В отражениях

- Парень, ты…ты чего? Головой ушибся? Давай-ка скорую вызовем, а?
Я не сразу понимаю, чего от меня хочет этот мужичок в очках, самой законопослушной внешности и со старомодным портфелем в руке. А потом доходит. Провожу рукой по лицу – рука становится красной. Под ногами уже небольшая, но лужица крови. Куртка порвана, весь в грязи. А я при этом стою и ощупываю руками воздух.
Я хочу сказать, что со мной все в порядке. Но вместо этого сажусь на корточки, чуть не падая на асфальт от боли в ногах, и закрываю руками лицо.
Надеюсь, она меня сейчас не видит.
**
С детства любил в витрины смотреть. И сейчас стою и смотрю.
 - Что делаешь?
За спиной моего отражения появляется отражение темноволосой длинноногой девчонки. Лицо ничего так, интересная. Смотрит – книжное слово вспомнилось – дерзко. Девчонки, с которыми я общался, так не глядят.
 - Рожи строю, - зачем-то сказал я. И действительно состроил рожу и показал язык. Хорошо, что рядом нет никого из приятелей. Не знаю, чего я вздумал дурачиться, еще секунду назад не собирался.
Девчонка улыбнулась. И тоже показала язык. А потом изобразила такую физиономию, что я покатился со смеху, как в детстве.
  - А что ты еще любишь делать? – спросила она.
 - Читать люблю и гулять один, - выпалил я и закрыл рот рукой. Да что такое? Хотел сказать совсем другую фразу, заготовленную, из тех, что нормальные парни говорят, чтоб заинтересовать девчонок. А что брякнул? Читать, гулять? Один? Детский сад! Ощущение, что мне сыворотку правды ввели. Нереальное что-то.
- Книжки, - протянула задумчиво она.  – Я люблю книжки. Открываешь и читаешь. У вас тут магазинов много с книжками. Такие интересные истории!
 - Ну да, много, и… - сказал я и обернулся. И осекся на полуслове. Никого рядом не было.
Я что – с ума схожу? Галлюцинации?
В паре метров от меня пробежала собака. За ней мальчишка. Маленький и рыжий, и собака рыжая породы дворняга. И опять пусто.
Я собрался с духом и посмотрел в витрину. И чуть не заорал: девчонка была на прежнем месте. И сказала:
 - Ты тоже боишься. Все боятся. А потом никому не рассказывают, потому что еще больше боятся, что их сочтут ненормальными. В книжке так было сказано, про ненормальных, - это правда?
 - Правда, - машинально ответил я.
 - Глупо, - пожала плечами девчонка. – Боитесь друг друга и не доверяете.
 - А у вас не так? – наобум спросил я.
 - Нет, не так. Мы друг другу помогаем.
 - Но ты-то все равно здесь, а не со своими. Почему?
Девчонка помолчала, а затем ответила:
 - Одиноко бывает не только в вашем мире.
А потом снова улыбнулась:
 - К тому же у нас нет таких интересных книжек. И вообще – может, ты мне понравился! Ты каждый день тут ходишь.
Так. Отражение без тела каждый день за мной наблюдает. И не у кого спросить, глючу я или нет. Да и страшно спросить, в этом она права.
 - Да не могла ты каждый день меня видеть. А значит – тебя нет, - говорю я. – Ты мне кажешься.
И начинаю уходить. Медленно.
А она идет за мной. Голова наклонена, смотрит заинтересованно, как на какую-то диковинную зверушку. Наверное, где-то в нас это сформировано и сидит внутри: пришельцы, или какие-то потусторонние существа, или еще кто-то этакие – все должны считать нас, землян, чем-то вроде забавных зверушек. Рассматривать, наблюдать. И хорошо, если не захотят поэкспериментировать. Моя галлюцинация такая же – именно поэтому. Вроде головой не стукался, что со мной происходит? Хотя вчера Витек рядом стоял – курил вейп. Запах сладковатый такой был, я еще посмеялся, точно ли это легально, сам-то не балуюсь, вредно же. И что? Через день эффект проявился? Позвонить Витьку и спросить, чем это он таким дымил. То есть парил. То есть не знаю, как оно называется.
У магазинчика зеркал в витрину вставлена реклама-зеркало. Подхожу. И она подходит. А у нее веснушки, оказывается. И кожа совсем белая. И вообще она смешная. На Пеппи Длинный Чулок похожа, только та, в книге, рыжая была, а эта черная, как ворона.
Что-то зашелестело. Это подбежала странного вида бабулька. Зеленое пальто, зеленый беретик лихо набекрень, губы в помаде, в руке палочка, только она ей не опирается на землю, а машет. И уже стоит у зеркала.
 - Ну-ка, молодой человек, разрешите. Барышня, подвиньтесь, дайте старушке красоту навести, - заявляет она.
Послюнявила палец, потерла веко – видимо, тушь расплылась там у нее или что, - подергала себя за завитую челку, торчащую из-под беретика, и помчалась дальше.
 - С дедом на свидание, что ли, - проворчал я. Девчонка залилась смехом:
 - Вот будешь дедом – будешь с такими встречаться! А что, она милая.
 - Да я… - начал я и замолчал. Бабулька видела девчонку в зеркале!
 - Значит, ты не галлюцинация, - сообщил я девчонке.
 - Ну, или бабушка тоже тебе померещилась! – задорно объявила девчонка, отчего меня прошиб холодный пот.  – Да  я пошутила, не падай ты в обморок! Мне тебя не подхватить, в лужу сядешь.
Я вытянул руку в сторону. Судя по отражению – должен был уткнуть ладонь в ее бок. Но вместо этого в отражении исчез мой локоть. Я в ужасе схватился за него. Да нет, на месте. Что вообще происходит? Девчонка засмеялась снова.
 - Да, подхватить ты меня не сможешь, - сказал я. Нет, я все-таки выясню, в чем дело.
 - Знаешь, - я понизил голос, - вот ты сказала, что я тебе нравлюсь. Это правда?
 - Ну да, - пожала плечами девчонка. Как будто так и надо. Так и хотелось спросить: «В вашем мире все такие?» Но вместо этого я продолжил самым печальным тоном, на какой был способен:
 - И что мы будем делать? Ведь я не смогу тебя даже за руку взять.
 Девчонка минуту подумала, а потом тихо спросила:
 - А ты хочешь взять меня за руку?
 - Хочу. И … смотри: цветы принесу – а ты не возьмешь. И в кафе не сходим. Книжки-то ты, наверное, как-то в отражениях читаешь…да?
 - Закрой глаза, - выдохнула девчонка. Я закрыл. И вздрогнул, когда в мою ладонь легла маленькая теплая рука.
 Девчонка стояла рядом. Яркие-яркие глаза. А уголки губ опущены грустно вниз.
Вторую руку она протянула к моему лицу. Коснулась щеки, лба. Наверное, так делают слепые.
И снова улыбнулась:
 -Теперь идем в кафе! У меня еще осталось немного ваших денег. Уверена, что хватит!
А я посмотрел в витрину.
Девчонка не отражалась в стекле.
**
Мы прощались на закате. Звучит как описание кадра из глупого фильма. Но оно глупо, когда в фильме. А у нас было по-настоящему.
 - Я пойду, - сказала она и протянула руку за пакетами. Мы много чего ей набрали: и плюшевых игрушек, которыми она тоже любуется, похоже, только в нашем мире, и книжек. И даже купили какой-то кактус в горшке, совсем мелкий, но колючий, она ловко вытащила из моего пальца колючку-занозу и попросила продавца засунуть вредное растение в коробку.
 - А может, я их до дома тебе донесу? – спросил я, совсем не думая о том, как это глупо звучит.
Она покачала головой:
 - Ты же читал книжки. В вашей фантастике всегда пишут: нельзя в другой мир чужим.
 - Но это же фантастика, - на всякий случай сказал я.
- Здесь они правы. Нельзя. Да и мне в ваш мир еще долго будет нельзя.
 - То есть как – нельзя? – растерялся я.  – Мы же только что познакомились!
 - Я попробую еще прийти. Прости.
Она снова коснулась моей щеки, потом лба, будто запоминая. Потом так же коснулась воздуха. Прозрачный воздух превратился в крутящуюся дверь. Дверь в не-знаю-куда. В никогда-не-узнаю-куда.
 - Как в торговом центре, - сказал я, показав на дверь. Самое тупое, что я сказал в этой жизни.
 - Как в торговом центре, - вздохнула девчонка.  – Я честно попробую еще выбраться, хоть и не скоро. Потому что ты мне нравишься. И да – потому что мы только что познакомились.
«Дверь» закружилась. И девчонка пропала, и пакеты.
Познакомились. Вот тебе и познакомились. Только у меня могло состояться такое знакомство.
Да и не знакомство вовсе. Имени-то я и не спросил.
**
Я каждый день приходил к той витрине. Уже охранник выходил из магазина и спрашивал, чего я хочу. Я решил честно рассказать: познакомился с девушкой, потерял ее, надеюсь, что она появится там, где мы встретились. Охранник в первые дни после моего признания продолжал недоверчиво смотреть, а потом даже расчувствовался, стал спрашивать: «Не нашел? Удачи, парень, удачи». А как-то появился другой охранник. Сказал, что тот, предыдущий, вдохновился моим примером и отыскал девушку, с которой когда-то встречался и расстался по собственной глупости, и теперь у них скоро свадьба. «Свадьба, круто», - сказал я ему, что еще сказать-то.
После заката я уходил. Ушел и сегодня. Кто меня дернул попереться какими-то закоулками? Хотя люди и там ходят, не обходить же целый квартал. Но когда там шел я – как назло, никого поблизости не оказалось.
То есть приличных людей не оказалось. Когда несколько теней отделились от стен полуразрушенных домов, приготовленных под снос, я не сразу понял, что это люди. Был момент - подумал, что кто-то из другого мира. Из ее мира, например. Да нет – люди, вполне себе люди. И у одного, показалось мне, был нож.
Когда они на меня бросились, я попытался прикрыть голову. Не успел. В ушах раздался звон, что-то горячее потекло по виску, все запульсировало. Сейчас упаду? Надо падать и закрываться руками из последних сил.
А девчонка…
А вдруг она меня сейчас видит?
Я рванулся из этих самых последних сил вперед и толкнул одного из напавших. Он отлетел –
 - и пропал в воздухе.
 - А? – обернулся тот, что с ножом. Остальные тоже оставили меня и обернулись.
Воздух начал вращение. «Дверь в молл», ну я и слабоумный. Пропеллер. Скрепленные лезвия. Да что угодно. И оно сейчас вращалось, набирая обороты, прозрачные блестящие в последних лучах холодного солнца плоскости, затягивая этих, раззявивших рот в жутком крике, скребущих по грязному после дождя асфальту, пытающихся хоть за что-то уцепиться. Еще минута – и никого из них на земле не осталось. И мне тоже было уже не до них.
Я вскочил на ноги и завопил:
 - Где ты?!
Бросился к тому месту, где замерли, снова превратившись в воздух, прозрачные лопасти. Чтобы погружать ладони в пустоту, сантиметр за сантиметром. Пусть этот воздух заберет меня. Я хочу ее увидеть, как никогда никого не хотел увидеть. Я очень хочу. Если нужно, пусть это будет последнее, что я смогу сделать.
- Парень, ты…ты чего? Головой ушибся?
**
  - Вы хоть и начинающий писатель-фантаст, но все-таки опыт у вас уже есть. Подскажите, пожалуйста, что делать моему сыну? Его рассказы никто не берет публиковать!
Краснощекая женщина в накинутом мешковатом пальто стоит с книгой, которую я только что подписал, за ней недовольно переговаривается очередь. Рядом стоит ее сын, полноватый парнишка лет шестнадцати, явно смущенный поведением своей мамы, но не смеющий с ней спорить.
 - Игорь, - я оборачиваюсь к издателю, - а давай посмотрим, что ребенок пишет? Я вам сейчас запишу свой е-мейл, пришлите, пожалуйста, тексты.
У Игоря на лице что угодно, только не дружелюбие. Ну как же, мама, да с сынулей, прямо анекдот. Но я не люблю стереотипы. Да и просто сам когда-то был похожим парнишкой, хоть и без такой напористой матери.
 - Ты не смущайся, - говорю я подростку. – Я сам примерно в твоем возрасте первый рассказ издал. И у тебя все получится.
 - Да-да, мы знаем. Про отражение в витрине. Мы ваши поклонники! – радуется женщина, ее щеки вспыхивают еще ярче.
Очередь движется медленно. Я продолжаю раздавать автографы – до самого последнего человека, который просит дарственную надпись, протягивая сразу две книжки: одна для десятилетней дочки, а вторая - для бабушки. Бабушка – читатель фантастики, у которой есть правнучка, мне почему-то представляется в образе бойкой старушки в зеленом беретике и с ненужной ей палочкой-аксессуаром. Такую старушку я когда-то видел.
Я ухожу из зала почти последним.  Где-то там меня ждут, чтобы закрыть помещение. Подхожу к зеркалу, смотрю на себя. У меня есть пара морщин. У меня есть очки. У меня есть книги, встречи с читателями, гонорары. У меня есть одиночество, которое существует как в нашем мире, так и в других мирах. И с этим одиночеством придется…
 - Подпишешь мне свою книгу?
Звонкий голос за моей спиной.
Точно такой же, как и был. Я его узнаю где угодно.
Я улыбаюсь. Но не спешу повернуться и продолжаю смотреть в зеркало. В зеркале никого, кроме меня, нет.
 - Конечно, подпишу, - говорю я своему отражению. – А еще мне сегодня принесли большого плюшевого мишку. Тебе он точно понравится.