Глава 113. Покупка новой четвёрки для сестёр

Татьяна планировала забрать свою пятёрку. Поэтому отец Иринарх решил купить новую для нас. Мы мечтали о машине хотя бы с кондиционером. Потому что свежа была ещё в памяти поездка в Клетню летом, когда стоял дым от торфяников и дождик на лету засыхал. Я просила отцов дать нам Ситроен Пикассо. Но они были категорически против. Отец Иринарх убеждал нас, что он тоже учился на ржавых машинах. И это надо пройти. Я отвечала, что тут даже в аварию негде попасть, едешь себе тихо по полю до Дорогобужа, потом обратно. И всё-таки одно дело, когда ржавая машина сломалась посреди полей, и за её рулем монах, и совсем другое дело, когда за рулем молодая инокиня. Это было просто опасно. Но к нам не относились как к слабому полу.


Как-то раз мы ехали со службы с отцом Герасимом и обгоняющая нас машина задела водительское зеркало. Мы встали на обочине, чтобы поправить его, а из той машины выскочил сумасшедший пьяный мужик, подбежал к отцу Герасиму. Он влез по пояс в окно и стал трясти отца Герасима за жиденькую бородёнку. Отец Герасим от страха был ни жив ни мёртв и не сопротивлялся абсолютно. А сёстры в тот момент не могли завести машину. Мужик проклинал нас и орал матом, что монахи ездят на жигулях, совсем зажрались. Но меня поразило, что даже этот страшный, пьяный мужик не напал на слабых женщин, а напал на Герасима, который в ответ даже пикнуть не посмел.


Когда мы вернулись в монастырь, и Герасим пожаловался бате, батя нас чуть не убил за Герасима. Орал, что мы должны были защищать священника. Никакие возражения с нашей стороны не принимались. Мы, три девчонки, снова оказались виноваты во всём. Даже в том, что машина не заводилась.   

 
Когда отец Иринарх поехал в Москву покупать автомобиль ВАЗ, я попросила вдогонку, чтобы хоть по цвету был серебристый. Мне казалось, что серебристый цвет - это круто. И он купил серебристую четверку! С просторным багажником, чтобы возить для братии хлеб и молоко. Цвет – снежная королева, радиатор как у семёрки. Объём двигателя 1.4. Мы были на седьмом небе.

 
Из Москвы машину перегонял Владимир Леонидович, оператор монастырской котельной. Он возвращался ночью. И ему должны были открыть номер в гостинице. Пока его кормили на кухне, я пошла в гостиницу, доложить матери Анне про него. Входная железная дверь мне не поддалась. Я начала стучать. Сначала кулаком, минут через пять встала к двери спиной и стала долбить ногой. Ответа ноль. Как будто гостиница вымерла. Там были мать Анна, мать Анфиса, мать Елена и сиделка Ирина из Сафоново, которая днём смотрела за бабой Валей.

 
Я потеряла всякую надежду, было часа два ночи, силы закончились, но идти к Леонидычу и говорить, что не пускают, было стыдно. Он бы тогда поехал ночевать в Сафоново. А он ведь устал. Вдруг дверь отворилась. Она, оказывается, была не заперта. Получается, я стучала в открытую дверь! Какой стыд. Но я увидела мечущиеся в ужасе по этажу фигуры сестёр. Мать Анна уже позвонила на сторожку, чтобы послушник Игорь Чердаков прибежал скорее их защищать. Дескать, ломятся бандиты. Такую испуганную мать Анну я ещё не видала. Пришёл Чердаков и стал смеяться надо мной: «Это и есть бандит?»


Утром ночное приключение естественно смаковали по всему монастырю. Батя насмехался над Анной и Анфисой: «Ой! Целок из себя строят!» Сиделка Ирина хохотала: «Я была больше всего напугана не тем, что стучат, а тем, что не открывают».