11серия Благополучный россиянин

БЛАГОПОЛУЧНЫЙ РОССИЯНИН, 22-серийный сценарий Ирины Неклюдовой по роману И.А.Кущевского «Николай Негорев или благополучный россиянин» (1871г) 11 СЕРИЯ (2часть, 4глава) ЖУРНАЛЫ «ОПЫТ» И «НАБЛЮДЕНИЕ» ПОЛЕМИЗИРУЮТ


ИНТ. КОРИДОР ГИМНАЗИИ. УТРО.

На двери табличка «5 КЛАСС».


ИНТ. УЧЕБНАЯ КОМНАТА ГИМНАЗИИ. УТРО.

Иван Иваныч с красным лицом. Он, против обыкновения, проходится спокойно по классу. Но потом начинает бегать, как всегда, из угла в угол, барабаня словами.

ИВАН ИВАНЫЧ
Когда Пушкин был в лицее, между его товарищами образовался литературный кружок, и начали издавать журналы: «Для удовольствия и пользы», «Юные пловцы», «Неопытное перо», «Лицейский мудрец». Там Пушкин и его товарищи помещали свои первые опыты, и это, вероятно, много содействовало развитию их. Я хотел вам предложить, господа, вместо сочинений на темы начать род маленького рукописного журнала или сборника. Как вы думаете, можно ли и удобно ли это?

Некоторое время все молчат. 

ВОЛОДЯ ШРАМ
 Как же, нужно будет поручить редакцию журнала кому-нибудь одному?

ИВАН ИВАНЫЧ
Да. Я так полагаю. Вот хоть вы, Негорев и Maлинии. Обязанность редактора, впрочем, пассивная обязанность. Вы, надеюсь, господа, не будете в претензии, что я сразу указал на них. Ведь это все равно. Согласны ли вы?

ГИМНАЗИСТЫ               
Согласны!

ИВАН ИВАНЫЧ
(восторженно)
Я полагал бы назвать наш журнал «Опытом». Как вы полагаете?

ВОЛОДЯ ШРАМ
 Можно бы назвать: «Гимназический курьер», «Гимназический вестник», «Телеграф» или что-нибудь вроде этого.

ИВАН ИВАНЫЧ
 Нет, гимназический - это слишком частно, слишком узко: интересы узки. Лучше просто «Опыт». Статьи разных авторов уж, конечно, придется переписывать в одну тетрадку. Об этом озаботятся редакторы. Они также, должны наблюдать за орфографией. Я бы полагал разделить журнал на отделы: беллетристика, критика  и смесь.  В критике  можно бы помещать разборы новых журнальных повестей, а в смеси – разные мелкие статьи. Можно помещать и стихотворения. Из вас, господа, никто не пишет стихов? Рассказы и повести не должны иметь предметом исключительно гимназический быт. А в разделе «смеси» я вам советую не помещать чего бы то ни было, отзывающегося сплетней и личностью. Итак, я «умываю руки» и предоставляю ведение журнала на полную вашу ответственность.


ИНТ. СПАЛЬНЯ 5-го КЛАССА. ВЕЧЕР.

Гимназисты горячо обсуждают предложение Ивана Иваныча.
 
МИША МАЛИНИН
(Николаю Негорину)
 Ты купи министерской бумаги;
знаешь, по шести гривен десть,
а я уж перепишу как надо.

ВОЛОДЯ ШРАМ
(покровительственно)
 Я вам напишу о значении Белинского,
в критику.

СЕРГЕЙ ГРАЧЁВ               
(конфиденциально Николаю Негорину)               
 У меня тоже есть на примете кое-что…
О языке животных.    

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
А Вы, Оверин, не напишете что-нибудь?               

СЕРГЕЙ ОВЕРИН
(угрюмо)
Не знаю; мне некогда.

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
(Малинину)
Редакция чересчур изобилует
учеными сотрудниками и терпит
большой недостаток в беллетристах.


ИНТ. КОРИДОР ГИМНАЗИИ. ДЕНЬ.

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
(Малинину)
Написал стихотворение?            

ГОРОХОВ
(смеясь)
 Сделал вклад в общую сокровищницу?               

Горохов убегает.

МИША МАЛИНИН
Первую строку. Полтора часа промучился. «Грущу, все сердце бедное в клочках». Ну, нет у меня вдохновения.

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
Советую тебе изорвать начало стихов в такие же клочки, в каких находится твоё сердце, и дожидаться, пока осенит его поэтическое вдохновение.

Малинин осторожно достаёт из кармана исписанный листок.

МИША МАЛИНИН
Вот, стащил у Оверина. Как только его уговорить передать стихотворение нам? А то первый номер, а беллетристики нет, одни учёные.            

Николай берёт листок в руки. Название стихотворения «Смерть».

ГОЛОС ЗА КАДРОМ ОВЕРИНА
 «Я лежал на траве и смотрел на небо; взгляд тонул в мягкой лазури, и думалось мне: что, если я оторвусь от земли и полечу в эту бездну? Как только я это подумал, земля перестала держать меня на своем магните, и я полетел в воздух. Вот уже прошло сто лет, а я все лечу, прошла тысяча лет, а я все лечу, не видя под собой дна бездны. Я лечу день и ночь в чистом утреннем воздухе, вдали от земных дел. Хорошо лететь».

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
(Грачёву)
Сергей, напишите рассказ для журнала.               

СЕРГЕЙ ГРАЧЁВ
(с важностью)
Эти пустячки не моё дело. Я занят весьма серьезной ученой статьёй о языке животных.

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
Миша, напиши ты. Это обязанность редактора – заполнять пробелы, раз материала нет.

МИША МАЛИНИН
(жалобно отнекиваясь)
 Что же я напишу? Ты уж лучше сам напиши, тебе ловчее.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ НИКОЛАЯ
Не знаю, ловчее ли мне писать повести, чем Малинину, но делать нечего.
  Какую же идею выбрать для повести? «Бедность – не порок»? - старо.
«Семеро одного не ждут»?
«Хлеба край - под елью рай, хлеба ни куска - везде тоска»? - пошлый материализм. Что бы такое?
«У семи нянек дитя без глаза»?
«Доброму вору все впору»? Глупо, и идея подлая…


ИНТ. СПАЛЬНЯ ГИМНАЗИИ. НОЧЬ.            

Николай не спит. Лежит с открытыми глазами.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ НИКОЛАЯ
А что если написать о том, что никакие усилия не могут сломить природной склонности к чему-нибудь. Написать о призвании. И о том, что его нельзя предавать… Но как доказать эту идею?.. Вот и заглавие хорошее есть: «Как волка ни корми, он все в лес глядит».


ИНТ. СТОЛОВАЯ ГИМНАЗИИ. УТРО.   

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ   
(Грачёву)
Слушайте, Сергей, хочу с вами посоветоваться. Я задумал повесть. У меня есть счастливая идея. Хочу выставить двух братьев: одного, положим, склонного… к чему? Ну, к музыке, а другого к живописи. Родители не поняли их склонностей и хотят сделать из музыканта живописца, а из живописца музыканта. Ну, тут их страдания, и, наконец, они погибают. Отлично!

СЕРГЕЙ ГРАЧЁВ
(одобрительно)   
 Ничего, идея так себе, порядочная.
               

ИНТ. КОМНАТА ДЛЯ ЗАНЯТИЙ. ДЕНЬ

Николай пишет за своей конторкой.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ НИКОЛАЯ
«Вася и Николя играли в саду. «Какой прекрасный вид!» - сказал Вася, вглядываясь вдаль. «Прислушайся, Вася, к блеянию овец, тут есть своя высокая музыка!» - воскликнул Николя».

Николай перестаёт писать. Задумывается. Подходит к окну.


ИНТ. ДВОР ГИМНАЗИИ. ВЕЧЕР.               

Гимназисты весело играют во дворе в бильбоке, салочки, чехарду, перепрыгивают через спины друг

ГОЛОС ЗА КАДРОМ НИКОЛАЯ. ВЕЧЕР.               
Но я их выставляю обоих добродетельными: тут не может быть никакой борьбы с пороком. Гораздо интереснее выставить одного негодяем…
Но что же он негодное будет делать в детстве? Бить лягушек, мучить собак, давить кошек, а когда вырастет, сделается убийцей. Он - старший сын, его любят отец и мать, а младшего брата, живописца, ненавидят.
Старший узнает о склонности младшего к живописи и начинает завидовать, что тот лучше его рисует картинки. Родители хотят отправить младшего в академию художеств, но старший, чтобы сделать зло брату, объявляет, что он сам желает быть в академии. Покорные родители отправляют его в академию, а младшего отдают в гимназию.
Старший, как будущий убийца, любит красный колер, и в его картинах всегда преобладает цвет крови.
Ну, потом он как-нибудь сначала делается игроком, проигрывает отцовское имущество, делается нищим, хочет ограбить богатого старика…
Дальше очень просто. Младший делается великим живописцем, старшего выводят в кандалах на площадь, к позорному столбу.
Младший при этом присутствует, вдохновляется, и это сюжет его лучшей картины. Заглавие очень подходит: человека, склонного к убийству, учат живописи, но он все-таки делается убийцей. Как волка ни корми, он все в лес глядит.  Отлично.

Николай вдохновенно пишет.


ИНТ. ЗАЛ ГИМНАЗИИ. ДЕНЬ

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
В два дня написал! Ну как?               

МИША МАЛИНИН
 Отлично! Ты хорошо сочинил.

СЕРГЕЙ ГРАЧЁВ
(одобрительно)               
Да, ничего. Идея проведена довольно верно.

МИША МАЛИНИН
Я сегодня же и начну переписывать.

СЕРГЕЙ ГРАЧЁВ
Нет, я хотел было пустить передовой статьёй мою, о языке животных… Впрочем, всё равно, переписывайте.

Входит Володя Шрам.

ВОЛОДЯ ШРАМ
Господа, я готов зачитать
свою критическую статью.   

Все усаживаются, чтобы слушать статью Шрама.

ВОЛОДЯ ШРАМ
Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший впервые заглохшее поле русской критики, был сын бедного лекаря. Он учился…

В зал входит Оверин. Володя ждёт, когда тот усядется. Читает заново. 

ВОЛОДЯ ШРАМ
Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший впервые заглохшее поле русской критики, был сын бедного лекаря. Он учился…

В зал входят ещё несколько новых слушателей, среди них гимназист ПРОТОПОПОВ.   

ВОЛОДЯ ШРАМ
Позвольте, господа, я начну сначала: «Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший впервые заглохшее поле русской критики, был сын бедного лекаря. Он учился…»

ГРАЧЁВ
(резко, выведенный из терпения неделикатностью авторского самолюбия Шрама)
 …лучше Вас и не писал таких гнусных нелепостей.

ВОЛОДЯ ШРАМ
(высокомерно)
Для меня не интересно мнение таких господ, которые судят, «уперши в землю лбом». Припомните басню Крылова: Вы очень похожи на одного ценителя соловьиного пения.

ГРАЧЁВ
Так же, как Вы на соловья! Напачкали какую-то чепуху, да и воображаете, что произвели невесть что такое!..

ВОЛОДЯ
(с чувством своего превосходства)
Где мне производить! Это вот Вы произвели, и не удивительно: кому лучше знать язык животных, например ослов, как не Вам?

ГРАЧЁВ
(презрительно пожимая плечами)
 Идиот!

ВОЛОДЯ
(стараясь казаться невозмутимо спокойным)
 Вот уже вы и заговорили на своем языке!

СЕРГЕЙ ГРАЧЁВ
(обращаясь к редакторам)
 Я не хочу помещать своей статьи, если вы возьмете эту дрянь.

ВОЛОДЯ ШРАМ
И я не дам своей статьи…

НЕГОРЕВ               
Ну как же, без ваших статей номер не состоится.

ПРОТОПОПОВ
Могу я написать.

НЕГОРЕВ
О чём же?

ПРОТОПОПОВ
О втором пришествии. Оно должно совершиться очень нескоро, так как на небе есть бесчисленное множество планет, населенных такими же грешниками, какими были древние евреи, греки и римляне. Иисус Христос, просветив римлян, евреев и греков на земле, не может оставить грешников других планет непросвещенными, и если он на каждой планете будет проводить по столько же лет, сколько прожил на земле, то второе пришествие не может воспоследовать раньше 35 миллионов лет, даже считая число планет равным всего только одному миллиону.   

Николай хочет возразить, но его дёргает за рукав Малинин. Они отходят в сторону.    

МАЛИНИН         
Придётся напечатать.

НИКОЛАЙ
Почему это?

МАЛИНИН
Ты разве забыл? Протопопов живёт
на квартире у Ивана Иваныча.
Неудобно ему отказать.

НИКОЛАЙ
А Грачёв со Шрамом?

МАЛИНИН
Упросим как-нибудь.


ИНТ. УЧЕБНЫЙ КЛАСС ГИМНАЗИИ. УТРО.

У доски стоят, глядя в разные стороны, Володя Шрам и Сергей Грачёв.

ИВАН ИВАНЫЧ
Личные отношения не должны вредить
благому общему делу! Вы согласны?

ГРАЧЁВ
Ладно.               

ШРАМ
Так и быть.          


ИНТ. КОМНАТА ДЛЯ ЗАНЯТИЙ. ДЕНЬ.

Миша Малинин дописывает последнюю страницу. Николай Негорев, Володя Шрам, Сергей Грачёв сидят рядом с ним кружком и смотрят на его работу. На странице написано: «Место печатания - в типографии Малинина, фамилии редакторов - того же Малинина и Николая Негорева, и подписано: печатать дозволяется, но с тем, чтобы по отпечатывании было представлено в цензурный комитет узаконенное число экземпляров. Цензор С. Грачев».

Малинин закрывает толстую тетрадь. На обложке – красивая, тщательно прорисованная виньетка и название рукописного журнала «ОПЫТ».

В оглавлении значится:
1) Два брата,  повесть Николая Негорева, 2) Смерть, стих. Сергея Оверина, 3) Значение Белинского,  статья Владимира Шрама, 4) Колесо,  стих. Николая Лебедева, 5) Язык животных,  статья первая Сергея Грачева, 6) Смесь: «Замечательное из недавно прочитанного» Николая Лебедева; ниже – «Гипотеза о втором пришествии» Якова Протопопова.

ВОЛОДЯ ШРАМ
Теперь можно на просмотр
Ивану Иванычу отнести.


ИНТ. УЧЕБНАЯ КОМНАТА ГИМНАЗИИ. УТРО.

Иван Иваныч, держа в руках журнал «Опыт», бегает по классу, говорит залпом.      

ИВАН ИВАНЫЧ
Конечно, monsieur Негорев, у вас еще нетверда рука… Очень хорошенькое стихотворение Оверина. Впрочем, я не советовал бы особенно увлекаться стихотворной формой; об ученых статьях я ничего не скажу, а уж гипотеза о втором пришествии, я не знаю, что это такое.


ИНТ. ЗАЛ ГИМНАЗИИ. ДЕНЬ.

Гимназисты кладут рукописный журнал «Опыт» рядом с журналами и газетами. Его тут же берёт Оверин и начинает читать.

ГИМНАЗИСТЫ               
Мы все хотим почитать.

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ               
Прочтём вслух, как только Оверин освободит.

Гимназисты возмущаются, но берут другие газеты и журналы. Авторитет странного Оверина непреклонен.      

БАРАНОВ
Можно с вами?

ВТОРОВ
Давно пора. А то тебя даже Торопов по оценкам обгонит скоро.

ГОРОХОВ
Баранов, вот что ты такой ленивый? Валяешься целый день на кровати.

БАРАНОВ
Я не ленивый, а думающий. Лень – двигатель прогресса.

ГОРОХОВ
И в чём твой прогресс?

Баранов пожимает плечами, молчит.

КОРОЛЁВ
Баранов не отвечает. Ему лень.

ПРАСОЛОВ
А я рисовать начал.

Прасолов показывает неплохие карикатуры, сделанные им на надзирателя Гуся.

КОРОЛЁВ
Карикатуры хороши!

ВТОРОВ
Но как-то это… мелко… сейчас.

Малинин читает вслух журнал «Опыт».

БАРАНОВ               
 Ничего, брат, ловко.

КОРОЛЁВ               
(тоном знатоков)
Слог недурен, и идея есть.


ИНТ. ЗАЛА ГИМНАЗИИ. УТРО.               

Над развернутой тетрадью «Опыта» сидит Андрей, курит папиросу и напевает солдатскую песню, которую кадетские патриоты считали очень смешной:

АНДРЕЙ НЕГОРЕВ
За святую Русь вперед
Двинемтесь рядами:
Зейденштюкер нас ведет,
И Цурмиллен с нами!
 Ты это меня, что ли, убийцей выставил?

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
Вовсе нет. Нужно же было как-нибудь
провести идею.

АНДРЕЙ НЕГОРЕВ
Знаю я, идею! Ишь! Себя
благонравным живописцем выставил,
а меня убийцей!

Андрей начинает смеяться и не замечает, что Оверин его тащит за руку. Наконец последний, потеряв терпение, тыкает его кулаком в бок.

АНДРЕЙ НЕГОРЕВ
(обернувшись)
Что?

СЕРГЕЙ ОВЕРИН
 Мне нужно с Вами поговорить.       

Андрей и Оверин уходит. Николай этому рад. Он не любит разговаривать с братом при посторонних.


ИНТ. КОРИДОР ГИМНАЗИИ. УТРО.

Оверин и Андрей прохаживаются, но теперь уже Андрей, к всегдашнему негодованию Оверина, не терпевшего никаких ласк, старается повиснуть на его руке и прижаться к нему как можно ближе…

АНДРЕЙ НЕГОРЕВ
(с восторгом, тормоша сонного Оверина)
Так отделаешь их, отделаешь?

СЕРГЕЙ ОВЕРИН
Ах, оставьте меня, пожалуйста!

АНДРЕЙ НЕГОРЕВ
У нас к воскресенью будет готово? Да?

СЕРГЕЙ ОВЕРИН
Да.

Оверин самым решительным образом отталкивает от себя Андрея и уходит.    




ИНТ. ЗАЛА ГИМНАЗИИ. ДЕНЬ.

Входит Андрей и бросает на стол чистенькую тетрадку, переписанную рукой Бенедиктова. Это журнал «Наблюдение». Протопопов открывает его.

НАБЛЮДЕНИЕ
журнал, ежемесячно падающий с неба, не имеющий ни редактора, ни типографии, ни цензора.
Будь он проклят, растлевающий,
Пошлый опыт - ум глупцов!
Н. Некрасов.

Протопопов читает.

ПРОТОПОПОВ
Один ученый муж посоветовал издавать журнал в гимназии на том основании, что Пушкин в лицее тоже издавал журнал… Журнал «Опыт» явился под редакцией двух благопристойных мальчиков: Николи Негорева и Миши Малинина. Эх вы, пеклеванники с патокой! Кисло-сладкие бублики! Редакторы! Что такое редактор? Человек, дерзко на себя принимающий власть решать, что хочет читать публика и чего она не хочет.
Этой-то ужасной язвы общества, этих-то гасильников просвещения, этого-то позора человечества и XIX столетия, редакторов-то, гимназический журнал мог бы вполне избегнуть. Но как? Ведь это, значит, поступить так, как не поступают другие; благопристойному человеку этого делать никогда не полагается… Благопристойный человек не смеет подумать того, что не думают другие…
 Но что же пишут благопристойные мальчики? Нечего и говорить, конечно, пишут благопристойные вещи. Все толкуют, что Белинский был великий критик, и благопристойный мальчик Володя Шрам толкует это же самое. Все хвалят повести Тургенева, и благопристойный мальчик Николя Лебедев хвалит повести Тургенева.
Только к чему они толкуют то, что уже давно перетолковано, и хвалят то, что давно расхвалено?
 Знаете ли, что нелепая и безграмотная статья о языке животных читается с большим удовольствием, чем ваши умные речи?.. Прочитав о том, что обезьяны имеют свой язык, я все-таки подумал немного, пока убедился, что обезьяны лишены дара слова. А над вашими писаньями никто не задумается.
Но довольно! Я и так много разметал перед вами бисера, милые паиньки! Патокой вас надо кормить; за то, что вы умно себя ведете, я вам куплю патоки.

Многие гимназисты возмущённо шумят. Королёв забирает журнал.

КОРОЛЁВ
КОМЕДИЯ ПЕРЕД ВТОРЫМ НУМЕРОМ
Действующие лица:
Андрей Негорев, благодетельный гений.
Николай Hегорев, редактор «Опыта» и вместе с тем убийца своего родного брата.
Мишка Maлинин, разбойник из Мурома и тоже редактор «Опыта».
Владимир Шрам, ископаемый идиот, большая редкость, имеющаяся при редакции «Опыта».
Грачев, из свиней.
Свинья.
Корыто.
Дураки.

Шрам . Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший впервые заглохшее поле русской критики, был сын бедного лекаря.

Слышен собачий лай, петушиный крик, блеяние козлов и другие скверные звуки; входят оба редактора, за ними небольшая свита из дураков.

Николай Негорев (Малинину). Прочти, мой друг, новую повесть.
Maлинин (читает).  Два брата: Андрюша и Николашка, повесть в двух лицах. Николашка был ужасный подлец, а Андрюша был добрый человек.
Николай Негорев. Поправь: Андрюшка был ужасный подлец, а Николя хороший человек.
Малинин (читает).  Николашка постоянно занимал деньги у доброго Андрюши и никогда не отдавал их ему. Раз Николашка сманил Андрюшу на войнишку…
Шрам (перебивает). Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший впервые…

Один из дураков бьет его по рылу, он умолкает; в это время входят несколько дураков и вносят корыто, вымазанное гущей.

Mалинин (осматривая корыто). Я замечаю, на гуще понаделаны какие-то знаки. Это, кажется, какое-то сочинение на свинском языке.
Николай Негорев . Позвать Грачева: он из свиней и хорошо знает свинский язык.
Грачев (входит).  Что угодно?

Начинается страшный шум; дураки лают по-собачьи, мяукают по-кошачьи и кукарекают по-петушиному.

Шрам (читает).  Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший впервые… (Грачев бьет его по рылу; он умолкает.).
Николай Негорев . В редакцию прислана статья. (Указывая на корыто.)  Возьмите, пожалуйста, эту рукопись и прочтите нам.
Грачев (берет от дураков корыто).  Почерк знакомый, и корыто знакомое: где-то я угощался из этого корыта. (Читает.)  «Хотя редакция «Опыта» и сотрудники этого журнала принадлежат к презренной двуногой породе людей, но, по своему слогу и по своим прекрасным мыслям, они вполне заслуживают быть поставленными наряду со свиньями».
Дурак (входя докладывает).  Один из сотрудников желает видеть редактора.
Николай Негорев. Проси.
Свинья (входит и останавливается, с удивлением глядя на Грачева).  Хрю, хрю-рю-хрю!
Грачев. Кого я вижу? Это она, моя божественная Хавронья! Хрю-рю!
Свинья. Хрю-рю-хрю!
Грачев. Хрю-рюх!

Свинья бросается в его объятия, они обнимаются и целуются. Молчание. Немая картина трогательного свидания двух нежных любовников. Грачев о чем-то тихо разговаривает со свиньей на свинском языке.

Свинья (продолжая находиться в объятиях Грачева). Рюх-тюх-рю-рю?
Грачев . Предмет моей страсти спрашивает редакцию «Опыта», получена ли ее статья о свинской литературе.
Шрам (подвертывается).  Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший… (Грачев бьет его по рылу; он отходит.)
Николай Негорев . Статья вашей невесты будет помещена в следующем нумере.
Грачев . Хрю-хрю.

Нежно обнявшись со свиньей, уходят.

Николай Негорев . Дураки, уведите идиота в хлев, привяжите на цепь и дайте ему немного сена, только посматривайте, чтобы он не ушел.

Дураки уводят под уздцы Шрама; Малинин и Николай Негорев остаются одни.

Николай Негорев. Друг мой! Добродетельный брат мой не выходит у меня из головы. Я его ненавижу. Он невинен и добр, как ангел, а я зол, как дьявол. Он умен, а я глуп; ты знаешь: я глуп непроходимо…
Малинин . По глупости ты почти равен со мной.
Николай Негорев. Я написал на него канальскую повесть, ничего не подействовало: все знают его ангельскую доброту. Как бы мне убить его? Я пробовал утопить его, но не утопил. Душа горит! Мне хочется пить. Дай пить да посвисти: я не могу пить, если подле меня не свистит кто-нибудь.

Малинин свистит подобно кучеру, поящему лошадь. Николай Негорев пьет.    

Николай Негорев. Я так зол! Мне хочется отвести душу: вели позвать идиота.

Дураки вводят под уздцы Шрама; Николай Негорев бьет его несколько времени и, натешившись вдоволь, приказывает вести идиота на водопой; дураки уводят его.

Малинин . Что, теперь тебе лучше?
Николай Негорев . Нет. Я все думаю, как бы насолить брату. (В раздумье.) Теперь я отомстил ему тем, что начал писать свои глупости, срамить его фамилию. Но я отмщу ему еще больше: я сочетаюсь законным браком со свиньей, на которой хочет жениться Грачев. Этот тоже очень расхвастался своим свинским языком! Женюсь. Пусть Андрея Негорева, известного всему городу с лучшей стороны, зовут деверем свиньи!
Maлинин. Хавронья смотрела на тебя довольно благосклонно.
Николай Негорев. Женюсь.
Андрей Негорев (неожиданно появляется. Грозно). Стой, мерзавец!
Николай Негорев (падает в ноги брату). Прости меня!
Андрей Негорев. Говори: «Простите, ваше превосходительство». (Величественно) Я за заслуги произведен в генералы.
Николай Негорев. Простите, ваше превосходительство! (Целует у своего благодетеля правую руку и левую ногу)
Андрей Негорев. Ты хотел утопить меня, я простил тебя; ты хочешь жениться на свинье, я прощаю тебя, мало этого! Я хочу тебя осчастливить.

Николай Негорев целует полу шинели своего благодетеля.

Андрей Негорев. Я буду издавать журнал «Наблюдение» и беру тебя к себе на посылки.

Николай Негорев прыгает в восторге.

Андрей Негорев. Твоего идиота я возьму к себе в кабинет, посажу в банку со спиртом. Грачеву дам помойную яму, он там может жить без заботы со своей молодой женой. Малинина, Лебедева, Протопопова отошлю в деревню, чтобы выходились на подножном корму, и освобождаю их на год от всяких работ: на них не будут возить ни воды ни сена. Дурацкий журнал прекратите! (Делает величественный жест.)

Осчастливленные вконец Николай Негорев и Малинин от восторга благодарности падают ниц и со слезами целуют следы ног своего благодетеля.

Журнал «Наблюдение» берёт в руки Горохов.

ГОРОХОВ
Далее идет раздел «Мелкие известия»
«Тула. Местные мастеровые озабочены приготовлением сковороды, которую будет лизать в аду известный клеветник Николай Негорев, оклеветавший своего родного брата».

Горохов не может сдержать смех. Журнал берёт в руки Второв. На следующей странице большая статья Оверина «Здравый смысл».

ВТОРОВ
…«Как почтенен отец семейства, берущий взятки! Он ведет борьбу с законом и приличиями, упорную борьбу, в которой он, может быть, изнемогает, но он счастлив при виде радости детей, для счастия которых жертвует своей репутацией и жизнью».
 «Вы, Николенька Негорев, не будете брать взяток, потому что не смеете: боитесь, что о вас скажут. Ваши дети будут умирать, а вы не возьмете взятки на том основании, что другие считают это пороком».

ГУЛЯЕВ
Журнал заканчивается двумя письмами в редакцию. Письмо первое.
«Я, старик чиновник Чернилкин, герой повести Николая Негорева, по милости последнего - жертва убийства. Спешу уведомить читателей, что я жив и здоров, и что Николай Негорев в своей повести гнусно клевещет на бедного живописца Андрея за то только, что живописец нарисовал ему, Николаю Негореву, очень похожий портрет, который вместе с тем имеет сходство с серо-яблочной лошадью».

              БАГРОВ
Можно я другое письмо прочту?               
«Я, нянька Федосья, убеждаю читателей не верить Николаю Негореву, так как он сызмалолетства имел врожденную склонность к вранью и даже, играя в дурачки, всегда плутовал и обманывал меня, няньку, и своего честного и великодушного брата Андрея».      

ПРАСОЛОВ
Заканчивается журнал «Наблюдение» стихотворением «Подойник мне снился во сне», из Буренки, с коровьего языка перевод Сергея Грачева.

Все гимназисты в большом возбуждении. Кто ругается, кто отплёвывается, кто-то хихикает. Сам Андрей хохочет в большом восторге от произведённого его журналом эффекта.

ГРАЧЁВ               
А почему у вас ни одной подписи, кроме моей, нет?               

ПРОТОПОПОВ          
Не хотите под этой клеветой подписываться?

МАЛИНИН
 Ну, что ж ты это написал?
(обиженно)
Когда я разбойничал? Я и в Муроме не был никогда!..

НИКОЛАЙ
 Черт знает, какая чепуха!
(стараясь скрыть досаду)
В заглавии сказано, что я убийца родного брата, а в сцене нет никакого убийства.

АНДРЕЙ
(смеясь)
 Ну, это сказано для красоты слога.

НИКОЛАЙ
 Вероятно, для красоты слога ты и это написал, что я у тебя постоянно беру в долг деньги и никогда их не отдаю. Ведь найдутся дураки, которые поверят твоим глупостям.

АНДРЕЙ
 А пусть верят!

НИКОЛАЙ
(совсем рассердившись)
Это уж положительно бессовестно, тем более, что не я у тебя, а ты у меня берешь деньги и никогда их не отдаешь, точно так же, не я тебя, а ты меня хотел утопить.

Андрей приходит в величайший восторг и заливается самым веселым хохотом. Николай плюёт и чуть не попадает в подходящего Грачева.

ГРАЧЁВ
 Не подумайте, что я сержусь на шутку, я смеялся.

АНДРЕЙ
 Вот как!               

Входит Оверин.

ГРАЧЁВ
(Оверину)
 Ну, батенька, какую вы тут бесстыдную дичь нагородили!
 
ОВЕРИН
(равнодушно, усаживаясь читать газеты)
А вам обидно?

ГРАЧЁВ
 Нисколько! Разве можно обижаться глупостями!
(принужденно смеётся)
 Я сейчас говорил вот ему, что вовсе не обижаюсь на его шутку… Но все-таки я скажу, что вы написали ужаснейшую чепуху; должно быть, это у вас как-нибудь со сна случилось?

СЕРГЕЙ ОВЕРИН
(невнимательно)
 Со сна?

Оверин погружается в чтение газеты. Входит Володя Шрам.

СЕРГЕЙ ГРАЧЁВ
 А! Вот и вы! Прочтите-ка,
батенька, прочтите-ка!

Грачев подскакивает к только что вошедшему Володе, подавая ему тетрадь «Наблюдения». Грачев неловок, и всеми силами старается казаться совершенно спокойным и непринужденным, но излишняя развязность выдаёт его. Видно, что он не в своей тарелке, как человек, получивший оплеуху и желающий уверить других, что удар пришелся по плечу. По бойкой развязности, похожей на нахальство, с которой он подал Володе тетрадь «Наблюдения», заметно, что Грачеву думалось в это время: «Я уж похлебал солоно, попробуй-ка и ты; посмотрим, будешь ли так невозмутимо спокоен, как я».
Володя Шрам берёт тетрадь и начинает читать статью Оверина. В радостном ожидании той минуты, когда Володя со всего разбега наткнется на его пасквиль, Андрей тихонько потирает руки и корчит очень хитрые гримасы кому-то из стоявших против него гимназистов.   

ВОЛОДЯ ШРАМ
Кто это писал? Так и пахнет кабаком!
Какие площадные ругательства!

Не дочитав несколько строк до конца комедии, Володя швыряет тетрадь «Наблюдения».

ВОЛОДЯ ШРАМ
 Как не совестно класть сюда этакую мерзость!

АНДРЕЙ НЕГОРЕВ
(с насмешливой услужливостью беря в руки тетрадь)
  Чем же мерзость? Вы прочитайте!
(громко декламируя)
  «Твоего идиота Шрама возьму к себе
в кабинет. Посажу в банку со спиртом».

Все хохочут. Володя понимает, что находится в очень глупом положении; лицо его белеет, губы дрожат от злости.

ВОЛОДЯ ШРАМ
(шипя)
 Где вы воспитывались?

АНДРЕЙ НЕГОРЕВ
(весело)
Я? В томском кадетском корпусе.    

ВОЛОДЯ ШРАМ
(бормоча)      
 В казарме.

Володя берёт свою фуражку и торопливо уходит из зала.


ИНТ. УЧИТЕЛЬСКАЯ КОМНАТА ГИМНАЗИИ. УТРО.

Володя Шрам подаёт Ивану Иванычу тетрадь «Наблюдения».

ВОЛОДЯ ШРАМ
(с усмешкой)
 Новое периодическое издание.

Иван Иваныч начинает перелистывать журнал с проворной торопливостью белки, роющейся лапками в мешке кедровых орехов.


ИНТ. УЧЕБНАЯ КОМНАТА ГИМНАЗИИ. УТРО.

Вбегает красный Иван Иваныч. Кажется, будто его волосы на бакенбардах, каждый из которых торчал совершенно самостоятельно не в ту сторону, куда другой, немного покрылись краской стыдливости, разлившейся широким заревом по всему лицу Ивана Иваныча. Сначала он бегает по классу, затем решительно бросает тетрадку «Наблюдения» на стол. Частая звонкая речь его сыплется, точно он опрокинул кадку с сухим горохом.

ИВАН ИВАНЫЧ
Что это такое, Оверин? В вашем «Здравом смысле» никакого смысла нет! Как это так: Аскоченский, реакционный писатель - умный, а Пушкин дурак. Что это значит «благопристойность исключает возможность мышления»? Все великие люди были благопристойны.

СЕРГЕЙ ОВЕРИН
(не поднимаясь со скамьи, как этого требовала бы вежливость)
 Укажите хоть на одного, никто из них не был благопристойным.

ИВАН ИВАНЫЧ
(с горячностью барабаня, вспоминая)
Кто же не благопристоен? Русские великие люди? Ермил Костров, что всегда готов за один полштоф написать сто стихов, кончающихся на ов?  Кто же?

СЕРГЕЙ ОВЕРИН
(сонно)
 Все. Кто из великих людей говорил то же самое, что все говорили?

ИВАН ИВАНЫЧ
 Из действительных великих людей разве только Жан-Жак Руссо…

СЕРГЕЙ ОВЕРИН
(почти дерзко)
Не в том дело, не в Руссо, а в том, что я - жалкое ничтожество, если мыслю и действую, соображая, что скажут обо мне другие.

ИВАН ИВАНЫЧ
Это нелепость!

Кричит Иван Иваныч, бакенбарды которого решительно покраснели и прыгали и бегали вместе с ушами, с носом и другими частями его тела. Сухой, звонкий горох сыпался на пол; ничего нельзя было понять из частой речи, похожей на звук пожарной трещотки. Оверин несколько раз пытается что-то сказать, но Иван Иваныч несётся, как перекати-поле, решительно вне возможности остановиться.

ОВЕРИН
(разводя руками)
  Ну, этак нельзя говорить.

Иван Иваныч хватает тетрадь «Наблюдения» с такой горячностью, как будто хотел кого-нибудь ударить ею.

ИВАН ИВАНЫЧ
 Что это такое? «Один ученый муж посоветовал издавать журнал». Уж и это очень резко! Бокль совершенно справедливо признает резкость верным признаком недостатка образования…

ОВЕРИН
(как будто нехотя)
 Разве лучше бы было, если б я сказал «неученый муж»?

Иван Иваныч краснеет еще сильнее и прыгает еще прытче.

ИВАН ИВАНЫЧ
 Но это еще все ничего. Дальше…

Иван Иваныч так яростно перебрасывает несколько страниц, что чуть не вырывает их из тетрадки.

ИВАН ИВАНЫЧ
 Уж это ни на что не похоже: Шрам - ископаемый - что такое ископаемый? Идиот. Разве могут быть ископаемые идиоты? Да, наконец, это просто оскорбление, ругательство!

ОВЕРИН
( убежденно)
Вовсе не ругательство. Идиота нельзя же назвать мудрецом. Идиот - так идиот и есть.

Володя Шрам встаёт с видом несправедливо оскорбленного благородного человека.

ВОЛОДЯ ШРАМ
  Позвольте мне уйти отсюда.

Володя хочет обратить на себя внимание Ивана Иваныча и устроить сцену. Но Иван Иваныч сыпет горох своей речи, и ничто в мире не может, кажется, остановить отчаянного потока его красноречия. Володя выходит, не дождавшись разрешения учителя.

ИВАН ИВАНЫЧ
(читая)
 «Что хочет читать публика и чего она не хочет». Не досказана фраза: публика может не хотеть многого: не хотеть, чтобы ее поливали водой, чтобы секли и прочее. На конце фразы пропущен вопросительный знак. Во всей фразе вы восстаете против опеки редакторов. Но как же обойтись без редакторов?
 
Раздаётся звонок. Иван Иваныч кладёт под мышку «Наблюдение» и отирает пот с лица.

ИВАН ИВАНЫЧ
Я обойду все классы и прочту ваш журнал со своими комментариями. Все узнали ваши мнения, пусть все узнают и противоположные мнения, мои мнения.


ИНТ. КОРИДОР ГИМНАЗИИ. ДЕНЬ.

НИКОЛАЙ
(Оверину)               
 Каково Вас на всех вселенских соборах проклинают? Что за ересь Вы написали?    

ОВЕРИН
 Глупец этот ваш Иван Иваныч!


ИНТ. УЧЕБНАЯ КОМНАТА. УТРО.

ИВАН ИВАНЫЧ
Теперь я приму самое горячее участие в судьбе «Опыта» и буду просматривать все статьи прежде их помещения в журнале.


ИНТ. КОРИДОР. ДЕНЬ.

НИКОЛАЙ
(Володе Шраму)
 Вы ничего не дадите в следующий нумер?

ВОЛОДЯ ШРАМ
(высокомерно)
 Нет уж, благодарю вас. Я не желаю быть мишенью для ругательств Вашего братца.

НИКОЛАЙ
 А вы, Грачев?
(про себя)               
Ученый жених Хавроньи.

ГРАЧЁВ
(презрительно)
 Ну их! Все это глупости!

НИКОЛАЙ
Поздравляю, Малинин, во втором номере будут даже четвероклассники. Хуже всего, что мы должны согласиться на требование Ивана Иваныча поместить рассказ «Охота за кротами», лишенный всякой идеи.


ИНТ. ЗАЛА ГИМНАЗИИ. ДЕНЬ.

Гимназисты с интересом читают второй номер «Опыта».

НИКОЛАЙ               
Досадно, невежественные читатели интересуются пустеньким рассказом гораздо больше, чем моей повестью.

МАЛИНИН      
По всеобщему приговору знающих людей, великая идея о врожденности талантов была проведена в твоей повести очень недурно… Ладно, посмотрим, что скажут Оверин и Андрей.

ГОРОХОВ    
Оверину теперь не до «Опыта». У него тётка умерла. К нему явился попечитель Аронов, первый местный богач, который заявил ему, что он может, если хочет, переселиться из пансиона на вольную квартиру.

МАЛИНИН
А Андрей?

Входит спокойный КАДЕТ.

КАДЕТ
Андрей рассказывал, у вас тут
интересно по воскресеньям.

МАЛИНИН
А где он сам?               

КАДЕТ
А кто Негорев?

Николай подходит. Кадет говорит размеренно, не торопясь.

КАДЕТ
Николай, послушай. С твоим Андреем случилась скверная история. Он очень неосторожно подсмеялся над нашим толстым офицером в корпусе, и последний вздумал было надрать ему уши, но Андрей, считавший себя уже довольно солидным мужчиной, запротестовал против этого намерения ударом в брюхо. Такая дерзость кадета против офицерского брюха есть величайшее преступление, и Андрея надолго посадили в нашу «Потешную цитадель», построенную в корпусном саду еще чуть ли не во времена Петра Первого. Туда, кстати, сажают только таких важных преступников, для которых обыкновенный карцер считали недостаточно крепким.               


ИНТ. У ВХОДА В КАДЕТСКИЙ КОРПУС. ДЕНЬ.

СОЛДАТ-ШВЕЙЦАР               
Вас к нему не пустят.

МИША МАЛИНИН
Где эта Потешная цитадель?

СОЛДАТ-ШВЕЙЦАР               
Да вон она.

СОЛДАТ-ШВЕЙЦАР показывает на маленький развалившийся домишко с решетчатыми окнами.

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
 Скоро ли его выпустят?

СОЛДАТ-ШВЕЙЦАР
Не могу знать. Как решат.

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
 А как вы думаете?

Солдат сначала мнётся, потом нерешительно отвечает.

СОЛДАТ-ШВЕЙЦАР
Провинившийся, по всей вероятности,
угодит под красную шапку.    
 

ИНТ. НЕДАЛЕКО ОТ ВХОДА В КАДЕТСКИЙ КОРПУС. ДЕНЬ.

Негорев и Малинин удаляются от корпуса.

МИША МАЛИНИН
 Ведь это нехорошо, если его
отдадут в солдаты; ты бы похлопотал.

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
Сейчас же напишу отцу.


ИНТ. УЛИЦА. ДЕНЬ.      

Николай и Андрей сидят на скамейке. Андрей серьёзен, задумчив. Серьёзность ему не идёт. Он чувствует себя очень неловко и кажется как будто сердитым.

АНДРЕЙ         
Стыдно признаться, но я стал ненавидеть ту военную службу, которой прежде восхищался. Вот, прочти. Моя повесть. За три недели в цитадели взаперти, находясь под арестом, я многое передумал.


ИНТ. УЧИТЕЛЬСКАЯ КОМНАТА ГИМНАЗИИ. ДЕНЬ.               

НИКОЛАЙ
Герой рассказа, вовсе неспособный к военной службе, страдает по воле деспота-отца в корпусе, вследствие чего решается сделать преступление, чтобы быть исключенным из ненавистного заведения. Но за преступление его садят только в Потешную цитадель. Андрей очень трогательно описывает свои страдания под арестом, делая по временам злобные отступления то по поводу деспотизма родительской воли, то по поводу систематической жестокости военной дисциплины и солдатской выправки.

ИВАН ИВАНЫЧ      
Прочту с радостью.               


НАТ. УЛИЦА. ДЕНЬ.

Николай протягивает Андрею свежий номер журнала «Опыт». На обложке нарисован земной шар, вокруг фигурки учеников разных учебных заведений России.

НИКОЛАЙ    
Ивану Иванычу очень понравилась твоя повесть. Вот, напечатали. Думаю, это последний нумер нашего журнала. Мы выросли, и наша литература кажется теперь смешной детской игрой. Да и сам ученый бакалавр наивен и смешон со своими ученейшими записками по логике, теории и поэзии.            

АНДРЕЙ
Я возьму журнал показать своим. Пускай кадеты почитают. Но потом обязательно верну, и ты сбереги этот нумер. Как поедешь домой, покажи папаше мою повесть.

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
Не его ли ты выставляешь под видом тирана-отца?

АНДРЕЙ
(смущенно и серьезно)
Нет… Я так хочу… я тебя прошу.

Николай протягивает журнал Андрею. Тот распахивает куртку. Во внутреннем кармане торчит письмо. На конверте – штемпель их родной деревни.

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
Отец никогда раньше не писал нам писем.

Андрей протягивает конверт. Николай открывает письмо.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ ОТЦА НИКОЛАЯ НЕГОРЕВА.
«Любезный Андрюша, я глубоко раскаиваюсь и подал в уездный суд прошение: хочу, по твоему совету, определиться писцом и служить впредь по штатской службе. Отец твой Николай Негорев».

НИКОЛАЙ НЕГОРЕВ
(не веря)
Что это такое?

АНДРЕЙ
(мрачно)
 Глупости.


ИНТ. СТОЛОВАЯ.

У окна, высоко держа книгу, в позе статуэтки Дон-Кихота, в соломенной шляпе, стоит Оверин. Окружив его, в точно таких же позах, с книгами в руках, стоят младшие гимназисты. Другие гимназисты смеются. Оверин, увлечённый чтением, не замечает ничего и никого вокруг.

АНДРЕЙ
Что это с Овериным? Что за нелепая в гимназии шляпа?

НИКОЛАЙ
Ну, Оверин рассуждает, что, чем легче головной убор, тем он меньше отягощает голову и мешает мыслить.

АНДРЕЙ
И над чем он мыслит на этот раз?

НИКОЛАЙ
Еще мечтая сделаться великим полководцем, он успел пристраститься к математике и теперь налег на этот предмет с таким усердием, что совершенно перестал ходить в библиотеку. У него появилась возможность накупить кипу книг. Оверин внезапно разбогател, (тётка умерла) но не изъявил согласия уйти на вольную квартиру, а попросил только пятьдесят рублей на книги. Стоит так по несколько часов, совершенно никого не замечая.

        АНДРЕЙ               
Увлечённый человек не устаёт.

       НИКОЛАЙ               
Устанет – сядет. Или ляжет. У нас не казарма. Пойдём, отец прислал наше месячное жалованье.

Николай разворачивает бумагу. В ней деньги. На бумаге что-то написано почерком Савушки.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ ОТЦА НИКОЛАЯ НЕГОРЕВА               
 «Я не согласен с тобой: стреляется только презренная военщина; штатскому человеку приличнее удавиться. Пистолет в кармане не носи: найдут как-нибудь, выдерут розгами. Отец Николай Негорев».

Николай вопросительно смотрит на брата. Андрей молчит.