Лида

                Тёмные аллеи Бунина подвигли...
   2022 год
   Читаю "Тёмные аллеи". В свои семьдесят Иван Алексеевич пишет рассказы о молодости, о природе, любви случайных встреч молодых и не очень людей в самых разных обстоятельства, и о скоротечных любовных романов на дачах, в гостях, у родственников, в пути; о вполне взрослых мужчинах и женщинах, познавших любовь вне семьи, будучи обременённых узами, об изменах мужьям с любовниками.
  Помятуя слова Льва Толстого, возвращаюсь в молодое прошлое и пишу, как есть, как было.

   1994 год.
   Я-не мистик, но в этом что-то есть. Сегодня-девятое июля, минуло двадцать лет той встрече нашей с Лидой, и  я вдруг вспомнил о ней сегодня. Значит в этом что-то есть! Неужели она вспоминает меня?
   А вспомнить есть что... Мы познакомились в Скопине, куда волей-неволей я попал по долгу службы, тогда ещё молодой офицер в погонах старшего лейтенанта.
  Праздничный обед в честь Великой Победы случился в компании местных артиллеристов, в ресторане, куда я зашёл, побывав по службе в артиллерийской бригаде тяжёлой мощности. По окончании торжества направился в дом культуры, чтобы провести время, не сидеть же в гостинице и смотреть в потолок до ночи, чтобы утром опять идти на службу. Не впервой командировка выпадала на первую декаду мая.
   На танцах , в фойе дома культуры преобладала "зелень", в шестнадцать-восемь- надцать лет, и мне, к тому времени прослужившему десяток лет, эта публика была никак не больше "детским садом". Но всё же пришлось два танца совершить для начала, ради разминки. затем я некоторое время наблюдал публику, и что вы думаете, увидел у одной из колонн, стоящих двух, не ошибусь  сказать, женщин, именно так, потому что они выделялись своей внешностью против основной массы молодёжи. Сердце у меня забилось, как у рыбака или охотника при виде крупной добычи.
   Одна из них была моложе, но и рослей; мне больше импонировали женщины небольшого роста, изящные. Трудно сказать почему рослые и в теле казались мне много старше меня, и они невольно давлели над моим сознанием, как более опытные в
жизни, и что им неинтересно будет со мной, скорей мне с ними. Одним словом, женщины выше среднего роста и полноватые не интересовали меня, а может быть я ещё
плохо разбирался в женщинах? Почему зрелые телом были мне не доступны, подчёркиваю, рослые девы? Видимо потому, что в моих глазах всегда были старше меня, потому что у меня сложился стереотип внешности, который сочетал в себе изящность и молодость.
   На ум приходит сравнение: молодая берёзка и берёза, пусть даже молодая, но уже в ином качестве, более солидном. Да и бытует выражение, что маленькая собачка до старости-щенок. Действительно, мне приходилось на собственном опыте убедиться в том, когда внешность не прибавляет года или делает возраст соответственным ей.
   И вот, справившись с волнением, я подошёл к ним, и пригласил на танец ту, что была моложе, но одновременно и высока. Лида была спелой вишней, как потом оказалось ей не было и двадцати, но мне представлялось гораздо больше: я же не чувствовал нашей разницы в летах, хоть она и составляла практически на порядок. О её возрасте я узнал позднее, осенью, когда мы были близки.
   О танцах я ничего больше не сохранил, да и о том вечере тоже, единственно то, что стоявшая с Лидой у колонны, была женой офицера из местного гарнизона. Обе работали в этом дому культуры
   На следующий день мы договорились встретиться: я был свободен от службы, а Лида с утра работала с детьми в часы их досуга. Часов в десять я пришёл в дом культуры и мне пришлось прогуляться за город, в лес вместе с детьми младших классов. Стоя май после дня Победы, днём было солнечно, но ещё ходили в демисезонном. На Лиде, она была одета модно и по тем временам состоятельно, было пальто бежевого цвета и сапоги лакированные на платформе, плотно облегавшие её полные, крепкие икры длинных ног. Я был в повседневной форме одежды и в хромовых сапогах, как полагается строевому офицеру. Ростом лида была мне под стать при моих ста восьмидесяти, стройна, густые каштановые волосы спадали на плечи и спину, с высокой талией и покатыми бёдрами, под стать амфоре, что увидишь теперь разве что в музее или на выставке фотомадонн. Она была притягательна, особенно, когда я её увидел в брюках в сентябре, будучи слушателем военной академии.
   Но по порядку, лицом она была неброска, при том своеобразна. Овал фаса скрадывался  большими с поволокою глазами и скулами, не портившими лик, нос небольшой с лёгкой курносинкой дополнял её образ и напоминал, что когда-то азиаты грабили и жгли Рязань, оттого и живописно русское лицо, лицо русской...
Губы, как губы, ждущие поцелуя, приятны, невелики и не малы... и шея достойная фигуры. Как наяву вижу её лицо, смотревшее на меня с фотографии, где она    в пилотке и гимнастёрке: играла в спектакле "А зори здесь тихие".
   Не мог предположить, что через столько лет я вспомню о ней, когда через четыре года после нашей весны, лета и осени, а ведь была ещё и зима, я уничтожил её фотографию в Калининграде, не уничтожив нашей тайны, вернее отрезка нашей жизни, одного из этапов пути, по которому нам суждено было пройти вместе. Хоть и не долог был этот путь, ты вскоре осталась на обочине, вынужденно, под давлением обстоятельств, а может быть не захотела догонять меня. В Москве не трудно в толпе потерять себя. Я же шёл не останавливаясь, и не оглядываясь назад. Впрочем твоя вина в этом есть, что я ни разу не оглянулся, и более не интересовался что с тобой.
   Если бы ты захотела хотя раз увидеть меня, ты бы нашла способ не подчиниться моему наказу, и пришла бы ко мне. Да, может быть я тогда оказался категоричен, написав тебе, чтобы  ты не искала  встреч со мной, но опять же ты меня толкнула на это, не считая, что я к тому времени был озабочен своим положением. Ведь ты ни разу не поинтересовалась в каком я нахожусь состоянии, и как долго будет про-
исходить наша близость без видимых перспектив. Значит не только меня устраивало такое положение, такие отношения, наше времяпрепровождение, но и тебя?
   Нам было хорошо вместе всегда той осенью, несмотря на то, что мы
редко встречались в Кузьминках. Для эта осень была трудна учёбой в академии и строевыми занятиями перед парадом. Спал не более четырёх-пяти часов за ночь, нагрузка       по силам лишь закалённому организму, недаром  медкомиссия проходила на уровне вступительного экзамена с оценкой"выдержал-не выдержал".
   А когда приходила ты, мои силы восстанавливались тобой по выходным дням.

   Итак, мы с пионерами шли на прогулку в весенний лес. Лес меня интересовал не столько, сколько моё новое знакомство с прелестной женщиной, хотя и было ей много меньше, чем мне, сказать, что я был с девушкой, значит, умалить её достоинства. Я помог детям развести костёр, между прочим с одной спички, а дальше всяк нашёл себе занятие: собирание цветов, догонялки, костёр и прочее. Видя, что дети играют, мы удалились из поля зрения по тропинке между молодыми липками, и тут я обнял Лиду, и впервые поцеловал. Разговор не был важен, хотя мы и говорили о всяком, я больше, чем она, но она больше слушала, не задавая вопросы. Потом мы присели.Поскольку никакой подстилки у нас не было, чтобы не испачкать одежду, Лида сняла с себя пальто и постелила на ещё не подсохшую прошлогоднюю листву.
   -Что ты делаешь?, воскликнул я: мне было жаль пачкать такую вещь.
   -Ничего ему не будет, успокоила она, и первая села, я последовал за ней и к ней.
   Взяв рукой её за талию, привлёк к себе, и снова поцеловал. Лида не противилась, не изображала недотрогу. Я не злоупотреблял её расположением, и нам было не в тягость это неудобное сидение боком друг к другу, в полуоборот: иначе не позволяла ситуация, ни зарождавшаяся симпатия, ни наша одежда, ни дети поблизости, которые разбегавшись, достигали нашего уединения. Так мы сидели недолго, по крайней мере мне, как мне показалось. Подошло время возвращаться, собрали детей, затушили догоравший костёр и оставили лес.
   Возвратясь в город, пионерия была отпущена по домам, благо экскурсия закончилась, и наступило время обеда, и работа на этом в этот день закончилась.
   -Пойдём, пообедаем вместе, предложил я Лиде. Она согласилась.Обедать мы отправились в единственный в то время в Скопине ресторан с одноимённым городу названием, который размещался  на втором этаже, выше была только крыша.
   Лида немного была застенчива почему-то, но я этому значения не придал, полагая, что внимание немногочисленной публики, обращённое к нам и было причиной. Можно только догадываться теперь, что ей не так редко приходилось бывать здесь.
   Мы сели за стол на удалении от присутствующих в зале напротив друг друга, это-моя привычка сидеть за столом таким образом, в отличие от санаторных правил, где вас могут посадить за стол в обеденном зале без соблюдения этикета.
   Для меня не прошли даром те немногие уроки правил хорошего тона и поведения,
которые я брал  ещё в школе, учась в выпускном классе, программой не предусмотренные. Уроки эти давали за плату заезжие педагоги, имевшие музыкальное образование, мужчина и женщина, элегантные, похожие на артистов, он с лицом азиатского типа, чисто говоривший по-русски, она-прелестная дама с светлым лицом и тонкими чертами. Они обучали нас, одноклассников, немногих пожелавших взять уроки на практических примерах поведения в обществе, и хореографии: в свои семнадцать лет я умел танцевать пять бальных танцев, сидеть правильно за столом, обращаться с дамами, имел понятие в одежде. У каждого юноши в паре была одноклассница по выбору, по симпатии. Совершенствовался далее по книгам и в подходящих случаях использовал свои знания в жизни.
   Жизнь советского периода не обременялась строгим этикетом, про бальные танцы приходится только вспоминать, ибо в природе они существуют на сцене,, как и тогда, в шестидесятые годы.
   Обедали мы с шампанским, вели непринуждённую беседу часа два-три. Я поведал о своих ближайших планах, о том, что собираюсь в Москву, поступать в академию, о том, что на следующий день мне уезжать в часть, возвращаться к постоянному месту службы...
   Потом были танцы в доме культуры.
   Танцы окончились и мы пошли ко мне в гостиницу, ибо до будущей встречи в июле в одна тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году было три месяца, которые надо было прожить в разлуке, и мне хотелось побыть с Лидой до отъезда в Улан-Батор ещё несколько часов. Надо было отдохнуть. В номере разделись и легли в кровать как-будто уже давно знали друг друга. Нас отделяли только набедренные части туалета. Конечно я испытывал желание овладеть ею, но сдержался, не настоял на своём, чтобы не испортить отношения: так мало я её знал.
   Лида открылась мне, что у неё живёт тётя в Москве, родная сестра мамы, и она собирается в столицу жить и учиться. Она дала мне адрес тёти, жившей недалеко от
метро "Автозаводская", чтобы я смог дать телеграмму о прилёте, и тогда Лида встретит меня. Я пытался выяснить почему она не обнажилась полностью, понимая, что по гигиеническим соображением она  и не могла. Душевой в номере не было. Мы отдыхали до четырёх часов, не уснув. Мне к пяти часам необходимо было прибыть для сопровождения команды на поезд, получить у дежурного по части свой пистолет. Воинская команда к моему приходу была готова
   Лида проводила меня до контрольно-пропускного пункта и пошла домой, видимо жила поблизости. Дежурный офицер недвусмысленно выразился в адрес Лиды, но я не стал выяснять причину его реакции.
   В голове колонны в пешем строю проследовал на станцию Скопин. Там, уточнив численный состав призванных на военную службу, дал команду на посадку в вагон поезда, следовавшего до станции Ожерелье. Военная комендатура на железной дороге рассчитала время в пути, пересадки на узловых станциях, чтобы не теряя времени на ожидание поездов моя команда вовремя прибыла в аэропорт Домодедово. Мне помогал прапорщик из моей части.
 Я последним вошёл в вагон, и в из тамбура увидел Лиду в сопровождении матери. Видно та не спала пока Лида была со мной. Перед закрытием двери я помахал Лиде на прощание. Потом я не спрашивал зачем она привела на станцию мать.
   Не стану описывать все подробности следования моей команды, прилетевшей в Иркутск к поезду на Улан-Батор. Важно, что без приключений: никто не отстал, не нарушил воинскую дисциплину. Прибыв в гарнизон, сдал команду начальству бригады,
и был в часть. Началась повседневная служба по плану боевой и политической подготовки. Командир части назначил меня командовать ротой молодого пополнения, но и своё подразделение я не забывал. В конце мая мне было присвоено очередное воинское звание "капитан".
   В свободное от службы время я изнемогал от разлуки с Лидой. Только в начале июля, сдав преемнику личный состав, оружие, технику и имущество, выехал в Москву для сдачи вступительных экзаменов в Военно-инженерную академию им. В.В. Куйбышева, старейшее военно-учебное заведение в России. До Иркутска поездом, а далее самолётом.
   Лида в полночь встречала меня в аэропорту Домодедово. Сели в электричку до Павелецкого вокзала. Далее такси-на Шарикоподшипниковскую улицу. Родственница лиды жила в коммунальной квартире, но это меня не смутило. Ночлег есть, а с утра в Николо-Урюпино, там располагался учебный центр академии. Спать пришлось на полу. Для человека военного главное-крыша над головой. Тётя пошутила:-спать с племянницей не положу.
   Утром умывшись, в отсутствие тётки я прикоснулся к груди Лиды, она ещё не вставала. Позавтракав, Лида поехала со мной. НОчевать в этой квартире мне пришлось ещё раз. Чемодан ещё ночью я оставил в камере хранения на вокзале, и ехал налегке, имея все необходимые документы. Прибыв в штаб, представился Герою Советского Союза полковнику Швецу, начальнику по приёму абитуриентов. Он распорядился подождать до проверки документов и определения меня в расположение кандидатов по факультетам. Полдня мы с Лидой провели на скамейке под кронами лип. Вызвали. Приказано было надеть повседневно-полевую форму: я был в повседневной вне строя. Доложил, что мои вещи в Москве. Мне разрешили съездить и прибыть к подъёму следующего дня.
   Не долго думая, забрал чемодан и отвёз на Шарикоподшипниковскую. Лида всё время со мной. Взял такси и попросил водителя отвезти в ближайший ресторан, с утра мы ничего не ели, и надо было отметить прибытие в столицу. Как сейчас помню
таксист привёз в район Коломенского в ресторан "Дачный". Сопроводил нас в зал, вход уже был закрыт: у таксистов всё схвачено. Нам выделили стол, хотя на двери висела табличка "Мест нет". Я заказал ужин с шампанским, играл оркестр и мы опять танцевали. Поздний жаркий июльский вечер, пора на ночлег. Мы сели в такси, и при развороте водитель ударил машиной автобус, через зеркало заднего вида я заметил, как он заглядывал на ляжки Лиды, мы оба сидели на заднем сиденьи, она была в мини-юбке. Молча мы вышли и пересели в другую машину.
   На следующий день я прибыл в учебный центр и был направлен в казарму, где располагались офицеры-кандидаты для поступления в академию. Представился капитану Приходько, выполнявшему обязанности старшего офицера. Мне он указал на койку рядом со своей. Итак в среде лейтенантов и старших, мы оказались два капитана. Не успел переодеться вызывают в штаб. Курс набирал подполковник Яковенко Леонид Степанович. Изучив моё личное дело, и побеседовав со мной он назначает меня старшим офицером курса, и я все четыре года был его правой рукой до выпуска.
К этому времени все кандидаты прибыли, подполковник Яковенко перед строем офицеров объявил, что я отныне их начальник.
   С Лидой мы договорились встретиться, как только у меня появится свободное время. Началась новая по-армейски организованная жизнь. Эмблемы автомобильных войск я сменил на эмблему инженерных, пришлось после поступления в академию ехать в магазин Военторга, чтобы купить фуражку с шерстяным околышем, у автомобилистов околыш был бархатным. 
   В течение месяца прошёл испытания и был зачислен в академию. С Лидой встречался два раза по выходным на лоне природы. Она приезжала в Красногорск и мы спускались к Москва-реке, и сидя на склоне беседовали. О чём могут говорить молодые люди во время свидания. Лида устроилась на работу, получила место в общежитии на востоке Москвы и жила отдельно от родственников. Время свиданий было ограничено, и мы условились встретиться через неделю под Архангельским. Полдня мы загорали в пойме Москва реки недалеко от автобусной остановки. К вечеру я провожал её в столицу, и возвращался в Николо-Урюпино.
   После сдачи экзаменов и прохождения мандатной комиссии, начались занятия, так называемая пропедевтика, вводный курс по общеобразовательным наукам высшей школы.
   Не имея свободного времени  я пригласил Лиду приехать в Николо-Урюпино, встретил после ужина у ворот учебного центра, и предложил искупаться в деревенском пруду. Мне очень хотелось полюбоваться ею, к тому же в августе было
очень тепло, и мы отправились к месту купания по тропинке вдоль дороги от остановки автобуса. Лида заметно стеснялась раздеваясь, понимая, что я наблюдаю за ней. Искупавшись, оделись, отжав плавки, и пошли назад к остановке. Смерка-
лось.
   Лида дала мне свой адрес, а я заверил, что сам к ней приеду перед началом учебного года. Зачисленным в академию давалась неделя для поиска жилья в Москве и решения семейных дел. Мне повезло встретить однокашника по Челябинскому военному училищу Юлиана Домбровского, старшего лейтенанта, он заканчивал первый курс, и прибыл в летние лагеря, куда отправлялись слушатели и зимой для приобретения практических навыков в военных науках. Юля познакомил меня со своим однокурсником, Женей, и тот отдал мне ключи от квартиры, которую снимал до получения академической жилплощади. Так что мне оставалось навестить беременную жену, жившую у матери под Куйбышевым, и дочь. Жена была на  шестом месяце беременности и решила рожать на родине у мамы. Переехать в Москву было решено в феврале, и малыш окрепнет, и за ней будет уход со стороны родственников.
   Возвратившись в Москву, мне пришлось ехать за вещами в Николо-Урюпино. В запасе у меня было два дня до начала занятий в академии. Забрав чемодан я сел в такси и поехал к Лиде в Ивановское по кольцевой дороге до шоссе Энтузиастов. Лиду застал на месте, после смены она отдыхала.
   Вахтёр пропустила меня на этаж, дверь в комнату была не заперта, и я вошёл. Лида отдыхала после смены. Она не мешкая собралась, и мы поехали в Кузьминки.
Квартира была двухкомнатная. Рассчитавшись с таксистом, мы вошли на второй этаж. Я оставил чемодан, квартира была прибрана. За покупками отправились в ближайший универсам, тогда продавалось не дорогое, но очень вкусное вино из Венгрии и Румынии, набрали закусок к нему и к чаю, и вернулись в квартиру. Я принял душ, Лида накрыла стол в гостиной. Мы впервые оказались вдвоём в эрмитаже.
   На душе было необычно празднично, во-первых я поступил в академию, надо было делать карьеру, во-вторых нам не надо было встречаться где попало. 
   Я открыл вино, произнёс тост за новоселье, потом за любовь. Праздник начался, не зря мы терпели с мая по август.
   Лида, как всегда слушала меня, а я наслаждался свободой под лёгкую эстрадную музыку. Вечерело. И мы отправились в спальню. Не знаю зачем, но тётка Лиды выдала мне  секрет о том, что Лида была замужем. До этого она мне показывала свой новенький и чистый паспорт, я не придал этому значения, и не стал расспрашивать Лиду о прошлом. Мне не надо было с ней церемониться. Лида была безропотна и не задавала мне вопросов. Прелюдия была недолгой и мне не надо было прилагать усилия к тому, чтобы любовница раздвинула ноги. После недолгого перерыва я повторил. Перед сном снова приняли душ, и я уснул как младенец, обняв Лиду. В спальне уже было темно и мы спали без одежд, прикасаясь друг к другу.
  Надо сказать, что Лида была спокойна, без охов и вздохов. Всё происходило, как в пантомиме: слова были не нужны. И теперь, описывая этот вечер, я возбуждаюсь спустя много лет.
   Мы так сблизились, что Лида перестала меня стесняться и ходила по квартире раздетая. Я себе мог позволить видеть ей раз в неделю или в две. Она приходила ко мне в по субботам вечером, мы пили чай или кофе с булками, которые приносила она, а покупал колбасу молочную и сыр костромской. Однажды утром, накинув шинель, я отправился за продуктами в гастроном без Лиды. Вернувшись в квартиру, застал Лиду за мытьём полов. Она была раздета и её девичьи груди с торчащими сосками я увидел во второй раз, как тогда у тётки. Руки мои были холодны с улицы и я не прикоснулся к ней, чтобы её не застудить.
   -Неужели тебе не холодно, надо бы одеться. Она домыла пол. Одними завтраками и ужинами мы не ограничивались. Насытившись телесно я вёл её в ресторан отобедать. В будни я питался в академической столовой или в буфете, или в обеденный перерыв между лекциями шёл с другом на Покровку в пельменную или в столовую Госснаба, где меню было не таким однообразным.
   Ресторан находился на Волгоградке рядом со станцией метро "Кузьминки". Теперь там торговый центр и автостанция.
   Ровно в двенадцать часов мы входили в ресторан на второй этаж. В зале было чисто и практически никого, кроме официанток. На столах белоснежные скатерти, воздух чист, и кухня замечательная. Я заказывал Бутылку "Массандры", первое, второе и десерт. Мы наслаждались жизнью по воскресеньям: пили и ели неспеша. По- сле обеда шли в кинотеатр в сторону Кузьминского парка. Мне не нравилась там публика: зрители жевали, плевали щёлкая семечки, все признаки рабочего района семидесятых. Потом, когда я жил в Чертанове, в кинотеатре "Ашхабад" был порядок. По окончании сеанса возвращались в мою сторону вдоль окраины парка. Я провожал Лиду до автобусной остановки на Ждановскую, ночевать она не оставалась: надо было на работу, а мне садиться за конспекты. Как оказалось, в постели она была инертна, и мне хватало её по субботним вечерам. Ближе к зиме она стала навещать меня реже, не звонила, в квартире был домашний телефон.
   Друг мой зная, что я живу в двухкомнатной квартире, предложил пойти в Ресторан "Арбат" перед ноябрьским парадом на Красной площади. Подружился я с ним в знамённой группе на тренировках к параду на набережной Максима ГОрького близ Краснохолмского моста за Устьинским.
   Лида меня не навещала, а тут новое знакомство с двумя подругами, которых Юра пригласил за наш стол. Мы танцевали после разогрева водочкой, играл оркестр. Приоритет был за Юрой, любителем разговорного жанра, он выбрал симпатичную фигуристую Марину, а мне пришлось поддержать компанию, танцуя с Надей. Надя была полновата и не красавица.
   Ресторан закрывался. Женщины пошли с нами к метро и мы отправились ко мне в Кузьминки. Кто кого снял, не выясняли. У меня было что выпить закусить, сели за стол во втором часу под музыку. В стену застучали, радиолу пришлось выключить и разойтись по парам. Юра с мариной остались в гостиной на диване, а я с Надей-в свой будуар.
   Что было! Не слезал с Нади до средины дня. Семь подходов к снаряду после короткого отдыха. Такой любовницы у меня не было в жизни, так притягательна и аппетитна она была. Юрка потом завидовал мне, у него с Мариной не сложилось. Проводив Юру с Мариной, Надя осталась у меня. Подкрепились и под одеяло, мой мустанг оседлал кобылицу. Оказывается Надя в свой время была волейболисткой, потому оказалась такой выносливо и желанной. В перерывах между плотскими утехами Надя читала мне стихи, пока я набирался сил до очередной скачки.
   В понедельник рано утром Надя ехала со мной до площади Ногина, я шёл в академию на Покровский бульвар, а она ехала на работу в район Лермонтовской. Решили с ней встретиться в следующую субботу на Курском вокзале.
   После окончания занятий во второй половине дня я спустился  к Курскому вокзалу, недаром Москва на семи холмах в пределах Садового кольца. В назначенное время на перроне пригородных поездов ко мне подошла Надя. Ранее, а мы были с Юрой в форме, я впервые услышал от Нади, как она величала военных: у неё все были генералами.
   Итак, в моём лице она шла по Садовому с генералом. Я пригласил её в кинотеатр на Черногрязской, уютный, тёплый, тихий, в отличие от того на Юных ленинцах. До начала сеанса присели в фойе. Надя была в каракулевой шубе, и когда она присела рядом со мной, открылись её колени, манящие взор, и я был весь в предвкушении прикоснуться к ним, как можно скорее. Сеанс закончился и мы поехали ко мне. Это была удивительная женщина, вероятно ей не доставало женского счастья-настоящей любви. Одной-двух встреч ей было мало, как и двух ночей.
   Договорились о свидании седьмого ноября после парада на Красной площади. Во время парада повалил мокрый снег и демонстрация трудящихся была отменена. На Курский вокзал я шёл пешком: весь центр был оцеплен. Город я знал хорошо, вышел на Новую площадь, спустился на Ногина, оттуда по Солянке на Подколокольный, мимо академии и к одиннадцати был на вокзале. Марш от Красной площади до Курского вокзала возымел действие, захотелось подкрепиться, зашёл в ресторан , заказал бифштекс с яйцом и кофе. Спиртное не пил. К двенадцати часам Надя подъехала, и мы сразу ко мне. Праздник надо было отметить, ибо это был главный праздник советской державы.
   Накрыли стол в моём жилище, вдвоём очень весело посидели, и отправились в спальню. Лида меня не беспокоила, возможно уехала на праздники в Скопин, к родителям. Меня это не волновало. Была Надя, которой я понравился. Накануне я приобрёл билет на самолёт на восьмое ноября, чтобы навестить семью. Рейс был вечерний, и у меня были сутки в запасе на радость Наде. Весь оставшийся день не покидали постель, в ненастную погоду хорошо в тепле с любимой женщиной. На следующий день продолжение следовало с обильными поцелуями и приятными шалостями.
  Надя не хотела, чтобы я улетал. Но, если я решил, то решил. В аэропорт она меня не провожала, было сыро, холодно, а я ине настаивал. 
  В Домодедове вылет самолёта АН-10 задержали по погоде, вместо двадцати двух часов я вылетел в два часа девятого ноября. Так долго обрабатывали физюляж от обледенения. Лёту час до Куйбышева, аэропорт Курумоч от города далеко, а мне ещё поездом около часа. Добрался до места под утро. Жена обрадовалась: не виделись больше двух месяцев. До родов оставалось немного, после моего отъезда в этот же день поездом в Москву, она родила сына пятнадцатого. Такая радость меня переполняла.
   Я отменил Сандуны, по субботам мы там парились, и пригласил Юру и его приятеля в Арбат. Заказал бутылку коньяка грузинского 15-летней выдержки, такого коньяка в своей жизни я не встречал, и в продаже его не было. Тогда ресторан Арбат был элитным. Приглашённые немного посидели и попрощались. Не остались даже на варьете. А я спускался в нижний зал танцевать. Конечно одному было неуютно.
   Учёба продолжалась, Лида не появлялась и не звонила. Готовился к выходу на сессию, заканчивался первый семестр, работы было много перед зачётами. Поздний звонок около трёх часов, на улице метель иду встречать Надю. Вопросы не задаю. Вошли в квартиру. Мне ещё надо закончить отмывку  тора по предмету начерта тель-
ной геометрии. Отправляю Надю в спальню, сам работаю до четырёх часов, на отдых остаётся три часа: в семь-подъём, чтобы не опоздать на занятия.
   Ложусь, и естественно по зову природы к Наде.-Только не в меня, шепчет она. И до нового года Надя замолчала. У меня был её рабочий телефон, мне было не до звонков.
   Декабрь, вечер, готовлю форму, утюжу рубашку. В доме тихо, лифт не гремит. Посмотрел в окно, часы показывали двадцать один час. Лида сидит во дворе на скамейке в сугробе напротив моих окон. Выхожу, она в колготках, в мини-юбке продрогшая. Веду в дом и чувствую от неё запах вина: она хмельная. Раздел, отправил её в ванную. Пили чай. Я, как обычно, ни о чём её не спрашивал. В постели, как и прежде тишина, ни слова. Это была последняя близость с ней. Утром увидел у неё на шее синяк. Сделал вывод, что девка блудила, но не подал вида, и как ни в чём не бывало поехал в академию, она к себе.
   Перед новым годом мне пришлось съезжать с квартиры. Я написал письмо Лиде по её адресу, чтобы она не искала меня. Когда буду свободен, приеду к ней сам. А тут новый год, одна тысяча семьдесят пятый. Новогодняя ночь у сокурсника на ВДНХ была скомкана, у Вани Абросимова посидели вдвоём до двух в коммуналке, и я уехал к себе в Дегунино. Коммуна вся спала. Неустройство с жильём отняло свободу. Во время сессии я обретался у друга в Аннине. У Юры Тюлькова, с которым я учился в одном отделении, было двое детей. Фактически я к нему приходил ночевать. Жена его, Надя, спокойно приняла меня, как данность, за что я был им глубоко благодарен. Недаром: друг познаётся в нужде. После сессии, я снял квартиру  на Сумской и привёз семью в Москву. А в конце учебного года получил двадцатиметров-ку в центре столицы рядом с академией. С женщинами, которых я любил, больше не встречался. Через год на Старой площади, тогда Ногина, меня окликнула Марина, подруга Нади. Мы немного поговорили, не затрагивая прошлое, и разошлись. Марина мне импонировала.
   
Декабрь 2022 Х.В.