Выбор

  Из министерства в гостиницу мы возвращались молча, говорить было не о чем. Решение принято, а что предстояло впереди, - никто не знал. Четкую, понятную задачу, которую предстояло выполнить в  Афганистане, высокие должностные лица нам не определили, всё в одних лишь общих чертах.

  Вечером, узнав о моем отъезде за границу, в гостиницу пришли друзья, знавшие меня по многолетней службе в органах или совместной учебе в академии.

  Много спорили об Афганистане, но жаркий спор не прояснял картину. Никто в полной мере не понимал суть происходивших событий.
 
  Точнее сказать, официальная линия на оказание братской помощи афганскому народу была предельно ясна, но в связи с именно такой официально провозглашенной линией возникало множество вопросов. Я, например, никак не мог понять, почему информация о ежедневных текущих событиях в этой стране, в том числе, конечно, сводка происшествий, тщательно засекречивается.

  Если бы гриф секретности ограничивал распространение данных для всеобщего сведения, то вопросов не появилось бы, однако информация засекречивалась по служебным каналам. Получалось, что специалисты направлялись за границу вслепую, без надлежащей подготовки, причем направляли их в таком режиме намеренно, на любые вопросы по этому поводу ответы не давались, более того, сама возможность постановки подобных вопросов жестко пресекалась.

  Ситуация напоминала шуточный номер в цирке. Дрессировщика вызывают на арену к огромной закрытой плотной занавесью клетке.
 
  Распорядитель ему говорит:

  - У нас там проблема, их надо успокоить.

  - Прошу прощения, пожалуйста, говорите яснее, кого это их, что за звери? Я специалист по тиграм!

  - Тсс, тихо, говорите тише!
 
  - Что, в чем дело, почему, да что, в конце концов, происходит?!

  - Спокойно, держите себя в руках, вы - дрессировщик, заходите в клетку, там узнаете. Живо!..

  Наверное, смешно, однако в тот погожий весенний московский вечер нам было совсем не до смеха. У нас возникало неприятное чувство неопределенности, которое в любой момент могло перерасти в недоверие к тем, кто неизвестно зачем направляет нас в чужую страну.
 
  Среди собравшихся были ребята, занимавшие очень высокое служебное положение, но они тоже не могли вразумительно объяснить ни причину ввода войск, ни причину привлечения офицеров милиции для помощи военным.
 
  - Не знаем, одно можем сказать точно, - увязли мы в Афганистане надолго, а вот зачем, вряд ли вам сейчас кто-то скажет!
 
  Выпустив пар и ничего не узнав нового, все постепенно разошлись, остался один Семен, мой близкий друг по учебе в академии.
 
  Он внимательно посмотрел мне прямо в глаза и резко, но очень тихо, едва слышно произнес:
 
  - Олег, очнись, ты куда собрался?! Я не стал при всех говорить, а тебе с глазу на глаз скажу, только  разговор строго между нами.
 
  - Конечно.
 
  - Наверное, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы по некоторым признакам определить, что нашим выживающим из ума руководством принято некомпетентное решение. Сейчас никто из них не признается в том, что совершена ошибка, да никому и не нужно их признание!

  Народ все видит, и сам всё прекрасно понимает. События показывают, что принятое решение заводит ситуацию в Афганистане в тупик, из-за чего пострадает колоссальное количество людей - местных жителей и наших советских граждан.
 
  Придет время, и все будет сказано открыто и честно, только придет оно, судя по всему, ещё нескоро. Боевые действия идут явно не в нашу пользу, их вообще не должно быть, а они идут! Скрыть факты невозможно. Сам посуди, насколько ненормальная складывается ситуация. Нелепость! В такой ситуации ты хочешь выступить в роли активного участника. Есть ли в этом смысл? Глубоко сомневаюсь.
 
  Кто эти так называемые контрреволюционеры, какова их численность,  мотивы действий, политические убеждения, нам не говорят.  Неужели не знают? Знают, именно поэтому не говорят. Очевидно, что прогрессивная оппозиция вполне обоснованно не признает Бабрака Кармаля как  марионетку Москвы, не желает узурпации власти со стороны лишь одной политической силы, которая к тому же слабо учитывает национальные особенности страны, местный менталитет, религиозность населения, родоплеменной состав. В такой подвешенной обстановке радикалы чувствуют себя как рыба в воде, они ведут свой бизнес, совершают теракты, дестабилизируют ситуацию, потому что им за это щедро платят из-за рубежа наши идеологические и политические противники.
 
  Вместо того, чтобы погасить гражданскую войну, мы своим военным присутствием разжигаем ее. Понятно, что мы искренне хотим помочь Афганистану, хотим, чтобы отсталая страна встала на рельсы социалистического развития. С этим все у нас согласны, однако что это за помощь, если сами афганцы не могут разобраться между собой по вопросам социализма, земельной собственности, религии, положения женщины в обществе и многим другим.
 
  Мы тратим громадные ресурсы, гибнут наши люди, однако взамен мы не получаем ничего. Говорят, что наши функционеры везут оттуда вагоны с бытовой техникой, ювелирными украшениями и дубленками для жен и любовниц, не знаю. По-моему, все это не стоит жизни даже одного человека, а на сегодняшний момент погиб далеко не один человек, ты сам прекрасно знаешь, и сколько ещё погибнет. Нельзя в этом участвовать, пойми меня правильно, нельзя!
   
  Семен преподавал на кафедре, я уважал его за ум, рассудительность, природную доброту и душевную теплоту.  Он всегда мыслил логически и всегда трезво оценивал ситуацию.
 
  Сегодня, как и всегда, он, безусловно, искренен, он переживает, он не хочет потерять меня. Он не хочет, чтобы его друг, подававший в академии большие надежды и с успехом окончивший ее, сгинул в песках загадочной восточной страны неизвестно за что.

  - Семен, я благодарен тебе, однако ты прекрасно знаешь, что я не могу отказаться от командировки. Кадровики припишут трусость со всеми вытекающими последствиями. Да и вообще, я уйду от войны, но не уйду от себя! Знаешь, если сказать честно, я хочу поехать туда, чтобы разобраться. Я хочу выяснить, почему идет война.
 
  - Олег, послушай меня, ты не журналист, чтобы так поступать! Тебе придется воевать, а вовсе не делать репортажи. С таким настроем ты не вернешься. Прости, что так говорю. Ты должен жить, у тебя большое будущее, поэтому я предлагаю вот что. Ты знаешь, я страдаю почечной недостаточностью, и прогноз неутешительный. Возьми мои анализы! Если сдашь их, я уверен, медицинскую комиссию не пройдешь. Тебя признают негодным к службе, к тебе не будет никаких претензий. Тебе нельзя губить себя! Ты знаешь, сколько у нас в академии училось слабых слушателей, однако они очень неплохо устроились по ее окончании. Сейчас некоторых из них тоже попытались отправить в командировку. Так вот, скажу тебе по секрету,  они сделали все, чтобы не попасть в Афганистан, и ни один из них не попал. Как специалисты они - круглые дураки, а вот по жизни они - весьма умные дураки. Твое имя выбито на мраморе в академии среди других имен выпускников-отличников, тебя многие знают, очень хорошо знаю я тебя. Ты со своим характером да с желанием разобраться просто мгновенно погибнешь, тебя нельзя пускать туда. Кто-то должен знать об этом!
 
  В данном случае необходимо выполнить разнарядку. Ты, наверное, сам напросился поехать. Если не послушаешь меня, будешь дураком. Я знаю, ты все равно поедешь, но запомни, я готов сделать все, чтобы сохранить тебя. Да, я предлагаю негодные методы, но когда речь идет о жизни человека, которого хорошо знаешь, в ком всегда уверен, надо идти на все. Я все для тебя сделаю. А ты подумай. Еще раз. Хорошенько!
 
  Семен ушел, навалились усталость и апатия. Думать ни о чем не хотелось. Я твердо знал, что все решено, не мог я честным путем изменить своего решения, а нечестных дорог не видел и не искал. Будь, что будет. Конечно, очень неприятно чувствовать себя круглым дураком, но умным дураком, тем не менее, я быть не желал. В тот вечер я сделал свой выбор.
 
  Медицинская комиссия прошла на следующий день. Я был уверен, что пройду ее. Ежегодные диспансеризации свидетельствовали о хорошем здоровье, а длительная жизнь в Казахстане, в условиях, приближенных к Афганистану, давала основания полагать, что я без особых проблем выдержу особый климат страны, жару, грязную воду и не восприму болезни. В детстве в сельской глубинке на границе с Китаем я видел похожие уклад жизни, обычаи, религию.
 
  В Афганистане я понял, насколько наивны были мои первоначальные представления. Для того, чтобы понять, пришлось побывать в неповторимых горах этой удивительной страны, пропитаться пылью афганских дорог, не дающей ни дышать, ни смотреть, испытать на себе действие "афганца" - жестокого, испаряющего всякую жидкость ветра-суховея. Выяснилось, что местное население имеет естественный иммунитет к болезням, которые грозят гибелью или инвалидностью иностранцам.

  Все это узнал позже. Медицинская комиссия оказалась в целом обычной, лишь впервые применили психологические тесты, которые ранее не практиковались и не признавались, считались порождением западной лженауки.
 
  Каждому раздали текст, который состоял из трехсот шестидесяти вопросов и предложили в течение двадцати минут подчеркнуть вариант ответа по каждому пункту. Вопросы выглядели совершенно безобидными, но иногда странными.
   
  Нравится ли вам ваша профессия?

  Стали бы вы работать садовником?

  Боитесь ли крови?
 
  Падали ли во сне в яму?

  Брали ли когда-нибудь без спроса чужое?
 
  Методика в принципе была проста. Настороженность вызывали те, кто на одинаковые по смыслу, но разные по форме вопросы отвечали по-разному либо явно говорили неправду, что выявлялось при сопоставлении ответов на, казалось бы, совершенно непохожие вопросы.
 
  Доктор накладывал на получившийся график линейку, проводил линию и мгновенно определял психологическое состояние испытуемых. Надо сказать, результаты тестирования оказались неутешительными. Их озвучила врач, приятная женщина средних лет, ей было поручено провести с нами заключительную беседу.
 
  Она грустно оглядела нас и негромко изрекла:
 
  - Вот что, мои полковники! Если бы вы с такими данными только поступали на службу, я бы вас ни одного не пропустила, но вы едете в Афганистан, а для поездки туда сойдет. Тест выявил практически у всех повышенную тревожность, однако наша система тестирования новая. Может быть, она несовершенна, а может быть ваши генералы напугали вас Афганистаном. Короче говоря, все вы признаетесь годными. Напряжение будет большим, старайтесь выдержать. Особенно берегите нервы. Бойтесь эпидемии и инфекций. Первое время пейте по одному глотку медицинский спирт или водку, их придется доставать, потому что в Афганистане с давних времён действует "сухой закон". Все. Удачи!
 
  Курс профилактики болезней не проводился, никаких прививок не делали. Исследования, видимо, только начинались, и на тот момент, в апреле тысяча девятьсот восемьдесят первого года, практически никто знал, как следует вести себя в эпидемиологических условиях малознакомой страны.
 
  Позже мы узнали, что каждый месяц сотни людей вывозили в Союз с самыми различными заболеваниями. Особенно свирепствовал гепатит. Он косил в буквальном смысле, часто молодых солдат, которые, даже будучи больными, сидели на установленном в армии пайке, не получая дополнительных витаминов, кроме того, что иногда во время боевых операций собирали овощи и фрукты с брошенных крестьянами полей.
   
  Офицеры-советники жили, конечно, лучше. Они получали хорошее денежное довольствие, продукты могли приобрести на базаре и в духанах, однако и среди них потери от болезней намного превышали боевые потери.
 
  Как быстро меняется человек! Прошел всего только день, а отъезжающие быстро сблизились, как будто знали друг друга всю жизнь. Прошлая служба отодвинулась на задний план, складывались новые близкие отношения. Всех объединяла, роднила предстоявшая сложная длительная командировка в чужую, незнакомую страну.
 
  Из госпиталя шли по многолюдной улице пешком, у всех наступил внутренний психологический перелом. Выбор сделан, все решено, и сразу стало легче.
 
  Теперь надо жить по-новому. Именно жить. Что ж, Её Величество Жизнь, словно могучая полноводная река, брала своё. Она широко текла дальше,  появилось желание шутить.
 
  Кто-то вдруг деланно строгим тоном громко произнёс:
 
  - Нравится ли вам профессия садовника?
 
  Другой подхватил:
 
  - Падаете ли вы во сне в яму?
 
  Третий, мастерски меняя голос, противно проскрипел:
 
  - Брали ли вы когда-нибудь чужое?
 
  После каждого вопроса мы все хором как ребятишки из детского сада по слогам отвечали:
 
  - Нет! Нам всё нра-вит-ся. Мы хо-тим ту-да по-е-хать!
 
  В конце концов, все дружно рассмеялись, не переставая дурачиться. Всё плохо быть не может. Любая перемена в жизни несёт что-то интересное, необыкновенное и хочется верить, - светлое.
 
  Прохожие изумленно оборачивались. Они глазели на нас - внушительную группу непринужденно хохочущих милиционеров с большими звездами на погонах.
 
  Некоторые из граждан осуждающе качали головами.

  - Ай-яй-яй, какой пример вы подаете, стражи правопорядка! Безобразие.

  Другие, более проницательные и умудренные жизненным опытом, широко улыбались. Им явно нравилось редкое озорство всегда недоступных часовых законности и порядка, и они, как видно, понимали, что необычное поведение вызвано необычными обстоятельствами.
 
  Конечно, никто из прохожих, каким бы проницательным он ни был, не сумел бы догадаться, что смеются офицеры милиции перед большим испытанием и теперь, быть может, им долго не придется смеяться. Возможно, им вообще не суждено вернуться на родину в таком составе, однако если бы кто-нибудь осмелился спросить у них, по поводу чего такое бурное веселье, в ответ он услышал бы только очередную, ни к чему не обязывающую шутку.

15 октября 2009 года

Полную версию см. произведения Владилена Елеонского:

Палящее солнце Кандагара.