Избранное часть ii

Борис Ихлов

ИЗБРАННОЕ Часть II



Неба плотная пелена.
Серые, пылью пропахшие здания.
Черные точки между домами.
Так началась война.

Люди в плавящейся траве,
Скоростью, до тошноты одинаковой,
Движутся точками между домами,
Каждая в свой подъезд.

Жизнь июльской травы.
Шагами вялых потомков Разина
Серые, однообразные
Вытопчут улиц рвы.
                1970


Мне хочется уснуть на теплом, белом камне,
Чтоб небо, солнце и лицо мое слились,
И пусть мне снятся сны про девочек моих.

Наступит день, когда машины уничтожат камни,
И ветер времени седую пыль умчит.
Пусть я усну на теплом белом камне,
И пусть мне снятся сны про девочек моих.

Кочево, 1974


Вот и время пришло.
Плешь. Щетина. Отрыжка.
Пустовато в глазах.
Жировые излишки.

И за окнами звон
Не пьянит и не манит.
Лишь Иосиф Кобзон
На экране тиранит.
                Апрель 1976



                ВОЕННЫЕ СБОРЫ

Ты думал, жизни солнечным дождем
Твой путь омыт. А ныне
Перед тобой травы озера.
Гор туманность как надежд туманность
Над мертвыми березами кружится.

А дни летят, как пыль из-под сапог,
На дне души твоей не оседая,
И только по ночам в палатке вспоминаешь
Морд  сплющенный оскал.
               
 Чебаркуль, 1977 





ВОРОБЬЕВ И ОРЛОВА
                Пришел к Мадонне филолог
                Фаддей Симеонович Смяткин…

К диплому понемногу
Студентки-недотроги
В руках, как шар воздушный,
Становятся послушны
И стелются травой.
Ведь скоро выпускной.

Гулял тогда в полшага
Один студент с физфака,
С изысканной манерой,
С маячившей карьерой,
Был мрачен и суров
Дипломник Воробьев.

Дипломница Орлова
Влюбилась в Воробьева,
Играла ему вальсы,
Струила реверансы
И вся была непрочь
Сойтись с любимым в ночь.

В общагу, ул. Культуры,
Ее подруги-дуры
Вели к ней, как корову,
Студента Воробьева,
Подсовывали ей
Как римский сельдерей.

Дипломница Орлова
На всё была готова,
Но с водки, слава богу,
Стошнило у порога.
Он холодно простился
И рад, что не женился.

1978, ПГУ



ПОХОД

Лишь только бы оставили в покое…
Как будто жить захочется, когда
Оттаивают сердце ледяное
«Полярный край, Уральская гряда».

Закончилась мышиная возня.
Вы мне при встрече крепко руку жали,
Но только никогда не понимали,
Что на’ сердце лежало у меня.

В глухом краю безвыходна лазурь,
Слоистых скал тоскливые картины,
И сжатый воздух медленной пружиной
Назад толкает в городскую хмурь.

Зачем же - как на праздник, как в кино,
Надев гондоны, будто рыцарь латы,
Идут на штурм духовные кастраты
Того, что штурмовать дозволено.’

Слепое солнце утренней поры,
И резко свистнет поезд уходящий.
                1981



МАРТ

Когда, как взвесь, последний зыбкий лед
Дождя касаньем, губ твоих касаньем
Почудится тяжелому сознанью,
И чистым звуком в воздух поплывет
Осенних дней придуманное царство,
Тогда мне смерть, как горькое лекарство,
На чайной ложке счастье поднесет.
                1983




Какие дожди полыхают
Над нашей планетой.
Вот градин, не утихая,
Поют кастаньеты.

Вот мир на секунду застыл
И снова рванулся.
И серая, серая пыль
Без веса, без вкуса.

Вот серая, серая пыль
На серой скамейке.
Вот полночь, завод и столбы
Над узкоколейкой.

Дожди отошли, а немая
Душа настороже.
И кажется, путь ей до рая
Отмерен, уложен.
                1983




Ты пишешь письма в пустоту. Зачем?
Не радость, а желудочная боль
Зудит, зудит какое лихолетье.
Зачем. Твои друзья не в дружбу,
И нет двери, куда бы постучать,
Когда весной провалы черноты
Манят к себе, как бешеная скорость,
И еле ощутимый запах мая
И прошлых лет в провалах черноты.
Ты пишешь, что тебя не занимают
Былые мысли. Старого позора,
Трескучих фраз, ненужной суеты
Тебе хватило на четыре жизни.
Ну, а теперь желания пусты,
И мир висит, как грузик на пружине.
Но вечером - провалы черноты,
Лес вдоль дороги, как урок прошедший,
Все старое тихонько вспоминать,
Дышать последним воздухом приволья,
Но не придет ответ из пустоты,
И радости желудочною болью.
                1985




… И полетели пасмурные дни
Гусиной стаей сквозь колючий ветер,
Плыл солнца диск, и в розовой тени
Бастинды тени рвались, и на свете
Существовал таинственный закон,
Который двигал серые ущелья
Учебных зданий над моей постелью
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
                Главное здание МГУ,  1986


Фрагмент 3

Иссяк пейзаж. Ура! Конец игре.
Снег на траве зеленой в сентябре,
Как оторопь удавленного звука.
Да горечь праздника, да скука.

И тошно петь, и тошно говорить.
Иссяк пейзаж! Твоих писаний ярость,
И мысли, люди, слухи. И осталась
Полоска света в запертой двери.
                1986



Не жалею, не плачу. Мне стало безрадостным прошлое.
Впереди дым болота и пасмурный воздух сырой,
Смутный тянется лес, и застывшие камни над пропастью,
И последнего в мире заката кинжал золотой.

И отчаянье греет, как будто мы прожили весело,
А вино не пьянит, нету места во мне забытью.
Воздух сер, как тогда декабристов повесили,
И качает кораблик, вошедший в речную струю.

Боже мой, не уходи. Над сосновыми прядями
Неба край тяжелеет, и давит на сердце закат,
И запрыгает сердце пружиной тугой невпопад,
И запрыгает дождь, и нависнет свинцовыми грядами.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И спускается сырость лесная. Штормовка пропитана влагой,
И рисуется пихта косым движеньем руки
На ночном косогоре, на серой бумаге
Сумасшедшего воздуха в пойме реки.
                Кудымкар, август 1986


МЕТРО

Когда в глазах сияет темнота,
А страх и страсть обшаривают мозг,
Составы из ничто и в никуда
Летят, и бьется голубь в потолок.

И мимо мчат пустые поезда,
Когда пылает бархатная ночь,
Грохочет поездная пустота,
И жизнь в метро как пыли суета.

Бильярдный шар по бархату летит.
О чем кричишь? От лузы не свернуть,
И муть путей, где мой прочерчен путь,
Мутнее спермы Млечного пути,

Где спят сады в заоблачной красе,
И спит на крыльях яблоневый снег,
А жизнь моя по взлетной полосе,
Как самолет, растрачивает бег.
                Москва, август 1986



Нет времени, Люда. Уходят победы,
Не радость, не память, а в памяти меты,
И сердце от страха щетинится злее,
Когда пролетает комета Галлея.

Зачем тебе, Люда, во взгляде усталом
Кусок человечинки жарить, не надо.
Нет времени, Люда, и что-то осталось
Поведать глухой суете листопада.

Устали глаза упираться в чужое
Лицо земляка, а ведь хочется правды,
И чистого воздуха  самую малость,
И жаль этот свет, как была хороша ты.
Ты так хороша, человечья усталость.
                МГУ, август 1987



Что ты чуешь во мраке? Ты ждешь - вот сейчас
Двери лес распахнет, и увидишь, как настежь
Свищет ветер в лесу, и крутится Пегас,
Как в воронке, и рушится небо на части.

Там, где прыгает яблоко радости над
Темнотою полян и взлетает дыханье,
Там пылает шаманья трава-белена
И кричать не дает побелевшей гортани.

И копыта по небу, будто зубы, стучат,
Стынет кровь от плети у тебя на ладони,
Что же делать, что следом идет снегопад
И пора, когда сердце не слышит погони.

Но пока - эта мысль не дает мне свернуть
В край, где замерла пропасть, рывка ожидая -
По лесам колдуны бородами трясут
И неласковым словом меня поминают.
                Август 1987



АСТРОЛОГИЯ

Я тебе поведаю, постой,
Как живут собака со свиньей,
Как не ладит с тиграми коза,
Как глядят драконовы глаза.

Ты душа, собака-скорпион,
Я тобой немножко увлечен,
И тебя немножечко люблю,
И твои укусы потерплю.

Ты мои ужимки не брани,
А в глаза тихонько загляни,
И увидишь, что за зверь там спит
И простится с клеткой не велит.
               
 Москва, МГУ, 15.2.1989



СЛАВЕ БУКУРУ

Провинция гибнет. В ней тихо живет Айболит,
Обычный, как клизма, в конторке врачующий жлоб,
И, свой стетоскоп на китайский сменяв гороскоп,
Пророчит блатное, мешая с латынью иврит.
                Пермь, февраль 1989



Свинцовая поступь вины.
Смирительный город калек.
А было - полмига любви.
А ты возомнил - человек.

Чудовищно время идет,
Как споры с чужими людьми,
Как капли дождя, напролет,
На грязном портрете Перми.
                Март 1989




Смыкается листва. Мне чудится - дрожит
На перепутье вен мой город сероглазый.
За что ты так - во мне? Ах, если жизнь - держи!
Я знал, что ты убьешь, не выстрелив ни разу.
                Май 1989


Я не живу. Я странствую в пустыне.
Как будто для насилия рожден,
Струится день. Пески ночами стынут,
И, как в мишень, беззвучно смотрит в
спину
Собрат-манкурт.

Мне все равно, какая в теле мука,
И город солнца, ставший из песка,
И жизнь, как дар слепому камня в руку,
Как перевод с чужого языка.

И с каждым днем все явственнее гибну,
Уже не отбиваясь от камней,
Когда пески зернистые пустыни
Поют в бездонной гибели моей.
                Май 1989



ЭМИЛИЯ ЛОНСКАЯ

Когда последняя пороша
Седое выстрижет чело,
И труп, небрит и неухожен,
Земля упрячет под крыло,
 
То запоет среди болота
К судьбе привычных пермяков
Твоя кровавая забота
В Афган отправленных штыков.

Когда покроют слезы камень -
Прощайся милая, прости! -
Ты вдруг разверстыми устами
Молитву господу прочти.

И ты вослед заложишь с гиком
Отца перед христовым ликом
И слезы первые любви
Тупого Спаса на крови.
                13.4.1989
Лонская – пермская журналистка, писавшая об Афганистане





КОВАЛЕВСКОЙ
Что наше северное лето. . .

Бабье лето еще впереди.
Ты не знаешь, что это такое.
Это запах травы-зверобоя
У тебя на соленой груди.

Это неба прозрачный бутон -
Все, что в горле осталось от крика,
И далекого взгляда улика,
Иногда, в перерывах, сквозь сон.

И ненужного снега луга,
Там, под снегом, водица святая,
Так зовуще, пружина тугая,
Выбирает впотьмах берега.

Это запах сырых облаков,
Это выстрел табачного рая
И спасительно терпкого чая,
Иногда, в перерывах от снов.

Кто ж виновен, что мы далеки.
Будто ноет пружина тугая,
На рабочем столе, отлетая,
Зверобоя дымят лепестки.
                8.9.1989



Это речи во хмелю,
Вилами по луже.
Я скажу тебе “люблю”,
Только ты не слушай.

И не верь моей игре,
Радостной и жадной,
Оттого, что на дворе
Все идет неладно.

Это синие ветра
Сылвенских Камаев
В степи легкие добра
Не летают стаей.

Вот и время нам с тобой
Из коробки длинной
Взять у папы расписной
Браунинг старинный.

Повернуть его слегка,
Правильно нацеля,
И закружится тоска
Мартовской метели.

Март 1990



Детские игры в дети.
Детские игры в деньги,
А перед этим - в правду,
Веру, надежду, любовь.

Поле как выстрел, Бетти,
Поезд - последний пенни,
Выброшенный в награду
Ветренице любой.
               
Москва - Краснодар, октябрь 1990



СТАНИЦА

Там на веранде пили чай,
И было видно спины,
А он молчал, а он молчал
Потеряно и длинно.

Она была чуть холодна
В ответ на степь пустую,
А жизнь летела из окна
Ничком на мостовую.

Еще чуть-чуть, и унесет
К вокзалам с мостовыми,
А грязь дорожная течет
Меж хатами чужими.

Наверно, ты не холодна,
А буря грянет мимо
В стакане красного вина
С девчатами чужими.

Да нет же, ты не холодна,
То жизнь проходит мимо,
Когда китайская стена
Стоит невыразимо.
 
Станица Бакинская, 14.12.1990



Есть виски, что как мишени в тире,
И  Прокруста выстелено ложе.
Декабристы выстрелили позже.
После смерти в рудниках Сибири.
                Август 1991


Остается смотреть в одинокую точку.
На бесснежье смотреть, да бутылки
считать.
Будь ты проклята, Пермь, что с умом
укороченным,
Где в постелях теплынь, да кладбище в крестах.

Будь ты проклята, Пермь, крепостной
уголочек
С деревенским теплом, да кладбищем в крестах.
                17.11.1991


Для школьной радости
Сентябрь ласковый,
Как будто празднество,
Да не с кем праздновать.
                1992


... Прогулка, мертвое лассо,
Меня влекла медвежьим грузом
С толпой кочующих французов
По катакомбам Пикассо.
               
   Париж, октябрь 1992



Какой хороший снег опускается тихо.
Когда усталость, как снадобье,
Когда не хочется ни жизни, ни улиц,
Я спокойно гуляю по городу.

Будто зима еще впереди.
И вот отстрелялся пятиэтажный пейзаж,
Школьный наивный снег,
Черный март, как оружейная гарь,
Как смазка сапог рабочих
Сразу же после Зимнего.

Пороховые сквозные улицы любви
Проходят, как косой дождь, стороной.
Одна усталость, как снадобье,
Еще позволяет быть.
                4.3.1991



Скорей ко мне, мы оба старики.
Твое полузадушенное тело
Осенних губ наполнят ручейки
В краю берлог и наволочек белых.

Последний раз, ты знаешь и сама,
Как ни мечтай, да если и представишь.
Ты так сказала: женщина-зима,
А осень в горле яблоком оставишь.
                Август 1991



Нет нужды навеселе
Упираться рогом,
Справа поле, слева лес,
Легкая дорога.

Осень балует глазам,
От ночной турусы
Повлажневшим деревам
Холодно и грустно.

Над рекою синь-краса.
Ни труду, ни славе
Брел зачем не знаю сам
К волжской переправе

Самара, сентябрь 1991



Бог не спросит, как царь с новгородцев,
Нам доселе чего-то неймется,
Нам и песня по-волчьи поется,
Мы и любим кого попадется.

Он под ручку проходит не с нами,
Сторонится, как ливни косые,
Что мечтали  о бабе красивой,
Да работали злыми руками.
                25.11.1991



ХОХЛОВКА

Светает. Быстро жизнь минула.
Как кучевые облака,
Как тень межоблачного гула,
Где в небо целится тайга.

Где, огорожены забором,
Стоят останки старины,
Возведены финно-угором,
А вслед монголом сожжены.

Где корпус раковый в оправе
Несет музейные кресты,
Сошлись на камской переправе
И Вянямейнен, и Батый.

Там лес и дол навозом полны,
Там Ермака для съемок челны,
И воздух тяжек, хоть кричи,
И водку хлещут москвичи.
                5.8.1992




Звук должен быть закутан в тишину, он должен  покоиться в ней, как драгоценный камень в бархатной  шкатулке.               
Генрих Нейгауз

Я попытаюсь сформулировать. Ты так красива, так красива...
А мне, печальному-унылому, такое счастье не под силу.

Я попытаюсь что-то высказать... Хотя зачем? Не в этом дело.
А ты такая оголтелая. И эти груди без предела.

Ты весишь больше. Не понятно ли? Но есть же мера, есть же мера...
Тебе Остапенко приятнее. Он задолбал меня, холера.

“Она не то”, - сказал Остапенко. Мы пили водку у Сердитого,
И впереди у нас маячило, увы, разбитое корыто.

А в ночь, закусывая яблоком, ты так смотрела, так смотрела.
И Шопенгауэр на скатерти. И эти груди без предела.

Не возвращаются, любя. А ты не знаешь это правило!
И ни-че-го. И ты в себя мои погрешности направила.

Ты понимаешь, есть любовь, а есть как время между матчами,
Когда несчастье обозначилось, как иероглифы Ли Бо.

Пойми же, слово “крылья” следует за словом “любишь”, и расчеты
Идут по гиперизмерению, как на Берлин идет пехота...

Да бог с тобой. Урок закончился, и одиночество прекраснее.
Твои претензии законные. Мои страдания колбасные.
                11.3.1993



      САЛЬВАДОР ДАЛИ

Не дури меня, злой Сальвадор,
Я сейчас упаду на колени,
Так гудят аравийский простор
И расстрелы на приисках Лены.

Отпусти мои черные дни,
Мне не выдержать скопищ народа,
Потому что не помнят они
Звездных знаков медвежьего года.
                1993



Раскинув сад из кварца и стекла,
Глядит январь прозрачными глазами.
В мир нежность больно, как на цыпочках, вошла,
И ясная зима стоит под образами.

Пирует холод. В розовый туман
Плывут, дымя, по городу трамваи.
Ты в детстве в этот верила обман,
Теперь не веришь, как январь, седая.

Ведь по утрам который год зима
Сухими пальцами охватывает шею,
Все так же желчью крашены дома,
И роются под окнами траншеи.
                1993


Ложится первый снег
И солнце сторонится,
В тяжелой тишине
Слетают с крыши птицы.
В разрозненном краю
Стихи читают дети.
И птицы хлеб клюют,
И все равно на свете.

Любви осенний плач,
И детство говорило,
Что женского тепла
До жизни не хватило.

Его крутой изгиб
Летуч, как листья лип.

Коричневый миндаль
Распластывает тело,
И вот в ресницах сталь
Навеки повзрослела,

И в жаркой наготе.
Так ждет сухая степь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Печаль его Елена,
И он следит давно,
Когда она из пены
Покажет плечи вновь.
         
                Свердловск, октябрь 1994



ЛЮБАША

Мы здесь одни. Пусты дома,
Далек в ночи вагонов стук.
Перемежается зима
С теплом от глаз твоих и рук.

На привокзальных рубежах
Невольной скуки не уйму.
А ты который раз во тьму
Меня приходишь провожать

Верещагино, 17.12.1994


НОЧЬ С МОДЕЛЯМИ

Не Татьяну и не Любу,
Дам изящного сложенья,
Целовал Ирину в губы,
Словно головокруженье.

Но холодной ночью черной
По какой дурной причине
Провалились девки к черту,
Не сыскать моей Ирины.

Отчего же ты, Ирина,
От убогих итальянцев
Не приедешь из Турина,
Чтоб со мною целоваться.

Знать, почудилося, будто
Было счастье на минуту.

23.1.1996



Из костей, откуда хочешь,
Жар бери,
Одиночество, да в полночь
Фонари,
Только вьюги согревает
Круговерть -
Сквозь нее в пустое небо
Не смотреть.
                Февраль 1996



Ты выпита до дна.
Тебе семнадцать лет,
Не говори, что нет,
Уж вечность с гаком было.
А нынче ты одна.
Все мебельный предмет
Интересует, Свет,
Не так ли, не забыла?
А помнишь - ну, прости:
Из черной ночи в ночь
Мотался мастер Кельвин,
И не о чем грустить,
Он отмечал точь-в-точь
Температуру гелия. . .
                Май 1996




ПОХОРОНЫ УГОЛОВНИКА НА СЕВЕРНОМ КЛАДБИЩЕ

От немоты до немоты
Простая кружка пива.
В цветах модельные кресты,
И кажется красиво.

Восходит солнце, как на грех,
Да грех уже не моде,
Его не вымолить на всех,
И нет греха в природе.

Не переменишь здешний мир,
И грешника на волю
Ведет небесный конвоир
Последний раз, не более.

Июнь 1996



                ЗАСТОЛЬНАЯ

- Все тот же звук соломинкой желанной
Не перестанет звать на праздник твой.
Уходят тени Ольги и Светланы,
И той, что машет издали рукой.

- Невзрачный день в окне проходит рано,
Обступит время с четырех сторон,
Но если ты такой взаправду пьяный,
Открой мне струн простое серебро.

- Кто верит в бога, черта иль султана,
Когда же я негаданно приду,
Ты, будто бы соломинкой желанной,
Открой, что будет в праздничном году.

- Который год, как заповедь Корана,
Белеет парус в синеве морской.
Когда-нибудь, с кем ты взаправду пьяный,
Объявит день волшебною рукой.
                Июль 1996




Дружок, ты знаешь, как садить
Горох и репу в грядку,
Лису на слове изловить
И чай глотать вприглядку.

А нынче город стал стеной,
Горох ему не страшен.
Ему не нужен лис ручной,
А нужен день вчерашний.

Ему “Калашников” ручной -
Соседа с перцем слопать,
И каждый ждет потопа,
И счастье в грош ценой.
               
Челябинск, апрель 1997


Не пойте о любви,
Наверно, с колыбели
Меж сосен до земли
Качаются качели,

Но холодом орла
С глазами хлопьев хлопка
Ждет каменная мгла
На баренцевых сопках.

У лилипутов Свифт
Души не обнаружил.
Не пойте о любви,
Пожалуйста, не нужно.
                1998




Ты взял гулять креолку, Рой,
Хей, хей, хей!
Давай, закатим пир горой,
Хей, хей, хей!

Пускай мороз трещит в ушах,
Устроим пляски на костях,
Хей, хей, хей!

Разбудим выстывший притон,
Хей, хей, хей,
Раздуем праздничный огонь,
Хей, хей, хей!

Креолка  в час берет  порой,
Но станет верною женой,
Хей, хей, хей!

У Роя выгорел притон,
Хей, хей, хей!
По пинте виски нам вдогон,
Хей, хей, хей!

Останки богу не нужны
Твоей обугленной страны,
Хей, хей, хей!

Пусть не болит у Роя взгляд,
Хей, хей, хей!
Ведь мир ни в чем не виноват,
Хей, хей, хей!

Затянем песни до утра
На черных языках костра,
Хей, хей, хей!

6.2.2019




BELLA

Прекрасная, как Азия,
Глупа до безобразия,
С душой, как чурка тупленной,
За тридцать песо купленной.

В разрезе грудь торпедная
Корма твоя  победная,
Тоска моя заморская,
Принцесса пятигорская

Буэнос Айрес, 2001




ПОДРАЖАНИЕ МАСТЕРУ
             Владислав Дрожащих: «В саду на скамейке сидели сосиски…»

Сосиски сражались за правое дело
И били врага на Кубани умело,
Сосиски гранатой крушили врага,
И смолоду честь им была дорога. 

Но храброй сосиске в горячее тело
Свинцовая пуля шальная влетела,
От папы влетело и мамы влетело,
Мол, знай, как сражаться за правое дело!

Повеяло жареным в вольные степи,
Снял Ленин свое знаменитое кепи,
И галстук, и брюки, и женщину снял,
Из этого вышел огромный скандал!

Но имя сосиски в народе живет,
Ей песню сложил благодарный народ.




Крошка сын к отцу пришел,               
И спросила кроха:               
- Быть элитой хорошо
Или это плохо?               

- Странно, сын, не видишь ты,               
Или ты незрячий?               
По три месяца воды               
В доме нет горячей.             

И какой же это враг,               
Свой карман страхуя,
В шею гонит работяг               
Вон за проходную?               

Кто ворует на глазах,               
Жадный, наглый, сытый,               
Кто гнобит народ в судах –               
Разве не элита?               

Если хам, мошенник, лгун,               
Вор, детей растлитель,               
Аутист, кретин, болтун -               
Значит, он в элите.               

Сколько вымерло людей
В наши дни лихие.
Кто устроил жизнь страшней
Чем в сороковые?

Если ж ты, моё дитя,
Гад и разоритель,
Если полный негодяй –
Можешь быть в элите.

Быть в элите – праздник-шоу!
Но элита – кроха.
Всей элите хорошо.
Всей России плохо.

Коли рухнул самолет
С польским президентом,
Значит, праздник настает,
Радуйся моменту.

Если бар сгорел дотла -
Значит, радость к нам пришла!

2009




ЭЛЕГИЯ

Была ты, великолепная Яна,
Как переходящее Красное знамя,
Как кубок переходящий,
Что нес пред собой пропащий.
Как переходящий вымпел,
Который мало кто выимел.

И всяк, кто сложил с тобою
В цветочках спящих обоев
Определенные отношенья,
Тем были все вокруг в восхищеньи.
При этом нужно было следить, чтоб Яна
Не набралась до синевы пьяна.

Однако избранник бога
Потом матерился долго,
Клял свет, разводил руками,
Ибо – посудите сами,
Даже царица Тамара
Не учиняла такого кошмара.

Ведь чтоб произошло возбужденье,
Ты невоспитанно требовала вознагражденье.
А если не давали этого вдохновенья,
Так, хохоча, исчезала в неизвестном направленьи,
Оставив воображенье
С вымпелом в недоуменьи.

А впрочем, в этом есть тонкость –
Влекла тебя пачки долларов толстость,
Мерещилась тебе, дуре набитой, шаланда
Какого-нибудь небритого испанского гранда.
Оттого, ледяная вражина,
Лежала ты на диване недвижно.

Ах, вымпел, ах, кубок, ах, знамя,
Теперь ты уже не с нами,
А в доме милиционара,
Что брык - загремел на нары.
Свистопляску, мордобой, грязный дебош, короче, чтобы потом всей Перми неделю икалось, с тобой уж не устроить,
Две поллитры тихим вечером с тобою не выдуть.

Октябрь, 2014, наблюдая за чайками на Каме-реке




Ты знаешь, друг, на свете нету бога,
А есть одна неслышимая нить,
И если ты строку не судишь строго -
Так значит - быть. Не можно, чтоб не быть.

Сошли снега. Машин многоголосье,
На ивах зелень чудится едва,
Шумит апрель. И вдруг вступает осень
С дождем в свои безбожные права

Апрель 2015



Раскинул Дунай восторги свои и перлы,
Катает волна лодчонки с девицами белыми,
Сияют дворцы, народ в предвкушенье клубится,
Летают не птицы, а только аэроплан.

Конечно, без Штрауса тут совсем невозможно,
А также без киви, да-да, монпансье и пирожных,
Сияют девиц невинных под шляпками лица,
И розово-пестрым над ними клубится туман.

Ведут в дальни-дальние страны пути-караваны,
Обвеяны утренним бризом, листвою охряной,
А в странах  проспекты и даже порой океаны,
Дунай предвесенний, не видел тебя никогда!

2015




ДЯДЯ КОЛЯ

Грустно, холодно и сыро
В нашем общем коридоре,
Шлюндрим, тычемся, как свиньи,
Друг на друга налетая.

Что-то страшное случилось.
Лампа, знать, перегорела.
Вот нашли  другие Лампы,
Но и те не кажут света.

- Написали мы заявку,
Говорит Глафир Сергевна, -
Управляющей Компаньи,
Может, нам она поможет?

И пришел электрик поздно,
Он воздвиг свою стремянку,
Запустил в устройство длани
С целью что-то там проверить.

Хохотал электрик злобно:
«Ваши Лампы всуньте в жопу!
Тут пришла беда другая –
Тут Патрон поизносился.

А с прошедшею реформой
Нет в УК для вас халявы,
Не положено Патронов
Раздавать жильцам бесплатно!»

Говорит сосед Евстафий:
«Раз такие, вишь, проблемы,
Может, скинемся, соседи,
На Патрон для общей пользы?»

Тут взвилась соседка Хвиля:
«Мы ведь деньги уплатили!
За тепло, за мусор, воду,
И за свет, и за ремонты,

И за дома содержанье?!
Провести бы нам собранье
И путем голосованья
Под другую лечь Компанью!»

«В ту же самую напишем, -
Голосит Глафир Сергевна, -
Мы вторичную заявку –
Может, нам она поможет???»

Вышел токарь дядя Коля
С оборонного завода,
И повел такие речи,
Отстранив Глафир Сергевну,

Просто, скромно, по-мужицки
Он нам выказал картину:
«Тут не те нужны патроны,
Чтобы свет у нас зажёгся!»

24.4.2015



МОЛЧАНИЕ АКУЛ

Акул Garry Mitchell подплыл к отдыхающей мурке Irene.
«Какая красивая киска», - хотелось ему сказать.
Но только лишь пасть разевал, ведь рыбы молчат в пучине.
И, чтоб разъяснить ощущенья, пришлось Irene сожрать.
«It is ecological danger», - «The Guardian» затянула.
«Котов развелось – плюнуть негде», - отвесила «Morning Star».
«- - -    - -    - - - - ??» - kept silence «Слово акулы»,
«This Mitchell is Bolshevik», - мяукнуло «Слово кота».

Май 2016




ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ ПО ЦЕЛЬСИЮ

                Мы смеемся, чтобы не сойти с ума.
                Чарли Чаплин

Пустыня Сахара –
                мерою мер.
Народ
         на площади
                плавится.
Но ты воздвиг
                конди-
                -ционер.
Дергай прочь,
                хандра-
                каракатица!


Подлюга торгаш
                обуть
                хотел.
А ты – облпотребнадзор
                в лоб
                ему
С местной газетёнкой -
                не хило?
Дрожит, паскуда,
                будто в корму
Задраили
                килограмм
                тротила!


Сверло победитовое –
                вздрогнул домище -
                в бетон –
                вбей!
Соседи,
              суки,
                попрятались
                хором.
На,
         загребай
                семь косарей
За работу
                с виброприбором!


Вскипел
               фреон,
                в квартирке –
                жизнь,
Лупишь шары
                будто в иллюминатор
                на Марсе:
Людишек –
                рыбы в пыли,
                миражи -
Волочит вбок,
                как байду
                на траверзе.


Китайская дрянь –
                пока шуршит,
Сижу
         за компом,
                хренею.
Товарищ,
              не дрейфь!
                Наш победит
                раздербанит
                рыночного
                Бармалея!

1 августа 2016




СОН В ЗИМНЮЮ НОЧЬ

Не хитра уловка,
Да и мне везет -
Затемно торговка
Водку продает.

В петербургских чарах
Не уколет грусть,
Если примешь чарку
Белого на грудь.

От великой лиры
На душе горшей.
Шли бы вы, кумиры,
За десять морей.

Две бутылки пива,
Пошехонский сыр,
Начинай, служивый,
Немудреный пир.
…
- Ты забыта не вчера -
Лета утекла.
Предавал тебя сто раз.
- Двести предала.

- Ты в столице, я в глуши,
Будто князь Гвидон.
- Твой мобильный телефон -
Номер напиши.

- Два часа воздушных миль
С ночи до утра.
Посмотри: зима в Перми.
- Пермь твоя – дыра.

Только жизнь свою губить.
- Слушай, удивлю:
Я всегда тебя любил.
И теперь люблю.

Вот мне чудится со сна,
Может, наяву
Что-то сбудется про нас,
Если доживу.

Тает утренняя мгла,
Как дыра, пуста.
Сердце в панике – куда
Милая ушла

24.1.2018




СТАНСЫ

Никому средь колхозных не пара,
Вдалеке от космических дел
Проживала доярка Тамара
С оренбургским платком на груде.

Деревенской царице Тамаре
Ни хворать, ни скучать ни фига,
Вот и новый из города парень
Пал к кирзовым ее сапогам.

Он работал, бедняга, доцентом
И картошку не крал, словно тать,
Он по осени с группой студентов
Прибыл поле помочь убирать.

Он цветы ей носил спозаранку,
После смены захаживал в дом,
Соблазнял ее бантом и пряником,
Всё обычным текло чередом.

Ах, Тамара, Тамара, Тамара,
Ах, гитара, гитара, гитара!

Как-то раз увидал он Тамару,
Что грузила мешки на весы,
Тотчас кинулся, будто ошпаренный,
Будто кто потянул за трусы.

«Разрешите, Тамара Степанна,
Вам сказать, вуаля, комплимент».
Так не каждый выплясывать станет.
Очевидно, что интеллигент.

Он мешок  полотняный с турнепсом
Попытался на плечи взвалить.
Всё село, как обычно, и пресса
Прибежали его хоронить.

Разгулялась деревня от пуза,
Повод славный – каюк по любве.
Не осилил колхозного груза.
Страшной смертью погиб человек.

Что тут скажешь. Загнулся не старым
Не последний доцент и не первый.
Вот и всё. А царица Тамара
Ждет по осени новую жертву

15.8.2018



Чтоб экономическое чудо
В тридевятом царстве отыскать,
Чтобы привести Россию в чувство,
Надо очень многих расстрелять.

5.12.2019




                … Дни треснувших зеркал, потерянных иголок,
                Дни тяжких век в ограде горизонта…

Ведунья в детстве учила жизни:
Не будь открытым, а будь капризным,
Не будь приветным, не будь контактным,
Не будь всеядным, а будь абстрактным.

Не будь заботным над каждой клячей -
Мир по-другому устроен, мальчик.
Сожмется время, угаснут силы -
Душа беднеет. Вот так-то, милый.

Зачем не слушал слова ведуньи,
Тянулся к людям, как на повидло,
Зачем вязался с кривыми Дуньками,
Зачем растратил себя на быдло.

Запрячь подальше свои скрижали,
Ты не махатма, не Авиценна,
В толпе на тексты твои плевали.
Твои им тексты – канцерогены.

29.12.2019



Как-то раз Савелий Усов
Собирался жить к индусам.
Но пилоты всех компаний
Утонули в океане.

Ни хрена, сказал Савелий,
Доберусь пешком до Дели,
Не для славы на ютубе -
Мне индусы шибко любы!

Он стремился не напрасно –
Жизнь с индусами прекрасна.
Вот Савелий вниз взирает
На вершине Гималаев,
И платочком помахал
Нам со шпиля Тадж-Махал.

17.12.2019



АРИЯ КОРОНАВИРУСА
                Пройдет любовь, обманет страсть.
                Но лишена обмана
                Волшебная структура таракана

Ни на свету, ни на морозе
Писать не стоит и полтины
Об инфицирующей дозе.
Итак, она звалась Вакцина…

Пари, перо, излейся, жалость,
Но не к испанцам или русским,
Чью экономику порвала
Инфекционная нагрузка.

Мне нипочем иммунитет,
Когда больничных коек нет,
Когда так жалки, так убиты
Их, извините, лимфоциты!

Но вот явилась, аттрактантна,
Грамотрицательно пикантна,
Свежа, бесстыдно вирулентна,
Кому-то прямо абстинентна,
Ее зовущая ректальность,
Ее воздушная летальность…

Контактно-капельным путем
С тобою счастье обретем,
Напрасны медиков услуги,
В иной подвид преображась,
В дормантной форме облачась,
Не мальчик бледный, но имаго,
И тенью бактериофага
Лечу к ослабленной подруге!

И… что же это было, шутка?!
Прости, читатель, накипело.
Дешевка, шлюха, проститутка
Связалась с подлым антителом!

Теперь ищу иные тропы
Подаль от каверзной Европы
И удаляюсь карантинно,
Я вас любил неинвазивно,
Несмело, не этиотропно,
А мог любить репликативно.

19.5.2020



Они, наконец-то, урвали
В полпальца на жениной мене,
Животные скачут по сцене,
Животные в зрительном зале.

Не видеть бы этой стыдобы,
Наняться матросом в автобус,
Но нет у шофера патента
Уйти за пределы планеты.

Октябрь 2020



Освободившись от друзей и прочей падали,
Рука точнее и спокойнее, не правда ли.
Они прошли тебя насквозь, как годы голые,
И хорошо души холодное безмолвие.
И тают тенью, эфемерности и праздности,
Эрзац-друзья из виртуальной из реальности.

Январь 2021



Тот, кто ест горчицу,
Сильно огорчится.

Кто надел сандалии,
Будет жить в печали.

Кто женат на Рае,
Тот умрет в сарае.

Кто живет в Европе –
Скоро будет в жопе.

25.1.2022


НЕ АКОНКАГУА

Возражать Уралу не горю я,
Хоть заели шмазь да чепуха.
Не вольешь улыбку молодую
В дорогие старые меха.
 
Тут  не Фальк, не кисть Буонарроти,
Не Эйнштейн, не Бор, не Борн, не Бом.
Не расти гвоздикам на болоте,
Не бывать синице журавлем.

Вот и нынче - не прикрыта лаком,
Разве что названье поменялось.
Как была святая Пермь клоакой,
Так она клоакой и осталась.

Как была святая Пермь тупой,
Так тупой доныне и осталась.
Только горы старые Урала
В атмосферу дышат над тобой.

                15.2.2022



АХМАТОВОЙ

Эти чертовы зимы в России.
Я зимой непременно грущу.
Я вуаль не ношу, как носили,
Я ее вместо муфты ношу.

Вот и нынче морозы настали.
Что же делать?? Какой-то невроз.
Сжала руки под темной вуалью –
Всё равно пробирает до слез.

И по этой погодной причине,
По причине погодной такой
Я милёнка гнету как мужчину.
Феминисткой бываю зимой.

Я поганку ему заверну,
Я такою подлюгою стану,
Я паленки налью два стакана,
Я растяжку ему растяну.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Разевая мучительно рот.
Я бежала за ним не косая,
Я нагнала его у ворот.

«Экскузе муа, - крикнула, - шутка
Всё, что было. Скорее врача!»
Повернул он ко мне свою будку
И скончался от паралича

11.8.2018


С НОВЫМ ГОДОМ

Изжогу на сутки
И рези в желудке
Сулят всевозможные
Заварные пирожные!

Твердеют, как сопли,
На ложке присохли -
Все торты прекрасные
С пальмовым маслом.

Не пейте винишка,
А то будет крышка,
Еще вам угроза -
Майонез с целлюлозой.

Еще отравиться
Есть способ нехитрый -
Колбаской и пиццей
С чилийской селитрой.

2.12.2019


ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ ГОЛОВЫ

Из котелка английского премьера
Растет овечья рыжая холера.

На голове немецкой фрау Меркель
Платок в горошек от Петровой Верки.

По шарабану турку Эрдогану
С размаху завезли подъемным краном.

Ничто так детям не нагонит страху,
Как голова еврея Нетаньяху.

Российскому премьеру офигенно
Влетело в детстве в голову полено.

В башке американца Дони Трампа
Воняет керосиновая лампа.

За головой китайца Си Дзиньпиня
ПодорвалИсь три кролика на мине.

От головы французского Макрона
Всегда несет тройным одеколоном.

20.3.2020


САНКЮЛОТ

                … Равенство полно красы,
                Только по какой линейке школьной
                Нам ровнять горбы или носы?

Скажите, соль земли, венец народа,
Зачем вас кормят толпы нищебродов?

Какой им толк в бряцанье вашей лиры,
На кой герань в общественном сортире.

Вы, чай, рамсы попутали вначале:
Вам наплевать? И мы на вас плевали.

Скажите, не насилуя природу:
К чему стадам дары чужой свободы?

А вид голов на пиках мне приветней,
Пускай торчащих не политкорректно.

5.11.2022


НЕ ПОЧИНИТЬ

Что ты бродишь, старуха, неверным зигзагом,
Посмотри, как желтеет на солнце бумага,
Посмотри, как Архей - каталогов руины.
Неужели не хватит еще писанины.

Как бы ни возвели Эвересты из и лести
На фуршетах и ланчах, в анатомиях лекций,
Как бы тролли муру в интернете  ни гнали,
«Демократию» время не впишет в скрижали.

Разве Нобель вручал миллион Еврипиду,
Разве может перо отомстить за обиду,
Что в России святой вместо премии пулю
Получил от царя богохульственный Пушкин.

Не надейся, старуха, никто не заплачет
Над строкой деревянной, беспалой, незрячей,
Не сравнит твой язык с колдунами Магриба,
За роман семиверстый не скажет спасибо.

Разучившись писать, с корня куплена сдуру,
Ты сломалась, всемирная литература.

12.11.2022


Есть собаки глупые, есть собаки злые,
На любых прохожих лают, хоть убей.
В большинстве собаки вовсе никакие.
В обществе собачьем всё как у людей.

У собак, как водится, есть кобель-начальник.
Как и все начальники, он у них дурак.
На собачьей выставке Путин персонально
Орден дал начальнику: «Stolz auf jeden Tag!»

Любятся несчастные против всей науки.
Кто и как с кем сходится – черт не разберет.
Подвернется напастью псу такая сука,
Что просто из-за вредности со свету сживет.

Раз в четыре года к ним приходит дядя,
Чешет им за ушком, сказочно свистит,
Снова обещает всем собачье счастье,
Ведь у нас собакам власть принадлежит.

Знают все дворовые – он большая сволочь.
Но на удивление – что прикажешь тут:
В воскресенье с утречка по команде «Голос!»
Псы за миску с «PERFECT FIT» голос подают.

26.11.2022


Зима свежей, просторней лета.
Зимой ни мух, ни комаров,
И я как будто бы здоров
С моим занудным диабетом.

Люблю в морозной чистоте
Почти безлюдные проспекты,
Когда катится к ночи день,
Как тень, разменною монетой.

3.12.2022