. Мужик, что надо. Как раз в твоём вкусе».

За окном смеркалось, и накрапывал дождь. На диване лежала недочитанная «Манон Леско». Кочеткова ответила: «Не-е, уже поздно, куда я поеду...»

Нужно сказать, что Кочеткова не любила, когда подруги пытались её с кем-нибудь познакомить. С этими знакомствами она всегда попадала впросак. С одной своей подругой она даже едва не рассорилась на этой почве. Между ними произошёл эмоциональный разговор примерно следующего содержания:
- Знать тебя не хочу! Не звони мне больше!
- Ну, Света, ну почему?
- «Почему»?! Ты же говорила, что он банкир!
- Но он же работает в банке.
- И ездит на работу на метро! -  сардонически смеялась Кочеткова.
- Света, ну это же Москва, - виновато канючила подруга. - Здесь многие
обеспеченные люди добираются до работы на метро. Чтобы не стоять в пробках.
- Из Бибирево!
Ну и так далее, в таком же духе.

«Нет, я не поеду. Уже поздно», - твёрдо сказала Света. «Ты с ума сошла?! - возмутилась Шумилова. - Может это твой шанс. Мужик - первый класс. Не то, что твои забулдыги-киношники».

 «Ладно, через час буду», - сказала Кочеткова и положила трубку.

Через полчаса она уже была у Шумиловой-Мак-Гиллис. Адвокат ей категорически не приглянулся. Почему Люся решила, что он в Светином вкусе понять было решительно невозможно. Во-первых, он был толстым. Во-вторых, он был на три года моложе её. Заурядной внешности. Одет невзрачно. Его звали Владимир Рейнгольдович Боровчик. И наконец, он оказался совсем не адвокатом, а только проходил практику в суде. Каким-то там секретарём.

«Господи, на кого я трачу свою жизнь, - подумала Света, - за какие грехи мне всё то?»

К несчастью, Боровчику она понравилась. Он подсел к ней поближе и стал навязчиво угощать хозяйской пастилой. Так завязалось их романтическое знакомство.

Боровчик стал звонить ей и посылать смс-ки. У него оказалось неплохое чувство юмора. Со временем она к нему привыкла. Боровчик приглашал её в «Грабли», угощал шампанским. Света с удовольствием выпила бы водки, но думала про себя: «Ладно, и шампанского попью. Что с меня, убудет?»

Как мужчина он не будил в ней никаких инстинктов. Но с ним ей было, по крайней мере, нескучно.

Он дарил ей букеты. Провожал до такси. «По крайней мере, он галантен, - думала про себя Света, - не то, что наши забулдыги-киношники: всё норовят свернуть любой разговор на какую-нибудь похабщину. Начнут Сокуровым - закончат обязательно анальным сексом. Этот хоть за руками следит. Поэтому не буду форсировать события».

Так продолжалось весь сентябрь. Осложнения начались внезапно. Однажды, прогуливаясь по парку, Боровчик таинственно сказал, что хочет сделать ей признание. По расчётам Кочетковой «признание» должно было состояться, по крайней мере, через месяц. Она даже немного расстроилась, что так быстро утратила фору.

- Ты знаешь, - продолжал «адвокат», становясь всё более таинственным, - я хочу открыть тебе одну тайну. То, что ты так опрометчиво и безрассудно влюбилась в меня (на этих словах Кочеткова выронила сумочку) произошло потому, что у меня есть Хозяин. Я попросил его отдать мне твою душу. Теперь ты полностью в моей власти. Я могу делать с тобой всё что угодно. Вот чем объясняется то, что ты потеряла голову.
- Ты что, сектант? - спросила Света.
- Я?! - тут Боровчик демонически рассмеялся. - Бери выше, дурочка. Я слуга Повелителя Тьмы.
- Псих, - резюмировала Кочеткова.
- Ты можешь мне не верить, но теперь ты полностью в моей власти. Я могу вытирать о тебя ноги....
- Ты знаешь, уже поздно, а у меня ещё бельё не постирано. Оревуар! - сказала Света и побежала ловить такси. Ей вдруг стало очевидно, что юрист оказался ненормальным.

Они не общались два дня. К концу третьего Свете стало скучно. Она решила позвонить Боровчику. «В конце концов, у каждого свои причуды, - думала она, - ну, сатанист, с кем не бывает. По крайней мере, весёлый. Если он не будет заставлять меня участвовать в чёрных мессах, то с ним вполне можно общаться. Опять же знакомый юрист всегда может в жизни пригодиться».

Они созвонились, и она приехала к нему в гости. Поначалу, Боровчик вёл себя прилично. Угощал конфетами с коньяком. Потом просто коньяком. Мило шутил. Света хохотала. Но под конец его опять повело.

- Ты хоть понимаешь, что мой Хозяин наделил меня неограниченной властью? Ведь он истинный Князь мира сего! - кричал Боровчик, расхаживая по комнате и размахивая руками. - Я могу заставить тебя ползать по стеклу, лизать мои ботинки, стать моей рабой, в том числе и сексуальной! Сколько ты смогла выдержать без меня? Сама, сама, приползла сюда на коленях...

- Что б я сдохла, - подумала Света. - Господи, ну почему мне не попадаются нормальные мужики? План по козлам я давно уже выполнила.

- Ты знаешь, дорогой, мне ещё нужно внести правки в сценарий. Для «Смешариков». Ну, так я побежала?!

И прежде чем слуга Князя мира сего успел опомниться, Кочеткова схватила свой плащ, сумочку и зачем-то зонт  Боровчика,  и побежала к лифту.

Ей было скучно без него, но она не звонила Боровчику неделю.  Света думала: «Я, конечно, агностик, но как-то это всё... Вот, просто сатаниста я ещё вытерплю. Но сатанист-мудак — это даже для меня слишком».

В конце недели Боровчик позвонил сам. Голос его был печален: «Света, - говорил он, жалостливо сопя в трубку, - ты представляешь, я сломал ногу. Шёл по улице и поскользнулся на совершенно сухом месте. Закрытый перелом. Лежу в больнице. Мне здесь одиноко и грустно. Вспоминаю тебя». Света хотела-было съязвить что-то вроде: а что же твой Хозяин так плохо следит за вашими, но удержалась. Она пожалела юриста. И вообще решила вести себя по-христиански.  Боровчик, конечно, мудак, но ведь и мудаки достойны сожаления. Кажется, что-то такое было написано в Библии. Или об этом ей рассказывал её приятель Королёв.
 
В общем, Света решила простить. Тем более, что сатанист явно раскаивался. Она надела своё лучшее платье. Накрасилась. Купила сетку с апельсинами.  И пришла к больному в палату.

И что же вы думаете? Боровчик оказался неисправим. Едва она вошла, как юрист демонически расхохотался ( он действительно лежал на кровати,  к одной ноге его была подвешена гиря) и, указывая на Свету пальцем торчащим из гипса торжествующе заорал: «Вот видишь! Видишь! Ты втюрилась в меня! Врезалась! Потеряла голову! А всё почему? Да потому что ты в моей власти!»

«Да пошёл ты к чёрту!» - сказала оторопевшая Кочеткова сатанисту и, забрав апельсины, немедленно покинула больницу.

Так закончился этот удивительный роман.